Текст книги "Только кровью"

13

Нет более великого сражения, чем-то, в котором воин лишен своего оружия, поддержки товарищей и надежды.

Майло Нарлон-Да. «Жизнь воина». 1703-й стандартный год

Планета Земля, Независимое всемирное правительство

Голос вырвал Тиспин из глубокого освежающего сна. Она начала лихорадочно соображать, пытаясь одновременно найти глазами микрофон капитанского мостика и нащупать кнопку переговорного устройства. Что могло случиться? Атака, пожар?.. Цифры горели красным, все данные говорили о том, что ничего страшного не произошло.

– Да?

– Прошу простить за беспокойство, мэм, вы нужны на мостике.

Тиспин узнала голос лейтенанта Роулингс – той самой, что сумела сохранить ясную голову во время мятежа. Если Роулингс утверждает, что возникла какая-то проблема, значит, так оно и есть. Ноги Тиспин коснулись ледяного пола, и она поскорее схватила рубашку.

– Слушаю, лейтенант... Что там такое?

– Флагманский корабль захвачен командой, мэм.

– А про контр-адмирала что-нибудь известно?

– Нет, мэм. И вряд ли мы узнаем в ближайшее время. Мятежники сделали гиперпространственный прыжок. Думаю, они направляются в пограничный мир.

Разумно. В пограничных мирах с законом туговато, и у дезертиров появляется шанс избежать наказания. Не говоря уже о военном корабле с оружием, который можно продать или использовать одному богу известно для чего.

Тиспин охватили самые противоречивые чувства: гнев на мятежников, беспокойство по поводу военной ситуации и – пусть это звучит неподобающим образом – мрачное удовлетворение. Если уж кто из офицеров и заслужил того, чтобы его лишили командования, то в первую очередь Прэтт. Однако не таким образом. Тиспин стало его жаль.

– Я иду к вам... буду через пять минут.

Роулингс ждала появления Тиспин. Капитан взяла протянутую чашку кофе и сделала маленький пробный глоток. Горячий – как она любит. Именно тогда Тиспин заметила странное, немного даже хитроватое выражение лица Роулингс. Остальные казались слишком серьезными, словно пытались что-то от нее скрыть. Тиспин подула на кофе.

– Лейтенант, вы одобряете дезертиров? Роулингс изобразила потрясение:

– Ни в коем случае, мэм! Никогда!

Стрелок фыркнул. Тиспин внимательно оглядела лица своей команды.

– Правда? В таком случае будьте добры, объясните мне причину вашей веселости.

Роулингс пожала плечами:

– Победа в Африке привлекла много внимания. Капитаны кораблей, придерживающиеся лоялистских взглядов, провели голосование и решили назначить вас главнокомандующим.

Тиспин нахмурилась. Командиров отбирают, а не выбирают. По рекомендации вышестоящего начальства, благодаря успехам в военных операциях, чину, положению, старшинству...

– Потому что у меня самый большой чин?

– Нет, мэм, – покачав головой, ответила Роулингс. – По крайней мере у троих офицеров чин больше вашего.

– В таком случае почему? Улыбка Роулингс стала еще шире.

– Потому что, как сказал капитан Джон Хашимото, у вас самые большие яйца.

Команда расхохоталась, а капитан «Гладиатора» почувствовала, что краснеет. Земной флот был возрожден.

Раннее утро выдалось холодным и неприветливым. Когда Були вышел на традиционный утренний обход крепости, «новобранцы с подводной лодки», как он стал их называть, строились во дворе. Действовали они гораздо более организованно, чем следовало ожидать. Большинство оказались бывшими военными, жертвами бесчисленных понижений и в новенькой форме выглядели отлично.

Були некоторое время за ними наблюдал, а потом отправился дальше. Капитан Кара произвел на него поразительное впечатление. Чрезвычайно сдержанный и неразговорчивый офицер не только помог Ни и ее киборгам привести в порядок защитные сооружения Мосби, но и потратил немало усилий, чтобы восстановить Джибути – факт, не оставшийся не замеченным мэром и его подопечными. Хотя жителей городка не особенно радовали разрушения, причиненные их домам, они вели себя более доброжелательно, чем раньше.

