Текст книги "Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество"

Трумен Капоте
Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество

Truman Capote

Answered Prayers a Christmas Memory

© Alan U. Schwartz, 1987, 1995

© Truman Capote, 1967, 1983, 1984

Школа перевода В. Баканова, 2019

© Предисловие. Д. Захаров, 2019

© Издание на русском языке AST Publishers, 2019

* * *

Предисловие. Неуслышанный гений

В девять лет Трумен написал рассказ «Старая миссис Хлопотун», где в завуалированной форме изобразил родственников и соседей. В персонаже по имени Лулу Белл можно было легко узнать мать писателя – вечно недовольную Лилли Мей; выпивоха дядя Уильям очень походил на дядюшку Бада – большого любителя виски; озорные дети – Лиззи, Освальд и Эндрю напоминали соседских ребят.

За бытовыми сценками проглядывала ирония внимательного наблюдателя, сумевшего через диалоги раскрыть характеры героев и передать типичную атмосферу американского Юга – суетливую, громкую и немного чудаковатую.

Юный автор планировал отправить сочинение в местную газету, там как раз объявили конкурс на лучший рассказ. Однако тетушка Дженни, в доме которой жил маленький Трумен, вовремя перехватила рукопись. Она прочла и поняла, что публикация принесет мальчику одни неприятности. Прототипы без труда узнают себя – и тогда Трумену несдобровать.

Дженни спасла его, спрятав рукопись от греха подальше. «Нечего трясти грязным бельем и трубить на весь свет о недостатках родных и знакомых», – рассудила мудрая женщина.

Спустя сорок два года история повторилась. На этот раз сочинение получило название «Услышанные молитвы». Вот только спасать Трумена было уже некому.

* * *

30 сентября 1924 года в 3 часа пополудни в больнице Тоуро в Новом Орлеане на свет появился ребенок. Мальчика назвали Труменом Стрекфусом Персонсом в память о Трумене Море – друге юности его отца Арча. Промежуточное имя возникло в честь Верна Стрекфуса – владельца пароходной компании, в которой Арч в то время работал.

Мать будущего писателя Лилли Мей разочаровалась в браке почти сразу. Муж не мог исполнить ее мечты. Вместо ярких огней Нью-Йорка беременную жену ожидали темные улицы Монровилля – города ее сиротского детства.

После смерти родителей Лилли Мей воспитывали Дженни, Соук и Келли Фолк – дальние родственницы, которых для простоты называли тетушками. Детей у них не было, да и замуж ни одна так и не вышла. Вместе с сестрами Лилли Мей жила в доме со старыми девами – скучнее и придумать нельзя.

Она росла дерзким и непослушным подростком, рано осознавшим свою привлекательность. В педагогическом институте за ней толпами ходили воздыхатели, а вскоре ее красоту признали официально. Как-то раз Лилли Мей отправила фотографию на конкурс – и заняла первое место. Главным призом стала поездка в Нью-Йорк на стажировку в косметическую империю Элизабет Арден. Тогда она и «заболела» этим городом. Жить на Манхэттене, устраивать вечеринки, общаться со знаменитостями – вот о чем она грезила, когда в 18 лет выходила замуж за Арча Персонса, человека на восемь лет старше ее. Впрочем, слушать упреки и наставления тетушек ей тоже порядком надоело. Она считала, что, выйдя замуж, обретет долгожданную свободу. Но брак оказался очередной иллюзией.

Родители Арча деньгами сына не баловали, и Персонс крутился как мог. Увезти жену в город ее мечты тоже не получилось – дальше Нового Орлеана молодая семья не поехала. А тут еще беременность, случившаяся совершенно некстати. Она и ребенка совсем не хотела, но родственницы вмешались: рожай, мы поможем.

После нескольких лет скитаний с малышом по съемным квартирам и гостиничным номерам Лилли Мей устала от кочевой жизни. Арч постоянно пропадал на работе или занимался какими-то авантюрами. Он закрывал глаза на ее многочисленных любовников и даже не показывал, что ревнует. Чувств к нему совсем не осталось.

Последней каплей стало то, что муж втянул ее в опасную историю с контрабандой алкоголя. Во времена Сухого закона нелегальным бизнесом занимались самые отчаянные люди. Когда Лилли Мей узнала правду, Арч перестал для нее существовать. Она собрала вещи и вернулась в Монровилль.

