Текст книги "Демельза"

Глава четвертая

За три дня до крестин состоялось довольно бурное собрание пайщиков шахты Уил-Лежер, и Росс с доктором Чоуком снова крепко поспорили. Росс выступал за развитие – Чоук считал это рискованной затеей. Чоук призывал к слиянию – Росс называл это обструкцией. Спор закончился тем, что Росс предложил выкупить долю Чоука по тройной цене, и доктор с достоинством принял его предложение. И вот утром после крестин Росс отправился в Труро, чтобы узнать у своего банкира, может ли он рассчитывать на заем.

Харрис Паско, невысокий мужчина неопределенного возраста в очках в стальной оправе, подтвердил, что заем возможен под залог Нампары, но при этом отметил, что покупка акций по такой цене, на его взгляд, крайне невыгодное предприятие.

– Медь сейчас идет по семидесяти одному, и никто не знает, как долго это продлится. Плавильные компании переживают не лучшие времена. И немудрено, ведь металл порой месяцами залеживается на складе в ожидании, когда найдется покупатель.

Россу нравился Паско, и он не видел смысла оспаривать его точку зрения. На выходе из дома банкира он столкнулся с молодым человеком, лицо которого показалось ему знакомым. Росс приподнял шляпу в знак приветствия и собрался было пройти дальше, но юноша остановился:

– Здравствуйте, капитан Полдарк. Так любезно с вашей стороны, что вы приняли меня у себя. Я только недавно в этих краях и очень ценю ваше гостеприимство.

Это был Дуайт Энис, тот самый молодой человек, которого привела на крестины Джоан Паско. Симпатичный парень, и неглупый, сразу видно. У Дуайта было совсем еще мальчишеское лицо, но решительный взгляд придавал ему мужественности. Сам Росс проскочил этот период взросления: он уехал в Америку долговязым юнцом, а вернулся уже ветераном войны.

– В наших краях живут Энисы. Это не ваши родственники? – поинтересовался Полдарк.

– У меня здесь есть троюродные братья, сэр, но они предпочитают помалкивать о нашем родстве. Мой отец из Пензанса, а я изучал в Лондоне медицину.

– И вы намерены посвятить себя этой профессии?

– Я закончил курс в начале года, но жить в Лондоне слишком дорого. Я подумываю осесть в ваших краях на какое-то время, продолжу свои исследования, а зарабатывать буду, принимая пациентов.

– Если в сферу ваших интересов входят недоедание или состояние здоровья шахтеров, то у вас будет богатый материал для исследований.

– Вам кто-то об этом рассказал? – удивился Энис.

– Никто ни о чем мне не рассказывал.

– Вообще-то, меня интересуют проблемы, связанные с легкими. Я думаю, для практики это самое подходящее место, ведь среди шахтеров широко распространены легочные заболевания. – Молодой человек увлекся и заговорил смелее. – И лихорадка тоже. Широкое поле для исследований и практики… Но я, наверное, утомил вас своими разговорами. Так что я, пожалуй, пойду.

– Все врачи, с которыми я знаком, более склонны рассказывать о своих успехах на охоте. С удовольствием как-нибудь побеседую с вами снова.

Росс прошел несколько шагов, потом остановился и окликнул Эниса:

– А где вы намерены поселиться?

– Я остановился на месяц у Паско. Попробую снять небольшой домик где-нибудь между Труро и Чейсуотером. Там у них нет практикующего врача.

– Возможно, вы знаете, что мне принадлежит доля в шахте, которую вы могли видеть вчера из моего сада? – поинтересовался Росс.

– Да, я и в самом деле что-то такое видел. Но вот насчет доли, признаться, ничего не слышал…

– Вакансия врача на шахте в данный момент свободна. Думаю, если вам это интересно, я могу поспособствовать, чтобы ее заняли именно вы. Шахта, конечно, маленькая, на сегодняшний день там работают всего восемьдесят шахтеров. Но это даст вам шиллингов четырнадцать в неделю, и вы сможете продолжить свои исследования.

Дуайт Энис покраснел от радости и смущения.