Були остановился, оглядел в бинокль горизонт на востоке и зашагал дальше. Ему требовалось многое обдумать.

Где, черт побери, Конфедерация? Без политической инфраструктуры, которая укрепила бы сопротивление, движение может легко погибнуть. По-видимому, там наверху все свое время тратят на споры и не в силах принять никакого разумного решения.

Мысли Були прервал ставший таким знакомым голос сержанта Хо, которая обращалась к нему на его собственной волне. Ее никто не слышал, поэтому не требовалось соблюдать формальности, необходимые во время радиопередачи. Ушной микрофон работал превосходно, но Були все равно осторожно прикоснулся к нему рукой.

– К нам приближается один дружественный корабль и два вражеских. С северо-востока. Дружественный просит помощи.

Були знал, что ничего не увидит, однако поднес бинокль к глазам и посмотрел в небо. За последние несколько дней подобное случалось довольно часто. Примерно тридцать шесть раз. Около пятидесяти процентов транспортных самолетов, аэромобилей и один воздушный шар были перехвачены и сбиты. Из тех, кому все-таки удалось пересечь кордон, примерно три четверти падало в залив или разбивалось на побережье. Местные жители неплохо поживились на обломках – в некоторых домах стали появляться самые неожиданные предметы.

Легионер отлично представлял себе, каково находиться в небе над заливом. Ослепительно яркая вода, движение машины и безумный страх.

Хо, не уверенная в том, что ее услышали, громко откашлялась:

– Сэр? Что я должна ответить?

Були вспомнил коварство Харко и решил соблюдать осторожность.

– Усильте наблюдение за воздушным пространством. Расскажите мне о дружественном корабле – имеются какие-нибудь отличительные признаки?

– Да, сэр. Назван код – тот самый, что дал нам человек с подводной лодки.

Були знал, что Хо имеет в виду Марка Бентона, который, выгрузив на берег добровольцев, обещал, что еще свяжется с ними. Приближающийся самолет сообщил его коды, значит, на борту находится важный груз. Последний пришелся бы очень кстати... может, они получат что-нибудь полезное.

Були пожалел, что не успеет попросить о поддержке Тиспин. Зазвучал пронзительный сигнал – самолет миновал пятидесятимильную отметку и вошел в главную зону обороны крепости.

Новобранцы бегом покинули плац, ракетные установки развернулись на северо-восток, вся база пришла в состояние боевой готовности.

Були поднес бинокль к глазам.

– Ведите нашего гостя и прикажите артиллеристам оставить его в покое. Кораблям неприятеля сообщите, что мы начнем стрелять, как только они пересекут тридцатимильную отметку. И Хо...

– Слушаю, сэр?

– Передайте на дружественный корабль, что за мной пиво.

Мощный интеллект Солы был рассредоточен по всему ее огромному телу. Тот факт, что люди считали, будто их суть содержится в голове, казался ей необычайно странным. Тем не менее она могла фокусировать свое сознание на данных, получаемых от определенных сенсоров, и сейчас сосредоточилась на Аденском заливе.

Лишенная органов движения, сай’линт следовала за Игольным течением в сторону Индийского океана. Она находилась на половине пути, поскольку то, что люди назвали бы ее «задней частью», все еще плыло по водам Северной Австралии.

Зачем она туда направлялась, объяснить было совсем не просто. Сола поспешила в Африку, поскольку скорее чувствовала, а не понимала, что так нужно. Сейчас, простирая свое физическое и интеллектуальное присутствие во все стороны, сай’линт вдруг все сильнее и сильнее начала ощущать, что самые разнообразные формы жизни плавают, несутся по течению, ползают, ходят, летают и парят вокруг нее. Она «переживала» их эмоции, а в случаях наиболее развитых видов могла «думать» их мысли.

