Текст книги "Под знаком зверя. Восход луны"

Тимур Камашев
Под знаком зверя. Книга 1. Восход луны

© ЭИ «@элита» 2018

Екатеринбург

* * *

Рука воина не оканчивается пятью пальцами – рука воина оканчивается оружием, которое он держит в ней. Оно является продолжением руки, верным спутником жизни и всегда рядом, будь то сон или бодрствование. Идеально сбалансированное, идеально подходящее своему хозяину, оружие будет верно служить ему на протяжении всего пути, в жизни и смерти.

Взгляд воина – взгляд хищника. Он не блуждает по сторонам, он всегда устремлён вперёд. Взгляд контролирует ситуацию, оценивая происходящее и готовясь ко всему. Воин должен иметь крепкую руку, стальной характер и холодную голову. Не важно сколько раз убивал, в скольких сражениях участвовал, расслабляться нельзя. Устал или ранен, хочет или нет, стоять до конца, стоять на однажды избранном пути. У каждого он свой – путь, пройденный в одиночку или совместно, не важно. Важно лишь движение вперёд. Встав на путь воина, встаёшь на путь крови и лишения, бесконечной борьбы и возможно славы, что покроет собой всю землю и заберёт имя в века. Люди будут помнить и слагать легенды о том, кто бросил вызов вечности. Кто не побоялся дойти до конца.

1

C топора капала кровь, сотрясая каждой каплей мир, как падение метеорита. Будто конец света уже настал. Не спеша, смешиваясь с грязью и повторяя изгибы тела, она стекала вниз, плавя под собой землю. Диковинное оружие имело короткую крепкую рукоять и огромное лезвие, больше подходящее для двуручной секиры.

Топор держала окровавленная рука бывалого воина. Он был выше среднего роста и плечист. Перепачканная порванная рубаха вздымалась на груди, готовая разорваться при каждом новом вздохе. Голову, низко посаженную на плечах, закрывал шлем, из которого вырывался пар, будто воин мог извергать огонь из нутра. Дюжина матёрых солдат стояла напротив, все закованные в доспехи и готовые на всё. Дюжина храбрецов, бросивших вызов смерти.

Ночь чёрной мантией опустилась на землю. Тучи, подобно крыльям огромного ворона, величественно нависли над головой. C неба упали первые капли холодного дождя, со звоном ударяясь об металл. Вскоре, дождь перешёл в свирепый ливень – погода, свойственная этому времени года, сегодня показала себя во всей красе, обрушив вниз всю воду небес. Реки стали образовываться там, где их никогда не было, превращая местность в топь. Молнии, не прекращаясь, рассекали тьму, ударяя о землю, скалы и деревья. Несколько сухостоев загорелись, создавая неровное освещение. Огонь, усердно борющийся с дождём, вырывал из темноты напряжённые лица. Языки пламени бесами затанцевали на щитах.

Он дошёл до предела, туда где отступать уже слишком поздно. Впереди солдаты, а позади обрыв, падение в который грозит кончиной. Оценив ситуацию, воин решил: обойти сзади его не могли, нападения со спины можно не опасаться. Эти солдаты последние из наёмников – остальные уже сложили головы в погоне за тем, кто родился под знаком зверя.

Воин криво усмехнулся. «Не здесь и не сейчас», – подумал он. Не здесь и не сейчас! Момент затянулся.

Воин сделал плавный шаг в сторону – никто не шелохнулся, затем ещё один шаг. Ноги ступали мягко, с изяществом хищника, крадущегося к добыче, в каждом движении чувствовалась первобытная необузданная сила. Сила, едва сдерживаемая её обладателем. Солдаты стояли, не шевелясь, насторожённо наблюдая за каждым его шагом, их руки сжимали оружие до боли в костяшках.

Воин опустился на колено, глубоко вдыхая воздух. С рёвом, равным дикому зверю, он кинулся на солдат. Нечеловечий вопль ворвался в уши преследователей, вселяя страх и неуверенность, покрывая тело мурашками, пробирая холодом до костей. Строй дрогнул. Отступать было некуда, и каждый это знал, как и то, что последний путь пройден – бейся или умри. C каждым ударом молнии и каждым ударом сердца фигура мелькала всё ближе. Дикий зверь, охотник. Чуть больше десятка ударов, и цель уже совсем близка.

– Держать строй! – сорвался крик, пробегая по толпе одобрительным гомоном.

