Текст книги "Дар Юпитера"

Глава 10

На то, чтобы привыкнуть к новому распорядку жизни, у них ушло несколько юпитерианских недель. Как Производители они располагали гораздо большей свободой, чем дети, и Пранло с Драсни, казалось, в особенности радовались возможности плавать, куда хотят и когда хотят. Три мушкета, как Пранло упорно называл их, путешествовали по небесам Юпитера, смеялись, болтали и кормились по дороге. Порхали между Уровнем Два и верхней частью Уровня Четыре, множество раз пересекали экватор туда и обратно, а иногда от возбуждения даже пропускали периоды сна.

Рейми, в отличие от остальных выросший в условиях, когда его повсюду сопровождал личный Защитник, не чувствовал особых изменений в смысле свободы. Но было забавно – и заразительно! – наблюдать радость товарищей, и он с удовольствием участвовал во всех их походах. Кроме того, даже он испытывал облегчение оттого, что теперь не нужно было следить за перемещением стада, куда обязательно следовало возвращаться до наступления ночи.

Однако свобода, как и все на свете, имела свою оборотную сторону. Никому из них никогда даже в голову не приходило, какие усилия прикладывали Лидеры стада, отыскивая для них источники еды. Теперь, когда три мушкета могли полагаться только на себя, выяснилось, что нежных усиков и вкусных завитков было вовсе не так много, как казалось прежде. Некоторые дни целиком уходили на то, чтобы найти хоть какую-то еду.

А ведь они были далеко не единственными, кто недавно стал Производителем, не говоря уж обо всех тех, кто повзрослел раньше. Поначалу это казалось забавным – встречать джанска из других стад, знакомиться, вести разговоры и узнавать, как протекает жизнь среди иных ветров. Однако радость сошла на нет в первый же раз, когда они решили присоединиться к группе других, но очень быстро поняли, что те уже обчистили все окрестности, не оставив ни клочка еды.

Кончилось тем, что их довольно невежливо попросили убираться, но к этому времени даже с общительной Драсни было достаточно. И в дальнейшем они всегда плавали только втроем.

Кроме голода существовали и другие неприятности. На этих низких Уровнях рыскали крупные вуука, не способные подняться до Уровня Один, а начиная от нижней части Уровня Два приходилось иметь дело со стаями сивра.

И в этом смысле три мушкета тоже оказались в выигрышном положении по сравнению с обычными Производителями – благодаря Виртамко, молчаливо охраняющему их в стороне. На протяжении этих недель им пришлось отбить три атаки вуука и сбежать от стаи сивра. И всегда было очень грустно натыкаться на останки жертв хищников, задаваясь вопросом, были ли среди погибших знакомые.

Итак, восторженный трепет взрослости быстро и незаметно сошел на нет, его загасила проблема выживания. Выживать приходилось в обществе добрых друзей, шуток и радости – но тем не менее выживать.

А потом, как будто вселенная задалась целью максимально усложнить ему жизнь, Рейми начал ощущать странные и не слишком приятные внутренние изменения.

Во время последней встречи Латранесто говорил о сексуальных потребностях, предостерегая о том, к каким последствиям это может привести, если дать им волю в неподходящее время и в неподходящем месте. Однако, насколько Рейми помнил, ничего подобного он не испытывал, защищая беременную женщину от сивра. Были решимость и ярость, даже страх, но ничего, что можно было бы квалифицировать как влечение. Еще много времени спустя это беспокоило его, заставляя задумываться, все ли с ним в порядке. Возможно, человеческая психология оказалась в состоянии подавить даже биохимию и порождаемые ею инстинкты тела джанска.

Однако теперь, внезапно и коварно, эти самые потребности и связанные с ними чувства начали одолевать его. Он не знал, что именно послужило спусковым крючком – вновь обретенная свобода, или совсем другая диета, или просто сам факт того, что он стал старше.

Или, может, все дело в Драсни.

Драсни. Милая, заботливая, чуткая, сияющая Драсни. Внезапно оказалось, что он не спускает с нее глаз, следит за каждым ее движением, вслушивается в каждое слово, ловит каждую мысль – и все ему мало. Ее образ плясал в его сознании, ее голос пел в его снах. Драсни.