– Надеюсь, сэр, вы не подумали, что я… – начал он.

– Если бы я так подумал, то не сделал бы вам этого предложения. Ну, что скажете?

– О, это было бы очень кстати. Именно та работа, которая мне нужна. Вот только… путь неблизкий.

– Насколько я понял, вы еще не подыскали себе жилье, а в нашей округе есть из чего выбрать.

– А разве у вас здесь нет доктора с репутацией?

– Вы имеете в виду Чоука? Не беспокойтесь, работы вам хватит. Чоук человек со средствами и не перетруждается. Подумайте и дайте мне знать о своем решении.

– Благодарю, сэр. Вы очень добры.

«Если этот парень и впрямь окажется толковым, – подумал Росс, сворачивая от дома на улицу, – надо будет проследить, чтобы он занялся Джимом, когда тот освободится. От Чоука мало проку. Картер в тюрьме уже больше года, и, если он до сих пор жив, несмотря на больные легкие, есть надежда, что он продержится еще десять месяцев и воссоединится с Джинни и своей семьей».

Росс навещал Джима в январе и нашел его сильно исхудавшим и слабым, но условия в бодминской тюрьме, по сравнению с другими, считались сносными. Джинни вместе со своим отцом, Заки Мартином, дважды навещала мужа. Они выходили из дома рано утром, а возвращались на следующий день к вечеру. Но двадцать шесть миль в один конец – слишком долгий путь для молодой женщины, да еще к тому же кормящей матери. Росс подумал, что надо будет как-нибудь самому отвезти ее в Бодмин.

Ссора с Чоуком грозила оставить его без средств, как раз когда он начал планировать покупку некоторых предметов роскоши. И не только роскоши. Например, Россу позарез была нужна еще одна лошадь. Да и рождение Джулии повлекло за собой новые расходы, а экономить на дочери Полдарк не собирался.

Росс был зол на себя за опрометчиво принятое решение. Он свернул на постоялый двор «Красный лев», где в это время было полно народа, и пристроился за столом в нише у двери. Однако появление Росса не осталось незамеченным, и, после того как мальчик-слуга принял у него заказ, он услышал рядом чьи-то осторожные шаги.

– Капитан Полдарк? Доброго дня. Нечасто вы наведываетесь к нам в город.

Росс поднял голову и не очень-то приветливо посмотрел на того, кто нарушил его уединение. Это был Блюитт, управляющий и мелкий акционер Уил-Мейд, одной из нескольких медных шахт в долине Айдлесс.

– Я не располагаю свободным временем и приезжаю только по делам.

– Могу я присесть за ваш стол? С торговцами шерстью, что сидят в зале, мне не особо интересно. Благодарю. Как я понимаю, цены на медь снова упали?

– Насколько я знаю, да.

– Если это не остановить в самое ближайшее время, мы все обанкротимся.

– Поверьте, никто не будет сожалеть об этом больше моего.

Росс, сам того не желая, поддерживал разговор с этим человеком, хотя в душе и злился, что тот помешал его размышлениям.

– Остается лишь надеяться, что цены наконец перестанут падать. – Блюитт поставил стакан на стол и поерзал на стуле. – В этом году мы потеряли на продажах восемьсот фунтов. Для нас это большая сумма.

Росс снова поднял голову и увидел, что его собеседник действительно не на шутку обеспокоен – под глазами темные мешки, уголки рта опущены. В перспективе, и довольно близкой, его ожидали долговая яма и невозможность прокормить семью. Похоже, именно это обстоятельство и придало ему смелости рискнуть подойти к человеку, имевшему репутацию нелюдима. Возможно, Блюитт возвращался с собрания акционеров и ему просто необходимо было выговориться.

– Я не думаю, что это надолго, – сказал Росс. – Производство в городах растет, растет и спрос на медь. А стало быть, вырастут и цены.

– Согласен с вами, но это в долгосрочной перспективе, а мы, к несчастью, должны выплачивать проценты по краткосрочным займам. Чтобы выжить, мы вынуждены продавать руду по низким ценам. Если бы медные и плавильные компании честно вели дела, мы бы еще смогли продержаться в этот сложный период. Но каковы наши шансы на сегодняшний день?

