Текст книги "Мафия ФИФА. Футбол вне закона"

Коррумпированные аукционы указывают на очередную слабость не поддающегося контролю спортивного мира. Ни IMG Дроссарта, ни TEAM, несмотря на все спекуляции, ни разу не подали на ФИФА в суд. Этого не сделал и ЕВС, хотя они прямо заявили, что их выставили в интересах альянса ISL и Кирха. Эта странная сделка еще долгие годы занимала политиков и общественность Германии.

Почему против ФИФА никогда ничего не предпринималось? Потому что рано или поздно права снова пойдут с молотка, и никто не хочет окончательно порывать с Международной федерацией. Следуя принципу «Свои люди – сочтемся», она укрепляет коррупционные связи. Это тот самый принцип, по которому проходит выбор хозяев ЧМ и благодаря которому коррупция не вытесняется, а приобретает все более наглые формы. Что говорили британцы о вероломстве ФИФА, когда в 2000 году провалилась их заявка на ЧМ? Когда они вновь подали заявку, на ЧМ-2018, все было забыто, политики вновь пресмыкались и льстили. И только снова оказавшись ни с чем, они поведали обо всем, чего требовала от них почтенная футбольная семья. К примеру, отменить закон об отмывании денег, в случае если Англию изберут хозяйкой чемпионата. О таком даже «Коза ностра» может только мечтать – требовать у правительства отмены закона. Опять же по принципу: «Я сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться!»

Еще одним примером того, как подавляются реваншистские помыслы, является ЮАР. После проигрыша их заявки на ЧМ-2006 новозеландец Чарльз Демпси уехал перед заключительным этапом и не проголосовал за ЮАР, как поручила ему федерация на родине – на мысе Доброй Надежды настроились на драку. Они наняли прославленного адвоката, который подал протест против выбора в пользу Германии. Правда, им пришлось делать это через ФИФА – разумеется, та отклонила протест против собственного решения. Но теперь она оказалась в щекотливом положении, так как адвокат ЮАР Жан-Луи Дюпон, который пятью годами ранее выиграл дело в пользу Жана-Марка Босмана, усомнился в том, что спортивная организация может запретить своим членам обращаться в суд.

После долгих дебатов с правлением ФИФА в Цюрихе летом 2000 года южноафриканцы поняли, что близки к тому, чтобы окончательно рассориться с верхушкой мирового футбола. Вице-президент ФИФА Юханссон охарактеризовал это следующим образом: южноафриканцы поняли, «что если ставить под вопрос порядочность членов ФИФА, это ничего не даст». На другой день Ирвин Хоза, один из менеджеров от ЮАР, изрек заученное изречение футбольной семьи: «Мы хотели подать в суд, но из солидарности и в интересах футбола не стали этого делать». Карты раскроют спустя четыре года в Цюрихе – ЮАР получает ЧМ-2010. Да-да, сработал тот самый принцип «Свои люди – сочтемся». В конце концов, семья остается при своем.

Договоренности достигнуты, миллионы на несколько лет обеспечены. Следуют первые благодарности. Британский исследователь ФИФА Эндрю Дженнингс рассказывает в своей книге «Фол!» об одном письме, доставленном не по адресу. К главе финансового комитета Эрвину Шмиду вдруг попадает формуляр Швейцарского банковского союза. В нем значится выплата в миллион швейцарских франков от ISL. Получателем назван функционер ФИФА за океаном. Шмид спешит с документом к Блаттеру. Но тот не вызывает полицию и не сообщает ни в исполнительный, ни в финансовый комитет. Деньги просто переводятся со счета ФИФА функционеру, имя которого указано в платежном поручении. Получателем, как позднее выяснилось из счетных списков ISL, был Авеланж.

Деньги вперед

Пришло время определиться с Блаттером. Авеланж на следующий срок уже не годится. Сначала выходка с Пеле, затем передача ЧМ Японии и Южной Корее, что приводит к настоящему кризису. В последний момент Юханссон и его сторонники добиваются, чтобы ЧМ приняли сразу две страны. Авеланж, который обещал чемпионат только Японии, скрипя зубами, вынужден идти на уступки. Но это также значит, что ЧМ-2002 придется оплатить в двойном размере: от двух медиацентров до проживания в дорогих номерах для тысяч заправил ФИФА в обеих странах.

