Текст книги "Сокровища Аттилы"

Глава 8
Сегед, Венгрия

– Все готово, – доложил Альбрехт. – Мы раскопали всю «решетку». Артефакты и останки изъяты из раскопа, должным образом упакованы и каталогизированы. Через несколько дней мы переправим их в Будапешт на временное хранение, пока в местном музее готовят для них место.

– Большое достижение для нескольких недель, – похвалила Реми.

– Мы знали, у нас нет возможности работать несколько лет, и благодаря моим венгерским коллегам и их студентам нам ежедневно помогали не меньше пятидесяти подготовленных людей, а частенько и сотня.

– По-видимому, именно это и обеспечило вам безопасность, – отметил Сэм. – Трудно совершить преступление при таком количестве народа.

– Сколько всего воинов вы нашли? – спросила Реми.

– Ровно тысячу. – Альбрехт внезапно отвернулся и посмотрел на лежавщий на столе скелет.

– Вы хотели сказать «примерно»? – настаивала Реми. – Неужели произвели окончательный подсчет?

– Нет, ровно тысячу, – повторил Альбрехт.

Сэм и Реми переглянулись.

– Это наверняка неспроста, – произнес Сэм.

– Конечно, – еле слышно ответил Альбрехт, все еще глядя на скелет, затем неохотно поднял голову. – Прежде чем утвердить это число, мы с Имре и Энико снова их пересчитали. Согласно нашему теперешнему взгляду, это был какой-то особый отряд. Гунны не делили воинов на сотни и тысячи, как римляне. Но мы полагаем: для каких-то особых нужд они создавали такие отряды. Командир мог сказать: «Мне требуется тысяча человек для разведки и еще тысяча для набега».

– Надеюсь, я не слишком самонадеянна, – начала Реми, – но после вашего звонка мы с Сэмом много прочли о гуннах. И я подумала: может, вы уходите от самого вероятного объяснения, опасаясь, что вас лишь поманит надежда на его истинность?

Альбрехт вздохнул:

– Ухватиться за объяснение, на которое вы намекаете, мы не хотим из-за последствий. Такая версия не только подстегнет Арпада Бако, но и породит в обществе золотую лихорадку. Задумайтесь об этом.

– А вы задумайтесь о фактах, – парировала Реми. – Ровно тысяча человек, все гунны, убиты одновременно в один и тот же день 450 года. В самом центре владений гуннов, где у них сотни тысяч союзников и ни одного врага. И не в бою погибли.

– А еще их похоронили со всем имуществом и оружием, – дополнил Сэм. – После смерти тела не были обесчещены или изуродованы. Я полагаю, Реми права. Это личная охрана Аттилы. Их отправили похоронить Аттилу и сокровища в неизвестном месте, потом отвести реку, чтобы она текла над могилой; ее никто не должен был найти. А когда они вернулись, их убили, чтобы они не разболтали, где могила.

– Чтобы повернуть реку, нужно не меньше тысячи человек, – продолжила Реми. – Им требовалось перекопать одну из излучин, чтобы выпрямить русло.

Сэм сказал:

– Все они были вооружены, все – закаленные воины с рубцами на месте старых ран. Почему они дали убить себя и даже не вынули мечей? Только в том случае…

– …Если они были фанатично преданными Аттиле телохранителями, – подхватила Реми. – Они всегда знали: умрут вместе со своим вождем.

– Да, это имеет смысл. Тогда все совпадает, – согласился Альбрехт. – Но признание данной версии станет ужасной ошибкой. Сокровища могилы Аттилы могут стоить миллиарды. Гунны, точно гигантская метла, вымели Азию и Европу от Заволжья до Сены и забрали все ценное с собой. Если объявить, что мы нашли останки людей, похоронивших Аттилу, весь этот район перекопают за год. Будут уничтожены другие бесчисленные невообразимо ценные артефакты, но никто не подойдет ближе к месту захоронения, чем сейчас. Лучше держаться старой версии: телохранители должны были увезти отсюда тело и сокровища.

