Текст книги "Театр мира. История картографии"

Постепенно морские карты стали оказывать существенное влияние на карты мира: не помогли даже жалобы итальянского духовенства на то, что на них не показано самое важное в мире. Купеческое сословие, которое в Средневековье презирали, поскольку купцы не работали, не воевали и не служили Господу, численно возросло, особенно в северных итальянских городах-государствах, и не жалело денег на составление светских карт для своих насущных потребностей. Под воздействием морских карт и mappa mundia становятся более подробными и менее схематичными.

Но и карты мира в свою очередь влияли на портуланы: их улучшали и расширяли по мере того как итальянцы, испанцы и португальцы путешествовали всё дальше и всё чаще; в конце концов на морских картах появились удаленные от побережья города, горы и реки. На карте 1339 года есть изображения африканского царя, правительницы Аравии царицы Савской, значительной части Африки на юге и Азии на востоке, есть и пояснительные тексты, как на картах мира. Судя по декоративным элементам, морские карты перестали служить чисто утилитарным целям, они также получили статус символов образованности и власти.

Самым роскошным из атласов считается Каталонский 1385 года – дар арагонского короля французскому королю, состоящий из шести листов пергамента, разрезанных пополам и натянутых на деревянные щиты. Первые два содержат географические и астрономические пояснения и диаграммы, а сама карта разверстана на последних четырех листах, представляя известный и малоисследованный мир от Канарских островов на западе до Суматры и Китая на востоке, от Норвегии на севере до Сахары на юге. Карта щедро украшена сусальным золотом и рисунками городов, животных, королей и флагов. Норвегия (Regió de Nuruega) соседствует с Швецией (Suessia) и Данией (Dasia), со всех сторон окружена горами, здесь мы читаем: «Норвегия очень суровая, очень холодная, гористая, дикая и лесистая страна. Жители ее питаются больше рыбой и мясом, чем хлебом; из-за постоянных холодов зерно здесь растет плохо. Животные водятся в изобилии: олени, белые медведи и охотничьи соколы».

КАРТА ФРА МАУРО

В середине XV века в Венеции монах Фра Мауро как-то разговорился с капитаном корабля, некогда потерпевшим крушение у норвежского побережья. В начале лета 1431 года Пьетро Кверини отплыл с Крита, направляясь в Брюгге, город на территории нынешней Бельгии. Его трехмачтовое судно было загружено вином и пряностями. В Атлантическом океане корабль попал в жестокий шторм и потерял управление. Спасаясь на шлюпке, экипаж несколько недель боролся с бурей, холодом и голодом, пока в самом начале нового 1432 года шлюпку, в которой находился Кверини и еще одиннадцать выживших, не прибило к берегу близ Рёста, одного из островов Лофотенского архипелага. Три месяца их выхаживали местные жители. Вернувшись домой, Кверини написал книгу I paradisets første krets (В первом круге рая), в ней он в полной мере воздал должное гостеприимству северонорвежских рыбаков. Теперь он слыл опытнейшим мореходом – i marinari experti – и был среди тех, с кем Фра Мауро беседовал, работая над большой картой мира.

Фра Мауро обитал и трудился в монастыре Сан-Микеле на одном из многочисленных венецианских островов. Он был картографом, и монастырь оплачивал все расходы на материалы и краски. Ранее он нанес на карту территорию нынешней Хорватии, а в 1449 году по заказу венецианских властей составил карту мира.

Будучи благочестивым монахом, Фра Мауро хорошо разбирался в символике средневековых карт, кроме того, он жил в городе, куда постоянно стекались новые сведения о мире. Открытия ставили под сомнение вечные, священные истины.

Тем не менее Фра Мауро в полном соответствии с традицией начал с того, что начертил на большом листе пергамента круг. Внутри него он изобразил три континента – Африку, Азию и Европу, – но гораздо более подробно, чем на mappa mundi. Он срисовывал береговые линии в точности так, как они нанесены на новейших морских картах и, вероятно, ориентируясь на арабских картографов, поместил вверху карты юг, а не восток.

