Текст книги "Гнев майя"

Кейн натянул перчатки, выбрал пинцет и зонд, взял пробу удерживающего крышку вещества и поместил ее под увеличительное стекло на штативе.

– Похоже на загустевший сок какого-то растения.

Вооружившись острым ножом, он осторожно и методично срезал клейкую субстанцию со стенок сосуда.

– Что бы там ни было, это вряд ли еда, – заметила Реми. – Ее не стали бы так укупоривать.

– Я боюсь строить какие-либо предположения, – признался Кейн. – Большие надежды в археологии чаще всего оборачиваются грудой разбитых черепков. – Ухватившись за крышку, он покрутил ее туда-сюда. – Интересно. Она поворачивается, но вверх не идет. Похоже, как будто горшок слегка нагрели, запечатали и потом дали остыть. Внутри создалось разрежение, которое и удерживает крышку.

– Как вакуумная упаковка? Может быть, это все-таки еда?

– Надо придумать, как открыть горшок, не разбивая.

– Можно снова его нагреть, чтобы воздух внутри расширился, – предложил Сэм. – Или поднять на большую высоту, где атмосферное давление ниже.

– Но как достичь нужной температуры, не рискуя его повредить?

– Если увеличивать ее постепенно, ничего не случится.

– Пожалуй, – согласился Кейн.

– Тогда нам поможет еще одно новшество после ремонта – сауна, – заметила Реми.

Они поднялись по лестнице на второй этаж. Сэм поставил горшок на деревянную полку и включил нагреватель, понемногу прибавляя жару. Через десять минут, обернув глиняный сосуд полотенцем, он вынес его наружу. Кейн потянул за крышку – та подалась, и давление внутри уравнялось с атмосферным. Оставив ее пока на месте, они вернулись обратно в лабораторию.

– Решающий момент, – объявила Реми.

– Только не расстраивайтесь, если внутри окажутся всего лишь органические остатки, бывшие когда-то пищей, – предупредил Кейн. – Иногда непривлекательные на первый взгляд образцы оказываются самыми ценными.

Сэм установил горшок на столе. Кейн, все еще в хирургических перчатках, сделал глубокий вдох, запустил руки внутрь и извлек что-то похожее на сухую траву.

– Упаковочный материал?

Взяв фонарик, он посветил туда.

– О-о!.. – Он застыл, уставившись на что-то в горшке. – Невероятно!

– Что там?!

– Похоже на книгу, – ответил тот. – Манускрипт.

– Можете достать?

Кейн обеими руками залез внутрь, вытащил толстый буроватый параллелепипед и осторожно положил на стол. Указательный палец, нерешительно протянутый к бесценной реликвии, чуть приподнял верхнюю часть, разделяя листы.

– Полностью сохранилась. Уму непостижимо, – хрипло прошептал профессор.

На секунду он застыл, витая где-то, потом убрал палец, вспомнил о существовании Сэма и Реми и повернулся к ним с сияющим лицом.

– Это действительно кодекс майя, и, похоже, неповрежденный, но это нужно еще как следует проверить. Мы не знаем, насколько хрупким он может оказаться, и не рассыплются ли страницы, если мы начнем их переворачивать или даже просто дотронемся до них.

– Насколько я знаю, книги майя очень редки, – заметила Реми.

– Самые редкие и одни из самых ценных памятников культуры в Западном полушарии, – подтвердил Кейн. – В обеих Америках только майя разработали сложную, подходящую для передачи живой речи систему письма. При желании с ее помощью они могли бы создавать романы и эпические поэмы, вести летописи. Вероятно, так оно и было, и когда-то существовали тысячи таких кодексов. Однако уцелели только четыре, хранящиеся в европейских музеях – Дрезденский, Мадридский, Парижский, – и еще кодекс Гролье, но тот настолько уступает другим во всех отношениях, что многие специалисты считают его позднейшей грубой подделкой. Тем не менее, первые три – настоящий кладезь знаний майя в области математики, астрономии, космологии, летоисчисления. Этот манускрипт мог бы стать пятым.

– Но вы сказали, что их были тысячи? – удивилась Реми.

