Текст книги "Только кровью"

24

Даже величайшая стена строится постепенно.

Автор неизвестен. «Правила ааман-ду для птенцов». 250-й стандартный год до н. э.

Планета Земля, Независимое всемирное правительство

Статуя Христа Спасителя все еще высилась над разгромленным войной Рио-де-Жанейро, но больше от древнего города почти ничего не осталось. Словно взмахами гигантской косы были уничтожены целые кварталы еще до того, как военно-морская авиация взяла небо под свой контроль, а залпы с подводных лодок превратили Рио-де-Жанейро в развалины.

Здание правительственной башни рухнуло в сторону пролива Гуанабара, похоронив под собой сотни мелких домов. Сахарная Голова по-прежнему стояла на месте, но искореженные вагоны канатной дороги, которые доставляли людей на вершину горы, теперь лежали на земле рядом с тремя телебашнями.

Тысячи лишившихся крова горожан поселились на огромном футбольном стадионе, многие поставили палатки прямо на улицах. Жители Рио дорого заплатили за свою свободу и за нежелание с ней расстаться.

* * *

Первыми появились космические истребители, проверили, нет ли бандитов, после чего осуществляли прикрытие с воздуха, пока садились остальные корабли. Долгий перелет на запад потребовал дозаправки в пути, но все три кибернетических судна сумели успешно завершить путешествие.

На борту одного из похожих на насекомое кораблей находились Каттаби, Були и Майло, в двух других прибыли военные, отобранные лично получившим повышение старшиной Файксом. В отряд сил безопасности входили солдаты с биотелами и восстановленные Десантники II. Конечно, Файкс предпочел бы несколько иной состав, но политическая ситуация была очень сложной. Или как выразился Каттаби: «Наша задача – договориться, а не уничтожить город».

Однако осторожность еще никому не мешала, к тому же безупречно действующие силы безопасности всегда производят хорошее впечатление, вот почему Файкс и его солдаты прежде всего проверили безопасность посадочной площадки.

Природа наделила бригадного генерала Кэти Каммингс высоким ростом – шесть футов и шесть дюймов – и соответствующей внешностью. Военные моряки называли ее Большой Мамой, уважали за здравый смысл и любили за мужество. Безупречную форму довершали сапоги, которые она надраивала лично, и кобура ручной работы, где лежал нестандартный пистолет 50-го калибра, достойное оружие... да, и она сама была достойной женщиной.

Кэти Каммингс наблюдала за садящимися кораблями со смешанным чувством. Легионеры быстро покидали суда и, не теряя времени, занимали оборонительные позиции. Эффектная, но излишняя предосторожность, поскольку рота морской пехоты уже успела окружить гостиницу.

Если подумать, стандартная проблема – морской пехоте и Легиону часто поручали похожие миссии, в результате им приходилось конкурировать друг с другом.

Во времена Империи морская пехота процветала, однако она лишилась своего привилегированного положения после потери Боевой Станции Альфа XIV в начале второй хадатанской войны. Винить ли досадное поражение или неприязнь прессы, а может быть, тот факт, что от них отвернулась удача? Какая разница? Морской пехоте теперь оставалось лишь вспоминать о былом величии.

Более того, в первый же день мятежа от прежде мощных сил оставили только две бригады – Шестую, которой командовала Кэти Каммингс, и Вторую, находившуюся за пределами планеты.

Вот почему, несмотря на то, что Каммингс хотела самостоятельно захватить контроль над Землей, у нее не хватало для этого людских ресурсов. Они с Каттаби нуждались друг в друге. И договорились встретиться.

Каммингс наблюдала за тем, как Каттаби спрыгнул на землю, огляделся по сторонам и зашагал к ней. Он оказался высоким человеком – ниже, чем Каммингс, но все равно высоким, с короткими седыми волосами, смуглой кожей и ястребиным носом.

Три офицера и женщина в гражданской одежде вышли из транспорта вслед за ним, однако остались стоять на месте. Никакого эскорта. Прекрасный знак.

Каммингс пошла навстречу Каттаби.

