Текст книги "Открытый миру всего наполовину"

Открытый миру всего наполовину
или испытания эмокида
Тин Волк

«Если это не ты, то кто же?

Если это не ты, кто я?

Посмотри же туда все же,

Но там нет ни тебя, ни меня.

Если твоя душа

Потерялась средь разных бурь;

Если лишь полтебя,

То хоть отражением будь…

Если ты пройдёшь рядом,

И не увидишь себя;

То ответь просто взглядом:

где же бродит половина тебя»?

© Тин Волк, 2016

© Кристина Грибкова, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. Эмокид

1

– Кирилл Веглинский, шестнадцать лет, девяносто третьего года рождения… – среднего роста, сероглазый парень с косой чёлкой воронового крыла диктовал свои данные дежурному участковому. Ещё один стоял сзади сидящего.

– Надеюсь, ты все уяснил? Сейчас вызовем родителей, и тебя заберут.

– Я чё сам, что ли, не могу до дома дойти? – возразил возмущённо парень.

– Нет, не можешь! – вскочил из-за стола дежурный. – Хочешь попасться другим ментам? Домой только в сопровождении родителей!

Едва Кирилл открыл рот, чтобы возразить, дежурный поставил на стол руки и наклонился вперёд.

– А будешь ещё мне здесь выпендриваться, мы тебя в колонию отправим… Думаешь, такой крутой? Да я уже по горло сыт проклятыми подростками!

– Я рад. – саркастично произнёс Кирилл, смахнув чёлку с правого глаза, слегка накрашенного чёрным карандашом.

– Чё ты сказал? – вздыбился милиционер.

– Ничего.

– Ну-ну. Лучше помалкивай. Номер! – рявкнул мужчина и кинул презрительный взгляд на подростка. Милиционер снял трубку.

Кирилл упорно молчал.

«Ага, не скажу я ничего»… – подумал он, мстительно сверля глазами милиционера.

– Говори, я сказал!

Тот продолжал молчать.

– А тварь, ты мне ещё молчать будешь?! Что, предки богатые? Ну, раз богатые, топай в камеру! – милиционер схватил его за ворот клетчатой ветровки и потащил куда-то.

Вскоре мент затолкнул Кирилла в камеру и тот ударился лбом о белую стену.

– Ты не имеешь права! – крикнул безнадёжно вслед удаляющемуся милиционеру тот, и прижал пальцами ушибленное место.

– Ах ты! Я посмотрю, как запоют твои предки, когда узнают, сколько капусты надо отвалить за такого! – тут милиционер ругнулся и ушёл.

– Давай-давай! Сначала узнай мой телефон! – в бессилии что-либо сделать, опустился на холодный пол Кирилл.

Стало тихо. Камера была тускло освещена, но из-за белых стен, внутри казалась светлее, чем было на самом деле. Все было белым: лавка, стены, койка, потолок, пол. Привыкшему к чёрному цвету, подростку было даже как-то не по себе находиться вокруг этой белизны.

– Вот тоже блин… Попал… И чего Лизе приспичило тащиться на этот чертов карнавал? Чё она там забыла? Погуляли бы, как обычно, и домой пошли… – сказал Кирилл. – Из-за какого-то комендантского часа! Теперь, блин, ещё и мамка узнает… – Кирилл ещё больше закутался в клетчатый шарф.

Так раздумывал и переживал Кирилл, сидя на холодном полу камеры. Ушиб болел и предательски превратился в большой синяк.

– Чеееерт… – периодически прикладывал ладонь ко лбу Кирилл, как будто от этого синяк стал бы меньше. Но, как ему казалось, меньше болело.

2

Через некоторое время таких раздумий, Кирилл почувствовал, что в камере кто-то есть. Он поднял голову. На него смотрел довольно высокий человек с чёрными волосами до плеч, зачёсанными назад, в чёрном, закрытом плаще. В руках, на которых были надеты чёрные лайковые перчатки, незнакомец держал цилиндрической формы чёрную шляпу. Ему было не больше тридцати пяти, но лицо выглядело строгим и серьёзным.

Спустя пару секунд, выбирая между двумя вопросами, Кирилл, наконец, спросил у незнакомца:

– Как ты сюда вошёл?

– Через дверь, как и все. – невозмутимо ответил тот.

– Ты что, издеваешься?! Дверь же закрыта!

