Текст книги "Человек с тысячью лиц"

Глава VII. Новые события бросают тень…

Как только об убийстве сообщили местной полиции, новость стала расползаться с невероятной скоростью. К девяти часам следующего утра не было ни души в радиусе пяти миль, кто не слышал бы об ужасном преступлении. К десяти утра Тутовый переулок от арки железной дороги до особняка Глира был переполнен взволнованными зеваками, среди которых уже сновали настырные репортеры.

Пока же никому из местной полиции и представителей прессы не разрешили пересечь порог заброшенного особняка, где произошло убийство. При этом некоторые факты, в частности, в каком положении было найдено тело с таинственными пометками на рубашке, были им уже известны. Однако Скотланд-Ярд, представленный инспектором Кликом и суперинтендантом Нэкомом, своими догадками делиться не пожелал, поэтому репортерам оставалось лишь предлагать всевозможные версии произошедшего.

Специальный корреспондент «Вечерней планеты» «обнаружил», что граф де Лувизан был известным австрийским дворянином, а другой борзописец якобы расшифровал все надписи на рубашке мертвеца. После чего самый ярый оппонент этого издания – журналист «Утренней звезды» – быстро выяснил, что ничего похожего не было.

Он утверждал, что покойный был хозяином клуба в Сохо, который часто посещали русские, немцы, французы и итальянские анархисты. Дворянство он получил за то, что продал полиции несколько государственных тайн других стран, а посему вынужден был сменить имя, чтобы спастись от преследования. И кроме того, клуб располагался на Эссексском шоссе, что весьма остроумно объясняло надпись на рубашке покойного. «Четыре и два в сумме дают шесть. Один и два – три. Кроме того, специфическое повторение числа 2 – это грубая попытка обозначить букву «S», а три икса – это способ обозначить дом 63».

Теперь, когда выяснилось, что клуб на Эссекском шоссе в доме 63 имеет отношение к делу – по крайней мере, так заявила «Утренняя звезда», – «Вечерняя планета» напомнила всем, что с этим адресом связано еще одно имя – господина Ловецкого, исчезнувшего таинственным образом несколько лет назад, которого так и не нашли. Хотя отлично было известно, что он проживал в доме, где располагался клуб. Он изготавливал украшения из кожи для сапог, ботинок, дамских туфелек и других кожаных товаров.

После этого утверждения «Утренняя звезда» получила более выигрышную позицию, показав всем, что более информирована, чем ее конкурент, и заявила, что больше не может быть никаких сомнений относительно личности убитого человека. Без сомнения, это давным-давно пропавший Фердинанд Ловецкий, проживавший в доме по тому же адресу, что и клуб на Эссекском шоссе, 63. Кроме того, корреспондент газеты заявил, что надпись на рубашке убитого сделана обувным кремом, с помощью которого ныне полируют и одежду, и «который в последнее время почти полностью заменил щетки и гуталин, использовавшийся в течение многих лет нашими отцами и дедами».

Суперинтендант Нэком, которого эти заметки, мягко скажем, позабавили, показал номера «Утренней звезды» инспектору Клику.

– Изобретательный человек этот репортер из «Утренней звезды», – заметил инспектор. – А может, во всем этом и сокрыто зерно истины, потому что, как я выяснил, не существует никакого графа де Лувизана – по той простой причине, что человек с таким именем умер много лет назад. Что же касается теории о том, что мертвец – некий Фердинанд Ловецкий, некогда обитавший в доме по Эссекскому шоссе, 63… По-моему, придумано хорошо. К тому же я должен отдать должное парню, который столь своеобразным образом истолковал цифры на рубашке убитого. Все это – неплохие предположения в сложившейся ситуации. К тому же дальше он излагает теорию относительно этого обувного крема. Что ж, это вполне возможно… Однако мы с вами видели эти надписи, и уверяю, обувной крем тут ни при чем. Их нанесли на рубашку с помощью косметической кисточки, и пахло от них дорогим парфюмом. Не фиалковым маслом, а краской, иногда используемой актрисами, чтобы подкрашивать седые волосы, или мужчинами – для усов. Понимаете, о чем я говорю? Такая краска обычно продается в цветной фольге в большей части парикмахерских и подобных им заведений. Кроме того, эта краска обладает очень специфическим пряным ароматом. Помните, когда я стал искать источник фиалкового масла, я заметил, что от мертвеца тоже исходит сильный запах. Только пахнет он совсем не фиалками. Этакий приятный аромат дорогой косметики. А стоило мне чуть внимательнее посмотреть на надпись на рубашке, и я сразу понял, что и как.

