Текст книги "Демельза"

Глава седьмая

У Джулии пучило животик, и она совсем раскапризничалась. Демельза после долгой поездки верхом стерла себе ягодицы и очень расстроилась. В общем, и мать, и дочь чувствовали себя не лучшим образом. Джуд повел коня и пони обратно в Тренвит, а Пруди готовила ужин и что-то недовольно ворчала себе под нос.

Демельза накормила и перепеленала Джулию и, когда девочка наконец крепко заснула, села в одиночестве поужинать в гостиной. Она глотала еду большими кусками, толком не пережевывая, и злилась на себя за поражение, которое потерпела ее затея с капитаном Блейми. Ничего не поделаешь, придется смириться. Зря она не послушалась мужа. Росс был прав. И Фрэнсис тоже. Нет никакой надежды на то, что Верити когда-нибудь будет счастлива в браке. И все-таки…

Ладно, хватит уже…

Из глубоких раздумий ее вывела Пруди. Она, словно разбухший Калибан[3]3
  Калибан – персонаж пьесы Шекспира «Буря»; восстающий против хозяина слуга; грубый, злой, невежественный дикарь.


[Закрыть] в женском обличье, возвышалась над тушеной говядиной и ворчанием и стонами пыталась привлечь к себе внимание. Наконец ей это удалось.

– Что? – переспросила Демельза.

Пруди вытаращилась на молодую госпожу и поняла, что разорялась напрасно.

– Вы, часом, не захворали?

– Нет, Пруди, просто я устала. И еще зад стерла, так что еле сижу. Надеюсь, что это скоро пройдет, но сейчас жутко больно.

– Ничего удивительного, девочка… Я всегда говорю: лошади не для езды. Хоть с седлом, хоть без седла, хоть боком на них садись, хоть как мужик. А вот запряги их в повозку – тогда другое дело. Но в повозке и волы хороши, да они и нравом поспокойнее будут. Я только раз в жизни верхом на лошади ездила. Это когда Джуд меня из Бедратана привез. Уж шестнадцать годков с той поры прошло. Ох и поездочка была: вверх-вниз, вверх-вниз. Мука мученическая – что для плоти, что для костей. Я в ту ночь вся обмазалась жиром для осей, чтобы кожа не полопалась. Уж я-то знаю, что делать. Вот, когда разденетесь, я вас натру бальзамом, что на ярмарке в Марасанвосе купила.

– Спасибо, не надо, – отказалась Демельза. – Посплю сегодня на животе.

– Воля ваша. Я пришла сказать, что у двери в кухню Марк Дэниэл дожидается. Спрашивает, можно с вами повидаться или нет?

Демельза выпрямилась и сразу скривилась от боли:

– Марк Дэниэл? Что ему нужно?

– Да кто ж его разберет. Он и в полдень приходил. Я сказала: мол, никого нету дома, хозяин уехал и вернется только завтра. Ну, он повздыхал и ушел, а потом обратно пришлепал и спрашивает: «А хозяйка?» Я сказала, что вы будете к ужину, и он снова зашагал прочь на своих длиннющих ногах.

– А вечером опять пришел?

– Ага, и я сказала, что вы ужинаете и нечего таким, как он, вас понапрасну беспокоить. Видит бог, у нас и так дел хватает, ни к чему еще и шахтеров поощрять: а то потом повадятся приходить, чтобы поболтать о том о сем.

– Вряд ли Марк просто поболтать пришел. – Демельза зевнула, расправила юбку и пригладила волосы. – Пригласи его в дом.

В этот вечер она одна была за хозяйку. В последний раз, когда Росс уезжал в Бодмин, Демельза оставалась дома с Верити.

Вошел Марк. Он теребил в руках кепку. С непокрытой головой он выглядел моложе своих лет, а в маленькой гостиной казался просто огромным и неловко сутулился, будто боялся задеть потолочные балки.

– Здравствуй, Марк, – сказала Демельза. – Ты хотел видеть моего мужа? Но Росс уехал в Бодмин и там заночует. Твое дело не подождет до завтра? Или что-то срочное?

