Текст книги "Под лапой. Исповедь кошатника"

Хуже недокота

К счастью, Медведь вскоре вернулся. Окна в квартире Ди были маленькие, затемненные и выходили на закрытый участок пустоши, так что искать там кота было нелегкой задачей. Ди решила взглянуть на это с практической точки зрения: раз Медведь сумел протиснуться в восьмисантиметровую щель, то сможет залезть и обратно. Естественно, через три дня раздалось жалобное «мяу-ау-ау» и под окном заскребли когти – Медведь возвещал о своем возвращении, которое тем же вечером отпраздновал особым способом, забравшись в уютную винтажную сумку хозяйки. У выражения «сесть в лужу» появилось совершенно новое значение.

Ди решила, что это знак, и через несколько недель, пусть и неохотно, отдала Медведя Актеру. Хотя решение далось Ди непросто, оно было продиктовано логикой, ведь а) Актер ужасно скучал по Медведю; б) у него была квартира с садиком и в) Актер не собирал коллекцию винтажных сумочек.

Уже вскоре Актер сообщил нам о серьезных переменах: кот был счастлив и игрив, шерсть быстро отрастала, а по вечерам с дерзким видом и высоко подняв хвост он удирал в сад, чтобы глянуть, не выйдет ли поиграть соседский кот.

– Они даже устраивают шуточные драки, – сказала Ди.

– В смысле? – спросил я.

– Ну, он слегка треплет Медведя за холку, а тот кусает Актера за руку. Все это немного странно, но они ладят.

Странно? Да это просто отлично!

С одной стороны, для меня это было своего рода поражение: я всегда нравился кошкам, а тут меня невзлюбил питомец девушки, с которой я уже подумывал провести остаток жизни. Более того, доверие Медведя завоевал какой-то бесчувственный котофоб!.. С другой стороны, не могу сказать, что я сильно расстроился. За то недолгое время, что я знал Медведя, кот относился ко мне как к противному отчиму, который пытается умаслить проблемного ребенка от первого брака своей жены. Когда я смотрел Медведю в глаза, мне казалось, что он задумал что-то недоброе. И пока собирает информацию.

В феврале мы с Ди переехали в просторную квартиру в другой части района Блэкхит (на окраине), и я быстро подружился с Джанетом, хотя причиной тому вряд ли был мой врожденный талант ладить с кошками, да и великим достижением это не назовешь. Джанет общался со всеми, начиная с почтальона, о которого он терся каждое утро, до облезлой лисы, с которой он, как идиот, дружелюбно сидел в тишине нашего садика на три квартиры. Как-то я валялся вместе с ним на газоне, и Джанет вдруг поймал мышку. «Наконец я увижу его темную сторону», – подумал я, но он просто взял и заурчал. Его единственным врагом был крепкий соседский кот черно-белого окраса, с которым Джанет каждое утро устраивал зрелищную драку с клубами дыма и мощными ударами, прямо как в комиксах.

Джанет любил и Медведя. Вместе они напоминали мне персонажей Джона Стейнбека из повести «О мышах и людях»: Джанет походил на большого тупого Ленни, а Медведь – на маленького расчетливого Джорджа. Правда, в книге Ленни всегда был неотъемлемой частью хитрых планов Джорджа, а Медведь редко снисходил до того, чтобы включить Джанета в свои интриги. Обычно они мирно сосуществовали, не шипели и не бросались друг на друга, но изредка Джанета накрывало волной любви к своему менее крупному товарищу, и тогда он внезапно выскакивал и заключал Медведя в объятия. Тот каждый раз оказывался в неловком и недостойном кота положении, точно мини-автомобиль, попавший под грузовик.

Медведь, должно быть, думал, что с переездом к Актеру наконец избавился от этого любвеобильного идиота гигантских размеров, так что могу представить, каково было его разочарование, когда котам пришлось воссоединиться. В мае следующего года Актер попал в больницу: в Вулидже на него напала какая-то банда, и ему предстояло отлеживаться дома у родителей. А хозяйкой Медведя на это время вновь предстояло стать Ди. Мы быстро договорились о переезде Медведя и встретились для передачи «товара» на нейтральной территории в каком-то темном переулке, как будто Актер вез нам не тощего домашнего кота, а кейс с героином или нелегально ввезенными в страну когтями панды. Итак, мы вернулись домой с Медведем. Не успел он осторожно высунуться из корзинки и беспокойно принюхаться, как вдруг Джанет встретил его радостным прыжком сзади.