Вывод войск начался медленно, так медленно, что никто сначала ничего не заметил, пока об этом не заговорили в вечерней программе новостей.

Кенни уже несколько недель не использовал репортеров-людей в прямом эфире. В конце концов, зачем без необходимости рисковать жизнью? Созданные компьютером изображения работают бесплатно и никогда не ставят под сомнение позицию редакции, кроме того, их невозможно арестовать и допросить.

Вот почему лицо со впалыми щеками виртуального репортера по имени Сенсационный Скалли стало ужасно популярным. Почти все любители граффити в стране рисовали его в самых разных видах. Впрочем, обоих Пардо общественность тоже не обошла вниманием. Поэтому когда Скалли высказал предположение, что Легион вывел войска из наиболее крупных городов и консолидирует свои силы в районе Шайеннских гор, его репортаж не мог остаться без внимания.

Мэтью Пардо выключил головизор, ударил кулаком по большому столу для совещаний и мрачно посмотрел на сотрудников:

– Что, черт возьми, происходит? Почему меня» не поставили в известность?

Старшие офицеры молча переглядывались, младшие выглядели смущенными, но лишь капрал нашел в себе силы выпалить ответ:

– Вас поставили в известность, сэр. Я послал рапорт разведки по электронной почте в 15. 30, его копия лежит на вашем столе.

Многие из присутствующих побледнели, полагая, что теперь им не избежать гнева Пардо. Ждать долго не пришлось. В словах Пардо звучало неподдельное отвращение.

– Вот, значит, как... Ничего не происходит, пока я не приму решение... Харко отвел свои войска, отправил большую их часть в подземные крепости, а я узнаю об этом через службу новостей! Вы что, идиоты? И не надо сидеть и смотреть на меня... Выясните, что задумал проклятый ублюдок! Немедленно!

Ни у кого не хватило мужества указать на то, что Пардо прочитал доклады, которые были ему вовремя доставлены, сделал все, чтобы задушить любые ростки инициативы, и сам вынудил Харко уйти.

Все молча поднялись и вышли из комнаты, чтобы подтвердить очевидное: Харко сделал выбор и готов защищать свои позиции.

Переговоры шли уже два дня, и Майло, которая играла роль экономического и политического консультанта, наконец освободилась. Проговорив большую часть дня о логистике, Каттаби, Каммингс и их подчиненные решили сделать перерыв в работе.

* * *

Майло направилась на пустынный пляж, чтобы немного побыть в одиночестве – разумеется, в сопровождении Десантника II. Воды Атлантического океана с шипением подбирались к ее щиколоткам, а потом убегали прочь. Майло позволила своим мыслям свободно течь, подчиняясь ритму волн.

Военные приготовления шли успешно – пожалуй, даже слишком успешно. Остается надеяться, что миссия ее дяди близка к завершению. Каттаби, Каммингс и она в силах удержать коалицию от развала – некоторое время.

Майло заметила что-то впереди и попыталась понять, что там такое. Стол? Кто-то сидит на берегу там, где океан смыкается с сушей? Зачем?

Майло охватило любопытство, и она зашагала вдоль берега. Расстояние быстро сокращалось. Вскоре женщина поняла, что не ошиблась: спиной к ней на песке сидел мужчина. Он встал и обернулся. Впервые Майло увидела Були не в военной форме – черная рубашка с коротким рукавом, белые брюки и босые ноги. Он улыбнулся и с поклоном предложил ей сесть. Стол был накрыт безупречно белой скатертью, начищенное серебро и лучшая посуда отеля ласкали взор.

– Добрый вечер, мадам. Ваш столик ждет. У нас есть холодные креветки, свежий салат и чудесное белое вино. Мадам не против?

Майло рассмеялась:

– Полковник Були, вы меня изрядно удивили. По какому поводу праздник?

Легионер взял женщину за руки и заглянул ей в глаза:

– Я хотел извиниться за то, что сказал после вашего спасения. Я устал и не нашел нужных слов. Надеюсь, вы меня простите.

