Текст книги "Зеркало Елены Троянской"

– Инспектор, я, конечно, ценю вашу профессиональную любознательность, но не вам не стоило задавать последнего вопроса, – недовольно сказала Ива, когда они с инспектором вышли на улицу.

– Меня интересовала вовсе сила вашего таланта, дорогая мисс Ива, а только состояние миссис Глейн после сеанса, – как ни в чём ни бывало ответил Суон.

– Что же, если вас интересует её состояние, то оно самое плачевное. Вообще – состояние миссис Глейн плачевно. Вы ведь заметили, что она пыталась убедить нас в том, что не была прежде знакома с Зулейкой? А мисс Филпотс говорила, что всё же видела её у Зулейки некоторое время назад.

– Да, я обратил внимание. Хотя бедная вдовица, вероятно, хотела сохранить в тайне свой визит к гадалке. Вы ведь сказали, что клиентура у Зулейки была довольно простая, а миссис Глейн – леди. Ей неудобно было бы признаться в таком знакомстве. Тем более теперь, когда она так переживает смерть мистера Глейна.

– Да, но она никогда не любила своего покойного мужа, и он отвечал ей полной взаимностью.

– Простите мой вопрос, Ива. Ради бога – только примите его в самом безобидном ключе. Откуда вы это знаете?

– Инспектор, я не только показываю всякие фокусы, – почти без язвительности ответила Ива, – но ещё и иногда читаю газеты. В том числе и раздел светской хроники. Даже самые глупые пустяки, которые попадают в колонку светских скандалов, могут рассказать многое о людях из общества. Около года назад мистера Глейна застали с неким юным Крисби, при самых двусмысленных обстоятельствах. Скандал удалось замять, и молодой человек быстро уехал в Шотландию к родственникам. Полагаю, что это был не единственный случай. Но он оказался самым громким. Но и это ещё не всё. Мистер Глейн был кокаинистом, и спускал состояние супруги (а в основе их благосостояния лежал как раз её капитал) на порошок и мальчиков. А умер от передозировки кокаина. Это было около десяти месяцев назад.

Ива посмотрела на инспектора выжидающе.

– Ну, это неудивительно, и где-то даже естественно, – пожал плечами Суон.

– Да, я тоже так считаю. В других обстоятельствах… Но сообщила ли вам мисс Филпотс, какой вопрос задала вдова Глейн на спиритическом сеансе?

– Честно говоря, я не интересовался такими подробностями. И какой же? – настороженно спросил Суон.

– Она спросила – прощена ли она. Инспектор, дамы вроде миссис Глейн гораздо опаснее, чем о них принято считать в обществе. Она не такая истеричка, какой хочет казаться. Вас вывели из терпения её слёзы и всхлипы, и это именно то, чего она хотела добиться.

– Значит, вы хотите сказать, что миссис Глейн может быть причастна к смерти своего супруга? – переспросил Суон, с сомнением глядя на Иву.

– Я в этом почти уверена. И, хотя мне довольно сложно представить себе вдову Глейн с ножом в руках в салоне Зулейки, но я знаю совершенно точно, инспектор, что всякая физическая слабость может быть хотя бы ненадолго преодолена сильнейшим душевным волнением.

– Значит, мистер Глейн скончался десять месяцев назад?

– Да, летом прошлого года.

– Хм… А миссис Глейн посещала Зулейку около года назад. вы находите здесь связь?

– Нахожу. И что важнее – сама миссис Глейн также находит в этом связь.

– Что же, мы можем сделать вывод, что у неё мог быть мотив для убийства. Если, к примеру, она действительно обращалась к мадмуазель Зулейке для урегулирования своих семейных дел, и это повлекло за собой смерть мистера Глейна, то раскаяние или страх разоблачения могли бы стать достаточным мотивом для преступления, совершённого женщиной в состоянии душевного расстройства.

Перед мысленным взором инспектора возникло древо, и одна ветвь его многообещающе зазеленела свежими, только распустившимися фактами, и плотно прикрепилась к стволу прочными лианами связей.

– Что же, нам осталось поговорить лишь с Гаем Флитгейлом. Вы собираетесь отправиться и к нему? – спросил Суон.

– Пожалуй, не стоит этого делать. Я, собственно, не сомневаюсь в том, что Гай Флитгейл не убивал Зулейку, и предоставлю вам возможность убедиться в этом самому. Но, пожалуй, у меня будет ещё одна просьба. Я бы хотела посмотреть на магические предметы, которыми так хвасталась Зулейка. Вы могли бы устроить это?