Здесь столько жизни, столько данных... Сола вдруг поняла, что ей трудно сосредоточиться. Она прибегла к помощи мыслительных фильтров, почувствовала, что большая часть «напряжения» спала, и вошла в контакт с чем-то необыкновенно странным. С этим существом инопланетянка впервые столкнулась, когда изучала память своих предков. Они высоко ценили этого человека и даже однажды сражались под его командованием.

Его звали Серджи Чен-Чу – и он чувствовал себя просто отвратительно. Несмотря на то, что он жил в искусственном теле, сенсоры продолжали поставлять все необходимые данные в его мозг, которому совсем не нравилось то, как движется транспорт.

Сола знала, что Чен-Чу напуган, но гораздо меньше человека, сидящего у пульта управления транспортом, или их преследователей. Страх вызывали истребители, зенитные орудия и начальство.

Что делать? Этот вопрос мучил Солу с того самого момента, как она покинула ЗЖ-4762-АСЧ41. Каждый день предлагал миллионы, миллиарды возможностей. Преступления, несчастные случаи и самые разные конфликты, которые она могла предотвратить или смягчить.

Но на этом пути лежит безумие, поскольку, несмотря на способность сай’линт контролировать чужое сознание, она не способна подчинить себе всех сразу, особенно на такой густонаселенной планете, как Земля. Следовательно, нужно решить, стоит ли вмешиваться и как выбрать подходящий момент.

Кроме того, нельзя забывать о более широких философских проблемах, вопросах, над которыми старейшины размышляют сотни лет, а она только начала задумываться.

Что произойдет, если разумным существам придется вести себя хорошо? Станут ли они по-настоящему хорошими – иными словами, навсегда расстанутся со злом? Или начнут творить добро лишь потому, что у них не будет другого выбора? Разве может целый вид успешно развиваться, если кто-то принимает за его представителей все решения? Да и кто она такая, чтобы брать на себя столь серьезную ответственность?

Вот почему сай’линт дала себе слово ограничить масштаб своей деятельности и уровень участия в делах землян, сосредоточившись только на ключевых личностях. В данном случае ей приходилось слушаться собственных чувств и интуиции.

Принять решение оказалось относительно легко. Чен-Чу сыграл первостепенную роль в успешном завершении двух предыдущих войн и может оказаться одним из главных персонажей снова.

Сола могла бы уничтожить корабли-преследователи, как нередко приходилось делать ее родителям, но считала, что в этом нет никакой необходимости. Не здесь... и не сейчас.

Лейтенант Джурано мрачно улыбнулась, когда транспортный корабль появился в самом центре экрана, и приготовилась к запуску ракет. Транспортом управлял отличный пилот, однако на сей раз удача его оставила.

Джурано уже собралась нажать на пуск и уничтожить подонка-лоялиста, как вдруг отдала своему самолету мысленный приказ свернуть вправо. Истребитель подчинился приказу, а вслед за ним и летчик ведомого самолета.

Она попыталась развернуть нос корабля и поняла, что ничего не может сделать. Какая-то неизвестная сила взяла под контроль ее разум. Не весь, но вполне достаточную его часть. Джурано испугалась – больше, чем прежде, во время преследования.

Впереди появилось восточное побережье Африки, пора принимать решение. Как она объяснит начальству, что с ней произошло? Ее отдадут под трибунал, а потом расстреляют. Если только...

Джурано попробовала повернуть на север, убедилась в том, что неведомая сила не стала противиться, и проверила, сколько осталось горючего. Существует множество посадочных площадок, не говоря уже о пустыне. Она приземлится и бросится бежать. Кто знает, может, повстанцы примут ее к себе? Каким-то непостижимым образом лейтенанту стало известно, что ее ведомый возражать не станет.

Транспортный самолет пролетел над заливом, до цели оставалось совсем немного. Падья с облегчением вздохнул. Они в безопасности.

Були изумленно слушал доклад Хокинс. По совершенно необъяснимым причинам мятежники поджали хвосты и убрались на север. Он приказал зенитным батареям не стрелять, отменил боевую тревогу и наконец позволил себе расслабиться.