Они знали – он ранен, эта мысль даровала лёгкую надежду, как вспышка света в кромешной тьме.

Мгновением позже воин падает на колени и катится вперёд по грязи. Размашистым движением он отсекает двоим ноги, солдаты падают на землю, как срубленные деревья, вопя и корчась от боли. C невероятной скоростью воин поднимается, рубящим ударом снизу-вверх рассекая третьего от паха до подбородка – кольчуга, как тряпка, разлетается в стороны вместе с выбрасываемым наружу содержимым. Кровь пульсирующими струями бьёт из рассечённого тела.

На отскоке воин получает обжигающую атаку по груди, и мгновенной контратакой лишает обидчика головы. Он отходит назад и ждёт. Страх, исходящий от солдат, теперь ощутим настолько, что его можно почувствовать в воздухе – это запах смерти. За мгновение четверо из них упали и больше не встанут. Предсмертные стоны нескладно врываются в шум ночной тишины. С обречёнными криками, вперёд кинулись двое. Блеск молнии ослепил их, заставляя растерянно вертеть головами. За спиной раздались вскрики, повернув назад солдаты замерли от происходящего. Посреди семерых соратников танцевал демон, отрубая от них куски тела. Будто не оружие сверкало в его руках, а карающая длань богов…

Шум борьбы стих, фигура, хромая и не спеша, двинулась в сторону выживших. Удар молнии, один солдат упал с торчащим из тела мечем, загнанным в него по самую рукоять. Единственный выживший бросил оружие, обессиленно падая на землю, моля о прощении. Из его уст вырывается всякий вздор о праведной жизни и детях, которым нужен отец. Солдат унимается лишь в тот момент, когда сильным рывком его поднимают на ноги. Он встречается лицом к лицу со своей смертью, имея столь редкую возможность взглянуть ей в глаза перед самым концом. Солдат закидывает голову вверх, ловя открытым ртом последние капли влаги, дарующей жизнь. Так проходит много времени до тех пор, пока он не понимает, что остался жить. Последний выживший, не зная радоваться ему или нет, падает коленями в грязь, сотрясаясь от рыданий. Вся оставшаяся жизнь его пройдёт в страхе ожидания смерти, которая ещё не скоро заберёт в свой вечно холодный дом.

Рассвет лениво ознаменовал начало нового дня. Прохладный, ласкающий ветер вздымал листву, рисуя в воздухе красно-жёлтый узор. Деревья оголялись, подставляя одинокие стволы осеней стуже. Их ветви со скрипом покачивались в такт беззвучной музыке, будто бы кто-то невидимый и могущественный играл её для них. Воин шёл уверенным шагом, слегка прихрамывая. Из-за раны темп движения был снижен, но даже сейчас, не каждый смог бы его выдержать. Воин держал путь в края, которые другие старались обойти стороной – в царство дикой, девственной природы, где каждый неверный шаг мог оказаться последним.

Воин шёл через каменную рощу, родину троллей, оживающих по ночам и замирающих в лучах солнца. Их неподвижные лица выражали ужас и отчаяние, пробирая до дрожи при попытке заглянуть в каменные глазницы, лишённые подвижности, но всё так же полные жизни. Шёл мимо одинокой скалы из чёрного камня, переливавшейся в лучах солнца и как маяк указывавшей путь, ограждая странников от опасности и в безмолвном призыве предлагавшей повернуть назад.

Взору война открылся вид на огромный лес, расположенный посреди бескрайних степных прерий, упирающихся, с одной стороны, в горные гряды и простирающихся до морей, с другой. Этот лес – родина деревьев небывалой величины. Исполины, точно упирались верхушками в небо, удерживая его на своих пышных кронах. Здесь в полной мере ощущалась вся человеческая ничтожность в сравнении с огромным миром, вмещающим в себя столько величественных, диковинных и таинственных мест.

Вдали от леса дрались за внимание самки два шерстистых носорога, поражая воображение своими дивными размерами. Молодой серый самец победил в схватке и высоко задрал свой окровавленный рог, горделиво ковыряя копытом почву. Воин, явно наслаждаясь увиденной картиной, двинулся в сторону ручья, вытекающего из заколдованного леса. Он снял одежду, выставив на обзор лесному безмолвию сильное тело, обильно покрытое шрамами разных форм и размеров. Несколько из них выделялись своей глубиной, оставленные по-видимому большим зверем.

