Текст книги "Лес за Гранью Мира (сборник)"

Глава XXXIII
О том, как выбирают королей в городе крепкой стены

Между тем король заговорил со старцем. Он сказал ему:

– А сейчас расскажи мне, почему я стал королём? Как и почему вы выбираете королей? Я всего лишь чужестранец среди вашего народа, и мне кажется странной такая традиция.

– Мой господин, – отвечал старец, – Вы стали королём могущественного города, которому принадлежат многие другие города, и широкие земли, и гавани на морском побережье. В нашем городе нет недостатка ни в чём, что нужно человеку. Много мудрецов живёт в нём, а глупцов не больше, чем в других городах. Храброе воинство последует за Вами в битву, когда понадобится отправиться на поле боя, и воинству этому не сможет противостоять никто, кроме древнего божественного народа, если кто-то из его сынов и остался на земле, но, похоже, их давно уже нет. Что же до имени нашего города, то называется он город Крепкой стены, или кратко – Крепкая стена.

Теперь о том, как мы выбираем королей. Если наш король умирает и оставляет наследника мужского пола, зачатого им самим, то такой наследник и становится королём. Если же король умирает, не оставив наследника, то мы посылаем одного из знатных владык с рыцарями и сержантами* к тому горному проходу, из которого вы вчера пришли. Первого мужчину, вышедшего к ним, они берут и ведут в город, как с вами и поступили, мой господин. Мы верим, что в древние времена наши предки спустились с гор как раз по тому проходу. Они были бедны и грубы, но сердца их наполняла храбрость. Они завоевали эти земли и отстроили этот город. Но вернусь к рассказу: когда мы встречаем странника, как я говорил, и приводим его домой, в наш город, он должен предстать пред нами в чём мать родила – все знатные люди, и мудрецы, и воины должны увидеть его нагим. Затем, если мы решаем, что он плохо сложен и некрасив телом, то мы закатываем его в большой ковёр и оставляем так, пока он не умрёт. Если же он окажется простым человеком без порока, то мы отдаём его в неволю одному из наших ремесленников – башмачнику или какому другому мастеру – и забываем о нём, но в любом случае мы, словно к нам никто и не приходил, опять отправляем владык и рыцарей сторожить проход. У нас считается, что отцы древних времён посылают нам странника.

И дальше, если мы видим, что странник хорош телом, то это ещё не всё. Мы считаем, что отцы никогда не пошлют нам королём болвана или труса, поэтому мы и просим нагого выбрать одну из этих одежд: либо древние доспехи, которые сейчас на Вас, мой господин, либо золотые наряды, и если он выбирает боевые доспехи, как выбрали Вы, мой король, то всё хорошо. А если он надевает мирные одежды, то мы даём ему на выбор: либо стать невольником у какого-нибудь горожанина, либо доказать свою мудрость, но так узка грань между смертью и короной, что если он не докажет своей мудрости, то умрёт.

Так я и отвечу на Ваш вопрос, мой король. Восхвалим же отцов за то, что они послали нам королём человека, в мудрости и в храбрости которого мы можем не сомневаться.

Глава XXXIV
Девушка предстаёт пред королём

Затем все поклонились королю, а он спросил:

– Что это за шум доносится снаружи? Похоже, будто море плещется о песчаный берег, когда дует юго-западный ветер.

Старец хотел было ответить, но прежде чем он успел вымолвить хоть слово, у дверей зашептались, толпа раздвинулась, и через неё прошла девушка. Одета она была всё в то же белое платье, в котором шла через лес. На её голове красовался венок из красных роз, а на поясе гирлянда из таких же цветов. Девушка выглядела свежей и очаровательной, как июньский рассвет: лицо её сияло от счастья, губы были алыми, глаза ясными, а щёки порозовели от надежды и любви. Она пошла напрямик к тому месту, где сидел Вальтер, и легким движением отклонила помощь старца, который хотел подвести её к престолу, стоявшему рядом с королевским. Девушка опустилась на колени, положила ладонь на закованное в сталь колено Вальтера и сказала:

– Мой господин, теперь я вижу, что ты обманул меня, а на самом деле ты королевской крови и только долго возвращался в своё королевство. Такие красивые, такие ясные и, к тому же, такие добрые глаза смотрят на меня из-под серого шлема, что я осмелюсь молить тебя не прогонять сразу же меня, а позволить мне стать на какое-то время твоей служанкой.