Кроме того, неприятной неожиданностью стал визит Авеланжа в ноябре 1995 года к Сани Абачи, военному диктатору Нигерии. В качестве подарка Авеланж преподнес ему ЧМ U-17. В то время как крестный отец ФИФА обращается к диктатору со словами «ваше превосходительство» и принимает почетный титул «эквуеме», то есть «человек слова», в нескольких километрах возводят виселицу для писателя и правозащитника Кена Саро-Вивы и еще восьмерых представителей народа огони. В течение нескольких недель палача Абачу засыпают прошениями о помиловании со всего мира, сердечный подарок он получает только от Авеланжа: молодость мира, воплощенную в чемпионате U-17, по крайней мере. Абача дожидается отъезда Авеланжа, после чего девятерых огони казнят. В ответ на всеобщую критику Авеланж невозмутимо приводит признание всех спортивных диктаторов, которым чужды гуманизм и права человека: «Не следует мешать спорт и политику».

Но мир в негодовании. Sunday Times пишет: «Президент ФИФА ходит на поклон к военным диктаторам» {44}. Так, визит Авеланжа к нигерийскому диктатору невольно сыграл на руку Юханссону. Европейцы в исполнительном комитете напоминают крестному отцу, что не он один принимает решения в мире футбола – и ЧМ U-20, который должен был достаться Нигерии, путем голосования достается Малайзии. Репутация Авеланжа подорвана. Уже в конце 1996 года он объявляет, что не будет бороться за президентское кресло. Ему нужен преемник – все-таки Юханссон своими публичными обещаниями не оставляет другой возможности: «Я буду настаивать на независимой проверке деловой практики ФИФА» {45}.

Как теперь известно, это было бы губительно для Авеланжа и его клики. Он начинает превозносить Блаттера, который еще в 1994 году рвался на его пост, и генеральный секретарь пускает в ход все средства. Скромно ведет предвыборную кампанию и в то же время не спешит объявлять своего намерения. Ведь, будучи кандидатом, ему пришлось бы покинуть генеральный секретариат ФИФА, а с ним и центр власти, откуда он мог охватить весь футбольный мир.

В марте 1998 года Юханссон и его сторонники требуют от Блаттера ответа, наседают на него во время заседания. Они хотят знать, будет ли он выдвигать свою кандидатуру. Но Блаттер молчит. Потом члены правления собираются путем голосования решить, должен ли Блаттер уйти в отставку. Большинство на стороне Юханссона, поэтому Авеланж с Блаттером просто удирают с заседания. Мчатся к журналистам, собравшимся в отеле «Дольдер Гранд», и, положа руку на сердце, заявляют, что никто не принудит их к мерам, противоречащим швейцарскому законодательству.

Лишь в последний момент, в апреле 1998 года, Блаттер выдвигает свою кандидатуру на пост президента ФИФА. И француз Мишель Платини, организатор грядущего ЧМ, как видный помощник, готовит для него сцену. Это начало долгой, знаменательной дружбы. Сыграв свою роль ассистента Блаттера в Париже, Платини приходит в спортивную политику. Он продвигается в правление ФИФА и УЕФА и с помощью нечистых на руку глав восточно-европейских федераций становится президентом УЕФА. И теперь, словно кронпринц Блаттера, дожидается финального назначения.

Восьмого июня 1998 года Блаттера «избирают» президентом. С тех пор об этом своеобразном событии незадолго до ЧМ в Париже строится немало догадок.

