Текст книги "Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)"

– Понятно! – воскликнул я. – Их подложили на тропинку, чтобы заставить лошадь стать на дыбы!

– Это очевидный вывод. Кто-то знавший о привычках леди Арабеллы разбросал каштаны незадолго до ее появления, причем в таком месте, где лошадь, оступись она, потеряла бы опору.

– Значит, это цыганские фокусы? – предположил я. – Кто лучше их знает повадки лошадей? У них это знание передается из поколения в поколение.

– Конечно, – кивнул Шерлок Холмс. – Ясно, что Изобел Ли позаботилась о том, чтобы ее предсказания сбылись. А еще нам известно, что у нее имеется по крайней мере один сообщник. Это он сыграл роль негодяя, напавшего на леди Арабеллу несколькими днями позже. Может быть, это брат или кузен Изобел. Ей нетрудно было подстроить эту сцену. Карты гадалка, несомненно, подтасовала – для такой, как она, это пара пустяков.

Мы вновь присоединились к леди Арабелле, которая повела нас обратно по Хэмпстедской пустоши и показала место, где ей угрожали. Мы не увидели там ничего примечательного – лишь заметили, что она была права, утверждая, что оттуда открывается плохой обзор. Затем Холмс осведомился, нельзя ли ему осмотреться в Хедфорт-холле.

– В это время я обычно пью кофе, – сказала леди Арабелла, когда мы вошли в дом. – Не присоединитесь ли вы ко мне, джентльмены? Мы могли бы продолжить нашу беседу за кофе.

– С величайшим удовольствием, – поклонился Холмс.

Мы уселись в утренней гостиной и принялись беседовать о разных пустяках. Вскоре горничная внесла поднос, уставленный чудесным фарфором, среди которого красовался серебряный кофейник. Когда леди Арабелла налила всем кофе, Холмс продолжил ее расспрашивать.

– Итак, леди Арабелла, – начал он, – с ваших слов я понял, что Изобел Ли побывала в этом доме всего один раз.

– Это так, мистер Холмс, – ответила юная леди. – Я принимала ее в этой самой комнате.

– Вы все время оставались здесь?

– Нет, сэр. После гадания она весьма любезно предложила обойти дом и благословить все комнаты. Она читала заклинания на цыганском языке, которые должны были обязательно принести удачу.

– Понятно, – задумчиво произнес мой друг. – Может быть, вы окажете нам любезность и проведете нас с доктором Уотсоном по дому? Причем припомните точно, как все было в прошлый раз.

– Если вам угодно, сэр, – ответила девушка, явно удивленная. – Но я не понимаю, каким образом это поможет вам в расследовании.

– И тем не менее, мадам, если вы сделаете мне такое одолжение, возможно, мне удастся извлечь из этого кое-какие полезные сведения. Если же вам вспомнится что-то необычное, пожалуйста, тотчас расскажите мне об этом.

Когда мы допили кофе, девушка показала нам свой дом. Все комнаты были прекрасно обставлены, правда в несколько старомодном стиле. Вероятно, дом обставляли к свадьбе ее родителей. Леди Арабелла постаралась вспомнить подробности, но, судя по всему, Изобел Ли почти ничего не говорила – только читала заклинания.

Наконец очередь дошла до небольшой комнаты на первом этаже, удобной, но явно предназначенной для занятий делами.

– Для каких целей используют эту комнату? – спросил Шерлок Холмс.

– Это мамин кабинет, – ответила леди Арабелла. – Она коротает здесь вечера за книгой, а также отдает распоряжения по хозяйству.

– Какое красивое бюро! – заметил Холмс, указав на этот предмет обстановки, стоявший у стены и сработанный из красного дерева в стиле Регентства.

– Это мамино бюро. Она пишет за ним письма.

Холмс взглянул на него внимательнее.

– Да, думаю, это работа Джорджа Смита. Сделано, вероятно, лет семьдесят назад.

– Вполне возможно, сэр, – ответила девушка. – Я не очень сведуща в таких вопросах.

– Коньком Смита, – продолжал мой друг, – были тайники. В этом столе имеется потайное отделение?

– Нет, насколько мне известно, – ответила леди Арабелла.

– Ну что же, давайте посмотрим, – предложил Холмс, вынимая из кармана рулетку.