* * *

Я не видел Медведя полгода: он заметно поправился, на спине отросла шерсть, но живот по-прежнему оставался лысым, а взгляд стал непривычно выразительным и задумчивым. Раньше он напоминал ранимого поэта, теперь же на лбу у Медведя словно было написано: «Вот не повезло, так не повезло», при этом меня не переставало удивлять разнообразие эмоций, которое выражали его глаза. Медведь однозначно точил на нас зуб, а так как я работал дома, большая часть его недовольства доставалась именно мне.

Я всегда считал, что в доме без кошек нет души. Правда, в таком доме обычно чисто, и хотя в период с 1998 по 2000 год, когда я жил без кошек, я ничуть не скучал по следам от грязных лап и распотрошенным мышам на пороге, без мокрых носиков и вздернутых хвостов в квартире было пусто и одиноко. Тогда я мечтал, что однажды обустрою себе домашний офис, где исполненные достоинства комочки шерсти будут дремать, свесив лапы, на факсе и клавиатуре. С приходом Джанета в мою жизнь мечта практически осуществилась: я откладывал сроки сдачи материалов, лишь бы поиграть с ним в гостиной в кошачий футбол, а еще учил его греть мне ноги, пока я сижу за рабочим столом. Я даже не разозлился, когда Джанет прыгнул на телефон и сорвал мне важный разговор с редактором. Отличный шанс перезвонить и сказать: «Простите, у меня тут кот сел на трубку!» Всего год назад я мог лишь грезить о таком безумном и недостижимом будущем.

Когда вернулся Медведь, идеальные отношения Человека и Кота постепенно стали рушиться. Одна из проблем заключалась в том, что непредсказуемому Медведю ни под каким предлогом не разрешалось бродить по улице вместе со сводным братом. «Не дай ему сбежать!» – повторяла Ди каждое утро перед уходом на работу. Вот как обычно начинался мой день: я подвозил Ди до станции, возвращался домой и в панике осознавал, что в квартире только один кот. Следующие двадцать минут я в ужасе искал Медведя, после чего падал на пол в кухне и заглядывал за бортик под духовкой. Оттуда на меня подозрительно смотрели три блестящих глаза. В страхе я думал: «Что за жуткий монстр прячется здесь?», а затем понимал, что третья светящаяся точка – всего лишь старый мраморный шарик. Медведь умудрялся протиснуться в единственное место, откуда я не мог его вытащить. Как бы я ни выманивал его мясом и другими вкусностями, он не поддавался, и где-то около 10 утра я наконец бросал эту затею – пора было садиться за работу. Полчаса я проводил в спокойствии, пока краем глаза вдруг не замечал, как мимо двери моего кабинета проносится черной стрелой кот, а за ним следует еще одна черная стрела – более крупная, с высунутым языком.

Может, Джанет и доставал брата, но для Медведя он скорее был соперником, а не врагом, а значит, иногда можно было забыть о разногласиях и объединить силы. Казалось, эту парочку сводит вместе желание неожиданно помешать моим планам заняться хоть чем-то полезным. Иногда меня отвлекал звук скребущихся когтей: я шел на кухню, где оба кота, встав на задние лапы, царапали дверцы шкафчика – слаженно, прямо как похитители бриллиантов или оценщики недвижимости, проверяющие, насколько крепкая в доме перегородка.

Что же они замышляли? Почему приступ астмы нападал на Медведя именно тогда, когда Джанет тошнило? Неужели Джордж наконец понял, что может использовать Ленни в своих целях? Осознал ли Ленни, что является частью плана Джорджа, или он просто радовался, что у него появился новый товарищ по играм вместо старой дряхлой лисы?

