Текст книги "Ельцин"

Глава 2
Сценарии

Закончив скитания, Николай и Клавдия Ельцины поселились в Березниках, как и трое братьев Николая. Борис прожил здесь с родителями до 1949 года, пока не отправился в Свердловск получать высшее образование.

Город Березники в то время был вторым по значению в Пермской области. Он находится на 59° 24´ северной широты, в окружении густых еловых, пихтовых и, конечно, березовых лесов, которые и дали ему название. Морозов здесь не бывает всего 100–110 дней в году. В 1939 году в городе жило 65 тысяч человек, не считая заключенных, а в 1950 году – около 80 тысяч. Пермский край, с 1923 года входивший в состав области с административным центром в Свердловске, выделился в 1938 году в самостоятельную область, став последним регионом Урала, освободившимся из-под контроля Свердловска. С 1940 по 1957 год и сама область, и ее столица носили имя соратника Сталина Вячеслава Молотова.

Окружающий город лес отличается прозрачной, шелестящей красотой. В июне и июле здесь стоят белые ночи, столь же завораживающие, как в Санкт-Петербурге или Стокгольме, но Березники в ту пору, когда туда приехали Ельцины, могли бы соперничать с любым другим промышленным центром за право называться самым блеклым и скучным городом. Задолго до этого в путевых заметках 1890 года, рассказывающих о плавании по Каме из Перми, путешественник рисует картину созданного людьми неприглядного запустения: «Чем ближе к Усолью, тем вид берега становится все темнее и печальнее. Лесу уже давно не видать; поля лишены зелени… По обоим берегам… соляные амбары, соединенные черными, холодными галереями. Черные колоссальные варницы, рисующиеся на сером фоне неба, производят какое-то сумрачное, неприятное впечатление»¹. К 30-м годам ХХ века здесь появились новые заводы, производящие соду, минеральные удобрения, красители и пестициды. Чтобы сократить людям дорогу до мест работы, жилой центр построили в 8 км от реки. Во время Великой Отечественной войны к химическим предприятиям добавились магниевый и титановый заводы. В Березниках селились эвакуированные, в здешние госпитали доставляли раненых солдат, несколько школ превратили в больницы, в шахтах и ущельях хранили оборудование эвакуированных заводов. Помимо изготовления пороха и взрывчатых веществ, Березники были одним из пяти городов СССР, где производили отравляющие вещества для химического оружия: иприт, люизит, синильную кислоту и адамсит – тысячи тонн этих веществ в канистрах поставлялись в армию и авиацию. Экологические последствия были чудовищными. Токсичные вещества без всякой очистки выбрасывались в воду, атмосферу и почву; городской пейзаж был повсеместно обезображен лужами ядовитых отходов; отработанные материалы и пепел складывали в огромные курганы высотой до 70 м, откуда их ветром разносило по всей округе; иногда дома и заводы тонули в карстовых пещерах и старых шахтах. Березники и сейчас считаются одним из самых загрязненных городов России. Индустриальный смог отравляет воздух. Водохранилище для жидких отходов, после войны построенное рядом с Камой, светится флюоресцирующим зеленоватым светом и не замерзает даже зимой. В Березниках отмечается очень высокий уровень детской заболеваемости, а заболевания крови у детей здесь встречаются в восемь раз чаще, чем в других городах страны².

Недалеко от города, ставшего для Ельциных новой родиной, можно было видеть колючую проволоку, наблюдательные вышки и сторожевых собак ГУЛАГа. В 1943 году сюда доставили 11 тысяч военнопленных – немцев и солдат государств – союзников Германии. Новый лагерь для советских заключенных был построен в 1946 году, когда потребовалось расширить один химзавод, а затем, в 1950 году, когда на нем работало уже 4500 человек, построить еще один. За Камой, в Усолье, находился лагерь, где заключенные трудились на лесоповале. В 1940 году здесь было 24 900 заключенных, а в 1953-м – 3600. В 30 км выше по течению, в Соликамске, на месте первых солеварен Строгановых, находился маленький лагерь для строительства целлюлозно-бумажного предприятия (4300 заключенных в 1938 году), рядом – большой лагерь для лесоповала (32 700 заключенных в 1938 году). В 70 км к югу, в Кизеле, заключенные работали на лесозаготовках и строили плотины (количество заключенных возросло в 1946 году до 7700 человек, а в 1953-м – до 21 300)³. На фоне общего их числа количество вольной рабочей силы в Березниках выглядит совсем незначительным⁴.

