Текст книги "Варни-вампир 3, или Утро кровавого пира"

Глава ХС
Доктор Чиллингворт в поместье. – Встреча с тайной. – Конфликт. Спасение и картина

Многие события в нашем рассказе происходили быстро; но нам еще предстоит объяснить то, что кажется наиболее таинственным и необъяснимым.

Доктор Чиллингворт, не удовлетворенный тем, что уже имело место, решил посетить поместье и там попытаться еще раз обыскать таинственную комнату, в которой уже произошло столько драматических событий. Он не сказал о своем замысле никому, поскольку решил произвести поиски самостоятельно и не ожидая случайностей, которые еще могли произойти со временем. Он не хотел никого брать себе в компаньоны. Такие вещи лучше осуществлять одному – таково было его объяснение. Один человек всегда рассматривает вопросы более спокойно, чем в компании. В любом случае, такой вариант обеспечивает гораздо большую секретность. Там, где один рисковый человек отступит, группа будет подбодрять друг друга. На самом деле, одиночка в таком случае будет действовать как шпион, тайный наблюдатель; он сможет поймать или увидеть людей, которые при действии группой не могли бы быть пойманы или увидены.

«Я пойду один, – сказал себе доктор, – и если я буду вынужден опять убегать, никто не узнает об этом и не будет надо мной смеяться».

Впрочем, мистер Чиллингворт был не тем человеком, который пустился бы в бегство без достаточной причины. Хотя в этом всем было столько тайны, что он ничего не мог предугадать. Даже знание того, что еще происходит что-то необъяснимое, было лучше, чем неуверенность от незнания.

– Если еще есть вероятность узнать что-либо, это будет узнано, – бормотал Чиллингворт. – Кто бы подумал, что такое тихое и мирное место, как наша спокойная деревенька придет в такое движение и волнение? Несомненно, такие потасовки – уже сама по себе загадочная вещь, как и само существование вампиров. Я уже так глубоко погрузился в это дело, что должен довести его до конца. Кстати, самым загадочным для меня было то, что вампир занялся такой спокойной семьей, как Баннерворты.

Мистер Чиллингворт не мог найти объяснение произошедшему, было напрасно надеяться, что простым размышлением можно будет понять все до того, как будут найдены определенные факты. Именно их и решил попытаться добыть мистер Чиллингворт. Оставалось еще слишком много загадок, на которые нужно было пролить свет.

Он подошел к поместью так, чтобы его никто не заметил и осмотрелся по сторонам. Не было никаких признаков того, что поблизости есть люди. Затем он некоторое время сидел в беседке.

И наконец он встал и направился к дому, вошел в ту комнату, о которой мы уже так часто упоминали, сел в кресло перед картиной и начал созерцать ее.

– Никогда не видел ничего более отвратительного, – наконец решил он. – Думаю, такая внешность никогда бы не смогла завоевать женское сердце. Конечно, она более подходит для запугивания, чем для показа робким женщинам.

Затем он положил руку на картину, намереваясь снять ее. Неожиданно она резко отодвинулась и из ниши, которую она прикрывала, вышел какой-то человек. Доктор в течение мгновения стоял в ошеломлении, отступив на шаг или на два от удивления. Но очень скоро оно прошло и он приготовился встретить своего противника, сжав кулаки. Тот сделал то же самое. Неизвестно, кто первый нанес удар, но ответ был не менее крепким.

Драка продолжалась две или три минуты. Было очевидно, что мистер Чиллингворт нарвался на человека, который был гораздо более сильным, потому что он мог не только сдерживать натиски Чиллингворта. но и обращать их против него самого.

Доктор часто и тяжело дышал от напряжения, чувствуя, что еле стоит на ногах и вот-вот упадет на милость своего оппонента, который, казалось, собирался воспользоваться своим превосходством, пока состояние вещей не изменилось.

Они боролись, доктор уже почти лежал на земле, но еще дрался, когда неожиданно его противник ослабил хватку и схватился с третьим участником, который подоспел на помощь доктору и изо всех сил атаковал неизвестного. После некоторого обмена ударами третий вступивший в схватку, отошел на несколько шагов и, задыхаясь, молвил:

– Ах ты тощая швабра! Я сейчас отучу тебя пыхтеть! Сухопутная ты крыса, селедка ты тухлая, рыбачье дерьмо!