– Пожалуй. Мисс Филпотс обещала провести инвентаризацию на предмет возможной кражи. У нас есть отличный повод проведать её. Что же, мы можем сделать это завтра с утра. А после я отправлюсь к Флитгейлу.

Глава 6. Компаньонка-патронесса и Гай Флитгейл

В доме мисс Филпотс было уже всё убрано, из салона был вынесен ковёр со следами крови, магические предметы были выстроены шеренгами по полкам. Достославный крокодил стоял во всём блеске и великолепии на своём алтаре, окружённый свежими цветами и бесчисленными амулетами. Мисс Филпотс позволила Суону и Иве расположиться за карточным столиком, а сама заняла за ним кресло, которое, видимо, до печальных событий являлось собственным троном прорицательницы. Мисс Филпотс менее всего походила на прорицательницу; впрочем, на убитую горем подругу она тоже в тот день мало была похожа. Она выглядела, скорее, как взыскательная экономка в крупном хозяйстве: на носу у неё сидели маленькие круглые очки, в руках она держала раскрытую потрёпанную книгу, расчерченную множеством граф, в которых теснились цифры, частью решительно зачёркнутые, частью выделенные жирными кругами.

Пока мисс Филпотс обстоятельно докладывала о результатах своей проверки, Ива осторожно разглядывала интерьер.

– Деньги не пропали, это совершенно точно. Мадмуазель хранила их в ящичке вот этого столика, – хозяйка деловито постучала ладонью по выкрашивающейся инкрустации, глядя на посетителей поверх очков, – они все на месте. Что касается артефактов, то я не смогла найти лишь три, из недавних приобретений мадмуазель.

Мисс Филпотс обратилась к своей книжке и зачитала:

– Фигурка быка, египетская. Очень красивая, она очень нравилась мадмуазель. Чудный перстень с очень большим красным камнем. Я уверена, что это рубин. Деканской работы, с надписью. Понятия не имею, что там было написано, но мадмуазель была в восторге. И зеркальце. Круглое такое, на длинной ручке. Греческое, времён Елены Троянской. Вот этого я найти не смогла.

– Где же мадмуазель приобретала все эти редкостные предметы? – поинтересовался Суон.

– В разных местах. Но она не сообщала мне, просто приносила предметы и называла сумму. Или – ей приносили. Знакомства у мадмуазель были самые разнообразные, не удивлюсь, если среди её посетителей были и люди знающие. Понимаете ли, обычные люди глухи к подобным вещам, и просто не понимают, что попадает им в руки. Мадмуазель, конечно, понимала.

Мисс Филпотс затрясла буклями, выразительно глядя на старшего инспектора. Его-то она не полагала человеком знающим, и в голосе её послышалась укоризна.

– И что же, вы не припомните никого из знающих клиентов мадмуазель? – упрямо уточнил Суон.

– Право, не припомню, – поджав губы, надменно ответила Филпотс. – Повторю, сэр – мадмуазель не имела обыкновения отчитываться передо мной, а я не страдаю грехом любопытства.

– Простите, инспектор, я правильно записала? – жалобно спросила вдруг мисс Райт, подпихивая инспектору свой блокнот.

На листе, среди закорючек стенографии, было чётким мелким почерком написано: «Уведите её из салона на пять минут». Суон согласно кивнул и обратился к хозяйке квартиры:

– Мисс Филпотс, я вам очень признателен. И вот ещё что, я попросил бы вас показать мне спальню мадмуазель Зулейки. Я не осмотрел её в прошлый раз, но у меня есть некоторые подозрения…

– Но я уже убрала там. К тому же её убили здесь!

– Это не имеет значения, мадам. Вы, мисс Райт, останьтесь здесь и наведите порядок в ваших записях, – со злорадным недовольством распорядился Суон, – а то понаписали тут чёрт-те чего…

Мисс Райт пробормотала какие-то жалкие оправдания, и принялась чиркать в блокноте. Мисс Филпотс, выглядевшая крайне раздосадованной, громко хлопнула своим гроссбухом по столешнице и поднялась:

– Ну, если это совершенно необходимо!.. Хотя это и возмутительно. Даже для полиции!

