Текст книги "В чем фишка? Почему одни люди умеют зарабатывать деньги, а другие нет"

Я пытался понять, кем был и кем стал Деннис. Вначале пацан-безотцовщина, маленький для своего возраста, горластый и вредный, которого травили сверстники и не любили учителя. Позже – бородатый и отчаянно амбициозный хиппи, который однажды вычислил свою целевую аудиторию – определенную прослойку молодых людей. Это были убогие создания, отщепенцы, лузеры. На каком-то уровне он знал о них все: кем они были на самом деле и что чувствовали. Решив взглянуть, чем они занимаются, Деннис увидел, что они стоят в очереди за билетами в кино. На боевик с Брюсом Ли.

Бородатый хиппи увидел очередь лузеров, а может, он уже видел не очередь лузеров, а деньги.

И понеслось. В магазинах печатных изданий Деннис обнаружил постеры с Брюсом Ли, но он понимал, что 99 процентов фанатов Брюса Ли не ходят в магазины печатных изданий. Они наверняка покупают комиксы и журналы, так почему бы не сделать постер Брюса Ли, который можно сложить в виде журнала и поставить на полку рядом с другими журналами и комиксами? На обратной стороне постера можно напечатать какие-нибудь интересные факты о Брюсе Ли или даже рекламировать его продукцию!

Деньги внутри Феликса Денниса «увидели» то, что хотели потребители. Осталось просто объяснить это нужным людям.

Он совершал звонки, вел переговоры, делал предложения, заключал сделки и заработал десятки тысяч долларов. Потом он поинтересовался у Джорджа Лукаса, который только что выпустил в прокат фильм о звездных войнах, не хочет ли тот создать какую-нибудь сувенирную продукцию для фанатов. Лукас ответил согласием – и Деннис заработал миллионы. Далее он заметил стремительно растущий в мире спрос на цифровые гаджеты: компьютеры, ноутбуки, планшеты. Не хотят ли их производители иметь рекламные площадки для целевой аудитории? Они захотели. Деннис создал серию компьютерных журналов и – да, да, да! – заработал десятки миллионов. Он сказал, что у него есть талант «видеть то, что люди захотят через пять минут, когда они сами еще этого не видят». Очень ценный талант. Деннис заработал сотни миллионов долларов – и… в какой-то момент понял, что духовно умер. Он пристрастился к наркотикам и упал в пропасть самоуничижения и страданий.

Вспоминаю водную достопримечательность на выходе из аллеи – роскошный пруд с чистейшей переливающейся на солнце водой. Над ним подвешена статуя падающего – и разбившегося насмерть – Икара, персонажа греческой мифологии, чьи крылья растаяли, когда он подлетел слишком близко к солнцу.

Красота! Голова вперед, ноги вразброс, на лице выражение ужаса. Еще мгновение – и он моргнет в последний раз. Пока же его глаза открыты. Икару сказали, что его крылья растаяли. Он знал, что его крылья растают, но подлетел слишком близко к солнцу. Почему? Потому что не смог удержаться. Это своеобразное помешательство.

Я открыл дверь «Приюта странника» в надежде, что Деннис там, и он действительно был там.

* * *

Моментальный снимок моего разума, когда я прохожу через автоматические двери отеля Chelsea Harbour. Я думаю о богатых людях. Все мои мысли и впечатления слились в одну сильную – крайне негативную – эмоцию. Богатые люди несчастны и неадекватны, а значит, и та часть меня, которая жаждет богатства.

Несчастны и неадекватны!

Статуи и острова, вагиноподобные авеню, фаллические башни, сверкающие автомобили, толстые шины, образцово-показательные жены, горячие женщины и прохладные бассейны, водобойные и зеркальные бассейны, скрытые и панорамные бассейны, я обожаю эти бассейны, но…

Несчастны и неадекватны!