Но король, наклонившись к девушке, поднял её, поставил на ноги, взял её руки в свои и, поцеловав их, посадил её рядом с собой, а потом произнёс:

– Дорогая, это отныне твоё место – как раз рядом со мной, до тех пор, пока не придёт ночь.

Девушка покорно, не чувствуя страха, села, опустив руки на колени и положив ногу на ногу. Король же сказал:

– Владыки! Это моя возлюбленная и моя супруга, поэтому если вы теперь признаёте меня королём, то её вы должны признать королевой и госпожой, иначе оба мы уйдём своей дорогой в большой мир.

При этих словах все, кто был в палатах, громко закричали:

– Королева! Госпожа! Возлюбленная нашего господина!

Кричали от всего сердца, не напоказ, поскольку все, кто смотрел на прекрасную девушку, видели, как скромно она держит себя и как благородно её сердце, и все полюбили её за это. У юношей зарделись щёки, когда они увидели возлюбленную короля, сердца их преисполнились восхищением, они вытащили мечи и начали размахивать ими над головами, крича, как кричат те, кто внезапно опьянён любовью:

– Королева! Госпожа! Возлюбленная нашего господина!

Глава XXXV
О короле крепкой стены и его королеве

Тем временем шум за стенами нарастал. Король заметил это и обратился к старцу:

– Ответь мне, что за шум снаружи?

Старец произнёс:

– Если Вы, мой король, и Вы, моя королева, подниметесь и подойдёте к двери, а затем пройдёте дальше к висячей галерее, то вы сразу поймёте, в чём причина этого шума, и оттуда вам откроется такой вид, который порадует любого короля, только что принявшего сан.

Король встал, взял свою возлюбленную под руку и подвёл к двери, за которой они с высоты галереи увидели громадную площадь, всю заполненную народом. Люди стояли, тесно прижавшись друг к другу. Большая часть из них была воинами с оружием в руках и в отличных доспехах. Король, всё ещё держа королеву под руку, прошёл чуть дальше, за ними вышли и придворные. Сразу же поднялся приветственный крик, который, казалось, достигал самых небес. Люди внизу подбрасывали копья, махали мечами и вскидывали в приветственном жесте руки, от чего площадь вся сверкала и казалась удивительной.

Девушка нежно обратилась к королю Вальтеру:

– Теперь мы оставили дикие места далеко позади и пришли туда, где нас смогут защитить от врагов, посягающих на жизни и души. О, да пребудешь благословенен ты с твоим храбрым сердцем!

Вальтер же ничего не ответил, он стоял, словно во сне, а его желание обладать девушкой только возросло, если, конечно, оно ещё могло становиться больше.

Внизу, среди толпы, ближе к окну, теснились двое приятелей, и один из них сказал другому:

– Посмотри! Вот и появился новый владелец у древних доспехов Битвы у вод и у меча, который поразил вражеского конунга в день Нерешительной атаки! Я уверен, это хорошее предзнаменование для всех нас.

Второй ответил ему:

– Да, доспехи ему к лицу, глаза-то его так и горят. А ты разглядел его возлюбленную? Какова она?

– Да, я вижу её, – сказал первый. – Она красива, но одета чересчур просто. На ней лёгкое платье, и, я бы сказал, что она боса, но плохо вижу за парапетом. А что такое?