– Вы ученые, – сказал Сэм. – Я знаю, вы не сумеете дать фальшивое описание находки. Как только появится публикация, все сразу поймут то, что поняли мы с Реми.

Альбрехт посмотрел в пол и покачал головой:

– Арпад Бако считал: я вот-вот дам подтверждение мифу о сокровищах Аттилы. Неужели я должен объявить, что он был прав?

– Но ведь вы работаете не ради сокровищ, – возразила Реми. – Вы раскрываете тайны истории. И сами сказали: к сокровищам это никого не приблизит. Просто подтвердит один исторический факт – стражников убили.

– Знаю, – согласился Альбрехт. – Просто не хочу помогать преступнику, который меня похитил, обнаружить одно из величайших сокровищ древности.

– Ну ладно, – решил Сэм. – Теперь, когда ваша находка в безопасности, мы с Реми будем собираться домой. Вы можете предавать огласке какие хотите сведения и по своему расписанию. Но должен напомнить: великие тайны рано или поздно выходят на свет. Не только вы и остальные археологи видели это. Сотни студентов тоже, большинство еще не настолько владеют своей специальностью, чтобы правильно истолковать увиденное. Но пройдет несколько лет, многие из них заинтересуются и начнут собственные поиски.

Альбрехт в отчаянии развел руками:

– Что я, по-вашему, должен делать?

– То, что в конце концов всегда делают ученые, – ответила Реми. – Продолжают смотреть, думать без предубеждения и толковать увиденное.

– Вы правы, – кивнул Альбрехт. – Я это знаю, и мне стыдно за мои долгие сомнения. Пожалуйста, не покидайте нас. Если вам удастся сдержать Бако и его людей еще несколько дней, мы успеем переправить находки в Национальный архив.

Наутро работа на реке продолжилась. Сэм и Реми опять погрузились в мутную воду. А родственники и друзья Тибора принялись прокладывать прямой путь от берега к дороге. Весь день Сэм и Реми освобождали русло реки от ржавых предметов разного размера и формы, поднимая их на баржу. В конце дня, как обычно, они переправили все найденное с лодки в грузовик и увезли на склад университета Сегеда; все находки тщательно укрыли брезентом, и наблюдатели Арпада Бако не могли удовлетворить свое любопытство.

Вечером Сэм и Реми присоединились к Альбрехту и его коллегам, изучавшим находки из раскопов. Останки воинов ученые осматривали, фотографировали вместе с их имуществом и укладывали в деревянные ящики, чтобы доставить в Музей древностей, часть Будапештского исторического музея, размещенного в огромном дворце Каройи.

Сэм и Реми ходили между столами, где лежали для изучения и съемки скелеты, которые еще не рассматривали профессионалы. Сэм неожиданно остановился, наклонился к скелету и изогнул шею, чтобы увидеть череп под другим углом.

– Что не так? – спросила Реми.

– Ты когда-нибудь пыталась заставить человека хранить тайну?

– Конечно, – ответила она. – Все девочки учатся этому в шестом классе.

– И у тебя получалось?

– Нет. Если предупредить девочку, что ты поделилась с ней секретом, то этот секрет сразу становится ценностью, а подчас и предметом торговли. Когда человек говорит, что знает тайну, значит, он хочет ее раскрыть. Это приглашение приставать к нему, пока он не поделится.

– Здесь тысяча человек, владевших тайной. Неужели ни один ничего не рассказал?

– Нужно отдать гуннам должное, – ответила Реми. – Они знали: обезглавленному говорить трудно. У нас в шестом классе такого не было.

– Конечно. Пусть даже эти люди знали: их убьют – у них наверняка были родственники, которым они хотели помочь. Я верю в их фанатичную преданность Аттиле, но ведь к тому времени он уже был мертв. Без Аттилы гунны превратились в слабо связанную федерацию. Неужто ни один из этих парней не захотел подстраховаться?

