Текст книги "Повелительница стали"

– Во-первых, – огрызается он в ответ, – у меня точно не было времени спросить твоего разрешения сказать Равису, кто ты такая. Кто-то шел на тебя с ножом! У меня была секунда на раздумья. Это было единственное, что я смог придумать, чтобы спасти твою жизнь. Во-вторых, я знал, что ты вытащишь нас оттуда до того, как случится непоправимое.

– Ты не мог этого знать! К тому же это не так, потому что у Рависа теперь полно магического оружия.

– По большей части оно не такое уж мощное, и ты вернула мне Леди Убийцу.

– У кого-то есть мой молот-щит, а потом был этот боевой молот…

– Зива, это не страшно.

– Это не нормально! Только мы можем предупредить принца Скиро о приближении войны. Если мы не доберемся туда вовремя, будет резня. Люди, о которых я забочусь, будут убиты оружием, которое я же и сделала! И ты думаешь, Равис остановится, когда покончит с Территорией Скиро? Так вот, он этого не сделает. Он хочет вернуть свое так называемое право первородства. Он собирается присвоить себе все шесть Территорий и объединить Чадру. Я не просто обрекла на гибель свою семью и друзей. Я обрекла на гибель все королевство. Как я должна с этим справиться? Это больно, Келлин. Я ощущаю эту боль в груди и едва могу дышать.

Мое дыхание и правда становится слишком частым при одной только мысли об этом.

– Эй, подожди, – говорит Келлин. Он хватает поводья моего мерина, заставляя нас обоих остановиться, а затем берет мою руку в свою. Он все еще верхом на своей лошади, поэтому больше он ничего не может сделать. Келлин нежно сжимает мою ладонь.

– Ты помнишь, что я сказал тебе, когда ты запаниковала из-за Киморы и Клинка Тайн?

– Я часто паникую. Тебе придется быть более конкретным.

Он борется с улыбкой:

– Ты не настолько важна.

– Прошу прощения?

– Это то, что я тебе говорил. Ты не так уж и важна. Ты не можешь взвалить весь мир себе на плечи. Это несправедливо, и это не твоя вина. Виновата Кимора. Виноват Равис. Ну а те, кто отдает ему свою преданность? Они сами виноваты. Пока ты борешься за то, что правильно, ты не можешь винить себя.

Я фыркаю:

– Не имеет значения, каковы мои намерения, если я все равно стану причиной смерти невинных людей.

– Мы не можем знать, что произойдет, но, когда придет время, мы сделаем все возможное, чтобы исправить это. А пока лучше попробуй сосредоточиться на том, чего ты добилась. Ты спасла мир от Клинка Тайн. Ты спасла Темру. Ты спасла Петрика. Ты спасла меня. Но самое главное, ты спасла себя. Ты сделала столько хороших вещей.

– Я даже не могу вспомнить об этих вещах. Они похоронены слишком глубоко под всем тем плохим, что я сделала. Тем, что он заставлял меня делать.

Келлин еще раз сжимает мою руку и отпускает ее. Мы снова начинаем двигаться.

– Я не всегда могу найти правильные слова, – говорит Келлин. – Но ты просто помни, что я здесь. Ты не одинока.

– Спасибо.

– Спасибо, что спасла меня, – говорит он. – Даже несмотря на то, что ты, возможно, не так уж этого и хотела.

Как он может так думать?

– Я бы никогда не оставила тебя позади. Просто не смогла бы пройти через тот портал. Не могла просто вернуться на Территорию Скиро, не зная, что с тобой случилось. Я схожу с ума, гадая, что случилось с Темрой.

– Я не знал.

– Думаешь, я настолько глупа, что могу просто перестать беспокоиться о тебе, потому что ты сделал что-то, что мне не понравилось?

– Единственной постоянной вещью в моей жизни всегда была моя семья, – говорит он. – Я так много путешествую. Могу подружиться с людьми, на которых работаю, но, когда я доставлю их к месту назначения, это конец. Я знаю, что никогда больше их не увижу. Я должен постоянно двигаться дальше. В противном случае это все просто чертовски угнетает. Почему-то я решил, что ты поступишь так же.

Означает ли это, что он двигается дальше? Потому что он привык так жить? Это было бы… к лучшему, правда? Мы слишком много ссорились и причиняли друг другу слишком много боли, чтобы забыть обо всем… Я не уверена. Я никогда раньше ни с кем не расставалась.

И все же в моем сердце возникает пустота при мысли о том, что он решил двигаться дальше.