– Разве ты не заметил, что она не просто красива, нет, она одна из тех женщин, которые поражают мужское сердце неизвестными чарами. Я уверен, что город Крепкой стены на этот раз поймал хорошую добычу в свои сети. Что же до её одежды, то я вижу, что наряд её белого цвета, а на голове у неё венок из роз, и облик её настолько безупречен, что любое убранство на ней будет смотреться так, будто это пышная одежда, расшитая самоцветами. Надеюсь, эта королева станет часто показываться народу.

Так говорили в толпе. Спустя же некоторое время король со своей возлюбленной вернулся в палаты и отдал приказание женщинам помочь новой королеве облачиться в королевский наряд, и сразу же вперёд вышли наиболее благородные из дам, теперь служащие камеристками, король же снял с себя доспехи и надел подобающие его сану одежды, но меч, убивший конунга врагов, он оставил при себе. Затем короля с королевой привели в большой зал дворца, где они поднялись на помост и поцеловали друг друга перед владыками и всеми остальными придворными, собравшимися в зале. Там все слегка перекусили и выпили вместе вина, любуясь королём с королевой. После этого Вальтер с его возлюбленной вышли из дворца, и к ним подвели хороших белых лошадей, по одной на каждого. Они сели верхом и отправились по узкому проходу, который образовался в расступившейся толпе, к большой церкви для освящения и коронования (ибо местный народ не был язычником). В церковь их ввёл, забрав у Вальтера меч, один только оруженосец, таков был обычай в городе Крепкой стены. Войдя в церковь, король с королевой поднялись на хоры и стояли там вдвоём, удивляясь своей судьбе. У них над головой раздался мелодичный звон, и сразу же они услышали звук многочисленных труб и множество поющих голосов. Наконец, открылись большие ворота, и вошло духовенство с пением и музыкой, а за ними целая толпа горожан, и вот уже люди заполнили всю церковь, словно вода, которая ранее сдерживалась плотиной, а теперь прорвала её и заполняет ров. Когда все собрались, епископ и его помощники поднялись на хоры, подошли к королю и поцеловали и его, и королеву, а затем торжественно пропели мессу, совершили миропомазание и короновали Вальтера под всеобщее ликование. Когда же церемония закончилась, король с королевой в одиночестве вернулись пешком во дворец, и только оруженосец указывал им путь.

Во время обратного пути Вальтеру случилось проходить мимо тех двух приятелей, чей разговор он слышал ранее. Тот, который восхвалял военное платье короля, сказал:

– И верно, сосед! Ты совершенно прав. Теперь королева наряжена должным образом, на её голове корона, на плечах у неё белая парча, украшенная жемчугом, и я вижу, что красотой своей она превосходит всех. Думаю, она так же красива, как и наш король.

Второй же ему ответил:

– Я с закрытыми глазами могу описать её наряд. На ней всё белое, расшитое жемчугом, который благодаря чистоте и нежности её кожи будто сияет, она сама украшает собой любую одежду. Честно говоря, сдаётся мне, что пришла она в наш город прямо из рая, что она дышала его воздухом. Возблагодарим же Бога и Его святых за то, что они позволили ей поселиться среди нас!

– И в самом деле, как хорошо, что так случилось! Но знаешь ли ты, откуда она пришла и какого происхождения?

– Нет, я не знаю, откуда она, но я уверен, что если она уйдёт, то тем, кто уйдёт с ней, будет лучше, чем тем, кто останется. И о её происхождении я не знаю ничего, но знаю, что те, кто произойдёт от неё, будут до двадцатого колена благословлять и восхвалять память о ней и почитать её лишь ненамного меньше, чем Богоматерь.

Так разговаривали эти двое. Король же с королевой, вернувшись во дворец, сели среди господ, и во время пира, который устроили после торжественных событий, до поздней ночи слушали похвалы, пока все не разошлись спать.

