Текст книги "Человек с тысячью лиц"

Томас Ханшеу
Человек с тысячью лиц

Глава I. Таинственное дело

Было полдвенадцатого – ночь со среды четырнадцатого на пятнадцатое апреля. Красный лимузин господина Маверика Нэкома, суперинтенданта Скотланд-Ярда, на полной скорости свернул в Тутовый переулок, который, как известно, один из самых пустынных и узких переулков Уимблдона[1]1
  Уимблдон – юго-западный пригород Лондона. Входит в состав административного округа (боро) Мертон и расположен в 11 км от Чаринг-Кросса. Известен как место проведения Уимблдонского теннисного турнира.


[Закрыть].

Леннард, шофер, неожиданно надавил на тормоз так, что автомобиль чуть не оторвался от земли, загудел и едва не врезался в стену, огораживающую усадьбу Вуферинг, перед тем как остановиться в очень узком проезде между стеной и стволом дерева на другой стороне.

При обычных обстоятельствах никто не обратил бы внимания на этот автомобиль – лимузин господина Нэкома. В течение года он в самое разное время суток частенько появлялся в районе Тутового переулка.

По причине, которую ясно можно будет понять из дальнейшего хода событий, суперинтендант считал, что неплохо перед возвращением в город, совмещая приятное с бесполезным, заехать и принять участие в празднике по случаю совершеннолетия сына и наследника его друга сэра Филиппа Клаверинга. Тем более что за этим мероприятием должны были присматривать Петри и Хаммонд – два констебля, так как в этот особняк из хранилищ банка была доставлена золотая посуда.

Теперь все трое сидели на заднем сиденье лимузина. Когда Леннард резко затормозил, они слетели со своих мест, повалившись в кучу.

На мгновение возникло всеобщее замешательство…

Темнота и дорога.

Ни один из трех пассажиров ничего не успел увидеть из окна автомобиля и не мог понять, то ли они столкнулись с преградой, то ли остановились на краю какой-то ловушки.

Тем временем Леннард наклонился вперед и, включив передние фары, прижался к лобовому стеклу, чтобы понять, в чем дело. Господин Нэком торопливо открыл дверцу и высунулся из машины.

– Что случилось? Мы кого-то сбили? – спросил он, не скрывая волнения. – Что не так?

– Боже мой! Да… сэр! Я услышал выстрел и крик. Стреляли из пистолета… потом звук полицейского свистка… и предсмертный крик, сэр, вот я и ударил по тормозам! – произнес Леннард дрожащим голосом.

Тут тишину разорвала трель полицейского свистка, ему вторил еще один, и фактически одновременно прозвучал пронзительный вопль из темного переулка. А потом кто-то громко закричал:

– Смотрите, вон там! Не дайте ему уйти! Глядите внимательно! Он бежит к железной дороге!

Послышался топот тяжелых ботинок. Кто-то выбежал в затянутый туманом переулок и, едва не налетев на лимузин, помчался прочь от машины.

Никто не говорил суперинтенданту Нэкому или его людям, что причиной этого шума, услышанного в ночной тишине, был констебль… но они отлично понимали, что эти тяжелые шаги, без сомнения, могли принадлежать только британскому полицейскому.

Сообразив это, суперинтендант прокричал:

– Хорошо, констебль! Держите его! Помощь идет!

Потом, отдав команду Леннарду, он втянул голову в салон, хлопнул дверцей, и шофер, шлепнувшись назад на свое сиденье, выжал сцепление и погнал лимузин вперед, следом за беглецом, со скоростью пятьдесят километров в час. В этот вечер тени деревьев были особо темными и густой туман стелился над землей, но Леннард, выросший на одной из соседних улиц, казалось, ничего этого не замечал. Он знал: кто-то бежит по переулку в семистах или восьмистах футах впереди, вдоль длинной кирпичной стены, которая шла вдоль задней стороны усадьбы Вуферинг с одной стороны и раскидистых деревьев, чей подлесок зарос густым непроходимым кустарником, – с другой. Единственный выход лежал через кирпичную арку, ведущую на давно заброшенную линию уимблдонской железной дороги.

Потом еще футов двести, и дорога раздваивалась – своего рода буква «Y», один верхний рог шел поперек лугов к общественному шоссе, другой, пересекая Беверли-Брук, вливался в дорогу, ведущую к аллее, и дальше через живописные луга к Кингстону и реке.