И в конце концов однажды ночью, когда все трое должны были спать, он вынужден был признаться себе, что влюблен в нее.

Это было пугающее открытие – для того, кто помнил, что когда-то был человеком. В те времена он знал немало женщин, но вот странность… Все они бледнели по сравнению с Драсни.

И это тоже пугало. Пугало и огорчало. Неужели он в такой степени стал джанска, что даже воспоминания о людях-друзьях и людях-любовницах бледнели по сравнению с соответствующими эквивалентами джанска? Или дело в том, что, будучи довольно поверхностным молодым человеком, он выбирал себе любовниц, руководствуясь критериями исключительно внешней привлекательности?

Потому что Драсни содержала в себе нечто большее. Гораздо большее.

Он долго лежал без сна, глядя во тьму и пытаясь разобраться в своих мыслях. Он и Драсни… Не так уж нелепо звучит. Или все же нелепо?

Но пусть даже не нелепо… Здесь все происходило гораздо сложнее, чем на Земле. За последние несколько недель ему приходилось издалека видеть пары Производителей, их сложный ритуал подготовки к спариванию – наполовину танец, наполовину синхронное плавание.

Проблема состояла в том, что он понятия не имел об этом ритуале. Может, этому обучали в стаде, когда он, как обычно, бродил где-то в одиночестве, а может, все дело в каком-то основном инстинкте джанска, которого его человеческий разум был лишен.

Однако без этого не стоило делать Драсни предложение. Он и не будет делать его – без этого. Ему хотелось, чтобы все было на высшем уровне, когда придет время задать ей вопрос.

И был только один джанска, к которому он мог обратиться за помощью и советом. Только один.

Следующий день дался ему нелегко. Пришлось призвать на помощь все свое терпение, пока он, Драсни и Пранло плавали, болтали и ели. В конце концов, однако, наступила долгожданная ночь.

И когда его товарищи смолкли и остались недвижимы, медленно дрейфуя с ветрами, Рейми прокрался туда, где готовился ко сну Виртамко.

– Да? – спросил тот грубовато-нейтральным тоном, каким обычно разговаривал с Рейми. – Чего тебе нужно?

– Окажи мне любезность, – сказал Рейми, изо всех сил стараясь, чтобы голос у него звучал ровно.

Странно, подумалось ему, как мало он ценил Тигралло, пока тот был жив. Он всегда казался Рейми равнодушным, критически настроенным; нянька, которой, по большому счету, нет до тебя никакого дела.

И только теперь, на фоне Виртамко, Рейми видел, что Тигралло был гораздо больше, чем просто сторож, на которого взвалили неприятную обязанность. Он был советчиком, защитником, товарищем и… другом.

– Да? – нетерпеливо подбодрил его Виртамко. – Говори, Производитель Манта.

– Советник Латранесто сказал, что ты научишь меня тем аспектам жизни джанска, с которыми я не знаком, – сказал Рейми. – Ну, мне понадобилось кое-что узнать.

– Сейчас? – Виртамко многозначительно обвел взглядом окружающую их тьму. – До восхода солнца нельзя подождать?

– Не думаю, – ответил Рейми. – В смысле нет, нельзя. – Он собрался с духом. – Я хочу, чтобы ты обучил меня ритуалу ухаживания.

Долгий момент Виртамко просто сердито смотрел на него.

– Ты хочешь?.. – Голос у него недоверчиво дрогнул.

– Хочу, чтобы ты обучил меня ритуалу ухаживания, – повторил Рейми, начиная испытывать неприятное ощущение, что его надеждам и мечтам не суждено сбыться. У Виртамко сделалось такое выражение… – Советник Латранесто сказал, что ты научишь меня…

– Это надо понимать как неудачную шутку? – спросил Виртамко.

Рейми отпрянул.

– Нет. Нет, почему же? Латранесто сказал…

– Ах ты, самонадеянный, грязный, маленький нечестивец! – выпалил Виртамко. – Как ты осмеливаешься хотя бы думать о таких вещах?