– Думаю, даже сотни тысяч, – поправил тот. – Однако существовали две проблемы. Материалом для кодексов служила обработанная кора дерева из рода Фикус, Ficus glabrata. Листы складывали гармошкой и каждую страницу покрывали грунтовкой на основе гипса, получая белую поверхность, на которой можно было писать. Это было даже лучше египетского папируса, почти как современная бумага.

– В чем же заключались проблемы?

– Во-первых, климат. Бóльшую часть территории, где проживали майя, занимают влажные джунгли, а книги от влаги гниют. Некоторые кодексы были захоронены в гробницах со своими владельцами – в Копане, белизском Алтун-Ха, Уашактуне. Основа листов из растительных волокон полностью разложилась, оставив только рассыпавшиеся чешуйки грунтовки, слишком маленькие и хрупкие, чтобы собрать их воедино. Но куда большая угроза прибыла на кораблях из-за моря.

– Испанцы, – кивнул Сэм.

– Главным образом священники. Их целью было уничтожить все, хоть как-то связанное с местными верованиями. В божествах майя они видели не иначе как демонов и сжигали каждую книгу, которая попадала в руки. Проводились обыски, чтобы обнаружить спрятанные манускрипты. Так продолжалось весь период завоевания – с начала шестнадцатого века до конца семнадцатого, – поэтому до наших дней и дошло всего четыре кодекса.

– Теперь уже пять, – поправила Реми.

– Поразительная находка, – потер руки Кейн. – У вас найдется надежное место, чтобы ее хранить?

– Да, – ответил Сэм. – Никто не сможет до нее добраться.

– Отлично. Тогда я займусь пока радиоуглеродной датировкой, а завтра, если вы не против, вернусь, чтобы начать работать с кодексом.

– Не только не против, мы настаиваем на этом. Не терпится узнать, что там, а удовлетворить наше любопытство можете вы один.

Глава 7

Ла-Холья

Во второй половине следующего дня Дэвид Кейн приехал снова. Сэм и Реми отвели его в лабораторию. Реми, надев хирургические перчатки, открыла один из стеклянных шкафчиков и выложила кодекс на стол. Кейн повременил немного, глядя на обложку.

– Прежде чем мы начнем, – сказал он, – хочу сообщить вам, что провел радиоуглеродный анализ семян и кожуры фруктов в деревянных сосудах, а также их самих. Во всех образцах содержание углерода-четырнадцать составляет девяносто четыре целых двадцать девять сотых процента от обычного. Плоды сорвали, а дерево срубили в одно и то же время, четыреста семьдесят шесть лет назад, то есть в тысяча пятьсот тридцать седьмом году.

– Разве это не поздно для классического периода майя? – спросила Реми.

– Да, их цивилизация в то время уже доживала последние дни. Большинство крупных городов было покинуто еще на рубеже первого и второго тысячелетий нашей эры. Другие просуществовали до испанского завоевания, которое началось в тысяча пятьсот двадцать четвертом, когда Педро де Альварадо пришел на земли майя во главе огромной армии из союзных европейцам тлашкальтеков и чолульцев. Но многие государства еще долго оставались независимыми. Последнее пало лишь в тысяча шестьсот девяносто седьмом, более полутора веков спустя.

– То есть, получается, человек, останки которого мы обнаружили – по-видимому, знатного происхождения, – нашел этот горшок где-то неподалеку от Копана на территории современного Гондураса, положил в него книгу и отправился пешком за четыреста миль, чтобы отнести в святилище на вершине вулкана?

– Да, почти наверняка примерно так все и было. Для чего – пока остается только гадать.

– Но у вас есть какие-то предположения? – спросил Сэм.

– Думаю, он хотел укрыть очень ценную для него книгу от испанцев, спрятав ее в тайном, укромном месте. Судя по сделанным вами фотографиям, вы верно предположили предназначение пещеры. На стенах внутри изображен Кисин – бог смерти и землетрясений, который и приносит их. Это тот самый пляшущий скелет с болтающимися на ниточках глазами.

– И что же?