«Вы обещали помочь с воспитанием мальчика, – вот вам ребенок, а мне нужно устраивать собственную жизнь», – заявила Лилли.

Она оставила трехлетнего Трумена на попечение престарелых родственниц, которые когда-то воспитывали ее, и отправилась в Нью-Йорк на поиски счастья.

* * *

«У меня была пожилая родственница, женщина из рассказа “Вспоминая Рождество”. Истинный гений! Она, конечно, об этом не знала, да и другие тоже. Большинство видели в ней чудаковатую старушку небольшого ума, которая прекрасно шьет лоскутные одеяла», – так вспоминал писатель о своей «подружке» Нэнни Рамбли Соук Фолк. Трумен был ее любимцем: они вместе играли, мастерили воздушных змеев, вырезали рисунки из журналов, ходили собирать лекарственные травы.

Соук была худенькой, невысокой (меньше 152 сантиметров) женщиной. В детстве она перенесла тиф и едва не умерла. Родные считали, что болезнь повлияла на ее умственные способности. Поэтому сестра Дженни заботилась о ней, словно о беспомощном ребенке.

Соук всегда носила простые бесформенные платья из ситца. С подозрением относилась к темному времени суток и после захода солнца никогда не выходила из дома, полагая, что снаружи притаились вредные испарения, смертельная болотная лихорадка и вечная сырость, которые сильно вредят организму. По той же причине окна в ее спальне постоянно оставались закрытыми, и в комнате стоял стойкий запах пота.

Она тайком жевала табак, пила много кофе и знала один секрет, доставшийся ей от матери, – рецепт особого эликсира «от всех болезней», который Соук сама готовила и продавала всей округе. Именно тетушки Соук и Дженни стали прототипами Долли и Верены Талбо в повести «Голоса травы» (1951) – самого автобиографического произведения писателя.

О любимой Соук Трумен напишет еще не раз. «Вспоминая Рождество», «Незваный гость», «Однажды в Рождество» – во всех этих лирических новеллах он с теплой грустью расскажет о своей престарелой подруге, заменившей ему мать.

Когда в 1932 году Лилли Мей приехала забирать сына к себе в Нью-Йорк, расставание мальчика с Соук стало самой драматичной страницей в жизни обоих. Нет, конечно, потом они встретятся, и не раз, но именно той осенью у Трумена закончилось детство.

Соук Фолк не доведется увидеть своего воспитанника в ореоле писательской славы, да и рассказы, в которых он поведает об их дружбе, выйдут значительно позже. 23 января 1946 года Соук умерла от онкологического заболевания в возрасте 74 лет.

* * *

Первый рассказ, который принес Капоте известность, назывался «Мириам». Его опубликовал журнал «Мадемуазель» в июньском номере за 1945 год. Открытый финал заставлял читателей вскрикивать от ужаса и с опаской озираться по сторонам. Многих поразила изобретательность автора. Трумен даже получил литературную премию О’Генри и очень этим гордился.

С молодым дарованием хотели познакомиться редакторы модных журналов и литературных альманахов, а глава издательства «Рэндом хаус» заключил долгосрочный контракт.

Такому успеху Трумен был отчасти обязан Джорджу Дэвису (1906–1957) – выдающемуся литературному редактору, ставшему «крестным отцом» для Карсон Маккалерс, Рея Бредбери, Джейн Боулз и многих других талантливых авторов.

С 1936 по 1941 год Дэвис работал в «Харперс базар», а затем перешел в «Мадемуазель», где восемь лет руководил отделом художественной прозы. Он был гомосексуалистом и этого почти не скрывал. Именно к нему в офис Капоте явился без приглашения и предложил свои рассказы. Знаменитый викторианский кабинет редактора с плотными красновато-коричневыми портьерами Трумен потом опишет в «Услышанных молитвах».

Дэвис прочитал и отверг обе рукописи. Они показались ему перепевками чужих произведений, но авторский стиль в целом понравился. Он захотел посмотреть что-нибудь еще. В следующий раз Трумен принес «Мириам» – историю одного кошмара.