– Очевидно, нет, иначе в истории появился бы другой парень с кучей драгоценностей.

– Вероятно, ты права, – согласился Сэм.

Они снова пошли вдоль столов со скелетами. Десяток, второй десяток, сотня.

– Подожди, – остановилась Реми. – Посмотри на этого.

Сэм вместе с ней подошел к скелету. На шее у него блестела золотая гривна, похожая на кельтское ожерелье. Рядом лежал меч в ножнах, отделанных серебром. Кости были облачены в жилет из овечьей шкуры. Снаружи еще сохранилось несколько клочков меха, а вся внутренняя поверхность кожи стала темно-коричневой.

Через грудную клетку мимо позвоночника тянулось что-то похожее на ряд букв, а ниже какая-то сложная большая фигура. Реми указала:

– Похоже на печать, да? А это какой-то рисунок.

– Странно, – заметил Сэм. – Если он носил жилет, из-под него этой штуки не было видно.

– Приск писал, что гунны носили кожаную одежду до тех пор, пока она не распадалась прямо на них. Увидеть это стало возможно, только когда воин превратился в скелет.

Сэм поднял руку и позвал:

– Альбрехт! Уделите нам минуту?

Альбрехт пересек просторное помещение и присоединился к ним. Ученый посмотрел на скелет, потом наклонился, вертя головой, чтобы увидеть жилет меж ребрами, и наконец негромко выдохнул:

– О нет!

Реми спросила:

– Похоже на письмо?

– Это письмо, – подтвердил Альбрехт. – Надо снять жилет, чтобы увидеть все.

Они осторожно подняли верхнюю часть скелета, оставив отрубленную голову на брезенте. Сэм держал торс, а Реми и Альбрехт стягивали жилет с плеч, а потом с рук. Уложили его на брезент. Альбрехт внимательно разглядывал буквы.

– Это готский. Один из раннегерманских языков, на нем говорила, вероятно, половина войска Аттилы.

– Можете что-нибудь прочесть?

– Могу прочесть почти все, – ответил Альбрехт. – Некий знатный гот по имени Вульфила примерно ко времени гибели Аттилы перевел на готский язык Библию, поэтому у нас есть словарь и грамматика этого языка. Он схож с другими германскими языками. По-английски говорят have, по-немецки haben. А по-готски haban. В целом готский сохранял то, что утратил немецкий. А сейчас прочту этот текст: «Два дня и половина на север, половина дня на запад. Он там, где луна четвертой ночи шире всего». Понятия не имею, что за луна четвертой ночи.

– А я имею, – сказал Сэм. – Лунный цикл состоит из двадцати восьми дней. Если начинаешь цикл с новолуния или с полнолуния, на четвертую ночь всегда полумесяц.

– Посмотрите на рисунок, – указал Альбрехт.

– Это убывающий полумесяц, – пояснил Сэм. – Поднят освещенный левый край.

– Думаете, это календарь? – спросил Альбрехт.

– Нет, – сказала Реми. – Этот парень – обманщик. Он не мог рассказать, но сделал карту. Полумесяц – это форма излучины, которую они перекопали, чтобы отвести реку. Он рассказывает нам, где похоронен Аттила.

Глава 9
Сегед, Венгрия

Супружеская пара находилась у себя в номере, а на экране компьютера Реми была Сельма Уондраш.

– Мы с Венди и Питом много раз проводили сравнения, измеряли углы, неоднократно рассчитывали и уверены: нашли место, указанное на жилете. Римские солдаты в ту пору успевали за день пешком пройти двадцать пять миль. Гунны-всадники при желании, вероятно, могли вдвое быстрее преодолевать такое расстояние. Но на этот раз они несли тяжелый груз, и мы возвращаемся к двадцати пяти милям. Это означает: расстояние вдоль реки к северу шестьдесят миль и на запад – двенадцать миль. С помощью аэрофотоснимков и спутниковых снимков мы действительно нашли сухое русло с накоплением осадков на его западной, или внешней, стороне. Последующее выпрямление и укорочение Тисы не только осушило данное место, но и значительно отдалило его от нынешнего русла.