– Через некоторое время, как мы знаем, пещера оказалась запечатана потоком лавы. Не забывайте, я только строю догадки, но, возможно, наш друг предвидел подобную возможность. Он мог намеренно принести книгу туда, чтобы с помощью божества надежно защитить и сохранить ее таким способом, принеся себя в жертву.

– Вы считаете, он сознательно пошел на это?!

Кейн пожал плечами.

– Майя твердо верили в загробную жизнь, в которой они будут вознаграждены или наказаны. Кроме того, они полагали, что только их действия поддерживают в мире равновесие. Знания в области астрономии и математики, собранные ими в книгах, во многом были нужны, чтобы обеспечивать его, исполняя определенные ритуалы. Иначе вселенная вышла бы из-под контроля и разрушила сама себя изнутри, как неотбалансированный механизм. К тому времени, когда жил этот человек, знаки чего-то подобного проявлялись уже на протяжении столетий. С середины восьмого по конец девятого века майя пережили страшные засухи, опустошительные войны между городами, эпидемии. А потом пришли испанцы. Это было как высадка инопланетян из фильма ужасов. У них было невиданное прежде оружие, делавшее их непобедимыми, и они, казалось, стремились уничтожить то, что еще осталось от местной цивилизации, и убить либо поработить всех до последнего человека. Наш друг, как представитель высшего класса, должен был мыслить на перспективу – а циклы в календаре майя достигали пяти тысяч ста двадцати пяти лет. Возможно, книгу необходимо было спасти, поскольку в ней содержалась информация, необходимая для сохранения вселенной или восстановления ее в будущем.

– Тогда, наверное, он бы действительно без колебаний пожертвовал собой.

– Вот представьте, – продолжил Кейн, – на Землю на космических кораблях прибывает десант пришельцев, с виду похожих на людей, но куда более могущественных. Они уничтожают или обращают в рабов всех, кого могут найти, а потом начинают разыскивать и сжигать все книги, все компьютеры. Раз – и история искусства целиком отправлена в топку, и сами картины заодно. Алгебра, геометрия, даже арифметика – туда же. Религиозная литература – Библия, Коран, Талмуд… Философия? Тоже в огонь. Романы, рассказы, поэзия растворились в дыму. Физика, химия, биология, медицина, античность, Китай, Древний Египет – от всего этого и следа не осталось.

– Страшно представить, – согласилась Реми. – Нас вновь отбросит в каменный век, и не останется даже карты, где был бы указан путь обратно.

– Тем любопытнее, что же такое в этом кодексе, – проговорил Сэм. – Что пытался спасти от костра наш друг? Какую информацию?

Кейн пожал плечами.

– Вопрос, который мне самому не дает покоя.

В этот момент в дверь постучали.

– Войдите, – откликнулся Сэм.

На пороге появилась Сельма.

– Я опоздала?

– Нет-нет, – успокоила ее Реми. – Профессор Кейн, это Сельма Вондраш, наш главный исследователь, которая любезно помогает нам во всех предприятиях. Если она чего-то вдруг и не знает, то всегда может сказать, где искать ответ.

Кейн, поднявшись, пожал той руку.

– Не самая распространенная фамилия. Вы, случайно, не родственница некоей С. И. Вондраш, которая помогала каталогизировать инкские кипу?

– Это я и есть. Но тот проект давным-давно закончен.

– И с тех пор, увы, расшифровка почти не продвинулась. Узелковое письмо, которое использовали инки, для нас по-прежнему загадка.

– Я надеюсь, что однажды найдется какой-нибудь испанский документ, где со слов туземца записано, что означают шнурки разной длины и цвета и количество узелков на них.

– Как и все мы, – согласился Кейн. – Тысячи кипу были уничтожены испанцами, осталось только несколько сотен. Благодаря вам мы, по крайней мере, имеем исчерпывающий список.

Сельма опустила глаза на лежащий на столе кодекс.

– Однако сейчас у нас есть более насущное дело.

– Да, верно. Ну что, готовы?

