Текст книги "Самая совершенная вещь на свете"

Белопольский описал, как позднее он попросил коллегу Савву Михайловича Успенского провести то, что он называет «массовым экспериментом»: кайр, лишь недавно отложивших яйца, спугивали с гнездовых карнизов выстрелом. В ответ на выстрел, говорит Белопольский, яйца начали падать «дождем» – что вряд ли оказалось сюрпризом. Затем исследователи вернулись к тому же самому карнизу, когда яйца были близки к вылуплению потомства, и повторили эксперимент: ба-бах! «Так же сорвалась громадная масса птиц, но ни одного яйца не упало с карниза базара»{91}91
  Ibid.


[Закрыть].

И опять о ценности этого «эксперимента» трудно судить из-за того, что приводится так мало подробностей. Однако Белопольский не стал обсуждать самую очевидную причину того факта, что во второй части эксперимента ни одно яйцо «не упало с карниза»: довольно очевидно, что все уязвимые яйца уже пропали, когда птиц спугнули с их недавно отложенных яиц первым выстрелом.

Примечательно, что в поисках объяснения этого очевидного эффекта Белопольский отметил, что по мере продолжения инкубации центр тяжести яйца кайры менялся так, что тупой конец яйца приподнимался над поверхностью скалы, на которой оно было отложено, чего не наблюдали в отношении яиц, которые насиживались в течение более короткого времени. Этот эффект – следствие того, что воздушная камера на тупом конце яйца увеличивается в размерах в ходе инкубации (см. об этом в главе 2). Из-за сдвига центра тяжести сильно насиженное яйцо катится по более короткой дуге, чем свежее, – и, следовательно, скатится с карниза с несколько меньшей вероятностью.

Белопольский предполагает, что это смещение центра тяжести – адаптивное приспособление, которое улучшает устойчивость яйца. Однако поскольку яйца всех видов птиц претерпевают подобное изменение независимо от их формы, это вряд ли будет приспособлением, а вероятнее – лишь следствием изменения центра тяжести. Но возможно, что в остроконечном яйце эффект проявляется более метко и, следовательно, улучшает его устойчивость.

Вывод русских биологов, согласно которому форма яиц кайры есть приспособление к гнездованию на карнизах, стал в значительной мере следствием их методов работы: хождения по гнездовым карнизам, ружейной пальбы в колонии и, как результат, создания паники среди насиживающих кайр. Если их не беспокоить, кайры почти никогда не бросают свои яйца без присмотра и редко делают это в панике. Лишь в присутствии людей или хищников вроде белых медведей и песцов возникает беспокойство, которое зачастую сопровождается значительными потерями яиц, когда они скатываются со скалы. Удивительно, что Белопольский и его коллеги вообще придерживались дарвинизма, учитывая, что в эволюционном учении в сталинской России господствовала ошибочная ламаркистская философия, так настойчиво провозглашаемая советским руководителем сельскохозяйственной науки Трофимом Лысенко[24]24
  Антинаучные идеи Лысенко, несмотря на давление правящей верхушки СССР, которая поддерживала его, не были приняты большинством биологов-профессионалов в стране. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]{92}92
  О Трофиме Лысенко (1898–1976) и его ужасном влиянии на советскую науку и общество уже много написано. Если не принимать в расчет Т. Д. Лысенко, адаптации трактовались по-разному в прошлом и в настоящее время: коренное различие состоит в том, что до 1960-х гг. большинство эволюционных представлений складывалось в рамках группового отбора (приспособлений, благоприятствующих группе особей вида), а не индивидуального отбора (благоприятствующих «эгоистичным» индивидам).


[Закрыть].