Транспортник миновал Рас-Вир, пересек залив Таджура и направился к крепости. Були с трудом поборол желание пригнуться, когда самолет промчался прямо у него над головой, и специально повернулся спиной к посадочной площадке.

Дурацкое притворство, учитывая тот факт, что его снедало любопытство, но вполне необходимое – в особенности если он намерен поддерживать репутацию великого, почти божественного существа, коим его считали простые солдаты. В конце концов, кто захочет доверить свою жизнь человеку, обладающему теми же слабостями, что и простые смертные?

Его размышления прервала капитан Винтерс:

– Полковник?

Були повернулся, увидел выражение, появившееся на лице офицера, и понял, что Винтерс приготовила ему очередной сюрприз. Рядом с ней стоял коротышка в давно вышедшем из моды деловом костюме. Почему-то он показался Були знакомым...

– Слушаю вас?

Винтерс улыбнулась своему спутнику и заявила:

– Президент Чен-Чу, позвольте представить вам полковника Уильяма Були, командира гарнизона крепости. Полковник, перед вами досточтимый Серджи Чен-Чу, президент Конфедерации, адмирал, награжденный двумя звездами, и глава «Предприятий Чен-Чу».

Чен-Чу протянул Були руку, и на его лице появилась дружелюбная открытая улыбка.

– Капитан забыла упомянуть, что я бывший президент, адмирал запаса и покинул свою компанию. Я самый настоящий пенсионер.

Були пожал протянутую руку, обнаружил, что она твердая, точно камень, и понял, почему этот человек показался ему знакомым. Каждый курсант, обучающийся в академии, должен знать все, что касается хадатанских войн – и знаменитого Серджи Чен-Чу. Тем не менее он испытал настоящее потрясение и, видимо, не смог скрыть своих чувств. Чен-Чу понимающе кивнул:

– Я уже привык к подобному выражению на лицах. Объяснение звучит достаточно просто. Я ушел в отставку и не собирался ничего менять, но тут начался мятеж.

Мысли в голове Були путались. Неужели он получил то, о чем мечтал? Настоящий, проверенный в деле лидер, который сможет объединить движение сопротивления? Или перед ним сломленный старик, мечтающий вернуться в дни своей молодости?

– Добро пожаловать в форт Мосби, сэр. Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.

Чен-Чу показал рукой на крепость:

– Я довольно хорошо знал генерала Мосби... однажды даже помог ей бежать из тюрьмы.

Були забыл о том случае – одном из сотни в долгой, наполненной событиями жизни президента. Он уже собрался ответить вежливой фразой, когда транспортник поднялся в воздух. Легионер посмотрел на своего гостя:

– Вам повезло, сэр. Очень повезло.

– Наверное, – загадочно проговорил Чен-Чу, – хотя у нас гораздо больше друзей, чем кое-кто думает. Кстати, давайте перейдем к тому, зачем я к вам прилетел... Мне нужна помощь.

Новобранцы выбежали на плац, и Були вспомнил о том, как они прибыли в крепость. Часть сложного плана? Или простое совпадение?

– Разумеется, сэр, – вежливо ответил Були. – Ваша компания оказала нам серьезную поддержку. Если я смогу помочь вам, не нарушая долга, я сделаю это с огромным удовольствием.

– Хорошо, что вы так ответили, полковник, – мягко улыбнувшись, сказал Чен-Чу. – Очень хорошо. Учитывая пользу, которую моя племянница в состоянии принести Конфедерации, нельзя ли организовать ее побег из тюрьмы?

* * *

В камере царил полнейший мрак. Так продолжалось... часы, дни? Неизвестно. Единственное, в чем Майло убедилась наверняка, так это что площадь комнаты составляла шесть квадратных футов, поскольку ее рост равнялся шести футам и восьми дюймам – тело можно использовать в качестве измерительной линейки.