Следующие несколько минут он в характерной для него манере изучал бюро: то приседал, то поднимался; выдвигал ящики и измерял их ширину, длину и высоту, бормоча себе под нос цифры. Наконец мой друг издал торжествующее восклицание и вытащил один из четырех ящиков. Пошарив в образовавшемся проеме, он ухватил что-то, но этот предмет не поддавался. Немного подумав, Холмс слегка выдвинул еще один ящик, находившийся слева от первого. Снова сунул внутрь руку и тихонько потянул, потом выдвинул ящик с другой стороны. На этот раз ему удалось извлечь маленькую коробку, и он показал ее нам.

– Ну вот, готово, – с удовлетворенным видом произнес Холмс. – Хитрый фокус, достойный Смита в его лучшие времена. Тайник спрятан за ящиком, но его можно вытащить, только слегка приоткрыв соседние ящики. А теперь посмотрим, чт́о тут у нас.

Мы сгрудились возле коробки, на которой я, против ожидания, не заметил следов пыли. Очевидно, леди Хедфорт частенько пользовалась потайным отделением. Однако, зная легкомыслие и болтливость дочери, она решила не делиться с ней секретом.

Холмс вытащил из ящика длинный узкий футляр для драгоценностей.

– Изумруды! – вскричала леди Арабелла, всплеснув руками.

Открыв футляр, Холмс показал нам, что он пуст.

– Вы можете пролить на это свет, мадам? – спросил он.

– В этом футляре, – запинаясь, выговорила девушка, – мама хранила фамильное изумрудное ожерелье, очень ценное. Мой дедушка приобрел его много лет назад, когда командовал полком в Египте. Мама, конечно же, не взяла свои лучшие украшения в Бакстон: там не бывает светских раутов, достойных этих изумрудов.

– В таком случае, где же их обычно хранят?

– Я не знаю, – пролепетала девушка. – Возможно, там, где вы нашли футляр.

– По-видимому, изумруды были украдены, – заключил мой друг.

– О нет, это ужасно! – воскликнула девушка. – Моя мать будет убита горем и во всем обвинит меня! О, какая скверная, лживая девчонка! Как я могла ей доверять?

– Боюсь, ваш вывод правилен, мадам, – сказал Холмс. – Нет никакого сомнения, что Изобел Ли неплохо разбирается в тайниках. Она устроила так, чтобы все покинули дом и можно было спокойно заняться поисками.

– О, мистер Холмс, – воскликнула девушка, – вы должны мне помочь! Изумруды – часть моего наследства, и мама до конца своей жизни не даст мне забыть о моем проступке! Нельзя ли что-нибудь сделать?

Холмс нахмурился и ответил с недовольным видом:

– Не стану скрывать от вас, мадам, это будет нелегко. Цыганской девушке не составит труда затеряться в многолюдном Лондоне и сбыть там драгоценности.

К моему огорчению, леди Арабелла заплакала. Я попытался утешить ее.

Холмс решил продолжить осмотр дома, невзирая на прискорбное состояние леди Арабеллы. В одной из комнат в задней части особняка он указал мне на болтающийся шпингалет оконной рамы – его явно выломали. Да, у цыганки, несомненно, была масса времени, чтобы обшарить каждый угол.

– Но почему же она просто не обчистила дом? – поинтересовался я.

– Вы же не ожидаете, Уотсон, что цыганка увезет в своей кибитке шератоновский буфет? Цыгане верны традициям: они отдают предпочтение ценным предметам, которые легко спрятать и легко сбыть с рук, – табакеркам и всему такому. Драгоценности – самая желанная для них добыча, но их, разумеется, трудно заполучить.

Завершив осмотр, Холмс пожелал побеседовать с экономкой, и нас проводили к ней в комнату. Эта пожилая дама, миссис Симпсон, явно обладала большим жизненным опытом.

– Могу ли я спросить, – сказал мой друг после обмена приветствиями, – знали ли вы о визите молодой цыганки в тот раз, когда она пила чай с леди Арабеллой?

– Знала, – твердо ответила экономка, – и не могу сказать, что пришла от этого в восторг. Цыгане – вороватый народ. Однако я не вправе диктовать своим хозяевам, кого им принимать в Хедфорт-холле.

