Текст книги "Исчезнувший мир"

Кто-то помахал ей – мужчина с соломенными волосами и щетиной на челюсти, почти ставшей бородой. У него теплая улыбка, подумалось Мосс, она смягчает грубоватые черты. Яркие голубые глаза были слегка прикрыты в задумчивости.

– Вы специальный агент Шэннон Мосс? – спросил он. – Я Филип Нестор. Мы говорили по телефону вчера ночью.

– Да, конечно. Можно на «ты». Зови меня Шэннон.

– Я приберег для тебя местечко. Брок попросил о тебе позаботиться.

Ее кольнула эта забота, да и протискиваться между стульями не хотелось.

– Не хочу пробираться в первые ряды.

– А, ну ладно… Да, конечно, – сказал Нестор, прислонившись к стене рядом с ней. – Вообще-то, не так, не «позаботиться», скорее оказать содействие. – Он быстро расшифровал ее тон. Мосс помнила его голос по вчерашнему звонку – встревоженный и печальный. Теперь он был спокоен. А голос приятный. – Брок говорит, ты должна получить полный доступ, но раз теперь ему приходится мотаться туда-сюда, – он махнул рукой в сторону зала, – то я буду твоим проводником.

Она решила, что Нестор любит проводить время на свежем воздухе – его мускулатура была естественной, не как у качков из спортзалов. Он был в темно-коричневых вельветовых брюках, которые контрастировали с серыми или бежевыми костюмами коллег, и рубашке с закатанными до локтей рукавами, вязаной жилетке и галстуке. Выглядел он как профессор, несмотря на значок ФБР, висящий на шнурке.

– Я вроде не видела тебя ночью, – сказала Мосс.

– Я там был, видел, как ты приехала. Но я… – Он жестом показал, что был в спецкостюме. – Фотографировал. Ты бы меня не заметила. Не могу не спросить – это правда, что рассказал о тебе Брок?

Вот блин, подумала Мосс, гадая, многие ли знают.

– Зависит от того, что он сказал.

– Что ты знала семью, которая жила на Крикетвуд-Корт.

– Семью, которая жила там раньше, – уточнила Мосс. – Много лет назад там жила моя лучшая подруга. Я приходила в тот дом почти каждый день.

Нестор вздохнул.

– Извини. Наверное, для тебя это было потрясением.

– Что он еще сказал?

Нестор поднял руку в примирительном жесте.

– Только просил вести себя аккуратней, потому что тебе это тяжело далось.

Гул разговоров стих – к кафедре спикера пробирался Брок. Он был в той же одежде, что и ночью, весь помятый. Видимо, сполоснул лицо водой и брызнул одеколоном перед встречей, но не принял душ и не отдыхал. Он выглядел измученным, под глазами набрякли синеватые мешки, выделяющиеся даже на темной коже. Он приглушил свет в зале.

– Доброе утро, – начал Брок, включая проектор над головой, на белый экран за его спиной упал пучок света. – Я введу вас в курс дела. Специальный агент Уильям Брок из ФБР, руковожу операцией. Моя группа работает в тесном контакте с полицией Канонсберга и пенсильванским бюро судебной экспертизы. Мы расследуем убийство семьи Мерсалт и разыскиваем Мариан Мерсалт. Главный оперативник – специальный агент Филип Нестор.

На первом слайде Брока было фото, отправленное в службу оповещения.

– Мариан Мерсалт, – сказал он. – Запомните ее лицо. Она пропала тридцать восемь часов назад.

Брок глотнул воды из бутылки и помолчал, пока все не посмотрели на фото девушки. Стояла тишина, не считая жужжания проектора.

– Пресса уже интересуется этой девушкой в национальных масштабах. В последний раз ее видели в пятницу вечером, когда она закончила смену в супермаркете, где работает кассиршей. Это было в семь часов, это последние известные нам данные. Мы забрали ее машину с парковки, а значит, она уехала вместе с кем-то или ее похитили. Старший ее смены и коллеги по работе не припоминают ничего необычного в тот день. Насколько известно, у нее не было постоянного парня. Полиция штата занимается ее многочисленными друзьями.

Он переключил слайд. Увеличенная фотография мужчины в синей толстовке на молнии, волосы припорошены сединой. Он улыбался, прищурившись на солнечный свет.