– Идем со мной. Я помогу тебе выбраться. – спокойно сказал Незнакомец.

– Ты прости, но меня замкнули, а родители приедут неизвестно когда… – протянул парень. Но вспомнив, что милиционеру он номер не дал, добавил, – Если вообще приедут.

– Ответь мне на один вопрос: ты эмо? – посмотрел в лицо Кириллу мужчина.

– Ну. Эмокид… – неуверенно ответил Кирилл, не совсем понимая, к чему тот ведёт.

– Тогда пошли. – повернулся, собираясь уходить, Незнакомец.

– Куда? Повсюду менты… – колебался парень.

Чёрный Незнакомец щёлкнул пальцами, и в белой стене открылась совершенно настоящая дверь. Казалось, она там была всегда.

– Ты факир, что ли? – все ещё сидел, прислонившись к стенке, Кирилл.

Незнакомец не ответил. Он открыл дверь. На подростка повеяло свежим весенним воздухом.

– Реально, настоящая дверь? – удивился парень.

– Идём. – повторил мужчина и быстро вышел на улицу. Кирилл осторожно ступил за ним. Все было весьма похоже на реальность и у подростка уже не возникало никаких сомнений, что все происходит здесь и сейчас, на самом деле.

– Куда мы идём? – осведомился Кирилл.

– Туда, где рождаются все субкультуры. – кинул совершенно обыденным тоном человек в цилиндре.

– Чего? – после некоторой паузы спросил Кирилл.

Тут обоих обдало сильным ветровым порывом, и Кирилл едва удержался, чтоб не улететь, а Незнакомец даже не шелохнулся. После этого последовала сильная вспышка света, от которой Кирилл закрыл глаза руками.

Через каких-то пять секунд все кончилось. Юноша открыл глаза, и повернувшись в сторону мужчины, сказал:

– Я думал мы домой пойд…

Кирилл замолк на полуслове. Перед ним больше не было Екатеринбурга, впереди виднелся совершенно другой город с многочисленными садами, домами и общественными зданиями.

– Где мы?

– В ММГ или МС. – ответил Незнакомец.

– ММГ? МС?

– Мир Молодёжных Группировок или МС – Мир Субкультур.

– Ясно… Это интересно… – протянул Кирилл. – Но… Я-то здесь при чём?

– Ты все ещё не понял? – посмотрел на мальчика мужчина.

– Прости, не до конца. – признался тот.

– Ты – эмо.

– Да, я эмо.

– Эмо – это одна из молодёжных группировок. Не все проходят данную проверку. Только истинные следователи или молодёжь, стоящая на верном пути к идеалу своей группировки. – объяснил Чёрный Незнакомец.

– А я? «истинный», как ты говоришь, или, «идущий к идеалу»? – с интересом спросил Кирилл.

– Это ты сам должен понять. Идём в ратушу.

– Там «субкультурный» президент?

– Примерно так.

– Окей. – пожал плечами подросток.

Вскоре Кирилл и Чёрный Незнакомец были в ратуше. Она представляла собой огромное белое здание с колоннами и громадными дверями, писаными акрилом окна и длинными светлыми коридорами, которые были украшены и обставлены ничем иным, как атрибутами различных субкультур: здесь были сотни виниловых пластинок, различных кельтских и египетских знаков, всевозможных мордашек аниме – персонажей, значков, всех видов цепочек… Человек в чёрном плаще шёл впереди, подросток медленно сзади, рассматривая обстановку.

Одна из стен была сплошь усеяна фотографиями: одни были обведены в красный цвет, другие в чёрный, третьи – в розовый, и т. д. Некоторые из них были заклеены, другие были по диагонали подписаны разными словами: traitor, reached the ideal, confused, left, novice и др. Кирилл с удивлением остановился и стал рассматривать «галерею». Чёрный Незнакомец это заметил и тихо подошёл к нему сзади.

– Что это? – широко раскрыв, глаза, смотрел на фотографии парень.

– Это Галерея. – ответил мужчина – Здесь фотографии всех людей, состоящих в той или иной субкультуре. Со всего мира.

– СО ВСЕГО МИРА? – взглянул с изумлением на того Кирилл. – Вы чё, следите за всеми? Это просто невозможно!

– Слежка есть, но она невидимая и нами не управляется. Это как невидимая камера, которая появляется везде, где есть люди, хотя бы симпатизирующие субкультурам. «Камера» фиксирует уровень человека, и, если есть хоть первый уровень – любительский – она «фотографирует» человека, и фото появляется на этой стене. – объяснил он.