Города СССР были социальной «кузницей», в которой государство выковывало нового советского человека и крестьяне должны были превращаться в пролетариев. Но из-за значительного притока крестьянства, устойчивости сельских нравов и систематической нехватки средств на городскую инфраструктуру в 1930–1940-х годах города сами постепенно «окрестьянивались»⁵. Когда Ельцины впервые ступили на березниковскую землю, в городе практически не было мостовых, не было канализации и общественного транспорта. В 1950 году появились асфальтированные улицы и канализация, однако по-прежнему не было автобусов и трамваев. Между тем Березники планировались ленинградскими архитекторами, стремившимися создать «социалистический город» и уделявшими внимание культуре и развлечениям. В центре города были построены кинотеатр «Авангард», театр, музей, несколько стадионов, парк и ботанический сад на проспекте Сталина (ныне проспект Ленина). На послевоенных жилых домах можно было видеть «элементы классических ордеров, огромные оконные проемы, напоминавшие римские триумфальные арки», и «башенки-обелиски в память о принесенных жертвах» в крестовом походе против фашизма⁶.

Николай Игнатьевич воспользовался ситуацией, в которой оказался. Во время и после войны он из простого плотника дорос до мастера, прораба, диспетчера, планировщика и руководителя нескольких технических бюро в «Севуралтяжстрое». Клавдия Васильевна в военное время по двенадцать часов в день работала портнихой. После 1945 года она стала домохозяйкой, работавшей исключительно дома, что было большой редкостью для жительницы советского города. Она воспитывала двух сыновей и дочь Валентину, родившуюся в июле 1944 года, занималась шитьем, чтобы увеличить доход семьи, заботилась о стареющих родителях, которые после возвращения из ссылки больше не работали.

Приехав в Березники в 1937 году, семья несколько месяцев прожила в Усолье, откуда Николай добирался до работы на пароме (мост через Каму построили лишь в 1950-х годах). Около года Ельцины ютились в избе из неотесанных бревен, ставшей прибежищем еще для трех семей; расположено их жилище было в главной части города. После этого им дали одну из двадцати комнат в новом двухэтажном деревянном бараке в соседнем районе – Ждановских Полях. Удобства (туалет и колодец) находились на улице, а по бараку гуляли сквозняки, так что зимними ночами дети спали вместе с козой Полей, которая согревала их, а также давала свежее молоко. В «Исповеди на заданную тему» Ельцин вспоминает, что через тонкие стены все было слышно. Отмечали ли соседи именины, день рождения или свадьбу, кто-нибудь заводил патефон, и «пел весь барак. Ссоры, разговоры, скандалы, секреты, смех – весь барак слышит, все всё знают. Может, потому мне так ненавистны эти бараки, что до сих пор помню, как тяжело нам жилось»⁷. Напротив находилась единственная на весь город баня, где за копейки можно было помыться и попариться. Рядом расположился шумный колхозный рынок – один из тысяч в советских городах, где с 1935 года крестьянам было позволено продавать выращенное в подсобном хозяйстве по свободным ценам. На другой стороне улицы были устроены загоны для коз, кур и гусей, которыми владели обитатели барака, а крупный скот пасся на незастроенных участках Ждановских Полей. И деревянная изба, и барак давно снесены⁸.