Ночью перед голосованием, подготовка к которому шла не один месяц, по отелю «Меридиан», где разместились африканские делегаты, разносят конверты с деньгами. На следующий день Блаттер выигрывает со 111 голосами против 80. Юханссон, со слезами на глазах, отказывается от второго тура. Каждому очевидцу ясно, что голоса бесцеремонно куплены. Автор этой книги сам наблюдал, как вечером после выборов глава африканской конфедерации Исса Хаяту в сопровождении пяти или шести представителей других африканских союзов просит у Юханссона прощения за гнусное поведение своих коллег. Один из африканских делегатов перед отъездом даже забывает свой конверт с деньгами – их обнаружил работник ФИФА. Блаттер отвергает любые упреки, в том числе и чудесным заявлением, что в ту ночь его даже не было в отеле африканцев, он ужинал с дочерью. Это правда. В отеле его не было. Как и его представителя на выборах Мохаммеда бин Хаммама, который финансирует взлет Блаттера. Но о чем это говорит? Значит ли, что такие деньги передаются только лично?

Сегодня, спустя полтора с небольшим десятка лет после «грязных» {46} выборов, как назвал их президент НФС Эгидиус Браун, и истоки которых столь же очевидны, как и торги Блаттера в пользу ISL – о тех выборах известно куда больше. Восемнадцатого октября 2011 года Джек Уорнер, в 1998 году вице-президент ФИФА, пишет открытое письмо в Trinidad Guardian и предрекает «цунами» в ФИФА. Он хочет рассказать о Блаттере и его делах. «Я расскажу о президентских выборах 1998 года, когда Блаттер выиграл у главного своего соперника Юханссона, и почему мы с бин Хаммамом предложили ему свою поддержку. Мы устроили ему турне по всей Африке и Азии и просили для него помощи – и он выиграл! То же самое мы проделали в 2002 году, когда он в жесткой борьбе выступил против Иссы Хаяту – и он выиграл, во второй раз. […] Все эти «подарки», которые Блаттер раздал, чтобы обеспечить себе второй срок, вызовут у вас несварение». Эти слова обошли весь мир. Но в ФИФА и не подумали объясниться относительно этой и других нападок.

Выясняется, что подробности запоздалых обвинений Уорнера в коррупции находят соответствие с перелетами, которые Блаттер предпринимал со своим спонсором Мохаммедом бин Хаммамом. Юханссон тогда открыто озвучил свой бюджет: правление УЕФА выделило ему 534000 долларов США. Блаттер, когда его вынуждают назвать кое-какие цифры, придумывает их на ходу. Одно лишь это свидетельствует о том, что он и тут не собирается раскрывать карты. 5 июня 1998 года информационное агентство «Рейтер» со слов Блаттера озвучивает сумму в 135000 долларов. В тот же день агентство AP сообщает о 300000 долларов. Обе цифры, учитывая одни только перелеты самолетами Learjet и люксовые номера, сильно преуменьшены. В близких к ФИФА кругах ходят слухи, что лишь последние предвыборные акции в Париже обошлись ему в два миллиона долларов.

Ушедший в отставку крестный отец Авеланж тоже делает все, чтобы поддержать своего кронпринца. Он лично приглашает африканских делегатов на выборный конгресс в Париже, один раз за свой счет и еще один – за счет ФИФА. Для многочисленных функционеров стран третьего мира устраивают семинары, оказывают помощь в развитии. Выбор помощников Блаттера пал на Южную и Восточную Африку. Франкоговорящий Запад в определенной мере подчиняется Иссе Хаяту, президенту КАФ и другу Юханссона. На конгрессе КАФ в феврале 1998 года Хаяту объявил о готовности Африки проголосовать за Юханссона.

И все это время не умолкают разговоры о демократии, честной игре и прозрачности. Этим грозятся Юханссон и его партия – в то время как Блаттер обещает, что в будущем примет во внимание эти добродетели. На конгрессе УЕФА 30 апреля 1998 года в Дублине президент НФС и казначей УЕФА, Эгидиус Браун, прямо говорит Авеланжу: «Второй кассы, как выражаются в Швейцарии, больше не будет!»