Так как Кирилл ничего подобного никогда не видел и не слышал, его любопытство продолжало разгораться с ещё большей силой, и он хотел задать новый вопрос, но Незнакомец перегнал его речь, словно прочитав мысли и сказал:

– Наверное, хочешь спросить, что за странные пометки на фотографиях, и почему они обведены разными цветами. – он посмотрел на ошалелого Кирилла и продолжил, – Обведённые жёлтым цветом фото значат новичка; красный – то, что в ближайшем будущем он придёт к этой субкультуре; зелёный – любитель, то есть: человек, не считающий себя приобщённым к той или иной субкультуре, но подходящий к ней по всем признакам; розовый обозначает человека, состоящего в субкультуре официально больше года…

– А синий? – осведомился Кирилл. Почему-то его волновал именно синий цвет, почему – он сам себе объяснить не мог.

– Синим отмечены люди, совершившие подвиги, проявившие храбрость и благородность, и при этом состоящие в субкультурах. – кивнул на фотографии Чёрный Незнакомец.

Кирилл внимательно осмотрел фотографии, обведённые чёрным цветом. Заметив это, мужчина сказал:

– Это личности, недостойные того, чтобы быть людьми. Впрочем, это не нам решать. – посмотрел почему-то вверх он.

– Что значит – «ушли»? – снова перевёл взгляд на Незнакомца парень, увидев на некоторых фото надписи is gone.

– Умерли. – был краток тот. – Спустя год после смерти фотографии со стены исчезают. – выдержав паузу, он сказал, – нам пора.

– Ок. – ответил Кирилл и отошёл от фото, обведённое розовым и чёрным цветом: на нём был изображён он сам. Едва он прошёл мимо фотографии, как на ней появилась надпись is gone.

3

Через пару минут Кирилл и Чёрный Незнакомец были уже в обширном кабинете «субкультурного» президента. Тот сидел за столом и разговаривал по телефону.

Едва мужчина появился на пороге, президент тут же положил мобильник на стол и сел прямо, повернув компьютерное кресло, в котором сидел.

– Рэс. (Сэр). – полунаклонился Чёрный Незнакомец.

– Ртсигам. (Магистр). – обратился к нему Президент, – Ыт лешан оге? (Ты нашёл его)?

– Но тов. Рэс, ад. (Да сэр. Вот он). – Магистр отошёл в сторону. Кирилл стоял теперь прямо перед Президентом.

– «Омэ» яирогетак? (Категория «Эмо»)?

– Онрев. (Верно).

– Юицомэ в оге иледерпо. (Определи его в Эмоцию).

– Онченок, ад. (Да, конечно). – поклонился мужчина в цилиндрической чёрной шляпе.

Удивлению Кирилла не было предела. Президент и Чёрный Незнакомец сразу говорили русским языком, и эти же слова – наоборот, одновременно. Было такое чувство, что говорят не два человека, а четыре. Парню еле удалось понять то, о чём говорили мужчины.

Магистр повернулся к двери и направился по коридору назад.

– Так тебя зовут Магистр? – поинтересовался у Незнакомца Кирилл.

– Да. – односложно ответил тот.

– Почему вы с Президентом так странно разговаривали?…

– С любым человеком нужно уметь найти общий язык.

Подростку ответ Магистра показался странным. Ведь выражение «найти общий язык» имеет переносное значение. Впрочем, думать долго об этом он не стал и задал новый вопрос:

– А что за «Эмоция»?

– Город эмокидов.

– Эмм… Так мы же не туда идём. – протянул подросток, – выход сзади. Кажется. – уже не так уверенно добавил он.

– Здесь все по-другому. Мы идём туда, куда надо.

Кирилл лишь пожал плечами.

Через некоторое время он увидел впереди дверь в форме гроба.

– Туда? – сердце у Кирилла упало.

– Нет, это вход в Готику.

– Город готов. – догадался Кирилл.

– Да.

Пройдя ещё немного, Кирилл вдруг обратил внимание на клеточный пол.

– Мы пришли. – сообщил Магистр.

– Я ничего не вижу. Где дверь?.

– Дверь ты должен найти сам. – кинул взгляд на Кирилла Магистр.

