Текст книги "Невидимая сила"

– Самое трудное решение для лидера – не делать чего-либо, даже если кажется, что сделать это чертовски легко. Выход за пределы поставленных целей всегда кончается плохо.

Хотя первостепенное внимание в тот период уделялось решению текущих военных и дипломатических задач, мы пытались помочь Бейкеру также в анализе долгосрочных возможностей и рисков, создаваемых уходом Саддама из Кувейта. Что касается региона в целом, то в документе, подготовленном в ноябре 1990 г., мы писали, что после кризиса вряд ли удастся добиться равновесия между силами Ирака, Ирана и стран, входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, без внешней поддержки[16]16
  1990 Riyadh 2457, November 20, 1990, «Reflections on Post-Crisis Security Arrangements in the Persian Gulf.»


[Закрыть]. Нам придется сдерживать Саддама и продолжать помогать Саудовской Аравии и ее партнерам в Персидском заливе. С не вполне обоснованным оптимизмом мы также утверждали, что «кризис, возможно, открывает возможности для улучшения отношений США с Ираном». Далее мы подчеркивали, что в более широком региональном контексте США заинтересованы в «постепенном подталкивании наших друзей на Ближнем Востоке к признанию важности более широкого участия в политической жизни и большей экономической открытости, если они хотят идти по пути прогресса, по которому идут другие регионы мира». Для стимулирования изменений мы, в частности, предлагали создать арабский региональный банк развития. Особый акцент мы делали на возможностях, которые открыло бы возобновление арабо-израильских переговоров, учитывая, что радикальный арабский национализм был дискредитирован Саддамом, а влияние США в регионе и мире оставалось неоспоримым. Бейкер, хотя и опасался различных ловушек, заинтересовался тем, что могло быть сделано в этом направлении.

* * *

На стене возле кабинета бывшего госсекретаря в Хьюстоне висит большая подборка вставленных в рамки газетных карикатур, с разной степенью сарказма изображающих непрестанные усилия Бейкера, направленные на достижение мира на Ближнем Востоке после войны в Персидском заливе, в том числе его девять поездок в регион с марта по октябрь 1991 г. Эта подборка служит напоминанием о том, сколько людей сомневались в успехе и насколько недостижимой казалась поставленная им цель.

Вынужденный заниматься монументальными задачами строительства отношений с СССР и Европой после окончания холодной войны, Бейкер старался не слишком вовлекаться в арабо-израильские проблемы. Он считал, что на Ближнем Востоке возможностей немного, а вот проблем – куча. Ему не хватало терпения вести бесконечные дискуссии о теологических аспектах процесса мирного урегулирования. Прошлый опыт общения с премьер-министром Израиля Шамиром, убежденным националистом, с недоверием относящимся ко всему, что могло ослабить влияние Израиля на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа, был не очень успешным. В мае 1989 г. в Вашингтоне, на ежегодной конференции Американо-израильского комитета по общественным связям (American-Israeli Public Affairs Committee, AIPAC), Бейкер заявил, что «пришло время раз и навсегда отказаться от нереалистичных представлений о расширении Израиля». Шамира это не удивило. Когда его протеже Биби Нетаньяху, в то время заместитель министра иностранных дел Израиля, обвинил администрацию Буша во лжи и искажении фактов, Бейкер, в свою очередь, тоже не удивился. Он на полтора года запретил Нетаньяху посещать Государственный департамент США.

Арабы тоже не очень старались завоевать расположение Бейкера. Диалог США с ООП, начатый администрацией Рейгана в конце его пребывания у власти, был натужным и непродуктивным. Когда в мае 1990 г. представители радикального крыла палестинской оппозиции организовали неудачную атаку на израильское побережье под Тель-Авивом, Бейкера возмутил отказ Арафата осудить насилие и даже дистанцироваться от палестинской группировки, ответственной за нападение. Вскоре после этого Буш и Бейкер отложили диалог на неопределенное время. Бейкер сказал моему коллеге Аарону Миллеру: «Если бы можно было начать жизнь сначала, я, как и вы, стал бы специалистом по Ближнему Востоку, потому что востоковеды никогда не останутся без работы». За этой шуткой скрывалось явное нежелание госсекретаря вдаваться в бесчисленные ближневосточные проблемы. Он очень не хотел, чтобы его обвели вокруг пальца мошенники, которых, по его мнению, на Ближнем Востоке хватало.