Годы, затраченные Белопольским на исследование морских птиц, увенчались в итоге выходом в свет в 1957 г. солидного издания «Экология морских колониальных птиц Баренцова моря»; английское издание вышло в 1961 г. В 1970-е гг., когда я был аспирантом, книга Белопольского оставалась важным источником информации. Однако ее плохое оформление, крохотные рисунки, мутные фотографии, несколько сомнительный перевод и скверная тонкая бумага словно сговорились принизить научную ценность издания в моих глазах. Однако недавно, когда я ее перечитывал, мое мнение изменилось. Я понял, что в те времена наука делалась иначе и что достижения Белопольского были просто замечательными и значительно опережали исследования морских птиц, проводимые примерно в то же самое время в других странах. Среди самых поразительных вещей, которые я заметил, перечитывая его книгу, были, помимо биологических выводов, отрицательные комментарии автора о Лысенко и о советской политической системе.

Лишь покопавшись в прошлом Белопольского, я обнаружил причину этого. В 1949 г., в ходе так называемого Ленинградского дела, когда параноик Иосиф Сталин заподозрил высокопоставленных коллег-коммунистов в измене, были арестованы брат, жена и отец Белопольского. Ревнивый и подозрительный в отношении молодых коммунистов Ленинграда, Сталин сфабриковал против них политические и уголовные дела. Брат Белопольского, работавший начальником курорта для коммунистической элиты, был ложно обвинен в шпионаже в пользу Англии. Сталин расстрелял его. Три года спустя, в 1952 г., сам Белопольский попал под подозрение – возможно, был признан виновным автоматически и исключен из Коммунистической партии. Даже притом что статус Белопольского как национального героя экспедиции «Челюскина», казалось бы, мог дать ему политическую неприкосновенность, у системы был способ игнорировать это обстоятельство: вызванный в суд, он был вынужден подписать отказ от такой неприкосновенности. Лишившись, таким образом, своих привилегий, Белопольский был отправлен в ссылку в Новосибирскую область в Сибири (восточнее Омска и где-то в 500 км к северо-востоку от Астаны, столицы нынешнего Казахстана) на пять лет, и это власти посчитали легким приговором. Каково же было обвинение? Виновен в том, что был братом своего брата. К счастью, после смерти Сталина в 1953 г. Белопольского освободили и реабилитировали. В 1956 г. он основал биологическую станцию «Рыбачий» на Куршской косе на Балтике – постоянный стационар наблюдений за птицами на важном маршруте их сезонных миграций. Ученый умер в 1990 г. в возрасте восьмидесяти трех лет{93}93
  Сообщение – Nowak, 2005 – основывается на интервью с Белопольским в 1959 г. на 2-й Всесоюзной орнитологической конференции в Москве.


[Закрыть].

Русские исследования формы яйца кайры не были окончательными. Свидетелями новой эры в исследовании кайр стали 1950-е годы. Она началась в 1956 г., когда швейцарский преподаватель биологии Беат Чанз совместно с коллегой по профессии и хранителем Музея естествознания в Берне, Швейцария, совершил трехнедельное путешествие на населенный морскими птицами остров Верей в Лофотенском архипелаге близ норвежского побережья. Чанз был очарован кайрами и, хотя ему было уже больше тридцати, решил вернуться в университет и выполнить научную работу об их поведении на соискание степени доктора философии. К сожалению, я ни разу не встречался с Чанзом, но меня заинтриговал тот факт, что кто-то из страны, где нет ни морских берегов, ни морских птиц, захотел избрать темой научной работы биологию кайр{94}94
  Beat Tschanz, 1920–2013. Значительная часть информации, приведенной здесь, была любезно предоставлена его учеником Полом Ингольдом (личное сообщение, 24.09.13).


[Закрыть].

Чанза пленил способ размножения кайр в составе чрезвычайно плотных групп на ненадежных карнизах утесов, да еще и без гнезд. Он стремился исследовать, как кайры справляются с задачей размножения в столь неблагоприятной среде или, точнее, какими приспособлениями, позволяющими им гнездиться таким образом, они обладают.

В конце 1950-х гг. изучение адаптаций начало приобретать все большую актуальность. В таком духе было поставлено исследование приспособлений к гнездованию на утесах у чайки моевки одной из студенток Нико Тинбергена в Оксфорде – Эстер Куллен{95}95
  Cullen, 1957.