Кирилл огляделся. Перед ним ничего не было кроме зеркала во весь рост.

Магистр продолжал в ожидании смотреть на подростка.

– Неужели зеркало? – подумал вслух Кирилл.

Тот ничего не ответил.

Кирилл осторожно подошёл к зеркалу и посмотрел в него. Парень побледнел и медленно отошёл назад. Сердце застучало быстрее обычного.

– Там нет моего отражения! – осознал он с ужасом. – Дурная примета… – Кирилл дотронулся до лба: тот был холодным. – Это значит… – эмокид обернулся к Магистру, – Я… умру?

4

– Вовсе нет. – ответил своим спокойным голосом Магистр.

– Слава богу! – искренне обрадовался этому Кирилл. Ведь он действительно верил в подобные приметы.

– Что же дальше? – спросил через некоторое время он.

– Пока ты не найдёшь вход, мы никуда не продвинемся. – как отрезал тот.

Мужчина в чёрном плаще обернулся назад. Кирилл вслед за Магистром. За ними была большущая пропасть, отрезающая путь назад.

– Ясно. – вздохнул Кирилл и направился к зеркалу. – Как же зеркало может оказаться дверью? – задумчиво прошептал он.

Парень попробовал отодвинуть его; может, за зеркалом есть проход. Но все безуспешно – зеркало стояло, намертво прикреплённое к полу и к стене. Коридор был полуосвещен свечами по стенам, и Магистр стоял и ждал действий от юноши в тени коридора.

Кирилл дотронулся до зеркала, но не почувствовал под ладонью плоскость зеркала. Рука прошла через стекло, словно через водяную завесу, и пальцы почувствовали прохладу. Кирилл одёрнул руку.

– Она прошла через это, но сухая… – некоторое время подросток стоял в недоумении, а потом проделал то же самое. Вскоре Кирилл полностью прошёл через жидкую массу на другую сторону. За ним вышел и Магистр.

Глазам Кирилла предстал маленький городок, но с большими зданиями и высокими деревьями; небо было серым, здания – чёрными и розовыми всех оттенков: от светло – серого до темно-бордового. Все остальное было, в общем – то вполне привычным для глаз. На самом большом здании в середине города была закреплена большая чёрная табличка, на которой была надпись розовыми буквами: Emotion. Под ней была поменьше – такой же окраски, на которой читался девиз эмокидов: «Дай волю чувствам».

По телу подростка прошёл тот же холодок, когда он подумал что умрёт. Неизвестно отчего… То ли от странного города… то ли было ещё что – то, в чём он признаваться сам себе не хотел.

– Нам снова в ратушу? – предположил Кирилл.

– Ты правильно понял. Пошли.

Эмокиду стало ясно, что ратушей являлось главное здание Эмоции. Там, где была прибита табличка с названием города. Вскоре они были в кабинете у мэра. Обстановка здесь была близка сердцу Кирилла: граммофон, клетчатые шторы, магнитофоны, пачка листов с исписанными текстами на столе (Кирилл писал песни), сотни значков на всей, какой была драпировке, постеры с музыкальными исполнителями и фразами по-английски из песен. Сам же мэр был не старше Магистра, даже возможно младше его, года на три – четыре.

Когда Кирилл и Магистр вошли к нему в кабинет, тот даже их не заметил. Он был полностью погружён в свои мысли и творчество. В кабинете тихо наигрывала какая-то грустная музыка. Мэр стоял возле одной из штор, усеянных значками и смотрел в окно.

– Hello. (Привет). – почему-то заговорил на английском Магистр, обращаясь к мэру.

Спустя пару секунд мэр поднял голову и гостеприимно предложил жестом руки обоим сесть.

– Hello, Phantom. How are you? (Привет Фантом. Как ты)? – у мужчины в чёрном плаще и цилиндре вновь поменялось имя.

– I’m okay. And you? (Хорошо. Как сам)?

– Me? So-so. (Я? Не очень).

– Depression? (Депрессия)?

– Yes, from last week. (Да. Ещё с прошлой недели). – вздохнул мэр.

– I see. Poor fellow! But never mind! I’ll try to alleviate your distress. (Ясно. Бедняга. Но ничего. Я постараюсь скрасить твоё состояние). – проговорил Магистр, поглядывая на Кирилла. – Еmokid towards you. (к тебе эмокид).

Кирилл пытался понять, о чём говорили Магистр с мэром.