Сделав достаточно много правок и замечаний, Дэвис все-таки взял текст в работу, а заодно пригласил молодого человека на вечеринку. В доме у редактора собирался весь цвет литературного бомонда. Интеллектуальные беседы, споры и, конечно же, сплетни.

Капоте знал много пикантных историй. Обычно он добавлял что-нибудь от себя – для усиления драматического эффекта – и, к радости слушателей, выдавал очередную уморительную байку. Он органично вписался в литературный круг Нью-Йорка, завел полезные знакомства и нужные связи. А после публикации «Мириам» перед ним открылись двери многих светских салонов.

По правде сказать, Дэвис недолюбливал Трумена и в шутку называл его «примадонной». У него всегда находились замечания к его текстам, в то время как сам автор расценивал их как необоснованные придирки. Возможно, поэтому Капоте припомнил Дэвису редакторскую щепетильность, изобразив его в «Услышанных молитвах» под именем Тернера Ботрайта (Боти).

Многое из того, что написано про Боти в романе, является правдой, кроме, пожалуй, обстоятельств его неприглядной смерти. Дэвис не был забит насмерть любовником – он скончался в Берлине от сердечного приступа. Однако история с нападением не была выдумана Капоте. В начале пятидесятых один из «парней-на-час» жестоко избил Дэвиса и сломал ему челюсть. Редактор выжил, но после громкого инцидента решил перебраться в Париж.

К тому времени, когда одна из глав «Услышанных молитв» появилась в «Эсквайре», Джордж Дэвис уже давно лежал в могиле. Его имя помнили профессионалы и те, кому он помог раскрыть литературный талант. Прочитав о нем такое, многие посчитали, что редактор наверняка перевернулся в гробу.

* * *

Первый роман Капоте «Другие голоса, другие комнаты» в 1948 году стал сенсацией. Даже одиозная «Литературная газета» посвятила ему один из своих обзоров.

«[Капоте] точно улавливает “веяния времени” и, занимаясь поставкой своего “товара”, уверенно спекулирует на “трудном”, но высоко котирующемся в современной капиталистической Америке “искусстве изображения всевозможных извращений и разложения”. И если для этой цели автору приходится изображать даже свою собственную персону в виде законченного дегенерата, да еще вдобавок “лежащего совершенно без движения”, он готов это делать без всяких колебаний»[1]1
  Розанов Боаз. Под знаком одичания. «Литературная газета» № 74. Среда, 15 сентября 1948 г. – С. 4. – Здесь и далее примеч. автора.


[Закрыть].

Советский рецензент не объяснил читателям, что он подразумевал под фразой «лежащий без движения», а ведь речь шла о знаменитой фотографии писателя, наделавшей столько шума на Западе и так возмутившей критика.

В 1947 году Трумен часто посещал нью-йоркскую квартиру гей-пары Эндрю Линдона и Гарольда Хальмы. Последний был талантливым фотографом, работавшим для популярных журналов. В его гостиной стояла кушетка, на которой Капоте обожал потягивать «мартини» и обсуждать с друзьями последние новости. Хальма запечатлел как раз один из таких моментов. На снимке рука у Трумена безвольно лежит на ширинке, а в томном взгляде угадывается скрытая сексуальность.

Когда «Другие голоса, другие комнаты» появились на полках книжных магазинов, пуританская Америка усмотрела в фотографии, размещенной на суперобложке, вызов общественной морали. В те времена андрогинность воспринималась как нечто непристойное. К такой откровенности публика не была готова.

Первое время критика осторожничала. Книгу не рекомендовали к распространению в библиотеках, но потом общественное мнение изменилось. Люди будто бы вчитались. В этой топкой вязи слов они увидели пронзительную историю о взрослении, полную невыразимого очарования и символизма. Роман стал хорошо расходиться, а вокруг автора возникла шумиха.

Кто этот молодой человек? Откуда он взялся? На Трумена посыпались просьбы об интервью: журналы «Лайф» и «Пари матч», книжный обзор «Нью-Йорк таймс», затем «Вог» и «Харперс базар». Писатель не без удовольствия рассказывал о своем одиноком детстве, о том, как в одиннадцать лет был усыновлен кубинским бизнесменом Джо Капоте (вторым мужем Лилли Мей). Наконец все узнали, как правильно следует произносить эту странную фамилию: Ка-у-по́-ти – как чай (tea) на конце.