Нельзя сказать, что она особенно страдала от темноты, поскольку, несмотря на то, что тюремщики имели возможность записывать уровень теплообмена тела Майло Чен-Чу, в действительности они ее не видели. В отличие от тех мгновений, когда вспыхивал свет и потолок, стены и пол превращались в видеоэкраны.

Это было самой страшной пыткой. Они показывали Майло, как она выглядит, и она видела, какой беззащитной стала. Она с ужасом смотрела на темные, провалившиеся глаза, бледную, болезненного цвета кожу, торчащие в разные стороны грязные волосы и тощее тело.

А еще ей демонстрировали кучу пропагандистских роликов и самые разные картинки, включая созданный компьютером фильм, в котором ее сначала насилуют несколько человек, потом подвергают страшным пыткам и в конце убивают. Кроме того, тюремщики заставляли ее смотреть на, друзей, снятых сквозь прицелы винтовок, собственные детские фотографии, газетные вырезки, устраивали ей видеоэкскурсии по родному дому...

После такой обработки к Майло всегда приходил Леши Кван.

Неужели он действительно находится неподалеку и издевается над ней, оставаясь в соседней комнате? Или Кван в тысячах миль отсюда? Перелет в тюрьму занял много времени.

Кван обожал специфические штучки. Например, самым жестоким образом насиловал цифрового двойника Майло или заглядывал ей под юбку откуда-то снизу. И все это в сопровождении одного и того же мотива: «Скажи, куда идут деньги, и я тебя отпущу».

Но Майло ничего ему не сказала и не собиралась говорить. Она твердо стояла на своем из принципиальных соображений и... страха. Что сделает Кван потом, когда она ответит на его вопрос? Отпустит на свободу, как и обещал? Или прикончит? Второе казалось более вероятным.

Майло забилась в угол и стала ждать очередных пыток. Кван наверняка придумал еще что-нибудь отвратительно изощренное.

Она знала, что на стенах время от времени появляется влага, чтобы напиться, ее приходилось слизывать. Вкус жидкости часто менялся – от чего-то напоминающего пот до воды, воняющей луком, и, наконец, однажды – чтобы окончательно привести ее в замешательство – нектар с ароматом мяты.

Майло почувствовала спиной влагу и поняла, что тюремщики включили воду. С тех пор как она пила в последний раз, прошло много времени, и она страдала от жажды. Женщина повернулась к стене, высунула кончик языка и осторожно прикоснулась к стене. Что будет на сей раз – пот, моча?..

От неожиданности у нее округлились глаза – вода, самая настоящая вода, только немного солоноватая.

Обрадовавшись такому подарку, Майло решила собрать все капли до единой и быстро принялась облизывать стену.

Затем, словно для того, чтобы доставить ей еще большее удовольствие, капли постепенно превратились в тоненький ручеек, а в следующее мгновение со всех сторон на Майло полились потоки воды. Она чувствовала ее на лице, руках, теле, радуясь своему везению и возможности смыть многодневную грязь.

Майло перестала пить, когда вода начала плескаться возле ее лодыжек – именно тогда она поняла, что стоки закрыты. Не случайно, а совершенно сознательно, чтобы причинить ей еще более мучительные страдания.

Неожиданно на потолке вспыхнул экран. Майло заморгала, прищурилась от чересчур яркого света и увидела у себя над головой стаи рыб, дно лодки и пузыри – кто-то вошел в воду.

Ныряльщик медленно опускался на глубину. Это был Леши Кван, точнее, его цифровой аналог, который не нуждался в маске, акваланге или плавниках. Его великолепный деловой костюм казался водонепроницаемым.

– Мисс Чен-Чу! Какой приятный сюрприз! Я не думал, что встречу вас здесь, внизу. Водичка нравится? Не обижайтесь, но вам давно пора принять душ. Ого! Какие классные сиськи! Жаль, я не могу их пощупать, ведь я от вас очень далеко.

Соленые потоки лились прямо на голову Майло, а Кван резвился словно рыба. Женщина заморгала и вытерла лицо рукой. Тем временем вода добралась ей до колен и продолжала прибывать.