– Мой дорогой Клик, – заметил господин суперинтендант Нэком, – вы, как всегда, убедительны. К тому же я знаю эту марку краски. Однако в наши дни не так много англичан используют подобную косметику. А из того, что используется, обычно берут светло-коричневую или почти черную. Граф был светло-русым, почти блондином. К тому же вы не принюхивались ни к его волосам, ни к усам. Если он и использовал подобную краску, то самых светлых оттенков.

– Мой дорогой господин Нэком, неужели вы считаете, что я был столь небрежен в изучении места преступления, что прошел мимо этого совершенно очевидного факта? Убитый натирал свою голову и усы бриллиантином[11]11
  Бриллиантин – косметическое средство для придания волосам блеска.


[Закрыть], а кроме того, он применял щипцы для завивки. Поверьте мне, мы найдем кого-то, кто использовал этот крем…

Много позже, когда произошли и другие события, суперинтендант Маверик Нэком вспомнил многое из того, что говорил тогда инспектор, потому что тот оказался проницательным и дальновидным человеком.

Глава VIII. Алиса Лорн

Госпожа Рейнор аж подскочила, когда дверь задрожала от удара, а потом дворецкий Джонстон отворил ее и вошел. Дама была немного нервной, но это не означало, что ее можно легко напугать; однако, похоже, это утро было исключением из правил. Почему? Да потому что не каждое утро вас вытаскивают из кровати сообщить, что джентльмен, который вчера еще ухаживал за вами, был убит ночью самым варварским способом, в доме неподалеку. При этом ваше имя и название вашего особняка повторяются раз за разом во всех газетах, освещающих это преступление. И каждый молодой человек, каждая прачка, каждая горничная в радиусе пятидесяти миль осведомлены, какие интерьеры в вашем доме, что вы носите и вообще обо всем… даже больше, чем вы сами о себе знаете.

– Прошу прощения, госпожа, но один джентльмен… – начал было Джонстон, однако хозяйка перебила его, так и не дав договорить.

– Если это репортер, то я не приму его, – она махнула рукой. – Вы же знаете, хозяин и господин Гарри в отъезде, они отправились на опознание личности погибшего. А кроме того, Джонстон, вы отлично знаете, что в их отсутствие нельзя пускать в дом мужчин.

– Прошу прощения, но у двери никого нет, – с полной серьезностью, совершенно спокойно ответил дворецкий. – Джентльмен, о котором я говорил, позвонил по телефону и попросил позвать мисс Лорн.

– Меня? – удивилась Алиса, отвернувшись от окна, откуда открывался отличный вид на окрестности. Она стояла рядом с леди Кэтрин Фордхэм и смотрела в окно на дорогу, ведущую к воротам. – Говорите, кто-то спрашивает меня по телефону? Так, Джонстон? Спасибо. Я пойду отвечу…

– Моя дорогая, ты думаешь, это мудрый поступок? Ты думаешь, ты сможешь вести разговор осторожно? – с тревогой в голосе поинтересовалась госпожа Рейнор. – Подумай, насколько ты рискуешь. Это может оказаться репортер… Мне сказали, что они используют множество уловок. Они вполне способны заманить тебя в ловушку. И взять интервью… Дорогая, ты не должна позволить втянуть себя в подобную гадость.

– Думаю, репортер, которому удастся подобный фокус, должен оказаться не просто умным, а гениальным. Тем более что это всего лишь разговор по телефону, – весело парировала Алиса. – Не волнуйтесь, меня не будет всего минуту или две, дорогая Кэти. Я, так или иначе, буду рядом. А пока, к тому времени, как я вернусь, можете надеть шляпку и приготовиться к прогулке. И вы, госпожа Рейнор. Погода великолепная, и можно потратить время, ожидая генерала и Гарри на улице. Не стоит сидеть взаперти в такое чудесное апрельское утро.