Первой жертвой предполагаемой коррупционной вакханалии, о которой в 2011 году впервые заговорил Уорнер, уже в начале 2002 года становится представитель Сомали. Глава Федерации Фарах Аддо с 2000 года был также президентом конфедерации КЕСАФА. В 1998 году Аддо отказывается выступить против решения КАФ в пользу Юханссона. В июне, когда он прибывает на голосование в Париж, его не оказывается в списках делегатов. Только после вмешательства Юханссона и Хаяту ему возвращают право голоса. Что из этого всего известно Блаттеру, по-прежнему остается под вопросом.

Но, как бы то ни было, позднее Блаттер узнаёт, какие обвинения выдвигает Аддо. Сомалиец отправляет их по факсу в штаб-квартиру ФИФА. Согласно обвинениям, вскоре после того как правление КАФ приняло решение поддержать Юханссона, в Кигали и Руанде собралось «революционное заседание», «по инициативе Авеланжа и Блаттера». Сам он, президент Сомалийского футбольного союза, торопился в Штаты, но его коллеги по Федерации приняли участие. И позднее, на выборах в Париже, это легло финансовым бременем на ФИФА: перелет, проживание и «карманные» расходы для участников обошлись ей примерно в 200000 долларов. Также в Кигали Авеланж и Блаттер пообещали членам КЕСАФА вложить в их региональный «Кубок наций» 800000 долларов – «без согласия исполнительного комитета». Более того, каждой из стран был обещан факсимильный аппарат и фотопечатное устройство {47}.

После Кигали была вторая встреча, в Найроби. Каждого из делегатов Блаттер «в частном порядке принимал у себя в номере» и заручился их поддержкой на выборах в Париже. «Господина Блаттера, который летал частным самолетом, всюду сопровождал Мохаммед бин Хаммам. Он был спонсором президентской кампании Блаттера. Господин бин Хаммам организовал перелет через пролив[8]8
  Гибралтарский пролив.


[Закрыть] для каждого из представителей Федерации, их жен и детей. Он обеспечил их бесплатными билетами и наличными». Действительно, бин Хаммам был так тесно связан с кампанией Блаттера, что отказался даже лететь в Доху, чтобы навестить в больнице сына, серьезно пострадавшего в результате несчастного случая. После выборов Блаттер пишет катарцу, которого зовет «братом», благодарственное письмо.

В конце апреля в интервью BBC Аддо заявил, что КЕСАФА выступает за Юханссона. Неделей позже ему позвонил из Катара бывший сомалийский дипломат Абди Хебе. Дипломат сказал ему, что представляет интересы бин Хаммама и одного из принцев аль Тани. Им бы хотелось, чтобы Сомали проголосовала за Блаттера, и при этом они напомнили о помощи сомалийским беженцам со стороны Катара и сомалийцах, устроенных в катарской полиции и армии. Затем они предложили ему 100000 долларов, половину чеком или наличными и вторую половину в виде экипировки для федерации. Аддо говорит, что ответил отказом. После чего в Модалишо приехал посредник. Он подступился к представителю Федерации, затем к двоюродному брату Аддо, который управляет его отелем. «Он позвонил мне и спросил, действительно ли я отказался от 100000 долларов. Я ответил, что это не его дело». Посоветовавшись с Дохой, посредник просит двух вице-президентов КЕСАФА явиться по поддельным документам на выборы ФИФА вместо Аддо.

Таким образом, продажные сомалийцы, набив карманы наличностью, бесплатно отправились в Париж. И Аддо пришлось побороться, чтобы отвоевать свое право голоса. После успешного избрания Блаттера обещанные деньги испарились. Полмиллиона отправились в Руанду, где должен был состояться кубок Восточной Африки-1999. Еще 300000 предназначались тогдашнему главе КЕСАФА Абу Харразу и его генеральному секретарю Нимвейе. Эти деньги должны были пойти на помощь девятерым участникам турнира. Где они осели в действительности, так и осталось загадкой – даже после расследования, которое Аддо предпринял, встав во главе КЕСАФА в ноябре 2000 года. В свете предстоящих выборов-2002, в которых Блаттер, чтобы одолеть Иссу Хаяту, прибегает к испытанным приемам, Аддо называет африканских помощников Блаттера и бин Хаммама «клиентами коррупции». И предостерегает: «К несчастью, Блаттер и бин Хаммам используют проект ФИФА Goal в качестве рычага, чтобы оказать давление на бедные национальные союзы, выделяя помощь лишь своим клиентам и странам – членам правления ФИФА».