Рейми с трудом удержался от того, чтобы нырнуть и умчаться прочь со всей возможной скоростью. Осуждение Виртамко было настолько искренним… Рейми как будто дали пощечину.

– Я… Я…

– Убирайся, чтобы я тебя не видел, – взревел Виртамко, хлопая хвостом по плавникам, как будто старался стряхнуть с них что-то мерзкое. – Убирайся, ты… ты… Гибрид! – Он кинулся на Рейми, щелкая зубами…

И, стеная в душе, Рейми развернулся и уплыл.

Он не знал, как долго плыл и даже в каком направлении. Перед его внутренним взором маячила возмущенная физиономия Виртамко, в ушах звучало это ужасное, осуждающее слово. Слово-приговор.

Гибрид.

Он заплакал бы, если бы джанска могли плакать. Гибрид. Потому что Защитник был прав: он такой и есть. Помесь джанска и человека. Продукт надругательства науки над природой.

Монстр.

И он в самом деле осмеливался думать, что Драсни пойдет на союз с ним? Нет, он не просто монстр, он еще и дурак.

– Манта! – окликнули его откуда-то сзади.

Он напрягся, словно споткнувшись на лету. Этот голос. Неужели?..

Нет. Уши и разум, безусловно, обманывают его.

– Манта, постой.

Он повернулся… Если уши и разум обманывают его, то, безусловно, то же самое можно сказать о глазах. Это была Драсни.

– Ветры, ну ты и мчишься, – задыхаясь, сказала она, приблизившись к нему. – Что происходит? Снова люди за облаками вызывают тебя?

– Нет, я… – Рейми замолчал, с трудом проглотив в горле комок. Пора! Он не знал нужных слов, нужных методов, а может, и еще чего-то нужного. Но это был его шанс. Возможно, единственный шанс. – Драсни… послушай, я не знаю, как сказать. Я хочу… Нет, я не осмелюсь. Может, это все ерунда.

– Да? – очень спокойно и мягко спросила она.

Рейми собрался с духом.

– Драсни… Ты… ты… станешь моей женой?

Долгий момент она парила в воздухе практически неподвижно, лишь чуть-чуть волнообразно шевеля плавниками, чтобы удержаться на месте.

– Вот это да! – пробормотала она наконец. – Я не знала, что… – Она глубоко вздохнула. – Я польщена, Манта. Правда, правда. Ты удивительный и ты хороший друг. Мы долго были вместе, и я сильно привязалась к тебе. При других обстоятельствах…

Она замолчала.

– Все правильно. – Рейми почувствовал, как сотни бритвенно острых зубов сивра разрывают ему сердце. – Продолжай.

Она придвинулась поближе и положила свой плавник на его.

– Но дело в том, что я уже дала согласие Пранло стать его супругой.

Рейми отвернулся – чтобы не видеть той, которую так страстно желал, чтобы не чувствовать мучительно ласкового прикосновения.

– Конечно, – с трудом выдавил он. – Я должен был догадаться. Мои поздравления или что в таких случаях положено говорить.

– Мне очень жаль, Манта, – нежно сказала Драсни, и ему послышался в ее голосе отклик собственной боли. – В самом деле. – Она снова придвинулась к нему и погладила его плавником.

Призрачные сивра уже прогрызли себе путь сквозь его сердце, и внезапно что-то внутри у него взорвалось.

– Не прикасайся ко мне! – Он с силой хлопнул ее плавником. – Ты счастлива. Чудесно, будь счастлива. Но будь счастлива где-нибудь подальше от меня.

– Пожалуйста, Манта, не делай этого, – умоляюще сказала она. – Если бы существовал другой способ…

– Но его нет, правда? – прорычал он. Боль, теперь явственно ощутимая в ее голосе, удваивала его собственную. Плевать он хотел на боль, и на ту, которая раздирала его сердце, и на боль Драсни. – Уходи. Уходи и будь счастлива с Пранло.

– Манта…

– Я сказал «уходи»! – прогрохотал он и сердито посмотрел на нее. – Я не хочу больше видеть тебя! Никогда!