Еще до того как Джек Прингл (а это именно он так вовремя пришел на помощь доктору Чиллингворту), мог закончить предложение, он понял, что этот человек, которого, как он думал, он вывел из строя, вновь нападает на него. Последовала еще одна отчаянная схватка, незнакомец попытался удрать с картиной, но нашел, что не может покинуть это место без отчаянного боя.

Наконец он был вынужден отказаться от надежды унести картину, потому что и мистер Чиллингворт и Джек Прингл напали на него. Он ударил Джека так сильно, что тот отлетел на несколько ярдов, и после этого выпрыгнул в окно, оставляя Джека и мистера Чиллингворта победителями на поле битвы, в которой они особо не пострадали.

Глава XCI
Большой совет, прерванный миссис Чиллингворт, и исчезновение Варни

Произошедшие за последнее время события, связанные с семьей Баннервортов, произвели большие изменения. Из нищих они неожиданно превратились в богатых и независимых.

Казалось, что облака, которые затянули их судьбу, были разогнаны одним взмахом, и настал светлый день. Не только прояснились обстоятельства ментального ужаса, окружавшего их, решились еще и материальные проблемы, благодаря чему они оказались в более обеспеченном состоянии.

Обладание документами, устанавливающими право на владение имением, которое, как они думали, было потеряно навсегда, дало им немалую сумму денег и принесло чувство глубокого удовлетворения.

Они могли быть довольны тем, что порадовали старого адмирала, который был очень богат и желал того же семье Баннервортов.

Они радовались также тому, что теперь у Флоры будет приданое, так как они знали что Чарльз Голланд не пожалеет для ее матери и братьев никаких денег. Taкоe положение вещей не устраивало бы благородного и независимого духом Генри Баннерворта. Он бы скорее питался корками, которые заработал собственным трудом, чем пировал на чужие деньги.

Теперь, когда были таким необычным способом добыты документы на имение, которое когда-то принадлежало их семье, но потом было проиграно за игорным столом, он мог без преувеличения назвать его снова своим.

Что касается большой суммы денег, которая, как признался сэр Френсис Варни, находилась у Мармадюка Баннерворта, то Генри не ожидал, да и не хотел получить ее, так как она была добыта грязным путем.

– Нет, – часто говорил он себе, – нет, мне все равно, найдутся эти деньги или нет. Пусть они останутся зарытыми в земле, если они там зарыты. Пусть они гниют в неизвестном углу особняка, если они в нем. Мне все равно.

Такую точку зрения разделяла вся его семья, которая не была скупой и не имела привязанности к деньгам. Но адмирал Белл и Чарльз Голланд заявляли, что семья имеет право на деньги, которые где-то спрятал Мармадюк Баннерворт. Адмирал остроумно сказал по этому поводу:

– Думаю, вы не хотите сказать, что эти деньги принадлежат кому-то, потому что в таком случае я хотел бы узнать, кому они принадлежат, если не вам? Что вы думаете по этому поводу, господин Генри?

– Я не говорю, что они кому-то принадлежат, – сказал Генри, – я говорю только, что мне не нравятся обстоятельства, связанные с ними, и способ, которым они были получены. И теперь, когда мы стали независимы, я надеюсь, что они никогда не будут найдены. Адмирал, мы собираемся провести семейный совет по этому вопросу, а также по вопросу, что делать с беднягой Варни. Он убедил меня в родстве с нашей семьей, и хотя его поведение было подозрительным, сейчас он исправил все, что было в его силах исправить. Сейчас он становится всё старее и я не хочу гнать его на все четыре стороны.

– Вы же не думаете, – сказал адмирал, – позволить ему жить с вами?

– Нет. Это также будет неподходящим по нескольким причинам.

– Да. Не совсем приятно завтракать, обедать, пить чай и ужинать, а также пить свой грог с вампиром, парнем, который пьет кровь других людей!

