Текст книги "Массмедиа с древнейших времен и до наших дней"

В те времена, когда греки переняли у финикийцев их алфавит, они с соизволения фараона основали в дельте Нила торговый город Навкратис, служивший основным перевалочным пунктом на греко-египетских торговых путях. Греки главным образом вывозили из Египта зерно, а другим, не менее ценным предметом импорта являлся папирус.

Сочетание гласно-согласного алфавита с писчим материалом – папирусом – впервые в истории человечества открыло дорогу для потенциальной массовой грамотности. Представьте себе мир, в котором информация передается лишь изустно. Вспомним детскую игру в «испорченный телефон». Простое слово, переданное шепотом по цепочке участниками этого забавного развлечения, четвертым, а то и третьим играющим заменяется другим словом. Современные историки полагают, что в исторической памяти дописьменных обществ оставались лишь те события, свидетелями которых являлись три последних поколения – не больше, чем в памяти современного долгожителя. Но если возможности памяти ограничены, как же при отсутствии письменности сохранились в веках семейные, племенные и даже национальные предания и ремесла?

С помощью мнемоники – метрической формы, размера, повторяющихся оборотов и выражений, стереотипных эпитетов. Коротко говоря, посредством поэзии. В гомеровском эпосе Одиссей плывет по «винноцветному» морю, а Ахилл, герой Троянской войны, – «быстроногий». Характеры героев в этом эпосе не раскрыты, а речь одного походит на речь другого. В дописьменном обществе ценным и прибыльным ремеслом стал устный рассказ. Это искусство передавалось из поколения в поколение и требовало недюжинной памяти и актерского мастерства, которое вырабатывалось годами.

В начале двадцатого века американский филолог-классицист Милмэн Пэрри заметил, что гомеровский эпос включает в себя множество повторяющихся устойчивых выражений и насыщен стилизованными эпитетами. Пэрри также пришел к суждению, что Гомер – если только такой человек на самом деле существовал – не является автором эпоса в современном значении этого слова, ибо появление в Греции «Илиады» и «Одиссеи» относится к дописьменным временам. Гомер, по мнению Пэрри, – это рассказчик, или даже сменявшие друг друга рассказчики. Как бы там ни было, литературные усилия этого человека или группы людей позволили сохранить в целости гомеровский эпос и привести его в седьмом веке до нашей эры в счастливую гавань, в которой нашлись писчие материалы для надежной сохранности в будущем.

Если бы родственники покинувшего родину Одиссея захотели вступить с ним в контакт, им пришлось бы выйти на корабле в винноцветное море и попытаться найти скитальца. Другой возможности в дописьменной Греции у них не было. Филолог-классицист Дженнифер Уайз по этому поводу пишет: «С небольшим преувеличением можно сказать, что на продолжительность странствий Одиссея влияет простая технологическая причина: эпический герой не может послать домой письменную весточку о себе».

Милмэн Пэрри окончил Сорбонну, после чего наставник, лингвист Антуан Мейе, посоветовал ему отправиться на Балканы, где все еще процветала неграмотность, чтобы ознакомиться с творчеством последних европейских сказителей и понять, как они обучаются своему ремеслу. К сожалению, Пэрри погиб в результате несчастного случая вскоре после приезда из Югославии, и работу завершил его ассистент Альфред Лорд. Этот лингвист выпустил книгу «Сказитель», в которой в подробностях описал процесс ученичества наиболее известных югославских сказителей – процесс, похожий на тот, который помогал рассказчикам «Илиады» и «Одиссеи» овладеть своим самобытным искусством.

Словесное общество, в котором информация сохраняется устными литературными средствами – метрической формой, размером, стабильными оборотами и устойчивыми эпитетами, – значительно отличается от современного общества, в котором информация быстро излагается на бумаге или помещается в память компьютера и так же быстро забывается исполнителем.

Антропологи и этнографы отмечают, что в словесных обществах рассказчики обладали чрезвычайно хорошей памятью. Говорят, что когда в 1805 году у таитян появился собственный алфавит, их наиболее талантливые сказители без труда запоминали наизусть весь Новый Завет. Да и в настоящее время приходится удивляться тому, что многие люди, исповедующие буддизм или ислам, могут прочесть наизусть большой отрывок литературного или – в особенности – религиозного текста.