– Вы рассуждаете так же, как мы, – подчеркнул Сэм. – Груз должен был весить несколько тонн, поэтому его поставили на телегу, которую везли скорее всего волы. Они двигались по равнине к востоку от реки, где не нужна дорога, и, вероятно, до самого конца держались там, чтобы их не было видно с реки. Скорее всего, они рассылали во все стороны группы всадников, желая убедиться в отсутствии ненужных свидетелей.

– Согласна, – кивнула Сельма. – Сопоставив карту западной части с аэрофотоснимками, мы получили координаты 46 градусов 25 минут 55 секунд северной широты и 19 градусов 29 минут 19 секунд восточной долготы. Это примерно в ста тридцати милях к югу от Будапешта.

– Что там?

– Ну, могло быть хуже, – усмехнулась Сельма. – Не собор и не атомная электростанция. Институт виноградарства в Кишкунхалаше. Часть «хал» означает «рыба». В Средние века город окружали озера, по-видимому, питаемые водами реки. Они давно исчезли, но память о них сохранилась, как и песчаная почва, на которой прекрасно растет виноград.

– Как туда попадает современный человек?

– Из Сегеда по 55-й дороге, потом повернуть на 53-ю.

– Мы дадим вам знать, когда поймем, что делать, – сказал Сэм. – Мы развернули бурную деятельность на Тисе, чтобы люди Бако думали, будто мы уже нашли могилу под водой.

– На вашем месте я продолжала бы в том же духе, – поддержала она. – Арпада Бако подозревали в трех убийствах, кроме сына Тибора Лазара. Желаю вам доброй охоты. Если вам придет в голову, чем я могу помочь, сразу звоните.

– Обязательно.

На следующее утро Сэм и Реми, как обычно, отправились на Тису и большую часть дня ныряли, притворяясь, будто что-то нашли. Только с наступлением темноты Сэм, Реми и Альбрехт увидели – на восьмилетнем «Мерседесе»-седане приехал Тибор.

– Это ваша машина? – спросил Сэм.

– Личная? – переспросил Тибор. – Нет. Она моя, но мы используем ее как такси. У нас некоторые клиенты не хотят, чтобы на машине был знак такси. Мы возим их в рестораны и на приемы. По венгерскому закону уровень алкоголя в крови человека за рулем должен быть нулевым, поэтому их нужно возить. А сам я хожу пешком. Мне машина не нужна.

Сэм погрузил в кузов металлический детектор, три лопаты с короткими черенками, прибор для ночного видения и вместе с остальными сел в седан. Тибор поехал на север вдоль реки, в пути иногда внимательно глядел в зеркало заднего обзора.

– За нами следят? – спросила Реми.

– Не думаю, – ответил Тибор. – Но на сельских дорогах трудно сказать. Когда кто-то выезжает за вами из города, он, вероятно, так и будет ехать за вами до следующего города. И в темноте вы будете видеть только его фары. А сейчас тот, кто все время едет за нами, водит машину, как моя бабушка. Нам следует опасаться смелых и безрассудных.

Сэм предложил:

– В следующем городе давайте повернем обратно и посмотрим, последует ли он за нами.

– Хорошая мысль, – ответил Тибор.

В следующем городе он подкатил к ресторану, объехал его по узкому извилистому переулку, где могла пройти только одна машина, и снова выехал на дорогу у ресторана. Впереди они не заметили никакой машины, но и за ними подозрительные машины отсутствовали, поэтому почувствовали себя спокойнее.

Весь остальной путь Сэм с помощью GPS в своем телефоне указывал Тибору дорогу. Увидев, что они подъезжают к краю огромного виноградника у города Кишкунхалаш, он сказал:

– Выключите фары.