Воин наклонился к воде– из неё на него смотрело лицо опытного убийцы. Измождённое и суровое, оно было так же отмечено меткой зверя. Он омыл раны, привёл себя в порядок, вдоволь напился, а затем продолжил путь на опасную, охраняемую территорию, смертельно опасную даже для него.

Лес ожил. Зашептал. Он сообщал о прибывшем незванном госте, и воин об этом знал. В просветах меж плотно нагромоздившимися деревьями мелькали силуэты животных. Из кустов навстречу вышел большой волк, его шерсть играла в едва пробивающихся лучах солнца. Хищник обнажил клыки и, опустив голову, издал тихий рык. Воин сел напротив, не моргая и не отводя взгляд. Глаза двух охотников встретились. Волк сделал нерешительный шаг вперёд, жадно нюхая воздух. Он ещё немного постоял, заскулил и скрылся из виду, буквально сливаясь с тенью одного из деревьев. Спустя некоторое время, не званный гость заметил присутствие хозяев леса – его окружали как дичь, сжимая кольцо со всех сторон. Возможно, из-за ран его чувства притупились, быть может он давно не ходил в этих местах, и отвык от проворности местных жителей. Круг плотно замкнулся, в этом нет сомнения. В землю у ног воткнулось несколько стрел, тоже самое произошло сзади. Понимая предупреждение, воин медленно потянулся за оружием и положил его под ноги, слегка толкнув в сторону.

– Я пришёл с миром, когда-то давно хозяева леса были моими друзьями. – Он поднял руки в стороны, сделав плавный оборот вокруг себя, тщательно исследуя непроглядную зелень леса.

Ответом было лишь молчание. Тишину нарушал только стон деревьев, словно, мучающихся от своих невероятных размеров.

– Я пришёл к Хозяйке леса, если она пожелает, пусть примет меня. Если нет, я уйду, не нарушая вашего покоя впредь.

– Ты знаешь, нарушителям границ обратной дороги нет. С незваными гостями мы разбираемся особым, не всегда одинаковым, но обязательно изящным способом. Это позволяет жить в мире и гармонии c собой в нашем доме. Вдали от вашего грязного мира, где жизнь бежит так скоротечно и обрывается часто, не успев начаться. Бывает не без нашей помощи.

Этот голос сложно спутать с чьим-либо другим, сколько бы времени ни прошло – пусть хоть целая вечность. Воин сглотнул, когда увидел говорившую, плавно отделившуюся от дерева. В голову ударило так, что он едва устоял. События давно минувших дней всплыли в памяти с новой силой так, словно всё случилось вчера. Ночь, когда он владел ей. Ночь, когда они были вместе. Возможно, лучшая ночь в его жизни.

– Я скучал.

– В тебе всё ещё больше от животного, чем от человека. И хоть твой род по большей части свиньи, ты превзошёл их даже в этом – как всегда во всём стремишься быть первым.

Он молчал, давая ей возможность выговориться.

– Ты действительно считаешь, что можешь вот так просто прийти, сказать, что скучал, и всё сразу станет на место? Думаешь я возьму и забуду, как ты ушёл ничего не объяснив, растаяв, как утренний туман?

– Я виноват перед тобой, но так было нужно, и ты это знала. Жизнь в лесу не для меня, хоть он и дорог мне, как родной дом.

– Цель поисков того стоила, я полагаю? – она подходила всё ближе, ступая плавными кошачьими движениями на ветки и листья.

– Возможно, это мне ещё предстоит выяснить, поэтому я здесь.

Амазонка подошла ещё ближе, выставляя на обозрение всю свою красоту. Златовласая отличалась от своего племени цветом волос, с чего и получила второе имя. У остальных амазонок они были каштановые или чёрные. Лёгкая набедренная повязка почти ничего не скрывала, напротив, даже больше подчёркивала изгибы манящего тела. Прозрачная накидка, вызывающе облегала торс. Её диковинная красота граничила лишь со смертоносностью, таившейся в этом грациозном сильном теле.

– Мы бы с радостью отправили тебя обратно, к сожалению, госпожа другого мнения. И мне ничего не остаётся, как проводить гостя до её покоев.

– Мне жаль, что так вышло. – Он сам удивился тому, как эти слова сорвались с губ.

Златовласая взглянула в его глубокие вечно зелёные глаза.

– Если это действительно так, то не стоит. К чему ворошить прошлое…. Ты сделал выбор…. Мы оба сделали.

– Действительно? И каков он?

