Текст книги "Лечить рак при помощи внутренних образов. Активное участие в собственном оздоровлении"

Роль психотерапевта

Именно в начале курса лечения нельзя недооценивать роль и ответственность психотерапевта. Многие панически боятся подойти вплотную к своему заболеванию, а ведь врага надо знать в лицо. Поэтому к новым ступеням психотерапии приступают не в теории, а на практике. Психотерапевт сопровождает и направляет пациента в таинственном путешествии в мир его собственного тела, кажущийся иногда весьма опасным.

Психотерапевтическая работа в группе

Основная цель работы в психотерапевтической группе, являющейся частью Имагинативной психотерапии тела, – обмен опытом между участниками. Совместно рассматриваются образы, нарисованные участниками группы на сеансах. Пациенты работают со своими образами, взаимодействуют друг с другом, обсуждая их и собирая идеи.

Чтобы упражнения дали результат, психотерапевт и пациент должны быть согласны в следующем: болезнь не является каким-то обособленным феноменом, она тесно связана и с вашей историей жизни, и с пребыванием в социуме, который, конечно, оказывает огромное влияние на психику. А также в том, что болезнь включает в себя несколько состояний, а именно: «заболел», «болеешь», «продолжаешь болеть длительное время» и «выздоровел». Особенно важно работать с чувством вины, от него страдает большинство пациентов с онкологией. Цель психотерапии состоит еще и в том, чтобы человек начал рефлектировать: «Давай попробуем вместе понять, как получилось, что ты стал таким больным».

Периодичность работы в группе – раз в месяц. Человек получает новые силы, а главное – надежду. Зачастую легче преодолевать препятствия и «застревания», которые случаются у каждого, вместе. Совместное выполнение упражнений и имагинация сближают. Если в группе сложились доверительные отношения, ее участники могут реально рассчитывать друг на друга, опираться в сложные моменты. Существуют программы, где на групповые сессии приходят и спутники жизни пациентов. Вместе обсуждаются очень важные вещи. Кроме того, несколько раз в год можно поучаствовать в семинарах выходного дня, куда допускаются и члены семьи. Это приносит особенно позитивные результаты.

Глава 1. Вот уже четырнадцать лет я живу с раком

Я родилась в 1945 году. И всегда жила с мыслью, что я нежеланный ребенок. С самого раннего детства мне приходилось отстаивать свои интересы. Я страстно хотела изучать медицину, чтобы помогать людям. К сожалению, окончить школу мне не удалось, доучилась только до одиннадцатого класса. (В гимназиях Германии тринадцать классов. В тринадцатом классе ученики готовятся к поступлению в вузы. Информация из Википедии – прим. перев.). Отец каждый день ровно в 14.00 включал на полную громкость телевизор. Делать в такой обстановке уроки было просто невозможно. Жаль.

Я терпеть не могла отца, а порой злилась и на мать, потому что она вечно плясала под его дудку. Однако я вынуждена была скрывать переполнявшую меня ярость, поскольку мать всё время хотела убить себя. В конце концов, я обучилась на медсестру и стала работать. Я отдавала пациентам всю себя, чем раздражала многих коллег. Из-за этого я ни на одном месте надолго не задерживалась. Часто меняла работу в надежде, что сейчас станет лучше. Однако лучше не становилось. Я пыталась как-то приспособиться. Не вышло.

К собственным детям я была слишком строга. Теперь, по прошествии лет, я об этом очень сожалею. Дочь живет поблизости от меня, тем не менее, мы практически не общаемся. Сын с семьей живет в Шварцвальде. С ним у нас сложились хорошие отношения. У них мне привольно. В этом месте я заряжаюсь новыми силами.

Когда в 1995 году мне впервые диагностировали рак, для меня это был полный, совершеннейший шок. Я чувствовала себя так, будто прямо из кабинета врача меня выбросило в открытый космос. Я опасалась потерять рассудок. Но когда я сказала врачу о своем опасении, он ответил, что сумасшедших и без меня на свете достаточно и лучше бы мне сдержаться. Эти слова меня просто добили.