Все кивнули. Кейн натянул перчатки и осторожно раскрыл манускрипт на первой странице. Перед ними появился великолепный рисунок. Крошечные фигурки людей с корзинами двигались куда-то, сопровождаемые воинами в полной боевой амуниции – украшения из перьев, стеганые доспехи, круглые щиты и деревянные палицы, усаженные осколками обсидиана. Вереница преодолевала заросли, видимо, обозначавшие джунгли, в другом месте, похоже, переправлялась через горы и оказывалась в речной долине. Верхнюю треть листа над картинкой покрывали колонки письмен майя.

– Великолепно, – прошептал Кейн. – Это что-то вроде стилизованной карты. Здесь написано, что она указывает направление от Копана до долины реки Мотагуа в Гватемале. Видите вон тот символ? Он читается «йаш-чич» – жадеит на языке майя.

– Значит, люди с корзинами отправляются добывать его? – спросила Реми.

– Скорее, выменивать, – поправил Кейн. – Да, вот здесь говорится прямо. Они несут то, что могут дать джунгли – перья, шкуры ягуаров, коку, – в обмен на жадеит.

– Этот поделочный камень ценился в Новом Свете превыше всего остального, – добавила Сельма. – Крупные его залежи есть только в России, Бирме и долине Мотагуа. И карта как раз обозначает путь к последней.

– После прихода испанцев, – подхватил Кейн, – экспедиции майя туда прекратились, они так и не раскрыли захватчикам источник жадеита. Тех, впрочем, интересовало только золото и серебро, так что о месторождении надолго забыли, и где оно находилось – оставалось загадкой вплоть до тысяча девятьсот пятьдесят второго года. Тогда по долине пронесся ураган, обнажив по склонам глыбы минерала размером с автомобиль.

– То есть рисунок раскрывает то, что еще совсем недавно было тайной? – спросил Сэм.

– Именно так, – ответил Кейн. – И к тому же весьма важной для майя.

– А ведь это только первая страница, – заметила Реми.

Кейн переворачивал листы один за другим. Остальные смотрели, затаив дыхание. Перед ними возникали боги и герои, картины сотворения мира и конца времен, хроника войны между Калакмулем и Тикалем, в которой Копан поддерживал последний… Профессор расшифровывал и переводил только часть символов, позволявших понять, что изображено, а потом двигался дальше.

Страниц через тридцать открылся очередной сложенный гармошкой лист, на котором виднелась только часть картинки. Кейн развернул его – полностью изображение занимало четыре страницы. Здесь были леса, озера, горы и разбросанные повсюду среди них крошечные здания.

– Похоже на карту, – заметил Сэм и указал на выдающийся в океан выступ. – Вот это, видимо, полуостров Юкатан.

Некоторые здания выглядели крупнее других. Сэм повернулся к профессору.

– Что бы это могло быть?

– Чичен-Ица, если верить надписи, – ответил тот. – Здесь, на побережье – Сама, так первоначально назывался Тулум. Ниже – Алтун-Ха, то есть это уже Белиз. Гватемальский Тикаль, Паленке на территории Мексики…

– Все названия вам известны? – спросила Реми.

– Многие – Бонампак, Шлапак, Копан. Но далеко не все, бóльшая часть мне раньше никогда не встречалась. Считается, что обнаружено местонахождение порядка шестидесяти процентов городов майя – всего больше сотни. Но что мы видим здесь? По меньшей мере триста крупных и куда больше мелких! Надо обязательно сличить их со списком тех, о которых мы знаем. – Он бросил взгляд на часы. – Поверить не могу – мы уже пять часов этим занимаемся… Мне нужно на работу – захватить там кое-что, – и дома я займусь сравнением. Продолжим с того же места завтра?

– Да, разумеется, – кивнула Реми.

– Я смогу где-то к полудню – с утра у меня занятия.

– Будем вас ждать, – откликнулся Сэм.

Вместе с Реми и Золтаном они проводили профессора до дверей, и тот, сев в машину, уехал.

Глава 8

Ла-Холья

На следующий день, около десяти утра, Сэм и Реми сидели на первом этаже, каждый за своим компьютером, пытаясь как можно больше узнать о различных аспектах цивилизации майя. Обдумывая прочитанное, Сэм перевел взгляд на Реми. Та была в золотисто-зеленом платье из льна и шелка, оттенявшем ее глаза и волосы, и дизайнерских босоножках цвета слоновой кости. Лежавший у ее ног Золтан излучал умиротворенное довольство, но вдруг приглушенно зарычал, поднялся и, пройдя через все помещение к двойным входным дверям, выжидающе уставился на них. Реми, встав, последовала за ним и выглянула в окно.