Холмс кивнул, показывая, что понимает ее чувства.

– Цыгане не брезгуют мелкими кражами, миссис Симпсон. Не заметили ли вы чего-то подобного в данном случае?

Миссис Симпсон с достоинством выпрямилась.

– Заметила, сэр. После визита цыганки пропали две чайные ложечки. Разумеется, я сказала об этом леди Арабелле, но она и слышать ничего не хотела. Заявила, что я, наверно, обсчиталась.

– А через несколько дней вас, кажется, попросили покинуть дом на ночь?

Мрачное лицо миссис Симпсон ничуть не смягчилось.

– Да, сэр, попросили. Мне сняли комнату в гостинице «Ветка плюща» неподалеку отсюда. Правда, там было довольно удобно, но не так, как я привыкла. Мне пришлось делить комнату с Элли, одной из горничных.

– Понимаю. А по возвращении вы не заметили какой-нибудь пропажи?

– Нет, не заметила, – ответила экономка с явным сожалением. – Конечно, я осмотрела весь дом – ведь это моя обязанность, – но все было в порядке. Никакого ущерба, хотя все обстоятельства выглядели… – она замешкалась, подыскивая слова, – несколько необычными.

У Холмса больше не было вопросов, и после нескольких слов благодарности мы удалились, чтобы посовещаться.

– Девушка не удержалась и украла чайные ложечки, Уотсон! Именно в этом направлении мы и сделаем первый шаг в нашем расследовании. Помните столовое серебро, которое принесли, когда нам подали кофе? Нет? Его украшал так называемый королевский узор – в высшей степени изысканный рисунок, который ни с чем не спутаешь. А поскольку он появился только в этом веке, то не так распространен, как более традиционные узоры. Я также взглянул на клеймо. Корона и лев – это клеймо серебряных дел мастеров из Шеффилда. Их изделия не так уж часто встречаются в Лондоне – тут нам снова повезло. Я верю, Уотсон, что эти чайные ложечки послужат для разоблачения Изобел Ли!

На обратном пути, когда мы распрощались с убитой горем леди Арабеллой, мой друг поделился со мной своими мыслями:

– Это дело не совсем безнадежно, Уотсон. Изумруды сами по себе не нужны цыганке. Камни требуется обратить в твердую валюту. Обычно цыгане весьма неохотно имеют дело с чужаками, как они нас называют. Вы никогда не увидите цыгана в воровском притоне. Но в таких случаях, как этот, они вынуждены искать скупщика краденого вне своего племени.

Надо сказать, что число субъектов, готовых дать приемлемую цену за такие вещи, весьма ограниченно. И не стоит думать, будто все они похожи на диккенсовского Феджина. Нет, это отнюдь не опустившиеся личности, которые обитают в грязной дыре и дают пару монет за ворованные носовые платки и ведерки для угля, украденные на соседней улице. Истинная аристократия преступного мира не станет иметь дело с подобным хламом. Существуют внешне респектабельные владельцы ювелирных лавок, которые не прочь заработать большие деньги, скупая краденые вещи по дешевке.

Золото и серебро можно переплавить в тигле. Драгоценные камни – распилить, огранить заново и вставить в новую оправу, так что даже владелец никогда их не узнает. А потом сбыть без всякого риска для себя, получив огромную прибыль.

Сложнее обстоит дело с украшениями, которые считаются произведениями ювелирного искусства. Скупщик обычно пытается потихоньку продать такую вещь, причем даже в этом случае он не особенно рискует. Если все выйдет наружу, он назовет имя и адрес человека, который якобы продал ему драгоценности. Когда же выяснится, что имя и адрес фальшивые, он разыграет ужас и отчаяние и немедленно вернет владельцу краденые вещи. Ведь для него главное – доброе имя!

– А как же изумруды? – спросил я. – Их распилят?

– Вряд ли. Пилить их нет нужды, поскольку таким камням всегда придают традиционную прямоугольную форму. Однако вполне возможно, что камни вынут из ожерелья и вставят в кольца или броши. В таком случае будет невозможно доказать их принадлежность владельцу.