[Закрыть]. Сам Тинберген, позже удостоенный Нобелевской премии (вместе с Конрадом Лоренцом и Карлом фон Фришем) за вклад в исследование поведения животных, на протяжении нескольких лет проводил исследование визуальных и вокальных демонстраций у чаек. Моевка была одним из многих видов чаек, изученных им и его студентами, но это был единственный их вид, гнездящийся на утесах. Сравнивая поведение моевки с поведением всех других чаек, которые гнездятся на ровных поверхностях, Куллен сумела выявить приспособления, позволяющие моевке успешно освоить гнездование на крошечных выступах вертикальных скал.

Исследования, проводимые Чанзом на кайрах, которые он вел на протяжении нескольких десятилетий, сосредоточились на трех основных темах, две из которых относятся к проблеме, связанной с размножением в очень плотной группе: (1) как узнать собственное яйцо (глава 5); (2) как узнать своего птенца (глава 8); а третья относится к размножению на узких выступах утесов без гнезда – форма яйца. В середине 1960-х Чанз несколько раз ездил в Англию, чтобы встретиться с Тинбергеном, которого впечатлили данные по узнаванию яйца и птенца, полученные Чанзом. По предложению Тинбергена тот даже провел совместные с ним эксперименты на озерных чайках. Как и Тинберген, Чанз использовал для выявления адаптаций сравнительный подход, сопоставляя поведение кайр и некоторых близких им видов, главным образом гагарок, но также тупиков и обыкновенных чистиков. Пусть даже русские ученые провели уже, как мы видели, немало исследований, касающихся формы яйца кайры, Чанз очень хотел провести собственные независимые исследования и заново оценить и расширить некоторые из их идей{96}96
  Tschanz, 1990; дополнительная информация от Пола Ингольда (личное сообщение, 24.09.13).


[Закрыть].

Первые результаты исследований в отношении формы яйца, проведенных Чанзом совместно с Полом Ингольдом и Хансюргом Ленгахером, опубликованные в 1969 г., дают четкие свидетельства адаптивного значения остроконечной формы яйца. Руководствуясь изменчивостью формы, которая, как указывал еще в 1834 г. Уотертон, изумительно велика, они распределили яйца кайр по трем категориям: слегка остроконечные, умеренно остроконечные и крайне остроконечные. Затем они решили узнать, будут ли яйца каждой из этих категорий скатываться с карниза утеса, если их подтолкнуть. Для сравнения они включили в работу значительно менее остроконечные яйца близкородственной гагарки. Результат этих экспериментов был таков: чем более остроконечно яйцо, тем менее вероятно, что оно скатится с карниза утеса{97}97
  Tschanz et al., 1969; Drent, 1975.


[Закрыть].

Позже голландский орнитолог Руди Дрент так комментировал эти результаты:

Вопрос о том, насколько эти опыты отвечают происходящему в естественной обстановке, проверяли так: родительским особям кайр и гагарок предлагали насиживать искусственные яйца из гипса на карнизах и наблюдали рост потерь с течением времени. Яйца кайр сохранялись лучше, чем яйца, того типа, который свойственен гагаркам; в самой обширной серии наблюдений значительно лучше (42/50 [84 % для яиц кайры] по сравнению с 35/50 [70 % для яиц гагарки]).

Казалось бы, эти результаты предоставляли окончательное свидетельство в пользу того, что остроконечная форма яйца кайры действительно является приспособлением, уменьшающим вероятность его скатывания с гнездового карниза. Казалось, Дрент, который был чрезвычайно проницательным биологом, почти готов принять выводы Чанза. Между тем различия в потенциальной сохранности искусственных яиц кайр и гагарок не были высокодостоверными статистически – вопреки мнению Дрента, и большинству биологов следовало бы быть чуть более осторожными, соглашаясь с тем, что несходство было биологически убедительным{98}98
  Drent, 1975: 372.


[Закрыть].