Дорога впереди погрузилась в темноту, машина остановилась. В лунном свете слева стал виден слегка вогнутый подъем, похожий на амфитеатр. Ряды виноградных лоз на деревянных шестах, связанных для прочности проволокой, уходили вдаль. Сэм, Альбрехт и Реми вышли из машины, достали из багажника металлодетектор, прибор ночного видения, лопаты с короткими черенками и острыми штыками, предназначенными для песчаной почвы, и беззвучно закрыли багажник. Сэм наклонился к окну Тибора:

– Ждите нас так, чтобы вас не было видно, и не отключайте телефон. Если увидите, что кто-то идет или что начинает всходить солнце, звоните.

– Впереди лесок. Я подожду там. – Тибор медленно развернулся и исчез в темноте.

Трое перелезли через низкую изгородь и прошли около половины пути по холму-амфитеатру. Здесь Сэм включил детектор и начал поиски. Пригнувшись, чтобы оставаться незаметным, он шел между рядами лоз, останавливался в конце ряда, поворачивал и возвращался по соседнему проходу.

Альбрехт и Реми на противоположных концах рядов пригнулись и в специальные очки смотрели, не появятся ли люди. Время от времени они переходили на инфракрасное видение, чтобы определить тепло тел приближающихся, потом возвращались к обычному ночному. Никаких фонарей они не включали и не издавали ни звука, слышался только ровный шелест листвы от ветра и шорох шагов Сэма между рядами лоз.

Сэм методично двигался от верха полумесяца к плоской равнине. Полумесяц обозначал бывшее русло реки, там вода замедляла течение. Наслоения, принесенные водой, утолщались на середине полумесяца, к концам они становились тоньше.

Вдруг показания металлодетектора изменились. Сэм видел, как пошла вверх стрелка. Он сделал несколько шагов, и стрелка опустилась. Пройдя еще немного, он получил такие же данные. Выпрямившись, он помахал остальным и снова нагнулся. Альбрехт и Реми покинули свои посты и подошли к нему.

– Нашли? – шепотом спросил Альбрехт.

– Это может быть что угодно, – ответил Сэм. – Я знаю только: эта штука металлическая и очень большая.

Реми встала, прошла в конец ряда и вернулась с лопатами. Все немного отошли друг от друга и начали копать. Почва оказалась песчаной. Работа шла успешно, и вскоре они уже были на глубине пяти футов. Теперь, чтобы выбросить почву, ее приходилось поднимать выше плеч. Лопата Сэма звонко ударилась о металл. Минуту спустя Реми наткнулась на ровную твердую поверхность.

Отложив лопаты, они руками принялись убирать землю с металлической плиты. Это был плоский прямоугольник примерно шесть футов длиной и три – шириной. Альбрехт прошептал:

– Ржавчина. Это не чистое железо. Возможно, крышка саркофага.

– Расчистим по сторонам, чтобы лучше видеть, – предложила Реми.

Сэм и Реми принялись копать по бокам плиты, Альбрехт занялся длинной стороной. Они работали молча; волнение заставляло их действовать быстрее и старательнее. Вскоре все они натолкнулись на твердую поверхность по сторонам металлической плиты. Как будто камень.

– Попробуем ее сдвинуть, – сказал Сэм.

Все встали по одну сторону плиты и попробовали сдвинуть ее лопатами. Напряглись, постарались втиснуть штыки лопат под плиту и нажали. Плита сдвинулась на долю дюйма.

– Пошла. Давайте выкопаем рядом яму и сдвинем ее туда.

Они расширили раскоп на три фута и освободили место для плиты, затем снова принялись толкать, но безрезультатно.

– Попробуем иначе. – Сэм выбрался из ямы и подошел к ближайшему ряду лоз; там к деревянным стойкам гвоздями была прибита удерживающая лозы проволока. Он внимательно разглядывал гвозди и некоторые выдергивал пальцами, одни положил в карман, другие вернул в отверстия.

– Сколько тебе нужно? – спросила Реми.

– Тридцать или сорок. Но гнутые не бери.

Альбрехт и Реми принялись помогать ему, и наконец Сэм остановился:

– Этого хватит, чтобы проверить теорию.