Мы должны начать поиски с Хэттон-Гарден, этого центра торговли драгоценностями. Думаю, именно туда отправилась Изобел Ли со своей сказочкой об изумрудах. Наша задача – прочесть ее мысли, как она читает наши, и вычислить лавку, которую она выбрала.

– Но пойдет ли она туда сама, Холмс? – усомнился я. – Может быть, она поручила это рискованное дело брату или кузену?

– Возможно, – ответил Холмс, – но я так не думаю. Конечно, цыгане доверяют своим родственникам, и мы знаем, что у нее есть по крайней мере один сообщник. Но в данном случае добыча столь ценна, что Изобел, скорее всего, не скажет о ней даже своей семье. И не потому, что опасается обмана. Просто она не захочет, чтобы родственники докучали ей требованиями своей доли.

К тому же девушка не подозревает, что мы взяли ее след, и не станет торопиться с продажей изумрудов. Когда речь идет о подобных суммах, переговоры ведут не спеша. Думаю, у нас есть немного времени до того, как сделка будет заключена. Если мы поторопимся и нам повезет, то можно надеяться на успех.

* * *

Мы перекусили в Сохо и вернулись домой. Пока мы отдыхали, развалившись в креслах и покуривая, Холмс о чем-то сосредоточенно размышлял. Наконец он заговорил:

– Боюсь, Уотсон, нам предстоит нудная работа. Обычно я предоставляю заниматься этим полиции. Однако наша клиентка не хочет, чтобы дело стало достоянием гласности, поэтому мы должны выполнить работу сами. Итак, в Хэттон-Гарден, Уотсон! Посетим наиболее сомнительные ювелирные лавки и попытаемся что-нибудь разведать.

Все масштабы ожидающего нас предприятия я осознал, только когда кэб доставил нас на Хэттон-Гарден и мы направились вдоль по этой улице.

– Но, Холмс, – не выдержал я, – здесь же более сотни магазинов, а на соседних улицах их, несомненно, еще больше. Мы же не успеем проверить их все!

– Совершенно верно, – согласился мой друг, – но я полагаю, что мы можем вычеркнуть из нашего списка большинство здешних заведений. В крупных лавках, где много служащих, никто не рискнет заниматься темными делишками. Ведь со временем любителей легкой наживы обязательно выведут на чистую воду честные продавцы. Мы будем заходить только в те магазины, где за прилавком стоит сам владелец и больше никого нет.

При таком подходе на каждого из нас осталось примерно два десятка лавок. Я взял на себя восточную часть улицы, Холмс – западную.

Заходя по очереди в небольшие магазинчики, я в конце концов добрался до маленькой лавки на углу Гревиль-стрит. Обстановка внутри оказалась довольно непрезентабельной. За прилавком стоял хозяин, и я обратился к нему с хорошо затверженной речью:

– Я ищу чайную ложечку с таким вот узором. – Тут я показал ему ложечку, которую мы одолжили в Хедфорт-холле. – Наша горничная потеряла одну из набора. Хотелось бы подобрать похожую, и по возможности с таким же клеймом.

Хозяин поклонился.

– Сразу видно истинного знатока, сэр, – произнес он льстиво. – Вы позволите взглянуть?

Я передал ему ложечку.

– У меня есть несколько ложечек с королевским узором, сэр, – сказал он, бросив взгляд на клеймо. – И если вы соблаговолите обождать несколько минут, я посмотрю, нет ли среди них подходящей.

Оставив меня, он удалился в заднюю часть лавки и вскоре вернулся с коробкой ножей, ложек и вилок. Отобрав чайные ложечки, он разложил их на прилавке.

– Вот все, что у нас есть, сэр. А теперь давайте взглянем на клеймо. – Вставив в глаз лупу, он подносил каждую ложечку к свету. – Ага! – воскликнул он, перебрав несколько. – К счастью, я смогу вам помочь, сэр. Вот клеймо Шеффилда с короной, которое вам нужно. Сравните эту ложечку с вашей. Похожи как две капли воды, не правда ли?

– Несомненно, – согласился я. – Я немедленно ее покупаю.

– Есть вторая такая же, сэр, с тем же клеймом. Может быть, вам нужна запасная – на всякий случай?

Я немного подумал и согласился: приятно будет вернуть леди Арабелле хотя бы часть ее имущества.