На одно короткое мгновение их взгляды встретились. Рейми понимал, что в последний раз видит любимые глаза.

И потом, захлебываясь рыданиями, она развернулась и уплыла во тьму.

Он долго всматривался в том направлении, где она исчезла. Может, еще вернется, шептал ему крохотный лучик надежды. Может, решит, что он тот, кто дорог ее сердцу, и распрощается с Пранло?

Но она не вернулась. И он знал, что этого не произойдет.

В конце концов он заставил себя очнуться. Ночь на Юпитере продолжается недолго, и вскоре все проснутся и возобновят свою деятельность.

Но он будет уже далеко, когда это произойдет.

Он нырнул и ушел на глубину, не останавливаясь почти до самого нижнего края Уровня Четыре, дальше которого опускаться ему было физически невозможно. Развернулся влево и устремился на север. Он знал, что большинство джанска придерживаются зоны экватора, предпочитая перемещаться вместе с ветрами. За пределами этого относительно узкого пояса оставалась огромная и, по-видимому, практически неисследованная территория. Хватит места, чтобы затеряться.

И эта ночь не прошла для него зря. По крайней мере, теперь он точно понимал, что он такое и как его воспринимают. И это заставило его по-новому расставить свои жизненные приоритеты.

Пусть Гессе и Фарадей готовят свои лабораторные столы. Потому что так или иначе, но он добудет им звездолет.

И в Глубину всех джанска! Всех!

Глава 11

Защитник был очень большой, почти вдвое длиннее Рейми, с такой бугристой, покрытой шрамами кожей, что в нем с трудом можно было распознать джанска. Ясное дело, за свою долгую жизнь он выдержал множество сражений.

И если Рейми не поторопится, то окажется следующим объектом нападения.

– Я задал тебе вопрос, Производитель, – угрожающе пророкотал Защитник. – Что, во имя грязных пакра, ты делаешь на моей делянке дрокмура?

– Прошу прощения, Защитник, – ответил Рейми, силясь сдержать дрожь в голосе.

Дрожал он не столько от страха – хотя и от страха тоже, – сколько просто от голода. Вот уже четыре дня ему не удавалось найти никакой еды, и все тело реагировало на это мелкой дрожью.

И естественно, когда наконец он нашел еду, то вместе с ней нашел и выжившего из ума Защитника, вообразившего, что она принадлежит только ему.

Что шло явно вразрез с законами. Но здесь, в нескольких неделях пути на север от экватора – центра власти и культуры джанска, – законам, видимо, следовали только тогда, когда считали удобным.

– Ну? – прогрохотал Защитник. – Чего молчишь?

– Я очень голоден, сэр, – ответил Рейми, дрожа еще сильнее.

Просто от голода, но Защитник, конечно, принял это за проявление страха.

И с какой стати он должен делиться своим драгоценным дрокмуром с каким-то жалким Производителем, трясущимся от страха перед ним?

По-видимому, Защитник не счел эту причину достаточно убедительной.

– Тогда иди и найди себе еду, – проворчал он. – Только где-нибудь в другом месте. А теперь убирайся, если не хочешь влипнуть в такие неприятности, что тебе станет не до еды.

Рейми с тоской вспомнил о днях, когда его повсюду сопровождал Тигралло. Или даже Виртамко. Если бы и сейчас у него был собственный Защитник…

Но его не было. И дальнейший спор не имел смысла. Рейми со вздохом перевернулся и медленно поплыл прочь.

Ладно, твердо сказал он себе. Просто не повезло, вот и все. Просто немного не повезло.

Но бодрости от этих уговоров не прибавилось. Главным образом потому, что в последнее время, казалось, вся его жизнь состояла из сплошного невезения.

Так было не всегда. Первый месяц прошел вполне сносно, правда, после того, как он более-менее привык к уединению. Ему пришлось одержать победу над несколькими хищниками, а от других удрать, и теперь на различных частях тела и плавниках появились новые выступы, скрывающие небольшого вуука и двух сивра. Но еды хватало, и время от времени попадались другие джанска, с которыми можно было поболтать, когда одиночество делалось непереносимым. Эти товарищеские взаимоотношения, пусть даже поверхностные и кратковременные, стали основной причиной того, что он отказался от своего первоначального намерения полностью покинуть территорию джанска.