В Древней Греции переход от устного к письменному литературному творчеству произошел небыстро. Солон, афинский политический деятель, осуществивший в Афинах около 600 года до нашей эры первые демократические реформы, писал в основном стихи. После того времени, по словам французского палеографа Анри-Жана Мартена, «во всех последующих сочинениях, едва они излагались в письменной форме, указывались автор произведения и место, откуда он родом». Ко времени Платона, в середине четвертого века до нашей эры, стали писать и в прозе.

Разумеется, у греков и, возможно, еще раньше, у финикийцев, евреев и арамейцев, письмо стало профессией. Профессия – род занятий, доступный узкому кругу лиц, и ремесло писца было редкой профессией. В дальнейшем появились другие, не столь уж редкие, но и не массовые профессии в печатном и издательском деле, которые стали доступными для простого народа; их появление нанесло ощутимый удар по привилегированной касте писцов.

В пятом веке до нашей эры в Греции произошли революционные изменения в грамотности народа, но сами греки, похоже, этого не заметили, равно как и не поняли ни причин всплеска грамотности, ни последствий ее развития. В трудах Платона и Аристотеля не найти не только слов о том, что автор гордится за народ, повышающий свою грамотность, но и простой осведомленности об этом явлении, во власти которого привести к политическим изменениям в государстве.

Да и когда греки писали о системе образования в городах-государствах, они в основном пространно описывали военную подготовку, а еще уделяли внимание музыке и гимнастике, которые, на их взгляд, способствовали духовному и физическому развитию. Английский антиковед Уильям Харрис замечает в своей работе, что эллинистические греки и римляне редко, но отмечали грамотность отдельных людей, а вот классические греки – практически никогда[26]26
  Когда речь заходит о школьном образовании в классической Греции, авторы часто приводят цитату из Геродота, который рассказывает, как в 496 году до новой эры в школьном здании на острове Хиос обрушилась крыша, в результате чего погибли 119 учащихся. А о курсе обучения в этой школе ни слова не говорится, что характерно для того времени. См.: William V. Harris, Ancient Literacy (Cambridge MA: Harvard University Press, 1989), 9–11.


[Закрыть].

И все же в одной сфере повседневной греческой жизни растущая грамотность населения нашла свое отражение. Этой сферой стал театр. Как в комедиях, так и в трагедиях рассказывалось об искусстве письма и всевозможных письменных материалах: от восковых табличек до свитков. В пьесах Софокла, Аристофана и Еврипида мимы с помощью жестов и пластики изображали различные буквы. В пьесе Калласа, дошедшей до нас лишь в виде фрагментов, главным действующим лицом является алфавит в исполнении участников хора, которые с помощью жестов изображают как отдельные буквы, так и сочетания букв: «бета альфа, ба; бета эпсилон, бе; бета эта, бё…»[27]27
  Еще не так давно в наше время на спортивных соревнованиях возбужденные зрители распевали хит “YMCA” американской диско-группы «Виллидж пипл», одновременно «изображая» каждую из букв взмахами рук.


[Закрыть] Современные классицисты иронически называют подобные представления «Эй-би-си шоу» и считают их импровизацией на фривольные темы.

Греческие драматурги не скупились на включение в свои пьесы литературных аллюзий, и Аристофан шутливо говорил, что зрители, посещающие театр, должно быть, из высшего афинского общества, потому что хорошо подготовлены к представлению. В «Лягушках» драматург замечает: «Книгам каждый обучался, правду каждый разберет».

Грамотность населения оказывала влияние на развитие театра. В конце шестого века до нашей эры ходившие в народе произведения классиков, в особенности гомеровский эпос, стали ставиться на сцене, правда, в исполнении одного-единственного актера, который декламировал стихотворный текст с помощью устоявшихся оборотов и выражений, так называемых формул.

В конце шестого столетия житель Икарии (города севернее Афин) по имени Фестид придумал новый вид театрального представления. Занявшись драматургией, он приложил свой талант к введению в представление нескольких персонажей. В трагедиях Фестида актер-декламатор, меняя маски, выступал в разных лицах. Замена декламатора персонажами представления, должно быть, оказалась такой привлекательной, что число желающих стать актерами, чтобы принять участие в представлениях, превзошло воображение драматурга. Фестид, правда, не отказался от хора, но его персонажи вели с хором диалог.

