Текст книги "Рыцари Святой Земли"

Тимур Лукьянов
Рыцари Святой Земли

© Лукьянов Т. Л., 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Кровавая быль

 
Кровью омыта Святая Земля.
Сколько же павших в ней?
Рыцари, графы, бароны, князья,
Остовы королей…
 
 
Только руины помнят ту кровь,
Что превратилась в пыль.
Но и сегодня, как прежде, вновь
Правит кровавая быль.
 
 
Нет и доныне в Земле Святой
Мира и братской любви.
Страшных событий судья немой
Иерусалим на крови.
 

Иерусалим, вид на башню Давида

Боец за веру

 
Куда поток бы времени ни тёк,
И где бы ни случилось вновь сраженье,
Всегда найдётся тот, кто, в наставленье
Другим, себя торжественно нарёк
Бойцом за дело правое, бойцом за веру.
 
 
В доспехах ли, в кевларовой броне,
На мощном танке или на коне,
С копьём ли, с пулемётом ли воитель:
Боец за веру – всех времён примета,
Неверных беспощадный истребитель.
 
 
Уж скольких павших поглотила Лета,
А всё не прекращается она,
За веру правую кровавая война:
От Ветхого и Нового Завета
До наших дней. Но чья же в том вина?
 

Израильские военные в Иерусалиме

Крестоносное воинство

 
Воинство без страха и упрёка,
Рыцари с крестами на плащах
Ждут, вооружась, прихода срока,
С пламенем, пылающим в очах.
 
 
Срок придёт – наружу выйдет пламя.
И фанфары в солнечных лучах
Заиграют. Развернётся знамя,
Засверкают блики на мечах.
 
 
Срок придёт – поскачут быстро кони.
И враги пред ними побегут.
Захлебнувшись во всеобщем стоне,
Многие, наверное, умрут…
 
 
Ну и пусть – ведь ждали не напрасно!
Пусть пьянит победы благодать!
Гибель ради Господа прекрасна,
Но важней учиться побеждать!
 

Герб графов Остен-Сакен, чьи предки участвовали в крестовых походах

Марш воинов Христовых

 
Молнии с неба бьют,
Воины Христовы идут.
Идут на смертельный бой.
Кто-то идёт с булавой,
Кто-то идёт с топором.
Победа будет потом.
Звезда Вифлеема взойдёт,
И снова Спаситель придёт.
Ну а пока примем бой.
Не все мы вернёмся домой.
Ответят враги головой
За свой поход роковой:
Святыни забрали у нас,
Но Господа свет не погас.
И вот барабаны бьют —
То сарацины идут.
Идут несметным числом.
Разбиты будут потом.
Ну а сейчас – примем бой.
Из нас храбрейший – любой:
Каждый наш латник суров,
За Господа пасть готов.
В победу веруем мы.
Нам силы молитв даны.
На знамени нашем Христос
В доспехах из пламенных роз.
Монахи с нами идут
И мощи святые несут.
Нас герцог Готфрид ведёт,
Псалмы он громко поёт.
И грозно сверкают мечи,
А сверху нисходят лучи:
То ангелы в небе летят,
Сквозь тучи их крылья блестят.
Мы веру несём в сердцах,
Отбросив сомненья и страх.
Мы верим, что мы победим.
Возьмём мы Иерусалим,
Сразившись с врагами не раз.
Пусть песни слагают про нас!
 

Те, кто подняли меч

 
Слава знаний минувших времён
Позабыта, исчезла в золе.
Кладезь Света, что был отворён,
Оказался во вражьей земле.
Но те, кто подняли меч,
Что в мир Спаситель принёс,
Поклялись замертво лечь,
И, преисполнены грёз,
Они прошли сквозь закат,
Чтобы приблизить рассвет,
Чтобы ударить в набат
И возвратить миру Свет.
 

Фея и паладин

 
Фея сапфировых вод
Дала паладину меч.
Фея сапфировых вод
Сказала при том: «Не перечь!»
 