Глава XXXVI
О Вальтере и его возлюбленной в дни царствования

Долго король ждал, прежде чем прислужницы по его приказанию привели к нему девушку. Наконец, он встретил её и, обняв за плечи и поцеловав, спросил:

– Ты не устала, дорогая? Этот город, толпа народа и внимание благородных господ… Не тяжело ли это для тебя так же, как и для меня?

Его возлюбленная ответила:

– А где теперь город? Разве мы снова не в безлюдном месте? Разве ты и я не одни здесь?

Вальтер страстно посмотрел на неё, а она покраснела, и глаза её ярко горели на фоне алых щёк.

Вальтер нежно, с дрожью в голосе произнёс:

– Не лучше ли здесь, в этом городе, чем в диких местах? Мы же теперь так далеко от всего…

Краска покинула лицо девушки, она нежно посмотрела на Вальтера и спокойно, чётко произнесла:

– Это правда, любимый.

Она положила руку на пояс, развязала его и протянула Вальтеру:

– Вот мой знак тебе: это девичий пояс, женщине он не нужен.

Вальтер взял пояс, притянул девушку к себе и обнял её, и в своей нежной любви король с королевой, находясь в безопасности и будучи, наконец, уверены в том, что теперь их ожидает много радостных дней, говорили о том времени, когда они ходили по лезвию между страданием и смертью, и благодаря этим воспоминаниям их любовь становилась ещё нежнее. Многое девушка рассказала Вальтеру, прежде чем пришёл рассвет: и о злых временах, и об обращении с ней хозяйки. Вот уже тусклый свет нового дня проник в спальню, открыв девичью красоту, гораздо больше той, что видел человек из толпы, сердце которого так тянулось к новой королеве. Влюбленные вместе радовались новому дню.

Когда же совсем рассвело и Вальтер поднялся с постели, он собрал владык и мудрецов на совет. Прежде всего он попросил открыть двери темницы, накормить и одеть нуждающихся и устроить пир для всех подданных – благородных и простолюдинов, богатых и бедных, затем Вальтер совещался о многих делах, и все удивлялись пытливости ума и мудрости короля. Были и некоторые недовольные новым королём: они видели, что сами во всём уступают ему, но более мудрые только радовались и желали Вальтеру много лет царствия.

На этом история заканчивается, и не будет больше сказано мною ни слова о делах, совершённых Вальтером, о его радостях и горестях и о том, как он вновь увидел Лангтон-он-Хольм, и о том, что случилось там.

Вальтер поселился в городе Крепкой стены и царствовал в нём. Народ любил своего короля, а враги его сильно боялись. Вальтеру пришлось вести борьбу и в своей стране, и с соседями, но он не опускал рук до тех пор, пока не заснул прекрасным тихим сном, с которым оканчиваются все дела мира. Нельзя сказать, что нуждающиеся оплакивали его, ибо к этому времени нуждающихся больше не было в его стране, также почти не осталось и врагов, которые ненавидели бы его.

Что же до его королевы, то красота её и доброта только прибывали со временем, и каждый, кто случайно видел её на улице или за городом, целый год радовался этому, как удаче. Со дня брака вся колдовская сила покинула её, хотя многие знания она сумела сохранить, и ей не приходилось уговаривать или прибегать к хитростям, чтобы её волю выполняли. Поистине, в народе так любили её, что всякий готов был выполнить поручение королевы с радостью. В целом, она была сокровищем страны, хранительницей мира в городе и благословением народа.

По прошествии какого-то времени королева вспомнила о том, как она обманула медвежий народ. Это стало беспокоить её, и она задумала искупить содеянное.