– Мне трудно все объяснить, миссис Полдарк. Надо было еще вчера с капитаном Полдарком поговорить. Но тогда еще ничего не было решено, а я не тот человек, который станет считать цыплят, пока они не вылупились. А теперь… теперь надо поторопиться, потому что…

Демельза встала и, стараясь не кривиться от боли, подошла к окну. До наступления темноты был еще целый час, но солнце уже опускалось на западе долины, и тени между деревьями становились все гуще. Демельзу немного обеспокоило то, что Марк решил к ней обратиться. Она знала, что муж высоко ценит этого парня, больше, чем ему, Росс доверял только Заки Мартину.

Демельза обернулась и, увидев, что посетитель все еще стоит и нерешительно мнет в руках кепку, предложила:

– Давай ты присядешь и расскажешь, что стряслось.

У Марка дернулась щека.

– Ну, в чем же дело? – спросила Демельза.

– Миссис Полдарк, я подумываю жениться.

Она почувствовала облегчение и улыбнулась:

– Это хорошая новость, Марк. Но почему тебя это беспокоит? – Дэниэл не ответил, и Демельза продолжила: – И кто же твоя избранница?

– Керен Смит.

– Керен Смит?

– Девушка, которая приехала с бродячими актерами. Темненькая такая… с длинными волосами и гладкой кожей.

– А как же, помню. – Демельза постаралась скрыть свое разочарование. – И она согласна? Они разве еще не уехали?

Оказалось, что не уехали. Марк, так и не присев, поведал Демельзе свою историю. Он был сдержан, но о многом из того, что парень не рассказал, можно было догадаться.

Почти каждый вечер после их знакомства Марк ходил на все выступления бродячей труппы, смотрел, как играет Керен, встречал ее после представления и старался убедить девушку в искренности своих намерений. Керен сперва над ним только посмеивалась и не воспринимала ухаживания Марка всерьез, но в конце концов его могучее телосложение и деньги, которые он на нее щедро тратил, вызвали у девушки благосклонность. Она поняла, что Дэниэл не бросает слов на ветер. Никто прежде не предлагал ей руку и сердце, да и своего дома у Керен тоже никогда не было.

Накануне ночью Марк виделся с нею в Лэдоке. В следующее воскресенье труппа будет в Сент-Деннис, на краю вересковой пустоши. Керен пообещала выйти за него, но только при одном условии: он должен найти для них жилье. Она не собирается жить в доме его отца, где и так жуткая теснота. Уговор такой: Керен убежит с Марком из Сент-Деннис, если он до воскресенья найдет дом, где она будет полновластной хозяйкой. Но если труппа уедет дальше, в Бодмин, у нее уже не хватит духа все бросить. Так она и сказала. Так что второго шанса у Марка просто не будет. Вот такие пироги.

– И что ты собираешься делать? – спросила Демельза.

Поскольку Кобблдики заняли старый дом Клеммоу, свободного жилья в округе не осталось, и Марк задумал сам к воскресенью построить дом. Друзья готовы ему помочь. Они уже присмотрели подходящий участок на пустоши с видом на поместье Тренеглоса. Но земля-то все равно принадлежит Полдаркам. А капитан Росс в отъезде…

Так странно было думать о том, что этот суровый и немногословный здоровяк вдруг влюбился, но еще больше Демельзу удивил выбор Дэниэла.

– И чего же ты от меня хочешь? – спросила она.

Марк объяснил, что на строительство требуется разрешение. Он считал, что сможет платить Полдаркам арендную плату за землю. Но если ждать до завтра Росса, то он потеряет целый день.

– А не поздно начинать? – засомневалась Демельза. – Вы не успеете построить дом к воскресенью.

– Я думаю, что у нас все получится, – сказал Марк. – Я на всякий случай заранее собирал глину по ночам. Ее там много поблизости. У Неда Боттрелла из Сола есть солома для кровли. Мы же не бог весть какие хоромы собираемся ставить: четыре стены и крыша над головой, – успеем.

Демельзе очень хотелось сказать, что девушку, которая с самого начала выставляет такие условия, не стоит брать в жены. Но по глазам Марка было видно, что этот аргумент на него не подействует, и она промолчала.