Рошах подался вперёд, запах такой знакомый и такой давно забытый, окутал его смерчем воспоминаний, унося в мир грёз, туда, где кажется было всё возможно – утраченная другая жизнь.

– Ты выбрал погоню за химерой, я – служение великому лесу, всё так, как должно было быть.

Она отступила назад, борясь с желанием шагнуть навстречу.

– Нам необходимо идти, Хозяйка ждёт, – Златовласая на краткий миг потеряла самообладание, но тут же взяв себя в руки и отстранилась ещё на шаг.

– Тогда веди! – Рошах сделал вид будто ничего не заметил.

Из укрытий стали появляться другие амазонки, их оказалось около десятка. Каждая из их рода поражала своей красотой, грацией и той лёгкостью, с которой они двигались. Амазонки были вооружены луками из чёрного дерева, растущего где-то в глубине лесной чащи, прочнее и легче этой древесины было не сыскать. За спиной каждой висело по увесистому колчану, набитому ядовитыми стрелами.

Рошах, сопровождаемый самым дивным и смертоносным эскортом, углублялся в заколдованный лес. Деревья здесь становились всё больше, их мощные кроны плотно смыкались наверху, полностью закрывая дневной свет. Глаза быстро привыкли к сумеречному свету, и пробираться было не сложно, следуя за амазонками, передвигающимися так, словно, ноги сами их несли, идеально выбирая путь. Лес представлял собой живой лабиринт, в котором было легко заблудится. Пахло сыростью и плесенью. Стон деревьев изредка нарушался звуками невиданных существ, идущих временно следом, а после исчезающих во тьме. Тропа часто петляла, лишая всякой возможности запомнить дорогу назад.

Златовласая шла рядом, украдкой поглядывая на Рошаха. Всё в её нутре пылало от желания кинуться воину на шею, вновь оказаться в этих сильных руках, слушать биение его мощного сердца, и быть доступной лишь для него одного. Внутренний голос настойчиво твердил ей обратное, заставляя каждый раз отводить взгляд, болезненно впиваясь ногтями в ладони. Рошах двигался уверенно, хромота почти прошла, темп амазонок не угнетал его. Он был рад увидеть Златовласую вновь, пусть через столько лет, пусть они больше не будут вместе, но она здорова и всё так же прекрасна, эта мысль согревала его изнутри, разгоняя кровь по телу.

Амазонки жили по своим правилам, изолированные от всего внешнего мира. Никогда не покидающие границ леса, столетьями оттачивая своё мастерство, столетьями яро защищая свои земли. Они жили так же долго, как стоял лес, дарующий им бессмертие, питающий и наделяющий их огромной силой в своих чертогах. Заколдованный лес хранил много тайн – он образовался на стыке двух эпох, тогда зло и добро ещё имели точные определения и были легко отличимы друг от друга. За долгое время своего существования лес оброс несметным количеством легенд и небылиц, рассказываемых в трактирах и у ночных костров. Одну из таких историй Рошах припомнил, следуя за неутьомимыми амазонками.

В далёкие времена жил тиран, завоевавший многие земли, собрав их все их под свои знамёна. Он создал огромную империю, искренне веря в её долгое процветание. Из наследников король имел лишь дочь, которая при всей отцовской любви оставалась женщиной и была не способна управлять его землями. День за днём правитель искал избранника для неё, способного достойно править и не привести империю в упадок. Вопреки ожиданиям отца, дочь полюбила обычного воина из его личной охраны. Воин был статен и хорош в военном деле, но на роль наследника не годился. Злобный правитель обвинил его в предательстве и издал указ о казни. В роковой день, перед толпой зевак дочка вышла на место казни, смело смотря отцу в глаза, она призналась в сильных чувствах, испытываемых к воину, а также в том, что любовь их перешла порог невинности. Тщетно молила дочь отца о пощаде. Глаза тирана выражали бушующую в нём ярость, обуздать которую было не по силам даже ему самому. Опозоренный перед всеми, правитель приказал казнить и собственную дочь, а перед этим связать и наблюдать за смертью любимого.