Итак, на второй год после своего воцарения в Крепкой стене королева отправилась с некоторыми из подданных к горному проходу, ведущему в страну медвежьего народа. У перевала она оставила охрану и дальше пошла в сопровождении сорока мужей, освобождённых ею от неволи в городе Крепкой стены. Когда же они достигли земли медвежьего народа, она оставила и их в одной из долин вместе с повозками, лошадьми, зерном и железными орудиями, а сама в одиночку спустилась к поселению великанов. Теперь волшебство уже не защищало её, и надеяться королева могла только на свою красоту да доброту. Одета она была так же, как тогда, когда бежала из Леса за Гранью Мира – в короткое белое платье, оставлявшее неприкрытыми руки и ноги, но теперь платье это было расшито цветами шёлковой и золотой нитью и украшено драгоценными каменьями, поскольку магия покинула королеву.

Когда королева пришла к медвежьему народу, её сразу же узнали, ей поклонялись, её благословляли и боялись, но королева сказала, что у неё есть дар для детей Медведя, что она пришла облагодетельствовать свой народ. Она поведала им об искусстве возделывания земли и настаивала на его изучении. Когда же её спросили, как можно такому научиться, королева рассказала, что в горах ждут люди, которые просят медвежий народ принять их к себе как своих единокровных братьев, тогда они смогут научить их этому искусству. Дикари обещали своему божеству исполнить всё, о чём она просит, и королева привела их туда, где поселились освобождённые невольники, которых медвежий народ принял в своё племя с радостью и любовью.

Дикари и бывшие невольники вместе отправились в долины медвежьего народа, а королева вернулась к воинам, которые проводили её обратно, до города Крепкой стены.

Позже она не раз передавала медвежьему народу дары и послания, но сама уже никогда более не видела их, так как сердце её сжимал холодный страх, который, впрочем, она успешно скрывала при последнем посещении этого племени. Ей казалось, что госпожа избежала своей злой участи и теперь снова строит козни против неё.

Медвежий народ благоденствовал и умножался. Наконец, начался раздор между ними и другими народами, потому что они стали сильны, особенно в битвах. Временами они встречались на поле боя и с жителями Крепкой стены, побеждая их или терпя от них поражения, но это было уже спустя долгое время после смерти королевы.

К сказанному о Вальтере и его возлюбленной больше не будет добавлено ни слова, разве только упомяну, что зачали они прекрасных сыновей и дочерей, и от них пошёл род благородных правителей города Крепкой стены. Род этот был таким сильным и так долго существовал, что к тому времени, когда его уже не стало, народ забыл свою традицию выбора короля, и после Вальтера из Лангтона уже не было у них правителя, который пришёл бы бедняком с Медвежьих гор.

1894

Юный Кристофер и прекрасная Голдилинд

Глава I
О короле дуболесья, его жене и сыне

В стародавние времена существовала страна, так густо заросшая лесом, что менестрели говорили, будто бы белка могла пройти её из конца в конец, перебираясь с дерева на дерево, и ни разу не коснуться земли. Потому и называлась эта страна Дуболесьем.

Повелитель той страны был суровым и славным воином. Ещё в юные годы он не находил удовольствия ни в чём, кроме сражений и турниров, но когда ему исполнилось сорок лет, он увидел дочь одного из покорённых им правителей. Её красота изумила короля, да так сильно, что он вернул отцу девушки всё, что отнял у того в битве, и попросил отдать ему дочь, дабы не пустовала королевская постель. На том и порешили. Король вернулся домой с невестой, и вскоре в Дуболесье справили свадьбу.

Рассказывают, что король не жалел о своей просьбе. Он любил жену так сильно, что целый год не притрагивался ни к доспехам, ни к оружию, надевая их только на турниры, проводимые по просьбе королевы.

Так проходили дни, и, наконец, королева понесла. Когда же приближалось время её разрешения, случилось так, что трое правителей, объединившись, пошли войной на Дуболесье, местные же вассалы и главы родов просили короля повести их в бой на врага, и он не мог им отказать.

Король разослал по своим владениям приказы, в которых призывал всех подданных явиться в столичный город. Когда же ополчение было в сборе, он распрощался с женой и нерождённым ребёнком и отправился на войну. Сердце его ожесточилось на захватчиков, и теперь в нём не было места для любви и радости.