Майло мягко улыбнулась:

– Ваши извинения принимаются. Впрочем, в них не было никакой нужды. А это все зачем? – Она показала на накрытый стол.

Були смущенно пожал плечами:

– По-моему, вы не такая, как все, совсем не такая... Я надеялся, что мы с вами пообедаем.

Майло внимательно посмотрела на Були:

– Благодарю вас, полковник, но как насчет женщины в Джибути? Она не рассердится?

Сначала Були удивился, потом его лицо просветлело.

– Вы имеете в виду Энджи? Адмирала Тиспин? Мы друзья, ничего больше.

– Вы обнимали ее за талию. Легионер застенчиво улыбнулся:

– Верно. Мы отправились на побережье, чтобы поплавать под водой, вернулись и немного выпили. Солдаты любят рассказывать истории о сражениях, в которых им довелось принимать участие. Мы довольно долго предавались воспоминаниям – в результате адмиралу потребовалась небольшая помощь. Не мог же я оставить ее в беде.

Майло приподняла бровь:

– Вы пьяны?

Були покачал головой:

– Нет, мадам. Трезв как стеклышко. – Он еще раз показал на стол. – Так вы со мной отобедаете?

Майло огляделась по сторонам и увидела четырех Десантников II – все они стояли к ним спиной. Она рассмеялась:

– А разве у меня есть выбор? Я в окружении. Что ж, будем обедать.

Були усмехнулся, усадил даму за стол и попытался зажечь свечи. Ветер сразу же их задул. Впрочем, Були и Майло нисколько не огорчились.

Самолет летел над шоссе, ведущим в сторону Шайеннских гор. Вся дорога была забита плетущимися желтовато-бурыми грузовиками, легковыми машинами и рядами неторопливо шагающих киборгов. Легкая добыча, если Пардо найдет истребители для атаки с воздуха.

Харко связался с офицерами и надрал кому следует задницу. Три неповоротливые машины с цистернами съехали на обочину, колонна тут же набрала скорость. Лучше, хотя до идеала еще далеко.

Приближались горы. Смотреть особенно не на что – гранитные скалы да редкие одинокие деревья. Когда-то здесь построили командный пункт, который получил название «Североамериканский форпост» – и на много лет законсервировали. Во время хадатанских войн его вновь начали использовать, однако после заключения мира бюджет в очередной раз урезали и базу вновь закрыли, а солдаты оказались на улице.

Предстоит работа, большая работа, и эта база прекрасно подходила для нужд Харко. Остальные, всего пять штук, находились слишком далеко.

Инженеры, которые конструировали крепость сотни лет назад, прорубили в горе туннель длиной четыре с половиной тысячи футов. Он предназначался для снижения давления в случае ядерного взрыва и обеспечивал обитателей пещер запасным выходом.

Двадцатипятитонные двери были в прекрасном состоянии и полностью закрывались за сорок пять секунд. За ними, глубоко внутри горы, находилось пятнадцать укрепленных зданий и все необходимое для поддержания жизни двадцати тысяч людей в течение двух лет. Шесть ядерных реакторов – каждый производил три с половиной тысячи киловатт электроэнергии – работали как часы, в резервуарах хранилось двенадцать миллионов галлонов питьевой воды, а на склад завезли тонны продовольствия, амуниции и оборудования.

Самолет сделал круг и снизился к бетонной посадочной полосе. «Да, – подумал Харко, – мы практически готовы. Вот только к чему?»

Харко всегда презирал оправдания и сейчас был вынужден признать, что потерпел поражение. Тысячи мужчин и женщин спасены, но что ждет их в будущем? Жизнь в пещерах? Вместо того чтобы возродить Легион, Харко лишь разорвал его на части.

Самолет приземлился, часовые взяли под козырек, и Харко прошел на командный пункт. Здесь царил холод... как в склепе.

* * *

Зал совещаний был набит до отказа. Восемьдесят процентов всех групп сопротивления Земли прислали сюда своих представителей. Состав получился весьма разнородным: профессиональные солдаты, подпольщики, вроде маки из Европы, криминальные группировки и промышленные корпорации.