Я думаю о Курте Кобейне, о том, как он приставляет к виску пистолет, закрывает глаза и нажимает на курок; о Реге Крэе на похоронах его брата Чарли, бледном и изможденном, с наручниками на руках из-за того ужасного момента на кухне; о Керцнере и о смертельной аварии, в которой на вертолете разбился его сын. Думаю о Шугере, который сказал мне, что чувствует себя по-настоящему счастливым только в своем крошечном самолете, в облаках, вдали от всех и вся, и что сейчас он отправляется во Францию, в Ле Туке, «на чай и обратно»; о Белфорте и о том, как он едва не погиб в авиакатастрофе, но потерпел катастрофу моральную, духовную и семейную, когда спустил с лестницы рыдающую жену и пытался увезти их маленькую дочь, а также о том, как Белфорт, не пристегнув ремнем дочь, на полной скорости врезался в гаражные ворота и в тот момент – ба-бах! – понял, в кого он превратился.

Я думаю об Икаре, застывшем в бронзе над прудом у «Приюта странника».

В «Приюте странника» Деннис сказал мне:

– Зарабатывая деньги, вы не можете быть собой, потому что сам процесс зарабатывания денег вынуждает вас создавать ложный имидж, панцирь, защищающий от камней и пуль, которые будут в вас лететь.

Он на мгновение умолк.

А если вы не создадите такой панцирь, то быстро свалитесь в пропасть, как это произошло со мной. По большому счету, зарабатывание денег – это гиблое дело.

Моментальный снимок моего разума. Гиблое дело. Падение в пропасть. «Самое дно». Долгий путь по наклонной, в то время как пространство между панелями увеличивается и мое собственное отражение исчезает из поля зрения, уступая место окружающему пространству.

* * *

Пять минут спустя я сижу за столиком в баре отеля Chelsea Harbour. Напротив меня Джордан Белфорт. Он одет в полосатую рубашку, новые джинсы и белоснежные кроссовки.

– Я считаю, что есть только один способ разбогатеть – это разбогатеть быстро, – говорит Белфорт. – Богатыми становятся быстро.

Он на секунду задумывается, а потом добавляет:

– Я не о схемах быстрого обогащения.

Слева от нас простирается гавань с качающимися на волнах прогулочными катерами, справа – длинный изогнутый бар.

– Богатыми всегда становятся быстро, – продолжает свою мысль Белфорт. – А вот чтобы достичь нужного уровня, требуется много времени и усилий. Больше всего я в своей жизни работал тогда, когда ничего не зарабатывал. Когда вы действительно успешны, деньги начинают литься рекой.

В моей голове вспыхивает и гаснет лампочка.

– Другими словами, вы должны собрать все фрагменты пазла. Как только они собраны – всё! Считайте, что вы уже богаты.

Он говорит тоном знающего человека. Он не вещает, как неудачник с долгами в 100 миллионов долларов.

Мой разум производит расчеты.

Если он погасит 99 процентов своих долгов, то у него все равно останется больше денег, чем я заработал за всю жизнь.

Если бы я заработал 1 процент его состояния, то смог бы погасить все свои долги, включая ипотеку, а потом… и у меня появляются радужные образы светлого будущего, ассоциирующегося с тратой денег.

– На пике успеха я сделал четыре вещи, которые способствовали моему финансовому взлету, и две, которые привели к краху. Четыре хорошие, две плохие. Вы избегаете этих двух вещей, вы делаете четыре хорошие вещи, становитесь богатыми и успешными. И этичными, – добавляет он еще пару слов к этому словоизлиянию.

Я смотрю на официантку в другом конце бара, встречаюсь с ней взглядом и делаю легкое, чуть заметное движение рукой, после чего смотрю на лежащие на столе диктофоны, на лицо Белфорта, его глаза и густые блестящие волосы, коротко постриженные на висках.

Четыре вещи, две вещи. Я хочу знать, что это за две вещи.

– У меня были ложные ценности, – говорит он. – Первая – это деньги. Вторая – власть. Третья – секс, главным образом с проститутками, пока жена была в отъезде. Четвертая – наркотики. Пятая – воспитание детей. Хотя я считал себя замечательным отцом, на самом деле я был обкуренным наркоманом.

Он замолчал.