– Адмирал, но вы же не думаете, что сэр Френсис Варни – на самом деде вампир.

– Я не знаю, он сам себя таковым считает. Вот и все, что я могу сказать.

– Да, дядя, – сказал Чарльз Голланд, – я думал вы отказались от этой мысли.

– Я подумал, что быть вампиром не совсем приятно, что, те, кто ими не являются, могут притворяться, что они – вампиры. Он сам себя считает вампиром, я не знаю, почему мы тоже не можем считать его таковым.

– Хорошо, – сказал Генри, – и что же нам с ним делать? Кажется, обстоятельства полностью отдали его на нашу милость. Что делать с ним, и что станет с ним в будущем?

– Я скажу, что бы сделал я, – сказал адмирал. – Пусть даже он будет десятикратным вампиром, в этом парне есть что-то хорошее, я готов дать ему денег, если он захочет отправиться в Америку. Тамошние ребята будут хорошо следить за тем, чтобы он не сосал из них кровь. Потому что американцы всегда в первую очередь заботятся о том, чтобы не потерять ни капли своей крови, вместо того, чтобы заботиться о потере доллара. Они хорошо следят друг за другом.

– Мне это предложение не нравится, но он, думаю, его сразу примет, потому что, как мне кажется, он покончил с амбициями.

– Врожденные черты не так легко исправить, раз или два я видел в господине Варни те смотрящие старым взглядом глаза, и похоже он вновь был готов начать свои старые проделки и поставить на уши всю округу.

– Вы сомневаетесь в его искренности? – спросил Генри.

– Нет, я думаю, что Варни на самом деле имеет в виду то, что говорит, но в то же время он так долго вел странную, дикую и безрассудную жизнь, что ему будет очень нелегко, если вообще возможно, избавиться от старых привычек и начать новую и спокойную жизнь.

– Я сожалею, – сказал Генри, – что у вас сложилось такое впечатление, но, поскольку оно сложилось и у меня, я не могу не признать, что оно является резонным. И возможно, мысль о том, что Варни больше не потревожит нас, является всего лишь надеждой. Давайте теперь подумаем, где нам жить, ехать ли вам в этот новый дом в Диарбруке, отправляться ли в Лондон и селиться там или возвращаться в поместье Баннервортов и, потратив определенную сумму денег, сделать это место более пригодным для обитания, чем оно было в течение последних двадцати лет.

– Я скажу тебе, – сказал адмирал, – что бы сделал я. Никакой моряк не может долго жить без корабля. Вы так не считаете, мисс Флора?

– Почему вы задаете Флоре такой вопрос, дядя? – спросил Чарльз Голланд. – Вы же знаете, что ее не интересуют корабли, а на адмиралов она смотрит как на естественные диковинки.

– За исключением одного, – засмеялась Флора, – того адмирала, который является естественным, но не является диковинкой, разве что его можно назвать ею за то, что он необычайно справедлив и великодушен. А что касается кораблей, то как же можно не восхищаться ими! И если адмирал Белл предлагает поселиться в какой-нибудь прекрасной морской вилле у берега моря, я буду за такое предложение.

– Браво! Ура! – закричал адмирал. – Вот что я тебе скажу, господин Чарли, ты, человек на неподходящей работе, мне очень хочется тебя вытеснить и забрать мисс Флору себе.

– Нет, дядя, – сказал Чарльз, – это будет очень жестоко, после того как она пообещала себя мне! Как вы думаете, мне это понравится, будьте милосердны!

В этот момент, еще до того как кто-нибудь мог сделать дополнительное замечание, раздался сильный звон колокольчика у ворот сада. Генри сказал:

– Это мистер Чиллингворт, я рад, что он пришел в это время, чтобы присоединиться к нам на этом совещании. Он дает очень ценные советы. Более того, думаю, он принесет нам какие-нибудь новости, которые стоит услышать.

Единственный их слуга зашел в комнату и сказал:

– Если вам будет угодно, пришла миссис Чиллингворт.

– Миссис? Вы хотели сказать мистер.

– Нет, это миссис Чиллингворт со своим ребенком.