Если бы они проявили осторожность, то оказались бы правы. Фактически Чанз и его коллега Пол Ингольд в дальнейшем были вынуждены признать, что проведенные эксперименты, несмотря на их кажущиеся однозначными результаты, не были столь однозначными, как казалось поначалу. Во-первых, яйцо, сделанное из гипса, ведет себя не так, как настоящее. Такой артефакт весит меньше, а распределение массы внутри его сильно отличается от таковой у натурального яйца. Во-вторых, они осознали, что подложка, на которой лежит яйцо, оказывает значительное влияние на то, как оно покатится. И, в‐третьих, исследователи признали, что птицы-родители должны играть существенную роль в удержании яйца на карнизе.

Ингольд опять начал с нуля, и, если вкратце рассказать историю, описанную в длинной, на сорок семь страниц, статье, то вот что он сделал и обнаружил. Он сравнил траектории движения катящихся настоящих яиц кайр и гагарок на карнизах с различными естественными подложками и выяснил, что яйца первого вида скатываются вниз с не меньшей вероятностью по сравнению с яйцами второго. В ходе экспериментов на искусственной (относительно гладкой) поверхности с разным наклоном яйца кайры из-за своей более остроконечной формы катились по меньшей дуге, чем яйца гагарки. Однако на природной, гораздо более неровной поверхности у этих двух видов не было никаких отличий в движении яйца по дуге. Это было следствием меньшего веса яйца гагарки по сравнению с яйцом кайры. Таким образом – и это критически важный и трудноуловимый момент – из-за того, что яйца кайры крупнее и тяжелее (110 г), чем яйца гагарки (90 г), первые могли бы подвергнуться большему риску падения, если бы они были такой же формы, как яйца гагарки. Иными словами, учитывая то, что кайры изначально вынуждены откладывать яйца определенного размера, остроконечная форма обеспечивает им некоторую защиту от падения со скалы.

Вдобавок, и неизбежно, Ингольд показал, что крутизна наклона и характер поверхности – гладкая или каменистая – оказывает серьезное влияние на предрасположенность яйца скатываться по ней. Он отметил явственные отличия в поведении в ходе насиживания у этих двух видов: кайры насиживали более усердно, с меньшим количеством более коротких перерывов, чем гагарки, что может быть (хотя и не обязательно) приспособлением кайр, позволяющим сохранить яйца в безопасности и с меньшей вероятностью утратить их, когда брачные партнеры меняются ролями в ходе насиживания.

Установленный Ингольдом факт, что вес яйца влияет на его поведение при движении, всегда ставил меня в тупик, поскольку толстоклювые кайры, хотя всегда гнездятся на более узких карнизах и из-за этого их яйца подвергаются еще большему риску падения, откладывают менее остроконечные яйца, чем тонкоклювые кайры. И действительно, многие из яиц толстоклювой кайры напоминают по форме скорее яйца гагарки. Ингольд предположил, что, поскольку толстоклювая кайра – в среднем более мелкая птица, чем тонкоклювая, и потому откладывает яйцо меньшего размера (весящее около 100 г), она может избежать неприятностей, откладывая не столь остроконечное яйцо.

Если Ингольд прав, то существует способ, при помощи которого мы смогли бы проверить его гипотезу: мы могли бы сравнить форму, в частности, степень остроконечности яйца у различных популяций обоих видов кайр. Если гипотеза качения по дуге выйдет правильной, можно было бы предсказать, что чем крупнее и тяжелее яйцо, тем более остроконечным оно будет. Подобно многим видам птиц, кайры демонстрируют тенденцию становиться тем крупнее, чем севернее они гнездятся, а более крупные птицы склонны откладывать более крупные (и более тяжелые) яйца. Увеличение размеров тела, связанное с географической широтой, называется правилом Бергмана в честь немецкого анатома и врача XIX в. Карла Бергмана, который высказал мысль о том, что более крупные животные имеют меньшую площадь поверхности по отношению к объему и, следовательно, лучше сохраняют тепло в более холодных широтах{99}99
  Гейст (Geist, 1986) показал, что правило Бергмана неверно, но размер яиц у кайр Uria spp. увеличивается вместе с размером тела (Harris, Birkhead, 1985: 168).