Непослушное животное может стать отличным оправданием вашей неработоспособности, а иные люди вам даже посочувствуют. Бывают «трудные собаки»; от непредсказуемой ламы вообще проблем не оберешься, особенно когда в работе поджимают сроки, а если речь зайдет, скажем, о резвом хорьке по имени Чарльз, вы, несомненно, услышите самые искренние соболезнования. Кошки же считаются спокойными питомцами. Пожалуйтесь каким-нибудь молодым родителям, что кошки не дают вам спать по ночам – вот увидите, они перестанут отвечать на ваши звонки. Но поверьте, в то время мне было по-настоящему тяжело. Правда, по сравнению с бессонными ночами, когда Медведь и Джанет словно воссоздавали сцены из фильма «Тернер и Хуч», это были всего лишь цветочки.

Обычно Медведь выжидал, когда мы с Ди будем валиться с ног от усталости, – тогда он и нападал. Мы забирались в кровать после трудного рабочего дня, прямо как первооткрыватели, готовые установить флаг на вершине горы, и вдруг – боже, поздно! – замечали пятно. В цель он попадал с удивительной точностью – без помощи рулетки и компаса. Даже прижавшись к стене и втянув животы, мы не могли избежать контакта с плодами его трудов.

У нас есть снимок, который лучше всего отражает тот период жизни: Ди сфотографировала меня сидящим под одеялом на диване – под глазами мешки, взгляд затуманенный. В ногах устроились Джанет и Медведь, у одного совершенно отсутствующий счастливый взгляд, другой дьявольским взором смотрит в объектив. Сзади на снимке Ди нацарапала: «Том, Джанет и Медведь – на раскладном диване из-за Медведя. Блэкхит, 2001 год». Конечно, любому здравомыслящему человеку, которым прежде не помыкали кошки, это покажется невероятно странным. Я и сам порой сомневаюсь, насколько разумно позволять кошкам занимать единственный чистый клочок постели, когда всего пять минут назад одна из них нагадила на матрас, но к тому моменту привычные правила отношений между человеком и котом уже неприменимы. Медведь заставил меня сомневаться: такой ли уж я опытный знаток кошек? Дело было не только в странных мявах посреди ночи – я бежал на кухню, потому что думал, что в пожарной сигнализации сел аккумулятор. И не в беспокойном ожидании очередного коричневого пятна или желтой лужицы (у вас явные проблемы с питомцем, если, налив чашечку чая, вы удивляетесь: «Мне кажется… или у него какой-то резкий запах?»).

Все было бы намного проще, знай я, что Медведь меня недолюбливает. В этом я как раз сомневался, ведь нападки с его стороны перемежались с сильнейшим проявлением чувств. Ярость Медведя пугала меня, но разве не дружелюбие суперзлодеев вселяет наибольший страх? Когда этот кот ненавидел всех вокруг, его шерсть была жесткой, точно иголки у дикобраза; а с внезапным приходом хорошего настроения становилась похожей на липучку. У меня на руках он громко и устрашающе мурчал, словно пытался ко мне навечно приклеиться, и это напоминало не столько о приставучей девушке, сколько о страдающем от недостатка общения друге, который разве что ваше имя не вырезает у себя на руке – что в какой-то мере лестно.

Эти приступы страсти казались бессистемными и необъяснимыми, но если задуматься, какая-то логика в них все же имелась. Чаще всего Медведь лез ко мне, когда я болел, когда мне надо было срочно сдавать статью или когда мы с Ди ругались.

Последние семь лет я зарабатывал на жизнь статьями о музыке, но как только мне стали хорошо платить, я заинтересовался процессом писательства в более широком смысле. И когда многотиражный глянцевый журнал предложил мне вести их регулярную колонку о семейной жизни, я сразу же согласился.

– Правда, время поджимает, ответ нам нужен в течение пары часов, – предупредил редактор. – А писать надо о чем-нибудь необычном в повседневной жизни. Про всякие мелочи, о которых все думают, но не решаются заговорить. Есть мысли?

– Ну, есть одна идея, – сказал я. – Только странная.

– Какая же?

– В общем… тема такая: «По-моему, в нашего кота вселился бывший парень моей подруги».