За пределами карты он добавил рисунки и комментарии, которые проясняют некоторые особенности космографии. В верхнем левом углу изображены небесные сферы вокруг Земли, среди них Солнце, Луна, пять планет и звезды. В правом верхнем углу мы видим орбиту, по которой Луна вращается вокруг Земли, в правом нижнем углу – круглую карту с тремя климатическими зонами, а внизу слева – Эдемский сад.

По мере того как всё дальше открывался восток, не в последнюю очередь благодаря выходу в свет около 1300 года книги о путешествиях Марко Поло, местоположение райского сада становилось для картографов всё более затруднительным. Некоторые переместили Эдем в Южную Африку, где еще оставалось много неисследованных земель, Фра Мауро предпочел вынести его за пределы карты. В сопроводительном тексте рядом с рисунком он называет его paradiso terrestrio, земным раем, отсылая к Августину, который, как и Исидор, верил, что рай находится где-то на земле. Однако Фра Мауро не помещает Эдем там, где, насколько ему известно, его нет. «Изгнание» рая с карты он сочетает с ортодоксальным текстом, связывая новую географию со старыми истинами.

С подобной же проблемой он сталкивается и при определении местоположения Иерусалима. Новые знания о восточных землях и тут портят картину: известный его современникам Восток простирается так далеко, что Иерусалим оказывается гораздо западнее центра мира. Фра Мауро решает эту проблему, объясняя, что Иерусалим не находится в центре мира, если ориентироваться по долготе, но если исходить из плотности населения и того, что Европа населена намного гуще, чем Азия, то, несомненно, Иерусалим есть центр обитаемого мира.

Святая Земля в Азии у Мауро выглядит куда мельче, чем на предыдущих mappa mundi. Он поясняет это на карте: «Знающие люди сами разместят здесь, в Иудее – Палестине и Галилее, – то, что я не показываю, например, реку Иордан, Тивериадское озеро, Мертвое море и многое другое, для чего мне не хватило места».

Фра Мауро отдает предпочтение географии всякий раз, когда она расходится со старыми истинами. По поводу реки Танаис он замечает, что ее нельзя и далее принимать за границу между Европой и Азией, поскольку она течет большей частью по Европе, «о чем я знаю от надежных людей, видевших это воочию». То же и в отношении диковинных существ на краю света. Фра Мауро признаёт, что «многие космографы и ученые мужи пишут, будто в Африке <…> есть много дивных людей и животных», но сам он еще не встретил «ни одного человека, который подтвердил бы написанное», и поэтому он предоставляет разобраться в этом другим.

Карта мира Фра Мауро отражает географическую сумятицу той эпохи. Вина за это лежит не только на Марко Поло. В начале XV века европейцы наконец получили доступ к птолемеевой Географии, переведенной на латынь. На титульном листе атласа, содержащего три карты, надписано: «Andrea Biancho de Veneciis med fecit, M CCCC XXXVI» («Создано мной, Андреа Бьянко из Венеции, в 1436 году»). Первая из карт составлена по птолемеевым координатам, вторая – классическая mappa mundi с изображением Адама и Евы, людей с песьими головами и царей, а третья – морская карта, охватывающая пространство от Канарских островов на западе до Черного моря на востоке, от Нила на юге до Норвегии на севере. Бьянко, моряк и капитан корабля, ничего не написал об этих картах, но уже то, что он поместил их рядом под одной обложкой, указывает на великий вопрос картографии XV века: как изображать мир на карте? Фра Мауро попытался совместить птолемеевы координаты, mappa mundi и портулан. Он честно признаёт, что могут быть недовольные тем, как он недостаточно строго следовал Птолемею – ни в отношении формы карты, ни в отношении рассчитанных широт и долгот, – но добавляет, что Птолемей не говорит ничего определенного о тех частях света, до которых редко добирались путешественники.