– Первая вещь – это ложные ценности. Перевернутые вверх тормашками ценности и убеждения. Я формировал свои фундаментальные убеждения на основе каких-то нелепых источников. Когда я заработал свои первые 650 тысяч долларов на торговле акциями (мне было тогда двадцать четыре года), как вы думаете, что я сделал? Первым делом я купил себе белый Ferrari Testarossa. Почему?

Я киваю в знак активного слушания.

– Потому что на такой машине ездил Дон Джонсон из «Полиции Майами». Второе, что я сделал, – это отправился на самолете на Западное побережье и снял президентский люкс в отеле Regent Beverly Wilshire. Почему? Потому что там жил Ричард Гир в «Красотке».

Ричард Гир! При упоминании о Гире мое сердце ёкает. Конечно, Белфорт имел в виду Эдварда Льюиса – главного героя «Красотки», которого играет Гир. Льюис одержим деньгами, пока не встречает «секс-работницу» в образе Джулии Робертс, которая дарит ему волшебный поцелуй. После этого волшебного поцелуя Льюис больше не одержим деньгами.

Конечно, они ему нравятся, но он больше на них не зациклен.

Я смотрю на Белфорта.

– Третьей вещью, и это действительно деструктивное убеждение, был… – продолжает он и на секунду умолкает.

Его лицо мрачнеет.

– Мы так легко поддаемся влиянию внешних сил, – наконец произносит он. – Третья вещь. И я бы подал на этого отморозка в суд, но не могу. Знаете, о ком я? О Гордоне Гекко. «Жадность – это хорошо». Я смотрел этот фильм, и многие дети, мои ровесники, смотрели его, и Гекко казался нам самым крутым парнем всех времен – красивый, презентабельный, хорошо одетый; с тех пор у меня в голове отпечаталось, что жадность – это хорошо, что жадность пробьет себе дорогу.

Он снова умолкает.

– Жадность – это не хорошо.

У меня возникает очередной порыв вставить какой-нибудь комментарий, и я думаю, как его лучше сформулировать.

А вообще, что такое жадность? Изначально это слово использовалось для описания состояния дикого голода. В древние времена у всех народов было такое понятие: у саксов оно называлось gradag, у жителей Западной Европы – gretig, у англичан – gredig.

Быть дико голодным плохо, верно. С одной стороны, плохо.

С другой – хорошо.

Я брал интервью у приматолога Ричарда Рэнгема, который одно время жил в джунглях среди шимпанзе и пытался питаться так же, как они.

Он сказал, что это было ужасно.

Мы считаем, что обезьяны едят много фруктов, бананов и т. п. Конечно, они бы с удовольствием это ели, будь у них выбор. Однако в естественной среде обитания выбор у них невелик, так как все низко, да и высоко висящие фрукты уже съедены насекомыми, летучими мышами и обезьянами с цепкими хвостами.

Поэтому шимпанзе приходится есть бахчевые культуры и листья, а они очень трудно жуются, потому что кожистые и резиновые, как шины Pirelli. Вследствие этого шимпанзе целыми днями что-нибудь жуют, по четыре-пять часов просто жуют. Вот почему у них такие большие челюсти.

А если вы половину своего времени, как говорит Рэнгем, проводите в надежде найти банан, но находите главным образом кожисто-резиновые вещи, а потом еще треть своего времени сидите и все это пережевываете, то времени остается не так много.

Короче говоря, утром вы поднимаетесь и идете на работу, которая заключается главным образом в пережевывании пищи. Цитируя Рэнгема, вы можете «заработать на жизнь», но не более того.

В то же время одержимость, вызванная чувством дикого голода, обостряет ваш ум. Она порождает новые мысли и идеи. Шимпанзе (возможно, потомки тех, кто научился хорошо тыкать палками в муравейники) учатся все лучше соображать. Их мозг развивает способность смотреть на предметы и видеть их в другом качестве – в качестве приспособлений и инструментов.

Потом шимпанзе узнают, что бахчевые и клубнеплодные культуры, «поджаренные» на огне лесных пожаров, намного мягче и вкуснее, поэтому после каждого лесного пожара они рыскают по местности в поисках готовой еды.

А потом (около двух миллионов лет назад) одна из обезьян начинает тыкать палкой в огонь и видеть в палке не палку, а инструмент для разведения костра. Палки становятся дровами. Их можно превратить в огонь. Получить что-то из ничего!