– Моя дорогая, какое замечательное предложение… поистине замечательное… – с восхищением проговорила госпожа Рейнор. – Как у тебя хватает самообладания в такой момент? Посмотри на Кэтрин и меня… мы обе трясемся, словно осенние листья на ветру, и выглядим так, словно всю ночь не смыкали глаз. А ты бодра и свежа… Нет, не думаю, что отправлюсь на прогулку… Там могут быть люди с фотокамерами, а потом снимки моментально попадут в эти отвратительные газеты…

Алиса не стала ждать, чтобы услышать заключительное замечание. Она выскочила за дверь и поспешила в библиотеку к телефону. На мгновение замешкалась, поднимая трубку. Она услышала всего три слова, а потом губы ее расплылись в широкую улыбку, а ее щеки неожиданно залил румянец.

– Да, да, конечно, я узнаю ваш голос! – ответила она, отвечая на вопрос, который, кроме нее, никто не слышал. – Вы… просто… Вы просто чудо! Вы все выясните. Я хотела написать вам, но все произошло так неожиданно… Ужас!.. Да, я слышу вас очень хорошо. Да… Я слушаю. – Потом она снова застыла и стояла так, широко распахнув глаза, глядя в пустоту, не говоря ни слова. Ее губы чуть приоткрылись, она побледнела.

Алиса сказала, что ее не будет минуту или две, но прошло минут пять, прежде чем она вернулась к леди Кэтрин и госпоже Рейнор. Похоже, те не сдвинулись с места, с тех пор как она оставила их.

– Нет, это был не репортер, – весело ответила Алиса в ответ на вопросительный взгляд госпожи Рейнор. – Это позвонил один старый друг, – тут Алиса вновь начала краснеть. – Это был господин Филипп Барч, его я впервые встретила у своего дяди сэра Хораса Виверна, перед его вторым браком. Господин Барч спросил, может ли он заехать к нам этим утром, и я ему разрешила.

– Хорошо, дорогая. Раз так, попроси его остаться на завтрак, когда он приедет, – проговорила госпожа Рейнор. – Когда девушка так краснеет при одном упоминании о мужчине… Ну, в общем, мне не всегда было пятьдесят два, моя дорогая, хотя и в свои пятьдесят два я знаю обязанности хозяйки.

Единственным ответом мисс Лорн была новая вспышка румянца, а потом она повернулась к стройной темноволосой девушке, стоящей у окна, и со смешком заметила:

– Кэти, вы определенно ленивы. Вы не сдвинулись ни на дюйм с того момента, как я ушла. Вы так и не надели шляпку.

– Знаю, – согласилась леди Кэтрин. – Но Алиса, дорогая, я по-другому просто не могу. Боюсь и жду, когда вернутся дядя Джон и Гарри… Я очень беспокоюсь.

– Успокойся, Кэти, теперь все равно ничего не изменишь. Ты сразу узнаешь, как только они появятся.

Леди Кэтрин неохотно позволила себя провести через французское окно[12]12
  Французское окно – остекленная дверь.


[Закрыть] прямо в цветник.

– Думаю, Джеффри в первую очередь заглянет сюда, – заметила Алиса, мельком взглянув на бледное лицо своей спутницы. – Должно быть, он узнал что-то новое и именно поэтому задержался.

Теперь уже леди Кэтрин застенчиво покраснела.

– Ох, скорей бы он появился, – пробормотала она. – Я так устала…

– Видимо, дорогуша, ты ко всему этому еще и не выспалась? – с сочувствием поинтересовалась Алиса.

– Нет, я спала… но… странная вещь, Алиса… – быстро проговорила леди Кэтрин. – А что заставило тебя подумать, что я не выспалась?

– Мне показалось, что я слышала, как ночью открывалась и закрывалась дверь твоей комнаты. Я даже хотела встать посмотреть, не заболела ли ты.

Ее спутница выглядела озадаченной.