Фестид и сам выступал в своих представлениях и, чтобы изображать различных персонажей, наносил на лицо слой свинцовых белил, а поверх – тонкий слой красок, которые при необходимости можно было быстро смыть и заменить другими. Кроме того, при Фестиде маски стали делаться из холста, которому придавалась определенная форма с помощью гипса, после чего маски раскрашивались. Последователи Фестида, в частности, драматург и актер Эсхил, стали придавать маскам самые разнообразные выражения, вплоть до вселяющих в зрителей страх. В дальнейшем Фестид стал писать пьесы в прозе, персонажи которых говорили обыденным языком. Фестид стал первым в мире актером и драматургом. Его имя приняло нарицательное значение во многих западных языках. Таково английское слово Thespian (трагический, драматический).

Нет необходимости говорить, что память человека недолговечна, и потому без письма не было бы возможности создавать театральные представления, включающие монологи и диалоги, да и драматурги не появились бы. Письмо значительно расширило возможности театрального представления, особенно в отношении хора, который стал комментировать развивающийся сюжет.

К пятому веку до нашей эры главные афинские празднества – Ленеи и Дионисии – сопровождались состязанием драматургов, во время которого исполнялись трагедии. На проведение этих праздников уходила большая часть городского бюджета, и потому создавался специальный денежный фонд, ставший одним из наиболее влиятельных афинских политических институтов. Распорядители фонда избирались прямым народным голосованием. Такого же рода голосованием избирались еще десять стратегов (высших военачальников) и архонты (высшие должностные лица в Афинах).

Несмотря на существование фонда, организация праздников требовала дополнительных материальных вложений. Подобно богатым гражданам, триерархам, обязанным снаряжать построенную триеру и содержать ее экипаж, другие состоятельные афинские граждане, называвшиеся хорегами, оплачивали расходы по постановке театрального представления и содержанию актеров и хора.

К сожалению, ни одна пьеса Фестида не сохранилась. А вот творения Софокла, Эсхила и Еврипида, хотя и не полностью, но все же дошли до нас. Говорят, что Софокл написал 123 пьесы (сохранились лишь семь), Эсхил – приблизительно 80 (до наших дней дошли тоже семь), а Еврипид – порядка 95 (сохранились семнадцать, чему способствовал обнаруженный том с его пьесами – вероятно, один из в свое время существовавших – и содержащий пьесы с названиями в диапазоне греческих букв «эта» – «каппа»).

Такой небывалый расцвет драматического искусства произошел при незначительной численности афинского населения. В середине пятого века до нашей эры в Афинах насчитывалось 250 000 жителей (с округлением), а в центре города, в пределах крепостных стен, и того меньше. Но даже среди столь небольшого количества населения в лучшем случае лишь десятая часть умела свободно читать и писать. Правда, мужчин, обученных грамоте, было больше – от 25 до 50 %, и вполне вероятно, что в среде высокородных афинян этой науке были обучены почти все.

То, что в Греции в те времена далеко не все умели читать и писать, объяснимо. Хотя греки сумели преодолеть замысловатость сопутствующих письму абстрактных понятий (которые ставили в тупик их далеких предков), они еще не довели в пятом веке до нашей эры свое письмо до удобного исполнения, что отражалось, разумеется, и на чтении. В греческом письме предложения и слова друг от друга не отделялись, абзацев в тексте не было и в помине, да и знаков препинания тоже. Для овладения грамотой существовал ряд технических трудностей: дороговизна папируса, отсутствие печатных станков и системы всеобщего обучения грамоте. В начале пятого века до нашей эры рулон папируса, содержавший примерно двадцать листов, стоил от одной до трех драхм, что равнялось 1–3-дневному заработку квалифицированного работника.

Впрочем, не только папирус использовался греками при письме. При необходимости они писали на бронзе, золоте, серебре, глиняной посуде, остраконах и даже на свинцовых пластинках, которые крепились к гробам усопших, переселявшихся в иной мир.

В словесных обществах умевший читать читал вслух группе людей. Только в современный период истории после изобретения печатных машин у людей появилась привычка читать про себя. Но все же по меркам Древнего мира греки совершили прорыв в системе коммуникаций: грамотность принесла с собой новые философские и логические конструкции и в придачу – новую концепцию театрального представления.