– Да пошел ты!

– Фу, – ответил Кван. – Ты меня послать не можешь, дорогая. Ладно, вернемся к делу... твоему делу. Точнее, к тому, что когда-то было твоим делом.

Видеоэкраны на стенах неожиданно ожили, и комнату окружили самые разнообразные смертельно опасные морские чудища. Майло узнала акул... и догадалась, что остальные рождены на других планетах.

Она заставила себя сосредоточиться. Тут что-то новенькое – какое-то предложение. Майло хотела быть сильной, хотела сказать «нет», но чувствовала, что вода уже доходит ей до пояса и стала холоднее.

– Если хочешь что-то сказать, говори.

Бизнесмен улыбнулся и кивнул:

– Хорошо, очень хорошо. Вот мое предложение: «Предприятия Чен-Чу» становятся нашей дочерней компанией, ты ее возглавляешь и имеешь процент с прибылей. Лучшего предложения тебе не видать. Ну как, что скажешь?

Экран на полу засветился, появились яркие кораллы, прямо под ногами Майло заскользила морская змея. Вода уже доходила до подмышек.

Майло была смертельно напугана, а предложение Квана звучало так заманчиво. Оно казалось настолько соблазнительным, что она приняла бы его, если бы не высокомерие в глазах и насмешливо поджатые губы Квана.

– Нет.

Кван превратился в чудовище с колючим хвостом, продемонстрировал ей два ряда острых зубов и, выписывая немыслимые зигзаги, умчался прочь. Его последние слова чудом не утонули в плеске воды, которая поднялась еще выше, так что Майло пришлось плыть.

– До свидания, сучка! Увидимся в аду!

Майло ударилась головой о потолок и услышала собственный крик.

В Оперативном зале было относительно тихо по сравнению с тем, что здесь творилось во время атаки Харко. Бормотало радио – патруль дальнего действия докладывал о ситуации в пустыне, негромко гудели голоса, шипел воздух, поступающий внутрь сквозь вентиляционные отверстия:

Були скептически наблюдал за тем, как Хо взяла диск Чен-Чу, вставила его в машину и включила голографическое изображение.

Тысячи, скорее всего сотни тысяч человек попали в заключение, когда новый режим пришел к власти. Зачем рисковать ради одной женщины? Потому что ее дядя миллиардер?

С той самой минуты, как картинка стабилизировалась, стало ясно, что съемка велась тайно. Во-первых, возникло ощущение, будто камера находится на потолке, а кроме того, звук был каким-то глухим и не слишком четким.

Тем не менее изображение оказалось вполне приемлемым, и Були с интересом (хотя он и не спешил в этом признаться) смотрел, как Кван и офицеры службы безопасности включили фильм, снятый в карьере, известном под названием «ИКЗ-14».

Майло Чен-Чу не имела ничего общего с испорченной светской девицей, которую ожидал увидеть Були. Она оказалась умной, храброй и невероятно привлекательной. Женщина повернулась лицом к камере, посмотрела прямо в объектив и махнула рукой куда-то влево от Були. «Как насчет вас, гражданка? Вы принадлежите к банде синих. Чего они от вас ждут?»

Кто-то еще что-то сказал, потом началась неразбериха, но именно глаза Майло Чен-Чу приковали к себе внимание Були. От таких глаз холодок пробегал по спине.

Закончился один эпизод, и начался другой. Время от времени возникали провалы в изображении, однако общая картина была ясна. Парящая в воздухе камера сняла Майло в тот момент, когда ей на голову нацепили мешок, швырнули на заднее сиденье машины без номеров и куда-то увезли.

Чен-Чу объяснил, что произошло:

– Моя компания существует уже довольно давно и, как и любой успешный организм, обязана своим долголетием специально разработанной стратегии выживания. В тот момент, когда корпорация «Ноам» захватила контроль над компанией, включились защитные механизмы. Несмотря на впечатление, будто основная прибыль перестала поступать, на самом деле она передается как тайным, так и официально существующим дочерним компаниям и на закрытые счета. Кое-что из средств отправляется сразу к поставщикам, остальное получают служащие, военные операции, вроде вашей, и «Радио Свободная Земля».