– Должно быть, ты ошиблась, дорогая Алиса. Я заснула, как только голова моя коснулась подушки, и спала до утра словно убитая… Однако не стоит говорить о вчерашнем вечере. – Она вновь повернулась к Алисе, и в этот раз не смогла сдержать эмоции. – Все бесполезно. Просто не могу чувствовать себя виноватой по этому поводу. Я знаю, что должна. Смерть всегда ужасна, тем более такая смерть! – Тут она пугливо вздрогнула. – Ты не понимаешь, что я чувствую. Если бы всего этого не случилось, то я, пожалуй, покончила бы с собой.

Алиса сжала ей руку, пытаясь передать ту симпатию и нежность, что испытывала по отношению к подруге. Но прежде чем она снова заговорила, на сцене вновь появилась госпожа Рейнор. Защищаясь от палящих солнечных лучей, она прихватила с собой большой пляжный зонтик.

Алиса была рада сменить тему беседы.

А приблизительно минут через двадцать, когда они все еще прогуливались по саду, перед воротами особняка остановился кеб, из которого выбрался высокий, стройный мужчина в элегантно скроенном утреннем костюме. В петлице красавца сверкала бутоньерка, а цилиндр был лихо сдвинут набок.

– Моя дорогая… – начала восхищенно госпожа Рейнор, – что это за элегантный господин?

Больше она ничего сказать не успела, потому как Алиса, не ответив, повернулась и направилась к гостю, а он в свою очередь быстро зашагал ей навстречу и через несколько секунд уже оказался в пределах слышимости. Алиса приветствовала его.

Тем временем госпожа Рейнор повернулась к леди Кэтрин и прошептала:

– Моя дорогая, я боюсь, что до конца лета эта подруга тебя покинет. Посмотри в глаза этого господина. Он же буквально пожирает ее взглядом. Конечно, нам нужно будет поприветствовать его, но я думаю, они будут нам благодарны, если мы не станем спешить присоединиться к их компании.

Впрочем, через несколько минут незнакомый господин был представлен им как «господин Филипп Барч», и женщины нашли, что новый знакомец не только элегантный кавалер, но и вежливый, приятный собеседник. Однако госпожа Рейнор напомнила, что они с леди Кэтрин хотели собрать цветов к завтраку, и увела девушку подальше от влюбленной пары.

Инспектор Клик – а под личиной господина Филиппа Барча скрывался именно он – подождал, пока дамы не удалились из виду, а потом вновь повернулся к Алисе:

– На первый взгляд, очень чувствительная девушка, должен сказать вам, мисс Лорн. И ведет себя достойно, несмотря на трагедию предыдущей ночи. То, как вы на нее смотрите, подсказывает мне, что вы хорошие подруги.

– Да, господин Клик. Леди Кэтрин замечательная девушка.

– Не станем об этом спорить, иначе мы можем углубиться в дебри, куда лезть вовсе не стоит. Позвольте мне поблагодарить вас за то, что вы сделали все в точности так, как я попросил вас по телефону. Я боялся, что в чем-то вы можете совершить непоправимую ошибку. Сначала я хотел наведаться в этот дом, соблюдая полное инкогнито, так, чтобы даже вы не знали, кто я такой, но потом это показалось мне излишним. Ведь в таком случае выходило бы, что я не доверяю даже вам.

Вы даже могли бы подумать, что я всегда всех обманываю. Я просто не мог заставить себя сделать что-то вроде этого.

Алиса одарила своего кавалера чарующим взглядом – взглядом, который вознес его до небес, – а потом удивленно улыбнулась.

– Боюсь, что не могу проследить ход ваших мыслей, – сказала она, потупившись. – Я никак не могу понять, куда вы клоните, – а потом с опасением, словно заигрывая, продолжила: – Если вы сочли мое удивление, когда я узнала ваш голос по телефону, за какой-то тайный знак, то это совсем не так… Да, я собиралась написать вам сегодня утром. А что насчет звонка, то я думала, это звонит Джеффри Клаверинг с какой-нибудь просьбой, касающейся леди Кэтрин. Знаете ли…

Когда прозвучало имя молодого Клаверинга, инспектор Клик нахмурился и с тревогой в голосе поинтересовался:

– Джеффри Клаверинг? А что, он уже побывал тут этим утром или и вовсе собирался приехать?