Зато теперь в поисках товаров европейцы бороздили вдоль и поперек Азию на востоке, Атлантический океан на западе и Африку на юге, на карты наносились новые земли и береговые линии, и северные страны обретали более четкие очертания. На карте Фра Мауро они уже вполне узнаваемы. Дания отделена от континента и стала островом, сохранив, однако, правильную форму, тогда как Норвегия и Швеция – полуостров, вытянутый с юга на север. «В этой части Норвегии, как всем известно, Пьетро Кверини сошел на берег», – такой комментарий поместил он у норвежского побережья.

Фра Мауро не раз менял свое мнение за те несколько лет, что работал над картой: многие из более чем двухсот пояснительных текстов записаны на кусочках пергамента, наклеенных поверх прежних записей. Возможно, он приклеивал их уже после того, как закончил карту, когда получал новые сведения от путешественников, с которыми постоянно общался; а может быть, карта так и не была закончена, потому что она датирована 1460 годом, спустя год после смерти Фра Мауро. Вот его последнее напутствие тем, кто будет смотреть карту:

В этой работе <…> я не достиг всего, к чему стремился, ибо человеческому уму без божественной помощи не под силу проверить всё в космографии или мировой картографии, посему собранные здесь сведения скорее пробудят аппетит, нежели утолят голод.

Фра Мауро и не смог бы закончить свою карту, ведь он имел дело с устаревшей ее формой, а она трещит по всем швам. Новые географические открытия на востоке и западе привели к тому, что уместить земной шар на круглой карте стало невозможно, не уменьшив масштабы уже исследованного мира. Почти через две тысячи лет после того, как Демокрит раскритиковал круглые карты мира, до европейцев тоже начало доходить, что карты должны иметь продолговатую форму. А тридцать три года спустя после смерти Фра Мауро были открыты новые земли – на сей раз далеко-далеко на западе.

ТРАДИЦИЯ

Средневековье часто представляют как разрыв с античностью. Однако история картографии свидетельствует о том, что оно хранило древние знания и так или иначе опиралось на них. Отцы Церкви последовали призыву Августина «ограбить египтян», то есть пользоваться открытиями греков и римлян, в том числе и для того, чтобы составлять карты, соответствовавшие их мировоззрению, в центре которого должно было находиться священное. В итоге появились карты с огромным количеством географических, богословских, исторических и этнографических сведений, но в путешествии практически бесполезных. В отличие от научно-умозрительных греческих и сугубо практических римских карт, средневековые европейские карты были в основном богословскими, назидательными и нарративными. Позднее насущные потребности подтолкнули европейцев к созданию нового типа карт – портуланов, изобретенных итальянскими купцами-путешественниками и подхваченных португальцами, испанцами и голландцами, когда развитие кораблестроения и жажда обогащения положили начало эпохе великих географических открытий.

Первый атлас

Антверпен,

Бельгия

51º13’6” с. ш.

4º23’53” в. д.

С. 99 Фрагмент карты герцогства Брабант, в которое входили территории современной Бельгии и Нидерландов, в том числе Антверпен – родина Абрахама Ортелия. Карта опубликована в его книге Театр мира, изданной в 1570 году.

Анна Ортель проводит кистью светло-зеленую полосу по лесной чаще. Затем раскрашивает в светло– и темно-коричневые цвета равнинные области Брабанта, Фландрии, Голландии. Двумя оттенками синего обозначена вода: светлым – бескрайний океан, более темным – реки, озера и прибрежная акватория. Корабли она рисует коричневым и темно-желтым. Затем обмакивает кисть в красную краску, чтобы расцветить один за другим города: Брюссель, Утрехт, Лёвен, Остервейк, Амстердам, Делфт, Эйндховен и наконец ее родной Антверпен, который в 1570 году стал самым богатым городом в мире благодаря судоходной реке Шельде. Важность этого торгового водного пути отмечена на пятиметровой карте, составленной в 1486 году. В Антверпене испанцы и португальцы закупали медь и серебро, добытое в южно-немецких шахтах, и перевозили в Индию и Африку, где обменивали на специи, рабов и слоновую кость. Сюда привозили ткани из Англии, вышивку из Фландрии и скорняжные изделия из Германии, а сам город экспортировал предметы роскоши – стекло, ювелирные украшения и гобелены.