Лимузин пролетел те семьсот или восемьсот футов от начала переулка и нырнул в тень кирпичной арки на такой скорости, что казалось удивительным, как машина не врезалась в кирпичную стену. Но водитель резко затормозил, и пассажирам в какой-то момент показалось, что они достигли самих врат Шеола[2]2
  Шеол – обитель мертвых в иудаизме.


[Закрыть].

Суперинтендант Нэком и его люди выскочили из автомобиля, как только Леннард ударил по тормозам. Они защелкали карманными фонариками и помчались вперед, ныряя друг за другом в зев черной арки. Но, сделав всего полдюжины шагов, натолкнулись на непреодолимое препятствие. Рычание и чавканье больше напоминало звуки, какие издают борющиеся собаки. То и дело раздавались выкрики:

– Получил ты, гад? Получи еще раз!

Дрались двое. Они катались, вцепившись друг в друга. Один носил значок добровольного охранника порядка[3]3
  Добровольные охранники порядка – народные дружины, которые собирались на добровольной основе в Англии в начале XX века и наравне с полицией занимались охраной правопорядка, так как считалось, что полиция не всегда справляется со своими обязанностями.


[Закрыть], другой был в шлеме и мундире обычного констебля.

– Ну-ка, господин, отдай-ка это сюда ради бога! – фыркнул охранник. – Меня зовут Моусон, сэр. Общественный охранник… Номер четыре, сэр. Позовите констебля! Убийство, сэр… У него все руки в крови.

– О господи! – только и произнес второй, так и не освободившись от железной хватки охранника.

Две пары рук разом опустились, борющиеся фигуры отступили в разные стороны, и два человека, которые только что тузили друг друга, теперь стояли с удивлением, уставившись друг на друга.

– Что это за игра? – требовательно спросил суперинтендант Нэком, шагнув вперед. – Вам двоим платят за то, чтобы вы следили за порядком, а не дрались друг с другом!

– Вот те раз! – объявил охранник и, явно нервничая, облизал губы. – Коп, не так ли? Коп, а я-то думал… Слава богу. Констебль, что вы с ним сделали? Он же бежал сюда, и я преследовал его буквально по пятам. Неужели он вас обманул?

– Можете не опасаться! – с негодованием ответил констебль. – Я стоял здесь, ожидая. Ждал и кричал вам, пока вы не врезались в меня. А кроме вас, тут никого не было. Никто не входил под арку. Могу в этом присягнуть!

– Тогда куда он делся?! Он что, в воздухе растаял? – с негодованием завопил охранник. – Скажу вам, я гнался за ним по пятам. Это я свистел, призывая на помощь и чтобы отвлечь его. Я едва его не схватил. Он промчался под аркой, и его шаги отдавали гулким эхом. Убийство! Он человека убил! Я гнался за ним с того самого момента, как он выстрелил.

Суперинтендант Нэком и его спутники какое-то время с недоумением переводили взгляды с одного человека на другого. Оба были в форме, и оба были представителями закона.

– Произошло убийство? Так, охранник? – воскликнул суперинтендант, вспомнив, как Леннард говорил о том, что слышал крик и выстрел. – Когда это произошло и как? Отведите меня к телу.

– Боже, благослови вас, сэр, у меня не было времени разглядывать тело, – ответил охранник. – Все, что я могу вам сообщить… Я находился на своем посту, когда услышал, как кто-то зовет на помощь. Я засвистел, сэр. Кто-то захрипел. Так что я сломя голову помчался сквозь туман и эти кусты. Бежал со всех ног, а потом оказался в этом переулке, сэр. Раздался выстрел. Кто-то впереди стрелял. Из-за тумана я толком ничего не видел, побежал по переулку, пока не налетел на этого… полицейского. Откуда он тут взялся?.. В общем, я столкнулся с ним, а из-за тумана подумал, что это тот самый негодяй, которого я преследую… Интересно, откуда он тут взялся? Что он тут делал?.. Уверен, сэр, здесь что-то не так!..

– Все не так… Я уже говорил вам и повторяю! – перебил охранника констебль; видно было, что он сильно разозлился. – Вы что, считаете, что я… старуха какая-нибудь? Послушайте, господин Нэком, меня зовут Меллиш. На самом деле, господин суперинтендант, я всего месяц на службе, но мой сержант может сказать, что я стараюсь и никогда не пропустил бы мимо парня, который посреди ночи мчится по переулку. Никто не мог проскочить мимо меня. Никто размером больше кота, не говоря уже о человеке. И если бы кто-то действительно пробежал здесь раньше этого охранника…

– Я скоро во всем этом разберусь, – резко перебил его Нэком.