 
Он не хотел брать клинок,
Ведь не одобрит Христос!
– Возьми, ибо близок срок
Идти в сад кровавых роз.
 
 
Возьми, ибо скоро пойдёшь
Ты в дальний крестовый поход.
Там гибель свою обретёшь,
Но путь твой ведёт лишь вперёд.
 
 
Так знай, что приняв дар мой,
Удачу получишь и власть.
Останешься ты живой,
Тебе не придётся пасть.
 
 
Ты сможешь громить сарацин
Волшебным мечом моим,
И сможешь дожить до седин,
Как только сроднишься с ним.
 
 
Ответил тут рыцарь ей:
– Изыди, проклятый бес!
Не надо мне правды твоей,
Она явно не от небес.
 
 
Уйди, забери свой дар!
От чёрта такие клинки.
В душе разожгла ты пожар:
Соблазны ведь столь велики!
 
 
Но я не поддамся, не жди.
Я буду молиться всю ночь.
Бери меч и уходи,
Навеки исчезни прочь!
 
 
А если ты не уйдёшь,
Тебя я, ведьма, убью.
Я не шучу. Ты умрёшь.
Кинжалом тебя заколю.
 
 
Но фея была смела
И прочь всё равно не шла,
Когда в её сердце вошла
Злого кинжала игла.
 
 
Лишь прошептала тогда
Фея сапфировых вод:
– Будь проклят ты навсегда,
И пусть прервётся твой род.
 
 
Напрасно любила тебя…
Помочь я хотела, пойми.
Помочь хотела, любя,
Теперь вот умру от любви…
 

Крестоносцу

 
О, рыцарь, в пустыне, сжимая эфес,
Под солнцем палящим ты снова один.
Молись и надейся на силу небес,
На этой стезе смерть тебе господин.
 
 
Твой конь верный пал, не восприняв жару.
Ты ныне пешком сам идёшь сквозь пески,
Надеясь теперь на молитву одну,
Которая, может, спасёт от тоски.
 
 
На этом пути ни воды, ни жилья.
На этой дороге лишь кости в песке.
На этой тропе, под ногами звеня,
Остатки доспехов ржавеют в тоске.
 
 
Тебе тяжело. Вот и плащ свой ты снял…
Вот бросил свой щит
и кольчугу снял с плеч,
Отбросил свой шлем, что так славно сиял,
Но все же оставил свой крест и свой меч.
 
 
Ведь ты направлялся в Иерусалим,
Но сбился с дороги, отстал от друзей?
Так смело иди, Божьим Словом храним,
Вперёд сквозь пески по тропинке своей.
 
 
О тени мечтаешь? О вкусной еде?
О чарке вина, пусть чуть затхлой на вкус?
Но только не думай пока о воде
И помни: ходил по пустыне Иисус.
 

Руины стены крестоносцев в Иудейской пустыне

Память крестоносца

 
Далеко за синим морем
В краю родном,
Где снега блестят
Алмазами и серебром,
Есть леса, деревни,
Замки и города.
Жаль, всё это не увидеть
Вновь никогда.
Навсегда я жить остался
В Земле Святой.
К ней всем сердцем привязался,
Прирос душой.
За неё сражаюсь ныне,
Христа любя.
Буду здесь лежать в могиле:
Земля моя.
 

Великий магистр
^{Отрывок из поэмы}

Великий магистр тамплиеров Гуго де Пейн рассказывает графу Анжу, будущему королю Иерусалима, о положении в Святой Земле

 
– Ради Христа и спасения мест,
Что покорил ислам,
За правду, за честь
И за счастье невест
Люди сражаются там.
Там не в почёте лживость и лесть,
Нет веры пустым словам.
Там уважают правую месть,
Судят там лишь по делам.
Страшные битвы на древней земле,
Жара и хамсин, и песок.
И скудость продуктов на вашем столе.
И тяжкий военный оброк.
Там нет лёгкой славы,
Достойный сеньор, —
Гуго де Пейн сказал, —
Там есть проказа и прочий мор,
Доспехов горячий металл.
Доблестный Фульк де Анжу просиял,
Изрёк, допивая вино:
– Вашим словам, сир,
Я страстно внимал:
К походу готов я давно.
Отправлюсь я с вами,
И будет мне честь
Встать с тамплиерами в строй,
Чтобы сражаться за правую месть,
За Господа ринуться в бой!
 

