Текст книги "Дебри. Никандр"

Глава XI. Кватоко возвращается

Действительно начался шторм. Волны обволакивали верблюжий автобус рывками мощности ветра. Никандр переоделся под столом. Пиджак ему был по размеру. Он надел пиджак и хотел было посмотреть на себя в зеркало, и только у столба по центру, сделанного в форме агавы, он обнаружил зеркало. Он не мог нарадоваться. У него новый пиджак, теперь он выглядит куда лучше, чтобы встретиться с Милостивой Государыней. Автобус носило из стороны в сторону, но Никандр увидел свое отражение в семикратном увеличении, его стало достаточно много. Семь отражений его странного лица, лицо у него было измазано углем. Посмотрел на свои руки, и под ногтями оказалась красная краска. Красный цвет его волновал, ведь встреча приближалась. Он замечтался, как в окно автобуса была брошена веревка, по ней забирался кто-то в автобус. Никандр стал наблюдать. Появилась в окне соломенная шляпа с большими полями. Лицо было заполнено очками, очки были на носу, на шляпе, на веревочке, висящей на шее. «Кто же это мог быть?» У этого незнакомца был огромный живот, надета рубашка в полоску, и много дырок на спине, как решето. Глаза были узкие, прищурены. Он перекинул веревку ближе к полу и стал перелазить через окно, потом упал на пол, привстал, отряхнулся. Но автобус очень шатало, потому он еле поднялся с пола, его пол так и притягивал к себе. Пол был прозрачный, и виднелся бурлящий океан.

– Как же хотелось оказаться под полом, утонуть в этом бурлящем океане. Но я увидел эту веревку и решил подняться к вам! Возможно, я спасен! – ответил незнакомец в шляпе.

– А вы кто? – поинтересовался Никандр.

– Бухгалтер! Ваш бухгалтер! Семейный экономист! – высказалась соломенная шляпа за бухгалтера.

– Семейный? Но здесь нет ни одного семейного человека! – удивился Никандр.

– Почему же нет! Вот, к примеру, вы! – и бухгалтер указал пальцем на Никандра. – Вы вполне семейный, вас это ожидает в скором будущем. Ведь мы же все не просто так собрались в этом верблюжьем автобусе.

– Неизвестно, куда он привезет! Но мне нужно найти гигантское дерево. Вот и все мое путешествие. А встречаю я вас здесь! Что снова за запах? – Стал тереть нос вновь очеловеченной рукой Никандр.

– Запах яйца. Я принес с собой яйцо страуса нам на завтрак. Неизвестно, когда наступит утро. Надо посчитать все часы. Вы бы кольцо носили на безымянном пальце? – спросил бухгалтер. – Меня зовут Йоша.

– Йоша, йод сможешь мне принести? Кажется, из-за сильной качки я поцарапал себе ногу. Надо смазать йодом.

– Сколько баночек? Сколько? Это не входит в ваш бюджет! – проскрипел сквозь зубы Йоша. – Ваш семейный бюджет не рассчитан на йод. Только могу предложить минеральную воду.

– А зеленка хоть есть, перекись водорода, что-нибудь обезображивающее? – стал нервно перебирать пальцами Никандр.

– Есть спирт муравьиный! Нужен? Десять банок в запасе! – посчитал быстро Йоша, вытащив квадратный микроскопический калькулятор.

– Давай! Давай! – завопил Никандр. – Слышите, как мотор гудит. Мы в невесомости. Нас немного приподняла волна.

– Возьмите спирт! Можно я присяду. – Бухгалтер отошел в сторону, вытащив банку спирта из своего крокодильего чемодана. Коричневый огромный чемодан был больше его в размерах. – Нет здесь больше сидений. – Он открыл чемодан и стал укладываться в него! – Ничего, помещусь и посплю так.

Сплюшка тоже уже спала, обернув свою голову шарфом, она прижалась к невидимому стеклу лбом и спала.

Невесомость чувствовалась по тесному помещению автобуса. Стоял чемодан, в котором спал бухгалтер, и одно-единственное сиденье было занято.

– Кватоко! Где ты? Ты исчезла? Почему ты ушла? Ква-то-ко! – стал кричать Никандр на весь автобус. – Выходи!

Долгое время Никандру пришлось кричать, но Кватоко так и не отвечала. Потом Никандр перестал и взялся за голову, стал выдергивать свои волосы, которые завладели всей его головой, такие густые волосы. Он переживал. Где же Кватоко?