– Дьявол! – сказал адмирал. – Что ей нужно?

– Я войду и скажу вам, – сказала миссис Чиллингворт, - что мне нужно, – она направилась в комнату, проходя мимо слуги… – Сейчас я вам скажу, вы, старый морской краб. Мне нужен мой муж. С вашим вампиром и со всеми этими вашими делами, я не видела его уже три недели. Что мне делать? Пациенты лечатся как могут без него. Вы думаете, им охота будет ждать, пока он закончит свои дела у вас? Наверное, нет. Люди не такие дураки. Живо найдут себе другого лекаришку! А мы по его милости поумираем с голоду!!!

– Я скажу вам, что нужно сделать, мэм, – сказал адмирал, – мы все сразу заболеем, чтобы сделать вам одолжение. Я начну с кори.

– Вы старая морская свинья, думаю, именно из-за вас-то мой муж пренебрегает женой и семьей. Я не понимаю, что ему нужно от вампиров. Я никогда не слышала, что они принимают лекарства и пилюли.

– Об этом не слышал ни один дурак, – заявил адмирал, – но если вам нужен ваш муж, мэм, то искать его здесь нет смысла, поскольку здесь его нет.

– Тогда где он? Он где-то гоняется за кем-то из ваших зверских вампиров, провалиться мне на этом месте, и вы знаете, где его искать.

– Вы ошибаетесь, потому что мы этого не знаем. Мы и сами хотим его увидеть, мэм, и на самом деле, сами не можем его найти.

– Очень хорошо сказано, сэр, но если бы вы были женатой женщиной, с детьми, последний из которых грудной, вы бы чувствовали себя по-другому.

– Пропади я пропадом, если бы я так себя почувствовал, – сказал адмирал, – что до последнего, то я бы просто скрутил ему шею и выбросил за борт.

– Какой же вы зверь! Мне совершенно ясно, что у вас никогда не было ребенка.

– Миссис Чиллингворт, – сказал Генри, – думаю, у вас нет оснований жаловаться на нас из-за своих домашних проблем. То, куда ходит ваш муж и что он делает, это его личное дело, и я не думаю, что мы отвечаем за то, дома он или не дома. Думаю, говорить другим людям о своих личных делах – это дурной тон.

– Неужели? – сказала миссис Чиллингворт, – это только вы так считаете, вы, безусый щенок.

– Знаете, мадам, я не знаю, какое отношение к делу имеет отсутствие у меня усов. Думаю, мое мнение верно и без усов.

– Я скажу доктору, – сказала Флора, – когда увижу его.

– Скажете, мисс «кукольные глазки»? Дорогая, что вы скажете доктору?

– Что вам нужно? – сказал Генри. – Ради чести вашего мужа, мы хотим, чтобы вы вели себя цивилизованно. Мы честно говорим вам, что его нет здесь, поэтому мы не можем понять, что еще вам нужно от нас.

– О, это уже скандал, – сказал адмирал, – вот чего она хочет. Это же женщина. Им нравится скандалить по любому поводу. Садитесь, мэм, выпьем по стакану грога.

– Нет, я не сяду. Я смотрю на это место как на логово, полное змей и пресмыкающихся. Вот мое мнение. Я больше не останусь здесь. Надеюсь, когда-нибудь вы поймете, что значит быть матерью пятерых детей и одного грудного ребенка, я презираю всех вас и покидаю вас!

Сказав это, миссис Чиллингворт покинула это место, чувствуя себя униженной и оскорбленной. Они были вынуждены позволить ей уйти, не дав никакой информации, потому что они помнили большой скандал, который она устроила в прошлый раз, когда направила толпу в поместье Баннервортов, чтобы люди поохотились там на вампира Варни и избавили ее от проблем, которые очень вредили широкой практике ее супруга.

– В конце концов, – сказала Флора, – миссис Чиллингворт – не самый изысканный человек в мире, к сожалению.

– Что? – закричал адмирал. – Мисс «кукольные глазки», как это вам понравилось?

– Это ерунда. Она может называть меня, как ей нравится.