– Я не думаю, что плавильные компании заинтересованы в удерживании низкой цены, – ответил Росс.

– Я говорю не о рыночных ценах, сэр, а о той, по которой они скупают у нас медь. Это сговор, капитан Полдарк, и мы все это понимаем, – продолжал Блюитт. – Разве можно получить справедливую прибыль, если компании даже не собираются конкурировать друг с другом!

Росс кивнул и посмотрел на входящих в таверну и выходящих из нее людей. Слепой мужчина на ощупь пробирался к стойке бара.

– С этим злом можно бороться двумя способами, – произнес Полдарк.

– Что вы предлагаете? – с надеждой в голосе осведомился Блюитт.

– Я предлагаю невозможное, – ответил Росс. – Медные компании никогда не станут устраивать конкурентные торги. Им это невыгодно. Но если бы шахты объединились по их примеру, они смогли бы попридержать поставки и таким образом вынудить медные компании поднять цену. В конце концов, мы – производители. Им без нас не выжить.

– Да-да, я понимаю, о чем вы. Продолжайте.

В этот момент мимо окна прошел мужчина, который завернул в таверну. Росс был так занят разговором с Блюиттом, что не сразу обратил внимание на плотную фигуру вошедшего и его походку вразвалочку. А когда понял, кто это, даже вздрогнул от неожиданности. Росс в последний раз видел этого человека, когда тот ехал верхом по долине из Нампары после дуэли с Фрэнсисом, а Верити смотрела ему вслед.

Росс опустил голову и уставился на стол, но у него перед глазами неотступно маячил образ, который он только что увидел: синий сюртук из отменного сукна; аккуратно повязанный широкий черный галстук; галуны на рукавах; коренастый, мужественный, производит впечатление, хотя… Лицо у него изменилось: морщины вокруг рта стали глубже, губы жестче, как будто он сомкнул их навсегда, а в глазах читалась непреклонность.

Новый посетитель не стал смотреть по сторонам и сразу прошел в следующий зал. Удачно они разминулись.

– Если кто нам и нужен, капитан Полдарк, так это предводитель, – с жаром сказал Блюитт. – Человек с положением, справедливый, уверенный в себе, тот, кто смог бы выступить от нашего имени. Если позволите, такой, как вы.

– Что?

– Я уверен, что вы простите мне это предположение, но в мире горнопромышленников каждый сам за себя и плевать хотел на соседа. Нам нужен лидер, тот, кто сплотит нас, и тогда мы сможем выступить как одно целое. Конкуренция – это хорошо, но только на подъеме. Мы не можем позволить себе конкурировать в такие времена, как сейчас. Эти медные компании сущие разбойники. Другого слова для них не нахожу. Вы только посмотрите, какие цены они накручивают. А вот если бы у нас был хороший руководитель, капитан Полдарк…

Росс слушал его вполуха.

– И какое ваше второе предложение? – спросил Блюитт.

– Мое предложение? – не понял Росс.

– Вы сказали, что в нашем нынешнем положении есть два способа бороться со злом.

– Второй способ – решить проблему шахтеров, создать собственную медную компанию, которая будет покупать руду, построит плавильни рядом с шахтами и сама будет заниматься обогащением и продажей руды.

Блюитт нервно побарабанил пальцами по столу:

– Вы хотите сказать, нам надо…

– Создать независимую компанию, благодаря которой вся прибыль будет доставаться шахтерам. Сейчас прибыль уходит в «Медеплавильную компанию Южного Уэльса» или к торговцам вроде Уорлегганов, которые повсюду запустили свои руки.

Блюитт тряхнул головой:

– Тут нужен солидный капитал. Хотел бы я, чтобы это было возможно.

– Денег для этого понадобится не больше, чем раньше, и, возможно, не больше, чем сейчас. А вот единства в целях точно потребуется значительно больше.

