Текст книги "Обречен на смерть"

Пять

Тюрьма Уандсворт почти не изменилась за семнадцать лет, минувших с первого посещения ее Майклом Девлином. Само здание датировалось 1850 годом, и на его монументальном фасаде отразился каждый день прошедших двух столетий.

Внутри оно казалось менее мрачным и более современным, но ненамного. Зона ожидания, которой пользовались и адвокаты, и обычные посетители, являла собой неудачную смесь аскетизма и обветшалости. Жесткие металлические скамейки не могли предложить никакого удобства тем, кому не повезло на них сидеть, а крашенные лет десять назад желтые стены до сих пор считались «годными».

Та же самая халатность характеризовала и шкафчики для хранения ценных вещей посетителей. Несмотря на то что они были слишком маленькими, ненадежными и в большинстве случаев сломанными, никто и не думал их поменять или хотя бы починить.

С тихой улочки в здание вела каменная лестница, существовавшая с момента постройки. Все посетители любого из 1900 узников должны были подняться по этим старинным ступенькам и пройти через зону досмотра, отделявшую обитателей тюрьмы от свободы, царившей за ее стенами.

Недавнее присуждение Майклу звания королевского адвоката, которого удостаивались только самые лучшие барристеры[1]1
  В Соединенном Королевстве есть два вида адвокатов: барристеры и солиситоры. Барристеры стоят выше солиситоров, только они имеют полномочия выступать в суде. Солиситоры в основном занимаются бумажной работой.


[Закрыть], не стало основанием для исключения. Казалось, будто впервые он посетил тюрьму Уандсворт целую вечность назад, когда ему было двадцать два и он только-только выпустился. Тогда Майкла удивило, что ему пришлось пройти столь же скрупулезный досмотр, что и обычным посетителям. На какое бы особое обращение к адвокатам он не рассчитывал, ожидания не оправдались: никто не пропустил его просто так, дружески кивнув и подмигнув.

Никто не пропустил его просто так и теперь.

– Вы к кому?

Сидевший за высоким столом на входе тюремный служащий средних лет сразу перешел к делу. Никаких приветствий. Никакой вежливой беседы.

– К Саймону Кэшу.

Эндрю Росс, солиситор Саймона Кэша, ответил на вопрос за них обоих, протягивая официальное письмо, адресованное управляющему тюрьмы ее величества Уандсворт. Письмо называло Майкла и Росса барристером и солиситором и подтверждало, что у них назначена консультация с клиентом на 09:30 утра.

– Удостоверения?

Майкл и Росс достали из кошельков удостоверения личности и молча предъявили их служащему. Через несколько секунд им вернули документы и кивком пригласили пройти.

– Ключи, деньги, телефоны. Все как обычно, – потребовала другая служащая. Женщина, моложе своего коллеги и стоящая, а не сидящая. Она была следующей остановкой на конвейере досмотра.

Пока она говорила, через стол скользнул маленький черный поднос и быстро наполнился предметами. Кошельком, ключами, монетами из карманов Майкла. То же самое выложил и Росс, добавив сигариллы и зажигалку. Каждый оставил при себе толстую папку, содержащую основные материалы по делу Саймона Кэша, блокнот и ручку.

Черный поднос был помещен в шкафчик с тонкими стенками возле стола. Ключ от шкафчика – единственный предмет, который им разрешалось пронести с собой помимо вышеперечисленного, – передали Россу.

Третий пункт досмотра находился на противоположной стороне зоны ожидания. Большой рентгеновский аппарат под управлением еще двух служащих был настолько видавшим виды, что дышал на ладан. Без сомнения, когда-то он считался чудом техники и вызывал лютую зависть у всех аэропортов страны. Но государственное финансирование вот уже несколько десятилетий сокращалось. Служба досмотра в аэропортах давно догнала, перегнала и оставила Уандсворт далеко позади. Все, что теперь перепадало тюрьмам, – это допотопные рентгеновские аппараты да изредка металлоискатели.

Путь к аппарату преграждала длинная металлическая скамейка. Она была поставлена, чтобы обеспечить посетителей дополнительным сиденьем, когда их было слишком много, но сегодня, когда зона ожидания пустовала, ее расположение казалось крайне неудачным. Майкл со своими 185 сантиметрами был достаточно высок, чтобы не обходить непреднамеренно вставшее на его пути препятствие. Он его просто перешагнул. Росс был ниже, ему пришлось идти в обход.

– Кладите все на поднос, потом становитесь здесь, – зачитал свою мантру третий служащий.

«Уничтожение души, – подумал Майкл. – Этих бедолаг превратили в роботов».