Со стороны КЕСАФА выборы в Париже прошли по следующему сценарию. Эфиопия, Эритрея, Джибути и Сомали сдержали данное КАФ обещание проголосовать за Юханссона. Кения, Уганда, Танзания, Руанда, Бурунди и Судан «поддались щедрым обещаниям господина Блаттера».

Интересно, что Сомалийская федерация после публичных высказываний Аддо сразу оказалась под давлением. Блаттер подключил дисциплинарный комитет – и поручил проверить финансы федерации.

Выборы в Париже повлекли за собой немало разговоров о коррупции. Все очень сомнительно: проплаченные билеты, номера и женщины, обещания федерациям, что в будущем каждой из них ежегодно будет выделяться по 250000 долларов финансовой помощи (что гарантирует будущее тем, кто управляет мелкими федерациями), – и особенно последняя ночь, когда по отелю африканцев порхали конверты с деньгами.

СМИ не умолкают. Швейцарская Weltwoche пишет 11 июня 2002 года: «Шейх Мохаммед Хаммам, друг из Катара, который уже предоставил в распоряжение Блаттера свой частный самолет, в ночь перед выборами пачками долларов переманил на его сторону делегатов из африканских стран. Теперь Блаттер утверждает, что это были обговоренные заранее дотации двадцати нуждающимся африканским странам, по 50000 тысяч для каждой». Но всех мучает вопрос: «Из чьего они кармана и почему наличными?» Кроме того, происходило это в ночь на воскресенье. Похоже, нужда бедных делегатов за несколько часов перед избранием Блаттера не терпела отлагательств. Аддо из Сомали оценивает число подкупленных функционеров, по меньшей мере, 18 человек. Этого хватило бы, чтобы обойти Юханссона.

Вплоть до самого голосования в ход идут любые ухищрения. Президенту федерации Гаити Жану Мари Киссу из-за нехватки денег пришлось отказаться от поездки в Париж, где он собирался проголосовать за Юханссона. Но голос Гаити не пропал. Ассистент Блаттера Джек Уорнер обрабатывает его в пользу Блаттера, усадив на место Гаити своего личного помощника, Невиля Фергюсона из Тринидада – и тот участвует в голосовании. В протоколе конгресса ФИФА Фергюсон значится как делегат от Гаити, на официальной видеозаписи видно, как он голосует. Так что результаты выборов вполне можно оспорить, они были нелегитимны. Это и есть те самые разоблачения, которыми Уорнер грозился Блаттеру после разрыва? Это ли часть того самого «цунами»?

Блаттер и его сторонники отделываются от всех провокационных вопросов. Бин Хаммам также опровергает все обвинения в коррупции. По его словам, это результат лишь четко организованной работы. Бин Хаммам попадает в финансовый комитет Блаттера и руководит новой программой развития Goal. Как следует из бумаг, это целесообразное назначение. Но де-факто, помимо добродетели, которую оно позволяет расточать, это еще и орудие власти для верхушки ФИФА.

Зепп Блаттер принимает новый чин. Рассыльный из Фиспа выбивается на самый верх! Даже старый покровитель Авеланж теперь обращается к нему иначе. «Мой сын» теперь становится «моим младшим братом». И в тот же вечер после грязных выборов Йозеф Авеланж-младший заселяется в свой президентский номер.