– Это было бы великолепно, – воодушевился Блюитт. – Капитан Полдарк, если позволите, вы как раз тот человек, который сможет создать и возглавить такое объединение. Компании будут изо всех сил стараться выдавить новичка, но… Но это вдохнет надежду и придаст сил тем, кто оказался на грани банкротства.

От отчаяния Гарри Блюитт обрел дар красноречия. Росс слушал его с долей скепсиса. Его предложения, пока он их формулировал, обрели более четкие формы, но в роли предводителя корнуоллских шахтеров он себя точно не видел. Росс хорошо знал своих людей, знал, какие они независимые и с каким упорством сопротивляются всему новому. Он прекрасно понимал, какие немыслимые усилия потребуются, чтобы осуществить в этих краях хоть какое-то начинание.

Потом они еще некоторое время попивали бренди. Похоже, неспешная беседа слегка успокоила Блюитта. Он выговорился, и его страхи отступили. Росс слушал Гарри, но не забывал о том, что в любой момент рядом может появиться Эндрю Блейми.

Пришло время уходить: накануне вечером ему все-таки удалось уговорить Демельзу не отказываться от затеи со вторым приемом. Блюитт пригласил к их столу Уильяма Окетта, управляющего шахты в долине Понсанут, и в красках расписал ему идею Росса. Окетт, осторожный мужчина, косой на один глаз, согласился, что такая компания может стать их спасением, но заметил при этом, что деньги-то все у банков, которые связаны с медными компаниями. Росс почувствовал себя задетым и сказал, что влиятельные люди есть не только в медных компаниях. Но для того, чтобы их компания удержалась, пяти или шести сотен, разумеется, недостаточно. Тридцать тысяч фунтов – вот примерная сумма, которая потребуется. Однако следует принимать в расчет, что закончиться их затея может как большой прибылью, так и полным разорением. Поэтому, прежде чем начинать, надо все хорошенько взвесить.

Эти замечания не только не умерили пыл Блюитта, но даже, наоборот, подстегнули его. Он достал из кармана засаленный лист бумаги и уже собрался было попросить перо и чернила, как вдруг оловянные кружки на стенах задребезжали от сильного удара, и все разговоры в трактире стихли.

В наступившей тишине из соседнего зала послышался какой-то скрежет, потом быстрый топот, мелькнул красный жилет – это в зал вбежал хозяин постоялого двора.

– Здесь не место для перебранок, сэр. Как только вы появляетесь – жди неприятностей. Я этого больше не потерплю. Я, я…

Голос хозяина заглушил разгневанный голос Эндрю Блейми. Потом и он сам растолкал столпившихся у двери посетителей. Росс заметил, что Блейми трезв, и подумал, что, возможно, его главной проблемой было вовсе не пьянство. Капитан Блейми гораздо больше страдал от своего собственного характера.

Видимо, Фрэнсис и Чарльз, да и он сам, на первых порах, все-таки были правы. Да разве можно было отдать великодушную и мягкосердечную Верити такому человеку?!

«Надо будет рассказать об этом Демельзе, – решил Росс, – может, тогда она перестанет меня донимать».

– Я знаю этого типа, – сказал Окетт. – Он капитан «Каролины», пакетбота, который курсирует между Фалмутом и Лиссабоном. Держит свою команду в строгости. А еще болтают, будто он убил жену и детей. Хотя я не понимаю, как после такого этот тип смог стать капитаном.

– Блейми повздорил с беременной женой и толкнул ее, – пояснил Росс. – Она неудачно упала и умерла. А двое его детей, насколько я знаю, целы и невредимы.

Блюитт и Окетт какое-то время молча смотрели на Полдарка.

– Говорят, он переругался со всеми в Фалмуте, – заметил Окетт. – Лично я его избегаю. Мне кажется, у него какой-то измученный вид.

Росс пошел за своей лошадью, которую оставил у таверны «Бойцовый петух». Блейми он больше не видел.

Его обратный путь пролегал мимо городского дома Уорлегганов. Росс придержал Смуглянку, увидев, как возле парадной двери остановилась запряженная четверкой великолепных серых лошадей карета из дорогого полированного дерева с бело-зелеными колесами. Там были форейтор, кучер и лакей – все в белых ливреях. Такой прислугой не могли похвастаться даже Боскауэны и Данстанвиллы.