Були призвал собравшихся к порядку. Каттаби вышел на подиум и оглядел толпу. Кое-кто из присутствующих отводил глаза, однако многие сидели, гордо подняв голову.

– Мы собрались здесь, что создать союз, который освободит Землю от тирании и восстановит законное правительство. Благодаря вам и соглашениям, подписанным за последние несколько дней, мы готовы к сражению. Многие из вас ждут, когда настанет решительный день, когда мы нанесем удар, и больше не хотят терять времени.

– Да! – закричал представитель одной из криминальных группировок. – Чего мы ждем, черт побери?

– Хороший вопрос, – спокойно ответил Каттаби. – Правда состоит в том, что мы ждем, когда в нашу пользу сложатся сразу несколько факторов. Глупо говорить о них вслух, поскольку кто-то из нас может быть захвачен в плен, но некоторые вещи очевидны.

Чтобы добиться успеха, нам необходимо получить признание большей части, если не всего населения Земли, разграничить полномочия, обеспечить нашей армии надежную связь и средства передвижения, заручиться военной поддержкой из космоса и одобрением Конфедерации.

Как только все условия будут выполнены, мы выступим без промедления. Больше мне нечего добавить, остается лишь пожелать вам счастливого пути. Постарайтесь оказывать давление на правительство Пардо и ждите сигнала.

Мы восстанем, мы будем сражаться, и мы победим!

Майло присоединилась к общим аплодисментам, размышляя о том, как идут дела у ее дяди. Оставалось лишь надеяться, что Каттаби не ошибается.

Були, сидевший в противоположном конце зала, улыбнулся ей, и она улыбнулась ему в ответ. К немалому своему удивлению, Майло Чен-Чу внезапно поняла, что ее жизнь изменилась.

25

Тот, кто сеет ложь, называя ее пищей, соберет урожай печали.

Неизвестный автор. Народная пословица двеллеров. 2349-й стандартный год

Армада траки, планета Зиниг-47,

Конфедерация разумных существ

Великий адмирал Гулу Исаи Андрагна вышел из своих покоев в ухоженный сад и посмотрел вверх сквозь прозрачный купол.

Планета, которая называлась Зиниг-47, словно сине-зеленый самоцвет висела у него над головой и манила траки домой.

Разведчики высадились на поверхности планеты шесть корабельных циклов назад, за ними последовали четыре команды ученых, и все они пришли к общему выводу: люди сказали правду.

Атмосфера здесь чистая, и хотя многие минеральные ресурсы использованы предыдущими обителями, новым хозяевам хватит того, что осталось. Ковчеги заняли орбиты, которые позволят им функционировать в качестве укрепленных лун. Да, их присутствие приведет к появлению мощного прибоя на поверхности планеты, но что с того?

Местные формы жизни вряд ли представляют какую-нибудь ценность.

Раньше на планете жили разумные существа, которые называли себя навата, однако потом она досталась другой расе – хадатанам. Хотя хадатане являлись членами Конфедерации и формально подчинялись ее правительству, они продолжали считаться хозяевами Зинига-47.

И вот теперь, словно для того, чтобы все еще больше усложнить, Гегемония познакомила представителей Андрагны с рамантианами, также являющимися членами Конфедерации. Рамантиане имели собственные планы относительно империи хадатан и хотели использовать аннексию траками Зинига-47 в качестве повода для того, чтобы отобрать у хадатан и другие миры.

Адмирал прекрасно осознавал, что имеет дело с какой-то грандиозной интригой, суть которой пока не ясна ни ему, ни его подчиненным. Впрочем, его это нисколько не беспокоило, поскольку упомянутые расы находились достаточно далеко.

Андрагна вздохнул. Происходящее, наверное, можно рассматривать как шаг вперед по сравнению со скитаниями меж звезд, только не очень понятно, стоило ли его делать. Мысль о том, что блестящие наверняка уничтожат большую часть, а может быть, и всех этих малосимпатичных чужаков, несколько утешала адмирала.