Толпа возмущённо запротестовала, но деспот был неумолим. В момент самой казни, когда палач занёс топор, возлюбленные смотрели друг на друга, рыдая и клянясь в любви даже после смерти. Погода переменилась, солнце спряталось за чёрные тучи, небо разлилось дождём. Оружие, призванное свершить правосудие, зависло в воздухе, и как палач ни старался, с места сдвинуть его он не смог. На центр лобного места вышел незнакомец в чёрной мантии. Его голос отозвался раскатом грома на небе, оставив всех в полном оцепенении. Даже сам правитель, несмотря на всю свою волю, мог лишь с недоумением наблюдать, не в силах ни противоречить, ни двинуться с места. Незнакомец в чёрном подошёл к возлюбленным, предлагая им свободу и вечную любовь в обмен на две чистые души. Принцесса и её избранный согласились, готовые на всё ради друг друга. Как только было дано согласие, незнакомец молвил заклятие, и на место то опустился непроглядный туман, обволакивающий площадь. После, когда он рассеялся, люди открыли рты в полном изумлении – вместо возлюбленных на площади стояло два удивительных существа, коих многие столетия считали вымершими. Два прекрасных серых дракона занимали собой добрую половину площади. Они оглушительно взревели, улетая прочь. Незнакомец в чёрном исчез следом, оставляя народ в полном недоумении.

Когда правитель нашёл силы прийти в себя, а чары колдовства прошли, он не знал покоя до тех пор, пока кара не настигла беглецов. Спустя долгие месяцы поисков, их выследили и убили. В момент расплаты за свою чистую любовь, самец закрыл собой смертельно раненную самку, терпя многочисленные раны до тех пор, пока она не ушла. Из глаз его текли слёзы, а стоны слышали во всей округе. Вскоре, истекая кровью, умер и он, проклиная этот мир, проклиная злобного тирана, лишившего его любви. На месте том вырос огромный заколдованный лес, как символ той большой любви, и лес этот похоронил в глубине своей останки двух драконов, всё так же оберегающих друг друга от зла.

Амазонки вывели Рошаха к дереву, которое выглядело впечатляюще даже на фоне других. Впереди у самого основания был вход. Его охраняли два медведя-великана, на спине у каждого сидело по амазонке, вооружённых длинными копьями. Их полностью обнажённые тела прикрывали длинные волосы. Такое соотношение силы и красоты выглядело более чем изумительно.

Златовласая повернулась к Рошаху:

– Дальше ты идёшь один, веди себя подобающе – госпожа не любит наглецов.

Рошах поймал её за руку:

– Мы увидимся после?

– Как знать… – Златовласая улыбнулась уголками рта, скрываясь в лесу. Остальные амазонки последовали за ней.

Воин остановился возле ворчащего медведя, обводя взглядом идеальной формы вход, окаймлённый по кругу древними рунами, мало похожий на творение рук природы. Он ещё немного помедлил и вошёл внутрь. Слепяще яркий свет поражал воображение своей силой – дерево светилось изнутри, будто впитывая солнечный свет, насыщаясь его потоком жизни.

– Проходи, – голос эхом донёсся из сердца древа, – я ждала тебя. Мой лесной друг поведал о тебе, рассказал о ярости, что живёт в твоих глазах и в твоём сердце.

Свет стал то загораться сильнее, то ни миг затухать, сопровождая каждое её слово. Глаза, не выдерживая подобной пытки, предательски заслезились.

– Ты знаешь, зачем я здесь?

– Вероятно, не для выражения почтения. Я заинтригована, не каждый день ко мне приходят гости. Точнее, этого не было уже тысячи лет… – На последнем слове, слегка различимо, повисла грусть.

Рошах не придал этому значения, полностью сосредоточенный на собственных мыслях.

– Я восхищаюсь тобой, Хозяйка леса. Восхищаюсь твоим домом и народом, живущим в нём. Но ты права. Не желание усладить твои уста привели меня сюда.

– Продолжай! – В её голосе послышался интерес. Свет перестал пульсировать, и воспалённые глаза воина получили желанный отдых.

– Ходят слухи о чёрном маге, маге, живущем во тьме, он не призрак и не живой, но и то, и другое сразу. – Рошах выждал, а затем продолжил: – Мне нужен он, поэтому я здесь.

– Не похоже, чтобы такой как ты, верил слухам. Если пришёл сюда, значит уверен в цели своих поисков. Не ходи кругами, пока мне это интересно, говори.

– Воля твоя, мне известно, что ты знаешь где Рейвен.

– Наша общая знакомая суёт нос не в свои дела, ей сложно удержаться, ведь соблазн так велик. Она забывает лишь об одном: нельзя нарушать баланс. Ты не боишься последствий своих поисков?

– Страх это одно из составляющих нашей жизни не более того. Я могу надеяться на твою помощь?