– Это последняя фотография ее отца, Патрика Мерсалта. Старшина первого класса ВМФ США. Родился третьего августа 1949-го. Пока что Патрик Мерсалт – наш главный подозреваемый и в деле о похищении Мариан, и в убийстве своей семьи. Выдан ордер на арест. У нас нет никаких сведений о его местонахождении.

Еще один слайд. Полароидный снимок в джунглях, Мерсалт в зеленом камуфляже, загорелая кожа. Похож на ребенка, подумала Мосс, несмотря на сигарету и небрежно переброшенную через плечо винтовку М16.

– Тройное убийство, – сказал Брок, показывая слайд с окровавленным женским лицом.

Слайд с окровавленной рукой.

– Убийца удалил у женщины и детей все ногти. Эта информация не для прессы. Всем понятно? Если вдруг мы ошибаемся насчет Мерсалта, то придержим часть улик, чтобы распознать ложные признания, если такие последуют.

По залу пронесся встревоженный гул – пропавшие ногти всех взволновали, превратив убийства из просто резни в нечто странное и необъяснимое.

– Ты как? – спросил Нестор с беспокойством во взгляде.

– А ты? – отозвалась Мосс.

Пресс-конференцию Брок провел через полчаса, экран в конференц-зале закрыли эмблемой ФБР. Он сосредоточил все внимание на единственной имеющейся ниточке – заявлении соседки о неизвестном приятеле Мерсалта – белом мужчине с бородой, который водит красный пикап «додж» с номерами Западной Виргинии. На пикапе множество наклеек, в том числе всем известный флаг Конфедерации. Мосс вместе с несколькими полицейскими смотрела телевизор в комнате отдыха. Она налила в кружку маслянистую гущу, оставшуюся в кофейнике, а репортеры из Питтсбурга и Стьюбенвилла тем временем забрасывали Брока вопросами о Мариан Мерсалт и убийце ее семьи.

Мосс вышла из комнаты и отыскала пустой закуток в большом офисном зале. Она набрала прямой номер своего босса в СУ ВМФ. В тот день за жареными устрицами О'Коннор завербовал ее, он был ее наставником во время тренировок, а потом выходил вместе с ней на «Уильяме Маккинли» в «Глубокие воды». Он же сопровождал ее во время первого выхода в космос, они вдвоем намного отдалились от корабля, привязанные к корпусу, будто пауки на шелковых нитях. О'Коннор был всего на десять лет старше Мосс, но уже избороздил «Глубокие воды» и НеБыТи, успел там постареть, пока остальные пребывали в том же возрасте. Его волосы побелели, лицо покрылось морщинами, но невозмутимый взгляд легко превращался в проказливую ребяческую ухмылку.

– О'Коннор, – отозвался он.

– Это Мосс. Мне нужна информация по Мерсалту, если сумеешь добыть. Та, что у меня есть, неполная. Он числится как пропавший без вести.

– У меня для тебя кое-что есть, – сказал О'Коннор. – Я тут встречался ночью с КК ВМФ. Мерсалт – большая проблема, Шэннон.

– Что у тебя на него есть?

– Патрик Мерсалт был ключевым игроком, когда КК ВМФ заливали деньгами под программу «Звездные войны» при Рейгане. В те дни КК ВМФ был частью космических программ министерства обороны, еще до «Челленджера». Мерсалт участвовал в программе управляемых космических полетов в Лос-Анджелесе, а также имел отношение к военным программам в НАСА. Но его личное дело обрывается на миссии «Зодиак». Она тебе знакома?

– Двенадцать кораблей, их запускали с конца семидесятых до 1989-го. Еще до меня. Три корабля до сих пор в строю.

– «Ариес», «Кансер», «Таурус». Другие девять так и не вернулись, несколько сотен человек считаются погибшими. Катастрофа. А «Таурус»…

– «Таурус» обнаружил Рубеж, – сказала Мосс. – Первым.

Она изучала фотографии «Тауруса». Корабль стартовал в конце 1986 года и вернулся из далекого будущего, из НеБыТи, всего с несколькими выжившими на борту, в которых едва теплилась жизнь, внутри корабль покрывали изображения мертвецов и написанные кровью предупреждения.