Через мгновение Келлин издает короткий смешок. Я поворачиваюсь в его сторону, уверенная, что он каким-то образом услышал мои мысли и теперь смеется надо мной.

– Извини, – говорит он, – просто подумал о том, что прошлой ночью я уже второй раз проснулся от того, что ты куда-то меня везешь.

– Ты должен быть благодарен.

– О да. – Он снова смеется. – Если ты собираешься подшучивать надо мной, когда мне плохо, это твое право.

Я действительно не хочу, чтобы он уходил, но и у меня есть гордость.

– Но вся еда и припасы мои. Я купила их, – продолжаю я.

– С помощью украденного у принца кинжала.

– Мой аргумент все еще остается в силе. И не забывай, это твоя вина, что ты попал в эту переделку.

– Как и все остальное.

– Естественно.

Улыбка озаряет его лицо, и он снова смотрит вперед, на дорогу.

– Я рискну остаться с тобой, какой бы опасной ты ни была.

После этого тишина становится дружеской.

Глава 11

Пока не стемнело, я решаю остановить своего мерина перед каким-то кленом с красными листьями и ветвями, свисающими до земли. Затем я начинаю карабкаться наверх.

Келлин не спрашивает, что я делаю. Он безмолвно следует за мной.

Когда я была маленькой, я все время лазала по деревьям. Это был легкий способ сбежать. На высоте ста футов никто не сможет найти тебя, чтобы поговорить. Благодаря тому, что наш дом в Лирасу находился на окраине города, лес был совсем рядом.

Мои руки покрыты смолой, колени исцарапаны, но я не могла бы чувствовать себя лучше. Деревья вкусно пахнут. Не так, как в лесу у нас дома, но этот запах свободы все еще свежий и сочный. Когда я подбираюсь к вершине, ветер раскачивает дерево, и от этого ощущения я хихикаю.

А потом я добираюсь до самого верха.

Передо мной расстилается море зелени с редкими золотыми, оранжевыми и красными оттенками осени. Это прекрасно. Мирно. Почему Равис не может удовлетвориться тем, что у него есть? Его земля великолепна.

Когда Келлин присоединяется ко мне наверху, я указываю направление.

– Вон.

Он немного запыхался, но его взгляд останавливается на столбе дыма всего в нескольких милях позади нас.

– Они ближе, чем я думал, – говорит он.

– Но они, похоже, разбили лагерь на ночь. Давай продвинемся подальше, прежде чем делать то же самое.

– Думаю, что они все еще на главной дороге. Они не заметили телегу. Думают, что мы направляемся на юго-восток, в Бриску. Нам следует разбить лагерь прямо сейчас. Мы достаточно долго подгоняли лошадей. Бедняжкам нужна передышка.

Мы не рискуем разводить огонь, чтобы наши враги не смогли увидеть нас так же легко, как мы заметили их. Пока я разбираю спальные мешки и готовлю ужин, Келлин ставит палатку.

Только когда я возвращаюсь к наемнику, меня охватывает сильнейший приступ тревоги.

Иногда так случается. Это приходит из ниоткуда, и я даже не могу сразу понять, почему я это чувствую. Иногда вообще нет никакой причины. Но в большинстве случаев это связано с окружающими меня людьми.

И вдруг я понимаю, что рядом со мной лишь один человек.

Здесь только я, Келлин и одна палатка.

Мы с наемником и раньше путешествовали по Чадре, но тогда с нами были моя сестра и Петрик. Мы никогда не оставались наедине, как сейчас, и у нас есть история, в которой были поцелуи, прикосновения, чувства, а потом Темру ранили, и все было так плохо, и…

– Зива.

Я смотрю в эти золотисто-карие глаза, и тревога только усиливается.

– Эй, просто дыши. Все в порядке. Что я могу сделать?

– Не мог бы ты просто, эм, отойти на минутку?

Мгновение тишины. Затем:

– Да. Я могу это сделать.

Я чувствую себя чудовищем из-за того, что прошу об этом, но не беру свои слова обратно. Жду, пока он уходит в направлении наших преследователей, словно отделяя меня от них. Смотрю ему вслед, пока он не исчезает совсем.

И тогда я снова могу дышать.

Сосредотачиваюсь на том, чтобы развернуть наши спальные мешки, взбить подушки, положить дополнительные одеяла. Я распрягаю лошадей. Удлиняю их привязи, чтобы они могли отдохнуть и побродить. А потом я возвращаюсь в палатку и сажусь на свою сторону.