– Сэм, у нас гости.

– Дейв Кейн? Так рано?

– Нет, кто-то в черном лимузине.

Сэм был уже на полпути, когда в дверь позвонили. Реми открыла.

– Здравствуйте. Чем могу помочь?

На пороге стояли трое строго одетых мужчин и молодая привлекательная женщина с темно-голубыми глазами и золотистыми светлыми волосами, уложенными в безупречный пучок. Синий, в тон глазам, деловой костюм выглядел очень дорогим. Шагнув вперед, она протянула руку:

– Я Сара Эллерсби, миссис Фарго. Могу я звать вас Реми? – У нее был отчетливый выговор англичанки из высшего общества.

– Пожалуйста… Я могу как-то…

– Тогда для вас я Сара, – перебила та. – А это мои адвокаты – Рональд Файф, Карлос Эскобедо и Хайме Салазар. Можно войти?

Реми посторонилась, пропуская мужчин и пожимая каждому руку. Внутри их ждал Сэм.

– А я – Сэм Фарго, – представился он. – Можно узнать, что привело вас сюда?

– Очень приятно. Надеюсь, вы не против, что мы нанесли визит вот так, без предупреждения? Дело важное и отлагательств не терпит. Я постоянно живу в Гватемале, в Лос-Анджелес прилетела вчера вечером совсем по другой причине, и когда до меня дошли новости, время для делового звонка было уже неподходящее.

– Мы свое дело продали, – заметил Сэм, – нам можно звонить когда угодно.

– Завидую. Я сама увлекаюсь археологией и коллекционированием древностей Центральной Америки, но приходится уделять время и такому будничному занятию, как ведение бизнеса.

– Так какие же новости до вас дошли? – поинтересовалась Реми.

– Что среди прочего вы нашли на склоне вулкана Такана крайне ценный керамический сосуд из Копана. – Она сделала небольшую паузу. – А в нем – кодекс майя.

– Это интересно, – проговорил Сэм, пытаясь скрыть свой шок от ее слов. – И откуда же у вас такие сведения?

Сара негромко рассмеялась.

– Если бы я всем рассказывала о своих конфиденциальных источниках, они перестали бы быть конфиденциальными, да и черпать из них стало бы затруднительно. Они бы меня возненавидели.

– А их, в свою очередь, – их источники, – заметил Сэм.

– Да, и так далее. Видите? Это целая экосистема, которую нужно оберегать изо всех сил.

В воздухе витала уже не просто неловкость, а настоящее напряжение. У Золтана, которому явно не нравился то ли голос женщины, то ли ее запах, дыбом встала шерсть на загривке. Реми успокаивающе потрепала его по голове.

– Прошу, проходите, садитесь.

Сара Эллерсби, бросив взгляд на часы, последовала за ней и Сэмом к кожаным диванам, расставленным вокруг стеклянного кофейного столика. Из окна открывался вид на Тихий океан.

– Хотите что-нибудь выпить?

– Чаю для всех, если нетрудно, – ответила Сара.

Адвокатов выбор, похоже, не воодушевил, но их нанимательница явно привыкла устанавливать свои правила и не допускала даже мысли, что остальные могут хотеть чего-то другого. Сэму показалось, что чай вообще был больше предлогом, чтобы удалить из комнаты жену и завести разговор о деле с мужем.

Однако Реми отсутствовала не более минуты. Вернувшись, она сказала, что чай принесет Сельма, и тоже присела на диван. Золтан, не отходивший от хозяйки ни на шаг, улегся рядом в позе сфинкса – голова поднята, уши насторожены, желтые глаза с черными зрачками смотрят, не мигая. Реми, заметив это, потрепала его по загривку, но пес остался в том же напряжении всех мускулов, готовый в любую минуту вскочить. Реми переглянулась с Сэмом, и тот чуть заметно кивнул, тоже заметив реакцию овчарки на незваных гостей.