В тот же день я должна была ложиться в больницу на обследование. На пути туда я уже серьезно подумывала о самоубийстве. Мысль о смерти давала мне внутренний покой. Я уже решила броситься под поезд в метро, однако в последний момент меня как молнией поразило: да ведь мой сын работает машинистом метро! Я ни за что не желала ему пройти через подобное.

Работая медсестрой, я наблюдала достаточно случаев, когда онкологические больные возвращались в клинику второй и третий раз, но, в конце концов, умирали. Я видела многих тяжелых больных, и мне не хотелось такого – смерти в рассрочку. Ведь победившие рак в клинику не возвращались, а значит, я их и не видела. Правда, вариант хорошего исхода у меня в голове просто не существовал, я не могла себе представить такого.

Мне дважды диагностировали рак груди. Были сделаны две операции, грудь сохранили. После операций врачи рекомендовали пройти курс лучевой терапии или принимать тамоксифен. Я долго думала. И наконец решилась – не буду. Вместо этого записалась на антропософскую психотерапию и стала колоть мистель. Спустя несколько месяцев после операции подруга рассказала мне о медицинском психотерапевте, который успешно излечивает раковых больных методом Имагинативной психотерапии тела. Если бы услышала подобное год назад, я бы сказала: да что за бред. У меня же рак, а не проблемы с головой. А сейчас я отыскала номер, позвонила и договорилась прийти на прием. Я читала соответствующие книги, и это укрепило меня в моем решении.

В августе 1996 года я впервые пришла к моему психотерапевту. Я очень четко, буквально нутром ощущала, что он не боится меня и моей болезни. Это мне импонировало. Он спросил, какой у меня диагноз, и сказал, что может мне помочь. Я записалась на следующий прием. Сначала посещала занятия в группе, осваивала технику глубокого расслабления. Я была уже знакома с основами аутотренинга, то есть прошла хорошую подготовку. Благодаря этому мне потребовалось всего четыре сеанса.

Мне нравились общие упражнения в группе и удалось отыскать в себе место внутреннего покоя. Мой собственный комплекс упражнений, направленных на полное расслабление, представляет собой смесь аутотренинга и техник саморасслабления. Я начинаю с того, что стараюсь прочувствовать себя. Голова. Плечи, руки и ноги. Вскоре становится очень тепло. Иногда я быстро достигаю нужного состояния, иногда не очень. Порой вообще не получается. Многие думают, что расслабление – это сидеть перед телевизором. Полная ерунда. Телевизор – это всего лишь отвлечение и ничего общего не имеет с тем, что делаем мы.

На первых психотерапевтических сеансах я должна была удобно улечься на кушетку, закрыть глаза и говорить о том, что вижу. Разумеется, я не видела ничего. Доктор же говорил, что это не так, и каждый человек что-то да видит. Держа глаза закрытыми, я постепенно стала понимать, что он имеет в виду. Поначалу я не думала, что эти образы могут иметь какую-то связь со мной и моей болезнью. Но вскоре меня осенило: связь тут есть, и самая прямая.

Мы разработали собственную программу для борьбы с раком. Я научилась путем имагинации стимулировать кровообращение внутренних органов, заботиться о них. У меня только одна почка, а потому я особенно о ней заботилась, активизировала ее. Отправляла ей кислород, различные питательные вещества и гормоны. Ей должно быть комфортно, очень комфортно. То же самое я проделывала с печенью. Наглядно представляла ее себе. Иногда в виде темного комка. Я как следует снабжала ее кровью, стараясь сделать светлее. Когда это удавалось, она выглядела намного здоровее.

Особое внимание уделяла груди и лимфатическим узлам. Я будто смотрела на них внутренним оком, чистила мягкой щеточкой, чтобы не сделать им больно. Покончив с этим, я переключалась на вилочковую железу. Давала ей много крови, чтобы она стала большой и красивой. После этого чувствовала, как во мне разливается тепло. Во время работы с вилочковой железой я часто вижу образ роскошного шведского стола и желаю, чтобы она наелась вдоволь свежими полезными фруктами.