Поскольку мне больше нечего делать, я вынуждена разбираться со своими мыслями.

Келлин не причинит тебе вреда. Ничего страшного не произойдет. Он не скажет ничего, что могло бы тебя смутить или унизить. Он не такой.

Ну, обычно он не такой. Иногда он не может удержаться от поддразнивания.

Тебе нравится его поддразнивание и нравится дразнить его. Это компромисс.

Я сосредотачиваюсь на своем дыхании, пытаюсь избавиться от неприятного покалывания в руках. В одиночестве я чувствую себя немного лучше, но теперь переживаю из-за возвращения Келлина. Что, если я скажу что-нибудь глупое? Что, если сделаю что-нибудь постыдное? Я застряла с ним на Богини знают сколько времени, до тех пор, пока мы не вернемся в Скиро.

Я раскачиваюсь на месте, пытаясь успокоить себя, пытаясь усмирить свои вышедшие из-под контроля мысли.

Келлин находит меня в таком состоянии, съежившейся в палатке. Уверена, что его не было по крайней мере час, и все же я до сих пор в растерянности.

– Ненавижу, что я такая, и ненавижу, что ты должен видеть меня такой, – бормочу я, натягивая одеяло чуть ли не до макушки, создавая небольшой барьер между собой и Келлином. Он садится на свой спальный мешок. Я смотрю прямо перед собой.

– Мы просто разговаривали, пока путешествовали. Что изменилось? Я что-то сделал? – спрашивает он.

– Это было… эм… осознание того, что мы одни и спим в одной палатке.

– Ты же знаешь, я бы никогда…

– Знаю, – перебиваю я. – Дело не в этом. Дело не в тебе. Это так не работает. В этом нет никакого смысла. Просто иногда я так себя чувствую. И это больно, и мешает думать.

Он складывает руки на коленях. Краем глаза я замечаю движение.

– Ты хочешь поговорить об этом? Обсудить это? Это поможет?

– Не знаю.

– Хорошо.

Я всегда обсуждала это с Темрой. Она такая добрая. Она принимает меня. Она любит меня безоговорочно, потому что она моя сестра.

Келлин же не обязан принимать меня. Он может отвергнуть меня в любой момент, и это делает все намного сложнее. Он делает это лишь из вежливости. Не хочу, чтобы меня жалели.

Но мы должны действовать сообща, если хотим пройти через это, и если я могу сделать что-то, чтобы уменьшить свое беспокойство, то должна попытаться.

Келлин ждет, а я ищу в своей затуманенной голове подходящие слова. Каждый нерв в моем теле кричит мне, чтобы я уходила. Что мне нужно остаться одной. Отправиться в безопасное место.

Но по нашему следу идут враги, а здесь я в безопасности.

– Вспомни о самом неловком моменте в своей жизни, – говорю я.

– Хорошо. Вспомнил, – говорит он спустя несколько секунд.

– Подумай о том, что ты при этом почувствовал. Теперь умножь это ощущение на сто и представь, что ты чувствуешь то же самое каждый раз, когда рядом с тобой находится другой человек. Или просто чувствуешь это без всякой на то причины. И что все это заставляет тебя размышлять о каждой глупости, которую ты когда-либо совершал в присутствии другого человека. И эти моменты накапливаются, как снежный ком, выводя тебя из равновесия.

Келлин делает глубокий вдох:

– Это то, что ты чувствуешь каждый день?

– Да. И иногда я чувствую себя очень усталой, хотя ничего и не делала. Как будто моя голова и сердце сами по себе пробежали марафон, и только одиночество поможет им восстановить силы.

Я чувствую, как Келлин встает, замечаю, как шевелится мой спальный мешок, когда он садится рядом. Затем я чувствую тепло, – он заключает меня в свои объятия.

– Это помогает или только делает хуже? – спрашивает он.

– И то и другое.

– А если я сожму сильнее?

– Это может помочь.

Он прислоняет свою голову к моей, и есть что-то особенное в том, что кто-то пытается понять, как можно заставить меня почувствовать себя немного лучше.

– Мне хочется, чтобы ты знал… я правда рада, что не одна, – говорю я. – Рада, что ты со мной. Это заставляет меня почувствовать себя в безопасности. Просто бывают моменты, когда мне нужно побыть одной, чтобы сохранить рассудок. Понимаешь?