Весной 1991 г., после окончания войны в Персидском заливе, Бейкер, однако, увидел новое окно возможностей. Поражение Саддама Хусейна укрепило позиции умеренных арабов. Мубарак тоже чувствовал себя более уверенно. Саудовская Аравия и страны Персидского залива оказались в долгу перед администрацией Буша, защитившей их от Ирака. Асада отрезвило быстрое ослабление влияния его советских покровителей и впечатлили американская военная мощь и дипломатическое мастерство. Прекрасно ориентируясь в коридорах власти, он понимал, что в регионе происходят серьезные подвижки. Король Иордании Хусейн захотел вновь наладить отношения с Бушем и Бейкером, испортившиеся после его отказа от участия в коалиции и операции «Буря в пустыне». Поддержка Саддама поставила Арафата в столь же трудные условия, что и Ирак: он лишился финансовой помощи. К тому же его беспокоила утрата связи с палестинцами на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа, занятых судорожной подготовкой к борьбе против израильской оккупации. Его авторитет явно ослабевал.

У Ицхака Шамира итоги войны вызывали тревогу. С одной стороны, по возможностям Саддама реально угрожать Израилю был нанесен мощный удар. С другой стороны, израильского премьера беспокоили последствия развития новых связей администрации США с ключевыми арабскими игроками. У Горбачева, почти полностью поглощенного проблемами сохранения Советского Союза, не было другой альтернативы на Ближнем Востоке, кроме сотрудничества с Вашингтоном, поскольку СССР еще сохранял свое почетное место в политическом раскладе в регионе. Все это расширяло дипломатические возможности, столь редко представлявшиеся в этой части мира. Как сказал Бейкеру Деннис Росс, «мы только что стали свидетелями землетрясения. Надо двигаться вперед, не дожидаясь, пока земля успокоится. А она успокоится, причем это, как всегда, произойдет очень быстро».

В подходе Бейкера был элемент некоторого тщеславия и соперничества с Бушем. Действительно, Бейкер сыграл ключевую роль в создании коалиции для проведения операции «Буря в пустыне», а война стала звездным часом Буша. К нему было приковано внимание всего мира, за ним стояла вся мощь американских вооруженных сил. Теперь же у Бейкера появился шанс выиграть мирное сражение, продемонстрировав, чего может добиться американская дипломатия на пути, расчищенном военными. Какую иную задачу этот прирожденный решатель проблем мог считать более амбициозной, чем мирное урегулирование арабо-израильского конфликта?

Бейкера не слишком интересовали запутанные причины этого конфликта, равно как и история и культура региона. У него был на редкость избирательный ум: он умел воспринимать только ту информацию, которая была необходима для ведения переговоров и сглаживания противоречий. Кроме того, госсекретарь обладал способностью договариваться с самыми сложными личностями. Его убежденность в том, что лучше меньше обещать, но больше делать, чем наоборот, иногда негативно сказывалась на его популярности среди населения. Тем из нас, кто участвовал в мерах, направленных на достижение мира, он часто повторял, что «прежде чем начать ходить, надо научиться ползать, а прежде чем начать бегать, надо научиться ходить». Целью Бейкера на ближайшую перспективу было не заключение всеобъемлющего мирного договора, а использование сохраняющегося влияния США для запуска механизма, который впервые в истории привел бы Израиль и все заинтересованные арабские стороны к прямым переговорам, а также созданию инструментов поддержки этого процесса, который в конечном счете способствовал бы подписанию серьезных соглашений.

Госсекретарь задумал запустить процесс по двум направлениям. Такой подход был ориентирован скорее на Израиль, настаивавший на двусторонних переговорах с каждым из арабских противников в отдельности, чем на арабов, традиционно призывавших к созыву международной конференции, накладывающей определенные обязательства на участников. В качестве уступки арабам и другим представителям мирового сообщества процесс предполагалось начать со встречи всех заинтересованных сторон, которая стала бы началом переговоров, не накладывая на участников обязательства подписать конкретные итоговые документы. После этого планировалось провести серию двусторонних переговоров между Израилем и Сирией, Ливаном и делегацией, включающей иорданцев и официально не связанных с ООП палестинцев. В числе прочего конференция должна была привлечь внимание всех заинтересованных сторон, а также ключевых игроков на мировой арене к другим серьезным проблемам региона, связанным с нехваткой водных ресурсов, деградацией окружающей среды и экономическим отставанием. В соответствии с достигнутыми еще до войны в Персидском заливе договоренностями с Горбачевым, СССР должен был принять участие в финансировании конференции и последующего процесса.