Первый среди равных

Пропавшие акты и теневой кабинет

Новый президент не доверяет своим старым сотрудникам. Уже 18 сентября 1998 года на заседании совета директоров он строго-настрого запрещает пользоваться мобильными телефонами в зданиях ФИФА. Звонить разрешено только по официальным линиям ФИФА. Однако они могут прослушиваться, как утверждают бывалые работники. Потребность Блаттера в безопасности велика и имеет глубокие корни: учение в тайных деловых кругах Хорста Дасслера, опасная борьба с Авеланжем, нарастающее противостояние с УЕФА, махинации в торговле правами, которые неизменно достаются ISL, подставные фирмы в Аппенцелле. Следуя принципу «Всегда будь начеку; чем раньше угадаешь ход противника, тем больше шансов на победу» {1}, Блаттер подозревает СМИ, нанимает советников и информаторов. Что он говорил о себе? «Мне нравится шпионаж, это в какой-то мере часть моей профессии». Примечательно его стремление отгородить весь президентский кабинет – не только от общественности, но и внутри ФИФА, и от аудиторов. Теперь в штаб-квартире в Цюрихе все решается с глазу на глаз. Образуются враждующие фракции.

В первые годы своего правления Блаттер постепенно создает нечто вроде параллельного правительства, названного внутри ФИФА правящей командой. УЕФА под руководством Юханссона наращивает давление, вскоре Блаттер и в собственной штаб-квартире чувствует сопротивление со стороны Мишеля Зен-Руффинена. Он всюду видит предателей, врагов и ловушки. Они нацелились на его тайную финансовую политику, область, в которой покоятся орудия по завоеванию и удержанию власти. Теперь Блаттер почетный президент, и сразу после вступления в должность, в сентябре 1998 года, финансовый комитет постановляет, что доходы президента могут контролировать лишь глава комитета Хулио Грондона и вице-президент Джек Уорнер, которым особенно часто приходится опровергать обвинения в коррупции. Это самые близкие из его доверенных, наряду с бин Хаммамом, который вошел в финансовое управление ФИФА. Через тринадцать лет, после ссоры с Блаттером, Уорнер говорит, что ему ни разу не довелось увидеть или узнать, сколько же президент получает в действительности; он не знает ни о размерах зарплаты, ни о бонусах. Уорнер полагает, что о доходах Блаттера известно одному лишь Грондоне. Во всяком случае, никому еще не удалось оценить его финансовую машину непредвзятым взглядом. Блаттер бурно реагирует на любые попытки проникнуть в финансовые дела президентского кабинета – иногда прибегая к подлым приемам.

Кроме того, теперь ФИФА вынуждена распрощаться со своей излюбленной системой управления. Плюс ко всему прочему, после перехода от небольшой аудиторской конторы Sutter Kontroll AG к международной корпорации KPMG, финансовый учет ФИФА находится в бедственном положении. Аудитор Суттер, к слову, через любительский клуб был связан с финансовым директором ФИФА Эрвином Шмидом и, следовательно, был вовлечен в деловые отношения с контролирующими лицами. Теперь, после этой перемены, новый аудитор KPMG требует передачи всех актов и документов. Ничего не происходит. Но когда налоговое управление является с проверкой в ФИФА, новому руководителю отдела кадров Майклу Шеллхарту предстоит разыскать необходимые бумаги от 1998 года и ранее. Выясняется, что документов нет ни в ФИФА, ни в KPMG. От Суттера Шеллхарт узнает, что у них документов тоже нет. Затем происходит разговор с их делопроизводителем Паоло К. В июне 2000 года Шеллхарт потрясенно отмечает, «что в фирме Суттера должно было находиться еще порядка 30 (!!) подшивок». Он требует от Суттера вернуть все документы. Тот отдает ФИФА три папки и утверждает, что больше у них ничего нет. Однако Шеллхарт узнает, что «данных должно быть куда больше». Повторный запрос господину К. показал, что у Суттера должно оставаться еще, по меньшей мере, 20 подшивок. Последовал очередной «запрос в резкой форме». В этот раз Суттер соглашается, что остальные документы могли изъять. Это, сетует Шеллхарт, «катастрофическое положение». Делать заключения на основании этих данных и, соответственно, проводить контроль чрезвычайно трудно, если вообще возможно. Сие подтвердил и господин К. из KPMG. Кроме того, недоставало налоговых деклараций, необходимых для ревизии.