– Нет, его еще не было, и это кажется всем более чем странным, – заметила Алиса.

– Он не присылал никакой записки леди Кэтрин? Подумайте хорошенько, мисс Лорн… Не посылал?

– Нет. Я вижу, что вас, господин Клик, это удивляет. Впрочем, буду с вами откровенна – и меня тоже. Хотя толком во всем этом я не могу разобраться. Знаю, что он души не чает в леди Кэтрин. Она – его первая и единственная любовь. Еще я знаю, в какое он впал отчаяние, когда ему сообщили, что их помолвка должна быть расторгнута. Так что, наверное, естественно думать, что он приедет после того, как пронесся слух о том, что человек, стоявший между ними, мертв… Он ведь наверняка должен быть об этом осведомлен.

– Мисс Лорн, позвольте мне вам кое-что сообщить, – серьезно проговорил Клик. – Джеффри Клаверинг знает об убийстве. Он знал о нем еще ночью.

– Господин Клик! Вы говорите, что он знает, и тем не менее не попытался хоть как-то связаться с леди Кэтрин! Но… – Она сделала паузу, а потом вновь заговорила: – Возможно, он хочет полностью убедиться и ждет, пока личность убитого не будет окончательно установлена? В конце концов, может, убили вовсе и не графа де Лувизана.

– Графа де Лувизана, можете не сомневаться, – заверил девушку инспектор. – И все это, без всяких сомнений, было установлено еще вчера вечером.

– И Джеффри Клаверинг это знал?

– Да, знал. Убитый был известен как граф де Лувизан. На его рубашке были начертаны цифры, сумма которых – девять. И… думаю, вы отлично помните угрозы Джеффри Клаверинга, когда вчера вечером он набросился на графа, явившегося в особняк Клаверингов… Вчера поздно вечером.

Алиса, широко раскрыв глаза, уставилась на инспектора. Ее щеки и губы стали медленно бледнеть. Было невозможно не сложить воедино эти два обстоятельства.

– Но, господин Клик, – протянула она слабым голосом, – вы, конечно, не можете заподозрить такого привлекательного молодого человека! Вы же не предполагаете, что Джеффри Клаверинг имеет какое-то отношение к этому ужасному преступлению?

– Надеюсь, нет, потому как этот юноша мне тоже нравится. Но есть одна деталь… Если даже он сам не убивал, то, без сомнения, знает, кто это сделал. И еще он знает женщину, которая тем или иным образом вовлечена в это преступление.

– Женщина! Господин Клик… Женщина?

– Да… А возможно, и две женщины.

– Женщины и насилие! Убийство! Ужас вроде этого… Нет! Ни одна из женщин не могла участвовать в чем-то подобном! Я слишком высоко ценю моральный облик представительниц своего пола. Не позволю вам подозревать никого из женщин!.. А что до Джеффри Клаверинга, то для него есть только одна женщина во всем мире. И надеюсь, вы не… Нет, даже не думайте…

– Тише! Я ни на что не намекаю. Теперь я хотел бы увидеть леди Кэтрин, а то мне придется подумать, что вы ее соучастница и прячете ее от меня, – с улыбкой произнес инспектор.

Неподалеку располагалась небольшая беседка. Видя, что мисс Алиса потрясена услышанным, Клик препроводил ее туда, поддерживая за руку. Все это время он ненавидел себя за то, что причинил столько боли этой прекрасной девушке.

– Какие тут могут быть ложные приличия? – бормотал он себе под нос. – Кого я могу подозревать, когда все обстоятельства указывают на присутствие женщины?

– Но даже сама мысль о том, чтобы подозревать леди Кэтрин… Это самая честная и благородная девушка на свете.