В 1944 году, в ожидании рождения Валентины, Николай вспомнил свои плотницкие навыки, воспользовался, как можно предположить, связями с поставщиками стройматериалов и построил семейный дом, что не запрещалось советскими законами. Дом, сложенный из кирпича, стоял в Седьмом квартале возле Первого пруда, служившего запасом воды для старой Строгановской шахты. Имевшихся в нем четырех комнат и кухни хватило, чтобы с относительным комфортом разместиться вместе с приехавшими в 1945 году из Серова Старыгиными. Об этом Борис Ельцин в автобиографии не пишет, упомянув лишь, что в березниковских бараках они прожили десять лет (на самом деле шесть), и не обмолвившись ни словом о том, где семья жила после этого. Скорее всего, он опасался, что некоторые читатели сочтут приобретение отдельного дома проявлением жадности или привилегированного положения семьи. Частный дом (но не земельный участок, остававшийся собственностью государства) был немалой ценностью и позволял защититься от инфляции, пожиравшей денежные сбережения⁹.

Появившийся спустя 15 лет после раскулачивания дом Ельциных, сохранившийся и по сей день, был признаком ощутимого улучшения их положения и свидетельствовал о том, что Николай смог неплохо приспособиться к городской жизни. Как ни странно, дом также воссоздал сельскую атмосферу, которую семья потеряла и по которой тосковала. Приехали из ниоткуда дед и бабушка Старыгины, и под одной крышей собрались представители трех поколений – точно так, как они жили бы в русской деревне, где родственники обычно селились в одном доме или очень близко друг от друга. Во дворе лежали дрова, был огород, бродили куры; в 1949 году появилась банька, построенная Борисом для Василия Старыгина. Но воспоминания о деревне по-прежнему бередили душу членов семьи. В 1955 году, в рамках проводимой в СССР кампании по перераспределению городских специалистов в сельское хозяйство, Николаю предложили стать председателем колхоза в деревне Урол Молотовской области. Он согласился, но эксперимент провалился, и через два месяца Николай вернулся к технической работе в «Севуралтяжстрое»¹⁰. В 1959 году его отправили представлять предприятие на Выставке достижений народного хозяйства в Москве, символом которой была стальная статуя работы Веры Мухиной, изображавшая мускулистого рабочего с молотом и крестьянку с серпом. Получив приглашение в столицу, которой он никогда не видел, Николай не мог поверить в собственную удачу. «Он почитал [бумагу], схватился за голову и побежал в контору [с тем, чтобы проверить документ], хотя, конечно, по тем годам, по фигуре, по виду он соответствовал [такой чести]»¹¹. Впрочем, столичные огни оказались не для него. В 1962 году Николай вышел на пенсию и после тридцатилетнего отсутствия вместе с супругой вернулся в Бутку, таким образом завершив круг скитаний семьи. Престарелые родители Клавдии поехали вместе с ними. Продав дом в Березниках, они смогли купить уютный домик, расположенный по адресу Короткий переулок, 1¹².

Нравы семьи формировались под влиянием коммунизма, суровых условий жизни на Урале, староверских и православных убеждений предков. Хотя Клавдия была «глубоко религиозна» с первого до последнего дня своей жизни, остальные Ельцины набожностью не отличались, что и неудивительно для страны, где официально насаждался атеизм. Ходить в церковь в Березниках было невозможно: единственная православная церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи была закрыта в 1937 году и открылась вновь лишь в 1992 году. Валентину Ельцину, в отличие от ее братьев, в 1944 году не крестили. Обряд мог выполнить прихожанин, а можно было отправиться в сельскую церковь за городом, но Ельцины не воспользовались этими вариантами. В их гостиной не было икон, хотя в спальне Старыгиных иконы сохранились, а Клавдия Васильевна молилась на маленькую иконку, которую тщательно прятала от посторонних глаз¹³. Борис рос без религиозной веры и обратился к христианству лишь в 1980–1990-х годах¹⁴.