Лакей спрыгнул на землю, чтобы отворить дверь. Из кареты вышла мать Джорджа – полная женщина средних лет, вся в шелках и кружевах; но хозяйку затмевала роскошь выезда. Парадная дверь открылась, и появились еще лакеи. Прохожие останавливались поглазеть на эту картину. Дама исчезла в доме, а великолепная карета поехала дальше. Росс, даже будь он очень богат, не стал бы выставлять напоказ свое богатство, но в тот день он усмотрел в этом особую иронию. Дело было даже не в том, что Уорлегганы могли позволить себе карету с четверкой лошадей, а он не имел возможности купить столь необходимую для ведения дел и повседневной жизни вторую лошадь. Эти банкиры и владельцы металлургических компаний, которые всего за два поколения сумели пробиться, выдвинувшись из невежественного простонародья, процветали в разгар кризиса, а такие достойные люди, как Блюитт, Окетт и еще сотни других, оказались на грани банкротства.

Глава пятая

Второй прием в честь крестин Джулии прошел без сучка без задоринки. Шахтеры, мелкие арендаторы, их жены и дети веселились без всякой задней мысли. В Соле все равно был праздник, так что, если бы их не пригласили в Нампару, большинство из них провели бы день в городе – танцевали бы, играли или напивались в каком-нибудь местном трактирчике.

Первые полчаса, пока гости еще помнили, что они не ровня хозяевам, в Нампаре царила немного напряженная атмосфера, но очень скоро от их застенчивости не осталось и следа.

Это был летний праздник в старом стиле, без всяких там новомодных деликатесов. Демельза, Верити и Пруди занимались готовкой с самого утра. Испекли гигантские слоеные пироги с мясом, уложили их на огромные блюда и полили сливками. Зажарили четырех молодых гусей и дюжину жирных каплунов. А сладкие пироги они сделали размером с мельничные жернова. На столах расставили медовуху, домашний эль, сидр и портвейн. Росс посчитал, что по пять кварт сидра на каждого мужчину и по три – на женщину будет вполне достаточно.

После трапезы все вышли на лужайку перед домом, там женщины начали бегать наперегонки, а дети танцевали вокруг майского дерева, играли в «платочек», прятки и жмурки, а мужчины устроили соревнования по борьбе. После нескольких схваток в финальном бою сошлись братья Дэниэл – Марк и Пол. Победителем, как и ожидалось, стал Марк. Демельза вручила ему приз – ярко-красный шейный платок. А позже, когда гости частично растрясли праздничный ужин, всех снова пригласили в дом, на чай с имбирными пряниками и шафранными кексами.

Главным событием вечера стало выступление бродячих актеров. Росс еще за неделю до крестин увидел в Редрате на какой-то двери ободранную афишу. В афише значилось, что труппа Аарона Отвэя выступит в городе с богатым репертуаром превосходных музыкальных пьес, как старинных, так и современных.

Актеры разъезжали в двух потрепанных фургонах. Росс нашел в одном из них этого самого Аарона Отвэя и пригласил их в ближайшую среду дать представление в Нампаре.

Всю рухлядь в библиотеке сдвинули в один конец комнаты, а в противоположном натянули два связанных шнура от портьер, чтобы обозначить сцену, пол хорошенько вымели, а для публики, положив доски на ящики, устроили импровизированные скамьи.

Первым номером шла трагедия Джонсона Хилла «Элирия, или Брошенная жена», а затем зрителям показали комедию под названием «Живодерня». Джуд Пэйнтер стоял в сторонке и выходил вперед, чтобы притушить свечи, когда они начинали слишком уж коптить.