Во всяком случае, таков план, и, учитывая, какими глупыми оказались их новые союзники, он вполне реален. Кто знает, а вдруг Андрагна, первым среди многих и многих поколений, будет погребен, подобно предкам, в каменном склепе? Возможно, ультиматисты правы: траки должны почистить корни и приготовиться к встрече с блестящими.

Настроение у адмирала улучшилось, и он вернулся к работе.

Планета Арбалла, Конфедерация разумных существ

Посол Хайвин Дома-Са посмотрел в зеркало, чтобы убедиться в том, что его одеяние в полном порядке, и в очередной раз проклял свою судьбу.

Ведение переговоров является очевидным свидетельством слабости, а встреча с Чен-Чу, тем самым человеком, который сыграл заметную роль в поражении хадатан во время последних двух войн, – самая мучительная пытка, какую он только мог себе представить. Однако того требует долг, и Дома-Са сделает все, что необходимо.

Хадатанин вышел из люка, тщательно закрыл его за собой и отправился выполнять свой долг. Соплеменники поспешно уступали ему дорогу.

Несмотря на то, что каюта была довольно маленькой, она казалась просторной, поскольку предприниматель взял с собой с Земли совсем немного вещей. На столе лежали переносной компьютер, книга под названием «Искусство войны», стояли голографические портреты сына, жены и племянницы.

Серджи Чен-Чу в последний раз прочитал отчет Майло и бросил его в бумагорезку. Встречи в Рио прошли успешно, союз сформирован, сопротивление готово выступить – во всяком случае, настолько, насколько вообще способна к совместной борьбе столь необычная группа союзников. Если Майло и ее коллеги сумеют удержать их вместе.

Сейчас им необходимо заручиться поддержкой с воздуха, против которой яростно выступают Орно и его сторонники, а также получить в свое распоряжение боевые бригады, застрявшие на разных планетах. Требуется и законное обоснование для ведения военных действий – что оказалось самым трудным.

Чен-Чу прилагал все силы. Он объяснял свои взгляды в «коридорах дружбы», во время обедов, в саунах, глубоко под поверхностью Арбаллы, однажды даже в доме некоего лоббиста, дышавшего хлором, – и все напрасно.

Да, сочувствующих было немало, в том числе и сам президент, но никто не мог набраться храбрости, чтобы взять быка за рога. Каждый из сенаторов хотел провести свои законы, каждый пытался заручиться голосами, так что влиять на них не составляло никакого труда.

Затем, словно для обострения ситуации, начались слушания под председательством сенатора Орно – тщательно подготовленные спектакли, в которых Пардо произносила речи во время перерывов между заседаниями, в то время как Чен-Чу и его союзники были вынуждены выступать вечерами. Причем все совершенно законно – прекрасный пример того, как политики вроде Орно руководят определенными комитетами.

Прозвучал сигнал гонга. Чен-Чу взглянул на стенной хронометр, понял, что пришло время для очередной бессмысленной встречи, и встал из-за складного стола. Тот ощутил его движение, сложился и мгновенно исчез внутри переборки.

Из всех встреч, как тайных, так и официальных, в которых в последнее время участвовал Чен-Чу, эта, с хадатанским послом, казалась самой бесперспективной. Все, кто имел хоть какой-то политический вес, в том числе и Чен-Чу, разговаривали с Дома-Са, но не принимали его всерьез. Причина состояла в том, что он не имел права голоса для принятия законов, касающихся Земли.

И все же хадатанский дипломат клялся, что его миссия имеет огромное значение, поэтому Чен-Чу, как только появилось свободное время, решил с ним встретиться.

Чен-Чу подошел к люку, проверил, все ли в порядке, и открыл замок. Дверь с шипением распахнулась. Дома-Са чопорно поклонился:

– Приветствую вас, гражданин Чен-Чу. Благодарю за то, что согласились меня принять. – Свистящий голос Дома-Са звучал вполне внятно.

Чен-Чу поклонился в ответ и предложил гостю сесть в большое кресло.

– Добро пожаловать, гражданин посол.