Такое положение дел сложилось при генеральном секретаре Блаттере, который теперь стал президентом ФИФА. Шеллхарт предпочитает не вставать на линии огня. Он отмечает: «Состояние документации, которую до октября 1999 года вел господин Шмид, безобразно. Я не стану брать на себя ответственность за это». Кадровые дела и учет заработной платы, по меньшей мере с 1998 по 1999 год, «велись каким-то непостижимым образом». Он едва ли мог исполнять свои обязанности ввиду «очевидного нежелания известных лиц предоставить сведения» {2}. Нежелания предоставить сведения? Неужели в цепочке Суттер – Шмид – Блаттер имело место нечто тайное, что не терпит света нормальной проверки? Подозрения подкрепляет замечание в протестном заявлении Шеллхарта: «Согласно акту передачи, у Суттера должно быть еще три подшивки документов. Но их либо нет, либо по просьбе господина Блаттера или Зен-Руффинена их отказываются выдавать».

Аудиторам из KPMG Блаттер сразу дал понять, что в его бюро и президентский кабинет путь для них закрыт. Это подтверждают сотрудники, которые при этом присутствовали. И новые аудиторы чрезвычайно любезны. В своем «Отчете по заключительной проверке 1999 года» они учтиво отмечают, что Блаттер управляет финансами ФИФА исключительно по своему усмотрению. Они указывают на платеж, который, вероятнее всего, был переведен на частный счет. «Для покрытия отрицательного сальдо на Кубке конфедераций в Саудовской Аравии дополнительно проведен платеж в 470000 франков. Платеж проведен с одобрения президента ФИФА и руководителя финансового комитета. Согласие финансового или исполнительного комитета не представлено», – пишет KPMG и рекомендует впредь заручаться одобрением финансового комитета. Ревизоры KPMG отмечают, что «очень часто» выплаты в ФИФА проходят по чекам, и точный контроль движения финансов невозможен. Среди целевых отчислений ФИФА им бросается в глаза сумма в 786000 франков, предназначенных бывшему президенту Авеланжу, работающему на добровольных началах. Сумма списана.

В «Отчете по промежуточной проверке 2000 года» имя Авеланжа также играет главную роль. KPMG приводит случай, похожий на попытку отмывания денег через счета ФИФА. Тейшейра приносит им 400000 долларов наличными и просит перечислить эти деньги Бразильской конфедерации футбола, президентом которой он является {3}. При этом речь шла о задатке за ЧМ-1998. ФИФА действительно перевела эту сумму и включила ее в итоговый отчет, отмечает KPMG. Но в БКФ платеж не поступает. Теперь Тейшейра привозит в Цюрих деньги с просьбой перечислить их официально. В это время в Бразилии ведут расследование две комиссии – против Тейшейры и БКФ, которая, как следует из отчета, оказалась «оплотом криминала». ФИФА согласна отозвать платеж, пишет KPMG, но только если «транзакция сначала будет отмечена по текущему счету ФИФА, как платеж президента БКФ, и после деньги будут перечислены. Но Тейшейра не согласен». Конечно, он не согласен. Как бы это выглядело, если бы президент перечислил своей федерации деньги через ФИФА, хотя им давно следовало бы поступить на счет напрямую? Теперь Тейшейра просит чек на 400000 долларов. Он его получает. Но финансовый отдел ФИФА хочет записать сумму в кредит БКФ и обязать ее к выплатам. Через несколько дней Тейшейра просит отменить операцию и вернуть ему наличные. На это аудиторы вносят своеобразное «рационализаторское предложение»: «Рекомендуем, по возможности, производить выплаты реальным уполномоченным лицам». Ну а кому же еще?

Но для ФИФА это, похоже, не столь очевидно. «Мы понимаем, что зачастую это по различным причинам неосуществимо», – пишут аудиторы. И тем самым подтверждают, что в Международной федерации это обычная практика – перечислять целевые средства людям, которые не являются прямыми адресатами. Наблюдателям остается только одно: «Свести выплаты по чекам и наличными до необходимого минимума».