Первый крупный гонорар молодой автор потратил на путешествия. Весной 1948 года Трумен прибыл в Европу. В Париже его ждали Альбер Камю, который стал литературным редактором французского издания «Других голосов», а также поэтесса Натали Барни и редактор Гертруды Стайн Алиса Токлас. Про всех этих людей Трумен потом расскажет в «Услышанных молитвах».

Жан Кокто представил его Сидони-Габриэль Колетт. О встрече с легендой французской литературы Капоте напишет автобиографический очерк «Белая роза» (1971) и, конечно, не забудет упомянуть в «Услышанных молитвах», но уже от лица альтерэго писателя – рассказчика П. Б. Джонса[2]2
  Как отмечал Капоте в своих черновиках, П.Б. расшифровывается как Пол Баньян (Paul Bunayn) – так зовут персонажа американского фольклора, вымышленного гигантского дровосека, ставшего символом силы. В массовой культуре образ лесоруба появился в 1924 году благодаря рекламной кампании продуктов питания. Кроме того, стихи о мифическом Поле Баньяне писали американские поэты Роберт Фрост и Ричард Уилбур.


[Закрыть].

«Мы с П.Б. разные, но психологически я могу отождествлять себя с ним. Я не П. Б. Джонс, но очень близко с ним знаком», – объяснял Капоте.

Там же, в Париже, история со скандальным снимком на суперобложке получила неожиданное продолжение. Как-то вечером Трумену передали странную записку, в которой было всего одно слово – «Приходи» и адрес: рю-дю-Бак, 44. Явившегося на свидание юного автора встречал сам Денем Фаутс, красавец и бонвиван, вскруживший голову многим известным современникам. Трумен прозвал Денема «самым желанным парнем на свете». Вот уж кто действительно обладал сексуальной харизмой, перед которой мало кому удалось устоять. Фаутс был музой для писателей Кристофера Ишервуда, Гора Видала, Гэвина Ламберта, Сомерсета Моэма… По нему сходили с ума аристократы, монаршьи особы, богатые наследники и знаменитые плейбои. Но к тому времени, когда Капоте с ним встретился, Денем уже стал законченным наркоманом. Своими декадентскими манерами он навевал страх, а не восхищение. Со свидания писатель вернулся разочарованным.

История жизни Денема Фаутса имеет параллели с некоторыми деталями биографии П. Б. Джонса. Оба отчаянно искали место под солнцем, прокладывая путь через чужие постели.

В «Услышанных молитвах» автор не стал прятать Фаутса за псевдонимом, как и не стал скрывать имени его главного благодетеля – английского аристократа и коллекционера Питера Уотсона (1908–1956). Их любовная связь с переменным успехом длилась более десяти лет и закончилась довольно нелепо. Накануне Рождества 1948 года «самый желанный парень на свете» умер в забвении в дешевой римской гостинице. Питер Уотсон пережил Денема всего на восемь лет. 3 мая 1956 года он был найден утонувшим в собственной ванне. В убийстве подозревали его любовника – американского моряка Нормана Фаулера, который унаследовал бо́льшую часть состояния Уотсона и спустя пятнадцать лет был обнаружен мертвым при аналогичных обстоятельствах.

* * *

Новелла «Завтрак у Тиффани», вышедшая в свет в 1958 году, закрепила за Труменом славу человека талантливого и неординарного. Писатель Норман Мейлер назвал историю совершенным литературным произведением, а другие коллеги признали в Капоте искусного стилиста. Его сочный и живой язык стал эталоном того, как вообще нужно писать.

Недовольным оказался лишь Уильям Гойен (1915–1983), автор сборников рассказов, пьес и пяти романов, которые так и не снискали широкого внимания публики.

Гойен называл себя другом Капоте, однако его откровенно хамская рецензия на книгу «“Завтрак у Тиффани” и другие рассказы» шокировала писателя. Трумен не простил Уильяму такой подлости и спустя восемнадцать лет решил поквитаться.