Дома-Са отметил, что кресло передвинуто в угол, чтобы доставить ему удовольствие. Настроение у него немного улучшилось, и он принял предложение Чен-Чу:

– Благодарю вас.

Чен-Чу присел на другое кресло и махнул рукой в сторону бара:

– Позвольте вас чем-нибудь угостить?

Хадатанин знал, что это жест вежливости, и покачал головой:

– Нет, благодарю. Могу я говорить прямо?

– Пожалуйста, – кивнул Чен-Чу. – Вы не представляете, как меня радуют ваши слова. Говорите все, что пожелаете, – до тех пор, пока это будет правдой.

«Стоит ли удивляться, что нас победил именно этот человек, – подумал Дома-Са. – Он рассуждает так же, как мы».

– Именно так я и поступлю, – вслух заявил хадатанин. – Между определенными людьми, Гегемонией клонов и рамантианами существует договор, целью которого является ослабление Конфедерации и ограничение ее влияния. Они намерены захватить несколько миров, находящихся под ее защитой. Земля стала первой... за ней последуют другие. Часть из них принадлежит нам.

Чен-Чу вскинул голову:

– И вы можете доказать свои слова?

– Да, – мрачно ответил хадатанин. – Безусловно, могу.

Чен-Чу потребовалось почти два часа, чтобы изучить информацию, которую удалось перехватить хадатанам, и решить, что с ней делать. Когда Дома-Са ушел, Чен-Чу впервые за последние несколько недель испытал душевный подъем.

В основании черепа сенатора Сэмюэля Ишимото Шестого был вживлен многофункциональный имплантат. Ишимото Шестой почувствовал характерное покалывание, которое повторилось дважды, и даже не притронулся к завтраку.

Самые разные существа приветствовали сенатора, когда политик покинул кафетерий и направился в верхнюю часть корабля. Он кивнул офицерам, отдавшим ему честь, а потом Джонатану Алану Сибосу, стоявшему у входа в посольство. Интересно, зачем его вызвала Горгин Третья?

За дверью его ждали. Головорезы из Бюро внутренних дел (БВД) прекрасно понимали, что от них требуется – унизить сенатора, не оставив при этом никаких следов.

Двое схватили политика за руки, третий ударил в живот, четвертый – дубинкой по почкам. Ишимото Шестой упал на пол. Его лягнули ровно шесть раз, после чего подняли на ноги. Лицо человека, стоявшего напротив, было точной копией его собственного.

Харлан Ишимото Седьмой усмехнулся, глядя в изумленное лицо брата:

– Привет, Сэмюэль. Рад, что ты к нам заглянул. Неужели не отпустишь никакого остроумного замечания? Очень жаль. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал – и ты это сделаешь! Отведите его в третью комнату.

Агенты БВД подняли Ишимото Шестого на руки и понесли по стерильно чистому коридору. Каждые три шага ноги клона касались пола. Политик заметил самодовольную улыбку на лице Светланы Горгин Третьей и постепенно начал понимать, что происходит. Она работала на Седьмого, а у того могущественные покровители наверху. Вот только кто конкретно?

Очевидно, им стало известно о его флирте с Майло Чен-Чу. А как объяснить побои? В прежние времена такое действительно могло бы случиться – но только не в последние пятьдесят с лишним лет. В его личном файле появилась соответствующая запись, этого вполне достаточно. Однако его хотели запугать... Зачем?

Хотя третья комната обычно использовалась для встреч, она имела и другое назначение. Поэтому ее обставили массивной мебелью, которую не представляло никакого труда почистить.

Шестого внесли внутрь, бросили на стул и надели на него наручники – вовсе не потому, что боялись, а затем, чтобы подчеркнуть беспомощность пленника. А потом, чтобы дать возможность Ишимото Шестому поволноваться, оставили в одиночестве.

Прошел целый час, прежде чем дверь в комнату открылась. За это время воображение сенатора нарисовало множество красочных картин того, что с ним здесь могут сделать. Он даже вспотел.