Он поспешно повернулся, отдав команду Леннарду, махнул Петри и Хаммонду отойти в сторону, и через мгновение лимузин проехал чуть вперед, полностью закупорив кирпичную арку. Мощные фары машины залили место действия ярким светом. Гладкие, как ствол ружья, обводы автомобиля сверкали, влажные от тумана, а чуть наклонная крыша аж искрилась в ярком электрическом свете. Не застряв и не поцарапав корпус, машина, тем не менее, перегородила арку так, что теперь и мышь не могла проскользнуть здесь, не то что человек. Нигде не было видно никакого беглеца, которого, по его словам, преследовал охранник. Никаких следов постороннего человека.

– Независимо от того, что сделал этот парень, уйти он далеко не мог, так что глядите в оба! – приказал суперинтендант. – Если мы будем быстро двигаться – сможем схватить его. Подойдите сюда, констебль, и вы… охранник. Леннард, оставайся там, где ты есть. Охраняй проход под аркой. Пока ты за рулем, никто до тебя не доберется.

– Вы правы, сэр! – ответил Леннард своему начальнику, стоявшему до сих пор вместе с остальными у выхода из арки, через которую, как уверял охранник, пробежал неизвестный.

– И еще я скажу, господин Нэком, – продолжал охранник, повысив голос, почти крича. – Вы же, когда выскочили из арки, смотрели налево. Все вы! А дорога здесь расходится вроде буквы «Y», всего в каких-нибудь пятидесяти ярдах. Слева старый особняк Глира, пустующий уже многие годы. Его окружает заброшенный сад. Там полно закутков, где легко спрятаться!

– Хорошо, спасибо, – отозвался суперинтендант. – Держитесь вместе, парни! И вперед. Поспешим!

Полицейские быстрым шагом пошли вперед и, прежде чем Леннард понял, что же все-таки происходит, растаяли в тумане, который, словно толстый плащ, скрыл их ото всех. Они быстро миновали развилку. Их шаги звучали приглушенно, лучи фонариков казались тусклыми. Время от времени в потоке неверного света мелькали искорки – светлячки. И даже голоса словно гасли, так что вскоре блюстители порядка и вовсе перестали говорить друг с другом.

Прошло пять минут. Голоса полицейских стихли, вспышки лучей фонариков растворились в вязкой тьме. Ничего не было видно, а единственное, что слышал Леннард, это звук капель, срывающихся со свода арки. Перед ним высилась стена белого забвения.

Вот так и сидел Леннард – в ожидании, переполненный тревогой, желая, чтобы кто-то как можно быстрее вернулся ко входу под арку, которую сейчас затопил свет фар. При таком освещении он заметил бы самую маленькую мышь, если бы та попыталась проскользнуть мимо него. Но никого не было – ни человека, ни животного, никакой колеблющейся тени, только одиночество и туман. Влага собиралась на стенах арки, и то и дело огромные капли срывались с влажных стен и с гулким «кап-кап» разбивались о капот машины.

Пять минут превратились в восемь, десять, дюжину, а вокруг ничего не менялось. А потом неожиданно нервы Леннарда сдали, и он дернулся, словно натолкнулся на острую колючку. Ему показалось, что электрический разряд проскользнул по его позвоночнику, и волосы на затылке шофера стали дыбом. Послышался звук… шорох шагов… еще шаги… движение. Но не с той стороны, куда был направлен его взгляд, а позади лимузина.

Он подскочил, выскользнул из машины и, включив свой ручной фонарик, направил его луч вдоль крыши автомобиля. Тут сердце едва не выскочило из груди, а пульс неистово зашелся.

Через толстое одеяло тумана пробился свет задних фар, но он был столь сильно «приглушен» молочной взвесью, что казался всего лишь бледным, слабым кругом света. Глянув чуть пониже, Леннард увидел пару ног, казавшихся вдвое темнее из-за контраста с парами тумана.

А потом из тумана выступила женщина, стройная и, судя по фигуре, молодая. Капюшон плаща был сброшен с ее головы, открыв длинные, густые, блестящие волосы, ниспадавшие на плечи, укутанные в горностаевое манто.