Развитие грамотности сопровождалось изменениями в политической жизни Греции. В середине седьмого века до нашей эры Афины начали свое долгое, постепенное и временами замедлявшееся движение по привлечению местного населения к политической власти. К 650 году до нашей эры Афины – по инициативе родовой знати – объединились с окрестными поселениями и стали городом-государством. Поначалу власть оказалась в руках афинской аристократии, из представителей которой ежегодно избирали архонта, высшее должностное лицо. В дальнейшем власть в городе-государстве перешла к трем архонтам. Один стоял во главе городских чиновников, другой исполнял религиозные функции, а на третьего возлагалось командование войсками. Затем к трем архонтам добавились еще шесть. Эти архонты занимались вопросами юрисдикции: давали консультации гражданам и вели уголовные дела. Вероятно, все архонты были грамотными людьми.

Все девять архонтов входили в ареопаг (номинально верховный правящий орган). В «ассамблеях» ареопага могли принимать участие все свободные граждане, но сам по себе этот правящий орган обладал лишь незначительной властью. На деле политической властью в Афинах заправляли аристократы, частично проводившие нужные им решения на собраниях ареопага. Несогласных с их политическими и хозяйственными решениями аристократы изгоняли из города. Пребывание на чужбине означало утрату политических и юридических прав, и потому изгнанники со своей участью не мирились и собирались с силами, привлекая отряды наемников, чтобы вернуться в Афины и захватить власть. В результате завязался непрестанный процесс замены изгнанниками бывших гонителей.

Власть переходила из рук в руки до той поры, когда в начале седьмого века до нашей эры афиняне, чтобы прекратить постоянные беспорядки, не передали все властные полномочия архонту Дракону, стоявшему во главе городских властей. Однако изданные Драконом «написанные кровью» законы ухудшили положение низших сословий, да и практика изгнания неугодных не прекратилась. Выражение «драконовы меры» сохранилось и по сей день.

В начале шестого века до нашей эры афиняне передали властные полномочия другому архонту – Солону, который издал ряд законов, доступных для понимания возросшему числу граждан, освоивших грамоту. С приходом Солона к власти Афины получили первые демократические реформы.

В частности, Солон предоставил гражданам право подавать жалобы в суд на имевшие место противозаконные действия (graphe paramomon). Суд начинался по заявлению любого полноправного гражданина. Но для того, чтобы подать жалобу в суд, несомненно, желательно было ознакомиться с опубликованными законами, то есть владеть чтением и письмом (да и сам термин graphe происходит от греческого глагола «писать»). Таким образом, грамотность стала связующим элементом между принятыми законами и политическими правами.

В дописьменных обществах судебные разбирательства отдавались на откуп определенному должностному лицу, а в тех древних обществах, в которых существовало письмо, но еще не было алфавита, в привилегированном положении пребывала грамотная элита, извлекавшая пользу из знания существовавших законов. А вот в Афинах с появлением алфавита права обыкновенных граждан намного расширились.

В седьмом и шестом столетиях Афины постепенно ввели институты, давшие возможность обычным гражданам участвовать в политической жизни города-государства. В то же время продолжалось изгнание неугодных и чехарда должностных лиц во властных структурах. В 508 году власть в Афинах захватили Алкмеониды, знатный аристократический род, из которого вышли многие известные военачальники и политики, и среди них – Перикл, крупнейший из афинских государственных деятелей.

В конце шестого века до нашей эры Клисфен из рода Алкмеонидов, опираясь на поддержку горожан, провел в Афинах демократические реформы. С целью защиты города-государства от угрозы тирании и олигархии Клисфен также ввел остракизм (суд черепков), который позволял раз в год изгонять из Афин неугодных граждан, чье политическое влияние считалось подлежащим упразднению. Однако подобного рода ссылка полагалась отчасти даже почетной, ибо при возвращении ссыльному не только сочувствовали, но и возвращали имущество. Каждую зиму афинское собрание решало голосованием, проводить ли очередной остракизм. Если решение принималось, афинским гражданам предоставлялось два месяца на раздумье, кого целесообразно изгнать. Обыкновенно суд происходил таким образом: каждый участник голосования, взяв черепок (остракон), писал на нем имя того человека, которого считал нужным изгнать из Афин. Затем черепки подсчитывали. Если их набиралось не менее шести тысяч, остракизм признавался состоявшимся, и человека, набравшего наибольшее количество голосов, изгоняли на десять лет. Во время раскопок в Афинах археологи обнаружили большое число остраконов – своего рода античный справочник об известных личностях того времени (подобный современному сборнику «Кто есть кто»).