Вилочковая железа очень важна, ведь именно она производит клетки-киллеры, убивающие рак. Для меня она – словно дирижер оркестра, в котором играют органы, вся иммунная система и костный мозг. Иногда клетки-киллеры – это ноты, их я посылаю тем частям моего тела, которые поразил рак – грудь и почки. А потом эти клетки-убийцы, теперь уже ставшие менее агрессивными, во главе со мной повторно отправляются в дозор по всему телу, чтобы удостовериться, что всё в норме, и оказать поддержку печени, мозгу, позвоночнику и левой почке.

Клетки-киллеры в моей имагинации обвивают раковые опухоли как плющ, те оказываются отрезанными от источника питания и отмирают. Останки убитых раковых клеток я велю погрузить в мусорные машины и доставить к почке. Последняя позаботится об их выводе из организма. Мои образы-представления меняются, масштабируются.

Недавно во время выполнения обычных упражнений я почувствовала в груди инородное тело, и мне удалось растворить его при помощи имагинации. К сожалению, точно не знаю, была ли это раковая опухоль или нет.

После того как у меня обнаружили вторую опухоль в почке, я упражнялась так тщательно и часто, что в гистологическом заключении после оперативного удаления почки не было ни строчки о злокачественных клетках. Да, для меня Имагинативная психотерапия тела (ImKP) жизненно необходима.

Мой лечащий врач рекомендует образы, которые я вижу, рисовать недоминантной рукой. Поэтому я стараюсь при любой возможности фиксировать на бумаге сцены, представшие перед моим духовным взором. Без этого рисования мне бы не удалось многое распознать, я бы давно всё это забыла. Моя любимая картинка – опрокинутый цветочный горшок, из которого высыпалась земля, а цветок медленно, но верно выпрямляется из горизонтального положения. Это знак.

Иногда меня переполняет чувство уверенности. Я смогу! Мне 65 лет, уже 14 лет я живу с раком. Без психотерапии меня бы, наверное, уже не было в живых, а если бы и была, то точно всё не было бы так хорошо, как сейчас. Слава Богу, у меня никогда не было метастазов. Поскольку я знаю, где находятся критические зоны, у меня есть возможность работать с ними прицельно. Это обстоятельство значительно облегчает задачу.

Сегодня уже есть фотографии, где я улыбаюсь. Раньше это было немыслимо. Теперь я особенно внимательно прислушиваюсь к себе, к тому, что внутри. Если чего-то не хочу, говорю об этом открыто и четко. Я не могу и не желаю быть всеобщим любимчиком. Потому что от этого болеешь.

Клаудиа Ленц, пенсионерка, 65 лет, живет одна, двое детей, четыре внука. Диагноз: в 1995 – рак груди, 2001 – рак правой груди, 2005 – рак левой почки, 2006 – рак левой груди, 2007 – рак правой почки.

«Работая медсестрой, я наблюдала достаточно случаев, когда больные раком возвращались в клинику второй и третий раз и, в конце концов, умирали».

Глава 2. Я еще не хотел умирать

До болезни я занимался интеллектуальной деятельностью. В основном это была работа за письменным столом. Я философ и преподавал в вузе философию. Кроме того, был страстным рыбаком. А еще – занимался бегом, сейчас бы сказали – джоггингом. То есть на свежем воздухе находился предостаточно. В юности боксировал, и довольно успешно. А так – жил как все. Правда, почти не употреблял алкоголь и совсем не курил. 56 лет прожил в счастливом браке. С сыновьями тоже не было никаких особенных проблем. Оба сына получили хорошее образование.