– И какую же землю ты присмотрел, Марк?

– За холмом у Меллина. Там заросли кустарника и дрока, и еще дренажная канава тянется от старого рудника. Но канава пересохла несколько лет назад.

– Я знаю это место… – Демельза хорошенько обдумала услышанное. – Видишь ли, Марк, вообще-то, не в моей власти давать тебе землю. Но мне кажется, ты мог бы начать строительство и без разрешения Росса. Ты же старый друг капитана Полдарка. Неужели он откажет тебе?

Марк Дэниэл секунду молча смотрел на Демельзу, а потом медленно покачал головой:

– Так не годится, миссис Полдарк. Да, можно сказать, что мы всю жизнь были друзьями. Росли вместе. Ходили в море, перевозили ром и джин, рыбачили на Хэндрона-Бич, дрались, когда были мальчишками. Но мы выросли, и теперь капитан Полдарк принадлежит к высшему обществу, а я простой шахтер… И вообще, без разрешения я никогда не возьму то, что принадлежит ему, а он – то, что принадлежит мне.

Сад погрузился в тень. Яркое небо контрастировало со сгущающимися в долине сумерками: земля тонула в бездне ночи, а над нею все еще было светло, как днем. Снаружи долетал один-единственный звук – тихий стук. Это дрозд поймал улитку и пытался разбить ее о камень.

– Если вы сами не можете принять такое решение, тогда я поищу участок в каком-нибудь другом месте, – заявил Марк.

Демельза понимала, что шансов найти такой участок у него практически нет. Отвернувшись от окна, она обнаружила, что после яркого неба может разглядеть только глаза и квадратные скулы Марка. Она прошла через комнату, взяла кремень с огнивом и зажгла первую свечу. Пламя осветило ее руки, лицо и волосы.

– Возьми акр от русла пересохшего ручья, Марк, – сказала Демельза. – Это все, что я могу для тебя сделать. Какими будут условия аренды, я не знаю, я в этом ничего не понимаю. Это вы с Россом потом решите. Но я обещаю, что тебя с этого участка точно не выселят.

Она зажгла от первой свечи еще две, а Дэниэл все стоял у двери и молчал. Демельза слышала только, как он переступает с ноги на ногу.

– Я не могу отблагодарить вас должным образом, миссис Полдарк, – наконец произнес Марк. – Но если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, вы только дайте знать – я все для вас сделаю.

Она подняла голову и улыбнулась:

– Я знаю.

Марк ушел, а Демельза осталась наедине со свечами, которые все ярче освещали гостиную.

Глава восьмая

С наступлением темноты опустился легкий туман. Луна в ту ночь была похожа на лысину старого индейца, который выглядывал из-за холма и наблюдал за тем, как в низине Меллина и на голом склоне холма Рис при свете фонарей двигаются маленькие черные фигурки. Они напоминали цепочку муравьев, снующих туда-сюда по пустоши, от дома Тригга вниз, к усыпанной щебнем тропинке, которая уходила на восток.

Строительство дома для Марка было в разгаре.

Сначала ему помогали восемь человек: его брат Пол и сестра Эна, кузен из Сола по имени Нед Боттрелл, Заки Мартин с двумя старшими сыновьями, а также Джек Кобблдик и Уилл Нэнфан.

Первым делом надо было выбрать участок под дом и выровнять почву. Подходящее место подыскали в ста ярдах от дренажной канавы. Участок расчистили от камней, наметили прямоугольник под дом и приступили к строительству. Стены возводили из раствора, который делали, смешивая глину с соломой и мелкими камешками. На крестинах Заки помог Россу забить бычка и получил за это мешок щетины. Теперь щетина пошла в дело для изготовления скрепляющего раствора. По углам прямоугольника расставили четыре валуна, между ними установили опалубку из досок фута два в ширину и два в глубину. Опалубку наполнили смесью из мелких камней, глины и прочего, хорошенько утрамбовали и оставили до затвердения, пока готовилась следующая партия раствора.