Такого не может быть. Но все же бывает…

Миллионы лет ничего подобного не происходило. А тут – раз! Обезьяны становятся богатыми, и быстро. Но это не схема быстрого обогащения.

Больше всего работаешь тогда, когда ничего не зарабатываешь.

Все это чудовищно долгое время, все это время жевания и пережевывания, обезьяны не становились богатыми. Они зарабатывали себе на жизнь, но не более того.

А потом… они быстро стали богатыми: слезли с деревьев и научились ходить на двух конечностях, сидеть у костров, строить хижины.

И все из-за жадности. Она двигатель всего. Первопричина эволюции. Локомотив изобретательности. Источник изобилия. Искатель скрытых ценностей.

Жадность – это главный катализатор технологий и финансов. Жадность создала паровой двигатель, двигатель внутреннего сгорания, кремниевый чип. Жадность заполоняет дороги и небеса. Жадность добывает нефть и каучук. Жадность стоит за автомобилями и за рекламой автомобилей, за фотокамерами, делающими снимки для этой рекламы, за выбором рекламных персонажей, за стройными ногами, выступающими скулами, блестящими волосами, белыми зубами.

Жадность сделала возможным это все: автоматические двери, вестибюль, изогнутый бар, прогулочные катера, диктофоны, минеральную воду, которую я собираюсь заказать, производство по ее розливу, корпорацию, владеющую этим производством, акции этой корпорации, спекулянтов, которые покупают эти акции, убеждают других покупать эти акции, продумывают стратегии того, как купить подешевле и продать подороже, становятся богатыми, приобретают особняки и яхты, а потом необъяснимым образом чувствуют себя бедными, соскальзывают в психологическую пропасть и начинают совершать преступления, думая, что их не поймают.

– Жадность деструктивна, – говорит Белфорт. – Конструктивна страсть. Конструктивна амбициозность.

Официантка подходит к нашему столику. Мы заказываем воду и кофе. Нормальная ситуация: двое мужиков разглагольствуют о жизни, о высоких материях, о кризисе среднего возраста. Официантка уходит. Я смотрю на Белфорта и не вставляю свои комментарии.

* * *

В течение следующих двух часов, которые пролетают как один миг, Белфорт рассказывает мне о «четырех вещах», которым он учил работавших на него людей и которые позволили этим людям стать успешными и состоятельными. Эти четыре вещи, которые сделают успешным и состоятельным и меня, являются, по словам Белфорта, четырьмя краеугольными камнями его философии, сформированной за годы взлетов и падений.

Он говорит. Я слушаю. Такое впечатление, что я сижу перед полной аудиторией людей, которые пытаются меня убедить. Ты можешь это сделать, говорят они. Ты можешь стать таким же, говорят они.

Ты можешь быть таким же богатым человеком.

Похоже, эти четыре вещи – залог успеха и процветания в современном мире. В стремительно меняющемся мире, где все низко висящие фрукты собраны, где все, чему вас учили в школе, больше неактуально, где вы немногого добьетесь, если будете просто выполнять распоряжения и приказы, много работать, избегать острых углов; в мире, где нельзя просто получить нормальную работу, а потом купить красивый дом и машину, дать детям образование и съездить на курорт; в мире, где иметь средний достаток уже недостаточно, потому что среднеобеспеченные слои общества – это новые бедные, так как граница бедности медленно, но уверенно смещается вверх.

Поэтому нужно становиться другим типом личности.

– Создайте убедительное видение, – продолжает Белфорт. – Не цель. Видение – это уровень над целями.

Это первая вещь.

– Научитесь управлять своими эмоциями.

Это вторая вещь.

– Определите убеждения, которые тянут вас назад, и избавьтесь от них.

Это третья вещь.

– Стратегия.

Это четвертая вещь.

Если коротко, то вы о чем-то узнаете, определяете, из каких элементов оно состоит, а потом настойчиво и упорно комбинируете и перетасовываете эти элементы, пока не произойдет чудо, и тогда вы попадаете в другой мир.