За два года до смерти, в 1991 году, Клавдия Васильевна рассказывала, что они с мужем оба считали, что «это большая работа – хорошего человека вырастить, чтоб не бегали они по улицам беспризорными, не попали бы в плохую компанию»¹⁵. Никто из детей Ельциных не курил, не играл в карты и кости, не ругался и не пил спиртного. Любые нарушения этих правил строго карались как в школе, так и дома. Учителя могли велеть классу целый месяц бойкотировать ученика, от которого пахло табаком; за запах алкоголя на неделю исключали из школы и посылали письменное предупреждение родителям. В 16 лет Борис Ельцин застал другого подростка за покупкой стакана водки в придорожном киоске; он демонстративно вылил водку на тротуар, заплатил продавцу и ушел. Став взрослым, он оставался равнодушен к курению и азартным играм, никогда не был склонен к сквернословию, однако выпивка стала его слабостью, которой Ельцин явно злоупотреблял. Однокашник Бориса, Сергей Молчанов, всю жизнь проживший в Березниках, уверен, что впервые Ельцин попробовал спиртное, когда пригубил бокал шампанского на школьном выпускном вечере в 1949 году¹⁶.

Мальчик унаследовал широкое лицо матери. К ней, целиком принадлежавшей ему все детство, пока Николай был в заключении, а потом допоздна задерживался на стройке, он сохранил самые теплые чувства. «Мама, – говорил Ельцин мне, и с его словами были согласны все, кто знал Клавдию Васильевну, – очень была добрая женщина. Добрая, ласковая». «Я… любил ее значительно больше, чем отца», – добавил он¹⁷. При этом Борис Ельцин всегда подчеркивал, как много он взял у отца: «А у отца характер был крутой, как у деда. Наверное, передалось это и мне». Судя по всему, речь идет здесь об Игнатии Ельцине (отце Николая), но и Василий Старыгин (отец Клавдии), которого Борис знал дольше и лучше, по крутости характера не уступал Игнатию. В конце 1940-х годов он был «внушительным стариком, с бородищей, с самобытным умом». В «Исповеди» Ельцин писал: «…Упорный был такой дед, упрямый»¹⁸. В 2006 году в честь своего 75-летия Борис Николаевич дал интервью газете «Известия», где сказал, что «эмоциональностью и взрывным характером» обязан Старыгину: «Это природное, еще от моего деда ко мне пришло. Ему моя бабушка боялась перечить»¹⁹.

У отца и сына, Николая и Бориса, складывались непростые отношения, обусловленные упорством обоих и их соперничеством за привязанность Клавдии, обостренным частым отсутствием Николая, его пристрастием к выпивке и разницей в возрасте между детьми. В первом томе мемуаров Ельцин вспоминает, как отец порол его ремнем и какие ссоры из-за этого возникали между родителями. Борис выдерживал порку молча, и отец тоже не говорил ничего, пока на помощь сыну не приходила мать, его «вечная защитница», которая прогоняла Николая²⁰. По одной из теорий по поводу телесных наказаний, покорность Ельцина указывает на его мазохизм²¹. Подобная теория совершенно абсурдна: русские крестьянские мальчишки терпели телесные наказания, не произнося ни звука. Девочкам можно было плакать, мальчикам – нет. Наказания не доставляли Ельцину удовольствия, и в конце концов он сумел от этого избавиться. В возрасте 14–15 лет он потребовал, чтобы отец перестал его пороть и предоставил ему самому воспитывать свой характер. «Сейчас не царское время, розгами-то драть», – сказал он Николаю (по воспоминаниям Клавдии). После этого избиения прекратились²². Как часто это случалось и в каком возрасте началось? Борис Ельцин вспоминает, что отец уводил его в спальню, закрывал дверь, укладывал на постель и доставал ремень. Очевидно, это происходило в семейном доме, построенном в 1944 году, поскольку в бараке у семьи была всего одна комната. Из этого можно сделать вывод, что наказания начались, когда мальчик стал уже подростком, и продолжались не больше года-двух.