В одиннадцать троих парней, которые работали в утреннюю смену, отправили спать. В полночь и Кобблдик тоже размашисто зашагал в сторону дома. Уилл Нэнфан и Заки работали до трех ночи, Пол Дэниэл остался до пяти утра; ему надо было успеть зайти домой и позавтракать ячменным хлебом с картошкой, прежде чем отправиться на шахту. У Неда Боттрелла имелся свой личный маленький пресс для олова, поэтому он мог позволить себе остаться до восьми утра. Марк работал без продыху, пока не пришла Бет Дэниэл, которая принесла ему миску жидкого супа и сардину на ломте хлеба. Это был его первый перерыв за четырнадцать часов.

Марк сел перекусить и посмотрел на плоды трудов своих. Фундамент заложили, начали поднимать стены. Площадь дома оказалась немного больше, чем он задумал, но это даже к лучшему: вот приведет он Керен, и они поставят перегородки. Главное, чтобы она вошла хозяйкой в его дом – Марк был одержим этой мыслью.

Ранним утром, перед тем как уйти работать в поле, явились детишки шахтеров с мамашами. Женщины остались еще на часок, чтобы поболтать, чем-нибудь помочь и посмотреть, как продвигается строительство.

Все искренне сопереживали Марку, и никто не сомневался в том, что он построит дом до воскресенья. Возможно, местные были и не в восторге от его выбора, ибо в этих краях чужаков не жаловали, но ради Марка Дэниэла люди были готовы поступиться своими предрассудками.

К семи вечера Заки Мартин, Уилл Нэнфан и Пол Дэниэл, вздремнув несколько часов после работы в шахте, вернулись, чтобы помочь строить дом дальше. А чуть позже к ним присоединились Нед Боттрелл и Джек Кобблдик. Часов около десяти вечера Марк заметил в смутном свете луны высокую мужскую фигуру и понял, что это Росс. Дэниэл спустился с приставной лестницы и вышел ему навстречу. Когда эти двое стояли рядом, сразу бросалось в глаза, как они похожи. Оба одного возраста, не столько мускулистые, сколько жилистые, темноволосые, долговязые и непокорные. Но при ближайшем рассмотрении можно было заметить и существенные отличия. У Дэниэла, от природы более смуглого, чем Полдарк, из-за работы в шахте цвет кожи был, скорее, землистым. В движениях он был более скованным, чем Росс, скулы у него были шире, лоб уже, а волосы – прямые, черные и коротко стриженные, но без медного отлива. Этих двоих вполне можно было принять за родственников, но только за очень дальних.

– Ну, здравствуй, Марк, – сказал Росс. – Значит, это и есть твой дом?

– Да, капитан Полдарк. – Марк обернулся и посмотрел на четыре стены, которые уже почти поднялись до уровня крыши, и на проемы для окон. – Пока это все, что мы успели построить.

– А балки для пола из чего думаешь делать?

– Ну, на берег достаточно всякого добра выбрасывает. И крепежные стойки с шахты еще имеются. А с досками на пол можно и подождать.

– Для верхней комнаты?

– Ага. Я решил, что ее можно сделать прямо под крышей. Тогда и стены не надо будет выше поднимать. У меня уж солома заканчивается, да и времени не хватает на второй этаж.

– Времени у тебя ни на что не хватает. А как насчет окон и дверей?

– Отец одолжит дверь, пока я свою не поставлю. И ставни сколотит. Со своим ревматизмом он нам больше ничем помочь не сможет. Ставни на время сойдут за окна.

– Надеюсь, ты не ошибся в своем выборе, Марк, – сказал Росс. – Я имею в виду эту девушку. Думаешь, она осядет здесь, после стольких лет в бродячей труппе?

– Конечно осядет. У нее дома-то прежде отродясь не было. А вот теперь будет.

– И когда свадьба?

– Прямо в понедельник и обвенчаемся. Если к воскресенью успею все закончить.

– А ты успеешь?

– Надеюсь, да. Керен еще две недели назад пообещала, что выйдет за меня. Я попросил священника объявить о помолвке. А она вдруг передумала. Ничего, в понедельник, как только ее заберу, сразу же поведу к преподобному Оджерсу.

В голосе Марка слышались отголоски двухнедельных терзаний: в один день его мечта была буквально на расстоянии вытянутой руки, а в другой – уже казалась несбыточной.