Учитывая неудачный прошлый опыт общения с Шамиром, Бейкер считал, что главное – создать механизм, в такой мере отвечающий требованиям Израиля, чтобы израильский премьер-министр уже не мог отступить. Для этого госсекретарю нужно было убедить сирийцев умерить свою враждебность к Израилю и умаслить палестинцев, чтобы те смирились и приняли жесткие, вызывающее у них возмущение условия участия в конференции.

Вечером 6 марта, сразу после триумфального выступления Буша на совместном заседании Конгресса, Бейкер отправился в первую после войны в Персидском заливе поездку. Его стратегической целью была реализация концепции возобновления арабо-израильских переговоров, а с точки зрения тактики он намеревался получить, прежде всего со стран Персидского залива, долг, который те должны были заплатить США за подавление Саддама, а также показать Шамиру, что арабы готовы договариваться с ним напрямую.

Картина, представившаяся нашим глазам, когда 9 марта в первой половине дня мы приземлились в Эль-Кувейте, навсегда останется в моей памяти. Главный терминал аэропорта был обезображен артиллерийскими снарядами, повсюду валялись битое стекло и щебень. Когда мы полетели на вертолете на север, чтобы оценить ущерб, нанесенный иракскими войсками в ходе беспорядочного отступления, небо внезапно потемнело. Войска Саддама подожгли 500 кувейтских нефтяных скважин. Вокруг нас клубился черный дым, а воздух, казалось, загустел от сажи. Столбы пламени, вздымающиеся на горизонте, довершали апокалиптическое зрелище.

Визиты в другие страны прошли более спокойно. В Каире Хосни Мубарак бурно восхищался тем, как Буш и международная коалиция усмирили Саддама.

– Джим, – прогремел он через весь свой просторный кабинет, – я не думаю, что Шамира удастся уговорить, но лучшего случая не представится.

Израильский премьер проявлял настороженность, особенно в отношении предлагаемой конференции, и настаивал на том, что представители палестинской стороны должны входить в состав иордано-палестинской делегации и не быть связанными с ООП. Госсекретарь также встретился с 10 палестинцами с Западного берега реки Иордан и из сектора Газа. Беседа была весьма продуктивной. Группу возглавляли Фейсал Хусейни, представитель влиятельной семьи из Восточного Иерусалима, и Ханан Ашрави, ученая дама из Рамаллы. Появление этой женщины, участвующей в беседе в качестве светского и выступающего против насилия лидера, умевшего говорить как на языке улицы, так и на языке дипломатии, произвело фурор. Далее Бейкер сделал остановку в Дамаске, чтобы еще раз встретиться с Асадом, который был осторожен, но все же согласился участвовать в конференции. В Москве Бейкер получил подтверждение серьезной заинтересованности советской стороны в участии в спонсировании процесса. В ответ госсекретарь дал понять, что для этого СССР придется сначала полностью восстановить дипломатические отношения с Израилем.

Та, первая после кризиса, поездка продемонстрировала умение Бейкера повести за собой как региональных лидеров, так и своих подчиненных. Что касается последних, то он опирался на сплоченную команду специалистов по Ближнему Востоку, сопровождавшую его повсюду, пока он занимался челночной дипломатией в 1991 г. В команду входили Деннис Росс, главный советник Бейкера, и трое младших помощников: Дэн Керцер, Аарон Миллер и я. Мы прорабатывали множество вопросов для обсуждения на встречах, готовили оперативные материалы для его челночных поездок, писали тексты публичных заявлений и телеграмм. Маргарет Татуайлер даже пустила в обиход выражение «кухонный комбайн» – так она называла наши бесконечные обсуждения. Позднее той осенью оно попало в статью в The Washington Post, посвященную нашей работе. Это вряд ли способствовало упрочению нашей репутации как серьезных дипломатов, но, несомненно, выражение точно описывало скорость, с которой мы «перемалывали» проблемы, готовясь к серьезным дипломатическим мероприятиям.