– Это Золтан, – представил он им пса. – Не беспокойтесь, он очень послушный. Так что мы можем для вас сделать, мисс Эллерсби?

– Я надеялась, что вы не откажетесь показать мне то, что нашли на вулкане. – Она улыбнулась. – Кодекс, я имею в виду.

– Мы не говорили, что он вообще существует, – ответила Реми.

Во взгляде Сары, брошенном на одного из ее адвокатов, мелькнул легчайший намек на раздражение, который не каждый бы заметил, а заметив, решил бы, что ему показалось.

– Буду с вами полностью откровенна, – проговорила она. – Несколько моих источников независимо друг от друга подтвердили, что вы, вне всякого сомнения, владеете подлинным кодексом.

Она с улыбкой посмотрела на Реми. Та молча, на пару с Золтаном, глядела в ответ. Но Сара не сдавалась.

– Доктор Кейн, в отличие от вас, не стал делать из этого секрета. Он обзвонил множество специалистов и здесь, и за границей – лингвистов, археологов, историков, геологов, биологов – и рассказал им, что видел своими глазами и что ожидает увидеть на остальных листах. Так что мне известно практически столько же, сколько и вам самим. Профессор практически подтвердил во всеуслышание, что это не подделка – подлинный пятый кодекс майя найден.

– И с чего, – спросила Реми, – кому-то из этих людей делиться с вами тем, что им сообщил доктор Кейн?

– Не только со мной, я бы не строила таких иллюзий. Просто я реагирую быстрее других. Моя семья и я сама распоряжаемся большим количеством грантов, щедро жертвуем на науку, и иногда я даю понять, что заинтересована в приобретении определенных реликвий, если их вдруг найдут. Разумеется, храниться они все равно будут в каком-нибудь музее или университете – вопрос только, в каком.

– Интересно, а доктор Кейн в курсе, что коллеги пересказывают вам его с ними разговоры?

Сара делано рассмеялась.

– Откуда же мне знать? Думаю, и у него есть собственные спонсоры, которые дают деньги на исследования и которым он, в свою очередь, сообщает информацию, важную для них.

Улыбка ее становилась все более натянутой, голубые глаза при взгляде на Реми будто подергивались льдом. Сэм понял, что мисс Эллерсби рассчитывала, прибыв сюда, ослепить и очаровать его, пока мышка-жена потеряется где-то на заднем плане, а не самой оказаться второй по красоте и отбиваться от двух противников сразу. Ничего, пусть немного сбавит спеси. Словно услышав его мысли, Сара сменила тон.

– Я понимаю, не до меня единственной дошли сведения из академического мира, поэтому и приехала немедленно, как только смогла. Я проделала такой долгий путь – не могли бы вы все-таки показать мне кодекс? Вы ведь понимаете, что это уже не секрет – к чему скрытничать и дальше? Поверьте, меня не меньше вашего заботит сохранение и защита подобных бесценных сокровищ, на эти цели я истратила не один миллион.

Сэм взглянул на Реми. Та легонько кивнула.

– Хорошо, – сказал он. – Но книга требует крайне бережного обращения. Мы пока открыли только несколько первых страниц. Следующие трогать без специалиста рискованно – вдруг они слиплись и мы их повредим. Так что придется ограничиться теми, что мы уже видели.

– Идет, – кивнула Сара. – Где он? – Ее глаза так жадно обшарили комнату, что Сэму стало неприятно.

– И горшок, и кодекс в специальном помещении с контролем климата, – объяснила Реми. – Прошу за мной.

В сопровождении Золтана она подошла к двери и отперла ее.

– Боюсь, места здесь только на троих, вам и вашим друзьям придется смотреть по очереди.

– Не беспокойтесь, они здесь не за этим. Им показывать ни к чему, – откликнулась Сара.

Она шагнула внутрь, за ней Сэм. Реми вошла последней, закрыла дверь, надела перчатки и достала горшок из шкафчика. Глаза мисс Эллерсби расширились.

– Невероятно. Сразу узнается классический стиль предметов из Копана.