– Патрик Мерсалт числится пропавшим без вести, потому что он был на борту «Либры». А этот корабль считается погибшим, Шэннон.

Погиб в «Глубоких водах», но теперь объявился.

– Как такое возможно? – спросила она.

Мосс наблюдала за запусками кораблей КК ВМФ, они отправлялись в «Глубокие воды» и возвращались почти мгновенно, просто яркая вспышка, хотя за это время экипаж побывал в других галактиках и прожил несколько лет. Так странно видеть, как человек поднимается на борт молодым, а в следующую секунду сходит обратно уже в пенсионном возрасте.

Однако иногда корабль взлетал, но так и не возвращался – просто вспыхивал и прекращал существовать. Такие корабли считались погибшими и утраченными навсегда. Либо они разлетелись на куски при встрече с астероидом, либо их поглотила какая-нибудь раскаленная звезда или черная дыра. А скорее всего, произошла какая-нибудь механическая поломка, оказавшаяся фатальной. Но корабли не вернулись и не обнаружились где-нибудь в другом месте. Если корабль исчезал, то команда погибала вместе с ним и числилась пропавшей без вести только потому, что невозможно найти тела.

– Если «Либра» пропала, то Патрик Мерсалт не может оказаться живым, – сказала она. – Или он не был на корабле. Может, он дезертир? Или не получал этого назначения?

– Нужно разобраться с «Либрой» и Мерсалтом, – сказал О'Коннор. – Потому и вызвали тебя. Нужно разгадать загадку Патрика Мерсалта и понять, что произошло.

– Брок говорит, Мерсалт жил как нелегал, все записано на жену, не считая нескольких фальшивых удостоверений личности и таких же водительских прав. Есть люди, которые лично знали Мерсалта, вряд ли мы имеем дело с фальшивым именем. Он жил в Канонсберге, прямо на виду.

– Его никто не искал. Все считали, что Патрик Мерсалт исчез вместе с остальными на «Либре». Когда тебя никто не ищет, можно скрываться очень долго.

– Теперь его ищут очень многие.

– Шэннон, специальный агент Брок упомянул, что место преступления связано с твоим прошлым…

– Я… Я в норме. Там жила моя школьная подруга. Место преступления выглядело кошмарно, но я в норме.

– Могу дать тебе еще людей, если понадобится помощь, – сказал О'Коннор.

– Я справлюсь, – ответила Мосс, думая о распоротом теле Джессики Мерсалт. В той самой спальне Кортни Джимм, где Мосс мечтала сбежать из Канонсберга. Никто так и не покинул эту комнату. – Я в норме, – повторила она. – Займусь Патриком Мерсалтом.

– Что ты думаешь об этом деле? – спросил он.

Она вспомнила женскую руку в кровавой луже, отсутствующие ногти.

– Пока что похоже на домашнее насилие, – ответила Мосс. – Думаю, мы довольно скоро найдем Мерсалта – его фото во всех новостях. Вне зависимости от того, что с ним произошло во время миссии и как это связано с «Либрой», ты не хуже меня знаешь, что, скорее всего, все дело в деньгах, а может, в интрижке. Нечто неожиданное и жестокое, но вполне обычное. Он забрал их ногти. Не знаю почему. О дополнительных агентах подумаем, когда он будет под стражей. Ты же знаешь, главное – пропавшая девочка.

– Я видел оповещение о розыске.

– Думаю, интерес прессы только возрастет, когда фотография Мариан разойдется повсюду, – сказала она, зная, что интерес прессы – это анафема в КК ВМФ. – Но очень скоро кто-нибудь начнет наводить справки о Мерсалте.

– Мы уже этим занимаемся, – сказал О'Коннор. – ФБР готово посодействовать. Наши боссы переговорили и заключили соглашение. Они разберутся с запросами прессы и займутся поисками Мариан.

– Как раз сейчас идет пресс-конференция, – сказала Мосс, подумав о том, что ее мать наверняка смотрит.

Вот ведь дерьмо, ее мать – главная сплетница среди местной нищеты, вечно пересказывает новости про покалеченных животных, пожары и семейные стычки. Нужно ей позвонить. Ее мать вспомнит Крикетвуд-Корт, она ведь столько раз забирала дочь из дома лучшей подруги. Повесив трубку, Мосс позвонила матери. После двух гудков включился автоответчик.