Хотя добросердечная Клавдия Васильевна неизменно принимала сторону старшего сына, было бы неправильно считать ее воплощением милосердия и кротости. Друг детства Бориса, Владимир Жданов, в 2001 году рассказал репортеру, что тетя Клава, как звала ее местная детвора, была человеком дисциплинированным и не слишком баловала сына: «Она была женщиной очень волевой и строгой… [Он] не мог ослушаться маму ни в чем. Если она говорила: «Делай уроки», он тут же садился и делал»²³. Став взрослым, Борис усвоит подобную манеру обращения с подчиненными ему людьми, не принадлежащими к кругу семьи.

Не следует считать, что отношения Бориса с Николаем Игнатьевичем состояли из одних лишь острых углов. Отец был натурой творческой, и Бориса это всегда восхищало. Вот что он пишет в «Исповеди»:

«Отец все время что-то изобретал. Например, мечтал изобрести автомат для кирпичной кладки, рисовал его, чертил, придумывал, высчитывал, опять чертил, это была его какая-то голубая мечта. До сих пор такой автомат никто не изобрел, к сожалению, хотя и сейчас целые институты ломают над этим головы. Он мне все рассказывал, что это будет за автомат, как он будет работать: и кирпич укладывать, и раствор, и затирать, и передвигаться как будет – все у него было в голове задумано, в общих схемах нарисовано, но в металле осуществить идею ему не удалось»²⁴.

Николай привил сыну свою живость, трудовую этику, научил его плотницкому делу и умению играть на ложках. Ему же Борис обязан своей любовью к бане. В русской бане влажный пар, парная чередуется с обливанием холодной водой или купанием в бассейне. Такая процедура очищает кожу и успокаивает ум. Русские считают, что баня укрепляет организм и готовит человека к жизненным испытаниям. Туда обычно ходят в компании знакомых своего пола, и такое совместное времяпрепровождение укрепляет мужскую дружбу, в чем Борис Ельцин не раз имел возможность убедиться.

Рассказ Ельцина о жизни в Березниках – самая художественная часть его мемуаров, но ей недостает деталей, да и положиться на рассказчика можно не всегда. Мы знаем, что два года, с 1937-го по 1939-й, мальчик не учился. После детского сада в Казани он жил дома с матерью и маленьким братом²⁵. Шесть лет, с 1939-го по 1945 год, Ельцин учился в железнодорожной школе № 95, принадлежавшей Министерству путей сообщения СССР (сам Ельцин ее не называет), и еще четыре года, с 1945-го по 1949-й, посещал городскую десятилетнюю среднюю школу № 1, или школу имени Пушкина (ее название в мемуарах присутствует). Общался Борис исключительно с мальчишками. Многие его друзья по первой школе были сыновьями офицеров, учившихся в военном училище, переведенном в Березники из осажденного Ленинграда²⁶. В 1946 году Пушкинская школа, куда Борис ходил уже второй год, в соответствии с советской образовательной политикой стала мужской²⁷. Однако как в школе, так и дома власть чаще всего была в руках женщин (что было нормально для общества, где десятки миллионов мужчин служили в армии или погибли во время войны). Из 26–27 млн советских жертв войны около 20 млн были мужчинами. В 1946 году женщин в возрасте от 20 до 30 лет было в полтора раза больше, чем мужчин того же возраста. Урал дал армии 2 млн солдат, из которых погибло более 600 тысяч²⁸.

В своих мемуарах Ельцин подчеркивает важную роль детства в своей жизни: «…оттуда все примеры, которые ребенок усваивает очень прочно, навсегда»²⁹. В это время, когда человеческая психика еще очень лабильна, начинает формироваться то, что я называю его личными сценариями, – характерные черты, установки и способы поведения, которые снова и снова возникают на протяжении взрослой жизни³⁰. Таких сценариев у него было пять: умение выживать, чувство долга, стремление к успеху, желание испытать свои силы и бунтарство.