Осенью 1988 года я пошел к моему домашнему врачу (в Германии существует институт лечащих врачей. Каждый гражданин может выбрать себе в качестве домашнего доктора одного из частных практикующих врачей-терапевтов поблизости – прим. перев.). Пошел, потому что увеличилось правое яичко. Врач направил меня к урологу, а тот сразу заподозрил плохое. 11 ноября была операция, правое яичко удалили. Тогда еще не говорили о раке так открыто, как теперь. Лечащий врач мне сказал: «Господин Гир, не волнуйтесь, всё в порядке, мы просто ждем заключения по гистологии удаленных тканей».

Когда же результаты были готовы, я получил уклончивый ответ: «Может быть. Но не обязательно это так». И меня направили меня в клинику Шарите. Там сразу после регистрации врач сказал: «Вы ведь знаете, что у Вас и что Вас ожидает». Я ответил: «Нет, я вообще ничего не знаю». И только в этот момент впервые прозвучало слово «рак».

Было очень, очень плохо. Думал, не выдержу. Жена плакала. На консилиуме онкологов решили лечить меня методом лучевой терапии. Облучили всё тело. Во время лечения рухнули все показатели крови, от этого мои дела стали совсем плохи. После шестого курса я сказал: «Всё, хватит, закончили. Больше не буду».

После этого курса терапии я отправился на УЗИ. Молодая докторша посмотрела на экран и сообщила мне, что желудок целиком обожжен. Ей еще не приходилось сталкиваться с подобным, и она была потрясена.

Вскоре позвонили из окружной больницы Потсдама. Мне рекомендовали пройти курс химиотерапии. Я дал себя убедить: ведь другого варианта всё равно не существовало, а умирать я еще не хотел. Очень хорошо осознавал серьезность своего положения. В Шарите мне часто приходилось видеть, как пациенты реально сходили в могилу от рака.

После первого цикла химиотерапии я еще чувствовал себя настолько хорошо, что даже поехал на рыбалку. После второго курса всё покатилось по наклонной, а после третьего не работал уже ни один орган. Чувствовал я себя отвратительно, меня постоянно тошнило. На пятой капельнице я прервал лечение под свою ответственность, хотя всего было предусмотрено шесть циклов. Я просто больше не мог. Тем более что метастазы не уменьшились. Да и показатели крови по-прежнему были никудышными.

Каждый цикл начинался с того, что в организм вливалось много воды. Затем – с понедельника по воскресенье включительно – были капельницы. День и ночь кап-кап-кап. Ужасно. До сих пор тошнит от одной мысли об этом.

Когда меня выписали, я хоть немного отвлекся. Наконец-то больше не стало этой жуткой химии. Было Рождество 1989 года. И хотя праздничного гуся смог попробовать лишь капельку, главное – я находился дома, в семье. Состояние было настолько плохим, что я не мог ходить, меня надо было возить на коляске. Но я не сдавался, ставил себе цели, поначалу маленькие, постепенно делая их больше. Начал с того, что заново учился спускаться по лестницам. Мне помогала жена. Потом понемногу гуляли вокруг дома. Как только стало немного лучше, мы пошли к домашнему врачу. Это всего десять минут пешком. Тем не менее, это стоило мне невероятных усилий! По прошествии нескольких лет врач мне признался, что не верил, будто я вообще переживу эти четыре недели.

Я вошел в кабинет и задал вопрос: как и что дальше? Умирать я еще не собирался. Доктор в ответ рассказал мне об Оскаре Карле Симонтоне и его новом методе визуализации, дал мне книгу «Снова стать здоровым». К ней прилагался аудионоситель. Дома я принялся за чтение книги и прослушивание кассеты. Я, конечно, не верил, что это поможет, однако рад был тому, что нашлось что-то, что я мог бы сделать сам. Других вариантов всё равно не предвиделось.