Но сейчас, в середине второго месяца, дела шли все хуже и хуже. Число съедобных растений медленно, но верно уменьшалось, по крайней мере тех, которые ему удавалось найти. Зато все чаще попадались джанска, весьма задиристо отгоняющие его от них. По мере того как тело Рейми становилось все тяжелее и он все ниже погружался в атмосферу, джанска, постоянные обитатели этих глубин, становились все менее дружелюбны и гостеприимны, в особенности по отношению к чужакам. Складывалось впечатление, что по завершении стадии спаривания здешние джанска начали снова собираться в стада, теперь уже неформальные.

Хотя, может, то же самое происходило везде, в том числе и на экваторе. Он ведь еще очень многого не знал.

Однако конкретно в данный момент эти академические проблемы волновали его меньше всего. Высшим приоритетом была еда, а он ничего не находил. Может, как говаривали когда-то парни в бизнес-школе, пришло время перейти к варианту Б.

Только и варианта Б не было, вот беда.

Правда, он мог вернуться к своему первоначальному плану и, продолжив путь на север, полностью покинуть территорию джанска. Но это означало бы стать отшельником, а он уже понял, что не создан для такой жизни. Или он мог подняться на Уровень Один, держась подальше от стад с их Защитниками, и попытаться связаться с «Юпитером-Главным». Но они наверняка начнут допытываться, почему он молчал так долго, а у него не было ни малейшего желания рассказывать им о происшедшем. Да и что они, в сущности, могли сделать для него?

Или он мог вернуться назад, пересечь экватор в другом направлении и посмотреть: может, в южном полушарии жить легче, чем в северном? Но это означало проплыть через самые густонаселенные районы джанска, а между тем Латранесто наверняка дал указания всем Производителям, Защитникам и Советникам отыскать его. Выслушивать нотации от Латранесто ему хотелось еще меньше, чем от Гессе и Фарадея.

Кроме того, где-то там же плавали вместе Пранло и Драсни. И увидеть их сейчас было бы для него смерти подобно.

Рейми снова вздохнул, почувствовав, как оживает глухая сердечная тоска. Драсни. Сто сорок дней прошло, а он все еще не может забыть ее.

И, наверно, никогда не забудет. Ее образ, окутанный покрывалом боли, сохранится в сердце до самой смерти.

Кстати, о смерти. Может, это единственный оставшийся ему вариант Б. Казалось, сейчас его жизнь потеряла всякий смысл. Для всех лучше будет, если он уйдет. Может, когда в следующий раз сивра нападут на него, он просто не станет оказывать сопротивления. Так будет лучше для него. Лучше для всех.

Давным-давно, в прошлой жизни, когда он был парализованным человеческим существом, Фарадей что-то толковал об удивительном даре, который он и джанска предлагают Рейми.

Ничего себе дар.

– Что, досталось тебе от Фалкаро? – спросил голос у него за спиной.

Испугавшись, Рейми резко повернулся. Позади него парила крупная женщина, больше, чем Защитник, прогнавший его со своей личной делянки дрокмура. Скорее всего, Советница, догадался он. Как и у ворчливого Советника, ее кожа была усеяна буграми и выступами – следами прошлых битв.

– Прости, – пробормотал он, – ты о ком?

– О Фалкаро, – повторила она, шлепнув хвостом в том направлении, откуда появился Рейми. – Этот старый ворчун. Я спросила, досталось ли тебе от него.

– В общем, нет, – ответил Рейми. – В смысле, он не причинил мне вреда, просто не позволил поесть. Похоже, он думает, что в пределах досягаемости вся еда принадлежит ему.

– Ты, похоже, тут новичок. Здесь, вероятно, не так цивилизованно по сравнению с тем, к чему ты привык.

Рейми сердито посмотрел на нее.

– Откуда тебе знать, к чему я привык?