Он завернул ложечки, и я с триумфом принес их Холмсу.

– Превосходная работа, Уотсон! – воскликнул Шерлок Холмс, взглянув на ложечки так, чтобы не привлекать внимания. – Я вижу, ювелир их почистил, удалив патину и отчасти лишив меня почвы для умозаключений. Но степень износа одна и та же. Прибавьте к этому клеймо, которое нечасто встречается в Лондоне. К тому же у него нашлись сразу две ложечки с королевским узором. Полагаю, это почти наверняка тот самый магазин, который выбрала Изобел Ли. Мы сделали огромный шаг вперед: она попытается сбыть драгоценности там же, где продала чайные ложечки.

– А не могла она уже это сделать?

– Если так, дело упрощается: мы известим полицию, у которой будет достаточно оснований, чтобы обыскать магазин. Однако я считаю, что сделки с такими ценностями требуют больше времени. Поэтому теперь мы зайдем с другого конца: выследим девицу!

– Конечно, это будет нелегко? – с сомнением произнес я.

– Так или иначе, попытаться стоит. Вы не окажете мне любезность, заглянув завтра утром на Бейкер-стрит? И поскольку мы будем вращаться не в самых изысканных кругах, пожалуйста, оденьтесь похуже.

Явившись к Холмсу на следующий день после завтрака, я обнаружил, что он загримирован под цыгана. Он выкрасил волосы в черный цвет и втер в кожу сок грецкого ореха, чтобы придать ей смуглый оттенок. Кроме того, он не побрился, и на подбородке вылезла щетина. Одет он был соответствующим образом, на шею повязал красный платок. Я же облачился в старый костюм и суконную кепку, которые надевал раньше, собираясь сопровождать Холмса в лондонские трущобы.

– Надеюсь, мой маскарад выглядит убедительно, Уотсон? – спросил он бодро. – В конце концов, преобразиться было не так уж сложно. Если вы готовы, давайте наймем кэб и посмотрим, смогу ли я сойти за своего среди цыган.

Доехав до Флит-стрит, мы отпустили кэб и пешком направились на юг, к реке. По дороге Холмс объяснял мне ход своих мыслей:

– Изобел Ли скрывается, но убежище ее должно находиться не слишком далеко от лавки скупщика. По-моему, это означает, что она должна была обосноваться в Саутуорке, где незнакомцам не задают лишних вопросов и где дешево жилье. Полагаю, нам не составит большого труда найти кого-то, кто ее знает.

Я с сомнением взглянул на него:

– Но если мы будем наводить о ней справки, разве слухи об этом не дойдут до девушки?

– Вы совершенно правы, Уотсон. Вот почему мы не станем задавать вопросы, а попросим ей кое-что передать. К счастью, я немного говорю по-цыгански – научился этому в ранней молодости, когда странствовал какое-то время с бродячим цирком. В Англии этот язык очень примитивен. В ходу всего около трех тысяч слов. Довольно мало в сравнении с более чистыми цыганскими наречиями Центральной Европы.

Мы перешли мост Блэкфрайерз и сразу же очутились среди трущоб. Закопченные здания давно не ремонтировались. Многие окна были разбиты и грубо заделаны досками или листовым железом. Откуда-то доносился тошнотворный запах сыромятни.

Мы не спеша прогуливались, изображая мастеровых, оставшихся без работы. Несколько раз навстречу нам попадались люди, по виду похожие на цыган, и тогда Холмс подходил к ним и обращался по-цыгански:

– Здравствуй, брат. Не знаешь ли ты девушку по имени Изобел Ли, которая переехала сюда недавно?

Один в недоумении покачал головой. Двое сказали: «Нет, брат», но четвертый из тех, к кому мы обратились, молодой красивый парень с золотым кольцом в ухе, ответил:

– Знаю, брат.

– У меня для нее важная весть, – сказал мой друг.

– Что за весть?

– Цена устраивает. Она должна прийти в пивную «Митра» сегодня вечером, в десять часов.

– Я ей передам.

Холмс вручил цыгану мелкую монету, которую тот принял, кивнув в знак благодарности.

– Еще один, последний шаг, Уотсон, и наша ловушка будет готова. Давайте вернемся на Хэттон-Гарден.