Кван знает, что деньги уходят на сторону, и хочет их заграбастать. Вот почему он захватил мою племянницу.

Чен-Чу говорил спокойно, почти равнодушно, но Були сразу понял, что старик ужасно страдает. Более того, несмотря на то, что полковник никогда не встречал мисс Чен-Чу, Були тоже испытывал за нее беспокойство. Он наблюдал за тем, как фургон с сидящей внутри женщиной подъехал к тщательно охраняемому зданию.

– Ну и где они ее держат? До Лос-Анджелеса довольно далеко.

Чен-Чу все прекрасно понял. Слова Були прозвучали язвительно, но глаза выдавали его чувства.

– К счастью, по причинам мне неизвестным корпорация «Ноам» перевезла мою племянницу в Африку. Ее держат к северу от Йоханнесбурга. В двух шагах отсюда.

Були взял со стола пульт дистанционного управления, на экране замелькали карты. Наконец, он нашел ту, что искал, – южные районы Африки. Чен-Чу сказал «в двух шагах», но им придется пересечь территории бывших Эфиопии, Кении, Танзании, Замбии, Ботсваны плюс здоровенный кусок ЮАР.

Учитывая, что армия Харко расположилась неподалеку и в любой момент готова вступить в бой, по земле добраться до нужного места невозможно и чрезвычайно трудно по воздуху даже при поддержке Тиспин. Безумное предприятие, если только...

Були подвел курсор к слову «Йоханнесбург» и нажал на кнопку. Появилась карта города.

– Вам известно, где находится здание, в котором удерживают вашу племянницу?

Чен-Чу кивнул.

– Покажите.

Чен-Чу передвинул курсор на север, к востоку от Суэто, и щелкнул клавишей на пересечении каких-то двух улиц. Появился снимок, сделанный с орбитального спутника, – приземистые, прямоугольные строения, судя по теням, трех или четырехэтажные.

Промышленник выбрал то из них, что располагалось на юго-востоке, и обвел его кружком:

– Майло держат здесь.

– Тут офисы? – нахмурившись, спросил Були.

– Нет, склад.

Полковник кивнул. Сражение внутри офисного здания чревато жертвами среди гражданских лиц. Ему совсем не хотелось одну трагедию превращать в несколько.

– Что известно про склад? Система охраны? Количество часовых? Любая информация может оказаться полезной.

Чен-Чу быстро достал второй диск.

– Нам удалось узнать не все, но достаточно много.

Були вызвал капитана Винтерс, лейтенанта Ускользающего в Ночь и сержанта Неулыбчивого. До поздней ночи они обсуждали стратегию, планировали операцию с учетом временных ограничений, транспортных проблем и многого другого.

Позже, засыпая у себя в комнате, Були пытался понять, что им движет. Почему он дал согласие на проведение операции? Потому что Майло Чен-Чу в состоянии помочь сопротивлению или потому что его поразили красивые глаза?

Солнце превратилось в крошечную оранжевую точку, – когда флайер в форме мухи – летун – высадил Були, Файкса, Ускользающего в Ночь и второй взвод Особого разведывательного дивизиона в аэропорту Джибути. Первый взвод уже прибыл.

Колеса коснулись земли, Були отстегнул ремни безопасности и взял свое снаряжение.

Кажется, тысячу лет назад лейтенант Барр переправила Були через залив.

– Удачи, полковник, – услышал Були ее голос по переговорному устройству. – Жаль, я не могу доставить вас к месту.

Несмотря на свои размеры и способность перевозить тяжелые грузы на относительно небольшие расстояния, летательные аппараты в форме насекомых были не в состоянии проделать такой далекий путь и вернуться назад без дозаправки.

Були помахал рукой перед ближайшей камерой:

– Мне тоже жаль, лейтенант Барр. Удачи.