Капоте прекрасно знал про любовную связь Гойена с гранд-дамой американской литературы Кэтрин Энн Портер (1890–1980). Их роман длился два года. Уильяму в то время было тридцать пять, ей – шестьдесят лет. Кэтрин помогала Гойену получать гранты от всевозможных фондов, писала хвалебные рецензии на его книги, но это не принесло автору желанной известности. Кроме того, Гойен оказался бисексуалом, а Портер никак не могла смириться с тем, что возлюбленный сбегал от нее к мужчинам. В итоге они расстались, подарив Трумену отличный повод рассказать про их нелепый союз в одной из глав «Услышанных молитв». Кэтрин Энн Портер получила имя Элис Ли Лэнгман, а Гойен в этой части истории стал самим П. Б. Джонсом. Месть удалась – многие современники без труда догадались, о ком Капоте так залихватски скабрезничал.

Все это случится намного позже, а тогда, в 1958 году, писатель пожинал плоды своей популярности. Он продал права на экранизацию «Завтрака у Тиффани» и очень надеялся сыграть в фильме вместе с Мэрилин Монро. Но главный успех заключался в другом. Оказалось, что половина манхэттенских красавиц узнала себя в Холли Голайтли – героине новеллы.

Глория Гиннесс, Кэрол Маркус, Уна О’Нилл, Дорис Лилли, Глория Вандербильт, Дориан Лей… каждая из «лебедушек» Капоте (так он называл своих обожаемых подруг) наперебой шептала знакомым, что Холли – это она. Кажется, теперь ему наконец удалось добиться признания богатых и знаменитых.

В ответ на домыслы об истинном прототипе Холли Голайтли Трумен лишь хитро улыбался. Одна мысль не давала ему покоя: коль многие из его «лебедушек» так страстно желают попасть в большую литературу, почему бы не сделать их героями светского романа в стиле Марселя Пруста?

В прустовской эпопее «В поисках утраченного времени» все эти дамы полусвета, хозяйки светских салонов, герцогини, бароны и принцы имели в жизни реальных прототипов. Автор не пожалел сатирических красок ни для изображения черствости и высокомерия светских людей, ни для описания простодушной жестокости служанок и гризеток. Действие французского романа разворачивалось на рубеже XIX–XX столетий. Полвека минуло, а светская жизнь почти не изменилась: все то же высокомерие, маскируемое правилами хорошего тона, расовая нетерпимость и классовые предрассудки.

Идея лежала на поверхности, и Капоте за нее ухватился. Он набросал план восьми глав и составил примерный список героев. Название «Услышанные молитвы» подсказало популярное в протестантских кругах изречение Святой Терезы Авильской: «Больше слез пролито из-за услышанных молитв, нежели из-за тех, что остались без ответа».

Трумен знал цену исполненным желаниям каждой из его многочисленных подружек. Необходимость изображать счастливый брак на фоне постоянных измен мужа, бесконечная борьба за влияние и превосходство, потребность быть той, кем ты не являешься, при этом совершенно некому доверить свои тайны. Кругом обман и лицемерие. И вдруг, среди тотального притворства, – блещущий остроумием южанин, совершенно искренний и настоящий, умеющий слушать и давать дельные советы. Писатель всегда располагал к интимному общению. Немудрено, что он стал хранителем их секретов.

«Это будет черная комедия о богатых и знаменитых», – решил Капоте и начал собирать истории «избалованных монстров». Благо, герои сами открыли ему двери особняков и загородных поместий, пустили на борт своих дорогих яхт и частных самолетов.

«Моя книга – своего рода roman á clef[3]3
  Дословно – «роман с ключом» – светские романы, в которых за условными персонажами угадывались реальные люди.


[Закрыть], взятый из жизни, но наполненный художественными элементами, созданный при равном участии моего воображения и журналистского опыта. Не стоит считать, что описанные события происходили именно с этими людьми, нет. Но, так или иначе, они имели место», – признавался Капоте[4]4
  Norden Eric. Truman Capote: An Interview. Entertainment Gallery. March, 1973. P. 37. (Перевод Алёны Хохловой.)


[Закрыть].

Работа по сбору фактов едва успела начаться, когда писателя неожиданно увлек другой проект. От богатых и знаменитых он обратился к бедным и безвестным.