– Миссис Полдарк вам все рассказала? – спросил Дэниэл.

– Да, рассказала.

– Я правильно сделал, что к ней обратился?

– Конечно правильно, Марк. Если уж решил, иди до конца.

Парень склонил голову:

– Спасибо вам, сэр.

– Завтра я подпишу все бумаги, – пообещал Росс и посмотрел на бесформенное строение желтого цвета. – И если получится, найду для тебя дверь.

Они не собирались давать представление в Сент-Деннис, просто остановились там, чтобы передохнуть перед долгой дорогой в Бодмин. На этой неделе труппа покидала цивилизованный запад Корнуолла и двигалась дальше, в дикие северные края. Для Керен каждый следующий день оказывался хуже предыдущего: то жарко, то слишком влажно; в амбарах, где они давали представление, было или негде развернуться, или полно крыс и протекала крыша. Выручки едва хватало, чтобы не загнуться от голода. Аарон Отвэй, как он обычно это делал в тяжелые времена, находил утешение на дне бутылки и порой напивался так, что не мог устоять на ногах.

Представление в Сент-Майкл, словно бы нарочно, чтобы укрепить Керен в ее решении, закончилось полным провалом. Дождь отпугнул почти всех зрителей, пришли только семеро взрослых и двое детишек. Актеры были вынуждены играть на сырой, сопревшей соломе, и при этом им еще все время капало с потолка на головы. Таппер подхватил простуду и потерял способность (или желание) веселить публику; публика и не смеялась – просто сидела и ждала конца представления.

У актеров был уговор, что в воскресенье во второй половине дня они приведут в порядок оба фургона, чтобы в понедельник вечером «во всей красе» въехать в Бодмин. Отвэй надеялся таким образом привлечь тамошнюю публику. Но директор труппы весь день не просыхал, а остальные просто ленились и вообще не были настроены хоть что-то делать. Как только они нашли подходящую поляну, сразу распрягли лошадей, чтобы те пощипали травку. Актеры рассудили, что если завтра в дороге отвалится колесо или сломается несмазанная ось – значит так тому и быть. Керен уложила свои вещи в корзину и, когда по ее прикидкам наступила полночь, осторожно соскользнула с койки и прокралась к двери. Ночь выдалась звездная. Керен накинула на голову платок, присела у колеса фургона и принялась ждать Марка.

Время тянулось очень медленно, а Керен была девушкой нетерпеливой, но в ту ночь она твердо решила сбежать из труппы, а потому покорно ждала. Так, проклиная прохладную летнюю ночь и мысленно подгоняя Марка, она откинула голову на втулку колеса и заснула. А когда проснулась, совсем окоченела от холода. Небо за церковью на холме начинало светлеть. Занимался рассвет.

Керен встала. Марк ее обманул! Все эти его ухаживания оказались притворством, он и не собирался сдержать свое обещание. Керен была готова расплакаться от злости и разочарования. Наплевав на то, что может всех перебудить, она вернулась к двери и уже взялась было за ручку, но вовремя успела заметить, что через поле к фургонам быстро приближается высокая фигура.

Марк почти бежал, но как-то неловко, а Керен не двинулась с места, пока он не подошел совсем близко.

– Керен… – Марк прислонился к фургону и попытался восстановить дыхание.

– Где ты был? – Керен была в ярости. – Всю ночь! Я ждала тебя всю ночь! Где ты был?

Марк посмотрел на окно фургона:

– Ты собрала вещи? Идем.

В его голосе не чувствовалось и следа от прежней почтительности. Это было так странно, что Керен не стала препираться и послушно последовала с ним через поле. Теперь Марк шел ровным шагом, но так, будто у него ноги не гнулись.

Возле церкви Керен еще раз раздраженно повторила:

– Где ты был, Марк? Я до мозга костей продрогла! Целую ночь тебя ждала.

Он повернулся к ней и переспросил:

– Чего?

– Да что с тобой такое? Почему ты так долго не приходил?