Все вернулись к яме.

– Теперь попробуем лопатами приподнять край плиты. Достаточно четверти дюйма.

Они приподняли плиту; Сэм, держа лопату в левой руке, наклонился и начал вставлять гвозди в зазор между плитой и каменным основанием. Вставив один гвоздь, он смог без особого напряжения просунуть еще двадцать. То же самое они повторили с другим концом плиты. Альбрехт похвалил:

– Хорошая теория. Посмотрим, достаточного ли размера ваши ролики.

Сэм наклонился к краю плиты и легко сдвинул ее, используя гвозди как ролики. Все трое в очках ночного видения заглянули внутрь. Альбрехт ахнул:

– Я не ожидал такого! Похоже на каменную комнату!

– Будем надеяться, это не бомбоубежище, – сказала Реми. – И не отстойник.

– Я вижу часть пола, – отозвался Сэм. Он снял ремень и надел его на лопату, застегнув пряжку. – Беритесь за оба конца и держите, а я спущусь и попробую спрыгнуть.

Реми положила руку ему на плечо:

– Сэм, я на восемьдесят фунтов легче тебя. – Она взялась за конец ремня и села на край отверстия, затем оттолкнулась, спустилась, как по канату, на несколько футов и повисла на ремне на вытянутых руках. И прыгнула в темноту.

Они услышали негромкий звук – ее ноги коснулись пола. Реми молча прошла в ту часть каменного помещения, которая им не была видна.

– Реми, не молчи, – попросил Сэм. – Просто мне надо знать, что там нет окиси углерода или старого нервно-паралитического газа.

– Помещение пусто!

– Хочешь сказать, здесь уже побывали грабители?

– Не думаю, – ответила она. – Грабители могил неаккуратны. Постой. Тут валяется один большой кусок железа, такой темный, ржавчины почти нет. И на нем что-то вырезано. Похоже на латынь.

– Моя основная специальность – Древний Рим, – заявил Альбрехт. – Я должен это увидеть.

– Вот. Держите, – Сэм протянул ремень. – Делайте точно, как Реми.

Альбрехт взялся за ремень, сел на край и спустился немного, повис и спрыгнул.

Сэм сложил все три лопаты, обвязал их ремнем, затянул и свесил с угла в отверстие, потом спустился сам.

Стены помещения были сложены из грубых прямоугольных блоков речного песчаника, скрепленных раствором, так что вода в помещение не проникала.

Альбрехт стоял рядом с Реми и смотрел на большой кусок железа, который когда-то обожгли и глубоко врезали в него латинские буквы.

– Можете перевести? – спросил Сэм.

– «Ты нашел мою тайну, но не разгадал ее. Знай же: сокровища погребают в печали и никогда – в радости. Я хоронил сокровища не однажды. Пять раз хоронил я сокровища в могилах. Чтобы найти последнее, ты должен найти первое. Пятое – там, где был потерян мир».

Сэм сказал:

– Реми, у твоего телефона есть вспышка. Сфотографируй.

– Но кто-нибудь может увидеть.

– Ну, если не хочешь тащить этот кусок металла в Сегед, придется рискнуть.

Она сняла очки, подняла телефон и сделала снимок. Потом сказала:

– Пошлю Сельме, как только выберемся на поверхность и установим связь.

И тут они услышали наверху шаги и замолчали, затаив дыхание. Послышался негромкий мужской голос. Кто-то засмеялся, как закашлялся.

Сэм подпрыгнул, ухватился за конец ремня и потянул. Лопаты упали ему в руки с легким металлическим звяканьем, но Сэм надеялся – наверх звук не ушел. Он, Альбрехт и Реми сжались в глубине помещения, подальше от входа, ожидая, что чужаки пройдут мимо или приблизятся к яме и начнут ее рассматривать.

И тут у них на глазах металлическая плита шевельнулась и сдвинулась, а щель, в которую пробивался лунный свет, совсем исчезла.