На этот раз черный поднос был больше. По одному на каждого. Майкл положил на него все разрешенные предметы вкупе с поясом, пиджаком и часами. Потом поместил поднос на потрепанную ленту и подождал, когда она с трудом тронется с места.

Пока Майкл стоял спиной к Россу, медлительность аппарата дала ему время подумать. Поразмыслить – не в первый раз – о том, почему он вообще здесь оказался.

Формальный ответ на вопрос был прост. Существует ряд определенных дел, вести которые разрешено только королевским адвокатам. Иногда те ведут дело сами. Иногда – с помощью младшего барристера. Сложное дело Саймона Кэша как раз подходило под эту категорию: оно было об убийстве из мести, связанном с организованной преступностью мелкого масштаба, и по нему проходили два обвиняемых, а это создавало вероятность, что они прибегнут к так называемой защите друг против друга.

Да нет, почему дело Кэша требовало королевского адвоката, было ясно. Что действительно беспокоило Майкла, так это то, что ему вообще досталось это звание.

Такое повышение казалось сомнительным не из-за возраста. В тридцать девять лет Майкл, несомненно, был одним из самых молодых барристеров, получивших звание королевского адвоката, но подобное случалось и раньше. Уникальным, однако, был тот факт, что оно досталось ему без прошения с его стороны и без собеседования.

Хотя новость о повышении, полученная полгода назад, и стала неожиданностью, Майклу не нужно было ничего объяснять. Решение, ясное дело, основывалось не на его профессиональных заслугах. Он сразу это понял: он не просил о назначении, поэтому его заслуги никто не оценивал. Полученное звание было выражением признательности благодарного правительства. Наградой за его молчание о событиях, произошедших в Лондоне и Белфасте двадцать месяцев назад. Саре тоже воздалось за ту газетную статью, которую она выпустила вместо правды. Она тут же взлетела по карьерной лестнице, перейдя из начинающих репортеров CNN в ведущие корреспонденты ITN.

Никто из них не просил о помощи с карьерой, но в случае Сары помощь была заслуженной. А вот что касается Майкла, то он бы предпочел получить свое новое звание положенным способом. Через признание его труда, самоотдачи и профессиональных навыков, проявленных в зале суда. А не за то, что держал язык за зубами. Без этого признания он сомневался в своем праве именоваться королевским адвокатом, о чем всегда мечтал.

«Получается, я всю жизнь не буду знать, гожусь ли», – думал он.

Такие мысли угнетали Майкла последние полгода. Но теперь? К неуверенности в себе добавилось ощущение вины. Из-за подоплеки дела Саймона Кэша – того, каким образом оно ему досталось, – Майкл чувствовал себя еще хуже.

– Сюда, пожалуйста, сэр.

В мысли Майкла вторгся голос четвертой служащей.

Подняв глаза, он увидел, как она жестом показывает ему сделать шаг в сторону. Майкл знал процедуру. Он подошел, расставил ноги на ширину плеч и вытянул вперед руки. Следующие двадцать секунд служащая обыскивала Майкла с ног до головы. Проверила его воротничок, манжеты, пояс и нижние края брюк. Даже заглянула Майклу в рот. Убедившись, что он не пытается пронести в тюрьму ничего незаконного, она позволила ему забрать вещи с ленты рентгеновского аппарата.

Майкл надел пиджак и отошел к толпе посетителей. Росс присоединился к нему через минуту после того, как подвергся той же неприятной процедуре. Пока они молча ждали, Майклу снова вспомнилось его первое посещение.

Семнадцать лет назад.

В тот раз он удивился строгости досмотра, которому ему пришлось подвергнуться. Теперь, почти два десятилетия спустя, его удивляло только то, как мало все меняется.

Шесть

Неудобное сиденье под Саймоном Кэшем казалось почти пыточным. Он выглядел моложе своего двадцати одного года. Причем намного. И серый тюремный комбинезон погоды не делал. Маленькая фигура ерзавшего на стуле Кэша тонула в нем.

Майкл оглядел своего подзащитного с ног до головы. Разглядывать особо было нечего. Кэш обвинялся в чрезвычайно серьезном преступлении – двойном убийстве. С самого начала обвинение казалось неправдоподобным, и не только из-за габаритов обвиняемого.

Тощий мальчишка и правда выглядел так, будто не одолеет и девочку-подростка, не говоря уж о двух крайне агрессивных, судя по их репутации, братьях. Но одна только внешность еще ничего не значила. Майклу доводилось встречать людей вдвое меньше себя, которые при этом были в два раза его сильнее. Нет. Что вызывало в нем сомнения относительно правдоподобности обвинения, так это все остальное. Нервные движения Кэша. Загнанное выражение лица. Майкл просто не мог соотнести этого испуганного ребенка с животным, жестоко убившим близнецов Голлоуэев.