Женщина! Здесь! В такой час! В это время, в этом месте, когда где-то рядом только что совершено преступление… Все это выглядело странно и даже сверхъестественно. У Леннарда аж голова закружилась. Он подался вперед, стараясь рассмотреть лицо незнакомки…

А потом она исчезла так же неожиданно, как и появилась. Мгновение – и женская фигура растаяла, словно волшебное видение. Леннард еще долго вглядывался в стену тумана, а потом вернулся на свое место. Теперь он начал вспоминать все рассказы о призраках и привидениях, которые слышал. В какой-то момент ему даже показалось, что он сходит с ума. Однако появление любой женщины, красивой она была или нет, в этом месте и в этот час, когда разговор шел об убийстве, само по себе было крайне подозрительно. Шофер положил руки на руль, не зная, то ли попытаться развернуть машину и поехать за незнакомкой, то ли броситься на поиски суперинтенданта и его людей. А потом, решившись, со всех сил надавил на клаксон и, повернувшись в ту сторону, куда ушли остальные, во все горло закричал:

– Господин Нэком! Господин Нэком! Сюда, господин суперинтендант! Сюда!

Глава II. Чем закончилась погоня

Тем временем суперинтендант Нэком и его рьяные помощники огромными прыжками мчались прочь от старой кирпичной железнодорожной арки по узкому переулку. Правда, они и понятия не имели, за кем гонятся, не видели ни следов, ни жертвы, ни убийцы.

Но не все были так беспечны. Вскоре сержант Петри, подсвечивая себе факелом и фонарем, стал разглядывать что-то на земле. Следы! Без сомнения, это были следы, хорошо отпечатавшиеся на мягкой земле, словно тут кто-то торопливо пробежал.

– Великолепно, сэр! Тут полным-полно следов, – выдохнул Меллиш. – Вот та дорога, которой он пошел. Мчался со всех ног, как я и говорил, сэр.

Когда он замолчал, суперинтендант Нэком, Хаммонд и Петри были уже рядом. В самом деле, тут, на земле было полно следов. Вся полоса между дорогой и деревьями оказалась истоптана. На мгновение полицейские остановились, а потом быстрыми шагами направились к зарослям.

А следы вели их дальше и дальше, вдоль деревьев и кустов, перед которыми естественными преградами встали каменные глыбы – природные и искусственные насыпи, где сорняки и кусты сплелись, образовав непроходимые заросли. В свете фонарей полицейские разглядели остатки давным-давно осыпавшейся стены, зеленой от мха и лишайников, – стены, поднимавшейся выше человеческого роста.

И еще у ее подножия были оставлены глубокие, совершенно четкие отпечатки подошв. Тут тот, кого они преследовали, чуть отклонился влево, потом остановился, а дальше никаких следов не было.

– Вот куда он пошел! – неожиданно воскликнул Хаммонд, указав куда-то налево. Он остановился, оглядываясь, так как больше никаких следов не видел. Остальные преследователи разошлись в разные стороны, высматривая новые улики. – Взгляните, сэр, вот сюда: на траву и на стену. Словно тут кто-то попрыгал, а потом полез на стену и, как полный идиот, побрел через грязь, в сторону того старого заброшенного дома. Леннард сказал, что это бывший особняк. Подойдите сюда… Быстрее! Чудненько, пойду посмотрю! – объявил Хаммонд взволнованно, направившись сквозь туман в тень деревьев, пока не оказался у дыры в каменной стене. – Посмотрите-ка, здесь словно кто-то обрушил часть стены. Мы сможем здесь перелезть, господин Нэком. Да, вот участок пониже. Осторожно, тут битое стекло и… капли свежей крови.

Когда суперинтендант Маверик Нэком подошел, одного его взгляда оказалось достаточно, чтобы оценить ситуацию.

– Это путь для нас, посмотрите внимательнее! – произнес он с выражением, прыгнул, схватился за край полуобвалившейся кладки, взобрался наверх и исчез во тьме и тумане по ту сторону стены.

Остальные последовали за ним. И через несколько секунд оказались в темноте, во дворе заброшенного дома, который некогда носил громкое название особняка Глира. Преследователи толком не могли оглядеться: тут было темно, стоял густой туман. Кроме того, территория заросла так, что ветви деревьев, сплетясь, превратились в настоящий занавес.