Для местных жителей это действо было сравнимо с лучшими постановками лондонского королевского театра Друри-Лейн. В труппе было семь человек – сборная солянка из цыган-полукровок, актеров, которые держались с нарочитым пафосом и явно переигрывали, и бродячих певцов. Аарон Отвэй – толстяк с острым носом и стеклянным глазом – имел все задатки уличного зазывалы. Он напыщенно прочел пролог и объявил антракт; кроме того, изображал хромого папашу и убийцу (для последней роли он надел черный плащ, нацепил на глаз повязку, а на голову – завитой черный парик). В общем, Отвэй был занят на протяжении всего представления, а потом от души угостился элем. Роль героини исполняла блондинка лет сорока пяти с зобом на шее и крупными, унизанными кольцами руками.

Но лучшей актрисой в труппе была девица лет девятнадцати, смуглая красотка с миндалевидными глазами. Она изображала скромницу-дочь (не очень убедительно) и уличную женщину (это у нее получилось гораздо лучше). Глядя на девушку, Росс подумал, что, будь у этой актрисы хороший учитель, она могла бы далеко пойти. Хотя шансы сделать карьеру у красотки невелики; скорее всего, она закончит как потаскуха или ее вздернут за кражу часов у какого-нибудь джентльмена.

Совершенно иные мысли мелькали в голове у сидевшего рядом с Россом Марка Дэниэла. Сухопарый, высокий и сильный, он в свои тридцать лет не видел ничего чудеснее этой девушки. Она была, по его мнению, такой грациозной и нежной, такой хрупкой и утонченной. А как она вставала на цыпочки, как изгибала шею! И пела с придыханием, а в ее темных глазах отражалось пламя свечей. Марк не чувствовал фальши в ее жеманстве, он все принимал за чистую монету. Приглушенный свет подчеркивал мягкий овал лица, а дешевые безвкусные костюмы актрисы казались ему просто сказочными. Чистая и безупречная, эта смуглая красавица была не такой, как все остальные женщины. Марк безмолвно просидел все представление: он, не отрываясь, взирал на девушку своими темными кельтскими глазами, а когда она исчезала со сцены, тупо смотрел на черный задник.

После представления пустили по кругу выпивку, Уилл Нэнфан достал свою скрипку, Ник Вайгус – флейту, а Пэлли Роджерс – серпент. Скамьи сдвинули к стенам, и начались танцы, но не грациозные и сдержанные менуэты, а полные жизни пляски сельской Англии: «Рогоносец-неудачник», «Во зеленом во саду» и «Старикан громыхает костями». А потом кто-то предложил «Танец с подушкой».

Молодой человек закружился по комнате с подушкой, а потом остановился и спел:

– А дальше танцевать я просто не могу.

На что музыканты хором отозвались:

– О, господин, скажи нам – почему?

И танцор спел в ответ:

– По Бетти Проус я тоскую, и не мил мне белый свет.

И музыканты заорали во все горло:

– Она с тобой станцует, хочет или нет.

Молодой человек положил перед своей избранницей подушку, девушка встала на нее на колени, и он ее поцеловал.

После этого оба, взявшись за руки, протанцевали круг по комнате и спели:

– Ах, как чудесно танцевать, опять-опять-опять!

Затем наступил черед девушки.

Все веселились и быстро сменяли друг друга, пока к танцу не подключились старики. Заки Мартину вздумалось пошалить, и он вызвал Бетси Триггс. Тетушка Бетси, если ее раззадорить, та еще проказница: ловко прошла круг с Заки, и юбки у нее взлетали так, будто ей шестнадцать, а не все шестьдесят пять. После этого она исполнила нечто вроде воинственного танца и остановилась в дальнем углу комнаты. Все дружно расхохотались, потому что там сидел один-единственный мужчина.

– А дальше танцевать я просто не могу, – дребезжащим голосом спела тетушка Бетси.

– О, госпожа, скажи нам – почему? – хором прокричали гости.

– По Джуду Пэйнтеру тоскую, и не мил мне белый свет! – ответила тетушка Бетси.

Тут все снова расхохотались и хором прокричали:

– Так он с тобой станцует, хочет или нет!