Двери заскрипели, из главной кабины сначала показался хвост, который стал новым платьем Кватоко.

– Кто меня звал? Кто посмел тронуть меня и отвлечь от важного мне дела. – Кватоко стала оглядываться по сторонам. – Кто это такой храбрый? А?

Никандр побоялся признаться, что это он так долго и упорно звал ее.

– Милая Кватоко! – произнес Никандр. – Не сердитесь. Можно лучше я разгляжу поближе ваше платье.

– Нет, нельзя! Нельзя. Сегодня у меня нет настроения.

– Но это я, Никандр! Разве ты меня не узнаешь?

«Еще как узнаю. Узнала!» – подумала Кватоко, но не призналась Никандру.

– Нет, я вас не знаю. Но так и быть, секунду поглядите на платье.

Она хотела, чтобы Никандру понравилось платье, ведь его сшили по эскизу Никандра в одном из их снов.

– Вы узнаете платье? Посмотрите внимательно. Может, вспомните.

Никандр наклонился к ногам Кватоко. Стал вглядываться

– У вас теперь есть ноги, они невероятной формы. Какие пальцы!

– Средний палец длиннее большого! Как-то не пропорционально!

– Ничего, так даже лучше. Пальцы асимметричны. Можете поставить ступню, я обведу силуэт стопы уголком.

– Зачем это вам? Вы же платье хотели рассматривать! – заинтересовалась Кватоко.

– Да, но создать для вас идеальные туфельки – это тоже важно. Возможно, вы успокоитесь и уже не будете так разочарованы.

– Ох, я не разочарована. А только очарована! – прошептала тихо Кватоко.

– Неужели, а мне показалось совершенно наоборот. Видимо, я внушаю себе это. Что же вы не хотели выходить?

– Не хочу выходить, и все! Без объяснений. Вы же хотели рассматривать платье, а не допрашивать меня.

– Надо достать увеличительное стекло, смотрю, там очень мелкие детали. И я не могу различить инициалы, для кого же сшито это платье.

– А вы догадайтесь, Никандр. Ведь мы можем быть только во сне с вами. Догадайтесь, кому принадлежит это платье! – поднялась Кватоко к потолку автобуса и стала кружиться, летать в своем новом платье.

Никандр хотел дотянуться до нее, но его притягивало к полу. Он только протягивал свои руки, сопротивляясь притяжению.

Детали платья – подол, расшит чешуйками сосновых шишек: отбеленных и вымоченных в воде, потом покрашены в цвет водного пространства, который будет нанесен на мировую карту планеты Земля чуть выше условных обозначений, где именно пронумеровывают карты. Шов нитки был пунктирный, похожий на леску по основе. Петли очень мелкие, от каждой петли по миллиметру. Шов следовал по фигуре, словно обозначения пунктиров всех рек, впадающих в это неизвестное водное пространство. Запах собран с деревьев, которые посажены в самом важном месте. Ткань пропитана этим запахом. Подол платья перебирает себя форму волн, от воды чувствуется утяжеление низа, но передвижение в нем чешуек переливается к верхней части платья. Весь фундамент платья вдруг заморожен. Цельные шишки – дополнительный кусок ткани, который имеет свою протяженность от талии до самой низины каркаса платья: на увеличение по размеру шишек. Чешуя используется для заниженного ворота – обтачивается чешуя шишек с накладками друг на друга, преобразовывая в заостренные по форме кристальные павлиньи перья.

Потом Кватоко кружилась в этом невероятном платье, она словно плыла по воздуху. Ее окружили множественные большие фосфорические олиндиасы, они проявились, словно негатив пленки. Неизвестно было, откуда же столько светящихся медуз. Свет был приглушен, за окном была глубокая ночь. Медузы проскальзывали сквозь платье Кватоко, оставляя отпечатки своих силуэтов. В темноте такой танец был очень запоминающимся, как самый главный портрет Кватоко в глубине сердца Никандра. Никандр посмотрел на оголенное плечо Кватоко и заметил нарисованное созвездие. Он стал внимательно изучать чертеж на теле и узнал это созвездие – Андромеда.

Глава XII. Никандр требует остановку

– Ты не возьмешь меня с собой? Не сможешь? – спросил Никандр у Кватоко.

– Скорее всего, я очень давно тебя забрала! – призналась Кватоко.