В комнату вошли Ишимото Седьмой, Горгин Третья, губернатор Патриция Пардо, сенатор Олвей Орно и головорезы из БВД. Последние остались стоять со скрещенными на груди руками. Остальные уселись за стол.

Рамантианин воспользовался нижними конечностями, чтобы почистить клюв.

– Сенатор Ишимото... как приятно видеть вас вне зала заседаний. Нам нужно почаще встречаться.

Ишимото Седьмой рассмеялся:

– Пожалуйста, извините моего брата. Ему временно отказало чувство юмора.

Патриция Пардо, как всегда с безупречной прической, сидела, аккуратно скрестив под стулом ноги. Она посмотрела на ручные часы и сказала:

– Давайте не будем терять время. У меня скоро встреча.

– Конечно, – сразу согласился Седьмой. – Кто-нибудь из вас хочет ввести моего брата в курс дела? Или вы поручаете это мне?

– Продолжай, – резко бросила Пардо.

– Как пожелаете, – ответил клон, явно наслаждаясь своей ролью. – Ну, дорогой братец, возникла следующая ситуация. Слушай меня внимательно... потому что у тебя будет своя собственная роль.

Шестой слушал рассказ Седьмого о возникновении заговора, о том, как им удалось узурпировать власть, о неожиданном появлении траки.

Политик заставил себя забыть о боли от наручников и сосредоточиться на том, что говорит его брат. Говорит и не говорит, поскольку Шестой знал Седьмого почти так же хорошо, как самого себя, и прекрасно понимал, когда ублюдок лжет. Точнее, скрывает жизненно важную информацию.

Шестой в этом не сомневался, поскольку соглашение, о котором рассказал Седьмой, давало Гегемонии совсем незначительные преимущества. А значит, он преследует какие-то собственные тайные цели – Седьмой явно не хотел обсуждать их в присутствии остальных.

Один из его мотивов был для Шестого очевидным: уменьшение влияния Земли на Конфедерацию – ловушка, в которую Пардо свалилась, словно перезрелая слива.

А как насчет траки? Какова их роль? И что здесь делают Орно и Пардо? Все ли карты выложены на стол? Скорее всего нет. Седьмой разыгрывает очень опасную партию, в результате которой Гегемония может оказаться в крайне тяжелом положении.

– Итак, – прохрипел Шестой, – чего вы от меня хотите?

– На самом деле совсем немного, – сказала Пардо, поднимая взгляд от зеркальца пудреницы. – Вам нужно выступить с речью.

– Да, – согласился Орно. – И объявить о том, что траки проникли на территорию Конфедерации через пространство, которое контролирует Гегемония, что они захватили планету Зиниг-47 и принялись ее осваивать и строить укрепления. Большинству из наших коллег такой поворот событий придется не по вкусу, но они будут молчать, потому что им не под силу что-либо изменить. А потом выступлю я, сообщив, что рамантианский флот взял под контроль Иерихон, Гальвар и Ноку II, дабы защитить их от аналогичной судьбы.

Шестой взглянул в необычные глаза рамантианина:

– Все три планеты принадлежат хадатанам.

– Все три планеты заняты хадатанами, – возразил Орно, – после того, как они уничтожили коренное население.

Шестой представил себе, как будут развиваться события дальше. Посол Дома-Са заявит протест, назначат слушания, процесс затянется на годы... Между тем рамантиане колонизируют планеты, и выжить их оттуда будет практически невозможно.

Безнадежная ситуация. «Знает ли Триада Один о кознях Седьмого?» – спросил себя Ишимото Шестой и пришел к выводу, что иначе быть не может. Почему же тогда он не получил новых инструкций? Руководство не смогло договориться между собой? В этом и состояла слабость управления Триады – им было чрезвычайно трудно прийти к соглашению друг с другом.

Ишимото Седьмой заметил взгляд брата и улыбнулся: – Ну, Сэмюэль, что скажешь? Ты выступишь с речью? Или хочешь упасть с лестницы? Выбирай.