Она ответила не сразу, волнующая пульсация света, по всей видимости, выражала её сомнения.

– Ах, надежда! Кажется, значение этого слова давно утратило для меня всякий смысл. Если Рошах пришёл сюда, значит знал ответ. Следуй за светом.

Тысячи светлячков окружили его и стали уводить за собой в центр дерева, согревая тело своим теплом.

Рошах дошёл до середины тоннеля, удивлённо осматриваясь по сторонам. Сердце великана оказалось полым и заполненным всё тем же светом, но здесь свет был тёплым и приятным. Он убаюкивал, словно руки матери, дарил покой и негу, словно пуховая перина. Создавалось впечатление мира несуществующего, мира, где нет ничего материального – мира, состоящего из света, тепла и покоя.

Перед Рошахом появилась фигура. Она была высока и стройна. Идеальное тело покрывало множество татуировок, изображающих древнюю символику, а поверх струилась прозрачная ткань, излучающая солнечное тепло. Фигуру можно было принять за амазонку, если бы не длинные остроконечные уши, увешанные тяжёлыми металлическими серьгами в виде колец. Хозяйка леса подошла ближе, проводя рукой по шраму на лице Рошаха, от этого прикосновения он едва не потерял самообладание.

– Твоё сознание полно томительного ожидания, а жажда мести часто застилает глаза. Ты научился управлять гневом, но не приручил его. – Хозяйка леса плавно ходила вокруг него, и с каждым прикосновением Рошах чувствовал дрожь. – Ты должен знать: если пойдёшь по этому пути, если решишься бросить вызов, обратной дороги не будет. Будущее предрешено, но готов ли ты к нему?

– Я готов на всё.

– Рошах, убийство твоей семьи ещё не всё – это лишь одна из составляющих большой чреды событий, которые имели своё начало ещё задолго до сотворения этого леса.

– Расскажи мне всё, я хочу знать!

– Не так быстро, для начала принеси голову того, кто оставил на тебе эти шрамы. У нас мало времени, скоро полнолуние. Знаешь, что будет после? О, по твоим глазам я вижу, что знаешь – страх. Страх стать неподвластным себе или, может, боязнь не успеть отомстить? – Её лицо стало суровым и непроницаемым. – Принеси мне его голову! И знай: если не успеешь, потом уже будет слишком поздно, я не лечу проклятие луны, это не в моей власти.

– Тебе можно верить?

– Если нет, тогда зачем пришёл?

Рошах медлил, его одолевали сомнения.

– Будь, по-твоему. Где мне его искать?

– Иди к запретным горам, там всё случится, и помни – времени совсем мало.

Рошах ушёл, не оборачиваясь, ему уже не нравилось то, во что он сам себя втягивал. Лишь вера в слова Смотрящей перевесила чашу сомнений, вера и желание отомстить.

– Да свершиться предначертанное, – шепнула Хозяйка леса, смотря в след удаляющейся фигуре.

После своих слов она осторожно обернулась, будто боясь быть услышанной.

Златовласая ждала его на верхушке дерева, с которой открывался чудесный вид на всю долину. Непослушные волосы амазонки развевались под порывами ветра, как языки костра. Ветер срывал листву с ветвей, унося в бескрайние дали. За горизонтом медленно таяло солнце, но пока его лучи ещё частично прорывались сквозь наступающую тьму. Вскоре оно уступило права загадочной и холодной луне, похожей на одинокую вдову, которая, не теряя надежды, ждёт любимого с войны.

Рошах нежно дотронулся до плеча девушки с трепетом подобным служителю храма, касающегося древней реликвии. Златовласая резко обернулась, её реакции мог позавидовать хищный зверь. Их глаза встретились, они как пары бездонных сосудов в миг наполнились и разлили через край то, что однажды назвали любовью. Рошах и Златовласая – две искры, при соприкосновении образующие пожар. Они набросились на друг друга безумно, отчаянно разрывая в клочья ночную тишь, наполняя её прерывистым дыханием, криками и стонами наслаждения. Память о той ночи течение времени заберёт с собой в века. Туда, где однажды будут счастливы мужчина и женщина.

На утро Рошах ушёл, оставив спящую амазонку на верхушке мира. Он знал: однажды придёт и больше не сможет уйти, как и то, что она будет ждать.

Златовласая лишь притворялась спящей. Когда Рошах ушёл, она встала, подставив нагое тело утренней прохладе, глядя в след уходящему воину. Он был её, её человек, и принадлежал только ей.