Через десять минут, когда Суон и мисс Филпотс вернулись в салон, мисс Райт выглядела очень довольной, и любовно поглаживала свой блокнот.

– Вы справились? – осведомился инспектор. – Разобрались с этими каракулями?

– Да, сэр, вполне.

– Вот и славно, – ответил Суон. – Я увидел то, что хотел. Пожалуй, это всё. Мисс Филпотс, вероятно, вы захотите продать все эти вещи, раз уж мадмуазель больше нет?

– Продать? Какая чушь! Как можно продавать такие вещи! Я вижу, инспектор, вы не имеете ни малейшего представления об общении с духами и ясновидении. Во-первых, продать их было бы крайне затруднительно, мало кто понимает их истинную ценность. А во-вторых… Душа мадмуазель Зулейки всё ещё витает здесь, и пребывает во всех этих артефактах, служивших ей. – Экономка и бухгалтер превратилась внезапно в особу чувствительную и импульсивную. – Я только сейчас начала чувствовать это. Думаю, мадмуазель Зулейка оставила меня хранить эти вещи, и со временем я смогу говорить с ней. Мне даже кажется, что она передала мне какую-то часть своего дара. По крайней мере, мне кажется, что я начинаю чувствовать…

Миссис Филпотс замолчала и вновь преобразилась: рачительная экономка вновь глянула на посетителей поверх очков.

– Полагаю, через некоторое время я открою салон вновь. Правда, здесь придётся сделать ремонт, и многое поменять, но мадмуазель Зулейка, я уверена, окажет мне духовную помощь.

Мисс Райт заторопилась к выходу. За ней, бормоча извинения, поспешил Суон.

– Боже правый, она сумасшедшая? Боюсь, что это заразно. Весь этот бред про духов и прочее… – Суон с опаской покосился на Иву, шагавшую рядом.

– Не волнуйтесь, инспектор, это вовсе не заразно. И мисс Филпотс также не «подхватила» заразу от Зулейки. Да и сама Зулейка ничем подобным не страдала. Может быть, она была весьма оборотистой особой, и неплохо знала человеческую натуру, но не более того. А миссис Филпотс – прекрасный администратор и распорядитель, и очень практично мыслит. Магический бизнес довольно доходный. Нет смысла терять верный источник прибыли.

– Благодарю. вы меня утешили. А теперь – поделитесь, зачем вам понадобилось выпроваживать нас из салона? Что вы нашли?

– Ничего особенного. Так, проверила кое-какие соображения, – махнула рукой Ива.

– Соображения! Вы не будете столь любезны поделиться своими соображениями? Чтобы я не чувствовал себя дураком, водя вас от одного подозреваемого к другому лишь для того, чтобы вы могли проверять свои соображения! – неожиданно вспылил Суон.

Картина джентльмена, строго отчитывающего свою служащую прямо на улице, была довольно необычной; несколько прохожих с любопытством обернулись, а одна дама даже возмущённо прокомментировала нынешние нравы своей спутнице. Бедняжка секретарша, видимо осознавая всю бесполезность каких бы то ни было оправданий, молчала, склонив голову в шляпке с круглыми полями.

– Инспектор, я непременно поделюсь с вами всеми своими мыслями, но пока они ещё не вполне оформлены. Поговорите с Гаем Флитгейлом, и тогда мы сможем сделать какие-то выводы.

– Мы! Мы сможем сделать выводы! – фыркнул Суон, – Быть может, вам стоит поступить на службу в Скотланд-Ярд?

– Не стоит. Я вовсе не собираюсь отнимать у вас хлеб.

– Вот и чудно. А то я уж было испугался, – буркнул Суон.

Против всякого ожидания, отчитанная секретарша остановилась, вскинула на своего бранчливого начальника ясный, почти любовный взгляд, и одарила его сияющей, немного лукавой, но бесконечно безоблачной улыбкой. Как ни удивительно, тот, слегка поборовшись с собой, тоже расплылся в улыбке. Теперь картина выглядела и вовсе странной.

* * *

С некоторых пор Гай стал опасаться визитов почтальона. После печального сообщения от Азиатского общества и письма анонимного собирателя древностей, он с опаской прислушивался к стукам в дверь.