[Закрыть].

Музеи владеют большими коллекциями яиц обоих видов кайр, причем из различных частей их географического ареала, то есть из различных широт, поэтому казалось не столь уж сложной задачей собрать данные, необходимые для проверки этой идеи. В течение нескольких месяцев мы с моим научным ассистентом посетили многие основные европейские музеи, сфотографировав и измерив больше тысячи яиц кайр. Проделав все это, мы не нашли никаких свидетельств в пользу идеи Ингольда. Во-первых, хотя яйца толстоклювой кайры были в среднем значительно менее остроконечными, чем яйца тонкоклювой кайры (что уже было известно), у их яиц был ровно такой же объем (по сути, и такой же вес в свежем виде), как у яиц тонкоклювой кайры. Это наводило на мысль, что идея Ингольда не выдерживает уже самой первой проверки. Во-вторых, более крупные яйца у обоих видов демонстрировали тенденцию быть более остроконечными, как и предсказывал Ингольд, но настолько незначительную, что она, вероятно, оказывается биологически несущественной{100}100
  См.: Ingold (1980). Мы обнаружили, что объем яйца (эквивалент веса) объясняет менее 3 % изменчивости в степени его заостренности. Пределы, в которых одна переменная величина объясняет изменчивость другой, статистики называют «коэффициентом изменчивости» и обычно выражают в процентах. Самый простой способ понять это – представить себе отношение между ростом и весом у людей: если вес определяется исключительно ростом человека, то всю (100 %) изменчивость показателей веса можно было бы отнести на счет роста. Но этого не происходит: количество жира в теле также оказывает значительное влияние на вес, поэтому в отношении между ростом и весом существует значительная степень разброса, и рост объясняет лишь около 50 % изменчивости по весу. 50 % – это по-прежнему биологически значимая величина, но менее 3 % – уже нет, и это настоятельно указывает на важность учета еще по крайней мере одного или большего количества факторов.


[Закрыть]. Эти результаты настоятельно указывают на то, что остроконечная форма может быть связана с какой-то иной функцией. Тайна формы яйца кайры остается заманчивой биологической загадкой.

Коллекционер Лаптон был очарован яйцами кайр из-за их нестандартных форм и разнообразия окраски. Среди его коллекций есть ящики с карликовыми и гигантскими яйцами кайр. Карликовые яйца были известны с тех пор, как люди начали содержать кур. Они представляют собой редкость, и в прошлом их появление часто связывалось с различными суевериями, в том числе с заблуждением о том, что их откладывали петухи. По этой причине их иногда именовали «петушиными яйцами». Иногда их также называли «яйцами ветра» из-за древнего представления о том, что они были оплодотворены ветром, задувающим в яйцевод курицы, что было неверно в обоих смыслах, и не в последнюю очередь потому, что такие яйца неизменно оказывались неоплодотворенными. Карликовые яйца в типичном случае лишены желтка и возникают из-за того, что воронка яйцевода не смогла уловить яйцеклетку, когда та покинула яичник. Без желточной массы яйцевод образует миниатюрное безжелтковое яйцо. В других случаях крошечный фрагмент тканей, отслоившийся со стенки яйцевода, обманом заставляет яйцевод запустить процесс формирования яйца, но без желтка, так что получается карликовое яйцо{101}101
  Romanoff, Romanoff, 1949: 262.


[Закрыть].

Реже куры производят очень большие яйца, которые, если их вскрыть, содержат два желтка. Именно поэтому двухжелтковые яйца относительно крупные{102}102
  Romanoff, Romanoff, 1949: 286.