– Emokid? – в грустных голубых глазах мэра заиграла искорка.

– Yes, Thunder. His name is Kirill Veglinski. His 16 old years. (Да, Фандер. Его зовут Кирилл Веглинский, ему шестнадцать лет). – ответил мужчина в цилиндрической шляпе.

– Was he guided to me by Hermit? (Его направил ко мне Хэмит)? – задумчиво поинтересовался мэр, вертя в руках прозрачную пирамидку с сыплющимся снегом внутри.

– Yes. (Да).

– Shall we take testing in full measure or in part? (Мы будем проводить полную проверку или ускоренную)? – быстро поинтересовался Фандер.

– In full. (Полную). – кивнул головой Магистр.

– Fine! (Хорошо!) – с этим словом мэр стал полупританцовывать по кабинету.

– Well… Hey buster, come here. (Хорошо… Иди сюда, парень). – позвал Фандер., когда закончил свой «танец грусти», как о том ему сказал Фантом.

Кирилл понял, что обращаются к нему как-никак, и подошёл к мэру.

– What? (Что)? – спросил Кирилл.

– You should take some trials! (Ты должен пройти тест)! – торжественно объявил Фандер.

– What? – спросил подросток.

«Похоже, будет какая-то проверка». – сделал вывод молча Кирилл. Потом повернулся к Магистру и спросил:

– Какие-то испытания? Разве я за этим здесь?

– Именно. – ответил тот.

– Что?

– Tree trials: – заговорил снова мэр. – the first one is a pain; the second one is a colour, the third one is a soul. Good luck! (Три испытания: первое – боль. Второе – цвет. Третье – душа. Удачи!)

– Какие странные испытания… – проворчал Кирилл. – Что я должен на них делать?

– Ты сам все поймёшь, когда встретишься с ними лицом к лицу. – выдержав паузу, Магистр спросил, – Знаешь, зачем они тебе?

– Проверить, какой я эмокид?

– Не только это. Ты станешь сильнее. Но главная твоя цель – найти свою вторую половину, которую ты потерял. К тому же ты встретишь одного человека. Он перевернёт всю твою жизнь. Также помни о том, насколько важно будущее.

– Будущее? – Кирилл вконец растерялся и не понимал, о чём идёт речь.

– Да. Ищи его в настоящем.

– Все это звучит очень странно. Может, я просто вернусь домой?

– Ты не можешь. Как только ты переступил границу Мира Субкультур, ты не можешь вернуться в мир, где ты живешь, пока не пройдешь испытания.

Кирилл вздохнул.

– Ладно.

– Больше я ничего не могу сказать тебе. – проговорил Магистр, и, взмахнув цилиндром, растворился в воздухе. Кирилл моргнул, и этого оказалось достаточно, чтобы все его окружающее пространство изменилось. Была глубокая ночь, а он стоял посреди каменных джунглей на заасфальтированной дороге.

– Кажется, я больше не в Эмоции. – понял подросток.

Часть вторая. Найти ответы

1

Я шёл по переулку домой. Я шёл так, словно ничего не случилось. А вдруг и правда, ничего не случилось? И не было никакого Магистра в цилиндре, ни Фандера, президента Эмоции, ни самой Эмоции? Может, мне вообще все это приснилось? И про тест. Что за странные названия – боль, цвет, душа? Что они могут значить? Я немного задумался по этому поводу и потому впереди себя не сразу заметил трёх лысых демонов, которые с радостью выпустили бы мне кишки. Да, верно, я говорю о скинхедах. Я хотел повернуть назад, но было уже поздно – меня осветил луч фонаря (который неведомо откуда взялся в таком месте) и они начали свистеть.

«Теперь побьют». – безрадостно подумал я и пошёл вперёд. Что же мне ещё оставалось делать?

Они обматерили меня и когда они подошли ко мне достаточно близко, я услышал мерзкий голос одного из них:

– Опа! Кто это тут? Чёрненький с розовым! А-а, да это же дрищ – эмо с накрашенными глазками!