– Думаю, она хорошая жена, – сказал Генри, – несмотря на ее небольшие странности. Наверно, сейчас нам нужно вернуться к сэру Френсису. Мы обсуждали возможность его отъезда из Англии, чтобы он не смог принести вреда кому-либо еще. Думаю, это правильная мысль.

– Согласен, согласен. Это лучшее, что можно сделать. И он за это предложение сразу ухватится.

– Я пойду к нему наверх, – сказал Чарльз, – и позову его. Не сомневаюсь, что он согласится на такое предложение.

Чарльз Голланд встал и побежал вверх по лестнице дома в комнату, которая, благодаря великодушию семьи Баннервортов, была выделена Варни. Он спешно вернулся через две минуты с маленьким кусочком бумаги в руке, который положил перед Генри, сказав:

– Что вы думаете об этом?

Генри взял бумагу и увидел написанные на ней слова: «Прощайте навеки! Ваш Вампир Варни».

– Он ушел, – сказал Чарльз Голланд. – Комната пуста. Там не было его плаща и шляпы, а также всего остального, что ему принадлежало. Он ушел в такой неожиданной манере, что я боюсь худшего.

– Чего вы боитесь?

– Я точно не знаю чего. Но у нас есть основания бояться всего, это непредсказуемое существо способно на все. Такими же непредсказуемыми, как он сам, всегда были его мотивы, цели и действия. Вынужден признаться, что я был бы очень рад его отъезду из Англии. А теперь только Небесам и его таинственному интеллекту известно, что он собирается сделать.

– Должна признать, – сказала Флора, – что я бы не стала думать так о Варни. Мне кажется, он изменился. Я вообще не опасаюсь, что он предпримет какие-то действия против нас. Я убеждена в его честности, поэтому не чувствую неловкости после того, что случилось. Возможно, для того, что он сейчас сделал, у него есть какие-то причины.

– Я не могу себе представить, – сказал Генри, – что за новые обстоятельства могли возникнуть, чтобы произвести такой эффект на Варни. Все оставалось как было. Даже если что-то случилось за дверями дома, я не вижу способа, которым бы он мог узнать об этом. Поэтому его уход – это дело расчета или мгновенного импульса, очевидно, что он не мог ниоткуда получить какие-либо известия.

– Очень странно, – сказал Чарльз Голланд, – что он покинул нас как раз тогда, когда мы обсуждали его отъезд. Он сделал это так внезапно и таким странным образом…

– О, – сказал старый адмирал, – я же говорил вам, что видел его глаза. Этого для меня было достаточно. Я знал, что он что-то затевает. Это для меня было так же несложно понять, как отличить грот-мачту от якорной цепи. Он не мог ничего с собой поделать, такова природа зверя. Вот и все, что можно об этом сказать!

Глава XCII
Неприятности доктора с картиной

Доктор Чиллингворт и Джек Прингл находились в такой ситуации, которая не позволяла им долго общаться. Они были победителями, это правда, но кроме победы они могли мало чем похвастаться.

Победа – это великая вещь. Это как позолоченный китель, который приводит в замешательство и ослепляет великолепием. Никто не может ничего сказать, когда вы победитель. Но какое горе скрывается за этим!

Эта победа почтенного доктора в его помощника не дала им ничего. Они ничего не получили. Хуже того, их так избили, что они почти не могли говорить. Несколько мгновений они сидели напротив друг друга, переводя дыхание и молча глядя друг другу в лицо.

Через окно светила луна. Ее лучи падали на пол. Тишину этой сцены ничего не нарушало, никакие объекты не отбрасывали тени на полу. Все было спокойно и неподвижно. За исключением двух посетителей, у которых болели ушибленные места.

– Хорошо! – сказал Джек Прингл, произнося морские проклятия и вытирая лицо внешней стороной руки, – мы победители на этом поле битвы. Но похоже, что после тяжелой драки нам досталась никчемная картонка, это досадно.

– Но у нас есть картина, Джек, у нас есть картина, ты видишь. Это уже кое-что. Я уверен, что ее мы сохранили благодаря тебе.

– Хорошо, возможно. Впрочем, картина ужасная. Ее достаточно, чтобы напугать леди и испортить ей настроение. Думаю, было бы очень хорошо сжечь ее.