– Акцент выдает тебя, – ответила она с улыбкой. – Ты с Центральной Линии. Каким ветром тебя занесло в такую даль?

– Ну, просто… исследую, – осторожничая, ответил Рейми.

А вдруг распоряжение Латранесто дошло и сюда?

– Ну-ну. – Ее тон не оставлял сомнений, что она ему не поверила. – Но прежде всего ты, по-моему, голоден, а? Поправь меня, если я ошибаюсь.

– Нет, ты не ошибаешься, – признался он. – Я даже не смею надеяться, что ты знаешь, есть ли поблизости еда… – Он шлепнул хвостом в сторону личного «королевства» Фалкаро. – На которую никто не предъявляет претензий.

– М-м-м… – Она оглядела его сверху донизу. – Представь себе, знаю. Скажи, как ты переносишь давление?

Рейми нахмурился.

– Обычно нормально. А что?

– Ну, мне случайно стало известно, где на Уровне Пять есть очень хорошие побеги.

Он состроил гримасу. Уровень Пять. Это все равно, что Европа.

– Не думаю, что смогу опуститься так глубоко.

– Да, мне тоже так кажется, – сказала она. – А если бы ты уже оказался там, то перенес бы это давление?

– Не знаю, – немного раздраженно ответил Рейми. Какой смысл обсуждать этот вопрос, если он не в состоянии туда опуститься. – Наверно.

– Хорошо. Тогда не двигайся.

Она всплыла чуть повыше и остановилась прямо над ним.

– Что ты делаешь? – сердито спросил он.

– Сказала же, не двигайся, – ответила она, мягко поводя плавниками. – Ну, вперед!

С громким свистом сжав свои плавательные пузыри, она начала опускаться.

И Рейми, удерживаемый ее мощными плавниками, опускался вместе с ней.

– Меня зовут Белтренини, – странно приглушенным голосом сказала она. – А тебя?

– М-м-м… Раймо, – сымпровизировал он.

Вдруг и до здешних мест докатилась молва о странном получеловеке-полуджанска по имени Манта.

– Как-как? – спросила она.

– Раймило, – поправился он, вспомнив, что как Производитель должен добавить к имени лишний слог.

– Интересное имя. Кажется, я никогда не слышала его раньше. Почему же ты оказался здесь в одиночестве?

– В каком смысле?

– В смысле, без супруги, – ответила она. – Ты ведь Производитель, верно? Почему же не занимаешься своим делом?

Рейми состроил гримасу.

– Я не хотел бы обсуждать этот вопрос.

– Да брось ты! Я ведь Советница, не так ли?

– Это чисто вопрос возраста, – резко напомнил ей Рейми, – и вовсе не означает умения и способности в самом деле давать советы.

– Не слишком-то уважительно, Производитель Раймило. Да, все, что я имею, – результат возраста и опыта, но и того и другого у меня побольше, чем у тебя. А? Поправь меня, если я ошибаюсь.

На мгновение Рейми охватило сильнейшее искушение перечислить все, что он вынес из своего жизненного опыта, начиная от науки организации бизнеса, которой он овладевал как раз перед тем, как так неудачно скатился с заснеженной горы. Это, наверно, заставило бы ее заткнуться.

Он преодолел искушение и смиренно сказал:

– Ты права. Извини.

– Так-то лучше. И теперь давай выслушаем твою историю. Начиная с того, почему ты не плаваешь в компании симпатичной Производительницы.

– Я высоко ценю твою заботу, – увильнул от ответа Рейми, приняв решение.

Может, и впрямь она готова доставить его в то место, где есть еда, но – не ценой излияний. Ему даже думать не хотелось о Драсни, а уж тем более обсуждать ее с какой-то чрезмерно любопытной незнакомкой. Рейми согнул плавники и начал покачиваться, пытаясь освободиться.

И потрясенно обнаружил, что ничего не получается.

Он предпринял новую попытку, вложив в нее все силы. Без толку. Его буквально вдавило в небольшую впадину в том месте, где плавник Белтренини соединялся с телом, и они уже опустились достаточно глубоко, чтобы его собственные плавательные пузыри еще сильнее прижимали к ней Рейми. А учитывая ее преимущество в размерах – три к одному, – вырваться из могучих «объятий» было физически невозможно.