Гнетущая бедность, пережитые притеснения и тяжелый характер отца – все это вынудило Бориса Ельцина научиться выживать в любых условиях. С начала войны с Германией в 1941 году и до 1947 года в березниковских школах не было центрального отопления – только печки, которые топили дровами; зимой в чернильницах иногда замерзали чернила. Как и остальные ученики, Ельцин часто писал на разрезанной оберточной бумаге. По воспоминаниям Жданова, друга детства Бориса, семья «перебивалась, как могла»³¹. Постепенный отказ от продуктовых карточек в СССР в середине 1930-х годов слегка улучшил снабжение в Березниках, хотя для большинства жителей западного мира такая ситуация показалась бы настоящим голодом³². Карточки были восстановлены во время войны. Мать Бориса позже вспоминала:

«Уже в первую военную зиму [1941/42] вернулся голод. Бывало, Боря возвращался из школы, садился в угол комнаты и начинал безысходно стонать: «Есть хочу-у, не могу-у-у». У меня в такие моменты прямо сердце кровью обливалось, ведь ничем я его накормить не могла – в доме даже черствой горбушки не имелось. Все продукты питания распределялись тогда по карточкам, а они были рассчитаны по минимуму. Так, дневная норма хлеба, а помимо него практически ничего не давали, на работающего составляла 800 граммов, а на иждивенца – 400. На черном же рынке за одну буханку требовали четверть средней месячной зарплаты. Время от времени мне приходилось отводить детей в соседнюю столовую, чтобы там их накормили из сострадания. Но, как известно, чужой кусок горло дерет. Немало унижений в связи с этим пришлось испытать мне и моим детям»³³.

Понятно, почему каждая капля теплого козьего молока была для Ельциных драгоценностью. Борис с матерью летом косили сено, продавали половину тем, кто был готов его приобрести, а на полученные деньги покупали хлеб. Когда мальчику было 12 лет, он пас овец на местной ферме. Дома он таскал воду из колодца, готовил и сам штопал носки и белье. «Вот, собственно, так детство и прошло, – писал он в «Исповеди». – Довольно безрадостное, ни о каких, конечно, сладостях, деликатесах или о чем-нибудь вроде этого и речи не шло – только бы выжить, выжить и выжить»³⁴.

Второй сценарий в жизни мальчика, самым тесным образом связанный с первым, строится вокруг обязательств. Борис Ельцин всегда был преданным сыном, особенно по отношению к матери. Спустя полвека Клавдия Ельцина рассказывала о том, что после рождения Валентины навестить ее в больнице пришел 13-летний Борис, а не Николай. Он принес ей вкусной еды, а к возвращению из больницы вышил коврик с золотой рыбкой. Когда семья сажала на огороде картошку, «так старший сын без всякого напоминания сам шел ее окучивать, обихаживать»³⁵. Борис защищал мать и дома. Хотя ни он, ни его мать не признавались в этом публично, Николай бил не только Бориса, но и Клавдию. Когда жертвой становилась она, сын тут же вставал на ее защиту. Он не по годам рано принял на себя моральную ответственность за мать. С юных лет взятая на себя забота о родителе – модель поведения, которую можно найти в биографиях многих лидеров³⁶.

Советское общество держало на коротком поводке своих членов, и молодых, и старых, и учило их ставить общественные интересы выше личных. Те, кто пренебрегал этим принципом, навлекали на себя катастрофу. Борис Ельцин отмечал, что отец был для него примером для подражания в плане отношения к своим обязанностям. Его отдельные замечания и язык тела позволяли заключить, что Николай Ельцин весьма неприязненно относился к тем, кто причинил столько боли ему самому и его семье. Вот что, аккуратно подбирая слова, сказал мне Ельцин в интервью:

«Он никогда не был близко с коммунистами и не был коммунистом. В этом было его убеждение, что коммунизм – это не та линия, по которой должна идти Россия… Вообще, в семье не принято было говорить… о советской власти, о коммунистах. Ну, сдержанно говорили. Сдержанно. В этом отношении был более принципиальный и больше влияния оказал на меня отец [больше, чем мать]. Он имел свое мнение, свою точку зрения, и он ее отстаивал. И принципиальности он меня учил, конечно. И научил многому»³⁷.