Первая психотерапевтическая сессия стала чем-то намного большим, чем просто обсуждение прочитанного. Врач хотел выяснить мое отношение к самому методу. Допускаю ли я возможность опробовать его на практике. Я ответил, что да, хотел бы попробовать. У него самого в этой области не было опыта, и мы шаг за шагом стали выполнять рекомендации Симонтона. Регулярно встречались для консультаций, и поначалу у меня возникало много вопросов. Доктор направлял меня, давал новые импульсы для визуализаций, постоянно предлагал рисовать увиденное. Кроме того, после каждой сессии я получал задания, о чем подумать дома. В семидесятых я познакомился с основами аутотренинга. Теперь мне это помогло достичь расслабления и стало хорошей базой для упражнений на визуализацию. Я уже знал, как направить по телу потоки тепла, а в данный момент учился прицельно использовать это тепло.

В визуализациях мной руководило твердое намерение уничтожить в моем теле рак. Я знал от Симонтона, что это заболевание не переносит тепло, и поэтому имеет смысл силой воображения направлять его потоки прямо на опухолевые клетки. Внутренние образы я разрабатывал с помощью детальных схем тела. Дело в том, что мне важно знать, как всё выглядит на самом деле. В конце концов, я не хочу пойти по неверному пути.

И сегодня я мысленно вхожу в упражнения. Через живот, оттуда проникаю в отдельные участки тела. Сначала в легкие, оттуда в подмышки и завершаю путь в паховой области – везде, где были метастазы. Далее я представляю себе, как прогреваю тело до температуры 45 и более градусов. Тогда белые кровяные тельца превращаются в язычки пламени и разрушают раковые клетки. Пока рак сидел внутри меня, я видел его как трехмерное зеленое образование.

15 мая 1990 года я пришел на плановое обследование. Когда врачи не обнаружили метастазов, а кровь оказалась в полном порядке, у меня камень с души упал, а до этого была такая визуализация: я и рак напротив друг друга, а между нами – пропасть. Рак с одного края, я с огромным красным мечом – с другого. Мы всё еще смотрели в глаза друг другу, но уже не могли причинить друг другу вред. Психотерапевт был рад этому успеху. И это наша с ним совместная победа. Мы единодушно пришли к мнению, что данный метод – просто фантастика. Правда, через несколько секунд меня охватил страх, что рак вернется и снова попробует меня убить. Это состояние не отпускало все следующие десять лет.

В феврале 1991 года на рентгене выяснилось, что в легком вырос новый метастаз. Значит, рак снова ожил! Онколог направил меня в специализированную клинику по легочным болезням. Однако я затормозил процесс, попросив четыре недели отсрочки. Пошел к моему психотерапевту и рассказал о возникшей у меня идее: за это время сделать всё, чтобы разрушить и этот метастаз. Я надеялся, что у меня хватит способностей. И что же? Да, у меня получилось! Через четыре недели я снова прошел обследование. От метастаза не осталось и следа! Теперь в больницу ложиться не надо. Я всё больше и больше верил в себя.

Летом 1991 года мой психотерапевт собрал первую группу пациентов. Сначала я был там единственным больным с онкологией, потом присоединились еще люди. Мы обсуждали визуализации, обменивались опытом. А врач подводил итоги наших размышлений и резюмировал их в конце встречи. Мы давали друг другу новые импульсы, а дома делали их частью упражнений. Для меня опыт работы в группе оказался бесценным. Я больше не был один на один со своими проблемами. Это просто чудесно.

Сначала я занимался визуализацией до трех раз в день, по два часа. Сейчас это время сократилось до одного раза по утрам в постели, сразу после того, как просыпаюсь. Я закрываю глаза, начинаю чувствовать себя изнутри и работаю в теле. Путь внутрь меня лежит через солнечное сплетение. Вот и сейчас, пока говорю об этом, я ощущаю, как изнутри поднимается волна тепла. Сначала я расслабляюсь, пусть сердце бьется энергично, ритмично. Я думаю о его желудочках, о самой сердечной мышце, о коронарных артериях. Проверяю, всё ли в порядке. При этом представляю всё внутри меня, чтобы сразу распознать возможные изменения.