Белфорт научил своих работников продавать. Он создал систему и довел ее до совершенства. Он назвал ее «системой прямолинейных продаж».

– Вы не представляете, насколько она была эффективной, – говорит он. – В буквальном смысле слова любой человек, который ее осваивал… не блистающий умом, без коммерческой жилки, из бедной семьи, с комплексом неудачника… через полгода становился богатым, потому что это была проверенная, надежная система.

Белфорт вспоминает день, когда понял, что его система работает. Он находился в убогом офисе на окраине Лонг-Айленда.

– Там было двенадцать парней. Я посмотрел на них и подумал: «Боже, свершилось. Я научился добывать огонь».

* * *

Белфорт заработал десятки миллионов долларов.

Однако чувствовал себя бедным. Он свернул на преступный путь.

Почему?

Именно об этом мы беседуем сейчас и будем беседовать позже в этом отеле и других отелях, в этом городе и других городах. Порой мне будет казаться, что Белфорт отдавал себе отчет в своих действиях, порой – нет.

– Что я не принял в расчет, – говорит он, – так это то, что мой успех вызывал рост котировок акций, что способствовало еще большему успеху. И клиенты были под стать. А что еще у тебя есть? Я даю тебе два миллиона – что у тебя есть на два миллиона? Когда нормального товара нет, приходится продавать сомнительный. Это все больше затягивает.

Белфорт создал систему, состоящую из множества подвижных частей, не все из которых он мог контролировать.

– Все росло намного быстрее и масштабнее, чем я думал, – продолжает он. – Я не мог удовлетворить растущий спрос. Я вертелся как белка в колесе, отчаянно пытаясь создать продукт.

Он копал все глубже и глубже и наткнулся на пласт людской жадности. Гейзер жадности, хлынувший огромным потоком, залившим все вокруг. Неистовым потоком!

– На свою беду я познакомился с этим парнем.

Белфорт был в отчаянии. Он не мог подвести людей. Не клиентов, не брокеров, а компанию, которую он создал. Свою компанию! Stratton Oakmont!

– Этот парень был симпатичным и приятным. Он показал мне не очень законные способы создания ценных бумаг, а мне в то время следовало пойти другим путем.

Белфорт преступил черту.

– Я не хочу переводить на кого-то стрелки. Знаете, как страус прячет голову в песок? Вот что-то вроде этого делал и я.

И далее: Я не собирался причинять вред кому бы то ни было.

И далее: То же касается и финансового кризиса. Когда вы начинаете продавать мусорные акции, то ступаете на путь…

И далее: Сейчас я понимаю, что решения, которые принимаются в начале этого пути, определяют то, каким он будет. Вы не можете быть наполовину беременны, когда речь идет об этике и порядочности. Просто не можете.

И далее: Преступив эту черту, я сказал себе, что сделаю это и сразу же шагну обратно и больше такого не повторю…

И далее: Люди на Уолл-стрит делают это каждый день. Они делают это прямо сейчас.

В основном Белфорт действовал легально, но между легальной и нелегальной спекуляцией акциями есть черта, грань, причем очень тонкая грань.

– Мне следовало заниматься более широкой дистрибуцией, – рассуждает Белфорт о тонкой грани. – Но я целенаправленно накапливал акции в «крысиных норах», а потом резко выбрасывал их на рынок. Именно это является нелегальным. Все остальное легально.

«Крысиные норы»! Места, где вы до поры до времени держите акции, чтобы поднять их стоимость. Вы создаете видимость ажиотажа. На самом же деле вы платите людям за то, чтобы они купили эти акции, а потом продали, когда вам это нужно. Действуя таким образом, вы создаете ложную картину стоимости акций, набивая им цену.

Белфорт иногда называет данный процесс флиппингом. Флиппинг на экономическом сленге означает быструю реализацию биржевых товаров. Флиппер – это успешный спекулянт, который мгновенно ориентируется в ситуации, что, в общем-то, не так уж и плохо.

– Я совершил ошибку, позволив ситуации выйти из-под контроля, – продолжает Белфорт. – Мне следовало сдерживать рост своего бизнеса.

Он думает о брокерах Stratton Oakmont.