[Закрыть]. Они обычно образуются, когда две яйцеклетки одновременно развиваются в яичнике и выходят из него в одно и то же время. Это редкость: за сорок лет полевых исследований я нашел двухжелтковое яйцо кайры лишь один раз – на Лабрадоре. В Бемптоне, однако, двухжелтковые яйца кайр, похоже, – явление относительно обычное. Рикаби несколько раз упоминает о них в своем дневнике и вспоминает, как два двухжелтковых яйца были найдены на одном участке утеса в один и тот же день!{103}103
  Whittaker, 1997.


[Закрыть] Лаптону нравились двухжелтковые яйца, и за много лет он приобрел их сорок четыре штуки, в том числе одно, которым он особенно гордился и которое весило шесть унций – это 170 г, значительно больше, чем среднее значение для яиц кайры из Бемптона (110 г). Яйцо кайры весом 170 г было бы эквивалентно рождению у женщины ребенка весом 12 фунтов (5,4 кг) – трудно, но не невозможно.

Хотя внутри двухжелтковых яиц часто развиваются два эмбриона, существует очень мало сообщений о птицах-близнецах любого вида, вылупившихся из таких яиц и выживших – в них просто не доставало бы белка (см. главу 6).

У кур частота появления двухжелтковых яиц – около одного на тысячу{104}104
  Romanoff, Romanoff, 1949: 280.


[Закрыть]. Если предположить, что в Бемптоне каждый год собирали около 10 000 яиц кайр, и если частота появления двухжелтковых яиц у кайр и кур одинакова (а этого мы не знаем), то скалолазы могли бы рассчитывать наткнуться примерно на десяток таких яиц в год.

Наряду со сверхкрупными и сверхмелкими образцами коллекция Лаптона включает несколько уродливых яиц, формы которых выбиваются за рамки тех, что появляются естественным образом почти у любого вида птиц. Эти уродства у кайр разнятся от почти сферических карликовых яиц через удлиненные трубообразные остроконечные, удлиненные симметричные к асимметричным, имеющим форму плода манго. Единственная другая птица, у которой нам известен подобный диапазон причудливых форм яиц – курица, и это неудивительно, принимая во внимание, что во всем мире живут шесть миллиардов кур-несушек, откладывающих триллион яиц каждый год.

Яйца кайр необычной формы, собранные Лаптоном, показывают, что яйцевод птицы в силу некоторых обстоятельств способен создавать яйца почти любой округленной формы. Чего мы не знаем – смог бы хоть какой-то птенец вылупиться из яиц кайры странной формы, если бы их не забрали коллекционеры. Я полагаю, что сравнительно немногие смогли бы выжить на протяжении всего периода инкубации. Я подозреваю также, что присутствие таких яиц в коллекционных шкафах Лаптона было следствием регулярных визитов «ск’лолазов» на скальные карнизы. И действительно, скорее всего сами «ск’лолазы» могли быть отчасти виновны в появлении исключительного множества яиц кайр неправильных форм, размеров и окрасок, полученных из Бемптона. Возможно, постоянное беспокойство нарушало ход формирования птичьего яйца. За все годы исследования кайр в относительно спокойно живущих колониях я лишь дважды видел карликовое яйцо и никогда не встречал очень укороченного или явственно асимметричного яйца.

Среди деформированных яиц кайр в лотках Лаптона те, что заинтриговали меня больше всех, напоминают манго – слегка уплощенные с боков и с явно выраженной кривизной в форме. Если бы вам нужно было спроектировать яйцо, чтобы оно не перекатывалось и не падало с карниза, то это оно и есть. Тот факт, что самка кайры может отложить такое асимметричное яйцо, предполагает, что, если бы из таких яиц выводились птенцы, то, возможно, имел бы место отбор в этом направлении.

Давайте закончим рассказ, взглянув на обычные «яйцевидные» яйца. Может ли оказаться справедливым, как утверждают некоторые орнитологи, будто у большинства видов форма яйца дает малое преимущество в процессе отбора или же вовсе не дает его?