Основатель ордена бедных рыцарей Храма Соломонова (тамплиеров) Гуго де Пейн

Под Аскалоном

 
Под Аскалоном пыль и хамсин,
Сталью клинки звенят.
Снова христиане на сарацин
Движутся грозно, в ряд.
 
 
Гордый храмовник в плаще с крестом
Первым к воротам рвётся.
Песню поёт он в бою о том,
Как здесь легко живётся.
 
 
Как здесь вольготно в Святой Земле
Истинным чадам Христа:
Пищи не нужно на серебре,
Лишь бы была вода.
 
 
Те, кто готовы за Истинный Крест
Жизни свои отдать
Молятся праведным Силам Небес,
Веруют в Благодать.
 
 
Нужен им только надёжный щит,
Прочный кольчужный доспех,
Меч, что на солнце ярко блестит,
Шлем, верный конь и успех.
 
 
Богом прощён каждый честный боец.
Только в бою не зевай:
Ангел-хранитель солдатских сердец
Растяп не пускает в рай.
 

Храмовник и павший витязь

 
Гордый храмовник сжимал клинок,
А им сражённый боец
Снова подняться уже не мог:
Битвы обрёл здесь конец.
 
 
Витязь Востока здесь умирал:
Жизнь уходила прочь.
Весь окровавленный, он не стонал,
Чёрным был взор, как ночь.
 
 
И изрекали его уста:
– Пусть я уйду во прах,
Всех вас, собачьи дети креста,
Скоро накажет Аллах.
 
 
И умирать не обидно мне.
Да мне ли жалеть себя?
Всех вас убьют на этой войне
И отомстят за меня.
 
 
Гордый храмовник нарушил речь
Раненного врага.
Голову витязя снёс он с плеч:
Не задрожала рука.
 

Смерть храмовника

 
Сражался храмовник на древних стенах
И в сердце своём ликовал:
Он, видя Христа высоко в облаках,
Неверных разил наповал.
 
 
Когда проломили ворота враги,
Он яростно ринулся в бой:
В крови заскользили его сапоги,
А меч резал вражеский строй.
 
 
Храмовник сразил десять витязей враз:
Ведь меч – это молот Христов.
Но сталь поразила бойца в левый глаз,
Свалив его в замковый ров.
 
 
И ангел явился ему наяву,
Когда он сражённым пал,
Когда, проклиная рану свою,
О мире он вдруг возмечтал.
 
 
Но ангел, державший святой потир,
Начав величаво речь,
Сказал: "Бог на землю принёс не мир,
Не мир Он принёс, но меч"…
 

Оборона Сен-Жан де Акр (ныне город Акко в Израиле)

Яростный рыцарь

 
Я выйду один против вас,
Пусть вас там десятка два,
Молитесь, чтоб Бог вас спас.
А мне не нужны слова.
 
 
Со мною мой длинный меч,
Со мною дубовый щит.
Мой шлем облегает до плеч,
И ладно доспех сидит.
 
 
Я ярости полон в бою.
В руке – благородный клинок.
Я меч свой не посрамлю,
Пусть даже я одинок.
 
 
Желаете нападать?
Но вам меня не сломить.
Я честь выхожу защищать
И всех вас хочу проучить.
 

Штурм замка

 
На стенах стояла охрана,
На башнях засели стрелки.
Рассвет наступил слишком рано:
В ночи мы зажгли огоньки.
 
 
И вспыхнуло пламя пожара
Под брюхом у древней стены.
Таран мы несли для удара,
И были нам силы даны.
 