Потом послышались звуки борьбы, крики и смех, – это несколько мужчин перехватили Джуда, когда тот попытался улизнуть из своего угла. Поскольку Пэйнтер сопротивлялся и отказывался становиться на колени, его просто взяли и силком усадили на подушку. Тетушка Бетси обхватила Джуда за шею руками и так смачно облобызала, что тот потерял равновесие, и они вдвоем, сверкая башмаками и юбками, скатились на пол. Под очередной взрыв хохота оба встали и станцевали свой круг. По глазам Джуда было видно, что он разозлился и намерен отыграться. Теперь выбор был за ним. Да, Пруди бдительно наблюдала за мужем, но сделать-то все равно ничего не могла. Это ведь игра, ничего больше.

Оставшись без партнерши, Джуд медленно прогарцевал по кругу и все пытался вспомнить, какие слова надо спеть. Наконец он остановился и провозгласил:

– Я это… Плясать не стану дальше!

Гости давились от смеха и даже не сразу смогли ответить.

– О, гос-сподин, скажи нам – почему?

– Да потому что танцевать хочу с Чар Нэнфан, ясно вам? – Джуд огляделся, будто ждал, что ему станут возражать, и продемонстрировал два своих огромных клыка.

Вторая жена Уилла Нэнфана, молоденькая блондинка с уложенными вокруг головы толстыми косами, была самой миловидной из всех женщин в комнате. Все смотрели на Чар и ждали, как она воспримет выходку Джуда. А она только состроила рожицу, рассмеялась и смиренно опустилась на колени на подушку. Джуд в предвкушении удовольствия посмотрел на красавицу и вытер рот рукавом.

Поцелуй был таким страстным, что все молодые люди в комнате громко застонали.

Джуд намеренно затягивал поцелуй, и тут Пруди не выдержала:

– Хватит уже, старый козел! Отпусти ее, не ровён час сожрешь!

Джуд быстро выпрямился, под крики и смех ретировался из круга и, что не осталось незамеченным, снова оказался в своем углу, подальше от ревнивой женушки.

Вскоре игра закончилась, и снова начались танцы. Марк Дэниэл не принимал участия в этих забавах. Он всегда считал, что танцы для изнеженных слабаков, а настоящий мужчина должен быть немногословным, суровым и непреклонным. А потом он заметил, что два или три актера тоже танцуют, и решил попытать счастья в риле, который не требовал от исполнителей особого изящества.

Марк потер подбородок, пожалев, что не побрился сегодня получше, и присоединился к танцующим. В самом конце длинной цепочки он увидел ту самую девушку. Ему уже сказали, что ее зовут Керен Смит. Марк не мог оторвать от нее глаз и танцевал так, как будто видел лишь ее одну.

Девушка знала, что он на нее смотрит. Керен ни разу не взглянула на Марка, но что-то в ее лице, в том, как она поджимала алые губки, как пару раз откинула назад темные волосы и тряхнула головой, говорило ему о том, что она знает. А потом молодой человек понял, что еще пара секунд и они будут танцевать вместе. Марк споткнулся на ровном месте и почувствовал, что вспотел. И вот момент настал. Ближайшая пара возвращалась на свои места, Марк вышел вперед, Керен шагнула ему навстречу. Он взял ее за руки, и они закружились в танце. Девушка всего один раз взглянула Дэниэлу в глаза, и бедняга чуть не ослеп. Потом они разделились, Марк занял свое место, она – свое. Руки у Керен были прохладными, но ладони Марка покалывало, будто он прикоснулся ко льду или обжегся. Танец закончился. Марк, твердо ступая, прошел в свой угол, а вокруг, как будто ничего не произошло, болтали и смеялись гости. Он сел, вытер пот со лба и с мозолистых ладоней. А у нее были такие маленькие ручки, что он запросто мог их раздавить. Марк украдкой поглядывал на Керен, в надежде еще хоть раз встретиться с ней взглядом, а она так и не посмотрела в его сторону. Но он-то знал, что женщины умеют все видеть не глядя.

Потом Марк присоединился к толпе гостей, но у него так и не получилось оказаться рядом с Керен. А вот Джо, сын Нэнфана, видно, был похитрее и как-то умудрился заговорить с юной актрисой и с морщинистым коротышкой из труппы.