Мы перебрались по мосту через реку и дошли до Хэттон-Гарден – это заняло у нас не более двадцати минут. Я указал Холмсу магазин, где приобрел ложечки, стараясь держаться подальше от окна. Мой друг вошел в магазин и через несколько минут вернулся.

– А теперь на Бейкер-стрит, Уотсон, – сказал он. – Я просто сказал владельцу лавки, что «леди с изумрудами» хотела бы побеседовать с ним в «Митре» – это ближайшая пивная, подходящая для наших целей, – сегодня в десять часов вечера. Он не выказал удивления. Думаю, он туда придет: ради таких драгоценностей можно и прогуляться. А если до Изобел Ли дойдет наше сообщение, можно не сомневаться, что она возьмет с собой изумруды. Теперь нам только нужно подготовиться к встрече с ней. Я должен послать телеграмму.

На Бейкер-стрит нас ожидал сюрприз: нам нанесла визит леди Арабелла. Миссис Хадсон, пришедшая в восторг от возможности пообщаться со знатной особой, занимала ее беседой за чаем в своей гостиной. Леди Арабелла вначале оторопела при виде нашего маскарада, но пришла в себя, когда Холмс обратился к ней с поклоном:

– Мы занимались вашими делами, мадам, и считаем, что достигли значительных успехов.

– О, мистер Холмс, я молюсь о том, чтобы вам все удалось! Пожалуйста, простите меня за вторжение, но я себе места не находила от беспокойства!

– Я вполне понимаю, мадам, – ответил Холмс. – Быть может, нам удастся вернуть изумруды сегодня вечером. Мы кое-что предприняли и надеемся, что в результате наших усилий Изобел Ли появится в условленном месте.

– О, мистер Холмс! – вскричала леди Арабелла. – Если вам удастся вернуть драгоценности, я буду у вас в вечном долгу!

Шерлок Холмс ответил ей поклоном.

– Быть может, леди Арабелла, вам будет интересно отправиться туда вместе с нами сегодня вечером? – осведомился он. – Это не имеет существенного значения, но, если бы вы опознали девушку, мы выиграли бы время, когда дорога каждая минута.

– Я буду счастлива вас сопровождать!

– Тогда могу я попросить вас прибыть сюда в девять часов вечера, одевшись в платье одной из ваших горничных?

– Конечно. Я больше не буду отрывать вас от работы и вернусь вечером. – И, вежливо поблагодарив миссис Хадсон за оказанный прием, она удалилась.

– А теперь, Уотсон, я побреюсь и переоденусь, затем мне нужно послать телеграмму моему другу в полицию Кембриджшира.

– Кембриджшира? – переспросил я в недоумении.

– Да, – подтвердил Холмс. – В силу одной из восхитительных причуд английского закона «Митра» находится в ведении этого графства, поскольку ее здание когда-то принадлежало епископам Илийским. Нам не обойтись без помощи полицейских, чтобы арестовать преступницу и предъявить ей обвинения, но лондонские полисмены чересчур импульсивны и самоуверенны. Мне легче иметь дело с офицерами сельской полиции.

К девяти часам все были в сборе. Из Кембриджа прибыл сержант Коул. По просьбе Холмса он явился в штатском: на нем был щеголеватый костюм из твида – правда, на мой вкус, немного сельского вида. Однако не вызывало сомнений, что он будет неприметен в толпе. Это был осторожный и флегматичный человек с властными манерами. Леди Арабелла переоделась в синее платье и накинула на голову большую шаль. Я же решил остаться в своем старом костюме и кепке, которые были на мне в то утро в Саутуорке, так как хозяин ювелирного магазина видел меня в обличье джентльмена.

Мы наняли извозчичью карету, в которой доехали до Холборна, а дальше пошли пешком: до пивной было недалеко, и мы не хотели привлекать внимание своим прибытием. Задолго до десяти часов мы заняли места в «Митре», усевшись за столик рядом с дверью, чтобы в случае необходимости перекрыть выход из зала. Холмс и леди Арабелла сидели лицом к двери, готовые подать знак при появлении цыганки или ювелира. Мы с сержантом Коулом устроились напротив них.