Действительно, остракизму подвергались наиболее известные и именитые афиняне, и, когда в 415 году жертвой остракизма стал Гипербол, вождь демоса, знатные горожане сочли, что он понапрасну удостоился такой чести. А вот изгнание из Афин Фукидида и Аристида афиняне одобрили: Фукидид, историк и владелец богатых золотых приисков, как стратег принимал участие в Пелопоннесской войне и был изгнан из города-государства после поражения в битве за Амфиополь. Аристид, афинский политический деятель, принимал участие в победоносной битве при Марафоне, но был изгнан на десять лет из Афин, выступив против увеличения афинских морских сил.

А вот какую забавную историю рассказывает Плутарх по поводу изгнания Аристида по правилам остракизма:

Рассказывают, что когда надписывали черепки, какой-то неграмотный неотесанный крестьянин протянул Аристиду – первому, кто попался ему навстречу, – черепок и попросил написать имя Аристида. Тот удивился и спросил: «Не обидел ли тебя каким-нибудь образом Аристид?» – «Нет, – ответил крестьянин, – я даже не знаю этого человека, но мне надоело слышать о нем на каждом шагу: «Справедливый! Вот уж кто справедливый!» Аристид ничего не ответил, написал свое имя и вернул черепок.

Остракизм, как уже было сказано, признавался состоявшимся лишь в случае участия в суде черепков не менее шести тысяч жителей города-государства – большой процент от имевших право голоса афинян. Но для того чтобы надписать черепок, требовалась хотя бы элементарная грамотность. Тогда, может быть, большинство афинян, если не все, владело этими элементарными навыками? К сожалению, приходится усомниться. Один археолог, нашедший сто девяносто один остракон с именем Фемистокла, пришел к заключению, что это – работа пятнадцати человек, потрудившихся за других.

Такое заключение археолога объяснимо не только неграмотностью большой части горожан, принимавших участие в суде черепков, но и, как говорят в наши дни, «наполнением избирательных урн фальшивыми бюллетенями». Как бы там ни было, можно предположить, что суд черепков проходил не так гладко, как намечалось его учредителем Клисфеном. Неграмотные люди в Афинах далеко не всегда могли принять на суде самостоятельное решение, и потому на процедуру остракизма без особых усилий могли влиять обученные грамоте властные и богатые.

Американский археолог Юджин Вандерпул выдвинул гипотезу, как проходила подготовка к процессу голосования на суде черепков, по итогам которого Фемистокла изгнали из города.

Приспешники противников Фемистокла шли в гончарную мастерскую и собирали там черепки, отходы производства глиняной утвари… их подельники, получив принесенные черепки, заполняли именем Фемистокла то их количество, которое могли надписать. В день суда черепков противники Фемистокла вместе со своими подручными направлялись на афинскую Агору и, прохаживаясь среди пришедших на суд, раздавали готовые остраконы всем, кто соглашался их взять.

Однако далеко не все люди, самостоятельно заполнявшие остраконы, были в достаточной мере грамотными. На многих остраконах надписи с орфографическими ошибками. Зато на иных черепках, кроме имени человека, намеченного к изгнанию, встречалось экспрессивное добавление. Например: «Гнать в шею!»

А вот тяжкие преступления – взяточничество и государственная измена – рассматривались в Афинах народным судом. Признанного виновным могли отправить в пожизненное изгнание с конфискацией собственности или даже приговорить к смертной казни. В народный суд входило несколько сотен граждан, чтобы не позволить элите вынести произвольный и одной ей выгодный приговор.

В народном суде прениям сторон отводилось определенное время, которое отсчитывалось клепсидрой (водяными часами) и зависело от величины судебных издержек. При рассмотрении гражданского дела с судебными издержками, превышавшими пять тысяч драхм, обе стороны – обвинение и защита – получали по две возможности выступить. Время первого выступления отсчитывалось десятигалонной, второго – трехгалонной клепсидрой. Чем меньше была стоимость судебных издержек, тем меньше времени отводилось на прения.