– Давайте не будем это обсуждать, – возразил Клик с неподдельной страстностью. – И снова я говорю, что меня волнуют только факты, а последние говорят не в пользу леди Кэтрин. Однако если бы я не верил вам, разве приехал бы я сюда, чтобы рассказать вам все это? Вы должны понимать, что первейшая моя обязанность – блюсти закон. Разве я не передал бы все свои доказательства и выводы полиции, если бы считал, что все так именно и есть? Я же верю вам. И моя вера – как скала. Несомненно, я докажу вам это. Но посмотрите на дело с другой стороны. Я знаю, что вы говорите мне правду, всем сердцем знаю. Но существует нечто – я бы назвал это ключом, – что необходимо передать полиции. Мисс Лорн… Алиса… Вы должны сказать мне… не видели ли вы эту вещь раньше?

Инспектор Клик сунул руку в карман, а потом вытащил, зажав что-то в кулаке. Когда же он разжал пальцы, оказалось, что у него на ладони лежит крошечный кусочек розового шифона. Мисс Алиса, внимательно посмотрев на кусочек ткани, подняла недоуменный взгляд на инспектора, а потом еще раз внимательно посмотрела на клочок ткани.

Глава IX. Поиски вслепую

Алиса Лорн долго рассматривала кусочек ткани, а потом взяла его в руки и начала мять.

– Сначала я было подумала, что он оторван от моего платья, – убежденно проговорила она, посмотрев на инспектора Клика. – Так вышло, что вчера вечером на мне было розовое платье, но совершенно другого оттенка. Я покажу вам, если хотите.

– В этом нет никакой необходимости, мисс Лорн, – просияв, ответил Клик. – Если вы скажете мне, что вчера вечером не были в доме Глира, то нам говорить больше не о чем, – и с усмешкой убрал клочок розовой ткани в свой бумажник. – Только ответьте, пожалуйста, еще на один вопрос, мисс Лорн. Скажите мне, есть ли у леди Кэтрин браслет с золотым флакончиком для ароматического масла, который пахнет восхитительными фиалками?

– Да. Все, кто ее знает, могли вам об этом рассказать. Ее отец, лорд Улмер, привез ей его из Южной Америки. Он выгравировал на нем ее имя. Я имею в виду то, что вы назвали флаконом, – сосуд, содержащий концентрированные духи, которые могут заполнить восхитительным ароматом любое помещение, если вынуть из горлышка золотую пробку.

– Спасибо! Я так и предполагал. А теперь, мисс Лорн, скажите мне, когда вы в последний раз видели этот флакон на браслете у леди Кэтрин? Это было, когда вы вместе с ней посетили Клаверингов, так ведь?

– Странный вопрос. Я думаю, она вообще его не теряла. По крайней мере, мне об этом ничего не известно. Может, она сама не обратила внимания на эту потерю… Во всяком случае, вчера, когда мы с ней отправились в особняк Клаверингов, браслет был у нее. Я знаю это, потому что посоветовала ей заглянуть к ювелиру. Пробка на флаконе оказалась слишком мала.

– Это было до того, как вы оставили усадьбу, или позже?

– Позже. Много позже… В особняке Клаверингов. В то время как мы раздевались, прежде чем пройти в гостиную.

– Гм-м-м! – только и сказал инспектор Клик, сжав губы. Выглядел он мрачно, словно покойник, восставший из могилы. – То, что вы говорите, свидетельствует не в пользу леди Кэтрин. Это доказывает, что, несмотря на вашу уверенность, леди Кэтрин вчера вечером, побывав в особняке Клаверингов, посетила и особняк Глира. И была она там сразу после скандала.

– Но это – абсурд! Она не покидала меня, ну разве что на пару минут.

– И тем не менее вчера ночью она побывала в особняке Глира, – настаивал на своем инспектор. – Я совершенно уверен в этом, так как сам нашел флакон и порванный фигурный браслет. Флакон был смят, но на нем ясно читалась надпись, выгравированная лордом Улмером, – «Кэтрин». Не смотрите на меня вот так, пожалуйста, или вы заставите меня ненавидеть себя за то, что я по необходимости сообщил вам все это.

– Но я заявляю вам, что это невозможно. – Мисс Алиса по-прежнему пыталась настаивать на своем. – Я с абсолютно уверенностью заявляю, что с того самого момента, как мы покинули ее дом, до того времени, как вернулись, все время были вместе. Мы ни на минуту не расставались, господин Клик, до того самого момента, как она отправилась лечь спать.

– Допустим. А после того, как вы расстались?