Для отца «быть принципиальным» означало, с одной стороны, никогда не восхвалять тех, кто причинил тебе боль. С другой стороны, это значило готовность стоически нести свой крест, чему он научился в Казани. Принципиальность означала также подчинение установленным правилам и готовность отдавать долг обществу и советской власти. Во время войны Николай Ельцин не носил солдатскую форму – он был нужнее в Березниках. Его брат Андриан, дядя Бориса, погиб на фронте, а брат Дмитрий вернулся домой инвалидом без ноги и в 1950-х годах умер от осложнений после фронтовых ранений. Тяжелые чувства, порожденные этими событиями, живы и спустя десятилетия. Сын Андриана (Борис Андрианович Ельцин), который всю жизнь жил в Березниках, незадолго до смерти Бориса Николаевича сказал журналистам, что Николай «попросту схитрил и не пошел на фронт», в то время как его отец служил и погиб в бою. Он считал, что Николай и его семья стыдились своего поступка, поэтому впоследствии отвернулись от вдовы и сына Андриана³⁸. Несмотря на удары, обрушившиеся на него со стороны властей, Николай, несостоявшийся изобретатель, не уклонялся от участия в конфликтах на работе. В начале 1940-х годов он на собственные средства купил билеты на поезд для московских специалистов, чтобы те проверили неправильный, по его мнению, чертеж; москвичи его поддержали. «Он стоял на своем. И это притом что, рискуя головой, в случае успеха он не имел бы никаких личных выгод»³⁹. На стройплощадке он был начальником, нетерпимым к безделью и непунктуальности, хотя не опускался до криков и беспочвенных обвинений⁴⁰.

Борис Ельцин знал о жестокостях коммунизма, что могло бы в принципе отвратить его от всего, что представляла собой советская диктатура. Когда, уже после его отставки, я спросил его об этом, он категорично ответил, что этого не произошло:

«Тогда это были все-таки ранние школьные годы, я это [о системе] не осознавал еще. Пока. Вряд ли тогда. Может быть, подспудно как-то формировалось сознание, но я его для себя не формировал и, ну, не формулировал четко. Не было такого четкого осознания о вреде советской власти и коммунистического режима. В то время еще не было… Пропаганда вся, идеология, она же человека вела за собой по единой дорожке. Ему свернуть влево или вправо не было никакой возможности»⁴¹.

В подростковые годы Ельцин был далек от того, чтобы бороться с системой; напротив, он был ее сговорчивым «винтиком». Он вступил в пионерскую организацию в 1939 или 1940 году, а в 1945 году, когда ему исполнилось 14 лет, стал комсомольцем. Он активно участвовал в пионерской и комсомольской жизни, посещал разные собрания и кружки, но лидерского положения ни в одной из организаций не занимал⁴². Когда началась война, и сам Борис, и «все ребята стремились на фронт, но [их], естественно, не пускали». Поэтому они играли в войну, делали игрушечные пистолеты, ружья и пушки – так реализовывались их патриотические фантазии⁴³.