– Голодные рты!

И о клиентах.

– Клиенты тоже жадные. Словно все в той или иной мере являются соучастниками одного дела.

Началась заваруха. Его схватили.

– Вот вам безрассудство человеческой натуры. Люди открывают у нас счет. Мы отправляем им письмо, в котором говорим, что акции, которые продаем, мусорные. Они спекулятивные, их больше нигде нельзя купить. Если вы инвестируете в них доллар, то можете его потерять. Одним словом, полный отстой. Однако это никого не волнует. Наоборот, разжигает аппетит.

Вот сколько жадности у этих людей! Гейзеры жадности!

– Такова человеческая натура, – резюмирует Белфорт.

Он и раньше продавал акции, поднимал их котировки, но потом преступил черту.

Белфорт купил сельскую виллу, затем порноособняк, в котором встретил свою вторую жену. К тому времени он был движим только деньгами. Он был неотделим от них. У него были костюмы, часы и автомобили, которые он видел в глянцевых журналах. Его часы стоили столько же, сколько у других людей автомобили, а его автомобили стоили столько же, сколько у других людей дома.

Однажды он организовал вечеринку, на которую пришла Надин Кариди – ее Белфорт тоже видел в глянцевых журналах.

– Заходит эта красивая известная модель, мы обмениваемся взглядом, и… ну, вы знаете этот взгляд?

Он ушел от жены.

Он преступил черту. Его компания росла. Все больше брокеров, все больше голодных ртов, все больше денег, все больше махинаций. Деньги были решением, но также проблемой. Психологически Белфорт ступил на тонкий лед. Я хочу об этом поговорить. И чувствую, что он тоже.

– Проститутки были важной частью корпоративной культуры Stratton, – говорит он. – У нас постоянно устраивались холостяцкие вечеринки. Одна гнуснее другой. Это было что-то вроде игры в лимбо, где нужно проходить под планкой. Как низко вы можете пасть?

О своем втором браке:

– Вы обтесываете и обтесываете статую, пока в один прекрасный момент от нее ничего не остается. Что касается наших отношений, то, думаю, проблема заключалась в том, что они изначально не были чистыми. Оглядываясь назад, я могу сказать, что единственной чистотой в моей жизни… были мои дети. Все остальное было коррумпировано, куплено, подкуплено, проплачено, включая мою жену.

Я упоминаю проституток. Он говорит, что это произошло не мгновенно. Это было чем-то вроде медленного погружения.

– Вы набираете ванну горячей воды и опускаете в нее ногу. Черт, слишком горячо! Но постепенно вы погружаетесь под воду, привыкаете к ней – и она кажется вполне комфортной.

О Надин:

– Я никогда ей не изменял – только с проститутками. Я говорил себе, что это не измена, что это всего лишь проститутки, что это не женщины, а товар.

Сколько их было?

– За все годы? Сотни. Может, тысяча. В общем, много. И я ни разу ничего не подцепил.

Он нашел способ заработать миллионы – и почувствовал себя бедным. Он преступил черту. Проститутки, махинации, наркотики. Потом стало еще хуже. Он поднял руку на свою жену.

– Я докатился до насилия. Хотя по натуре я не жестокий человек. Я даже не выгляжу жестоким, – сказал он и продолжил: – В последний раз я дрался в четвертом классе. Я не из тех, кто ходит по округе с битой в руках. Но если три месяца нюхать кокаин, не высыпаться и все такое прочее. Я даже толком не помню, что делал. Я помню, что мы ругались, и я толкнул ее. Она упала с лестницы и сломала ребра, вызвала полицию, и я был осужден за домашнее насилие, а потом проходил реабилитацию и пытался покончить жизнь само…

Он умолкает на полуслове. Тогда он принял пригоршню таблеток морфия и отключился. Но ему успели промыть желудок.

– Когда вы находитесь на жизненном этапе, когда вам все настолько осточертело и вы настолько…

Наступает пауза.

– Я оглядываюсь на жизнь, которой жил, и не могу найти в ней ничего хорошего. Ничего. Я никогда не романтизирую свое прошлое. Я никогда не пытаюсь себя успокаивать: мол, оно было не таким уж плохим.