* * *

Сейчас я понимаю, что написать заметку под названием «Жизнь с врагом» было не слишком благородно с моей стороны; правда, я изменил имена действующих лиц и постарался не упоминать самые жуткие моменты (про инцидент с карманом халата мне говорить запретили). Перед тем как отправить статью в редакцию, я показал ее Ди, и, хотя она не обрадовалась тому, что о ее любимце теперь узнает вся страна, пришлось признать: все написанное мной было правдой. Ди сама говорила, насколько схожи характерами Актер и Медведь, а окажись вы в кошачьем теле, никакие ограничения, связанные с новым обликом, не помешают вам добиться четкой цели: разрушить чьи-то отношения, чем и занимался Медведь в те две недели, что находился под нашей опекой.

Сам Медведь навестил меня, как раз когда я вычитывал статью перед отправкой – устроился на коленях и громко замурчал, поглядывая то на меня, то на экран компьютера. Я забеспокоился: Ди с уверенностью заявляла, что Медведь не любитель сидеть на коленках; пожалуй, именно такого и стоит ожидать от бывшего парня, притворяющегося котом.

По правде сказать, я ни разу не виделся с Актером. Судя по словам Ди, он был неплохим человеком, только чересчур эмоциональным. Они с Ди больше не общались – разве что насчет кота, – да и у самого Актера, похоже, появилась новая девушка. К тому же он был не в курсе личной жизни Ди. С другой стороны, как-то подозрительно, что Актер не связывался с нами с тех пор, как попал в больницу. Мне кажется, или Медведь и правда помрачнел, когда я напечатал «лицедей-неудачник», а затем передумал и стер?

Перед сном в голове у меня крутились не новые идеи, а тревожные мысли. Вдруг Актер больше не появится? Какое будущее ждет меня и этого тощего расчетливого кота, которого я, как ни странно, успел немного полюбить? И если Медведь все-таки не Актер в шкуре кота, а просто необычайно чувствительное и восприимчивое животное, которое при этом умеет читать, не сочтет ли он написанное мной предательством?

Уснул я только часа в 3 ночи, и уже в 3.05 Медведь, как обычно, завыл, изображая звуки сломанной сигнализации, а в 3.09 Джанет начал тыкаться мордой мне в нос. Так он будил меня постоянно, давая понять: «Дружище, мне себя не переделать: надо кутить всю ночь напролет». Учитывая, что в нашей квартире только я спал не так крепко, как персонажи из вампирских романов Энн Райс, вполне логично, что мне и приходилось откликаться на ночной кошачий зов. Две недели спустя я уже выработал четкий план: отвести Медведя на кухню, закрыть дверь, проверить, закрыто ли окно и все другие пути отступления. Затем: поднять окошко в спальне, через которое другой пушистый зад выскользнет на улицу и с шумом приземлится на карниз этажом ниже, где живет сердитый полковник в отставке. Закрыть окно, проверить, закрыто ли окно. Открыть дверь на кухню, угостить Медведя чем-нибудь вкусненьким и потолковать с ним о недостатках бродячей жизни.

Правда, сегодня выдался первый по-настоящему жаркий день, а я всегда плохо сплю в духоте. Что с того, если я открою окошко? Совсем чуть-чуть.

– Ди, я приоткрою окно? – спросил я.

– Мне кажется, профессор Лакмус. Или Дюпон и Дюпонн.

Во сне Ди часто упоминала персонажей из комиксов «Приключения Тинтина», и это, среди множества других привычек, мне в ней очень нравилось.

– Я спросил, можно открыть окно?

– Ты про Мелка?[9]9
  Мелок – белый пес, постоянный спутник и верный друг Тинтина, главного героя комиксов.


[Закрыть] Он дома?

Видимо, Ди разрешила, и я подошел к окну. Всего на пару-тройку сантиметров, что тут такого?

Медведь идеально выбрал время: я наконец погрузился в сладкий сон, поэтому не видел, как он убежал, зато слышал. Даже Ди проснулась – такой звук раздается не каждый день. Так рвется в атаку маленький бравый солдат, так гремит крыса, забираясь вверх по водостоку. Так спускается вниз по трубе Медведь… На карту поставлено все. Когда я осознал, что происходит, то мигом оказался у окна, хотя голова как будто еще оставалась на подушке. Поздно: теперь, вдыхая ночной воздух сквозь крошечную щель, я слышал лишь гул машин и топот лап вдалеке.