Ресницы Кватоко были очень длинные и густые. Она моргала глазами, Кватоко могла летать на своих ресницах при желании. Это восхищало Никандра.

– Долго мы уже едем. Здесь все заснули! Только одни мы с тобой не спим в этой кромешной мгле, – проворчал Никандр.

– Сейчас не особо темно. Да и самое важное, что мы сейчас рядом. Смотри, какую скорость мы набрали. Ты ничего не забыл? Скоро остановка. – Кватоко ухватилась за рукав Никандра цепко и твердо. – Никуда теперь тебя не отпущу! Не отпускай и ты меня. – Она положила в его карман маленькую нитку. – Носи ее на шее, не снимай.

– Что именно носить на шее? – Поинтересовался Никандр. – Я никогда тебя не отпущу, хорошая и добрая Кватоко. Спасибо тебе за подарок. Знаешь, я так устал уже быть в дороге. Нам надо найти место, куда бы можно было зайти и поужинать. Возможно, искупаться. Ты посмотри на меня, какой я чумазый. Не обращай на это внимания! Постараюсь быть для тебя более благочестивым.

– Не извиняйся, не извиняйся. Когда ты проснешься, ты поймешь, что я вложила в твой карман. А сейчас наблюдай в окно, как скорость автобуса смазывает звездное небо, смешивает краски ночного пейзажа, темноты тусклых фонарей. Мне нужно было промолчать, но знаешь, с тобой хочется обо всем поговорить, обо всем бы успеть рассказать.

– Не беспокойся, я и так чувствую тебя, Кватоко. А за окном все эти кувшинки на воде переглядываются друг с другом.

Виднелся горизонт земли, и очень громко квакали лягушки.

Из кабинки выползла старушка. Подошла, предложила лейку. Она подошла к Никандру.

– Милок, не возьмешь золотую лейку почти бесплатно? Отдаю практически бесплатно. Мне только кусочек хлебушка купить.

Кватоко с Никандром переглянулись. Вместе спросили у старушки:

– А вы кто?

– Хм, ваше счастье! – посмеялась старушка. – Никандр, снова ты счастлив! Не узнаешь уже меня. Помнишь, как ты помог мне перенести сумки с фруктами и овощами? Мы еще искали адрес моего дома. А чашка, переполненная клубникой? Ну что, милок, не помнишь? Что же было с клубникой?

– Вспомнил вас. У вас еще на ногтях были следы лапок черепах. Вы же разводите черепах. Помню, у вас такой огромный бак стоял в саду с водой, а там черепахи плавали. Кормить вы их не разрешали, а на заднем дворе дома у вас выросло очень много бамбука. Но сырость невероятная. Стол ваш сгнил, документы вы утеряли, ключ мы нашли в вашей переносной сумке. Вы приехали на автобусе номер двенадцать с волшебного рынка, – так вы мне сказали тогда.

– Да! Никандр! А я уж думала, имя твое забыла, вот глупая старушка. Мне лет уже знаешь сколько: очень-очень много.

– Да это разве много? Я же вас тогда спрашивал возраст. Вы ответили, что вам семьдесят пять лет. В итоге я подтвердил, еще так, и в девяносто с вами увидимся.

Кватоко стояла в стороне и еще больше вцепилась в рукав Никандра.

– О чем вообще разговор? Не понимаю! – проговорила заплетающим языком Кватоко.

– Ты ей не рассказывал о нашей встрече? – удивилась старушка. – А как же платок, который я передала для дамы твоего сердца. Это она? Она? Дай-ка я тебя осмотрю, сладкая девочка. Кренделька не желаешь? Сама испекла! А то ишь, какая худенькая. Кренделек с марципаном!

– Не люблю крендельки! – Отвернула голову Кватоко в сторону окна.

Автобус все мчался, ускорял свой ход. Похоже, что это был новый современный поезд, вовсе не похож на автобус.

Кватоко повернула снова голову и поинтересовалась:

– Извините, неизвестно, как к вам обращаться. Но как вы попали в мою кабинку?

– Очень просто! Ты даже не заметила, как сама открыла мне проход через горб верблюжьего люка.

– И где же ваш платок? Зачем он мне? – поинтересовалась снова Кватоко.

– Пригодится! Станешь невидимкой! Давай, Никандр, признавайся, куда дел платок.