Потом иду в вены и силой мыслей растворяю в них отложения кальция и стеноз. Теперь на очереди сонная артерия, после нее – мозг и средний мозг. Белые тельца по команде растворяют все отложения. Таким образом, я убеждаюсь в том, что всё тело хорошо снабжается кровью. Надо лишь давать верные команды, и всё заработает! Я знаю, что это не что иное, как самоисцеление. Если бы это было обманом, меня бы давно не было в живых.

В заключение я обращаюсь к почкам и мочевому пузырю. Здесь тоже достаточно одной моей команды, чтобы убрать и позднее вывести известковые отложения для предотвращения образования камней. Затем направляюсь далее, к простате. Она слегка увеличена, надо следить, чтобы доброкачественная опухоль не мутировала в рак. Здесь я снова применяю тепло, чтобы сразу уничтожить возможные раковые клетки. То же самое проделываю с левым яичком. После того как всё там закончено, приходит черед легкого и дыхательных путей. И всё начинается сначала. Я как следует снабжаю их кровью, направляю сгенерированное мною тепло на то, чего там быть не должно. Вижу, как они распадаются, по-настоящему распадаются под действием тепла. Иногда я распознаю злокачественные клетки, однако сохраняю спокойствие, так как знаю, что избавлюсь от них. Это настраивает меня на позитивный лад и делает увереннее. Нужно только не слишком возгордиться, в противном случае велик риск что-нибудь пропустить. В конце я мобилизую защитные силы организма на борьбу с вирусами. Особое внимание обращаю на печень, кишечник и почки. Упражнения даются нелегко. Мне уже восемьдесят. Не знаю, насколько еще хватит сил.

Когда теряю уверенность в себе, когда нужен совет, я имагинирую место внутреннего покоя и уюта и спрашиваю совета у внутреннего советника. Представляю, как иду на озеро, где обычно рыбачу. Там разжигаю ментальное пламя, и из него появляется мой личный консультант в образе врача. Он дает мне идеи, которые помогут решить проблему. Незадолго до окончания упражнения я говорю себе: «Впереди чудесный день. Я свеж, бодр и полон сил». После чего вытягиваю руки, сжимаю кулаки и открываю глаза.

Врачи часто удивляются, что у меня нет болей и не нужны обезболивающие. Единственное, что я принимаю, таблетки кальция. Это для позвоночника. У меня деформированы два позвонка.

После лечения всё изменилось. Всё, что я учил по философии, будучи студентом, перевернулось с ног на голову. Скажу одно: я долго верил, что бытие определяет сознание. И только посредством терапии узнал о той активной роли, которую играет наше сознание. И перестроил всю свою жизнь. С тех пор я стал гораздо спокойнее. Кто пережил несчастный случай или тяжелую болезнь и спасся, по-иному смотрит на мир. Жизнь полна противоречий, это надо просто принять как данность.

Общепринятые методы лечения рака в моем случае вызвали тяжелые побочные эффекты. От облучения были ожоги по всему телу, и много времени понадобилось на то, чтобы всё более-менее нормализовалось. Но самое главное – болезнь Паркинсона. Бывают дни, когда я могу написать несколько строчек, а в другие даже подпись свою поставить не в состоянии. А это большая проблема, ведь с тех пор, как умерла жена, я живу один и в некоторых делах полностью зависим от поддержки патронажных служб.

Тем, кто заболел недавно, могу посоветовать следующее: ищите врача, которому будете доверять. Потом каждый пусть обдумает, какой избрать путь. Важно вступить на избранный путь с убеждением, что он верный, и осознавая все последствия того или иного решения. Тому, кто хочет одержать верх в борьбе с раком, понадобится дисциплина и выдержка. А значит, в это придется вкладывать силы. Химиотерапия – не панацея. Лекарства пока еще очень и очень агрессивны и могут спровоцировать развитие новых заболеваний.

Эренфрид Гир, 80 лет, вдовец, двое детей, трое внуков. Диагноз: в 1989 году рак правого яичка, четыре метастаза.

«Я знаю, что это самоисцеление. Если бы это было обманом, меня бы давно не было в живых».