– Керен, я поздно вышел. Поздно. Построить дом – нелегкая работа. Там еще… еще кое-что надо доделать… Вышел только в десять. Думал, успею, если бегом… Но я сбился с пути, Керен. Не в ту сторону побежал… Надо было повернуть на Сент-Деннис, а я по главной дороге побежал… Несколько миль… Вот поэтому и вышел к тебе не с той стороны… Господи, я уж и не надеялся, что успею!

Марк говорил очень медленно, и до Керен наконец дошло: он чуть ли не с ног валится от усталости. Удивление и разочарование – вот что заставило ее накинуться на Марка. Керен всегда привлекала его сила. А теперь он дал слабину. По ее мнению, в этот самый главный момент своей жизни Марк был просто обязан забыть об усталости.

Дальше они шли молча. Солнце поднялось над горизонтом, свежий ветер с моря, казалось, придал Марку сил, и он шагал уже не так напряженно. На обочине дороги они перекусили пирожками, которые Керен припасла с ужина, и, еще прежде чем добрались до Сент-Майкла, к Марку вернулись силы. На заставе они позавтракали и немного передохнули. Позвякивающие в кошельке жениха монеты вернули Керен хорошее настроение, и следующий отрезок пути они шли, взявшись за руки. Еще миль восемь-девять, и они будут на месте, необходимо успеть на венчание до полудня. Керен была в приподнятом настроении: ее всегда привлекала новизна. Да, она и в страшном сне не могла представить, что когда-нибудь выйдет замуж за шахтера, но было что-то романтичное во всем этом: сбежать из труппы, поклясться друг другу в церкви и войти вместе с мужем в дом, который был построен специально для нее… для них обоих. Ну прямо как в пьесах, где она играла.

Постепенно настроение у Керен начало портиться – она стерла ноги и стала прихрамывать. Возле ручья они снова сделали привал, и Керен остудила ступни в прохладной воде. Дальше они шли уже не так быстро, и в конце концов Марк взял ее на руки.

Какое-то время Керен это нравилось. Гораздо лучше, чем пешком, и еще было очень приятно чувствовать, как Марк держит ее своими большими руками, ощущать его дыхание. Встречные изумленно пялились на них, но Керен было все равно. Но только пока они не добрались до какой-то деревушки. Марк шел по извилистой улочке между домами, а за ним бежали, вовсю насмехаясь, полуголые сорванцы. Это Керен уже не понравилось, она хотела, чтобы Марк раскидал их по сторонам, но он невозмутимо шел дальше, и на лице его не дрогнул ни один мускул.

Марк пронес Керен через деревушку, потом по открытой местности, а затем, когда впереди показались дома, спустил ее с рук. Они уже проделали бо́льшую часть пути, но все равно опаздывали. Когда они подошли к воротам Мингуса, солнце уже стояло высоко.

Из Мингуса полторы мили до Меллина, а потом еще две – до церкви в Соле. Если они не успеют до полудня, свадьбу придется перенести на завтра.

Марк ускорил шаг. Еще один подъем – и вот он, Меллин. Времени посмотреть на построенный дом уже не оставалось. Керен ополоснула лицо в маленьком пруду. Марк последовал ее примеру. Потом она расчесалась бутафорским гребнем, который позаимствовала в фургоне, и они похромали вниз по склону.

Малышка Мэгги Мартин первая их заметила и побежала к маме с криками о том, что жених с невестой наконец-то идут. Когда Марк и Керен подошли к первому дому, их уже встречали. Все трудоспособные жители поселка были либо на работе, либо спали после смены, но старики, ребятишки да еще парочка женщин постарались оказать Марку и Керен самый радушный прием. Времени на разговоры не было, и жених с невестой, не останавливаясь, направились в Сол. Только теперь они превратились в комету с жиденьким хвостом, который составляли бабуля Дэниэл, тетушка Бетси Триггс, миссис Заки, Сью Вайгус и стайка возбужденных карапузов, которые еще только-только научились ходить.