Тот день он собирался провести дома, и заняться, наконец, составлением индекса к монографии по нубийским древностям. Начало дня казалось вполне спокойным, и Гай решил немного полениться, прежде чем сесть за стол. Полулёжа в кресле и листая журнал, доктор Флитгейл пытался собрать воедино впечатления прошедших дней. Признаться, вся неделя была выходящей из ряда вон, и, глядя на себя будто со стороны, он не узнавал Гая Флитгейла. Сперва он посещает прорицательницу, потом садится за спиритический столик, затем получает анонимное письмо и мчится на встречу в пошлейший ресторан, где теряет целый вечер, наблюдая за плясками японского кордебалета.

Потом – Ива. Гай отчего-то с опаской осмотрелся, будто опасался увидеть в своей неприбранной гостиной Иву собственной персоной; затем шумно выдохнул, пытаясь сбросить с себя наваждение, и затосковал. Вероятно, посещение её салона и участие в спиритическом сеансе были наибольшими глупостями, до сих пор совершёнными им в жизни. Нет, не то, чтобы он был разочарован, скорее наоборот. Он слишком явно осознал силу, которой обладала эта странная молодая леди; но он чувствовал, что слишком приблизился к той грани, которая разделяет привычную ему реальность и мир иной.

Как археолог, он часто стоял на этом пороге, но своим сознанием он всегда оставался на освещённой стороне, не позволяя потусторонней тени даже коснуться своих мыслей. Теперь, когда он перешагнул этот порог, тень казалась всё более и более заманчивой, и, так сказать, – многообещающей. В смысле размышлений об истории и древности. Он хотел провести этот день в покое и тишине, и попробовать разобраться в собственных ощущениях. Вечером, несомненно, придётся уделить некоторое время Флоренс, но хотя бы утро…

Внизу дважды стукнули в дверь. На лестнице раздались шаги и ворчание миссис Грин – она спускалась вниз. Гай тревожно прислушивался, надеясь, что утренняя почта его минует. Но через некоторое время, достаточное для сортировки корреспонденции, в дверь раздался стук: «Мистер Флитгейл, заберите вашу почту! И прекратите курить в постели, иначе я разорву контракт!».

С почтой он получил газеты, незначительное приглашение на публичную лекцию коллеги, и – против чаяний – письмо. Гай сразу узнал этот респектабельный конверт и властный почерк, и с трудом преодолел острое желание выбросить письмо, не распечатывая. Но потом счёл, что это было бы трусостью. Письмо раздосадовало его не меньше первого предложения анонима, а может быть, и больше.

«Достопочтенный доктор Флитгейл,

Я надеюсь, что вы проявите великодушие и извините мне моё отсутствие в «Микадо». Безотлагательные дела не позволили мне присоединиться к вам. Надеюсь, вы хорошо провели время. Полагаю, это досадное недоразумение не повлияет на Ваше желание сотрудничать со мной и получить от этого сотрудничества выгоду и определённый профессиональный интерес. На следующей неделе я оповещу вас о своём приезде, и мы сможем приступить к делу.

С наилучшими пожеланиями,

«.

Какая удивительная наглость! Кто может позволить себе писать в таком исключительно снобистском тоне! «Досадное недоразумение»! Потерянный попусту вечер – досадное недоразумение для великосветских бездельников, которым не жаль времени, потому что оно ни стоит им ни пенни!

И вот это: «Ваше желание сотрудничать». Какая бесцеремонная самоуверенность! Как будто это Гай просил его о встрече, и выразил желание сотрудничать с ним! И эта удивительная безапелляционность самого способа доставки писем! Конечно, послал рассыльного, побрезговав лондонской почтой; и письма вовсе не предполагают ответов – ни обратного адреса, ни имени! Кем бы ни был автор писем – он был крайне неприятен Гаю. Пожалуй, Флоренс была излишне благодушно настроена. Всё потому, что она совершенно не имела представления о жизни. Ей казалось, что если человек богат, да к тому же ещё и именит, – он имеет право не утруждать себя приличиями и распоряжаться чужим временем по своему капризу.