Антверпен во времена Анны Ортель – космополитичный город, на его улицах и в гавани, где ежегодно причаливало более двух с половиной тысяч торговых судов со всего света, звучали нидерландский, английский, французский, итальянский, идиш, португальский, испанский и немецкий, а также африканские и восточные языки. Товарооборот был настолько велик, а погрузочные краны в порту так многочисленны, что в Антверпене образовалась собственная гильдия крановщиков. От гавани расходилась сеть каналов, которые вели к многочисленным городским складам, а оттуда – ко всем поселениям брабантского герцогства. Сходство с Александрией, какой она была 1500 лет назад, поразительное. Оба города – средоточия торговли, проявлявшие огромный интерес к географии и окружающему миру. Антверпен не мог похвастаться крупной библиотекой или знаменитыми интеллектуалами, но это компенсировалось большим количеством типографий, книжных магазинов и издательств. С тех пор как Иоганн Гутенберг начал печать книги в 1450-х годах, книжный рынок развивался так стремительно, что потребность в библиотеках была невелика. «Князь гуманистов» Эразм Роттердамский говорил о своем друге-печатнике, что тот создает библиотеку, границы которой – весь мир. Типографии тогда сочетали в себе библиотеки, книжные магазины, издательства, мастерские и места встреч ученых всевозможных профилей. Большинство антверпенских типографий сосредоточилось на улице Камменстраат, в том числе De gulden passer (Золотой циркуль), крупнейшая и одна из самых известных типографий в Европе, которая занимала семь соседних домов – настолько масштабной была ее деятельность.

Анну Ортель назвали в честь матери, которая и научила ее раскрашивать карты. Ее дед приехал в Брабант из немецкого Аугсбурга, прослышав об открывающихся в Антверпене многочисленных возможностях. И преуспел: семья Ортель заслужила уважение горожан. Отец Анны, Леонард, торговал антиквариатом и унаследовал от своего отца склонность к богословствованию. Родители Анны формально находились в лоне католической церкви, как и Антверпен, в то время подчинявшийся испанской короне; тем не менее они, как и многие горожане, сочувствовали протестантам. В 1535 году Леонарду пришлось бежать из города, поскольку он способствовал публикации английского перевода Библии реформатора Майлса Ковердейла.

Карл V, король испанский и император Священной Римской империи, протестантов не жаловал. Инквизиция усердно сжигала и книги, и еретиков. Пока Леонард был в бегах, его жена и дети оставались в Антверпене; однажды к ним в дом нагрянули с обыском, надеясь найти запрещенные еретические книги, но так и не нашли. Старшему брату Анны, Абрахаму, исполнилось восемь лет.

Его отец умер через четыре года. Мать продолжала, и довольно успешно, распоряжаться антикварной лавкой; она же учила Анну, Абрахама и их младшую сестру Элизабет раскрашивать карты, которыми среди прочего торговал некогда их отец. К тому же у юного Абрахама обнаружился изрядный интерес к географии. Спрос на карты в Нидерландах в то время был огромный, и он рос вместе с бурной международной торговлей, даже устаревшие карты раскупались мгновенно. Цены удовлетворяли самым разным запросам. В интерьере картин многих художников той эпохи мы видим карты на стенах как у богатых бюргеров, так и у сапожников. Голландцы всё больше жаждали цветных карт.