– После? После… – начала было Алиса, но тут же остановилась и побледнела, причем очень сильно. В этот миг она вспомнила, что слышала, как ночью открылась и закрылась дверь комнаты леди Кэтрин, когда весь дом уже спал.

– После этого? – словно подталкивая ее, повторил инспектор Клик.

– Откуда мне знать? – Казалось, Алису вот-вот охватит паника. – Откуда мне знать? Мы спим в разных комнатах. Но… – А потом, словно решившись на что-то, неожиданно добавила: – Однако тогда браслет с флаконом все еще был у нее на запястье. Я видела это своими собственными глазами.

– Тогда выходит, что она оставила дом вчера вечером, после того как вы уснули, поэтому вы об этом и не знаете, мисс Лорн.

– Не верю этому и верить не хочу, – спокойно возразила мисс Алиса. – Знаю, она ничего такого не делала. Я знаю!

– Откуда?

– Господин Клик, вероятно, вы этого не знаете, но Кэтрин неплохо играет на виолончели. Она любит этот инструмент, и когда у нее на душе скребут кошки, она играет на нем, пока нервы ее не успокоятся.

Вчера вечером, после того как она оставила меня, я слышала, как она играла.

– Долго?

– Нет. Она сфальшивила и, поняв это, прекратила музицирование. Потом открыла дверь и крикнула мне: «Алиса, помолитесь за меня. Я так несчастна, так одинока, что даже игра на виолончели не может меня утешить… К тому же я порвала струну, а запаса в доме нет. Доброй ночи, дорогая. Мне жаль, что я не могу так же легко, как струну, оборвать нить моей жизни». После этого она закрыла дверь своей комнаты, и даже более того – заперла на ключ. Я слышала, как она легла спать.

Струна! Инспектор Клик запрокинул голову, словно о чем-то задумался, а потом принялся теребить большим и указательным пальцами подбородок. Именно струной задушили графа де Лувизана…

– Не думаю, чтобы она после этого выходила из дома, – продолжала мисс Лорн. – Кэтрин – честная девушка, само воплощение духовной чистоты. Она сказала мне утром, что спала как мертвая… Нет, она непременно рассказала бы мне, если бы куда-то еще выходила после того, как я уснула…

– Как раз это можно доказать, причем легко, – возразил инспектор Клик. – Ночь была сырой и туманной, дорога – грязной. Ее одежда… подол ее юбки и ботинки должны быть все в грязи… Но я не стану просить вас, мисс Лорн, играть в шпиона, и тем более в отношении вашей подруги.

– Я и так не стала бы делать ничего подобного! – энергично ответила девушка, остановившись, а потом неожиданно вскрикнула, повернувшись.

Подъехавший со стороны ворот автомобиль резко затормозил у парадного входа. В нем находились двое мужчин: один – седой, с густой окладистой бородой, с прямой, правильной осанкой, и второй – стройный, молодой, модно одетый, настоящий франт. Генерал и его сын возвратились из особняка Глира.

Мисс Лорн тут же кратко представила их господину Клику.

– Теперь мы узнаем все в первоначальном варианте, изложенном в духе Гарри Рейнора, – прошептала девушка на уху детективу. – Вы так проницательны, господин Клик, так ответьте мне, если сможете: почему львы часто порождают овец, или почему у героя-отца сын клоун? Но если вы будете искать истинного джентльмена, то не найдете никого достойнее старого генерала Рейнора, а если станете искать хама, то тут никто не переплюнет его сына.

– Издали он выглядит вполне благопристойно, – сказал Клик. – У вас, кажется, не слишком хорошее мнение относительно этого молодого человека, мисс Лорн.

– Точно. И я ничуть не предвзята! Он всего лишь кривляка и модник, и то, как навощенно он выглядит, вовсе не отражает того, что сокрыто внутри.

– Навощенно?

– Да. Вы не должны обмануться навощенными усами господина Гарри Рейнора, господин Клик. От рождения у него рыжие усы, но он тщательно красит их в черный цвет, потому что стыдится того цвета, которым наградила его природа.

Инспектор Клик резко повернулся и внимательно посмотрел на господина Гарри Рейнора с новым интересом.