– Джентльмены, позвольте, я пойду впереди, буду освещать дорогу, – предложил констебль Меллиш громким шепотом и, отведя в сторону луч фонарика, направил его на зеленую завесу спутанных ветвей. – Крепкие ботинки и толстые брюки – именно то, что нужно, чтобы протоптать дорожку через эти колючие кусты. Они раздерут вам весь вечерний костюм и исцарапают лодыжки, прежде чем вы пройдете дюжину ярдов. А ну, подсветите! Вот еще один след нашего беглеца. Вон там, на краю цветника. Смотрите! Давайте-ка вперед и побыстрее!

Слишком разгоряченные, не обратив внимания на то, что Меллиш взял инициативу в свои руки, преследователи быстро пошли к дому. При этом суперинтендант Нэком и его спутники пропустили вперед констебля, чтобы он протоптал для них дорогу через дикую поросль. Чуть пригнувшись, словно в любой момент ожидая нападения из темноты, они шли вперед по следу, который вел их все дальше и дальше.

Неожиданно, без всякого намека или предупреждения, раздался тихий металлический щелчок. Фонарь Меллиша, за светом которого шли полицейские, неожиданно погас, и до того как суперинтендант Нэком понял, что идущий впереди констебль выключил фонарик, и смог поинтересоваться шепотом, что, собственно, происходит, констебль качнулся назад и ухватился дрожащей рукой за плечо Нэкома.

– Не двигайтесь, сэр. Молчите, – прошептал Меллиш прямо ему в ухо. – Он прямо перед нами. Он в доме. Там горит свет! Но он прикрыл окно то ли занавесью, то ли каким-то предметом. Осторожно ступайте вперед и взгляните сами.

Нэком и остальные преследователи осторожно, на цыпочках прошли вперед к концу протоптанной дорожки и заглянули за куст, загораживающий обзор.

Потрепанный непогодой, темный, завернувшийся в туман, словно в саван, дом напоминал призрака, застывшего посреди колдовского сада. Его верхние этажи исчезали в тумане, а выглядел он давным-давно заброшенного. Повернувшись тоскливым фасадом к дороге, он выставил на обозрение полицейских свой задний двор. Приглядевшись, суперинтендант Нэком разглядел среди теней веранды колеблющиеся полоски света.

– Свет свечей и сквозняк, сэр, – пояснил констебль Хаммонд. – Там открытая дверь или окно… А из-за сквозняка огонек то разгорается ярче, то чуть затухает. Какая задница! Он закрыл чем-то окно, но щель-то осталась. Хитрый малый, обманул и констебля, и охранника, а тут дал маху. Сделал такую идиотскую промашку.

Суперинтендант Нэком хотел напомнить полицейскому, что подобную ошибку допускают многие злоумышленники, порой совершающие преступления с невероятной хитростью. Но в настоящее время он был очень возбужден, чтобы думать о чем-то постороннем. Все мысли его были направлены лишь на то, чтобы схватить неизвестного.

Решительным шагом он направился к дому, быстро и беззвучно пересек задний двор и через несколько секунд вместе со своими спутниками уже стоял под стенами темного здания. Тут он сделал еще одно вполне закономерное открытие. Дверь, которая вела из дома на задний двор, недавно открывали. Через нее они вошли в коридор. В конце его, очевидно, располагалась комната, которую они искали; под ее дверью протянулась нить света. Здесь они на мгновение остановились. Их нервы были натянуты до предела, тем более что из-за двери доносились шелест и шорох рвущейся бумаги.

На мгновение все замерли. Суперинтендант Нэком поднял руку, готовый отдать бесшумный сигнал. Раз… И дверь слетела с петель, рухнув внутрь комнаты. Эхо подхватило грохот. Еще мгновение, и полицейские Скотланд-Ярда буквально вломились в помещение.

Но в комнате не оказалось загнанного преступника, готового дать полицейским отпор. Никто не протестовал по проводу их появления. Стражей порядка встретил лишь визг испуганных крыс, которые в страхе бросились в разные стороны. Ворвавшись в комнату, полицейские застыли, не в силах нарушить зловещую тишину.

Перед ними открылось помещение с голыми стенами, местами покрытыми плесенью. Низкий потолок, пол, покрытый ковром пыли и по углам затянутый паутиной. На очищенном полу между двумя окнами стояла пара зажженных свечей, а за ними, у стены, находилось распятие. Опушенная голова, согнутые колени – мертвец был прибит гвоздями к стене, и в свете свечей его лицо казалось скривившимся, словно несчастного удавили.

Неизвестному могло быть самое большее лет тридцать пять, но выглядел он ужасно, хотя при жизни, наверно, был красив: густые волосы и усы, широкие плечи и узкая талия. Казалось, в нем было что-то врожденно благородное.