Абрахам и его сестры покупали черно-белые карты, наклеивали их на льняную ткань, которую натягивали на деревянную раму, чтобы можно было повесить на стену. Затем они раскрашивали их и продавали книготорговцам, издателям и другим частным лицам. Цветная карта обычно стоила дороже черно-белой на треть. При этом учитывались пожелания заказчика: если он хотел, чтобы его родной город был окрашен розовым, что ж, таким он и становился. Чаще, однако, цветом передавали определенную информацию. Уже в 1500 году немецкий картограф Эрхард Эцлауб рекомендовал обозначать разными цветами языки, на которых говорили в тех иных землях. Впрочем, сам Абрахам с годами явно стал отдавать предпочтение нераскрашенным картам. Своему племяннику Якобу в письме, датированном 1595 годом, он писал: «Ты просишь у меня цветную копию; на мой вкус, нецветная куда лучше, но решай сам».

Вероятно, из-за того, что Абрахам вынужден был с детских лет работать, он так и не получил образования. Несомненно, Леонард готовил его к университету и свою лепту внес, научив сына латыни и греческому, но Абрахаму, по словам его друга, вспоминавшем о нем в письме после его смерти, «помешали обстоятельства, ему пришлось заботиться об овдовевшей матери и обеих сестрах». Должно быть, Лёвенский университет, находившийся менее чем в тридцати километрах, один из двух университетов во всей Европе, где обучали картографии, представлялся одновременно и близкой, и недостижимой мечтой. Еще один друг Ортелия писал, что Абрахам «занимался [математикой] самостоятельно, без учителей или наставников, и усвоил ее исключительно благодаря своему упорству и прилежанию, вызывая восхищение у окружающих, а со временем постиг и величайшие тайны этой науки».

Какие книги он мог читать? В то время картографию в Лёвенском университете преподавал профессор Фризиус Реньер Гемма. Он был сиротой и калекой, которого воспитала в крайней нужде мачеха. По счастью, его приняли в университет на место, предназначенное для талантливых, но бедных учеников. И свой шанс он не упустил – стал астрономом, математиком, кроме того, врачевал и мастерил астрономические инструменты, а в 1530 году изготовил глобус. В качестве приложения к глобусу Фризиус издал книгу De principiis astronomiae et cosmographiae (Основы астрономии и космографии). Три года спустя он написал небольшую книжку о геодезии. Обе книги печатались в Антверпене – европейской столице картографии, где выходило множество работ по географии, и вполне возможно, что молодой Абрахам прочитывал их от корки до корки.

Читал он и путевые заметки, труды по истории Геродота, Страбона, книгу о путешествиях Марко Поло, а также Руководство по географии Птолемея. Скорее всего, это было одно из изданий, выпущенных Себастианом Мюнстером в 1540, 1542 и 1545 годах – последних в длинной серии книг, вышедших после первого перевода Географии на латынь более века назад.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ПТОЛЕМЕЯ

Эпоха Возрождения началась в 1397 году, когда византийский грек Мануил Хрисолор прибыл во Флоренцию учить греческому языку флорентийских монахов. В течение семи столетий этот язык был практически неведом европейским ученым. Хрисолора пригласил монах Якопо д’Анджело, с которым он познакомился в Константинополе, где тот изучал греческий; именно Якопо привез во Флоренцию греческие рукописи, в том числе и Птолемееву Географию. Когда Хрисолор приступил к переводу этого труда, городских гуманитариев охватило радостное предвкушение: до сих пор до них доходили только слухи о нем и разрозненные фрагменты. Этот перевод завершил д’Анджело, пока Хрисолор путешествовал по другим городам.

В предисловии к переводу д’Анджело сообщает, что Птолемей показал нам, как выглядит мир (orbis situm … exhibuit). Он также подчеркивает, что греки дали то, чего не хватало латинской картографии – научили европейцев переносить земную сферу на плоский лист бумаги. Однако д’Анджело не обладал достаточными математическими познаниями для того, чтобы перевести довольно сложные указания Птолемея о том, как составлять проекции карт, поэтому читатели эпохи Возрождения едва ли их понимали.