Если говорить о детстве мальчика Бори и политическом учении коммунизма и сталинизма, можно сказать, что он был по-молодому любознателен и имел собственные, не до конца сформировавшиеся представления о его недостатках. Чтобы лучше понять смысл революции 1917 года, он купил в книжном магазине и взял в городской библиотеке несколько томов из собрания сочинений Ленина, памятник которому в натуральную величину стоял (и до сих пор стоит) во дворе Пушкинской школы. Ответы, найденные им в учебниках, его не удовлетворяли, и он был озадачен, обнаружив у Ленина цитаты из революционеров, о которых при Сталине нельзя было упоминать. Борис не стал читать вычищенный, отредактированный Сталиным «Краткий курс» истории партии: «Я понимал, что там ответа я не найду. Я хотел найти ответ у Ленина». Уезжая в институт, свои блокноты он оставил брату Михаилу⁴⁴. Интерес Бориса к трудам Ленина соответствовал общему стилю сталинистского политического образования, которое «основывалось на преданности не столько идеям, сколько конкретным лидерам, связанным с ними»⁴⁵.

В это время Бориса увлек другой политический полубог, не входивший в марксистско-ленинский пантеон. Речь идет о Петре I Великом, русском царе, правившем с 1682 по 1725 год, основавшем Санкт-Петербург и приведшем Россию в сонм великих европейских держав. Ельцин читал исторический роман Алексея Толстого «Петр Первый» (его изучали во всех советских школах) и смотрел фильм, снятый на его основе режиссером Владимиром Петровым, где роль Петра исполнял Николай Симонов. Две серии фильма вышли в 1937–1938 годах. В 2002 году Ельцин сказал в одной нашей беседе, что для него над головой Петра всегда сиял нимб, и назвал его «одним из своих заочных учителей»⁴⁶.

Наряду со стремлением выжить любой ценой и следованием долгу, для Ельцина важен был и третий сценарий – достижение личного успеха через саморазвитие и самоутверждение. В мемуарах он пишет о своих достижениях в учебе: «Своей активностью, напористостью я выделялся среди ребят, и так получилось, что с первого класса и до последнего, хотя учился я в разных школах, всегда меня избирали старостой класса. С учебой всегда было все в порядке – одни пятерки»⁴⁷. Подводя итог своему рассказу о Ельцине, его одноклассник по железнодорожной школе Владимир Жданов подтверждает эти слова:

«Он пользовался большим авторитетом. К нему часто обращались за советом и ежегодно избирали старостой. Учился он всегда хорошо и охотно. Ему легко давались все предметы. Его часто вызывали к доске, особенно когда кто-нибудь не мог ответить. Лучше всех предметов у него шла математика. Боря вообще имел математический склад ума. Контрольные он всегда решал первым и тут же пускал тетрадь по классу. Никогда не отказывал в списывании… [Он] был хорошим товарищем для всех».

Правда, Жданов как будто не отдает себе отчет в том, что давать списывать не только бескорыстно, но и нечестно и шло вразрез с нормами советской школы. Те, кто списывал, всегда могли оказать Ельцину услугу. Пользовался ли Ельцин своим положением? Жданов об этом не говорит. Зато он вспоминает, что Ельцин умел располагать к себе людей, хотя и не отличался изысканной манерой речи: «У него был ярко выраженный уральский говор, он тянул слоги и выражался несколько простонародно. В жестах, манере общения он все тот же»⁴⁸.

Пробуждение собственных талантов, совпавшее у Ельцина с пониманием того, что расслоенная советская система другим принесла куда больше выгод, чем ему и его родителям, вызвало у него желание занять в системе главенствующее положение. Клавдия Ельцина поделилась с Андреем Горюном рассказом об эпизоде, который произошел в годы войны, когда Борис был еще настолько юн, что щеки его не знали бритвы. В магазине, где они отоваривали свои карточки, был закрытый «спецотдел», где отоваривались люди из городской верхушки. Однажды Боря заглянул туда и увидел на полках пшеничный хлеб, сыр, американские мясные консервы. «Именно тогда довелось мне услышать от него признание: «Мама, несмотря ни на что, я буду начальником». Да, да, «начальником», я хорошо запомнила это слово»⁴⁹. По другой версии, Борис сказал матери, что, когда вырастет, станет инженером⁵⁰.