– Я бы тоже скорее пожелал, чтобы она была сожжена, – сказал доктор, – чем попала в руки этого…

– Кого? – спросил Джек.

– Я не знаю, – сказал мистер Чиллингворт, – вора, можно сказать, потому что вторгаются в чужой дом и забирают чужие картины только воры.

– Пират, обычная сухопутная акула.

– Да, он явно не похож на честного человека, Джек. Но, в любом случае, сегодня мы его нападение отбили.

– Да, – сказал Джек, – корабль освобожден. Самая лучшая компания – плохая компания, доктор.

– Может быть, хотя мне не совсем понятно. Джек, если бы ты не подоспел вовремя, со мной бы обошлись подло. Он был слишком силен для меня. Я еще никогда не был так близок к смерти, но ты появился как раз вовремя и спас мне жизнь.

– Да, он был крупным и противным парнем, и выглядел как старое дерево.

– Ты его видел?

– Да, конечно.

– А я не успел обратить внимания на черты его лица. Я очень хотел его разглядеть, но темнота не позволила бы мне этого сделать, даже если бы у меня было время.

– Я рассмотрел его, он был высоким и странным парнем, этакой длинноногой акулой. Он нанес мне такой удар или два, каких я не получал очень давно, и не хочу их больше получать, хотя я и не боюсь встретить даже самого дьявола. Человек не может сделать больше того, что может, доктор.

– Нет, Джек, очень немногие могут что-то сделать, вот в чем дело. Но ты сделал это. На сегодня мне достаточно. Он был равен по силе нам двоим.

– Да уж.

– Кроме того, он чуть не унес картину. Она ему очень мешала. Думаешь, мы бы задержали его, если бы не дрались за картину?

– Возможно. Надо было повиснуть на нем и висеть, пока он не сдался бы. Будь он у нас в плену, он бы стал петь другие песни. Тем не менее, этого не произошло. Как долго вы здесь?

– Недавно, – ответил доктор, у которого немного кружилась голова от полученных ударов. – Я не могу сказать точно, но недолго, я думаю.

– Откуда он появился? – поинтересовался Джек.

– Откуда?

– Да, док, откуда он вышел? Из окна, наверное, оттуда же, куда и убежал, я так думаю, это наиболее вероятно.

– О, нет, нет. Он вышел из-за картины. В этой картине есть какая-то тайна, это точно. Очень странно, что он так отчаянно старался унести ее с собой.

– Да, можно подумать, – сказал Джек, – в ней есть что-то, чего мы не видим, и что стоит больше, чем мы можем подумать. Возможно, она нужна каком-нибудь коллекционеру.

– Я не знаю, – сказал мистер Чиллингворт, качая головой, – я не знаю, зачем ему была нужна картина, но я знаю совершенно точно, что целью его визита была именно она.

– Это точно. Он очень хотел унести ее с собой, – сказал Джек, – она бы была хорошим украшением карцера в Калькутте.

– Зачем вешать ее там, где ее нельзя будет увидеть, – заметил мистер Чиллингворт, – я не знаю, но осмелюсь сказать, что возможно, она бы выглядела там неплохо.

– Да, и мы бы не видели этого уродливого лица. Хотя это было бы даже хорошо. Вы собираетесь оставаться здесь всю ночь и нести дежурство, доктор?

– Я собирался дежурить здесь, Джек, – сказал доктор, – но сейчас нет смысла оставаться: здесь. Мы спасли картину и теперь оставаться в доме нет необходимости. На самом деле, теперь нет. опасности ограбления.

– Пока мы здесь, – сказал Джек Прингл, – контрабандист не покажет сюда своего носа, зная, что таможенное судно в дозоре.

– Конечно нет, Джек, – сказал мистер Чиллингворт, – я думаю, мы их напугали, картина в безопасности.

– Да, пока мы здесь.

– И после того как мы уйдем, я надеюсь.

Джек покачал головой, показывая свое сомнение по этому вопросу, и выражая свои опасения за судьбу полотна, несмотря на то, что оно ему очень не нравилось.