В прошлом считалось, что форма яйца так или иначе диктовалась формой птенца, который из него появится. Вот что сказал в 1600-е гг. Иероним Фабриций: «Яйца почти всех птиц на самом деле не совершенно круглой формы, но удлиненные… потому что птенец скорее длинный, чем широкий; опять же, яйцо не строго овальное и равномерно удлиненное, но более тупое, более широкое и более толстое с одного конца… поскольку птенец шире на своем верхнем конце, где расположены голова и грудная клетка»{105}105
  Фабриций, цит. по: Adelmann, 1942: 212.


[Закрыть].

Он продолжил обсуждать изменчивость в форме яйца у кур, вытаскивая на свет старую идею об отношении между формой яйца и полом цыпленка внутри его и о том, что относительно широкие яйца дают самок, потому что ошибочно верил, будто курочки, подобно женщинам, шире в бедрах, чем петушки и мужчины. Уильям Гарвей разочаровался в своем наставнике: «…причины, которые Фабриций выдвигает для объяснения формы яиц, я с радостью пропускаю, поскольку они совершенно необоснованные»{106}106
  Ibid; Фабриций в Adelmann (1942: 212); Гарвей, цит. по: Whitteridge, 1981: 310.


[Закрыть].

Совершенно очевидно, что фактически у всех организмов главным ограничением, налагаемым на форму яйца, является то, что оно должно быть круглым – более или менее – в поперечном сечении, чтобы оно могло свободно перемещаться по яйцеводу. Но должны ли яйца быть симметричными по своей длинной оси?

Тот факт, что для птиц «яйцевидное» означает «не сферическое», очень важен. Яйца многих других животных, вроде рыб, лягушек и морских черепах, являются сферическими. Это позволяет полагать, что слегка удлиненная форма яиц у птиц, а также у рептилий вроде змей, ящериц и крокодилов, дает какое-то селективное преимущество. Существует несколько возможных версий.

Первая связана с тем фактом, что сфера обладает наименьшим соотношением поверхности и объема среди всех форм. Поэтому любое отклонение от сферической формы означает, что площадь поверхности будет больше по отношению к объему яйца; у птиц это может быть важно для увеличения эффективности передачи тепла от наседного пятна к яйцу. Конечно, яйцо несферической формы быстрее остынет в отсутствии наседки. Овальная форма яиц у большинства видов птиц может быть компромиссом между тем, насколько эффективно его можно нагреть при насиживании и насколько быстро оно остынет, когда этого не происходит. В этом отношении на форму могут повлиять среднее количество яиц в кладке и количество наседных пятен у самки данного вида{107}107
  Barta, Szekely, 1997.


[Закрыть].

Поскольку яйца многих рептилий, которые не насиживают свои яйца посредством контакта с наседным пятном, – также удлиненные, важным может быть и другой фактор. Вероятнее всего – связанный с «упаковкой». Мы не знаем наверняка, существуют ли у змей, ящериц и крокодилов ограничения на величину диаметра яиц, но они могут существовать, поскольку у этих животных тело удлиненное и узкое. Однако в случае крупных крокодилов, которые откладывают относительно небольшие, но удлиненные яйца, маловероятно, что именно размеры тела определяет максимальный диаметр для размера яйца.

Третьим ограничением для птичьих яиц должна быть прочность скорлупы: яйцам необходимо быть достаточно прочными, чтобы принять на себя вес насиживающей взрослой особи, но при этом и достаточно хрупкими для того, чтобы полностью развитый птенец взломал скорлупу, когда он появляется на свет. И опять же, сферическое яйцо должно быть оптимальным в плане сопротивления весу насиживающей птицы. Но возможно, что слегка удлиненное яйцо обеспечивает птенцу больше места для ног и, следовательно, большее усилие, помогающее выходу птенца из скорлупы, когда настало время вылупиться{108}108
  Bain, 1991.


[Закрыть].

Весьма примечательно, что после столь значительного числа исследований, проведенных в минувшие десятилетия на яйцах птиц, все еще остается так много вопросов, на которые у нас пока нет ответа.

Давайте же посмотрим, лучше ли обстоят дела с нашим пониманием окраски птичьих яиц.