– Думаю, что да. Спасибо, что рассказала мне. Что помогла мне понять. Я никогда не смогу почувствовать то, что чувствуешь ты, но я надеюсь, ты знаешь, что всегда можешь доверить мне свои чувства и вообще все, что захочешь.

– Спасибо.

– Хочешь услышать о моем самом неловком моменте? – спрашивает он через некоторое время.

– Конечно.

Обнимая меня, он рассказывает мне о том времени, когда только начал работать наемником.

– Он появился из ниоткуда. Украл кошелек прямо с седла моего клиента. Я гнался за ним по переполненной дороге и не заметил лужу, в которой собралась вода после ночного дождя. Я врезался в него на полном ходу, поскользнулся и упал на спину в грязь. Он сбежал.

– Звучит не так уж плохо, – говорю я.

– Ну, тот мой клиент… клиентка, она была достаточно привлекательной. Я поскользнулся, из меня вышибло дух, и я потерял деньги на глазах у красивой девушки. И, как будто этого было недостаточно, тем вечером я пошел в таверну, чтобы найти новую работу, а там рассказывали эту историю. Кто-то указал на меня, и мне пришлось переживать это унижение снова. Работу я смог найти только в соседнем городе.

Я начинаю хихикать, напряжение и неловкость наконец-то исчезают.

Но мысли в моей голове путаются. Я пытаюсь представить себе красивую девушку, которую он встретил. Было ли что-то между ними, пока они путешествовали вместе? Они целовались? Было ли что-то большее, чем поцелуи? Он все еще думает о ней?

Я закрываю глаза так крепко, как только могу, прогоняя эти мысли.

А потом Келлин начинает поглаживать мою руку своей, переключая мое внимание. Я думаю о тепле, о трении его кожи. Считаю удары сердца, мое дыхание становится глубже, и мой разум наконец успокаивается.

* * *

Несколько дней спустя я карабкаюсь на верхушку дерева, чтобы снова попытаться обнаружить наших преследователей. То, что я нахожу, хуже, чем я когда-либо могла себе представить. Наполовину спрыгиваю, наполовину соскальзываю с дерева, в процессе обдирая кожу на ладонях.

– Нам нужно идти, – говорю я, убирая остатки нашего обеда.

– Что такое?

– Пыль. Она повсюду. Сначала я не поняла, откуда она, но…

– Армия Рависа начала свой поход, – произносит Келлин. – Они еще не должны были быть готовы! О чем думает Равис?

Мы вскакиваем на наших лошадей и пускаем их рысью.

– Он хочет добиться эффекта неожиданности, – размышляет Келлин вслух. – Решил выходить независимо от того, готовы ли они. Если у них не будет хватать еды для солдат, они скорее всего для начала разграбят Бриску. Там есть лишь городская стража. У них нет ни единого шанса.

– Мы должны немедленно добраться до Скиро. Он может предупредить других членов королевской семьи с помощью своих порталов. Это единственный способ, которым мы можем сейчас помочь.

Невозможно скакать галопом по всей этой листве. Мы подгоняем наших лошадей так быстро, как только осмеливаемся, но все равно рискуем, потому что лошади могут поскользнуться. Сломанная нога для лошади – это смертный приговор.

Я считаю, что у нас есть преимущество. Мы верхом, в то время как люди Рависа идут пешком. Мы едем напрямую в Скиро, в то время как они ограничены дорогами.

Мы доберемся туда первыми. Скиро будет предупрежден.

По прибытии я увижу, как ждущая меня Темра улыбается.

Все будет хорошо.

* * *

То, что мы гоним лошадей, означает еще и то, что им нужно больше отдыхать. Я не могу усидеть на месте. Путешествие почему-то кажется пустой тратой времени.

И хотя каждый шаг приближает меня к моей сестре, я все больше и больше нервничаю.

– Ты сбиваешь с толку свою лошадь, – произносит Келлин однажды, примерно через неделю после начала путешествия.

Я перестаю сцеплять пальцы, и шаги лошади подо мной становятся более плавными. Бедняжка не понимала, чего я от него хочу.

В течение следующих десяти минут я понимаю, что сворачиваю влево.

– Твоя нога, – указывает Келлин.

Она елозит в стремени, слегка подпрыгивая вверх-вниз. Моя лошадь думает, что я хочу, чтобы она повернула налево.

– Тебе не стоит так волноваться. Армия принца так далеко, что ее еле видно. Мы явно впереди.

– Иногда я не хочу продолжать путь. На самом деле, кажется, сегодня я могу думать лишь о том, как сильно не хочу добираться до Скиро.