И тут Гая настигла ужасная мысль. Ведь бедняжка Фло и впрямь не понимала, что её ожидает, когда она выйдет за него замуж! Он будет много работать, много ездить – пусть даже в этот обещанный, но пока совершенно не ясный ему Бейрут – и никогда не сможет обеспечить её всем тем, к чему она привыкла в доме Папати. Даже если станет профессором Лондонского университета. Вероятно, семейство Папати не оставит её без должного содержания, но она довольно быстро разочаруется в своём непредприимчивом супруге, и что тогда? Не говоря уже о том, что сам Флитгейл теперь не был совершенно уверен в том, что жизнь без Флоренс невозможна. Когда она была рядом, несомненно, ему было приятно. Но как только она уходила, он с облегчением погружался обратно в свой собственный мир, дорогие ему привычки и драгоценную работу. Собственно, как они оказались помолвлены? Флитгейл помнил это смутно. Это явно была идея Фло. Тогда Гай ещё не умел противостоять её кипучей энергии и энтузиазму, а Флоренс – прехорошенькая девушка, привыкшая безотлагательно удовлетворять свои капризы.

Что же будет, когда она станет замужней дамой?

Впрочем, доктор Флитгейл не смог додумать эти мысли до какого-то логического конца, поскольку в дверь внизу вновь постучали, теперь – бодро и требовательно, и через минуту миссис Грин впустила в гостиную невысокого, плотно скроенного господина с усами, который незамедлительно представился как инспектор Суон.

Суон не без интереса разглядывал гостиную. Ему в последнее время везло на странные гостиные – тёмная и загадочная у Ивы, похожая на лавку старьёвщика – у Зулейки, а теперь эта, в которой царил неприкосновенный, священный хаос кабинета учёного. Книги лежали повсюду: Раскрытые, закрытые и заложенные другими книгами, кругом исписанные листы бумаги, какие-то старинные манускрипты и свитки. На столе у окна лежали древние глиняные и каменные таблички, обломки деревянных дощечек, какой-то мусор, аккуратно завёрнутый в папиросную бумагу.

– Мистер Флитгейл, позвольте мне задать вам пару вопросов.

Гай, в халате, с невыспавшимся и несчастным лицом, несколько суетливо вскочил из кресла, с сомнением огляделся, обнаружил кресло, на котором книг было навалено поменьше, и поторопился переложить их на каминную полку, предлагая инспектору сесть.

– Вы были знакомы с миссис Робинсон, или мадмуазель Зулейкой, как она имела обыкновение себя называть? – спросил инспектор, пристраиваясь в старом, неудобном кресле с продавленным сидением.

– Нет, не был. Хотя я, кажется, догадываюсь, о ком вы. Вероятно, это та роскошная особа, которая была у графа Бёрлингтона, два дня назад, такая… в перьях. Я знаю, что её убили – видел в газетах. Что-то о «воссоединении с духами».

– Совершенно верно. Так вы не были с ней знакомы?

– Нет, я вообще никогда не имел знакомств в этом кругу, – сказал Гай, и тут же спохватившись, нахмурился.

– Но вы, кажется, были знакомы с мисс Ивой, которая именно вас пригласила за стол для спиритического сеанса? – Суон решил воспользоваться замешательством собеседника.

– Да, но это вышло совершенно случайно… – начал оправдываться Гай, чувствуя, что ему самому противно от вынужденных увёрток. – Не так давно я попал в одну крайне неприятную ситуацию, сэр, и мне порекомендовали обратиться к мисс Иве, как человеку, который может… дать совет. И я был у неё накануне.

– И кто же дал вам такую рекомендацию? – поинтересовался Суон.

– Это был мой знакомый, который однажды обращался к мисс Иве по деликатному делу… Это обязательно, называть его?

– Нет, пожалуй, нет. И что, мисс Ива дала вам совет?

– Да, пожалуй… – без энтузиазма откликнулся Флитгейл.

– Зачем же вы пошли на сеанс к графу Бёрлингтону?

– Мисс Ива пригласила меня. Послушайте, инспектор, мне как-то неловко рассказывать об этом. Право же, моя проблема весьма специфическая: я потерял из виду одного своего коллегу, с которым работал в нубийской экспедиции, я ведь археолог, вы знаете. И мне было очень важно выяснить – что с ним, где он… Ну, хорошо, – сам себя перебил Гай, ловя иронический взгляд Суона, – этот человек присвоил некоторые находки экспедиции, и я не могу смириться тем, что редчайшие предметы находятся неизвестно где.