Д’Анджело изменил название трактата: География стала Космографией. В Средневековье у европейцев еще не было термина, обозначавшего географию, это понятие приходилось объяснять каждый раз, когда оно встречалось в переводе: обычно его трактовали как «то, что связано с описанием мира». Некоторые римские авторы нередко употребляли в качестве синонима «географии» слово cosmographia, хотя космография описывает не только землю, но и небо. Читатель не должен забывать, замечает д’Анджело, что книга посвящена прежде всего небесным телам, ибо Птолемей определял долготы и широты, основываясь на наблюдениях за Солнцем, Луной, звездами и планетами, тем самым демонстрируя их влияние на Землю. Таким образом, д’Анджело поместил географию в традицию, в которой астрология и астрономия были двумя сторонами одной медали. Это важно для понимания того, как читали Птолемея в эпоху раннего Возрождения: его География отнюдь не в одночасье заставила европейцев по-новому взглянуть на мир. Они далеко не сразу увидели в ней новаторский научный подход к составлению карт. Они пользовались этой книгой привычным для себя образом, корректируя с помощью Птолемеевых карт и астрономических наблюдений свои представления о мире, восходящие к сочинениям Плиния и средневековым травелогам.

Мы точно не знаем, когда флорентийцы начали чертить карты, основанные на Птолемеевом списке координат. В недатированном письме начала XV века говорится, что одним из первых, кто составил такую карту, был некий Франческо ди Лапачино. «Он изготовил ее на греческом – с греческими названиями, и на латыни – с латинскими названиями, и никто прежде этого не делал». В 1423 году Поджио Браччолини купил у некоего флорентийского чиновника «несколько карт из Птолемеевой Географии».

Птолемей вернулся, когда мир начали осваивать южные европейцы. Португальцы в поисках золота отправлялись в экспедиции вдоль африканского побережья, заменив старые громоздкие корабли более легкими и маневренными каравеллами, которые могли плавать также по мелководью и руслам рек. В 1418 году два португальских корабля достигли Мадейры в Атлантическом океане, в 1427 году открыли Азорские острова, в 1434 обогнули мыс Бохадор в Западной Сахаре, известный туманами и непогодой: долгое время считалось, что южнее этого места нет обитаемых земель. Добравшись до реки Гамбии на другой стороне Сахары, португальцы нашли замену арабскому торговому пути, пролегавшему через пустыню, и получили возможность доставлять золото и рабов непосредственно в европейские порты.

Европейцы пробились в ту часть света, которую античные источники считали необитаемой из-за палящего зноя. В 1439 году во Флоренцию на церковный собор7171
  Речь идет о Ферраро-Флорентийском соборе, на котором папа римский Евгений IV, византийский император Иоанн VIII и тридцать три православных иерарха (в том числе киевский митрополит Исидор и суздальский епископ Авраамий) подписали унию о воссоединении католической и православной церквей.


[Закрыть] прибыли делегаты из Эфиопии, и их засыпали вопросами о том, далеко ли на юг простирается их страна. Тогда же итальянец Флавио Бьондо записал: «Птолемей, которому была знакома лишь небольшая часть Эфиопии, та, что относилась к Египту, мог и не знать о землях и царствах, находящихся за ней».

На севере карта мира Птолемея не простиралась дальше мифического острова Туле на 63 градусе северной широты. В 1427 году его География добралась до ученого сообщества в Париже, и переиздавший ее кардинал Гийом Фийатр (Филластр) включил в нее карту Севера. Об этой карте Фийатр сообщал следующее: «За пределами того, что поместил здесь Птолемей, лежат Норвегия, Швеция, Россия и Балтийское море, отделяющее Германию от Норвегии и Швеции. Это же море, протянувшееся далеко на север, треть года покрывают льды. Еще далее к востоку за этим морем находится Гренландия и остров Туле. Таковы северные области вплоть до неисследованных земель. Птолемей не упоминает об этих местах, и, судя по всему, он о них не знал. Вот почему, чтобы восполнить восьмую карту, некий Клаудиус Клавус описал северные территории и изготовил их новую карту в дополнение к остальным картам Европы, и в итоге получилось вместо десяти карт одиннадцать». Карта Клавуса расширила птолемеевский мир, включив в него земли до 74 градуса северной широты.