– Почему?

– Потому что, если Темра мертва, тогда я узнаю об этом. Не знать безопаснее, чем знать, что она мертва. Незнание тоже убивает меня. Но если она умерла, я хочу еще немного побыть в неведении.

Голос Келлина становится тише:

– Лучше знать. Тебе нужно понять, горевать тебе или праздновать. Незнание только разрывает тебя на части.

– Я не хочу снова горевать. Уже проходила через это. Если Темра умрет, я потеряю последнего члена своей семьи.

– Нет, – твердо говорит Келлин. – У тебя останемся мы с Петриком. Мы будем твоей семьей. После того, через что мы прошли вместе, мы уже семья.

Как он может так говорить после всего, что произошло? Я втянула его во всю эту историю с Киморой. Разорвала наши отношения. Он решил двигаться дальше. Как он может говорить, что будет моей семьей?

Я чувствую внутри тяжесть, как будто всю кровь и кости заменили на камни. Одна мысль о том, что Темра может быть мертва, заставляет меня снова тихо плакать. Потому что я знаю, что ее шансы были невелики. Она и так едва держалась, и нам потребовалось несколько часов, чтобы вытащить Серуту…

– Не думаю, что смогу выжить, если не выживет она, – говорю я.

– Ты сможешь.

– Я не могу жить без нее.

– Ты можешь.

Я крепко зажмуриваю глаза.

– Знаю, ты пытаешься быть полезным, но эти твои слова только раздражают. Ты ничего не понимаешь. Темра – это весь мой мир. Все мое сердце. Она – моя опора. Она защищает меня от всего того, что меня пугает. Я не шучу, когда говорю, что не выживу без нее.

Келлин молчит секунд пять, а затем говорит:

– Прости меня, Зива, но это чушь собачья.

У меня перехватывает дыхание от этих слов. Келлин не так уж часто ругается, а когда ругается, это всегда довольно резко.

– Я не знаю, почему ты вбила себе в голову, что ты какое-то беспомощное существо, – говорит он. – Ты обеспечивала себя и свою сестру, когда умерли ваши родители. Ты одолела военачальницу и спасла мир от всемогущего меча.

Я открываю рот, чтобы заговорить.

– И прежде, чем ты скажешь, что Темра помогала тебе во всем этом, позволь мне добавить, что ты уничтожила магический портал, чтобы спасительница твоей сестры могла сбежать. Ты перехитрила принца, весь его двор и армию, а затем тайно вывезла меня из города. Ты сделала все это без своей сестры. Ты можешь быть сильной и без нее.

– Это другое.

– Это не другое! Это все ты! Находясь под давлением. Напуганная до смерти. Одна. И ты все равно это сделала.

– Я была не одна. Ты тоже был там.

– Я ничего не делал. Не придумывал плана побега. Не делал волшебный меч, чтобы вытащить нас оттуда. Не дрался с Рависом один на один и не победил его.

– Ты пригнал лошадей с повозкой, чтобы разогнать его людей.

Келлин взмахивает руками.

– Зачем ты это делаешь?

– Делаю что?

– Ищешь способы унизить себя. Почему ты не можешь смириться с тем, что сама творила удивительные вещи? Что ты сильная, уверенная и милосердная? Ты защитница, Зива. Ты сделала так много хороших вещей.

– Потому что это не то, что я чувствую. Внутри я не такая. Я слабая. Напуганная. Тревожная. Все время. Это все, о чем я могу думать. Мои неудачи и недостатки. Это все звучит у меня в голове громче, чем любое достижение.

Келлин вздыхает:

– Я бы хотел, чтобы ты могла видеть себя такой, какой тебя видят другие. Такой, как тебя видит Темра. Или Петрик. Такой, какой тебя вижу я.

Я знаю, что он не хотел вызвать у меня тревогу, но последняя его реплика делает именно это. Я не хочу говорить о том, какой он видит меня. Как разговор вообще пошел в эту сторону?

Я возвращаю его в нужное русло:

– Даже если бы я могла время от времени быть сильной сама по себе, я не хочу жить без своей сестры.

– Никто и не думает иначе. Темра делает этот мир лучше. Но, Зива, тебе тоже есть что дать миру. Ты взрослый человек. Твоя сестра, по сути, тоже взрослая. Ты когда-нибудь думала, что, может быть, пришло время начать жить для себя?

Он скачет вперед, давая понять, что на самом деле не хочет слышать ответа. Я не знаю, смогла бы я подобрать слова, если бы попыталась.