 
Таран опрокинул ворота,
И кони помчались вперёд.
За ними входила пехота
Под арку разбитых ворот.
 

Кастеляну осаждённого замка

 
Когда в густой туман
Не виден даже ров,
И стонет барбакан
Под натиском врагов,
Возьми от неба дождь,
От молнии – пожар,
Врагов повергни в дрожь
И обрати их в пар!
Повергни их во прах,
Задай им славный бой.
Готовь смолу в котлах
И стрел летучих рой.
Готовь к сраженью всех,
Дай мальчикам клинки.
Пусть вымолят успех
В часовне старики.
 

Неподалёку от Дамаска

 
Природы радостен покров
Неподалеку от Дамаска.
В реальность воплотилась сказка
В садах изысканных цветов.
Виденье из волшебных снов:
Уют растительных ковров,
Где музыка звучит без слов.
Там грустный юноша один
Сидел у рощицы маслин —
Христианский пленный паладин,
Наследник рода Ибелин.
И этот скованный батрак,
Бойцов исламских лютый враг,
Хотел дотронуться до розы:
Презрев стальную твердь оков,
Коснулся жалящих шипов.
И на руках его – занозы…
Был упоительный обман
Надеждою безумной дан:
Той девы грациозный стан,
Что промелькнул среди стволов,
Достойный царственных даров.
Увы, к христианам бог суров…
И мимо пробежит она,
Великолепна и нежна,
Весёлой радости полна
И на любовь обречена
К тому, кто с саблею кривой
Придёт с победою домой
С мешком с христианской головой…
 

Иерусалимский меч

 
Не каркай, ворон, о моей кончине:
Владыке смерти не подам руки.
Я – рыцарь-тамплиер в Святой Долине,
Где небеса светлы и высоки.
 
 
Я здесь служу, стою на страже жизни.
Пусть лезут сарацины напролом,
Им не гулять на похоронной тризне:
Встаю я со щитом перед врагом.
 
 
Я бьюсь за веру в пламени и дыме,
И право победить есть у меня.
Мой меч благословлён в Иерусалиме
Во всполохах священного огня.
 

Колонна Священного Огня (Иерусалим)

В поисках рая

 
Когда погаснет та звезда,
Умрет любовь во тьме жестокой,
Любовь к той деве одинокой,
Что не узнает никогда
О том, что рыцарь из Толедо
Любил ее одну всегда,
Не признаваясь никогда.
Таким уж было его кредо:
Нести в далеких землях крест,
Мечом и кровью присягая,
Искать за морем символ рая
До самых дальних страшных мест.
А звезды падали, не зная,
О чем мечтанья девы той,
Той баронессы молодой,
Что по ночам не спит, страдая,
Не в силах более заснуть,
Когда, томимая разлукой,
Борясь с сердечной тяжкой мукой,
Узреть стремится его путь,
Путь рыцаря в дали опасной,
Путь паладина христиан
В стране коварных мусульман,
Такой священной и прекрасной…
 

Иерусалим, памятник рыцарям

Иерусалимская принцесса

 
Над замком флаги поднимали,
Встречая наступивший день.
Повсюду птицы щебетали,
Переходя с сюит на трель.
 
 
И та прекрасная принцесса
Спешила, нежностью полна,
К красавцу в латах из железа,
К своей любви внутри двора…
 
 
Она любила безоглядно,
Но все же помнила она:
Отцу, конечно, неприятно,
Что дочь в кого-то влюблена.
 
 
Отец – король, властитель гордый.
Его забота – благо всех,
В узде он держит мир народный
И государственный успех.
 
 
И нужно дочь ему пристроить
Женой к эмиру басурман,
Чтоб дух их гневный успокоить
И жить спокойно между стран,
 
 
Объятых пламенем Корана.
Христианам ныне важен мир,
А власть до самого Ирана
Имеет старенький эмир.
 
 
И этот старец седобровый
Условья выдвинул свои.
Как странен этот мир неновый!
Ну разве старцам до любви?
 