Бейкер с самого начала понимал важность строительства доверительных личных отношений со сложными и весьма несговорчивыми региональными игроками. Ключевую роль играли Шамир, Асад и палестинцы. Выстраивая процесс в основном в соответствии с условиями израильского премьер-министра, Бейкеру пришлось немало потрудиться, чтобы преодолеть хроническое недоверие Шамира. Они были совершенно разными людьми – выдержанный, знающий свое дело техасский патриций, последовательно отметающий все возражения партнера, и стойкий ветеран израильской политики, за вкрадчивыми манерами которого таилась стальная твердость и бескомпромиссность, а также упорное недоверие к любому, кто пытался заставить его свернуть с избранного пути. Но даже сами, может быть, того не желая, эти два человека питали друг к другу глубокое уважение, без которого никогда бы не состоялась Мадридская мирная конференция.

Главное, что требовалось сделать, чтобы перекрыть Шамиру дипломатические пути к отступлению, – заручиться согласием Хафеза Асада и палестинских представителей сесть за стол переговоров на условиях, выдвинутых израильским премьером. В 1991 г. Бейкер провел с сирийским президентом много часов. Каждая встреча с Асадом становилась настоящим экзаменом на стойкость, выдержку и находчивость. Сириец отметал аргументы и гарантии Бейкера, выискивая в них слабые места. Госсекретарь поочередно проявлял то жесткость, то уступчивость. Иногда он в раздражении повышал голос, угрожая отказаться от миротворческих усилий. В глазах Асада он явно завоевал репутацию трудного, но очень квалифицированного партнера по переговорам. Сирийский президент постоянно испытывал терпение Бейкера, иногда доводя его до бешенства, но в конце концов проникся доверием к госсекретарю, оценив его надежность и прагматизм.

То же самое можно было сказать и о палестинцах, с которыми Бейкер сражался все те восемь месяцев. Это были настоящие американские горки. Хусейни, Ашрави и их коллеги были буквально зажаты в тиски. Израильская оккупация, необходимость соблюдать политическую субординацию и подчиняться лидерам ООП в Тунисе, недоверие к ним на Западном берегу реки Иордан и секторе Газа, а также предлагаемые Бейкером жесткие условия участия в переговорах – все это существенно ограничивало их возможности. Перед ними стоял трудный выбор, но они уже начинали доверять Бейкеру настолько, что были готовы воспользоваться шансом, который он им давал. Возможность вести переговоры с израильтянами напрямую, пускай формально в составе иордано-палестинской делегации, позволила бы им, умело разыграв свои слабые карты, ощутимо продвинуться по пути к самоопределению.

С Шамиром, Асадом и палестинцами Бейкер был предельно откровенен. Он даже ввел в ближневосточный политический лексикон техасскую идиому, грозясь «подбросить на порог дохлую кошку» любой стороне, которая будет противиться предлагаемым им дипломатическим шагам. Проходили месяцы, стороны все сильнее боялись, что Бейкер обвинит их в провале конференции. Они по-прежнему не доверяли друг другу, но не хотели, чтобы госсекретарь выполнил свою угрозу.

В апреле Бейкер вновь дважды посетил регион. В первый раз он сделал остановку недалеко от турецкой границы с Ираком, где расположились лагерем сотни тысяч курдских беженцев, спасавшихся от послевоенных репрессий Саддама и крайне нуждающихся в помощи и защите. Людское море потрясло нас, и Бейкер поддержал намерение президента Буша увеличить помощь беженцам. Эпизоды апрельских переговоров с арабами и израильтянами были не столь яркими и впечатляющими, но тоже вызывали тревогу. Шамир по-прежнему не соглашался ни на один из предлагаемых Бейкером форматов участия ООН в мирной конференции и выражал сомнение в том, что базой для переговоров должна служить резолюция 242 Совета Безопасности ООН, принятая вскоре после войны 1967 г. и содержащая формулу «земли в обмен на мир». Асад, со своей стороны, требовал, чтобы роль ООН сводилась к обеспечению «международной легитимности», а сама конференция продолжала играть свою роль и в процессе развертывания как многосторонних, так и двусторонних переговоров. Кроме того, он настаивал на том, чтобы США и советские коспонсоры «гарантировали» ожидаемое подписание итоговых документов.