После завершения прений каждый судья получал два баллотировочных бронзовых диска – один с полым стержнем посередине (для тайного голосования в пользу истца), второй с цельным стержнем посередине (для тайного голосования в пользу ответчика). В зале суда стояли две урны: бронзовая и деревянная; в крышке каждой имелось отверстие для просовывания только одного диска. Бронзовая урна предназначалась для дисков, определявших вердикт суда, а деревянная – для не востребованных при голосовании дисков. После голосования каждый судья получал по медному диску с проставленной на нем цифрой 3, который позже обменивал на три обола (полдрахмы) – жалованье за деятельность в суде.

Аристофан в комедии «Осы» высмеивает страсть афинян к сутяжничеству и поднимает литературные проблемы своего времени. В «Осах» слуга Филоклеона, не в меру ретивого судьи, так отзывается о своем господине:

 
Еще не рассветет, а он уж в суд идет
И, как морской моллюск, там спит, прильнув к столбу.
По злости ставит он всем длинную черту
И возвращается, как шершень иль оса,
С ногтями полными начинки восковой.
 

(От покрытых воском дощечек, на которых писал)

Аристофан – Майкл Мур[28]28
  Мур, Майкл – американский журналист и кинорежиссер-документалист, работающий в жанре острой социальной и политической сатиры. (Примеч. пер.).


[Закрыть] своих дней – высмеивает ту легкость, с которой афинский суд попадает под влияние демагогов, в частности, насмехается над демагогом Клеоном (выведенным в комедии под именем Филоклеон). Клеон привлек драматурга к суду, однако Аристофан – как и полувеком раньше Эсхил, привлеченный к суду за раскрытие религиозных таинств на сцене, – благодаря своим литературным талантам и красноречию с блеском себя защитил при разбирательстве дела в суде.

Остракизм (для которого требовалась определенная грамотность населения) как правовая норма, введенная в Афинах демократическими реформами, применялся нечасто – главным образом, в первые пятьдесят лет после осуществления этих реформ. В наше время мы понимаем, что одним из основных принципов демократии является ограничение деятельности официальных лиц. Появление в Афинах институтов, основанных на грамотности населения, означало, что властные и богатые больше не в состоянии прекратить бесконечный процесс изгнания из города неугодных и сопутствовавшие ему военные столкновения.

Кроме учреждения остракизма, Клисфен провел и другие демократические реформы, которые продолжали оказывать влияние на общество в течение двух последующих столетий, вплоть до завоевания Греции Александром. Важной реформой Клисфена стало разделение города-государства по территориальному признаку. Вместо существовавших ранее четырех, Клисфен учредил десять фил (подобие нынешних административных районов), что привело к дроблению родовых группировок и смешению населения. Старым филам, в которых правила знать, Клисфен оставил только религиозные функции. Каждая фила направляла в образованный Клисфеном Совет пятисот (Буле) по пятьдесят своих представителей. Этот совет представлял предложения народному собранию, принимавшему важнейшие юридические, военные и экономические решения. Буле и собрание теоретически были доступны для всех афинян, и растущая грамотность населения способствовала демократизации афинского общества.

Филы избирали голосованием из числа компетентных граждан архонтов, стратегов и распорядителей праздников. Стратеги, командовавшие войсками, избирались на год, но допускалось переизбрание. Известными стратегами были Аристид, Фемистокл, Фукидид, Перикл и Демосфен. Стратегами зачастую избирали известных политиков, положение которых в афинском обществе, становившемся все более грамотным, было неустойчивым, нестабильным: стратегов нередко изгоняли из государства, подвергнув предварительно остракизму.

Филы ежегодно избирали жребием шесть тысяч народных судей; в судебных заседаниях участвовали не все, а по нескольку сотен судей в зависимости от важности дела. Жребием также избирались технические работники для службы в государственном аппарате. Ежегодно все десять фил посылали по сто одному представителю в «коллегию» по налогам и сборам, которая среди прочих государственных дел взыскивала налоги, конфисковывала по определению суда имущество граждан и занималась сдачей в аренду государственных рудников. Афиняне также избирали жребием Совет одиннадцати, который осуществлял надзор за содержанием в тюрьмах узников и приводил в исполнение смертные приговоры. Для этих целей в его подчинении находились рабы – в пятом и четвертом столетиях, в основном, скифские лучники.