– Расскажите мне о Даррене О’Дрисколле, Саймон.

При упоминании этого имени Саймон весь как будто сжался. Майкл этого и ожидал. Даррен О’Дрисколл был вторым обвиняемым по делу Кэша, но за все те полчаса, что они провели в маленьком грязном кабинете для юридических консультаций, Саймон ни разу не упомянул О’Дрисколла и не намекнул на его участие в преступлении.

И, кажется, Майкл знал почему.

Кэш и О’Дрисколл обвинялись в том, что вместе выследили и убили двух братьев в юго-восточной части Лондона. Близнецов Голлоуэев, взрослых, за тридцать, и сильных оттого, что зарабатывали на жизнь физическим трудом, сложно было представить жертвами. Однако теперь они мертвы. Убиты, по версии обвинения, за то, что совершили тяжкое преступление – неуважительно обошлись с дядей Даррена О’Дрисколла на стройке в Сити.

Мотив убийства не вызывал удивления. Майкл видел, как людей убивали и за меньшее. Но то, как их прикончили… Это уже совсем другое дело.

Лондон был жестоким городом, и Майклу довелось участвовать в изрядном числе уголовных дел, произошедших из этой жестокости. Он многое повидал. Но даже его потрясло нападение на близнецов Голлоуэев.

Присяжные никогда не увидят фотографии тел.

«Пусть будут благодарны за это маленькое благодеяние», – подумал Майкл.

Детали убийства потом преследовали бы их в кошмарах. Чего стоил один вид Мартина Голлоуэя: у него были отрублены руки, разбиты колени, проломлен череп, а тело настолько избито, что не осталось ни одной целой кости. Еще страшнее выглядели увечья, нанесенные его брату Марку Голлоуэю.

По версии обвинения, именно Марк Голлоуэй был в ответе за «неуважение», проявленное по отношению к дяде О’Дрисколла. Если это правда, то он с лихвой поплатился за свое «преступление». Подвергнутый такому же обращению, что и брат, он удостоился куда большего внимания после смерти. Когда близнецы испустили свой последний вздох, использованные для них мачете сосредоточились на Марке. Его руки, ноги и голова были отсечены, после чего избитое тело со звериной свирепостью изрубили на куски.

Это напоминало средневековую казнь. Которую воображение Майкла отказывалось связывать с нервным необычным юношей, сидящим перед ним.

– Расскажите мне о нем, Саймон. Расскажите о Даррене.

– Что вы хотите знать? – Саймон не поднял глаз, отвечая. Эти слова он пробормотал себе в грудь.

– Все, – ответил Майкл. – Но для начала – считаете ли вы его способным на то, что совершили с Голлоуэями?

– Даррен этого не делал.

Ответ Саймона прозвучал тихо. Почти неразличимо. И настолько коротко, насколько он был на то способен. Таким образом он общался с ними последние полчаса.

– Я не спрашивал, сделал ли он это. Я только спросил, способен ли он это сделать. Бывает ли агрессивным.

Никакого ответа. Саймон не отрывал взгляд от пола, отказываясь смотреть в глаза.

Майкл отодвинулся на стуле и тяжело выдохнул. Поднес руки к голове и запустил пальцы в густые светлые волосы.

Услышав, как царапнул пол отодвигаемый стул, Кэш дернулся. Но не заговорил.

– Посмотрите вокруг, Саймон, – сделал еще одну попытку Майкл, обводя рукой комнату.

Маленький шаткий стол и три пластмассовых стула, на которых едва можно было уместиться. Грязно и душно. Стены, покрытые заламинированными правилами поведения, которые регулировали жизнь заключенного.

– Вот твое будущее, сынок. Если поведешь себя неблагоразумно, застрянешь в похожем помещении лет на двадцать пять. Как минимум. Это не игра, Саймон. Ты либо поможешь нам в этом деле – поможешь нам помочь тебе, – либо просидишь здесь до пятидесяти.

Кэш поднял глаза, проследив за жестом Майкла. Потребовалось несколько секунд, чтобы он осознал услышанное.

– Я этого не делал. – Когда Кэш наконец заговорил, его слова прозвучали слабо. Как у школьника, оспаривающего наказание. – Меня не должно тут быть.