Палестинцы по-прежнему требовали предоставить им право самостоятельно назначать своих представителей и участвовать в конференции напрямую, а не в составе иордано-палестинской делегации, как предлагал Бейкер, а также не соглашались с его условием, что среди них не должно быть лиц, официально связанных с ООП или проживающих в Восточном Иерусалиме. В то время как король Иордании Хусейн, мечтающий вернуть благосклонность американцев, обещал полную поддержку процесса, а Мубарак, как всегда, выступал нашим верным союзником, саудовцы потихоньку пошли на попятную и заняли привычную осторожную позицию – такую же, как накануне операции «Буря в пустыне». Они бесконечно тянули с ответом на вопрос об их участии в конференции и последующих двусторонних переговорах. Эта серия встреч, включая ту, во время которой Асад в течение девяти часов испытывал на прочность мочевой пузырь госсекретаря, и не менее трудный визит в Иерусалим, усилили сомнения в том, что процесс когда-либо стронется с места.

В конце весны и летом Бейкер совершил еще несколько поездок, последовательно подавляя остатки сопротивления и убеждая страны Персидского залива выполнить свои обязательства. Разумеется, процесс то и дело пробуксовывал. Когда в какой-то момент саудовцы внезапно притормозили, отказываясь, как обещали, объявить о своем участии в конференции, Бейкер не выдержал. Он ударил кулаком по столу и резко сказал:

– Эти парни способны испортить даже дешевые похороны!

И все же медленно, но верно стороны продвигались к согласию. В мае саудовцы впервые за все время дали согласие приехать на конференцию. Нам наконец удалось разработать формат конференции, предполагающий участие ООН в качестве наблюдателя, что полностью устраивало и Шамира, и Асада. На сирийского президента произвели впечатление предложенные Бейкером американские гарантии неприкосновенности израильско-сирийских границ, подкрепленные американским военным присутствием на Голанских высотах, – на случай, если будет затронут этот вопрос. В июле в письме Бушу Асад официально заявил о своей готовности участвовать в конференции. Наконец и палестинцы согласились принять предложенные Бейкером условия.

В октябре Бейкер полетел в регион в восьмой раз. Днем 18 октября 1991 г. в Иерусалиме была намечена встреча с новым советским министром иностранных дел Борисом Панкиным, после которой планировалось начать рассылку приглашений на мирную конференцию. Стороны все еще нервничали, некоторые важные вопросы оставались нерешенными. В частности, палестинцы никак не могли представить Бейкеру список своих представителей в составе иордано-палестинской делегации, который должен был включать 14 кандидатур. Госсекретарь хотел удостовериться, что люди, включенные в список, соответствуют согласованным требованиям.

С Хусейни, Ашрави и несколькими их коллегами Бейкер встретился в неурочное для жителей Ближнего Востока время: в 7:45 утра. Встреча состоялась в старом здании Генерального консульства США на Наблус-роуд в Восточном Иерусалиме. Госсекретаря раздражали накладки, возникающие в последний момент, он устал от бесконечных препирательств. В то же время он понимал, как трудно палестинцам договариваться со своими лидерами в Тунисе, и в тот ранний час устроил им мастер-класс по ведению переговоров, продемонстрировав все свое дипломатическое мастерство. Он призвал Хусейни и Ашрави взять себя в руки и сделать последний рывок на пути к цели, а затем недвусмысленно дал понять, что у них фактически нет выбора. Единственное, что они могли сделать, чтобы вернуть контроль над Западным берегом реки Иордан и сектором Газа, – начать переговоры с израильтянами. Если процесс сорвется из-за процедурных вопросов, переговоры все равно останутся единственным путем решения проблемы. Встав на сторону Саддама, Арафат совершил роковую ошибку, и теперь им придется расплачиваться. Соединенные Штаты не собираются ничего делать за палестинцев, те сами должны упорно работать, договариваясь с израильтянами, но администрация Буша гарантирует справедливые переговоры. В конце встречи он собрал палестинцев вокруг себя и дал им последнее наставление.

– Про вас говорят, что вы никогда не упускаете возможность упустить возможность, – сказал он. – Докажите, что это не так.

Близился вечер, а палестинцы все еще тянули со списком. Было ясно, что в этот день они представят Бейкеру не более семи кандидатур и вряд ли назовут остальные семь. Дохлая кошка была все ближе к их порогу.