– Он остался в берлоге, – ответил строго Никандр. – Мы же вернемся обратно? Там остались перчатка, платок и несколько портретов о моей рыбалке в реке.

– Ты хранишь фотографии с рыбалки? – засмеялась Кватоко.

– Ну, скорее я рыб фотографирую. Хобби такое! Увлечение! Вылавливаю рыбу без травм и фотографирую ее, потом отпускаю обратно в море.

– Интересно! И что, ты поймал золотую рыбку? – спросила Кватоко.

Старушка отошла к спящей Сплюшке и села рядом. Стала что-то шептать ей на ухо.

– Ты про карасей, что ли? Нет, только морского гада вылавливал. Редкий вид: четыре лапы, плавник на голове, глаза по бокам огромных размеров. Не понимаю, почему удочка не сломалась. А ты была хоть раз на рыбалке, Кватоко? Могу в следующий раз тебя научить.

– Да не стоит! Пропахнем еще рыбалкой, рыбами. У меня, знаешь, обостренный нюх.

– Ну да, все же черные русалки существуют! – рассмеялся Никандр. Так долго он смеялся, хватался за свой живот, выпрямлялся и снова хохотал.

– Вы бы думали о том, как платок достать. Вам бы он пригодился, когда будете из автобуса выходить на остановке.

Никандр вдруг подумал: «Как мы так уместились в этом автобусе?» Но потом повернулся три раза и рассмотрел автобус чуть лучше. Действительно, Кватоко была права. Автобус стал скоростной электричкой, вытянулся по коридору, добавилось мест. А в самом незаметном углу сидел человек во всем белом и с полностью седой головой. Громко кашлял. Он уткнулся в журнал и скручивал прочитанные страницы в трубочку.

– Остановка будет! – прокричал Никандр Вайту (Беляеву).

Быстро сумел прочесть обложку журнала. Там было написано: «Нужно ли доверять Богу?» Нарисованы кусочек солнца с перечеркнутой линией красного мазка и удвоенные линии серого цвета, которые закрашивали фамилию автора.

Вайт (Беляев) перестал читать. Сквозь журнал, проделав пару дырок пальцами между строк «Нужно ли доверять Богу?», стал смотреть через два отверстия.

– Вы вместе с Кватоко? – Он спросил: – Вы знаете, куда мы едем?

– Мне нельзя говорить! – промолвил тихо Никандр.

– Почему? Мы же все на одном пути, скоро уже будет остановка! Куплю себе пакетик фисташек.

– У вас других дел нет, чем искать пакетик фисташек на остановке?

– Да я покупать не стану. Вроде слышал, что на остановке растут кусты фисташек. Найти бы только пакет. Там на крышу взгромоздилась большая буква «А». Типичные остановки для этой местности.

– Требую остановку. Иначе сам поверну рычаг! – стал нервничать Никандр.

– Вы не спешите, мой дружок, – ответил ему Вайт (Беляев) и стал еще больше кашлять. – Вы бы не общались со мной, Никандр. Я подхватил инфекцию. А рычаг вы не повернете, только с разрешения Кватоко. Она же Государыня?

– Она Государыня? – переспросил Никандр.

– Ох, я, видимо, в бреду! – схватился за голову Беляев. – Bonsoir!

Глава XII. Никандр в раздумьях. Лепестки сакуры такие хрупкие и летающие над землей и на траве после росы

В расширенном автобусе стало очень жарко, будто угли раскаленной стены. Никандр весь вспотел, его пиджак полностью стал влажным. Как же уже хотелось выйти. Мысли его не покидали: а вдруг Милостивая Государыня по правде и не знает о его существовании. Все это только ему приснилось. Он вспоминал все ее драгоценности, потом долго думал, вглядываясь в детали ее жизни мимолетной. Вспоминал ее лицо, фигуру и браслеты на руках. Возможно, ей это подарили, или она купила сама себе все эти украшения. Но все же он чувствовал, что она может вполне чувствовать и ощущать другого землянина – кто ей ближе. Такие переживания. Никандр хотел надеть свои самодельные очки и вспомнить все же запах. Автобус мчался без остановки.

«Мы спешим. Кто же, интересно, за рулем, возможно, управляет своим зрением сам верблюд. Да, что поделать! Может, я все придумал! – Он схватился за шею, стал массировать верхний позвонок атланты. Вроде головная боль уже проходила.