* * *

Я часто думаю о том, где Медведь провел следующие пять с половиной недель. Через четыре дня после его побега позвонил Актер: он был готов забрать Медведя, но услышал от Ди плохие новости. К счастью, она не упомянула, что во всем виноват ее новый парень, который, кстати говоря, считает Медведя Актером в кошачьей шкуре. Если Медведь и сбежал к нему, Актер нам в этом не признался.

Конечно, Медведя могли случайно запереть где-нибудь в сарае или гараже, его мог на время похитить какой-нибудь встревоженный пенсионер, пахнущий кошачьей мятой, но когда я вспоминаю то время, Медведь представляется мне странствующим котом, кадры из жизни которого сменяются под песню «Wasn’t Born to Follow» – «Рожденный идти вспять» – группы «The Byrds». Вот Медведь на рассвете отправляется в путь, покупает пачку сигарет на круглосуточной заправке, едет на метро в центр Лондона, на Трафальгарской площади просит сфотографировать его, как будто он откусывает головы голубям, выступает перед прохожими у собора Святого Павла, снимает квартиру в Камдене с какими-то грубиянами, связывается с плохой компанией, впутывается в историю с неудачным ограблением на птичьем дворе и опускается до торговли своим телом среди бродяг Кеннинг-Тауна, лишь бы собрать средства для продления Доклендского легкого метро в Блэкхит.

Правда, пока он отсутствовал, мне было не до фантазий. Я не находил себе места и каждый день утром и вечером бродил по окрестностям, зря радуясь мелькнувшему вдалеке хвосту или черному мусорному мешку. Я даже не волновался, что подумает обо мне шайка подростков в Луишеме, когда я во все горло кричал, проходя мимо них: «Медведь! Медведь!»

Я все просил и просил прощения у Ди, но из нас двоих именно она философски отнеслась к побегу Медведя. Что поделаешь, этот кот шел своим путем. Я тоже потихоньку смирился, однако мне недоставало наших с Медведем непостоянных отношений. Я, конечно же, любил Джанета: нельзя было не поладить с котом, который, стоило только легко коснуться его шейки, послушно плюхался у ног, – но иногда хотелось испытать свои силы. Почему я не ценил с трудом заработанное внимание приставучего альтер эго Медведя, известного как «Медведь Коала»? Или те моменты, когда он, будучи в хорошем настроении, слегка водил ушком, как только я его касался?

«Самоволка» Медведя представляла проблему и для нашего будущего. Той весной, в 2001 году, мы с Ди впервые провели вместе отпуск: поехали в Норфолк, где она жила до десяти лет и где мне всегда очень нравилось. Несмотря на дорожающую недвижимость, в Норфолке можно было найти приличный дом по сносной цене. Мы оба снова влюбились в это место и тут же составили безумный план: осенью Ди уйдет с работы, мы поженимся и устроимся в какой-нибудь сельской местности, где нас никто не знает.

Ди, как и я, всегда действовала спонтанно, что зачастую мешало нам в жизни, но на этот раз такое решение было вполне разумным. Незадолго до нашего знакомства на Ди напали: около 8 утра она шла по улице в восточном Лондоне, где какие-то проститутки ударили ее по голове плоскогубцами и стащили кошелек. Ди получила серьезные повреждения и с тех пор побаивалась ходить по Лондону, да и я ужасно волновался каждое утро, когда она уходила на работу. Как-то мимо нее в переполненном вагоне метро протискивался один идиот в деловом костюме: своим тяжелым кейсом он заехал Ди по голове. В тот день мне позвонили редакторы из журнала, где работала Ди, и сказали, что она не вернулась в офис с обеда. Через полчаса Ди приехала домой – взгляд мутный, потрясенный. Никого из коллег она не предупредила – забыла.

Мы с Ди с теплом вспоминали, как росли в сельской местности, хотя в то же время понимали, что недооценивали жизнь за городом. Я, например, недавно решил выбраться (в переносном смысле) из зловонных вод мира музыки, но этого было мало – теперь меня тянуло действительно уехать из столицы. К тому же я получил предложение написать книгу, а этим мне хотелось бы заняться вдалеке от городского шума, в идиллическом местечке, где я буду стучать по клавиатуре под блеяние овец и журчание ручейка. Или хотя бы там, где поменьше кофеен «Старбакс» и букинистических магазинов, которые вечно меня отвлекают. До переезда оставалось еще несколько недель, но мы оба понимали, что никуда не поедем, если Медведь не вернется. Мы представляли, как он прибегает к пустой квартире и с грустью прижимает свой мокрый нос к окну.