– Мам, это Шэн, – сказала она. – Если ты там, возьми трубку. Я заскочу сегодня вечером. Не волнуйся из-за новостей. Скоро поговорим.

Тихонько постучав, Нестор открыл дверь кабинета.

– Пошли, – сказал он.

Мосс повесила трубку.

– Куда мы идем? – спросила она.

– Нашли пикап. Только что поступил звонок из патрульной машины в Западной Виргинии. Пошли.

* * *

Красный пикап принадлежал Эльрику Флису. Просроченные права, просроченные номера, адрес где-то в Бортоллоу-Форк около Маннингтона. Местные копы, похоже, его знали как пропойцу и драчуна, которого приходилось выгонять из баров, но без приводов. Ветеран Вьетнама, электрик без лицензии, работающий от случая к случаю за наличные. Нестор посадил Мосс в фэбээровский «Шевроле Субурбан», и как только низкие холмы Пенсильвании сменились более высокими западно-виргинскими, свернул на магистраль, чтобы избежать пробок.

Через час пути обсуждение Патрика Мерсалта сменилось болтовней о личном. Нестор был с юга Западной Виргинии, из бедной семьи. Прежде чем получить более стабильную работу криминалиста в полицейском департаменте Финикса в штате Аризона, он работал фотографом-фрилансером. В Западную Виргинию он вернулся, когда его отец был при смерти. Мосс осторожно рассказывала о себе – ей хотелось поделиться с Нестором, внимательным слушателем, но она знала, насколько хрупка ее легенда.

– Я не очень-то разговорчива, – сказала она.

– Ты осторожна, и я это уважаю.

Они подъехали к перекрестку у Бартоллоу-Форк, и весь мир, казалось, остался где-то за спиной, поглощенный лесами. По мере движения Бартоллоу-Форк сужалась, вдоль дороги поднимались деревья, их тонкие стволы и ветви приглушали свет. Мосс вглядывалась через лес на стоящие в отдалении от дороги одинокие дома. Они миновали несколько домов из шлакоблоков, сайдинг пастельных расцветок выцвел и покрылся потеками воды из ржавых водостоков. Во дворах как будто устроили распродажу на блошином рынке. Мосс гадала, какие звуки издают деревья, когда качаются. К тому времени, как они пересекли деревянный мост над высохшим ручьем, дорога превратилась в проселок. Нестор свернул на колею среди зарослей.

– Я даже не вижу, где еду, – сказал он.

Колеса подпрыгивали на камнях и кочках, и машине приходилось возвращаться обратно на колею. Ветки тянулись к дороге и хлестали по стеклам.

– Стой-стой-стой, – сказал Нестор. – Вот и прибыли.

Когда они выехали на поляну, мелькнул красный цвет – багажник «Доджа». Старая модель, годов восьмидесятых, но подходящая под описание – вишневого цвета, не считая съевшей дверцы ржавчины, и среди десятка истертых и поцарапанных наклеек – флаг Конфедерации. «Юг восстанет». Писающий на логотип «Форда» мальчик. Револьвер с надписью «Эту машину охраняет Смит и Вессон». Рядом – самодельная стойка для оружия, сколоченная из всякого хлама, без оружия, но со следами использования.

– Взгляни. Что это? – спросил Нестор.

Мосс посмотрела в ту сторону, куда указывал Нестор.

– Что за… – выругалась она, выбираясь из машины.

В лесу стояли скелеты. Скульптуры. Оленьи кости, скрепленные проволокой, так что выглядели людьми с рогами и медными венами. Четыре скульптуры были подвешены к ветвям за лодыжки, с раскинутыми в стороны руками – распятие вверх тормашками. Рубеж, сразу пришло в голову Мосс. Этот парень знает о Рубеже. Дом был настоящими руинами, крыша провалилась, словно он растаял. Мосс последовала за Нестором по тропинке из полуутопленных в грязи валунов. У двери валялись кости грызунов, в основном сурков и белок. На траве разложены сушиться кости оленя.

– Думаешь, он здесь? – спросила Мосс.