Пока мы разбиваем лагерь, его слова продолжают стучать у меня в голове.

Жить для себя.

Когда я расчесываю своего черного мерина, он довольно фыркает.

Жить для себя.

Сушеный лось за ужином кажется мне безвкусным.

Жить для себя.

Начинает накрапывать дождь, и мы с Келлином прячемся в палатке. Мы отдаем наши одеяла лошадям, чтобы они меньше намокли. Деревья защищают от дождя, но все же не полностью.

– Келлин, – говорю я внезапно. – Ты старший ребенок.

– Ага, одиннадцать раз.

– Как ты оправдывал для себя то, что оставил свою семью, чтобы стать наемником?

Келлин снимает ботинки и садится на свой спальный мешок.

– Я много лет жизни отдал семье. И до сих пор постоянно посылаю им деньги, чтобы помочь. Но я хотел увидеть мир. Не было никаких причин, по которым я не мог бы завести свою семью и сделать это. Не было никакой необходимости оправдываться перед самим собой. Я человек и заслуживаю быть счастливым.

– Жизнь со своей семьей не делает тебя счастливым?

– Делает. Но мне сложно усидеть на месте. К тому же встреча с моей семьей становится еще более особенной, если я уезжаю на некоторое время. В этом ведь есть смысл?

– Вроде того. Темра всегда была в моих планах на будущее. Я хочу жить в уединении, там, где меня никто не сможет найти, и просто делать оружие. Только я и Темра, где-нибудь в безопасном месте.

Келлин смахивает пару капель со своих волос.

– Я провел много времени с твоей сестрой и могу гарантировать тебе, что у нее другие планы на будущее.

– Ну конечно, это так! Она может быть солдатом в каком-нибудь маленьком уединенном городке…

– Нет, Темра хочет быть на виду. Она хочет быть рядом с другими людьми. Она хочет смеяться, заводить новых друзей, новые воспоминания. Она любит внимание, любит большие компании. Она любит тебя и хочет быть рядом с тобой. Но этим ее желания не ограничиваются.

Он попадает в точку, и я вдруг чувствую пустоту в груди. Потому что, конечно, Темра хочет чего-то большего, чем просто я. Мне всегда было достаточно ее одной, но одной меня для нее недостаточно.

И я думаю, что, возможно, даже если Темра не умерла, я потеряла ее в другом смысле. Она почувствовала вкус приключений и уже не станет прежней. У нее есть Петрик, с которым она сможет наладить жизнь, если перестанет упрямиться и поймет, что тоже его любит.

И она, конечно, любит меня. Но она будет жить для себя. Потому что она всегда так делала. Ей никогда не приходилось жить для меня так же, как я жила для нее. Может быть, все было бы по-другому, если бы она родилась первой. Если бы ей пришлось пожертвовать собой и усердно работать, чтобы защитить меня. Но ей всегда приходилось заботиться только о себе и своих собственных интересах. Конечно, она всегда помогала, когда замечала, что я нуждаюсь в ней, но ей никогда не приходилось чем-то жертвовать ради меня. Я не люблю ее из-за этого меньше. Просто так сложилась ее жизнь.

Я хочу, чтобы Темра была счастлива. Разве это не важнее, чем всегда быть рядом с ней? Конечно, это так. Я могу отпустить ее, чтобы она занималась тем, что делает ее счастливой, даже если это отнимет ее у меня.

Сейчас я испытываю жалость к себе сильнее, чем когда-либо. Я пытаюсь представить себе жизнь без моей сестры рядом, но в любом случае я предпочла бы, чтобы она была живой и счастливой, чем мертвой. Что бы ни случилось, я так или иначе потеряю свою сестру.

И если я могу пережить первый вариант, то почему, как ранее говорил Келлин, не смогу пережить второй? И если он прав в этом, может ли он быть прав и во всем остальном? Что я сильная, уверенная и милосердная? Даже если я не кажусь себе такой?

Как я могу изменить мнение о самой себе? Я, конечно, не хочу все время быть напуганной и неуверенной.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Келлин.

– Пытаюсь решить, прав ты или нет.

Он улыбается:

– В чем?

– Во всем этом.

– Дай мне знать, если решишь, что это так. Буду рад слышать.

Бросаю в него подушкой. Он ловит ее прежде, чем она успевает ударить его, и аккуратно возвращает обратно на мой спальный мешок.

– Спокойной ночи, Зива.