Сидя в баре отеля Chelsea Harbour, с долгами в 100 миллионов долларов, Белфорт подводит итог своей прежней жизни:

– Отстой. Зло.

* * *

Два дня спустя я нахожусь в конференц-зале отеля Hilton в центре Манчестера.

Слушаю композицию I’ve Gotta Feeling группы Black Eyed Peas и смотрю клип: вспышки стробоскопов, выхватывающих идеальные стройные женские бедра, упругие ягодицы, девушки, охотящиеся за женихами в ночном Голливуде, лаковые туфли с ремешком, каблуки… и такой мощный бит, четкий, заводной!

Обожаю эту песню.

Он о тусовке и о предвкушении ее, о том, как наводится перед тусовкой марафет: вы приводите в порядок волосы и лицо, смотритесь в зеркало, пробегаете руками по своему телу, представляя, как «выйдете и всех сразите», как «оторветесь по полной», как будете «отжигать и кутить».

Ритм становится все сильнее – ух! – вот-вот произойдет оргазм, эякуляция долларов, белая горячка алчности. История этой композиции следующая. Солист Will.I.Am как-то услышал в клубе трек Дэвида Гетты. Трек ему понравился, и он позвонил Гетте, чтобы узнать, не мог ли бы тот сочинить танцевальные хиты на стихи Will.I.Am. Гетта согласился, придумал зажигательный музон – и получил за него то ли десять, то ли двадцать миллионов долларов.

Двадцать миллионов. Эякуляция долларов. Сейчас Гетта – один из самых богатых музыкантов в мире. Дом во Франции, дом на Ибице, дом в Калифорнии, дом в Дубае. Личный самолет.

Я слушаю музыку и смотрю на билборд. На нем изображен Белфорт в черном костюме, красном галстуке и очках Ray-ban, окруженный различными символами богатства (самолет, вертолет, Aston Martin). Несколько комично и очень напоминает обложку его книги, только там Белфорт изображен в россыпи банкнот на фоне красивой женщины, яхты и вертолета.

Надпись на билборде: «Успех и состоятельность с Джорданом Белфортом». Название книги – «Волк с Уолл-стрит: Как деньги погубили лучшего дельца в мире»[2]2
  Дословный перевод оригинального названия The Wolf of Wall Street: How Money Destroyed a Wall Street Superman. – Прим. перев.


[Закрыть].

Иначе говоря, картинки почти одинаковые, а сообщения, которые они несут, разные.

Или нет?

Посыл названия книги: «Это может выглядеть здорово, но будьте осторожны: в реальности это зло».

Посыл надписи на билборде: «Это выглядит здорово – и, будьте уверены, это здорово!»

Чего-то здесь не хватает, и я пытаюсь понять чего, но музыка смолкает, открываются двери, и входит Белфорт уверенным размашистым шагом.

Черный костюм, белая рубашка без галстука, черные туфли.

Он начинает рассказывать историю своей жизни. Ребенком Белфорт продавал мороженое на пляже. Он продавал мясо и рыбу с фуры. Его компания, торгующая мясом и рыбой, разорилась. Он не хотел быть стоматологом. Коммерсант. Изобрел «систему прямолинейных продаж».

– Зарабатывать деньги легко, если вы знаете как, – говорит он. – Я мог взять любую лягушку и превратить ее в принцессу. Расскажу вам замечательную историю о том, почему мы не можем получить то, чего хотим. Запишите ее. Вам мешает получить желаемое та чушь, которую вы сами себе говорите о том, почему вы не можете получить то, что хотите.

Белфорт ходит взад-вперед по конференц-залу, как генерал, обращающийся к войскам. Периодически делает театральные жесты.

– Вот в чем ошибка бедных людей, – говорит он. – Они сами настраивают себя на убогость.

Белфорт убежден, что бесполезно сидеть и стенать на судьбу. Это пустая трата времени! Нужно изменить свое мышление и настроиться на богатство и успех.

Четыре вещи. Прямолинейная система. Берите быка за рога. Действуйте!