– Не знаю. Машина здесь. Он мог пойти на прогулку.

– И зачем ему все эти кости?

Нестор засмеялся.

– Понятия не имею.

В нос Мосс и Нестору ударила вонь разложения, как накатывающаяся волна смерти. Мариан, подумала Мосс. Она вытащила оружие, Нестор тоже. Дверь представляла собой хлипкую антимоскитную сетку и лист покоробленной фанеры, засиженный мухами, которые с жужжанием разлетелись, стоило Мосс толкнуть дверь. Вонь здесь была такой тяжелой, что можно было почувствовать ее вес. Она обволакивала язык, щекотала нервные окончания и губкой разрасталась во рту. Смерть, влажные шкуры, дерьмо. У Мосс заслезились глаза.

– Мариан? – позвала она.

Воздух ожил и загудел – их с Нестором атаковали мухи. В комнате царил полумрак. Стены покрывал ковер из шкур – полосатые шкурки енотов, серо-стальные беличьи, коричневые – хорьков. И тут она поняла, что смотрит на фреску из шкур – долины и холмы и покрытые снегом вершины из белых кроликов. Горы, фреска с изображением гор из шкур.

– Мариан? – повторила она, и отравленный разложением воздух влился в легкие.

По ее губам проползла муха. Мосс дернулась и смахнула ее. Она боялась их, боялась того, что они могут значить, боялась обнаружить тело Мариан. Только не здесь, не здесь…

– ФБР, – сказал Нестор. – Федеральные агенты.

С поднятым оружием Мосс двинулась дальше, в следующую комнату. Она оказалась больше размером, с угловой кухней и телевизором с антенной-усами. Феодальные владения. Со стен и потолка свисали нацистские флаги. Черные, с белой эмблемой СС. А еще зеленые флаги с белыми оленьими головами, со свастиками между рогов. Безумец, решила Мосс, но она была напугана, словно нашла врата ада. Пол усеивали пустые банки из-под газировки, покрытые черными муравьями.

– Сюда, – сказал Нестор. – Сюда.

Увешанный разномастными зеркалами коридор вел в остальные комнаты. На полу лежало что-то, спеленутое в мешки для мусора, так густо кишащее белыми личинками и мухами, как будто внутри шевелилось тело. Нестор обернул ладонь рукавом и потянул полиэтилен. Мосс ожидала увидеть бледное лицо Мариан, но там оказалась покрытая шерстью морда с красными беззубыми деснами и черными стеклянистыми глазами.

– Боже. – Нестор отпрыгнул. – Что это? Гребаный медведь?

Мосс пошла дальше по коридору, отражаясь в многочисленных зеркалах. Что это за место такое? Но на каком-то уровне подсознания Мосс узнала эту конструкцию, где-то теплились воспоминания. Зеркала в коридоре, ее отражения – что-то всплывало в памяти, и она вспомнила заснеженные вершины, как шла по собственным следам в оранжевом скафандре на ледяном ветру. Она миновала ванную, потом спальню – матрас на полу, в ногах валяется вещмешок. Зеркала привели ее к дальней комнате, хозяйской спальне, и, заглянув внутрь, она услышала собственный крик.

Мужчина повесился на сделанном из костей дереве, дереве-скульптуре из костей, железа и медной проволоки. Стены и потолок были покрыты зеркалами, так что повешенный отражался в бесконечных ракурсах. Он свисал с ветки-скелета, лицо раздулось, пунцовый язык вывалился наружу. Жирное белое тело кишело мухами.

Мосс шагнула ближе, руки с пистолетом дрожали, и увидела свое отражение рядом с мертвецом. И тут ее затопило понимание, как будто она снова в том месте, а этот дом – и зеркальный коридор, и дерево из костей – изображают то, что Мосс так старалась забыть. Воспоминания о ее распятии, гул черной реки под головой. Эти комнаты – как указующий перст. Она вспомнила лед, вспомнила воздух, мерцающий вокруг, как зеркальная стена. Она видела дерево, когда была на Рубеже, дерево цвета выбеленных костей, бесконечно повторяющееся. Флис реконструировал сцену так, словно вытащил этот пейзаж из ее головы.

– Уходим, – сказал Нестор и положил руки ей на плечи, подталкивая к выходу. – Мариан здесь нет. Пошли.