Однако мгновение спустя она потеряла к нему интерес, словно балованный ребенок к очередному подарку. Ее взгляд уже шарил по другим полкам за стеклянными дверцами.

– Где же сам кодекс?

Сэм и Реми обменялись взглядами, в которых звучал один и тот же безмолвный вопрос: «Оно действительно нам надо?» Сэм подошел к нужному шкафчику, отпер его и достал книгу. Сара резко обернулась в ту сторону всем телом, будто притянутая магнитом. Кодекс лег на стол, и она буквально нависла над ним.

– Осторожнее, не трогайте, – предостерегла Реми.

Сара не обратила на ее слова ни малейшего внимания.

– Откройте его.

Сэм слегка подтянул перчатки, чтобы они лучше облегали пальцы, и она нетерпеливо повторила:

– Открывайте же.

Сэм перевернул обложку. Перед ними оказалась первая страница.

– Что это у них? Жадеит?

– Да, мы практически уверены, что здесь изображена торговая экспедиция в долину Мотагуа за этим минералом.

Следующий лист вызвал у Сары еще большее возбуждение.

– Кажется, это иллюстрация к «Пополь-Вуху»! – воскликнула она. – Миф творения и прочее. Вот три пернатых змея, а это – три небесных божества.

Дойдя до конца раздела, Сэм закрыл книгу, убрал в шкафчик и запер на ключ. Саре Эллерсби не сразу удалось прийти в себя, возвращаясь к реальности из фантастического мира майя.

Когда они вернулись в гостиную, Сельма, уже угощавшая адвокатов чаем и выпечкой, налила по чашке и им. Золтан проводил Реми до дивана и сел рядом, по-прежнему не спуская глаз с гостей.

– Да, это было потрясающе, – проговорила Сара. – Книга превзошла все, что я слышала о ней. – Она сделала глоток. – Итак, прежде всего, я бы хотела оставить за собой преимущественное право покупки. Пять миллионов долларов вас устроит?

– Она не продается, – ответила Реми.

Сара Эллерсби мгновенно вся ощетинилась. Она использовала второе свое главное оружие и вновь потерпела поражение. Сперва не сработала красота – в таких редких случаях на помощь приходили деньги ее семьи, почти всегда восстанавливая должную почтительность. Однако Реми отмахнулась от них, даже не рассмотрев такую возможность.

– Но почему же?

– Во-первых, она не наша. Это собственность народа Мексики.

– Вы, верно, шутите. Вы вывезли ее из страны, она здесь, у вас в доме. Зачем бы вы пошли на такое, рискуя попасть в тюрьму, если бы не хотели оставить ее себе?

– Это было вызвано необходимостью, – объяснил Сэм. – Мы хотели спасти нашу находку и поэтому вынесли из пещеры все, что могли, прежде чем до нее добрались бы грабители или землетрясение либо извержение вулкана уничтожило бы ее. Защиту того, что осталось, мы поручили местным жителям. Мы дадим возможность специалистам изучить и законсервировать кодекс, а затем он вернется в Мексику.

Сара подалась вперед.

– Семь миллионов, – выплюнула она.

– Вы позволите? – вмешался адвокат-англичанин, Файф. – То, что кодекс у вас, почти никому не известно. Вам нужно всего лишь подписать договор купли-продажи и соглашение о неразглашении. Буквально через несколько часов деньги поступят на ваш счет в банке или в нескольких, по вашему выбору.

– Кодекс не продается, – повторила Реми.

– Осторожнее, – предупредила Сара. – Если я сейчас уйду с пустыми руками, то уже не вернусь. Вы не чистоплюйничали, прибегнув к контрабанде, из чего я заключаю, что вы просто набиваете цену.

– Уверяю вас, это наилучший выход, – вставил мексиканец Эскобедо. – Рано или поздно кодексом заинтересуются власти страны, откуда вы его вывезли. Мы сможем разобраться с ними куда лучше вас. Вы уже попали в местные газеты. Если кодекс у вас, получается, вы похитили его из святилища на вулкане. К мисс Эллерсби же он мог попасть откуда угодно – например с принадлежащих ей земель в Гватемале. Такана ведь на границе? Каких-то несколько ярдов, и все уже совершенно законно.