– Мы знаем, Саймон, – вставил Эндрю Росс. В его голосе слышалось больше сочувствия, чем в голосе Майкла. – Потому мы и здесь. Потому здесь мистер Девлин…

– Но мы не справимся без тебя, – перебил Майкл. Ему нужно было, чтобы Кэш понял. – Мы не можем просто все замять. Нам нужно, чтобы ты был с нами откровенен. Если ты дашь нам оружие, мы будем воевать за тебя. Но если утаишь от нас что-то – промолчишь, чтобы защитить Даррена О’Дрисколла, – тогда у нас с самого начала нет надежды победить.

– А если мы проиграем, расплачиваться придется тебе, – подхватил Росс. Он последовал примеру Майкла и перестал говорить сочувствующим голосом. – Мы? Мы пойдем домой. Будем разочарованы, но перейдем к следующему делу. А тебя приговорят к пожизненному. Двадцать пять лет в тюрьме. Может быть, дольше. Уж точно дольше, чем ты живешь на этом свете.

Кэш не ответил. Только сильнее осел на стуле, и стало казаться, что, переварив слова Росса, он сделался еще меньше.

Если Кэш слишком боялся Даррена О’Дрисколла, чтобы помочь себе, – а Майкл не сомневался, что в этом все дело, – то нужно было сделать так, чтобы в первую очередь его беспокоил не страх.

Семь

День был в самом разгаре, когда Майкл вместе с Россом спустился по ступенькам, ведущим из тюрьмы. Пока они находились внутри, солнце набрало силу. Было слишком жарко для полудня. Еще несколько часов, и асфальт у них под ногами начнет плавиться.

Майкл снял пиджак и ослабил галстук, пока они выходили на улицу за пределами здания.

– Где ты оставил машину?

Майкл смотрел, как Росс теребит ключи.

– У садового центра, – ответил Росс, показывая налево.

Путь Майкла лежал направо. К вокзалу Эрлсфилд. А это означало, что дальнейший разговор должен произойти здесь.

– Так что думаешь? – спросил Росс.

– Дела у мальчишки плохи.

Произнося эти слова, Майкл оперся спиной о неровную кирпичную стену. Последние два часа были выматывающими. Иногда клиент, который молчит, гораздо хуже клиента, который никак не заткнется.

– Он знает, что произошло. И знает, кто это сделал. Просто боится сказать.

– Думаешь, это он Даррена О’Дрисколла боится? – спросил Росс.

– Не сомневаюсь.

Изучив доказательства по делу, Майкл составил собственную версию произошедшего. И утро, проведенное с Кэшем, никак ее не поколебало. Наоборот, только усилило его решимость защитить мальчишку от самого себя.

– Даррен О’Дрисколл убил Голлоуэев, – заявил Майкл. – Вместе с кем-то еще: сомневаюсь, что он сумел бы сделать это в одиночку. Но я не верю, что Саймон в этом участвовал. Уж точно не в самом убийстве. Не в той роли, которую ему отводит Колливер.

Терри Колливер был главным свидетелем обвинения и, несомненно, самой большой проблемой Саймона Кэша.

– То есть ты ему веришь? – Росс казался довольным. – Я имею в виду Саймону. Думаешь, он действительно невиновен?

Майкл ответил не сразу. Вместо это он несколько секунд собирался с мыслями. Важно было принять правильное решение.

– Дерек так думал, – наконец ответил он. – Он провел много времени с мальчишкой и лучше разбирается в людских характерах, чем когда-либо смогу я. Положусь на его чутье.

Еще три дня назад Дерек Рид был барристером Кэша. Все изменилось, когда судья постановил, что дело должен вести королевский адвокат. Рид так и не достиг этого звания, поэтому дело у него забрали и передали Майклу. Во всем этом не было бы ничего необычного, если бы не тот факт, что Рид был близким другом Майкла, его бывшим наставником и человеком, которого Майкл всегда считал самым талантливым адвокатом из всех, кого знал.

Еще и по этой причине Майкл чувствовал себя неловко – и немножко виновато – из-за преждевременного повышения в звании. Что его сочли – ошибочно, как казалось Майклу, – более подходящей кандидатурой, нежели Дерек Рид.

Он задумался, придерживается ли того же мнения сам Рид.

– Насчет Дерека, – начал Росс. – Ты же знаешь, что я не хотел его терять? Меня не спрашивали.

– Знаю. – Майклу не нужны были объяснения. – Но для Саймона было бы лучше, если бы спросили.

– Теперь у него есть ты, Майкл.

– И все же для него это было бы лучше. Никто не сравнится с Дереком.

– Даже ты?

– Даже я. Особенно когда у меня меньше недели, чтобы подготовиться к процессу.