То, что в собственном доме за городом мы обязательно заведем котят, даже не обсуждалось. Два прекрасно подходящих друг другу кошатника, которые не намерены в ближайшее время заводить потомство, но полны романтики, плюс замечательный сад – что тут думать? Впервые я заговорил об этом во время длительного отсутствия Медведя: наверное, мной двигало желание загладить вину за открытое окно, а также спасти всех кошек мира – оно не покидало меня с тех пор, как три года назад надо мной издевалась птичка, изображавшая вопли Монти.

Когда Стив и Сью, наши друзья-кошатники, принесли домой беззаботную полосатую Молли и сказали, что у мамы этой кошечки вот-вот снова появятся котята, мысль о дополнительном количестве пушистых хвостиков стала неотъемлемой частью наших планов касательно нового дома. Мы твердо решили, что этими малышами не собираемся заменить Медведя, да и вряд ли они свергнут с трона Джанета. Ди, как и я, с радостью ждала этого момента – и я вовсе не собирался делать из котят маленьких индейцев, смачивая их шерстку водой и ставя ее в ирокез (именно так Стив развлекался с Молли, когда ему становилось скучно).

– Котята, – все чаще повторяла мне Ди с приближением переезда.

– Котята, – отвечал я.

Несмотря на переживания из-за Медведя, мы все же немного успокоились и стали планировать новую жизнь. В этом и заключалась наша главная ошибка.

Следовало понять, что Медведь инстинктивно, даже телепатически чувствует, как продвигается наш план, и расстояние ему не помеха. Еще месяц блужданий в духе Оруэлла, поклонника «любительского бродяжничества», и по возвращении домой Медведь был бы неприятно удивлен лишними двенадцатью лапами. Еще два месяца, и, не застав нас на прежнем месте, Медведю пришлось бы просить тепла, поддержки и мясных консервов у шумной семьи греков по соседству и их горластого бигля. Невероятно, но Медведь вернулся именно в тот день, когда наконец, пусть с опозданием, напечатали мою статью «Жизнь с врагом». Я вышел в киоск за журналом, а вернувшись, обнаружил, что по нашему садику носится какое-то маленькое напуганное существо. Сначала я подумал, это хорек или ласка, но когда через пару секунд я впустил Медведя внутрь, воняло от него хуже, чем от любого дикого зверя.

В следующие три часа Медведь не выпускал меня из виду да и из своих гадких объятий тоже. Вот и доказательство моей теории о том, что любвеобильность кота прямо пропорциональна тому, насколько он грязный. Дома Медведю стало легче: об этом говорило все его тело, от носа до самого кончика невероятно выразительного хвоста (см. ниже), который прежде казался лишь знаком препинания в его мрачном внутреннем монологе. Меня тоже то и дело накрывала волна любви и легкости: я наклонялся, чтобы поцеловать Медведя, но, почувствовав вонь (нечто среднее между капустой и дохлым зверьком), сразу отходил.

* * *

Я так долго чувствовал себя злодеем, что был несказанно рад возможности сообщить Ди отличную новость. Конечно, я не лазил по убогим уголкам Лондона, чтобы вытащить Медведя из лап злобного преступного босса. Я не бросался спасать его из-под колес машины и даже не снимал с высокого дерева, но когда он метнулся ко мне через газон, голодный и жаждущий компании чистого и теплого человека, о которого можно незаметно вытереть странную зеленую штуку, прилипшую к боку слева, я был рядом. А это что-то значило.

Ди, естественно, пришла в восторг, однако мысль о том, что Медведя вскоре придется отдать Актеру, омрачала ее радость. Неужели Медведю суждено всю жизнь скитаться из одного дома в другой, словно нежеланному ребенку? Сможет ли Ди окружить его любовью, как по-настоящему своего кота? Между Ди и Актером состоялся очередной напряженный разговор по телефону, и они решили, что лучше вернуть Медведя как можно быстрее. У Ди оставался всего час на то, чтобы проявить заботу о коте, которую тот неохотно принимал. Настало время паковать вещи.