* * *

Шериф округа Брук перекрыл доступ к дому на Бартоллоу-Форк, пока не прибыла мобильная группа криминалистов ФБР. Они вытащили из дома полуразложившуюся медвежью тушу и отволокли ее в лес и только потом сняли Эльрика Флиса. Из-за размеров тела этим занимались несколько человек. Медведя препарировали – сняли шкуру, вытащили кости и органы. Дом Флиса посчитали местом преступления, но все быстро пришли к выводу, что это было самоубийство. Он провисел на дереве из костей как минимум день.

Мосс смотрела, как выносят на носилках закрытое тело Флиса и грузят в «Cкорую», чтобы перевезти в Чарлстон для вскрытия.

«На что я ни посмотрю, все превращается в лед», – думала она, и этот лед как будто надвигался из будущего. Мосс вошла в лес, и тропинка привела ее к четырем скелетам, подвешенным к ветвям за лодыжки. Они были сделаны с пугающим мастерством – обвивающая оленьи кости медная проволока напоминала кровеносную систему и мускулатуру. Откуда он узнал о Рубеже и повешенных? Мосс представила, как Патрика Мерсалта преследуют образы конца света, и он нашептывает о своих видениях Флису. А может, Флис и сам там побывал, может, он еще один внезапно воскресший астронавт с «Либры»?

Астронавты КК ВМФ нередко кончали жизнь самоубийством. Мосс несколько раз присутствовала на вскрытиях тех, кто повесился, вскрыл себе вены или выстрелил в висок – сломленные люди, не сумевшие вернуться в медленный ритм нормальной жизни. О'Коннор узнает, служил ли Флис в КК ВМФ, но Мосс все больше утверждалась в мысли, что это еще один «пропавший без вести». Она услышала шаги – это Нестор пробирался к ней через подлесок.

– Эй, ты как? – спросил он. – Ты так резко пропала.

– Собираюсь с мыслями. Ты когда-нибудь видел что-либо подобное?

Лоб Нестора пошел рябью, как от брошенного в озеро камня.

– Комната напомнила мне кое-что, о чем рассказывал отец, – сказал он. – Повторяющийся сон, который он называл «лес вечности». Слушай, давай отойдем подальше от этих скульптур, в общем, от всего этого.

Они пошли по тропе на опушке обратно к дому Флиса.

– И что за сон? – спросила Мосс.

– Мы жили в Твайлайте, маленьком шахтерском городке. Отец работал на шахте, и ему всегда снилось, что он во тьме. И он с криком просыпался посреди ночи. Я слышал, как он встает и заходит в мою комнату, садится на кровать и смотрит на меня. Мне было лет девять, и я просто надеялся, что он решит, будто я сплю, но он был пьян и начинал рассказывать, что остался в пещере и не мог выбраться из шахты, и тогда пополз глубже, пока не оказался в лесу. Он описывал деревья так, словно они росли в моей комнате, словно я мог к ним прикоснуться.

– Лес вечности, – произнесла Мосс.

– В лесу были двери, – продолжил Нестор. – И когда он открыл одну дверь и вошел, то оказался в новом лесу. Он говорил, что заблудился, и просил меня его найти. Я отвечал, что найду, и ждал, пока его сон развеется и отец уйдет. Он шел в ванную, а потом обратно в коридор. Я слышал его храп и понимал, что он заснул. Но я никогда не мог снова заснуть.

– Тебе было девять? – спросила Мосс, рисуя в воображении мальчика и его отца.

– Иногда он рассказывал о своем сне как о месте, куда можно пойти на самом деле, словно это вовсе не сон, и когда я увидел эти зеркала…

Мосс хотелось излить душу, но вместо этого она сказала:

– Не думай о Флисе и всем этом дерьме. Выбрось из головы.

Она собралась с духом, прежде чем вернуться в дом. Хотя непосредственные источники гниения и убрали, другие запахи никуда не делись: шкуры на стенах, тухлятина в мусорных ведрах. Криминалисты вытащили картонные коробки из шкафа. Мосс натянула латексные перчатки и стала копаться в содержимом. Она нашла альбом с пожелтевшими фотографиями. Вьетнам, четырехместный патрульный катер с синими надписями «Меконг» и «Рунг-Сат». Флот и Вьетнам – связь с Мерсалтом. Интересно, не вместе ли служили Мерсалт и Флис?