Марк так торопился, что чуть не оставил свою невесту позади. К Солу они подошли за двадцать минут до полудня. И тут выяснилось, что мистер Оджерс куда-то запропастился. Супруга священника не сумела устоять перед напором темноволосого молодого мужчины, сухопарого и небритого, с провалившимися от усталости отчаянными глазами и грубыми манерами, и робко призналась: ее супруг решил, что они уже не придут, а видела она его в последний раз, когда он пошел в сторону сада. Тетушка Бетси сориентировалась первой. Когда она отыскала мистера Оджерса за кустом черной смородины, до полудня оставалось уже всего десять минут. Священник принялся было возмущаться из-за такой спешки, говорил, что сегодня уже поздно, но тут вмешалась плосколицая миссис Заки, на носу у которой сидели очки в стальной оправе. Она просто взяла мистера Оджерса за тощую руку и со всем уважением препроводила его в церковь.

Так что в конце концов, когда часы в ризнице пробили двенадцать, союз двух сердец получил благословение, и Марк надел медное кольцо на тонкий пальчик Керен.

После всех формальностей (Марк Дэниэл – его подпись; Керенхаппут Смит – гордая подпись) новобрачных пригласили в расположенный неподалеку от церкви дом Неда Боттрелла, где все выпили за их здоровье эля и сидра. И только после этого Марк с Керен пошли обратно в Меллин. К этому времени утренняя смена на шахте уже закончилась, и процессия больше не напоминала комету с жидким хвостом. Упорство, с которым Марк ухаживал за Керен, и то, как он строил для нее новый дом, произвело впечатление на шахтеров и работающих при шахте девушек, и они дружной толпой проводили молодых до самого Меллина.

Керен не могла решить, как себя вести. Надо ли быть приветливой со всеми этими людьми, с которыми ей предстояло жить по соседству? Бабуля Дэниэл ей сразу не понравилась, а Бет, жена Пола, показалась недалекой и завистливой. Но вот некоторые мужчины были довольно милыми и всячески пытались выказывать ей уважение, хоть и делали это грубовато. Керен украдкой на них поглядывала и взглядом давала понять, что они гораздо приятнее, чем их женщины.

По случаю такого события подали чай и вкуснейшие пироги с хрустящей ячменной корочкой: с кроликом и луком-пореем. Гости оживленно разговаривали, но порой вдруг умолкали и переглядывались. Керен это не смущало: разумеется, для них жена Марка была совсем чужой.

Чаепитие закончилось ближе к вечеру. Марк попросил гостей обойтись без традиционных подшучиваний и не провожать их с Керен к новому дому. Он заслужил покой.

Новобрачные поднимались на холм за Меллином, теплое солнце пригревало им спины и окрашивало горизонт золотистым светом. Яркое небо контрастировало с темно-синим морем.

Когда они спускались к дому, Керен вдруг остановилась и спросила:

– Это он и есть?

– Да.

Марк напряженно ждал реакции Керен.

– О, – сказала она и двинулась дальше.

Они подошли к двери.

Глядя на дом из-за спины девушки, которую только что взял в жены, Марк подумал о том, какой этот дом простой и грубый. Да, новое жилище было построено любящими руками, но все равно вышло каким-то неказистым. Видать, одних только любящих рук недостаточно, нужны еще умение и время.

Они зашли внутрь, и Марк увидел, что кто-то заблаговременно растопил камин. Дрова горели и потрескивали, пламя гудело, и в необустроенной пока что комнате от этого было тепло и уютно.

– Это все Бет, – благодарно произнес Марк.

– О чем ты?

– Это Бет растопила камин. Она куда-то уходила, а я все гадал – куда. Добрейшей души женщина.

Свежая солома зашуршала под ногами Керен.

– Я ей не нравлюсь, – заметила она.

– Конечно нравишься. Просто Бет методистка и не одобряет актерство и всякие там представления.

– Ах, Бет не одобряет, – раздраженно сказала Керен. – А что она вообще об этом знает?

– Здесь… все так грубо сделано. Но у меня было только четыре дня. Дай мне несколько недель, и я все хорошенько обустрою.

Марк выжидающе посмотрел на Керен.

– Все нормально, – заверила она мужа. – По мне, так дом очень даже милый. Раз в пятьдесят лучше, чем те старые развалюхи на холме.

Смуглое лицо Марка засветилось от радости.

– Мы сделаем его еще лучше. Тут столько всего надо сделать! Пока я смог дать тебе лишь крышу над головой.