Атмосфера в номере люкс в отеле King David, где остановился Бейкер, была напряженной. Советский министр иностранных дел Панкин сидел понурившись. Ему ничего не оставалось, кроме как ждать следующего шага Бейкера. Усталый и расстроенный госсекретарь сказал, что, видимо, придется отложить конференцию. Маргарет Татуайлер начала готовить краткое заявление для репортеров, столпившихся в холле отеля.

Бейкер всегда просил Дэна, Аарона и меня высказывать наши точки зрения, особенно если мы расходились во мнениях. Мы немедленно собрались в тесной гардеробной госсекретаря, чтобы проанализировать ситуацию и представить свои выводы, когда он нас позовет. В присутствии Панкина и его помощников – совершенно растерянных и беспомощных представителей бывшей сверхдержавы – Дэн изложил Бейкеру наши соображения. Он сказал, что, с одной стороны, нельзя гарантировать, что палестинцы представят остальные кандидатуры, а преждевременная рассылка приглашений на конференцию может привести к дипломатическому скандалу. С другой стороны, если мы этого не сделаем, задел, с таким трудом созданный Бейкером за последние месяцы, пропадет впустую. Другие стороны вполне могут тоже начать ставить палки в колеса, сводя на нет все наши усилия. Дэн рекомендовал сделать решительный шаг. Мы с Аароном поддержали его. Бейкер внимательно выслушал нас и сказал, что ему нужно несколько минут подумать. Посоветовавшись с Панкиным (скорее для проформы), он объявил о своем решении все-таки разослать приглашения. Палестинцы вскоре взяли себя в руки, договорились между собой и представили все кандидатуры.

Мадридская мирная конференция открылась менее чем две недели спустя, утром 30 октября 1991 г. Нельзя сказать, что обошлось без драматических эффектов. Не могу забыть, какой взгляд Бейкер бросил на министра иностранных дел Сирии Фарука Шараа, когда тот сделал жест, неприличный даже по меркам режима Асада, а именно продемонстрировал собравшимся плакат 1947 г., выпущенный британскими мандатными властями, с портретом объявленного в розыск Шамира, в то время члена печально известной «банды Штерна», боровшейся за независимость Израиля. Госсекретарь, обычно воплощенное самообладание, посмотрел на Шараа так, словно хотел швырнуть ему в голову свой председательский молоток.

В следующие несколько дней тоже не все шло гладко, но в конечном счете были запущены все планируемые двусторонние переговоры, а вскоре после этого – и многосторонние переговоры с участием большого количества региональных и международных игроков. Несмотря на все взлеты и падения, ожидавшие нас в будущем, мы никогда не забывали о том, каких экстраординарных усилий стоило собрать за столом переговоров всех этих политиков и государственных деятелей и убедить их принять условия, которые все они так долго считали неприемлемыми.

Победа на выборах Ицхака Рабина и создание лейбористского правительства в Израиле в июне 1992 г. создали условия для проведения секретных переговоров между Израилем и палестинцами в Осло, ставших прямым продолжением дела, начатого Бейкером в Мадриде. Подозреваю, что, если бы Джордж Буш – старший был избран на второй срок, Бейкер мог бы добиться подписания сирийско-израильского соглашения, а возможно, и соглашения между Израилем и Палестиной, действующего на постоянной основе. Мало кто, кроме Бейкера, мог похвастаться такой высокой квалификацией, влиянием в администрации, умением строить отношения со всеми ключевыми региональными игроками и потрясающей способностью добиваться успеха. Миротворец оказался в нужном месте в нужное время.

* * *

Хотя в тот период дипломатические усилия США были сосредоточены на решении ближневосточных проблем, ситуацию в других регионах тоже вряд ли можно было назвать спокойной. Холодная война закончилась, сложившийся биполярный миропорядок рушился, и в мире набирали обороты новые, самые разные центробежные силы. Летом 1991 г. наша Группа политического планирования подготовила для Бейкера документ, в котором мы, в частности, писали, что в 1989 г. распалась «внешняя империя» СССР, а теперь начинается распад «внутренней империи».