Транспортный корабль был слишком велик, чтобы войти в грузовой отсек «Дружбы», и ему пришлось остаться на орбите вокруг Арбаллы, в сотне миль от линкора. Шкипер корабля, отставной офицер флота по имени Ракстон, провел пятнадцать бесконечных часов, уговаривая пропустить его судно через оборонную зону, занимавшую пятьдесят тысяч кубических миль. Возможно, ему так и не удалось бы добиться желаемого результата, если бы не тот факт, что он сам служил на борту «Дружбы» двенадцать лет назад.

Теперь с замиранием сердца капитан торгового судна стоял у главного шлюза корабля и ждал, когда легендарный владелец корпорации «Предприятия Чен-Чу» поднимется к нему на борт.

Правильное ли он принял решение, когда свернул с предполагаемого маршрута и прилетел сюда? Сколько денег в результате потеряет компания? Четверть миллиона кредитов? – Что, если Чен-Чу уволит его, даже не выслушав? Жена будет в отчаянии, пострадают дети, а кредиторы... – Шлюз открылся, и вошел Серджи Чен-Чу. Он никогда прежде не встречался с Ракстоном и даже не знал о его существовании, но командир одного из кораблей компании хотел сообщить нечто важное и даже прилетел на Арбаллу. Уж выслушать-то он обязан. Даже если корабль на миллионы миль отклонился от своего курса.

Чен-Чу огляделся, увидел капитана и протянул ему руку:

– Капитан Ракстон, я Серджи Чен-Чу. Рад с вами познакомиться.

Ракстон взял руку, пожал ее и попытался определить возраст главы корпорации, на которую работал. Чен-Чу наверняка больше ста лет... впрочем, какое это имеет значение? Если старый пердун выжил из ума, дело дрянь.

– Приветствую вас на борту корабля, сэр. Благодарю за то, что вы сюда прибыли.

Чен-Чу улыбнулся:

– Вам не за что меня благодарить. Итак, капитан Ракстон, какая важная новость привела вас и «Большую Берту» в этот уголок Конфедерации?

Ракстон сглотнул, его адамово яблоко судорожно дернулось. Он был высоким и очень худым. Команда именовала свой корабль «Большая Берта», хотя официально он назывался «Берта IV», из чего следовало, что Чен-Чу располагает обширной информацией, а значит, ему известно с точностью до нескольких световых лет, где сейчас должна находиться «Большая Берта». Офицер кивнул в сторону кормы:

– Будет проще, если я вам покажу. Пожалуйста, следуйте за мной.

Предприниматель прошел за похожим на скелет капитаном по длинному коридору, его обонятельные рецепторы отметили присутствие острого марсианского карри. Чен-Чу ощущал на себе любопытные взгляды.

Ракстон остановился возле люка.

– Здесь расположен наш госпиталь. – Он произнес это так, словно теперь все становилось ясно.

Чен-Чу вошел внутрь, взглянул на кучу электронных приборов, занимавших единственный стол, и приподнял бровь:

– Ладно, капитан, я сдаюсь. Что это такое?

– Не «что», – осторожно ответил Ракстон, – а «кто». Ее зовут Энджи Анвик, она оператор связи, работает на «Предприятия Чен-Чу». Анвик хочет сказать вам нечто очень важное – поэтому она вытащила свой мозг, положила его в почтовую торпеду и направила в сторону дома. Мы засекли ее сигнал, когда находились возле Точки Транзита ВХОТ-7926-7431, при помощи силовых лучей сумели захватить торпеду и выслушали Анвик. После этого мы стали искать вашу племянницу. Не сумели ее найти... вышли на вас. – Ракстон пожал плечами. – Вот, пожалуй, и все.

Чен-Чу снова посмотрел на груду электронного оборудования – теперь он узнал контейнер с мозгом и заметил трубки, идущие к консоли жизнеобеспечения.

Он представил себе, чего стоило Анвик вынуть свой собственный мозг, а потом взглянуть на него со стороны при помощи сенсоров, имплантированных в отсоединенное тело. Суровое испытание... но пролежать долгие недели, лишившись зрения, слуха и обоняния – тут требовалось большое мужество. Зачем?