– Полагаю, что я не должна была говорить это, – продолжала Алиса. – Но я не перевариваю его. Думаю, мне лучше пойти и сообщить леди Кэтрин, что приехали генерал с сыном.

Она наигранно улыбнулась Клику и, едва заметно поклонившись, побежала, оставив детектива, которому ничего не оставалось, как ждать ее возвращения.

Однако, несмотря на свой интерес к господину Гарри Рейнору, инспектор постарался держаться вне поля зрения молодого человека и генерала, свернув на одну из боковых дорожек, которых тут было в изобилии. Прогулявшись среди зелени, вскоре Клик, обойдя дом, оказался на заднем дворе. Там никого не было, если не считать грума, полировавшего ботинок. И судя по виду второго ботинка – еще грязного, – это была нелегкая работа.

Инспектор, попытавшись изобразить бездельника-денди, пройдясь по двору, как бы невзначай подошел к конюху.

– Тяжелая работенка? – поинтересовался он довольно бесцеремонно.

Грум поднял голову, но доброжелательная улыбка Клика буквально обезоружила его.

– А как же, – фыркнул он. – Тем более что ботинки не мои, а его светлости. И где он их так уделал? Грязь со вчерашней ночи затвердела и теперь с трудом отходит, камердинер вот отказался… – Тут он прервался и затем вопросительно посмотрел на Клика.

– А я тут немного заблудился, – неожиданно сменил тему инспектор. – Прогуливался по лужайке перед домом, потом свернул на одну из тропинок, и вот я тут. Как мне вернуться?

– Первая дорожка направо, сэр, – ответил грум, и через минуту Клик вернулся на то место, где оставила его Алиса.

Конечно, инспектор должен был признать, что, в целом, дело довольно сложное. Он все еще обдумывал различные известные ему факты, пытаясь связать их воедино, когда вернулась Алиса Лорн. Потом они еще несколько минут бродили по лужайке в полном молчании. А потом, едва заметно улыбнувшись, Клик заговорил:

– Думаю, что нам все же стоит пойти поздороваться с генералом. Кстати, отец леди Кэтрин тут?

– Нет, мой дорогой господин Клик. Он в кровати – растянул лодыжку. И шагу ступить не может.

– Да? В самом деле? Тогда, конечно, это многое объясняет. А то я тут мучился, не зная ответа на один вопрос.

– Что это объясняет? Какой вопрос?

– Ну, почему я его не видел… Почему его нет рядом с дочерью, когда произошло такое несчастье. Хотел бы я знать, какие у них на самом деле отношения. Может, они друг друга смертельно ненавидят?

– Нет-нет, – заверила Алиса, попав в западню, ненамеренно расставленную сыщиком. – Он никогда не вмешивался в дела дочери, если не считать ее брака. Тогда я тоже подумала, что леди Кэтрин его возненавидит. Однако ничего подобного не случилось. Вообще, думаю, что последний человек, которого она возненавидит, будет ее отец.

– Понимаю, – задумчиво протянул Клик. – Тогда, выходит, она любит его? Скорее всего, я заблуждался или что-то не так понял. Мне сказали, что именно он заставил леди Кэтрин действовать против ее желания, приняв предложение графа де Лувизана. Потом мне говорили, что она просила отца избавить ее от этого замужества, но тот или не смог, или не захотел…

– Да, это близко к правде. Вам не соврали. Леди Кэтрин в самом деле, пыталась поговорить с ним… На самом деле она даже встала на колени перед своим отцом, лордом Улмером, умоляла его, чтобы он оставил ее лорду Джефу, даже просила убить ее, только не отдавать человеку, которого она всем сердцем ненавидела, – этому графу де Лувизану. Однако все было бесполезно. В тот же вечер лорд Улмер вызвал ее в библиотеку в особняке Рейноров. Они пробыли там больше двух часов. На следующий день леди Кэтрин согласилась стать невестой графа де Лувизана.

– Понятно… – протянул Клик. – Конечно, его светлость рассказал дочери что-то, что повлияло на нее, вне зависимости от ее желаний. А вы, мисс Лорн, случайно не знаете, о чем у них там шла речь?