Праздник постепенно приближался к концу, и, прежде чем гости начали расходиться, слово взял отец Джинни, Заки Мартин, который слыл самым грамотным в округе. Он встал и произнес небольшую речь о том, какой славный был вечер, как все здорово наелись и напились недели на две вперед, а натанцевались – так уж на целый месяц. И все было так хорошо, что надо от души поблагодарить за щедрость капитана Полдарка, миссис Полдарк и мисс Верити Полдарк. И пожелать им всем процветания и долгих лет жизни. И конечно, маленькой мисс Джулии тоже. Даст бог, она вырастет и станет гордостью родителей, а больше-то и сказать нечего, кроме как поблагодарить еще раз и распрощаться.

Росс распорядился, чтобы всем гостям подали по стаканчику бренди с патокой, после чего сказал:

– Я благодарен вам за ваши добрые пожелания и очень хотел бы, чтобы Джулия, когда вырастет, стала хорошей дочерью и добрым другом для всех вас. А еще хочу, чтобы она стала наследницей этой земли и продолжила наши добрые традиции. Счастья и здоровья всем вам и вашим детям. Даст бог, мы вместе доживем до лучших времен и увидим, как процветает наше графство.

Ответная речь Росса была встречена одобрительными возгласами.

Гости разошлись, миссис Мартин осталась, чтобы помочь Джинни прибраться, так что Дэниэлы отправились домой без них. Впереди – бабуля Дэниэл и миссис Пол, которые держали под руки старшего брата Марка, а за ними, как фрегаты в кильватере линкора, – трое детишек Пола. Чуть левее шли, склонившись друг к другу головами и перешептываясь, две сестры Марка – Мэри и Эна. Замыкали строй старый Дэниэл, который, прихрамывая, что-то бормотал себе под нос, и долговязый Марк: этот после вечера в Нампаре не мог вымолвить ни слова.

Ночь выдалась просто чудесная. Небо отражало свет ушедшего за горизонт солнца, майские жуки трещали чуть ли не над ухом, а летучие мыши хлопали крыльями прямо над головой.

Когда процессия перешла через ручей, тишину ночи нарушало только бурчание бабули Дэниэл, желчной старухи лет восьмидесяти.

Размытые в полумраке силуэты несколько секунд двигались на вершине холма и постепенно исчезли, спустившись в долину к домишкам Меллина. Теперь одни лишь тихие звезды сияли в летнем небе.

Марк Дэниэл, не шевелясь, лежал на постели. Их дом стоял между домами Мартинов и Вайгусов, и в нем было всего две спальни. В меньшей спали старый Дэниэл, его мать и старший из трех сыновей Пола. Во второй – Пол, его жена Бет и двое их детишек. Мэри и Эна, сестры Марка, ночевали в задней пристройке, а он сам – на соломенном матрасе в кухне.

Все очень долго укладывались, а когда в доме наконец стало тихо, Марк встал и снова натянул штаны и сюртук. Ботинки он надел, только выйдя на улицу. После тишины закрытого наглухо дома тишина снаружи была полна самых разных, едва слышных звуков. Марк двинулся в сторону Нампары. Он и сам толком не знал, что будет там делать, но просто не мог заснуть, когда в душе у него творилось такое.

Теперь уже на горизонте не было никакого движения, только на секунду возник черный ствол дерева, и за развалинами подъемника Уил-Грейс мелькнула какая-то тень.

А в Нампара-Хаусе свет еще не погасили: за шторами в спальне капитана Полдарка и на первом этаже горели свечи. Но не это влекло Марка из дома. Чуть выше, в долине у ручья, стояли два фургона бродячих артистов. Туда-то он и направился.

Подойдя ближе к цели, Марк увидел, что и в фургонах, хотя они и находились в тени боярышника и орешника, тоже горели свечи. Для своих весьма внушительных габаритов молодой шахтер передвигался очень тихо и смог незаметно подойти к большому фургону.

Никто из труппы и не думал укладываться спать. Члены труппы при свечах играли в карты за длинным столом. Марк слышал их голоса, смех и звяканье монет. Он подобрался ближе, но держал ухо востро, на случай, если у актеров есть собака.