– Запишите это, – повторяет Белфорт. – Богатые люди живут по принципу «я сам отвечаю за свой мир». Люди, неспособные действовать, считают, что от них ничего не зависит.

Он все больше распаляется.

– Богатые люди принимают решения быстро. А что делают другие? – спрашиваю я.

– Ну, этого я, возможно, не знаю.

Понимаете, в чем фишка? Богатые люди нацелены на богатство. Они рискуют. Они спрашивают себя, что может произойти в крайнем случае.

– Дерьмо, – продолжает Белфорт, – не летает со скоростью света. Оно летает со скоростью дерьма.

Я делаю записи. Белфорт говорит об Уоррене Баффете – самом богатом человеке в мире после Билла Гейтса или после Гейтса и еще какого-то парня. Баффет – богач.

«Уоррен Баффет», – записываю я в свой блокнот, после чего обвожу это имя в квадрат, вокруг которого рисую еще один квадрат и соединяю углы квадратов линиями, так что имя финансового магната получается на самой верхушке плоской пирамиды. Я продолжаю смотреть на Белфорта и на билборд с его изображением, все еще пытаюсь понять, что с этим билбордом не так, и не могу отделаться от этого ощущения.

Тем временем Белфорт рассуждает о системе и способе разбогатеть:

– Система, друзья мои, вынуждает нас быть середнячками. Но в этом мире есть только один способ стать богатым – быстро.

В моей голове снова загорается лампочка: это – момент ясности, внезапный прилив радостного волнения. Я люблю это чувство и хочу, чтобы оно длилось как можно дольше, чтобы эта лампочка продолжала гореть.

Потом Белфорт подписывает книги, раздает автографы и пытается раскрутить людей на свой трехдневный семинар стоимостью 1500 фунтов. Вместо участия в семинаре можно купить десятичасовой курс обучения «системе прямолинейных продаж» на DVD (тоже за 1500 фунтов).

* * *

На следующий день мы отправляемся на поезде из Манчестера в Бирмингем. Белфорт всегда путешествует первым классом, поэтому я вынужден апгрейдить свой билет. Белфорт в солнцезащитных очках, джинсах и тенниске.

На станции он спрашивает меня, боюсь ли я чего-нибудь, и если да, то чего. Какое-то мгновение я колеблюсь. Не то чтобы мне стыдно – просто не хочу об этом думать или говорить. Потом все-таки говорю:

– Высоты.

Уже от одного этого слова, от его публичного озвучивания мне становится не по себе. Это страх края крыши, веревочного моста, отвесной скалы и чего-то еще. Страх того, что у вас закружится голова, вы не сможете с собой совладать и случится страшное.

– Высоты?

Я киваю.

– Я могу вам с этим помочь.

Я непонимающе оглядываю станцию.

– Хотите? Для начала представьте то, что вас пугает, а потом вообразите, что смотрите на себя со стороны.

Я снова киваю и устремляю взгляд в одну точку.

– Представьте себя на краю крыши, – говорит он.

Я фокусирую взгляд на табло с расписанием рейсов, городов, платформ.

– Да, – говорю я.

Наш поезд!

Момент упущен.

В поезде мы располагаемся на удобных сиденьях и обсуждаем финансовый кризис 2008 года.

– Полное предательство общественного доверия.

Таков его вердикт.

– Сплошное мошенничество на всех уровнях.

Мы единодушны в отношении того, что произошло. Финансовые продукты подавались в красивых обертках, чтобы выглядеть дороже. Это был конкурс красоты. Ипотечные кредиты в костюмах «ангелов» Victoria’s Secret.

– Никто не знал, насколько все будет плохо, – говорит он. – А я знал.

Мы проезжаем бывшие фабрики, заводы, склады, обжиговые печи, амбары, поля и снова бывшие фабрики и заводы.

– Самое печальное состоит в том, – продолжает он, – что я мог бы сейчас быть мультимиллиардером. Девяносто пять процентов всего, чем я занимался, было законным, и только 5 процентов – флиппинг – незаконным. Что, если бы я им не занимался? Я заработал бы чуть меньше. Вместо пятидесяти миллионов я бы заработал тридцать, а потом – миллиард.