Вот что эти идиоты с мышцами вместо мозгов могут понять в культуре эмо? Я попытался пройти мимо, но другой сказал:

– Че-то он мне не нравится, парни. – он сплюнул и уставился своими поросячьими глазками на меня. – Детское время-то кончилось! Теперь пора лежать, да плакать в подушку…

– Да че с ним говорить, Клык? Пошли уже бить! – заорал третий и не хило зарядил мне кулаком по лицу. Ну, то есть почти. Я закрылся своей сумкой, но удар все равно ощутил. Потом они начали меня реально мутузить: они били во все – грудь, ноги, руки, голову, проехались по спине и шее. Я, как мог, защищался, но так как я почти не тренировался до этого, у меня плохо это выходило. Сейчас был момент, когда я пожалел о том, что не бегал по утрам. Я рванул было в сторону, но один из них схватил меня за воротник рубашки и бросил о землю. Вот здесь началось реальное «пенальти». Единственным моим спасением стала сумка-планшет, которой я закрывался от ударов. Во время того, как меня били, я подумал о том, что в нормальной своей жизни я не стал бы бродить так поздно по всяким тёмным переулкам с единственным работающим фонарём. Потому что знал, что могу наткнуться на что-то вроде этих тупоголовых. Вряд ли, что я пришёл сюда по своему желанию. Это может означать лишь то, что все произошедшее со мной – было, и я прохожу первое испытание – боль. А для того чтобы его пройти, я должен вынести эту самую боль. Я отбросил в сторону планшет, которым защищался и принял все удары на себя.

На самом деле, это очень неприятно, когда ты сам себя подставляешь намеренно под удар. Но делать было нечего. У меня болело все тело, каждая его клеточка молила о пощаде. Но я не собирался лежать вот так, пока эти козлы меня не забьют до смерти. Испытание испытанием, а у меня всё-таки был инстинкт самосохранения, и я, приложив некоторые усилия, поднялся. Я стал словно заведённый, махать во все стороны кулаками и ногами, пытаясь попасть хоть куда-нибудь. При этом я ещё и истошно вопил. По звуку, я, похоже, всё-таки попал пару раз. А потом, зажмурившись, со всей силы размахнулся и ударил так, что послышался хруст костей, я ещё и не понял чьих – моих, или того, в кого я попал, потому, как рука болела так, словно по ней врезали молотком. Они меня материли, а я махал из последних сил, вращаясь как юла. Я понял, что мои силы иссякают, а скины были злыми. Я просто уселся на землю, не удержавшись на ногах, и увидел, что они уходят. На самом деле и они в меня попали несколько раз, когда я вертелся. Но я не понял, почему они уходят? У них должно быть больше сил, чем у меня. Внезапно осознав, что я сижу один, на грязном асфальте тёмной безлюдной улицы с единственным работающим фонарём, и что скины ушли, а я остался жив, я заплакал. Не в голос, – слезы просто потекли по моим щекам, и даже не знаю отчего – то ли от боли, раздирающей все моё тело, то ли от чувства победы.

Остальные парни могут меня осудить и ржать надо мной, за то, что я ныл, сидел, а потом влажными салфетками вытирал карандаш для глаз, размазанный по лицу. А мне плевать! Вас там не было!

2

Я встал и пошёл вперёд. Мне показалось, или с каждой минутой небо светлело? Как так может быстро светлеть небо? Впрочем, мне было все равно. Я думал о том, прошёл я первое испытание или нет, и нахожусь я в настоящем мире или в вымышленном? Ну и главной было проблемой дотащить своё тело до выхода из переулка. Спустя минут пятнадцать (если мои часы не врали), я, наконец, вышел оттуда. В глаза мне ударил солнечный свет. На улице стоял день, а повсюду был снег. Странно, что мне не было холодно в футболке и рубашке надетой поверх неё. Очень странно. Я решил выяснить, насколько реален этот мир. Поэтому я пошёл домой. И снова на моём пути возникло препятствие. Теперь это были не скины, а мой приятель по школе, Лешка Колесников. Он шёл мне навстречу. Внезапно, когда он поднял голову и увидел меня, побледнел и округлил глаза.

– Кирюха?.. – тихо спросил он, словно не веря своим глазам.

– Здорово. – я подошёл и пожал ему руку.

– Она у тебя холодная. – протянул тот.

– Хм, ну ещё бы! Только недавно зима кончилась, и снег везде лежит, а я в одной рубашке.

– А… И правда… Чего в школе не был? – спросил тот несколько настороженно.

– А ты чё сам не в школе? – я перед этим взглянул на свои часы – было ещё учебное время (хоть я и не знал, что за был день сегодня, мог и ошибиться, потому что по субботам и средам у нас было всего по три урока). И я был прав.