Очередь дошла и до Салазара:

– Если вы боитесь, что кодекс спрячут под замок и ученым он будет недоступен, то напрасно. Книга попадет в музей, и любой исследователь сможет подать заявку на работу с ней, как это делается повсюду в мире. Мисс Эллерсби просто хочет быть законной владелицей и, кроме того, желает защитить вас от возможного расследования и тяжб.

– Мне очень жаль, – твердо сказал Сэм, – но мы не можем продать то, что нам не принадлежит. Кодекс будет возвращен мексиканским властям. Насколько я понимаю, в нем содержится информация, которая не должна попасть не в те руки, иначе важнейшие археологические памятники станут добычей охотников за реликвиями прежде, чем археологи успеют до них добраться. Мы отвергаем не конкретно ваше предложение, а вообще любое подобное.

Поднявшись, Сара Эллерсби взглянула на часы.

– Что ж, боюсь, нам пора. – Она вздохнула. – Мое предложение было таким щедрым только потому, что мне не хотелось ждать, пока какой-нибудь мексиканский институт выставит кодекс на аукцион. Но, видимо, делать нечего. Рано или поздно здравый смысл возобладает, и чиновники от образования поймут, что целая новая библиотека лучше одного старого манускрипта. Благодарю за чай.

Она повернулась и стремительно вышла. Адвокаты заторопились следом, чтобы успеть открыть перед ней дверцу лимузина.

– Не нравится она мне, – проговорила Реми.

– Мне тоже, – откликнулся Сэм.

Золтан, не спуская глаз с окна, угрожающе заворчал.

Супруги вместе прошли обратно в лабораторию, снова надели хирургические перчатки, достали горшок и кодекс и вынесли наружу. Пройдя через потайную дверь в книжном шкафу, они спустились по лестнице на подземный уровень, к стрельбищу. Открыв оружейный сейф, Сэм положил оба предмета на полку, закрыл дверцу и повернул кодовый замок.

Когда они вернулись, Реми спросила Сельму:

– Охранные системы уже запущены и работают?

– Да.

– Отлично. Тебе лучше не спать здесь сегодня. Запусти все и отправляйся к себе. Ночью у нас ожидаются гости.

Было еще только четверть одиннадцатого, так что Фарго решили сами отправиться в университетский кампус. Найдя парковку неподалеку от корпуса, где помещалась кафедра антропологии, они зашли внутрь. Из кабинета Кейна как раз выходил студент, хмуро глядя на листы бумаги у себя в руках.

– Приведите в порядок библиографию и примечания, тогда и сдавайте работу, – внушал ему профессор. Увидев супругов, он воскликнул: – Сэм, Реми! Что случилось? Прошу, проходите.

Закрыв за ними дверь, он освободил от книг пару стульев.

– Мы ведь договорились, что я приеду к вам?

– Около часа назад у нас побывала другая гостья – некая Сара Эллерсби, – ответил Сэм.

– Не может быть!

– Вы ее знаете? – спросила Реми.

– Ее репутация идет впереди нее самой.

– С ней, очевидно, поделился информацией кто-то из коллег, с которыми вы говорили. Она предложила нам семь миллионов за кодекс и знала о его содержании.

– О-хо-хо. Мне-то казалось, каждому из них можно доверять… Я не учел размер соблазна.

– Так что вам известно об этой женщине?

– Больше, чем хотелось бы. Она принадлежит к одному из тех богатых семейств, что столетиями набивали свои особняки в Европе и Америке ворованными ценностями. В девятнадцатом веке они отправлялись в неисследованные уголки мира и там просто брали все, что хотели. В двадцатом платили огромные деньги на аукционах за добытое расхитителями гробниц и тем создали целый рынок. Происхождение находок их не интересовало, как и истинная сущность попавших к ним в руки объектов. И по сей день наиболее ценные реликвии скорее отыщутся не под землей или в музеях, а в таких вот коллекциях, создававшихся на протяжении нескольких поколений.

– И Эллерсби тоже владеют такой коллекцией? – спросила Реми.