В теневой кабинет Блаттера, правящую команду, входит Жером Шампань, бывший французский дипломат, перед которым на политическом уровне открыто множество дверей во франкоговорящем мире. Он становится директором по международным отношениям ФИФА. В правящую команду входит также юрист Флавио Баттаини. Если у Блаттера плохие новости для своего генерального секретаря Зен-Руффинена, их передает Баттаини, он в хороших отношениях с одной из секретарш Блаттера. Также в его команде числятся эксперты-аналитики, среди которых немало советников из McKinsey. В их числе и Филипп Блаттер, племянник президента. С 2006 года дядя и племянник даже сидели друг против друга за столом переговоров, когда речь шла о миллионных сделках по ЧМ. Именно Филипп Блаттер является руководителем фирмы Infront, которая образовалась частью из обанкротившейся ISL.

Поначалу действительное руководство Зен-Руффинена, как и исполнительный комитет, не воспринимают правящего альянса за кулисами ФИФА. Тем временем глава McKinsey в Цюрихе Йенс Абенд уже в декабре 2000 года с радостью сообщает в письме, которое он украшает суммой счета на 903000 франков, о своем «влиянии в ФИФА и возможности […] преобразовать федерацию в профессиональную организацию». Немногим позднее он объявляет, что «в следующем году должны быть разработаны новые идеи на последующие четыре года и донесены до ФИФА через руководящий состав». То есть «руководящий» состав уже сформирован, с костяком из McKinsey, дяди, племянника и всевозможных тайных советников.

В мае 2002 года Зен-Руффинен открыто делится своими опасениями: «По самовольному решению Блаттера McKinsey & Company вошла в состав финансового отдела ФИФА. Расходы с июля 2000 по март 2002 года: от 420000 до 760000 франков в месяц (!), всего порядка двенадцати миллионов. Руководитель McKinsey в Цюрихе – Филипп Блаттер, племянник президента. Блаттер держит команду личных советников, которой по регламенту ФИФА быть не должно». Что применимо к племянникам и сторонникам, действительно и для политических стратегов Блаттера: Шампань неприкосновенен. Правда, Зен-Руффинен и перешедший из Credit Suisse финансовый директор Урс Линси расторгают контракт с Баттаини, без ведома президента. Человек Блаттера нажил в ФИФА много врагов. Помимо всего прочего, он получил выговор за свою манеру общения, и со стороны коллег на него поступало множество жалоб {4}. Узнав во время Олимпийских игр в Сиднее о расторжении контракта, Блаттер впадает в ярость. Баттаини получает «золотой парашют»: 1,3 миллиона франков.

Отношения между Блаттером и генеральным секретарем Зен-Руффиненом терпят крах. И Блаттер не был бы Блаттером, если бы не поквитался. В 2001 году, когда ISL находится на грани банкротства, он возвращает изгнанного Авеланжем Гвидо Тоньони, вопреки протестам Зен-Руффинена. Тоньони, бывшему журналисту, эксперту по маркетингу и вновь директору ФИФА по этой отрасли, поручено разобраться с затруднительным положением ISL. Права переходят к новому маркетинговому агентству, организованному в рамках ФИФА, куда зачисляют более 60 сотрудников ISL. Благодаря этой спасательной операции в последнюю минуту удается избежать того, чтобы главное сокровище ФИФА, права на рекламу, не оказались распроданы в счет долгов ISL и отняты у федерации. Тоньони тоже входит в правящую команду, как вскоре и Линси, который усматривает в решении хронических финансовых затруднений свой шанс.

Юханссон направляет Блаттеру гневное письмо, в котором упрекает того в существовании правящей команды и в том, что избранный президент действует как управляющий фирмы. «Тем самым вы ставите президиум в неприятное положение, вынуждая контролировать не только менеджеров, но и собственного президента. В завершение всего вы в одиночку организуете собственную администрацию, составленную избранными советниками, которые действуют без ведома генерального секретаря». Это не позволяет правлению оценить деятельность ФИФА. И «что еще хуже, по сообщениям СМИ, члены нашего исполнительного комитета связаны с экономической деятельностью ФИФА». Большой интерес вызывают приближенные Блаттера, замешанные в грязных делах. Свое письмо Юханссон заканчивает вопросом: «Что вам мешает дать правлению четкие ответы и внести ясность?» {5}