– Да сегодня ж среда! Три урока! Забыл, что ли?

Я промолчал. Не могу я так быстро придумать что-то в подобной ситуации! Не рассказывать же ему, что произошло со мной в самом деле?! И он сказал сам.

– Так как тебя давно не было, ты скорей всего захочешь узнать… – начал Лешка.

– Узнать что?

– Хотя, может, ты сам знаешь… Она же твоя телка…

– Что-то насчёт Лизы? – я понял, что сейчас услышу что-то ужасное. Я снова оказался прав, чёрт возьми.

– Они сегодня с Камнем сосались. – протянул тот.

– Что?! Она же не любит таких! – я не мог поверить своим ушам.

– Любит, не любит, он же типа крутой…

Повисла пауза.

– Короче, я тебе сказал, если чё.

– Ага.

– А, кстати! – видимо, он что-то вспомнил. – Глыба (математичка) сказала передать тебе, что у тебя два по матеме выходит!

– Вот блин.

– И твою мамку вызывали к директору. – добавил он.

– Черт! Меня не было каких-то полтора дня, а мир уже сошёл с ума?!

– Полтора дня? – Лёшка округлил глаза. – Ты издеваешься? Уже месяц прошёл, а тебя даже мёртвым не могли найти! Я вообще не в курсе, как ты разговариваешь!

– Ты чё, Лёха?

Он поёжился и втянул голову в плечи. Потом сказал:

– Ты ж это… Умер, как бы. А потом твой труп исчез.

– Ты в своём уме?! Я сейчас перед тобой!

– Я не знаю, как это вышло. Мамка твоя сказала завтра документы твои из школы забирает…

– Да ты что!

– Реально. А ты вон, оказывается, живой…

Я не мог поверить в это. Я стал соотносить факты. Зеркало, где я не отображался, уклончивые ответы Магистра…

– Подожди! Мы в тот день ходили проявлять фотографии, вот посмотри! – я начал рыться в сумке и вскоре нашёл фото. Сзади стояла подпись – я сам это написал – 3 февраля, 2007 года. Когда я поднял голову, Лёхи уже нигде не было.

– Куда он делся?

Я перевернул фотографию и у меня, как это называется – ёкнуло сердце. С фото на меня смотрела Лиза, но не со мной, а…

– Камень… Лиза верная, как она могла меня бросить?

Я не знал, что делать. Совсем.

– Хотя… Я умер, да ещё и исчез, то… Она могла. Она предпочла живого мёртвому… Но почему именно он?

Я решил ей позвонить и все выяснить окончательно. Руки у меня дрожали, когда я набирал номер Лизы. Несколько секунд показались вечностью, прежде, чем прозвучало:

– Алло. Кто это?

Я давно не слышал её голоса. Выдержав недолгую паузу, я сказал:

– Лиза…

– Кто это? – её голос стал таким испуганным, что я уже пожалел, что позвонил. Я знал: она поняла, что это был я. Но все равно сказал:

– Это я, Кирилл.

– Ки… рилл? Ты же умер… Боже мой!

Вдруг я услышал ещё один знакомый голос, но я ненавидел его.

– Лиза, кто это?

– Это… Это…

– Ну?

– Кирилл.

– Веглинский?..

Прошло несколько секунд прежде, чем я услышал, как Камень схватил трубку забубнил в неё:

– Слушай ты, мертвяк! Ты уже был покойником, понравилось? Позвонишь сюда ещё раз – сдохнешь опять!

Он бросил трубку. Я стоял и не мог поверить, что все это взаправду. Меня нет. Меня правда нет! Но как я умер? Где? Когда? Я подумал о словах, сказанных Магистром. Как дурацкие испытания могут все исправить? Это же бред.

У меня в голове не умещалось как я существую. И я какой раз спрашивал себя, что делать. Но ответ не хотел приходить в голову. Я молча стоял и слушал, как все молчит вокруг меня. Мне стало страшно и больно одновременно.

– Ну почему все так?! – я заорал на всю улицу, на всю пустую улицу, на которой не было никого, кроме меня. Слезы ослепляли меня. Я в бессилии упал на снег. Все сломалось. Все. Я сидел на снегу и рыдал. Беззвучно. Все бессмысленно.