Мертвец был в длинном дорогом сером пальто прекрасной фактуры. Оно было расстегнуто, и под ним можно было разглядеть дорогой вечерний костюм, изорванный самым странным образом.

Карманы жилета мертвеца были вывернуты, и из одного из них свисали часы на цепочке, а на подоле рубашки были начертаны странные цифры. Казалось, что кто-то макал палец в чернила, а потом рисовал по белому – ряд цифр, смысл которых понять было невозможно.

2х4х1х2

На мгновение полицейские, наткнувшиеся на этот ужасный труп, замерли, не в состоянии произнести ни слова.

Первым из них заговорил Меллиш, однако голос его дрожал.

– Спаси нас бог! – почти прошептал он. – Это не убийца. Это жертва! Боже, спаси нас! Что этот человек тут делал? Что тут произошло? Кроме того, стреляли-то не тут… а где-то там… вы же знаете. Вы же слышали?

Никто ему не ответил. Суперинтенданта Нэкома и его людей буквально потрясло это страшное открытие. Да, они гнались за убийцей, но не ожидали встретить ничего подобного. Тем более что в этом мертвеце они узнали человека, который меньше чем четыре часа назад стоял перед ними совершенно здоровый и полный сил.

– Боже мой! – задохнулся Хаммонд, коснувшись дрожащей рукой плеча суперинтенданта Нэкома. – Вы узнаете его, сэр? Это – австрийский джентльмен, который был в особняке Клаверингов поздно вечером… Как звали этого графа?

– Де Лувизан… Граф Франц де Лувизан, – ответил суперинтендант Нэком. – Последний человек в мире, который должен был появиться в доме того, чью возлюбленную он забирал, несмотря на то, что молодая леди сама согласилась на «смену кавалеров». А потом он нашел свою смерть в таком месте… и это после разговора с теми двумя, чьи жизни он разрушил… Боже мой!

За этим последним восклицанием была сокрыта мысль, слишком ужасная, чтобы вот так, прямо, высказать ее вслух. А все дело в том, что взгляд суперинтенданта остановился на тонкой нити – струне виолончели; она, судя по всему, стала орудием убийства, несколько раз обвив горло распятого человека. Потом суперинтендант вспомнил, как совсем недавно леди Кэтрин Фордхэм развлекала гостей, музицируя. Он резко обернулся к своим спутникам и уже открыл было рот, чтобы отдать приказ, когда тишину неожиданно разорвал автомобильный гудок. А потом послышался крик Леннарда.

– Стойте! – приказал Нэком, когда его спутники разом повернули к двери. – Обыщите дом… Кто-то один должен остаться возле трупа… Не позволяйте никому ни входить, ни выходить из дома, пока я не вернусь. Если кто-нибудь появится, немедленно арестуйте его, независимо от того, кто он. Не отлучайтесь от тела ни на мгновение… Помните, это приказ! Есть только один человек, способный разгадать загадку этого убийства и происшествий нынешней ночи. Оставайтесь тут, пока я не привезу его.

А потом суперинтендант выскочил из комнаты и со всех ног бросился к сигналящему автомобилю. В том месте, где Тутовый переулок разделялся надвое, он заметил две горящие фары, медленно надвигающиеся на него сквозь туман. Через секунду лимузин остановился перед ним, и Леннард взволнованно рассказал о том, что только что видел возле железнодорожной арки.

– Женщина, сэр. Судя по всему, молодая, вот только лица я не разглядел. Должно быть, она имеет отношение к этим ночным делам! Иначе зачем ей бродить в этих местах в такое время? Садитесь, сэр, я отвезу вас туда, где видел ее.

В любое другое время, при любых других обстоятельствах суперинтендант Нэком, вероятно, так бы и сделал, но теперь… женщина… это было не важно! Ни одна женщина не смогла бы распять тело на стене в особняке Глира – по крайней мере, одна, без посторонней помощи. Это было очевидно. Отказавшись от предложения водителя, суперинтендант вскочил в автомобиль, хлопнув дверцей.

– На улицу Кларджес! Мне нужно увидеть Клика! Мчись во весь дух! Так, чтобы даже дьявол не угнался за нами! – воскликнул суперинтендант, и через мгновение они уже летели по пригородам Лондона со скоростью пятьдесят миль в час, пожирая расстояние, словно голодный кот сметану.