Росс открыл рот, чтобы что-то сказать, но его прервал механический лязг. Они с Майклом оба повернулись на звук.

Автоматические железные ворота тюрьмы медленно открывались. Это был единственный выход из комплекса, помимо того, к которому вела лестница. Едва они скользнули в сторону, как воздух наполнили агрессивные звуки рэпа.

На мгновение Майклу показалось, что музыка доносится из-за ворот. Но он тут же осознал свою ошибку, когда заметил источник развязной песни.

Буквально в десяти метрах от них, в длинном ряду машин у бордюра, стоял черный БМВ М760Ли. До сего момента его тонированные стекла, скрывавшие водителя и пассажиров, заглушали звуки стереосистемы. Но теперь двери открылись.

Из них вышли трое молодых чернокожих парней, немногим за двадцать – если не моложе.

– Серьезно? Они приехали на машине за тучу бабок? К тюрьме?! – По голосу Росса слышалось, что он не верит своим глазам. – Заявились не куда-нибудь, а сюда, на этой тачке, и врубают на полную громкость песни про пушки и банды. А потом они удивляются, как полиция их ловит?

– Ты их знаешь?

– Не этих трех. Но таких пруд пруди. – Росс кивнул на машину. – Я помню времена, когда злодеям, чтобы срубить столько денег, нужны были мозги.

– Может, у кого-то они есть. – Произнося эти слова, Майкл указал на ворота тюрьмы. Украдкой, чтобы только Росс заметил.

Ворота наконец полностью распахнулись. Достаточно широко, чтобы проехал тюремный фургон. Но сейчас в таком проеме не было необходимости. Когда ворота стали закрываться, из них вышел всего один человек. Он был на поколение старше приехавших на БМВ парней. Высокий и широкоплечий, в одной руке он нес прозрачный пакет с вещами, которые наверняка нажил в тюрьме.

Один из парней подошел к нему, и бывший заключенный безо всяких приветствий сунул ему пакет. Явное обозначение иерархии. Не сказав ни слова и остальным, он сел на переднее сиденье и закрыл дверь. Через мгновение музыка, разносившаяся по улице, стихла.

Едва выйдя из тюрьмы, заключенный сразу дал понять, кто здесь главный.

– Боже, – пробормотал Росс.

Они смотрели, как трое парней залезали обратно в машину. Атмосфера угрозы, окружавшая их несколько минут назад, совершенно рассеялась. Сменилась угодничеством.

– Ты когда-нибудь такое видел? – спросил Росс.

– Бывало.

Ответ Майкла наполовину предназначался самому себе. Росс и понятия не имел, как хорошо Майкл разбирался в криминальных иерархиях. То, чему они сейчас стали свидетелями, было реальностью его детства и пробудило нежеланные воспоминания об отце. И брате.

– Мне нужно вернуться в контору, – резко бросил Майкл, пытаясь заглушить воспоминания. – Нужно еще многое сделать, чтобы подготовиться к процессу.

– Понял. Если что-то понадобится, я на связи.

Ответ Росса прервал шум мотора БМВ. Машина с ревом тронулась с места и умчалась в южном направлении. Предел допустимой скорости в 32 км/ч был превышен за долю секунды.

– Скорее всего, позвоню завтра, – снова заговорил Майкл, когда шум мотора стих в отдалении. – Для начала нужно изучить остальные доказательства и посмотреть, как обстоят дела.

– Тогда буду ждать.

– Хорошо. – Майкл протянул большую ладонь и крепко пожал руку Росса. – Скоро поговорим.

Наблюдающий за ними человек никогда не верил в судьбу. Ни в какую направляющую силу, кроме собственной воли. Собственной решимости. Он никогда в этом не сомневался и уж точно не усомнился сейчас, когда в поле зрения его светлых глаз неожиданно появился Майкл Девлин.

Это точно был он. Его облик был не менее примечательным, чем прежде. А может, и более. Конечно, теперь он стал старше, набрал несколько килограммов. Черты лица сделались более выраженными. Мальчишка превратился в мужчину. Но густые светлые волосы и крепкий стройный торс остались прежними.

Светлоглазый давно гадал, увидит ли Девлина снова. И вот это случилось. Но доведется ли Девлину увидеть его? Вопрос.

Он еще не решил. Но, вне зависимости от ответа, сегодня его планы касались не Девлина, и неожиданное появление того у тюрьмы Уандсворт ничего не меняло. У светлоглазого были другие приоритеты. Другие люди, более заслуживающие его внимания.

Судьбы не существовало. Только случайность. Он пойдет своим путем. И сегодня этот путь ведет в другое место.