Барр сейчас его не видела, но то, что Були ее узнал, имело огромное значение.

– Вас поняли, сэр.

Отряд, отвечающий за безопасность, потратил большую часть вчерашнего дня на то, чтобы очистить аэропорт от электронных «жучков». Им удалось обнаружить 3216 крошечных устройств, оставленных силами Харко.

Теперь следовало перенастроить «жучков», иными словами, внести в их системы наблюдения ложные данные. Конечно, обманывать неприятеля бесконечно не удастся, мятежники слишком умны, но вся миссия, включая время в пути, рассчитана на десять часов, в крайнем случае двенадцать, если возникнут непредвиденные трудности.

Дополнительную охрану обеспечивала капитан Марго Ни, которая вместе с Десантниками II, запрограммированными соответствующим образом, патрулировала периметр аэропорта. Они получили приказ стрелять во все, что движется, и судя по периодически доносившимся коротким автоматным очередям, честно выполняли распоряжение своего командира.

Сервомеханизмы выли, сенсоры изучали обстановку, теплый ночной воздух был пронизан запахом озона. Були спустился вниз по складному трапу, почувствовал, как жар проникает сквозь подошвы сапог, и зашагал прочь от машины.

Направляясь к ангару, где должен был состояться последний инструктаж, мимо промчался второй взвод.

Були бросил взгляд на быстро темнеющее небо. Нанесен ли первый удар? Он очень надеялся, что операция прошла успешно... потому что, если новоиспеченный контр-адмирал Тиспин не сумеет обеспечить их необходимой поддержкой с воздуха, рейд обречен на провал.

У мятежников имелись разведывательные спутники, причем немало, многие из них записывали все, что происходит в Джибути. Они и сейчас наблюдают за аэропортом, посылая сообщения Харко. Тиспин должна была вывести их из строя. Не те, которые сообщают о том, что происходит в Африке, а все в мире. Предложение расширить масштаб операции и включить в нее стратегические цели исходило от Чен-Чу, что явилось очередным подтверждением его опыта и желания сразиться с врагом в целом.

Боевые взводы собрались и ждали, когда Були вошел в – ярко освещенный ангар. Слепящий свет – это плохо, учитывая, что им придется выполнять задание ночью, однако времени, чтобы адаптироваться к темноте, хватит. Легионеры выстроились полукругом, повернувшись спиной к старому самолету. В воздухе висел запах топлива.

Файкс постарался опередить своего командира и вошел в ангар первым, чтобы проверить, все ли там в порядке. Он выкрикнул:

– Смирно!

И весь дивизион вытянулся по струнке.

Були кивнул и оглядел лица солдат.

– Добро пожаловать на операцию «Феникс», – проговорил он на наа. – Целью нашей сегодняшней миссии является освобождение узника. Кроме того, мы намерены продемонстрировать, что способны перейти в наступление и надрать мятежникам задницу. Подходит?

Наа пришли в восторг, услышав свой родной язык. Более двух сотен голосов выкрикнули одновременно:

– Да, сэр! Есть, сэр!

Були ухмыльнулся и перешел на стандартный язык:

– Я так и думал! Хорошо... давайте еще раз повторим, что будем делать.

Он посмотрел на свои часы.

– Загружаемся в течение двадцати восьми минут, ровно в шесть стартуем. У нас две птички, одна для первого, вторая для второго взвода. Приманки поднимутся в воздух непосредственно перед нами, разлетятся в разные стороны и уведут за собой истребители.

Я буду в первом самолете, лейтенант Ускользающий в Ночь командует вторым. На операцию распространяются все стандартные законы военных действий в ночное время, это касается и радиопередач. Проверьте свои браслеты на предмет позывных и паролей.

Були махнул рукой оператору и приказал:

– Включите экран.

Взяв в руки пульт дистанционного управления, он показал на район, где когда-то находилась древняя страна под названием Эфиопия:

– Это Аддис-Абеба, точнее, то, что от нее осталось после вашего последнего посещения.