Осенью 1959 года в газете «Нью-Йорк таймс» Капоте прочитал об одном странном преступлении: «Убита семья канзасского фермера, следы взлома отсутствовали, из дома ничего не украдено». Удивляла жестокость, с которой расправились с людьми: это было совершенно хладнокровное убийство. Кто способен на подобное зверство? Какие тайны скрывают жители провинциального Холкомба?

Ответы на эти вопросы оказались важнее романа о светской жизни.

* * *

«Хладнокровное убийство» стало прорывом в жанре документальной прозы, созданной с элементами художественного стиля. Авторское «я» в романе отсутствовало, а метод реконструкции событий, описанных от лица разных персонажей, выглядел новаторским.

Книга получила всеобщее признание. Даже в СССР роман был переведен почти сразу, хотя и публиковался в «Иностранной литературе» с некоторыми сокращениями.

К 1966 году Капоте стал миллионером. Он приобрел роскошные апартаменты в небоскребе напротив здания ООН в Нью-Йорке. На том же 22-м этаже поселились Роберт Кеннеди и популярный телеведущий Джонни Карсон. Супруга Карсона тоже нашла в Трумене доверенное лицо и частенько рассказывала об изменах мужа (писатель выведет эту парочку в «Услышанных молитвах» под именами Бобби и Джейн).

Отметить успех «Хладнокровного убийства» Капоте решил в большом зале гостиницы «Плаза» в центре Манхэттена. И хотя официальной хозяйкой вечера была провозглашена Кэтрин Грэм (издатель газеты «Вашингтон пост»), все понимали, кто истинный распорядитель мероприятия.

Гости должны были явиться на бал в масках и нарядах в стиле персонажей фильма «Моя прекрасная леди» (1964). Каждого участника Трумен отбирал лично. Те, кто не получил приглашения, автоматически попали в группу светских изгоев. Многие из них были этим оскорблены и затаили тихую обиду.

Вечеринка века получила название «Черно-Белый бал Трумена Капоте» и стала главным событием осени 1966 года. Пятьсот приглашенных, и все до единого из высшего общества. Складывалось впечатление, что перед новым стартом Капоте решил собрать в одном месте всех героев будущего романа.

Тем не менее работа над «Услышанными молитвами» откладывалась. Сначала писатель пропадал в Канзасе, на съемочной площадке фильма «Хладнокровное убийство». Затем Трумену поступило интересное предложение от телекомпании «ABC». Режиссер Фрэнк Пэрри решил снять фильм по новелле «Вспоминая Рождество». На роль Соук он пригласил прославленную актрису Джеральдин Пейдж. Идея Капоте понравилась, как и решение снимать картину в местах его детства.

В итоге фильм собрал множество призов и был тепло встречен зрителями. Многим захотелось увидеть продолжение приключений маленького Трумена и его великовозрастной подружки. Капоте срочно сел писать новый рассказ. История получила название «Незваный гость» («The Thanksgiving Visitor») и после публикации в журнале «Макколс» была экранизирована той же командой. И вновь громкий успех и разговоры про одаренность автора.

Казалось, что дальше его ждет триумф и слава нового Пруста, но все вышло как нельзя хуже.

* * *

Осенью 1972 года журнал «Эсквайр» опубликовал первую строчку из романа «Услышанные молитвы». Это должно было убедить читателей, что работа над многообещающим проектом близится к завершению.

На самом деле, кроме отдельных набросков и первоначального плана, у писателя на тот момент не было ничего. Зато был подписанный контракт с издательством «Рэндом хаус» и 25 тысяч долларов аванса. Кроме того, кинокомпания «XX век фокс» за 200 тысяч долларов выкупила права на экранизацию. С финансовой точки зрения все складывалось хорошо, а с творческой…

В общей сложности Капоте четыре раза переносил сроки сдачи романа, а гонорар за ненаписанный сценарий пришлось вернуть Голливуду. Признаться, автор и сам запутался в этом хаосе из черновиков, писем и личных воспоминаний. Пришло время упорядочить то, что он столько лет держал в голове.