СЕВЕР

Создателем карты Севера был Клаудиус Клавус Сварт Датчанин – Cymbricus. В 1424 году в Риме он познакомился с Птолемеевым атласом. Вероятно, здесь же он повстречал Фийатра, папского легата, отвечавшего за связи с христианскими церквами на севере, и, похоже, оба пришли к выводу, что необходимо создать карту северных земель.

Карта Клавуса изображает Скандинавский полуостров, вытянутый не с юга на север, а с запада на восток. На западе у него находится Nidrosia (Нидарос), на востоке проходит дорога из Стокгольма в Вадстенский монастырь. Таким образом, на карту нанесены два важнейших места паломничества в Скандинавии. Северное побережье Шотландии на этой карте чуть южнее Ставангера, Оркнейские острова помещены в воды между ними, а Исландия в виде полумесяца – дальше в открытом море. На западной окраине мы видим самое древнее картографическое изображение Гренландии. Однако по представлениям той эпохи она была не островом, а частью северного полярного континента, который тянется на восток, а затем отклоняется к югу, сближаясь с Россией в районе Новой Земли, которая зимой, будучи скованной льдами, могла служить перемычкой между двумя континентами.

Влияние Клавуса заметно на первой печатной карте Севера. Она вошла в издание Географии, подготовленное Николаем Германцем в Ульме в 1482 году. Правда, здесь Гренландия (Engronelant) сместилась настолько, что оказалась севернее Скандинавского полуострова. Она связана с Россией перешейком Pilappelanth, который в свою очередь соединяется с северной частью Швеции перешейком Gottia orientalis (Восточная Готия). Название Engronelant появляется вновь к северу от Норвегии, обозначенной ниже как Norbegia.

На старейшем из дошедших до нас европейских глобусов, изготовленном немцем Мартином Бехаймом в 1492 году, Гренландия тоже находится над Норвегией. Бехайм писал, что глобус сделан в полном соответствии с Географией Птолемея, но «отдаленные полуночные области (Трамонтана), лежащие за пределами описанных Птолемеем земель, а именно Исландия, Норвегия и Россия теперь нам известны, и туда ежегодно ходят суда, поэтому пусть никто не сомневается в том, что мир обозрим и прост и до каждого его уголка можно добраться на корабле, как вы можете здесь видеть».

Глядя на глобус, и вправду можно поверить, что до Азии легко доплыть из Европы. Однако Бехайм недооценивал размеры Земли и поместил Японию примерно там, где сегодня на карте мы видим Мексику. От острова Антилия7272
  Мифический остров на портуланах XV века, который помещали далеко на западе в Атлантическом океане в виде вытянутого с севера на юг прямоугольника.


[Закрыть], который, как утверждалось, находится далеко на западе в океане и населен португальцами, бежавшими туда несколько столетий назад, до побережья Японии было всего пятьдесят градусов долготы.

Христофор Колумб, в конце того же 1492 года отправившийся на запад искать морской путь в Азию, ориентировался по глобусу Бехайма. Заплыв далеко в океан на запад от Старого света, он искал Антилию там, где она должна была быть, в районе 28 градуса северной широты. В журнале он записал, что никакой Антилии не видит. Однако двенадцатого октября в два часа ночи в нескольких километрах от корабля показался освещенный лунным светом берег, и матрос Родриго де Триана закричал: «Земля!»7373
  Это был Гуанахани – один из Багамских остров, названный Колумбом Сан-Сальвадор.