Мы ждали около двадцати минут, негромко беседуя, когда Холмс слегка кивнул, давая знать, что появился хозяин магазина – на десять минут раньше назначенного времени. Я осторожно оглянулся через плечо и увидел, что ювелир стоит у стойки, с беспокойным видом прихлебывая светлое пиво. Время перевалило за десять часов. Я боялся, что девушка может не прийти: вдруг она не получила сообщение или заподозрила ловушку?

Но я напрасно беспокоился. Вскоре леди Арабелла быстро наклонила голову, покрытую шалью, и дотронулась до руки Холмса. Я увидел, что несколько мужчин в баре повернули головы в сторону вновь прибывшей, и рискнул поднять глаза, когда мимо прошла молодая цыганка с поразительной внешностью. Она была высокого роста и красива какой-то дикой красотой. В руках у девушки ничего не было, и я не заметил кошелька на поясе. Я предположил, что у нее на шее шнурок, к которому привязан мешочек. Изобел обвела взглядом мужчин, выпивавших у стойки, и, заметив хозяина ювелирной лавки, шагнула к нему.

Холмс поднялся, и мы все тоже.

– Пожалуйста, оставайтесь на месте, леди Арабелла, – попросил мой друг. – А мы подойдем к этой парочке.

У бара события развивались быстро. Двое обменялись несколькими словами и с подозрением уставились друг на друга, обнаружив, что их истории не совпадают. Они инстинктивно обвели комнату глазами: мужчина – испуганно, цыганка – гневно. Боюсь, они заметили мой пристальный взгляд. Девушка реагировала с быстротой, присущей ее племени, и устремилась к двери. Когда она проходила мимо Холмса, мой друг схватил ее за правую руку. Запустив руку в разрез ее юбки, он вытащил кожаный мешочек из потайного кармана, который обычно бывает у воровок. Цыганка завопила от ярости и попыталась вырвать мешочек, но Холмс крепко держал его, подняв над головой.

Сержант Коул приблизился более степенно и обратился к девушке:

– Я офицер полиции, мадам, и я должен вас попросить…

Ему не удалось договорить: цыганка выхватила откуда-то шляпную булавку, вероятно припасенную для таких случаев, и вонзила в предплечье полицейского. Вскрикнув, он отступил, а девушка вырвалась из рук Холмса и метнулась к противоположной двери, которая вела в другой зал. Я погнался за цыганкой, но она пробиралась сквозь толпу так быстро, что я не поспевал за ней. Правда, я мог судить о ее передвижениях по сердитым возгласам: из-за нее мужчины проливали свое пиво. К тому времени, как мы выбрались на улицу, она уже неслась по узкому переулку, который ведет к Или-Плейс, а когда мы добежали до этой плохо освещенной улицы, девушка исчезла.

Я вернулся в пивную, где сержант сурово допрашивал хозяина магазина. При моем появлении последний метнул в мою сторону яростный взгляд. Очевидно, он меня узнал и сделал вывод, что я приложил руку к этому делу.

– Откуда мне было знать, что она воровка? – сердито спросил он полицейского. – Она сказала, что изумруды достались ей от прабабушки. Откуда мне было знать, что они украдены?

– Не морочьте мне голову, приятель, – ответил сержант. – Ее прабабушка, ну надо же! Вы не могли не догадаться, что они краденые!

– Говорю же вам, я не знал!

Они препирались несколько минут, и наконец полицейский сдался.

– Я ничего не могу поделать, господа, если он настаивает на своей истории, – признался сержант. – У нас нет доказательств и очень мало улик. Я заберу его в холборнский участок, где мне любезно разрешили поработать, и там мы зададим ему жару. Однако если он не расколется – а я думаю, надежды на это нет никакой, – мы не сможем его задержать.

– Неважно, сержант, – спокойно произнес Шерлок Холмс. – Мы можем себя поздравить по крайней мере с частичным успехом. Полиции теперь известен еще один скупщик краденого, так что ничто не мешает ей установить наблюдение за ним и его посетителями. А моей клиентке вернули ожерелье, и, кроме того, она получила хороший урок, который, надеюсь, пойдет ей на пользу. Что касается вас, Уотсон, должен попросить, чтобы вы хранили тайну. Ни к чему маркизе знать, как близка она была к потере своего самого драгоценного украшения!