Марк осторожно обнял Керен за талию и, когда она подняла лицо, поцеловал. Это было все равно как целовать мягкую, хрупкую, ускользающую бабочку.

Керен посмотрела через плечо:

– А там что?

– Там мы будем спать, – пояснил Марк. – Я, вообще-то, задумал сделать спальню наверху, но еще не закончил. Вот и устроил тут местечко на время.

Керен прошла в соседнюю комнату. Она снова почувствовала под ногами постеленную на пол солому и подумала, что их дом смахивает на хлев.

Ладно, Марк ведь пообещал, что все доведет до ума.

Он открыл ставни, чтобы было не так темно. В углу комнаты на высоте одного фута от пола была сколочена деревянная лавка. На лавке лежал соломенный тюфяк, а поверх него – два тонких одеяла.

– Надо было построить дом с окнами на запад, – сказала Керен. – Тогда у нас по вечерам было бы светло.

Марк сник:

– Я об этом не подумал.

Это был ее дом. Она была здесь хозяйкой и могла все устроить, как душа пожелает, а это уже немало.

– А ты правда успел построить целый дом после нашей последней встречи? – спросила Керен.

– Правда.

– Надо же. Поверить не могу.

Это воодушевило Марка, и он снова поцеловал молодую жену.

В этот раз Керен вывернулась из его объятий:

– Погоди, Марк. Иди пока посиди у огня. Я скоро вернусь. Хочу сделать тебе сюрприз.

Марк, пригнувшись, чтобы не задеть головой притолоку, вышел из комнаты.

Керен немного постояла у окна, глядя на овраг, русло пересохшего ручья и разбросанную повсюду пустую породу. На противоположной стороне долины земля была лучше. Среди деревьев виднелась какая-то башенка.

И почему он не построил дом там?

Керен подошла к кровати и провела рукой по тюфяку. Солома сухая – это хорошо. Не так уж много времени прошло с тех пор, как она спала на сырой. И постель тоже можно будет сделать еще лучше. Керен сначала приуныла, но теперь снова воспрянула духом.

Склоки с Таппером, вечно пьяный Отвэй, голод, унылые переезды по пустошам и болотам – все это позади. Она больше не будет играть для пустоголовых крестьянок и недалеких мужланов. Это ее дом.

Керен снова подошла к окну и закрыла одну ставню. На востоке высоко в небе летела стая чаек. На фоне облаков птицы казались золотисто-розовыми. В неглубоких оврагах на пустоши вечно не хватает солнечного света. И в этом доме, окна которого выходят на восток, всегда будет рано темнеть.

Керен знала, что Марк ждет ее. Она не собиралась увиливать и была готова честно выполнить свою часть сделки. Просто не горела желанием. Керен медленно разделась догола, вздрогнула и закрыла вторую ставню. В полумраке она провела ладонями по бокам, потянулась и зевнула. Потом накинула вылинявший, розовый с черным халат и слегка взбила волосы. Сойдет и так. Марк все равно от нее без ума.

Керен босиком прошла по соломе в кухню. В какой-то момент ей показалось, что мужа нет дома, а потом она увидела, что он сидит на полу, положив голову на деревянную лавку. Марк спал.

На секунду Керен даже разозлилась:

– Марк!

Ни звука. Керен опустилась рядом с ним на колени. В Меллине Марк побрился, но на его ввалившихся от измождения щеках уже появилась жесткая щетина. Он спал с приоткрытым ртом.

«Какой же он все-таки страшный», – подумала Керен.

– Марк! – уже громче позвала она.

Дыхание мужа было таким же ровным.

Керен взяла его за грудки и хорошенько встряхнула:

– Эй, Марк!

Голова его стукнулась о лавку, он стал дышать не так ровно, однако не проснулся.

Керен встала и сверху вниз посмотрела на Марка. Злость уступила место презрению. Он был ничем не лучше Таппера. Развалился здесь как дурак. За кого она вышла замуж? За мужчину, который в первую брачную ночь даже на секунду не возбудился и дрыхнет без задних ног? Керен стало обидно. Она даже почувствовала себя оскорбленной.