Он оказался совершенно беспомощен. Белтренини могла оттащить его куда угодно, куда ей вздумается. Назад в район экватора, к примеру, или прямо к Латранесто для наказания.

Или даже в объятия смерти.

Мышцы свело, когда внезапно у него мелькнуло ужасное подозрение. Белтренини сама признала, что здесь не действуют обычные правила джанска. И в последнее время ему поблизости нечасто попадались вуука.

Может, она заключила с ними какую-то дьявольскую сделку? Если уж на то пошло, земные хищники, как правило, намного умнее своей добычи. Он никогда не слышал и намека на ум вуука, но джанска много о чем не рассказывали ему. Может, вуука умеют разговаривать и даже, чем черт не шутит, заключать сделки.

А что может быть проще сделки, которую потенциальная жертва в состоянии заключить с хищником, – она доставляет ему добычу, а в обмен получает еду для себя?

Может, он, Рейми, и есть ее очередная добыча?

Он снова заерзал, с тем же результатом.

– Не шевелись, – приказала Белтренини и сама слегка покачалась, как бы подчеркивая свои слова. В сознании Рейми вспыхнул образ из детства: он в чем-то провинился, и дядя трясет его за плечи, пытаясь привлечь внимание. – Мне и без того нелегко, даже если ты не бьешься, словно неразумный новорожденный.

– Куда ты тащишь меня? – напряженно спросил он.

– Туда, где есть еда. А ты что подумал?

Или туда, где я стану едой? Правда, чтобы самой не подвергнуться нападению, ей придется освободить его до того, как вуука нападут. Это даст ему шанс…

Что-то задело его плавники. Он напрягся, пристально вглядываясь.

И увидел проплывающие мимо заросли красновато-серебристых листьев.

– Вот мы и здесь, – заявила Белтренини, остановившись в самой гуще растений. – Еда для двоих. Постой-ка… Я сейчас развернусь. Так будет легче.

Она сделала разворот на сто восемьдесят градусов, лицом в сторону ветра, гнавшего серебристые растения. Рейми открыл рот, жадно глотая плывущие навстречу листья.

Даже четырехдневный голод не заставил его настолько потерять голову, чтобы не понять – на вид они лучше, чем на вкус. И все же они были очень даже ничего, и, главное, их было много. А что радовало больше всего, так это отсутствие огромного бугристого Защитника, отгоняющего его от них.

– Как тебе фимис? – спросила Белтренини.

– Х-р-шо, – ответил он с набитым ртом.

– Тише, тише, – предостерегла она. – Еще подавишься. Тут их полно.

– Ты прямо как моя мать, – пробормотал он, проглотив очередную порцию, раскрыв рот для следующей и оглядываясь по сторонам.

Как оказалось, они тут были не одни. Два крупных Советника паслись впереди, один, чуть поменьше, под ними, а в отдалении слева появилась группа детей.

Он замер с набитым ртом. Дети джанска?

– Я, знаешь ли, когда-то и в самом деле была матерью, – сказала Белтренини. – Твоя мать жива?

– Нет, ее убил вуука, – автоматически ответил Рейми, продолжая коситься влево.

Он не ошибся: там плавали, наверно, с десяток мелких джанска. Или, по крайней мере, так они выглядели. Это точно были не вуука, не сивра и не пакра.

Беспокоила мысль о том, что, кем бы они ни были, при таких размерах опуститься на эту глубину они не могли без «лифта» – наподобие того, каким послужила для Рейми Белтренини. А крупных джанска рядом с ними не наблюдалось.

Может, зрение обманывает его? Может, серебристое мерцание растений мешает правильно оценить расстояние?

– Мне очень жаль, – откликнулась Белтренини. – Когда это произошло?

– Довольно давно, – ответил Рейми. – Перед тем, как я должен был перейти в возраст Юноши.

Она издала низкий, вибрирующий рокот удивления.

– И ты уцелел и стал взрослым? Надо же! Наверно, стадо оказывало тебе хорошую поддержку.