Шипели кошки, которые размазывали пустующий пейзаж. Pure landscape!.. Only one thousand kisses from blue sky.99
  Чистый пейзаж!.. Всего лишь тысяча поцелуев с голубого неба. (перевод с английского языка)


[Закрыть] Хотелось прилечь, но он ходил в одиночестве по свободной территории автобуса и перестал кого-то наблюдать. «А вдруг она не одинока! – осенило Никандра. – Вдруг ее сердце и мысли заняты другим, а я все воображаю себе. У нее были любимые драгоценности – своего рода такая защита от внешнего проявления зла. Подниматься по лестнице, чтобы добраться до рычага». Он встал к окну и слушал рев движения, когда тебя уносит от прошлой жизни, все стерто. Нужно начинать все заново.

Тогда к нему подошла Кватоко:

– Не переживай! Ты ведь знаешь, что других мыслей и нет. Волнуюсь за тебя, ты так нервничаешь.

– Прости, милая моя, очень жарко, я не могу носить легкую и прозрачную одежду, не люблю открывать свои ступни, не понимаю, как же неудобно ходить в сланцах.

Черная земля освещена крупной золотистой луною. Одновременно Золотая Родина перед осенью задвигалась в вальсе. Никандр подхватил за талию Кватоко, и он кружил ее, кружил столько времени, пока у него хватит сил. Раньше он был сильнее, но и через год обретет силу урагана.

– Смогу тебя унести! – произнес Никандр. – Ничего страшного не будет.

Кватоко после вальса обхватила шею Никандра и сказала:

– Нам пора.

Утонченность ее фигуры, ее подбородка очень радовала Никандра, шея такая длинная, и так хотелось просто провести кистью по коже Кватоко.

– Запомни, ты единственный! Ты это потом поймешь! Милостивая Государыня не дает тебе покоя? Я много о ней наслышана. Ты переживаешь, что ты станешь для нее скучным, или не соответствуешь тому, что ты пишешь. Знаешь, на этой остановке должен быть почтовый ящик. Напиши ей письмо.

– Не смогу, я не знаю адреса! – Поднял голову и не смог посмотреть в глаза Кватоко. – Мне надо уметь писать эти письма, хотя лучше уже не напишешь – так ты чувствуешь себя живым.

Электричка давала сигналы, и шумело морским днем. А ожерелье сорвалось и осыпалось в воду, словно меленькие жемчужины, которые выкинуты на берег волной. Все же кого она любит? Кого полюбила!

– Она, возможно, даже и не думает, что я окажусь рядом.

– У тебя нет с ней никакой связи. Телеграфируй ей. Маякни, как самый надежный и крепкий маяк на большом склоне. Знаешь, я увидела твой свет! Было бы чудеснее смотреть и наслаждаться твоим светом. Бежевый цвет платья, закрытые формы и нарезан тюлем, охватывающим детали роста.

– Может, я вырасту? – спросил Никандр у Кватоко.

– Может быть! Но ты ведь понимаешь, что Милостивая Государыня не одна. У нее столько важных встреч за день, она может, действительно, забыла о твоем существовании.

– Надо же!.. На полке самой верхней без бортиков стояли бокалы. Удивительно, как они не падают.

Они то появлялись, то исчезали. Так же произошло с очками Никандра. Он положил на скатерть, и очки то появлялись, то исчезали. А каждый сверчок доносился с извилистой дороги, Никандр выходил на небольшое пространство и видел бескрайность этого океана. Никандр смотрел по сторонам и знал: люди продолжают жить. «Так почему же я не могу жить с Милостивой Государыней?»

– Когда я увидел тебя, сквозь меня пролетело все твое детство. Как ты любила карамельных петушков на палочке, или примеряла новое сшитое матерью платье, либо перелистывала книгу, создавая такие тихие помехи. Когда можно успокоиться и принять сложное устройство этого мира, посмотрев на картину с лошадьми, которые галопом передвигаются в сторону улучшения моей жизни. Все благодаря тебе! – первый раз Никандр стал говорить. Он хотел молчать, а это просто внутренний монолог.

– Хорошо, я поверну рычаг. Сделаем остановку через десять минут. Ты готов, Никандр. Знаешь, мне так захотелось гречки! Может, найдем ресторан с русской кухней. Наедимся! – приняла решение Кватоко. – Смотри, по коридору бродит высокий мужчина в белой рубашке с коротенькими рукавами по локоть. Брюки безупречно выглядят, а туфли коричневого цвета с прорезью острой темной поверхностью. Выглядят они отполированно! Ты только посмотри, Никандр! Ты ведь тоже высокий. Это твоя тень или отражение в зеркале. Будущее твое лицо.