«Я начал работать над книгой с последней главы: всегда полезно знать, куда идешь. Потом написал первую главу “Неизбалованные монстры”, потом пятую – “Тяжелое поражение мозга”. Потом седьмую – “Ужин в ресторане «Берег Басков»”. И продолжал в том же духе, сочиняя главы не по порядку. Удавалось это только потому, что фабула, вернее, фабулы́, были взяты из жизни, действующие лица – реальные люди, и было нетрудно все держать в голове, поскольку я ничего не выдумывал»[5]5
  Цит. по: Предисловие к сборнику «Музыка для хамелеонов». В кн.: Капоте Т. Призраки в солнечном свете: Портреты и наблюдения. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2017. – С. 622. (Перевод Виктора Голышева.)


[Закрыть].

Редактор «Ньюйоркера» предложил хороший гонорар за публикацию одной из глав широко разрекламированного романа, но кто-то из друзей сказал, что снобистский журнал нынче читают только в очереди к стоматологу. Капоте это не устроило. Он искал выход на более молодую аудиторию.

«Эсквайр» согласился заплатить шестнадцать тысяч долларов (на две тысячи меньше, чем «Ньюйоркер»), зато предоставил писателю право вносить изменения на любом этапе верстки и пообещал Трумену две обложки.

В июне 1975 года свет увидела «Мохаве» – глава, которая по плану шла второй в романе, но именно ей суждено было стать первым отрывком «Услышанных молитв», представленным на суд публики.

Увы, читатели вместе с критиками историю не оценили. «“Мохаве” смотрится замшело. Автор потерял форму, и текст наглядно это демонстрирует. Перед нами не более чем проблески самолюбования», – заметил обозреватель «Бостон глоб»[6]6
  McCabe Bruce. The Lit’ry Life. Boston Globe. May 24, 1975. P. 6.


[Закрыть]. Спустя пять лет писатель вообще исключил «Мохаве» из «Услышанных молитв», сделав главу самостоятельным рассказом для сборника «Музыка для хамелеонов» (1980).

Раздосадованный такой реакцией публики, Капоте решил пойти ва-банк. К осени того же года он подготовил новый фрагмент для «Эсквайра». Глава называлась «Ужин в ресторане “Берег Басков”». Трумен дал почитать ее нескольким знакомым. Друзья попытались отговорить его печатать столь откровенный текст: герои слишком узнаваемы, скандал неминуем, но Капоте отмахнулся: «Люди глупы и в жизни не догадаются, кто есть кто».

Гром грянул за десять дней до выхода журнала. Одна из героинь «Берега Басков» покончила с собой. Притом что сам текст она даже не читала. Хватило информации о планах Капоте поведать ее скандальную историю на страницах «Эсквайра».

Смерть прототипа шокировала Трумена, но это стало лишь началом череды скандалов, к которым писатель не был готов.

* * *

Светская львица Энн Вудворд (1915–1975) после «случайного» убийства своего богатого супруга отправилась в Европу, дабы не мозолить глаза нью-йоркским журналистам. Пусть страсти улягутся. К удивлению многих, суд признал происшествие несчастным случаем и отпустил Энн на все четыре стороны.

Состоятельная вдова поместила сыновей в школы-интернаты Швейцарии, а сама решила задержаться на французском курорте.

…Инцидент произошел в одном из кафе в Биаррице. Кто-то показал ей прославленного автора Трумена Капоте, сидевшего за соседним столиком. «Ах вот как выглядит этот педик», – громко воскликнула Энн и рассмеялась.

Капоте сделал вид, что не услышал оскорбления. На следующий день, столкнувшись с Энн в фойе гостиницы, Трумен направил на нее свой указательный палец, изображая дуло пистолета, и сардонически заметил: «Ах вот как выглядит миссис Пиф-Паф». Очевидцы подумали, что конфликт на этом исчерпан. Однако Трумен так не считал.

Спустя много лет он сделал миссис Вудворд одной из героинь главы «Ужин в ресторане “Берег Басков”». Он даже не стал менять имя безжалостной охотницы за деньгами. В книге ее звали Энн Хопкинс. Как оказалось, все это время писатель собирал информацию об убийстве Уильяма Вудворда, совершенном Энн в октябре 1955 года. Он расспрашивал друзей и знакомых, делал вырезки из газет и даже заказал копию полицейского отчета, в котором содержались свидетельские показания любовниц мистера Вудворда. Трумен кропотливо собирал фактуру, чтобы однажды поведать миру о том, кем на самом деле была Ангелина Кроуэлл, стриптизерша, ставшая дамой света.