Мы давно поняли, что от одного только вида обычной кошачьей корзинки Медведь забивается в угол или шмыгает в ближайшую щель, так что мы решили устроить его в некоем подобии переноски биоразлагаемой и пирамидальной формы, которую Ди дал ветеринар-норвежец. Именно в этой переноске Медведя привезли к нам два месяца назад. Я понимал, что он сочтет это очередным предательством со стороны Ди, и вызвался усадить Медведя в коробку – картонные рамки, в отличие от культурных или социальных, вполне могли удержать его. Как бы он ни сопротивлялся, проворные руки и умело подставленное блюдце сгущенки сделали свое дело.

Некоторые считают, что самый печальный взгляд – это глаза обиженной собаки. Что ж, этим людям незнакомо настоящее горе животного: по их ошибочному мнению, питомец может либо хмуриться, либо радоваться. Брось песику мяч или резиновую курицу с пищалкой, и у запыхавшегося простачка вновь поднимется настроение. Обидев кошку, вы будете долго об этом жалеть. Вряд ли я забуду взгляд, которым одарил меня Медведь, когда я закрывал его в коробке. Я по-прежнему вижу эти глаза, широко раскрытые и полные мольбы, но в то же время прищуренные и хитрые. Его ушко опять неповторимо завернулось, только теперь это указывало на нечто иное – Медведь решительно настроился стать жестоким: «Однажды я проберусь к тебе в комнату и зацарапаю до смерти».

Я больше не считал Медведя своим противником. Напротив, я сдался. Когда в прошлый раз я открывал эту коробку, то считал себя настоящим знатоком кошек. У меня была своя история жизни с мурлыками, свои проблемы с ними, однако теперь что-то изменилось. Я не представлял, встретимся ли мы с Медведем снова, но очень на это надеялся. И понимал, что если наша встреча состоится, то только на его условиях. Да, но разве это не произойдет уже в моем собственном доме, который я приобрел под закладную? Разве не мы будем кормить его, а значит, устанавливать правила?.. Кого я обманываю, все это лишь притворство, чтобы над нами не смеялись остальные. Я знал, что буду ему подчиняться.

* * *

Выдержки из кошачьего словаряЧасть первая

Ар-р-гр-р

Звук, сопровождающий вычесывание – или попытку вычесывания – ушного клеща.

Бодаться

Тыкаться холодным мокрым носом в ладонь или руку хозяина. Обычно считается выражением любви; впрочем, известно и под названием «вытирать сопли».

Бодаться головой

Более масштабная версия «бодания», задействующая всю верхнюю часть головы. Чаще всего применяется в непосредственной близости от баночки мясного желе.

Время размышлений

Задумчивые моменты в лотке или на свежевзрыхленной земле, когда пропадает вся напускная гордость, взгляд становится далеким и мечтательным, и на двадцать-тридцать секунд все в мире кажется прекрасным. Жаль только газеты рядом нет.

Котикет

Древний и загадочный социальный закон, которому подчиняется кошачья вселенная, что помогает множеству этих хладнокровных машин для убийства жить в относительной гармонии, зачастую под одной крышей. В какой ситуации прогнать старенького кота с его любимого кресла считается хорошим тоном? Почему в один день практически уткнуться носом в зад другого кота – это нормально, а уже завтра просто принюхаться рядом – совершенно неприемлемо? Кто и как в случайно собравшейся голодной толпе двуличных норфолкских кошек решает, кому достанется первый кусок? Почему капелька мочи на шторе делает кота «крутым» в пределах одной комнаты, но «недомужчиной» сразу за ее порогом? Как кошка понимает, что такое «сад» и где его пределы? Все это до сих пор неизвестно человеку, однако объясняется кошачьим этикетом.

Мня-мня-а-а-а

Подрагивающий губной звук, который издает кошка, увидев из окна «выпендривающегося» дикого голубя.

Последняя котеорема Ферма

Согласно неоспоримому математическому закону, проявление кошачьей любви к человеку прямо пропорционально тому, насколько сильно в тот момент у кота испачкана шерсть.

Чрезвычайная туалетная ситуация

Телепатический процесс, благодаря которому кот устраивается на животе у хозяина именно тогда, когда тому очень нужно в туалет.