– Ты думаешь, что она не будет в безопасности? Почему? – спросил мистер Чиллингворт, желая узнать, что Джек возразит его мнению, особенно после того, как он потревожил мародера на месте преступления.

– Потому что этот самый человек будет следить за вами. Когда вы уйдете, он вернется и заберет эту мерзкую картину с собой.

– Да, может быть, – сказал мистер Чиллингворт, подумав. – Он даже поставил под угрозу возможность убежать, желая унести с собой картину.

– Она чертовски нужна ему, – сказал Джек.

– Что, картина?

– Да, а зачем, вы думаете, он так отчаянно пытался удрать с ней? Она нужна ему позарез. Рано или поздно он вернется за ней, какие бы препятствия ни стояли у него на пути. Таково мое мнение.

– Это кажется правдой. Но я не знаю, что делать.

– Возьмем ее в коттедж, – предложил Джек. – Возможно, картина чего-то да и стоит. Я предлагаю взять ее с собой.

– Это неплохой план, Джек, – сказал мистер Чиллингворт, – хоть и немного затруднителен. Но что скажут наши друзья, когда увидят это пугающее лицо в том тихом и спокойном доме?

– Зачем, скажут они, вы приволокли эту образину, – сказал Джек. – Вот и все, что они скажут, но это будет лучше. Кроме того, когда вы расскажете им о случившемся, они одобрят ваши действия.

– Да, да, – сказах Чиллингворт, – и, поскольку, кажется, картина, бесспорно, была объектом атаки, я сохраню ее в любом случае.

– Я помогу вам.

– Спасибо, Джек. Твоя помощь очень кстати. По крайней мере недавно она была очень и очень кстати.

– Все в порядке, доктор, – сказал Джек. – Я могу стать вашим помощником на несколько дней.

– Ты спас мне жизнь, Джек, и я этого не забуду, – сказал мистер Чиллингворт. – Я отблагодарю тебя. Я буду тебя бесплатно лечить.

– Спасибо вам, – сказал Джек, слегка перекосив лицо. – Надеюсь, у вас в том не будет необходимости. Я лучше выпью банку грога, чем любое лекарство, которое вы вздумаете прописать мне. Не считайте меня неблагодарным.

– Что ты! Но я уже перевел дыхание. Думаю, нам лучше покинуть это место.

– И чем раньше, тем лучше. Мы можем не спеша отправиться обратно.

Луна поднялась в небе. Сейчас не было облаков, но свет не был ярким, потому что луна была убывающей. Это была одна из тех ночей, во время которой поднимаются незаметные испарения тумана и несколько закрывают луну, или, по крайней мере, делают ее более тусклой. Лучи ее, падавшие на пол комнаты, были менее яркими, чем сначала. Казалось, что ветра нет. Все было спокойным и тихим. Не было никакого движения, не было никаких звуков, за исключением дыхания тех, кто сидели в этом месте и смотрели по сторонам и друг другу в лицо. Неожиданно тишину ночи потревожил очень тихий, но отчетливый звук, который они услышали. Это был негромкий стук в окно, как будто кто-то стучал по нему ногтями.

В удивлении они несколько секунд смотрели друг другу в лицо, а затем повернули головы в сторону окна, но не увидели там ничего, даже тени.

– Так, – сказал мистер Чиллингворт, послушав этот странный звук и не в силах определить, что производило эти постукивания, – что это может быть?

– Не знаю, – сказал Джек очень спокойно, украдкой бросая взгляд на окно. – Ничего не вижу.

– Да, но что-то же должно быть, – настаивал мистер Чиллингворт, – что-то должно стучать обо что-то.

– Осмелюсь сказать, что-то там есть, но я ничего не вижу. Я не знаю, что это может быть, кроме как…

– Кроме как что? Говори, – с нетерпением сказал доктор.

– Кроме как сам Нептун стучит своими длинными ногтями, подсказывая нам, что мы сидим здесь слишком долго.

– Тогда, думаю, мы можем и уйти. Хотя, скорее всего, это враг предлагает нам покинуть это место, чтобы он мог заняться своим нечестивым делом.