Каждая фила также избирала жребием антинома. Обязанности этих государственных служащих описал в «Конституции Афин» Аристотель:

Они следят за флейтистками, арфистками и кифаристками, чтобы нанимались не дороже двух драхм, и, если одной и той же станут добиваться несколько человек сразу, они кидают между ними жребий и отдают ее внаймы тому, кому выпадет жребий. Заботятся также и о том, чтобы никто из уборщиков нечистот не сваливал их ближе десяти стадиев от городской стены. Далее они не позволяют застраивать улицы, перекидывать над улицами балконы, делать висячие желоба, имеющие сток на улицу, и окна, открывающиеся на улицу. Они же хоронят людей, умерших на улице, и имеют для этой цели в своем распоряжении казенных служителей.

Афинское народное собрание, созывавшееся примерно на сорок дней ежегодно, решало ключевые военные и политические вопросы. Наибольшим влиянием в собрании пользовался обладавший ораторскими способностями ритор (говоря современным языком, спикер). Тех же людей, которые молча сидели в собрании и не принимали участия в обсуждении злободневных вопросов, афиняне стали называть идиотами. Дебаты и процедурное маневрирование в собрании были сопряжены с существенным риском. Любого члена собрания могли обвинить в нарушении установленных правил, а возможность подавать в суд жалобу на противозаконие предохраняла от скороспелых и непродуманных законопроектов.

Участие в собрании не ограничивалось обязательным требованием владеть хотя бы начальной грамотой. Но умение читать и писать, толковать принимавшиеся законы и разбираться в финансовой проблематике, разумеется, было необходимостью для всякого, кто собирался иметь влияние в меритократическом окружении.

Чтобы понять связь между гражданством, демократическими реформами и грамотностью в Древних Афинах, расскажем о жизни и свершениях Фемистокла, афинского государственного и военного деятеля. Фемистокл родился в 524 году до нашей эры. Он был умным и самостоятельным юношей, отличался от своих праздных сверстников, постигавших ораторское искусство и проводивших часы за музыкальными инструментами. Он спокойно переносил насмешки более высокородных школьных товарищей, связанные с его неумением хорошо музицировать. Он отвечал, что лучше возвеличить маленький город, чем исполнять высокую музыку на лютне и арфе. И Фемистокл в своем стремлении преуспел.

А теперь вспомним историю Оройта, Поликрата и Дария. В то же время, когда в шестом веке до нашей эры персидский царь Кир II захватил Сарды, персы покорили греческие города-государства на западе Малой Азии и на прилегающих островах. Ионийцы, одна из трех главных греческих племенных групп, в 499 году подняли восстание против персов. Афины поддержали восставших, что послужило для персидского царя Дария I поводом, чтобы ввести войска в Грецию под предлогом возмездия.

В 494 году Ионийское восстание было подавлено, и персидские эмиссары потребовали от греческих городов-государств подношений в виде земли и воды, что означало подчинение персам. Греки с персидскими посланцами чиниться не стали. Афиняне погребли их живыми в яме, как обыкновенных уголовных преступников. Жители Спарты поступили чуть по-иному с непрошеными пришельцами. Они подвели персов к колодцу и заявили, что это – лучшее место из существующих, где можно найти и землю, и воду. После этого эмиссаров в этом колодце и утопили[29]29
  Был Фемистокл в 493–492 годах архонтом или не был, однозначно не установлено. О причинах разногласий среди историков см.: Erich S. Gruen, “Stesimbrotus on Miltiades and Themistocles”, California Studies in Classical Antiquity 3 (1970): 91–98; and Alden A. Mosshammer, “Themistocles’ Archonship in the Chronographic Tradition”, Hermes 103:2 (1975): 222–234.


[Закрыть].

В 493 году, когда ему исполнилось тридцать, Фемистокл вступил в должность архонта. Он хорошо понимал нависшую над Грецией нешуточную опасность со стороны агрессивных персов и потому перенес стоянку афинского флота из Фалерона в Пирей, порт, который, как он посчитал, легче защитить от врага.

В 490 году персы вторглись в материковую Грецию и, захватив Эретрию, разрушили город, а его жителей обратили в рабство. Однако в том же году персы потерпели от греков жестокое поражение в битве при Марафоне. По преданию, отправленный с победной вестью гонец пробежал до Афин около двадцати шести миль, после чего упал замертво. (Отсюда марафонский бег, одна из наиболее длинных дистанций бега в современной легкой атлетике.)