Спичечные коробки с мертвыми пауками и жуками, а один криминалист нашел набитую мертвыми птицами наволочку. Какая мерзость. Стены покрывало его «искусство», не только «фреска» из шкур, но и картины в рамах – дорисованные фотографии. Кадр из записи с убийством Кеннеди, того момента, когда в него попала вторая пуля, его розовое лицо откинулось вперед, как дверь на петле. Флис нарисовал вокруг головы Кеннеди ореол из буро-ржавой крови. На другой картине он дорисовал семь ореолов вокруг «Челленджера», когда тот взрывается облаком пыли и куски шаттла разлетаются по странным траекториям.

– Мы кое-что обнаружили, – сказал Нестор. – Вот тут.

Нестор работал в маленькой спальне, относительно чистой – матрас на полу заправлен, простыни и одеяло натянуты на углах. Здесь висела самая крупная из переделанных фотографий Флиса – вьетнамский патрульный катер с наклеенными на него обрезанными полумесяцем человеческими ногтями и когтями животных. На Мосс накатила тоска – она вспомнила о вырванных ногтях семьи Мерсалта. Картина имела табличку: «Корабль ногтей, несущий мертвецов».

– Надо полагать, Мерсалт здесь побывал. Это его вещи.

На матрасе было разложено содержимое вещмешка. Несколько тысяч долларов в пачках из двадцаток, одежда, туалетные принадлежности, пейджер. А еще двадцать четыре полароидных снимка с изображением женщины. Чернокожей и худой. Ее лица не было видно ни на одной фотографии. Красивая грудь, подтянутый живот. Мосс изучила гладкие темные контуры ее бедер, розовые открытые гениталии. Выглядело это скорее интимно, чем порнографически – фотографии, которые не увидит никто, кроме фотографа и объекта съемки. Сделаны они были, похоже, в фотобудке, не здесь. Может, во взятой напрокат будке.

Стены спальни – из грубо обработанных досок, прикроватный столик, пачка бумаги, телефон.

– Можешь опознать женщину? – спросила Мосс.

– Нет.

– И почему ты подумал о Мерсалте?

– Первые несколько цифр, которые мы извлекли из пейджера, были домашним телефоном Мерсалта, – объяснил Нестор. – Думаю, он звонил сам себе пару раз – убедиться, что пейджер работает.

Они вышли наружу. Нестор остался, чтобы присмотреть за сбором улик, но попросил помощника шерифа подбросить Мосс до Канонсберга. Небо уже начало приобретать кровавый цвет.

– Ты обработал фото катера? – спросила Мосс.

– Отпечатки пальцев? Ага. Наши ребята сняли отпечатки, посмотрим, нет ли там кого-нибудь из семьи Мерсалта, но это займет некоторое время. Мне кажется, вряд ли этот Флис способен убить трех человек без огнестрела. А ты как думаешь? Он явно не в форме, и поймать-то их не смог бы или отбиться, если бы они стали сопротивляться. Жена, Дамарис Мерсалт, сложена атлетически. Сын…

– Уверена, вскрытие покажет, что Флис мертв уже слишком давно, чтобы оказаться убийцей.

– А что за ерунду он написал на фотографии? Корабль ногтей?

– Корабль ногтей, несущий мертвецов, – сказала Мосс. – Я не знаю. Господи Иисусе, сегодня мы видели слишком много мертвечины.

– Ты веришь в Бога? – спросил Нестор.

– Что? – И тут она поняла, что упоминание Бога всуе могло его оскорбить. Она знала в ФБР нескольких христиан-евангелистов. – Прости, я…

– Меня поддерживает только вера, – сказал Нестор. – Когда я думаю о мальчике и девочке, о Мариан. Это тяжело, но я верю в вечную жизнь и думаю о том, что Господь сейчас заботится о жертвах, это мне помогает. Помогает сосредоточиться. Я представляю их новую жизнь. А ты веришь в воскресение тела?

Мосс подумала о том, что все человечество засасывает в воронку к точке сингулярности.

– Нет, – сказала она.