Советский Союз оказался намного менее прочным, чем думали многие. 19 августа 1991 г. разношерстная компания советских консерваторов организовала путч. Горбачев был отстранен от власти и оказался под домашним арестом в Крыму. Вице-президент СССР Геннадий Янаев выступил по государственному телевидению и не слишком уверенно объявил о создании комитета, взявшего на себя ответственность за страну, а себя провозгласил его руководителем. При этом у сомнительного спасителя страны дрожали руки, а голос срывался от волнения. Борис Ельцин, недавно избранный президентом Российской Федерации, отважно выступил против заговорщиков в Москве. Его поддержали многие военные. Когда произошла попытка переворота, Бейкер отдыхал в Вайоминге, а Деннис с семьей – в Нью-Гэмпшире. Когда они вернулись в Вашингтон, мы приступили к анализу ситуации, чтобы понять, что произошло и чем это может кончиться. Эндрю Карпендейл и Джон Ханна набросали для Бейкера два документа. Первый был посвящен анализу причин и последствий неудавшегося переворота, второй – нашей стратегии в случае распада Советского Союза.

Было ясно, что Горбачев хотя и пережил переворот, но безнадежно упустил власть. Пробил час Ельцина. Провал путча, свидетельствовавший о неспособности консервативной оппозиции к эффективным действиям, открыл путь к демократизации и радикальным рыночным реформам, а заодно и к активизации различных сил, борющихся за национальную независимость. Мы писали, что единственная возможность для Горбачева остаться на плаву и предотвратить распад СССР заключалась в том, чтобы провести кардинальную структурную реформу и сделать центральную власть драйвером серьезных политических и экономических реформ в рамках намного более свободной федерации. Ни того ни другого, по нашему мнению, сделано быть не могло.

В другом документе, содержавшем конкретные рекомендации, мы сформулировали несколько принципов, которые могли бы определять политику США в случае возможного распада Советского Союза. Эти принципы, аналогичные тем, что мы предлагали Бейкеру в связи с объединением Германии в 1990 г., на первый взгляд не противоречили друг другу: мирное самоопределение; нерушимость существующих границ и невозможность их изменения в одностороннем порядке; соблюдение демократических принципов и верховенство права; соблюдение прав человека, прежде всего прав меньшинств; соблюдение норм международного права и выполнение обязательств перед другими государствами. Однако, как мы убедились на примере восстановления единства Германии, для разработки новой стратегии и тактики требовались четкие политические ориентиры.

В начале сентября Бейкер в общих чертах изложил эти пять принципов на брифинге в Белом доме и затем отправился в Москву, чтобы изучить ситуацию на месте. Импровизированные баррикады вокруг российского Белого дома еще не были разобраны. Бейкер встретился и с Горбачевым, и с Ельциным. Оба лидера заявили, что оценивают свои политические перспективы весьма оптимистично. Госсекретарь, однако, вернулся из Москвы с убеждением, что Горбачеву вряд ли удастся удержать власть, и настаивал, что задача администрации Буша – попытаться сделать распад Советского Союза как можно менее кровавым.

В конце декабря 1991 г. Советский Союз прекратил свое существование. 25 декабря, после трогательной встречи с Бейкером в Москве и последнего телефонного разговора с ним в качестве руководителя СССР, Горбачев ушел в отставку. Его страны больше не было. В январе я снова полетел с Бейкером в Москву на открытие многосторонних переговоров по Ближнему Востоку. Это был совсем другой мир – над Кремлем теперь развевались российские триколоры, а страной управляло независимое российское правительство Ельцина, фактически унаследовавшее роль коспонсора переговоров.

В феврале я сопровождал Бейкера в его поездках по новым, недавно образованным независимым государствам – бывшим республикам СССР. Когда мы приземлились в Ереване, оказалось, что ночью город почти полностью погружен во мрак – энергосистемы не работали, и электричества не хватало. Баку был в ненамного лучшем состоянии: обшарпанный аэропорт, вдоль дороги в город ржавеющие трубы газо– и нефтепроводов. Среднеазиатские государства выглядели более презентабельно, но и там бедность бросалась в глаза. Президент Узбекистана Ислам Каримов неожиданно выхватил из кармана небольшой ламинированный лист бумаги с пятью «принципами Бейкера» – рекомендациями по выстраиванию процесса создания независимых государств на постсоветском пространстве. Он сказал, что всегда носит эти принципы с собой. Узбекский президент тепло принимал Бейкера в Ташкенте и экзотическом Самарканде. Позднее, когда мы уже летели обратно, госсекретарь, однако, выразил сомнение в стремлении Каримова к демократическим реформам, заметив, что «эти принципы для него – все равно что для меня узбекская музыка».