 
Ан, нет! Он захотел жениться
В который неизвестно раз:
Ему запомнилась девица,
Её краса, блеск синих глаз.
 
 
Увидел он её однажды
На представлении послов,
Там, где земля кричит от жажды
Среди сирийских городов.
 
 
Тогда король был лишь посланцем
И взял с собой в дорогу дочь…
Представ пред строгим чужестранцем,
Хотел своей стране помочь.
 
 
Он вел тогда переговоры
С вождями грозных сарацин,
Чтоб кончились вокруг раздоры,
Чтоб мир настал в краю маслин,
 
 
Чтобы в святом Иерусалиме
Лишь к радости звонил набат.
И чтоб возрадовались в Риме,
Что не предвидится утрат
 
 
Земель заморских христианских
И нет опасности уже,
Как нет набегов басурманских
На государственной меже…
 
 
Но все надежды пропадают:
Не прочен сарацинский мир.
И замки снова осаждают…
И дочку требует эмир…
 

Одинокая графиня

 
Та графиня нежнее всего,
Та графиня прекраснее всех,
Но из рыцарей нет никого,
Кто бы снял с её сердца доспех.
 
 
Её сердце, как давешний лёд —
Так давно в нём тоска и печаль.
И она словно и не живёт:
Лишь глядит в непроглядную даль.
 
 
Глядя в даль, что-то грустно поёт.
Крестоносца всё ждёт своего.
Только граф тот уже не придёт:
Сарацины убили его.
 

Могила христианина в Иудейских горах

Оборона замка Сен-Пелерин

 
Замок Сен-Пелерин
Был к осаде готов:
Он сражался один
Против тысяч врагов.
Три десятка атак,
Ярый бой у ворот.
Прорывается враг
Всё вперёд и вперёд.
Но стеною стальной
У врагов на пути
Встал храмовников строй:
В замок здесь не войти.
Пусть мы ляжем в крови,
Пусть нас смерть заберёт:
По христианской любви
Лютый враг не пройдёт!
Не растопчите вы
Нашу гордость и честь.
Битвы нам не новы,
И оружие есть.
Старый добрый металл
Наших длинных мечей
Много раз помогал
Против вражьих затей.
Пусть вас семь против трёх,
Но не дрогнет рука:
Вера движет клинок,
Сталь тверда и крепка…
Как много врагов в этой горькой войне!
Их натиск уже не сдержать…
И топят христиане позор свой в вине,
Желая спастись и сбежать…
 

Былое

 
Солнечный луч в тишине
Падает в толщу руин.
Я здесь остался один,
Память вернулась ко мне.
Память от давних времён,
Эхо от звона мечей,
Отзвуки славных речей
И силуэты знамён.
Замков разрушенных пыль
Отблески стали хранит.
Кости под толщею плит
Помнят кровавую быль.
Помнят крестовый поход.
Помнят и доблесть, и честь.
Воспоминаний – не счесть,
Но все, что было – не в счёт.
Враг навсегда победил.
Замки не выстроить вновь.
И не вернётся любовь
В край, где Спаситель ходил.
 

Руины эпохи крестоносцев в Яффо

Врата Иерусалима

 
Я к веселью принимаю меры,
Ведь мечта, как будто бы, сбылась.
Упрощаю лишние манеры,
Не ропщу, что жизнь не удалась.
 
 
От чего же в сердце нету веры?
От чего не манит неги сласть?
Помню я иные экстерьеры,
Где царила солнечная власть.
 
 
И пусть годы пролетели мимо,
Иногда берёт меня тоска:
Помню я врата Иерусалима
И дыханье знойного песка.
 

Иерусалим. Золотые ворота

Вместо послесловия

* * *

 
В часах течет песок страшнее ядов,
Страшней болезней и ползучих гадов.
Способен поглотить любую твердь
Песок забвения, несущий смерть.
 

Гравировки крестоносцев на внутренних стенах храма Гроба Господнего в Иерусалиме