– За мной приглядывал один из Защитников. Посмотри вон туда, влево. Это дети, да?

– Что? – Она развернулась всем телом. – Где?

– Вон те маленькие джанска. – Рейми попытался хвостом указать направление, но уткнулся им в живот Белтренини, и она не заметила его жеста. – Вроде бы их там не то двенадцать, не то пятнадцать.

– Ты имеешь в виду вон тех бролка? – спросила она. – Их там тринадцать.

Бролка?

– Да, если это в самом деле они, – сказал Рейми. – Никогда не видел ни одного бролка.

– Шутишь!

По позвоночнику Рейми пробежала холодная дрожь. В одно мгновение дружеская болтовня Белтренини сменилась мрачным, даже угрожающим тоном.

Что такого он сказал? Может, признание в том, что он в жизни не видел бролка, каким-то образом позволяло установить, кто он такой на самом деле?

– Я… Ну… – забормотал Рейми.

– Неужели их нет на Центральной Линии? Ни одного?

– Не знаю, – ответил Рейми. – Я сказал лишь, что не видел ни одного. Может, наше стадо с ними никогда не сталкивалось.

Последовала долгая пауза. Рейми затаил дыхание, позабыв даже о несущемся мимо потоке серебристого фимиса.

Дерьмо пакра! Что такого он сказал?

– Может быть, – сказала она наконец. – Ладно, все это ерунда. Ешь давай.

Дальше трапеза протекала в молчании. Рейми искоса поглядывал на бролка, пытаясь догадаться, что в них такого особенного. Однако единственный вывод, который он смог сделать, состоял в том, что они двигались не как обычные джанска. Насыщаясь, они просто дрейфовали с ветром, постепенно исчезая из виду.

– Как дела? – окликнула его Белтренини. В ее голосе снова послышались легкие, щебечущие нотки. – В смысле, еще не набил брюхо?

– Я мог бы делать это целый день, – ответил Рейми, – но, в общем-то, могу и закончить. Хочешь вернуться на Уровень Четыре?

– Нет, нет, мы вернемся туда вместе, – ответила она. – Только попозже. Я люблю спать на Уровне Четыре. Кроме того, ты все еще не объяснил мне, почему ты один.

– А ты? – парировал Рейми. – Ты ведь тоже одна, разве нет?

– Это другое, – ответила Белтренини. – У меня был супруг. Он умер.

Рейми состроил гримасу.

– Мне очень жаль. Я не хотел огорчить тебя. Когда это случилось?

– Давно, – ответила она. – Когда он был Защитником, а я Воспитательницей. Он погиб, защищая детей нашего стада. – Она выразительно повела плавниками. – Но мы говорили не обо мне. Мы говорили о тебе, о том, почему ты один.

– Но я не один, – возразил Рейми. – У меня теперь есть ты.

– С помощью лести дрокмур не вырастить. – Она снова повела плавниками, хотя, казалось, была довольна его ответом. – Ладно, хватит голову морочить. Не собираешься же ты убеждать меня в том, что все Производительницы твоего стада мертвы? Равно как и все Производительницы девяти соседних стад?

Рейми вздохнул.

– Нет, она жива. Просто она предпочла другого, вот и все.

– Ну, и почему же ты не нашел себе кого-нибудь еще?

Рейми состроил гримасу.

– Это не так просто.

– Конечно не просто, – настойчиво продолжала Белтренини. – Ладно, она нравилась тебе больше прочих. Это важно. Но ведь есть и другие, не хуже? Кроме того, почему Воспитательницы не настояли? Ох! – внезапно оборвала она себя. – Вот почему ты уплыл с дальними ветрами. Они приказали тебе вступить в союз с кем-нибудь еще, а ты уперся и ни в какую.

– На самом деле я уплыл еще до того, как мне успели отдать приказ, – признался Рейми. – Хотя, если бы они сделали это… Наверно, я все равно сбежал бы.

Она фыркнула.

– Ты самый странный джанска, которого я когда-либо встречала, Раймило. Ладно, а теперь выкладывай. Всё.