В начале октября 1975 года близкий друг сообщил Энн, что «Эсквайр» собирается опубликовать материал Капоте, где подзабытая история о «выстреле века» вновь окажется в центре внимания. Вудворд не стала дожидаться выхода журнала. Она приняла душ, надела новое платье, накрасилась, выпила таблетку цианида и легла в постель. Утром 10 октября остывшее тело обнаружила горничная.

Спустя шесть недель после похорон Энн ее свекровь заметила: «Вот и всё: она застрелила моего сына, а Трумен убил ее. Теперь, я полагаю, мне можно успокоиться».

Но до покоя этой семье было еще далеко. Через три года после смерти Энн ее 31-летний сын Джимми выбросился из окна, а в 1999 году второй сын Уильям покончил с собой тем же способом.

* * *

«В тот день я в блаженном неведении отдыхала в гостиной, – писала Слим Кит в своей биографии. – Вдруг зазвонил телефон. Это была Бейб Пэйли. “Ты уже читала фрагмент из романа Трумена?”, – спросила она с волнением, и по ее тону я поняла, что дело нечисто. “Еще нет”, – ответила я. “Тогда сходи почитай, а потом перезвони”. Часом позже у меня отвисла челюсть. Я не могла поверить, что меня так одурачили, что Трумен использовал нашу дружбу для своих омерзительных целей. Увы, я потеряла друга»[7]7
  Keith Slim with Annette Tapert. Memories of a Rich and Imperfect Life. Simon & Schuster. N.Y. 1990. P. 237–238.


[Закрыть].

Леди Кит, ставшая прототипом Айны Кулбирт, с грустью вспоминала ту осень 1975 года. «Если бы глава [ «Берег Басков»] была написана лучше, я бы изменила свое мнение, но в ней нет и намека на стиль Марселя Пруста. Создавалось впечатление, что хирург провел операцию садовыми ножницами. Куда делись его деликатность, утонченность, изысканность слога? Трумен словно выронил скальпель и попросил вместо него гаечный ключ. Он променял свой прекрасный стиль на нечто чуждое»[8]8
  Keith Slim with Annette Tapert. Memories of a Rich and Imperfect Life. Simon & Schuster. N.Y. 1990. P. 237–238.


[Закрыть].

Светская львица Бейб Пэйли, ставшая прототипом Клео Диллон, к сожалению, не оставила воспоминаний, но и без них понятно, когда и как завершились ее отношения с писателем.

Двадцать лет дружбы перечеркнула грязная история о связи ее мужа Уильяма Пэйли с женой губернатора Маргарет Рокфеллер (1926–2015). Трумен описал ее на страницах «Эсквайра» во всех подробностях.

Как он мог обмануть ее доверие? Ведь он так обожал Бейб! Пусть муж – предатель, но его измены – только ее проблема. Зачем он унизил ее? Зачем вообще стал рассказывать то, о чем было поведано в минуты отчаяния?

Трумен напоминал горе-священника, который приторговывал исповедальными тайнами своих прихожан. Ни Бейб, ни Слим, ни Глория Вандербильт больше с ним не общались, а все попытки писателя объясниться окончились полным провалом. Похоже, он зашел слишком далеко.

В один момент Капоте стал персоной нон грата. Его больше не приглашали на светские рауты, не звали покататься на яхте, ему даже не подавали руки при встрече. Прежнюю популярность затмила дурная слава «маленькой бестии», как стали именовать его журналисты. «Предатель», «мерзкий гомик», «грязная жаба» – вот лишь малая часть унизительных кличек, которыми его наградили бывшие друзья. Это была катастрофа.

Черную комедию восприняли как циничный и злобный фарс, написанный к тому же плохим языком. «Услышанные молитвы» поняли превратно, а концепция романа многим показалась крайне сомнительной. Стоит ли тогда продолжать? Но он продолжил. И спасать Трумена больше никто не решился. Старые друзья отвернулись, а новых он пока не завел.

Глава «Неизбалованные монстры» вышла в свет в мае 1976 года. На обложке «Эсквайра» красовался сам Капоте, одетый в элегантное пальто и черную шляпу. В руках он держал остро заточенный стилет – намек на колкую прозу автора. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.