– Может быть, может быть, – сказал Джек.

– Но вот опять, – сказал доктор, – слышите? Я слышу это такт же отчетливо, как свои слова.

– Да, – сказал Джек, – я слышу это достаточна четко, и вижу тоже. Более того. Да, да, точно, я могу объяснить – что это.

– Ты можешь? Тогда объясни, – сказал доктор, подходя к окну, перед которым стоял Джек и пристально смотрел на определенное место разбитого окна, – что это?

– Посмотрите туда, – сказал Джек, указывая пальцем на определенное место, куда посмотрел доктор, ожидая увидеть длинную худую руку, стучащую по стеклу, но ничего не увидел.

– Где оно?

– Вы видите это ответвление плюща или что-то вроде того? – спросил Джек.

– Да, я вижу.

– Понаблюдайте за ним, когда дует ветер, оно поднимается и стучит но стеклу.

За его словами последовал легкий порыв ветра и на практике продемонстрировал природу звуков. Когда растение было потревожено ветром, можно было услышать старый знакомый звук.

– Хорошо, – сказал мистер Чиллингворт, – каким бы простым и неважным делом это ни было, я рад услышать практическое объяснение, в котором можно не сомневаться. Значит, мы не окружены и можем незаметно покинуть это место. Я не знаю, сколько весит эта картина, но я попытаюсь взять ее.

– Стоп! – сказал Джек. – Я понесу ее. Вернее, сначала ее буду нести я, а если устану, будем чередоваться.

– Мы можем сразу нести ее вдвоем, чтобы никто из нас не устал.

– Как вам угодно, сэр, – сказал Джек Прингл. – Я готов подчиниться вашим приказам. Однако если мы хотим прийти до того, как наши друзья лягут спать, нам лучше сразу же отправляться, тогда нам не придется их беспокоить.

– Да, Джек, – сказал мистер Чиллингворт, – очень хорошо: давай возвращаться.

– Очень хорошо, – сказал Джек.

Они оба встали и подошли к картине, которая стояла в углу у стены. На нее упал свет и придал ей ужасный и отталкивающий оттенок, вызвавший у мистера Чиллингворта чувство, которое он не мог объяснить. Они стали обвязывать картину веревкой, чтобы ее легче было нести вдвоем.

Это заняло не много времени и когда было завершено, они перенесли картину в большой холл и, открыв дверь, вынесли ее. Положив на плечи зловещий портрет, они прошли через сад и вышли на дорогу.

– Теперь, – сказал Джек, – вне поместья, мы можем нестись под всеми парусами.

– Я бы не стал этого делать, – сказал доктор, – по двум причинам, во-первых, я не могу бежать, а во-вторых, мы можем повредить картину. Кроме того, нет смысла торопиться.

– Хорошо, – сказал Джек, – как вам угодно, доктор. Я готов делать все, чтобы помочь вам.

– Я очень рад твоей помощи, – сказал мистер Чиллингворт, – пойдем медленно. Потому что уж очень неудобно нести эту картину.

– Она не тяжелая, – сказал Джек, поднимая ее вверх, это заставило доктора дернуться сначала назад, а потом вперед.

– Нет, стой, не делай так, Джек, иначе я упаду, – сказал доктор.

– Прошу прощенья, – сказал Джек, – надеюсь, я не причинил вам неудобств. Я могу нести эту картину сам.

– Я тоже, – сказал мистер Чиллингворт, – но тогда мы причиним какой-нибудь вред картине.

– Да, верно, – сказал Джек.

Они продолжили идти с большой осторожностью и с большим вниманием. Становилось поздно и никого не было вокруг, по крайней мере они никого не встретили. Люди обычно не бродят после наступления темноты, особенно после сообщений о вампире; предпочитая не хвастаться своей смелостью, люди старались не выходить из дому по ночам. Вечер был не совсем темным благодаря лунному свету. Но его затемнял туман, из-за которого объекты местности было трудно разглядеть. Когда они подошли к границе деревни, Джек Прингл сказал доктору Чиллингворту.

– Мы пойдем через деревню, доктор?