[Закрыть]

АМЕРИКА

Пятнадцать лет спустя немецкий картограф Мартин Вальдземюллер взялся за издание новой Географии. В его первоначальный замысел не входило расширять птолемеевскую картину мира, однако в руки ему попала новая морская карта генуэзца Николо Кавери, где были нанесены недавно открытые далеко на западе обширные земли, а вместе с картой и книга флорентийца Америго Веспуччи Mundus novus (Новый свет), ставшая книжной сенсацией того времени.

Веспуччи описал свои путешествия к восточному побережью Южной Америки, где «мы открыли много континентальных земель и бесчисленные острова; большая их часть была необитаемой, и о них ничего не сообщали древние писатели»7474
  Цит. по: Веспуччи А. Письма / пер. М. Цетлина // Америго Веспуччи, Фернан Магеллан. М.: Дрофа, 2006. С. 34.


[Закрыть]. Впервые утверждалось, что земли на западе – это отдельный континент, а не восточное побережье Азии, как всю жизнь полагал Колумб.

Карта Кавери и книга Веспуччи задели тщеславие Вальдземюллера. Теперь ему захотелось сделать что-то большее, чем просто переиздать Географию. Он вознамерился составить карту мира, сочетавшую данные Птолемея с последними географическими открытиями, изготовить столь же амбициозный глобус и написать книгу, объяснив в ней, почему потребовалось нечто иное, чем География.

Весной 1507 года вышла книга Cosmographiae introductio (Введение в космографию). В седьмой главе среди сухих теоретических выкладок о принципах геометрии, астрономии и географии мелькает предложение, которое навсегда изменило географию нашего мира: «Поскольку эту четвертую часть света нашел Америго, ее следовало бы с этого дня называть Землей Америго, или Америкой». В девятой главе, описав Европу, Африку и Азию, Вальдземюллер разворачивает это предложение в целый абзац:

…а четвертая часть света открыта Америго Веспутием. И так как Европа и Азия названы именами женщин, то я не вижу препятствий к тому, чтобы назвать эту новую область Америгой, Землей Америго, или Америкой, по имени мудрого мужа, открывшего ее. <…>

Итак, теперь известно, что Земля разделена на четыре части: первые три – континенты, а четвертая – «остров», поскольку установлено, что она со всех сторон окружена океаном7575
  Пер. Л. Лежневой. Там же. С. 108–109.


[Закрыть].

Этот текст прозвучал необычно, как пророчество. В 1507 году никто еще не установил, что Америка окружена со всех сторон океаном. Пройдет шесть лет, прежде чем первый европеец, испанец Васко де Бальбоа, пересечет Панамский перешеек и увидит Тихий океан, и тринадцать лет – прежде чем португалец Фердинанд Магеллан обогнет южную оконечность Америки.

Карта мира Вальдземюллера появилась следом, в том же году. Она была большой, 240×120 сантиметров, и помещалась на двенадцати листах: вызывающая демонстрация того, как далеко продвинулась географическая наука, сочетающая в себе классику и современность. Достаточно посмотреть на верхнюю часть карты. Там, где сто лет назад изобразили бы Иисуса, взирающего на мир, теперь восседали двое представителей человечества, представляющих разные эпохи и разные части света, вооруженные научными инструментами, квадрантом и циркулем: Птолемей – в Старом свете, где Африка, Азия и Европа, а Веспуччи – в Новом свете. Полностью карта называлась Universalis cosmographia secundum Ptholomaei traditionem er Americi Vespucii aliorumque lustrationes (Всеобщая космография, выполненная по традиции Птолемея и дальним странствиям Америчи Веспуччи).

На этой карте много от Птолемея, включая несоразмерно большой остров Тапробана (Шри-Ланка) в Индийском океане, а средневековые элементы присутствуют в виде африканских каннибалов. Изображение северных областей напоминает карту Николая Германца: Nodrosia помещена на крайнем западе, Engronelant к северу от Norbegia, остров Thule южнее Бергена, и к западу от него Оркнейские острова, Финляндии же нет вовсе.