– Знаешь, Кватоко, сейчас я не наблюдаю звезд, хотя облака такие в захватах и запретах на звезды. Жаль, я не умею рисовать небо. Конечно, можно было сделать несколько композиций, и, мне кажется, были бы достойные рисунки! – отошел от темы разговора Никандр.

Мужчина в белой рубашке посмотрел на Никандра с удивлением: с кем же разговаривает Никандр постоянно.

Никандр понял вопрос этого мужчины, это было заметно по глазам, даже если он постоянно носил солнечные очки.

– Все же я левша! – возрадовался Никандр. – Правая рука у меня слабо реагирует. Выйду все же я. Волевой поединок за дверь.

Кватоко сидела под огромным зонтом в такое пекло. Солнце прожигало люк автобуса. Без уголовного убора либо зонта и веера не обойдись.

– Представляю тебя, Кватоко, с веером! Какой узор ты бы выбрала?

– Мне нравятся греческие орнаменты либо японский стиль с красными пятнами, словно красное – огненное солнце.

– Однажды я видел подобный закат, наблюдая, когда выходил из дома. А теперь стоит только помиловать! – прислушался Никандр к Кватоко.

Остановка состоялась. Из автобуса испарилось большое красивое облако, сгусток облаков вроде мороженого крем-брюле в небе. Он поднимал автобус в самые пределы неба. Захватывало дыхание, и такой же закат, который заставлял заново дышать. Все могло превращаться и вращаться, словно ты центр Земли. Никандр и Кватоко вышли из автобуса, подняли голову к взрыву облаков. Они держались за руки и были радостные, что обрели друг друга. Кватоко оказалась Государыней этой отделимой от мира остановки – это вроде была отдельная планета, проникающая в сознание любого. Некоторые кусты поросли паутиной, такая запутанность узлов, куда же дальше двигаться. Никандр рассматривал Кватоко в ее настоящем обличье. O! My life! One love, follow to you, you are my sun! And sunday!1010
  О, моя жизнь! Единственная любовь, следую за тобой, ты мое солнце! И воскресенье! (перевод с английского языка)


[Закрыть] Зацвел гибискус сирийский – это замечательное дерево, когда заставляет остановиться, всмотреться и поверить, что все только начало. Никандр нашел это дерево. Вот оно! Он подходил к цветкам и долго их рассматривал. Письмо в дупле о начале их путешествия с Кватоко. Закат солнца просачивался через дома, виднелась железная дорога, с которой сошли Кватоко и Никандр. Горел светофор зеленым цветом, он горел только одним соцветием раскрывающегося бутона. Наслаждение! Раскрытие сердец и души, объединяющих их на вечность!

Кроме поездов и электричек, здесь не было другого транспорта. Никандр хотел приблизиться к Кватоко. «Frau Kvatoko!1111
  Госпожа Кватоко (перевод с немецкого языка)


[Закрыть]» – обрамил вниманием Никандр. На этой планете было много кошек, самые ближайшие встретили их. Бело-рыжая кошка и пятнистый кот, они поедали замерзшую рыбу. Было очень прохладно, но Никандру это так нравилось, постоянный ветер – великолепная остановка. Движение одинокой моли запомнилось Никандру. Но моль вскоре исчезла. Молниеносность солнца и заката пронзала. Кружилось множество белых мотыльков Беляночек восточных, и самая главная королева была в руках Никандра.

Никандр обнял Кватоко:

– Чувствую, как хорошо на этой остановке с тобой, моя драгоценная Кватоко! Скажи мне правду, это ты обнаружила мою берлогу? Только зачем? My dear,1212
  Моя дорогая (перевод с английского языка)


[Закрыть] Кватоко.

Она ответила, не ожидая, что произнесет это:

– Я полюбила всем своим существом, всем своим телом и всей своей душой!

– Ты мое единственное der Schmuck1313
  Драгоценность (перевод с немецкого языка)


[Закрыть]моей жизни! – ответил Никандр.

Вылез серый кот и опрокинул горшок с окна дома, но он не разбился, а размножился на цветы и звезды вокруг Кватоко.

«Моя Милостивая Государыня! – проговорил про себя Никандр. – Ты будешь жить долго!»