Флитгейл преобразился внезапно: Апатию и сонливость как рукой сняло. Он энергично встал, прошёлся по комнате пружинистым шагом, и заговорил:

– Поймите, инспектор, я посвятил пять лет жизни раскопкам этого величественного памятника. Это удивительный некрополь, к которому примыкает более современный городской квартал; на площади около… да, простите. Я просто хотел сказать, что это очень важная работа, которая ещё перевернёт наше представление о древней истории. Многие находки вы уже можете видеть в Британском Музее. И подобных экспонатов могло бы быть больше, если бы не отвратительный поступок доктора Купера! Эти свидетельства древности, хранящие прикосновения рук наших предков, эти тексты и произведения великих мастеров, должны принадлежать просвещённой общественности, а не сумасшедшим одиночкам!

Да, таким Флитгейл был инспектору даже симпатичен. Суон любил людей, увлечённых своим делом; он уважал профессионалов, и был не чужд гуманитарным интересам. Он и сам, помнится, предпринял увлекательную экскурсию по древним храмам в Бенгалии: его особенно тогда впечатлили откровенно соблазнительные изображения дев, изображённых на стенах храмов в весьма фривольных позах. Он даже собирался учить санскрит, но не успел, так как был ранен и ушёл в отставку. Иногда он жалел о том, что не продолжил свои занятия. Были и другие обстоятельства, которые не позволили ему начать учёную карьеру, но вспоминать о них Суон не любил.

За время недолгой паузы Флитгейл слегка остыл после вспышки эмоций, и вновь опустился в кресло.

– Но какое отношение это всё имеет к убийству этой… Зулейки? – спросил Флитгейл, потирая лоб.

– Собственно, никакого, – сообщил Суон, – я хотел понять, что может привести человека учёного и здравомыслящего к гадалке или к колдунье. Или как это ещё можно назвать.

– Мистер Суон, это может быть лишь отчаяние. Поверьте, когда у человека не остаётся уже никаких сил и средств для разрешения его проблемы, он готов обратиться хоть к чёрту. На кону стоит моя репутация, карьера и, главное – продолжение научных изысканий на Востоке. А это – моя жизнь, инспектор.

– Да, кажется, я вас понимаю… – задумчиво протянул Суон. – Кстати, как вы провели ночь после сеанса мисс Ивы?

– Я? Честно говоря, мне было немного не по себе после сеанса. Я зашёл в паб на Гордон-авеню. Понимаете, мне надо было выпить. Я встретил там знакомых и мы просидели до часу или около того. Кажется, я выпил лишнего. Чарльз Хот, мой однокашник, взял кэб и отвёз меня домой. Миссис Грин, что впустила вас, квартирная хозяйка, была страшно недовольна, она проснулась – я, видите ли… упал на лестнице, и она вышла, чтобы сообщить мне о том, что сейчас полвторого ночи. Простите, сэр, я довольно основательно набрался.

– Неужели сеанс мисс Ивы произвёл на вас такое впечатление? – Суон повторил вопрос, заданный вчера вдове Глейн.

– Мне трудно это объяснить. Это был слишком неожиданный опыт. Я затрудняюсь объяснить это, но я до сих пор несколько подавлен, – сумрачно ответил Гай.

– Вам повезло напиться в хорошей компании и удачно упасть, – дружески усмехнулся Суон. – Отличное алиби… Что же, мистер Флитгейл, я прошу прощения за то, что побеспокоил вас.

Суон ушёл, попутно произведя на миссис Грин столь благоприятное впечатление, что она даже заглянула к археологу посетовать, что сам мистер Флитгейл, не в пример своим знакомым такого приятного обхождения и респектабельной наружности, продолжает мусорить в гостиной, курить в постели и являться домой ночью в непотребном виде. Несомненно, подобное не доведёт доктора Флитгейла до добра!

После ухода инспектора Гай ещё раз перечитал письмо анонима, засунул его в немецкий словарь, и неожиданно решил непременно пойти к Иве. Как можно скорее, вероятно даже завтра с утра. Конечно, Фло будет в ярости. Но это уже не имело значения. У Флитгейла в мозгу уже вертелась сотня вопросов, которые стоило задать ясновидящей, но – главное! – ему нестерпимо захотелось увидеть мисс Иву. Увидеть и убедиться, что она – человек из плоти и крови, а не фантом, не бестелесный дух, не плод его больного воображения.

На следующее утро он, действительно, тщательно оделся и готов был уже покинуть комнаты, когда в дверь постучали. Миссис Грин, заглянув в гостиную, со злорадным торжеством объявила:

– К вам полиция, мистер Флитгейл. И я вас предупреждала!