На своей земле он вступил в бой с повелителем противника. Говорят, вражеские воины падали вокруг него, словно спелые колосья под ударами серпа, но когда он уже гнал врага, кто-то из отступавших обернулся*[2]2
  Здесь и далее объяснение слов, отмеченных «звездочками», см. в Комментариях.


[Закрыть] и метнул копьё. Оно угодило как раз в то место, где кольчуга была уже порвана. Рана оказалась глубокой, и король без сил пал на землю. Лорды и военачальники собрались вокруг него, знахари применили всё своё искусство, но всем было ясно, что душа короля покидает этот мир. Тогда король послал за священником и за коннетаблем. А коннетаблем в то время был очень знатный лорд, двоюродный брат короля. Умирающий король, не тратя лишних слов, попросил его присмотреть за ребёнком, который скоро должен был появиться на свет. Если родится муж, то коннетаблю надлежит взлелеять его и обучить всему, что подобает знать королю, а если родится дева, то следует выдать её замуж за достойного человека. Коннетабль поклялся на своём мече – на клинке и на эфесе поклялся он, – что выполнит волю короля и будет верным слугой его ребёнку, если таковой родится. Затем король попросил коннетабля принять на себя власть на то время, пока наследник не достигнет совершеннолетия, если другие вассалы не будут против такого решения. Коннетабль поклялся исполнить волю короля, и все находившиеся при этом лорды засвидетельствовали клятву. Тогда священник причастил умирающего. Король принял Плоть своего Создателя, и вскоре его душа отошла в мир иной.

Коннетабль же продолжил преследование врагов и в двух последующих битвах разбил их полностью, так что они запросили мира. В Дубфорде, столице Дуболесья, коннетабль был принят с большими почестями, но радости он там не увидел: все оплакивали короля, который никогда не был суров к своему народу. Королева, когда вести о кончине мужа, а затем и его тело, прибыли в Дубфорд, слегла от горя и страха и почувствовала, что пришёл срок родов. Разрешившись от бремени, она умерла, но её ребёнок, крепкий и здоровый мальчик, выжил.

Убитого короля и ту, что была убита его гибелью, похоронили в один день, а когда похороны закончились, маленького наследника принесли к купели и окрестили, дав ему имя Кристофер.

Затем коннетабль собрал всех, кто должен был принести присягу новому королю, и они явились, хотя присягать должны были всего-навсего младенцу, только недавно лежавшему в материнской утробе. Когда же присяга была принесена, коннетабль собрал мудрых людей королевства и сказал им, что умерший король отдал ему в опеку сына ещё до того, как младенец появился на свет, и поручил управление королевством до тех пор, пока принц не достигнет совершеннолетия. Коннетабль просил собравшихся назвать более достойного, если им не нравится выбор, сделанный перед смертью их правителем. Тогда все заявили, что коннетабль – самый достойный и самый могущественный из них, ведь его избрал сам король перед кончиной. Никого они не хотели видеть своим владыкой, кроме него.

Потом созвали большое народное собрание, перед которым был поставлен тот же вопрос, и никто не выступил против воли короля, никто не смог назвать другого человека, достойного понести бремя власти и управления государством, да ни один из собравшихся и не считал себя способным на это.

Итак, теперь коннетабль по имени Рольф стал властителем страны Дуболесья. Правил он хорошо, власть держал крепко и был мужественным воином. Многие из славных королей стали его друзьями, а прочие боялись нового правителя и его друзей. Простолюдины же замечали только, что в королевстве теперь мир, а об остальном и не ведали. Самого повелителя они видели редко, а управляющим и шерифам платили так мало налогов, как было возможно, хотя и больше, чем хотели бы. Так как на еду у них хватало, а во всём прочем их свободу не сковывали, они не могли быть недовольны. Коннетабль преуспевал и не чувствовал недостатка ни в чём из того, что полагается иметь королю, разве что не было у него королевского титула.