Я проплакал пару часов, потом встал и стал бродить по улицам, на которых никого не было. Я не хотел ни есть, ни пить. Да и зачем это нужно мертвецу? Я продолжал бродить. Я потерял счёт времени. Я не понимал, все это взаправду, или происходит у меня в голове.

– Мне что, теперь до конца света так блуждать? – я был зол на себя, на Магистра, на Камня, на весь свет.

– Нет. – вдруг услышал я и обернулся на звук. Передо мной стоял пресловутый Магистр.

– Это ты! Ты во всём виноват! Кто тебя просил вытаскивать меня из камеры в тот день?! А теперь меня нет и невозможно ничего изменить. Так бы я просто сидел там и ждал…

– Своего конца. – спокойно закончил мою фразу Магистр. Я тут с ума схожу, а он такой спокойный! Как же он меня бесит.

– Что? Да за мной бы приехала…

– За тобой бы приехал суд.

– Почему? При чём тут суд?! Что ты несёшь?!..

Он пристально посмотрел на меня и сказал:

– Ты все ещё не понял? Тебя подставили!

– Что?.. – да, я не понял. Что за бред? Кто меня мог подставить? Почему ты так в этом уверен?

– На, держи. – он протянул мне газету. Ткнул пальцем в какую-то новостную колонку. Я недоверчиво посмотрел на Магистра, потом начал молча читать:

«Каменев Дмитрий сообщил сегодня ночью в милицию, что Веглинский Кирилл, 18 лет, был уличен в краже и в попытке изнасилования над несовершеннолетней школьницей 16 лет, Лизой Дегиной. К счастью, последнего удалось избежать. В 22.06 Веглинский был задержан и доставлен в участок. Ночью, он, к сожалению, покончил с собой прямо в камере, а через час его тело таинственным образом исчезло и дело закрыли…»

Я не мог поверить своим глазам – я перечитывал раз за разом, пытаясь найти хотя бы одно воспоминание о том, что было написано в газете. Но нет. Ни одного проблеска.

– Что это я только что прочёл?! – я впился глазами и руками в Магистра – Что за бред?! Не было этого! Мне даже не восемнадцать!

– Тебя подставили – повторил он.

– Это Камень?

– Сам как думаешь?

– Да! Это он, это точно этот чертов Камень! – я размахивал газетой и не мог успокоиться. – Бедная Лиза! В чьи она руки попала! Как это могло произойти?! – я опять смотрел на Магистра и ждал ответов на свои вопросы. Но он лишь сказал:

– Соболезную. – и это меня взбесило ещё больше.

– Что мне твои соболезнования! – крикнул я, – Скажи, что делать!

– Я уже тебе сказал – пройти испытания, вернуть себя и вернуть своё будущее.

– Хорошо! Я прошёл второе испытание?

Магистр кивнул.

– Что мне ещё надо сделать?

– У тебя осталось ещё одно испытание и опрос.

– Что? Какой опрос?

– Он несложный, можешь не волноваться.

– И что он мне даст?

– Не тебе, а мне. Мы должны провести проверку до конца.

Я помолчал, осознавая то, что мне сейчас сказал Магистр, и вообще, все что случилось со мной. Потом я подумал о том, что он просто хотел мне помочь и это все случилось вовсе не по его вине.

– Ладно… Извини, что наорал на тебя. Ты, наверное, просто хотел помочь мне, хоть я и не знаю почему, а я…

– Ничего. Мы тратим время. – сказал он резко – Пора идти.

– В Эмоцию?

– Нет, в пункт прибытия. В ММГ.

– Ясно.

Я пошёл за Магистром.

3

Мы шли недолго. Когда мы прошли очередной переулок, Магистр просто щёлкнул пальцами и дома Екатеринбурга исчезли, их сменил ММГ – шныйпейзаж. Я заметил, что мы идём совсем не в ту сторону, которую я предполагал.

– Мы разве идём не в ратушу?

– Нет, в здание Mirror.

– Это что такое?

Магистр обернулся и посмотрел на меня.

– В этом здании последнее твоё испытание. Я думаю, ты легко с ним справишься. – он улыбнулся и открыл дверь.

Я вошёл внутрь. Коридоры были очень светлые и полностью зеркальные с потолка до пола. Я заметил, что на стенах было несколько дверей, которые было легко спутать с обычными зеркалами. На удивление (хотя чему тут удивляться?) Магистр быстро сориентировался и отыскал нужную дверь.