Текст книги "Комиссар Гордон. Ещё одно дельце"

Ульф Нильсон
Комиссар Гордон. Еще одно дельце

Иллюстрации Гитты Спе

The cost of this translation was defrayed by the subsidy from Swedish Arts Council, gratefully acknowledged.

Благодарим Шведский совет по культуре за субсидию на перевод этой книги.

Original title: Kommissarie Gordon. Ett fall i alla fall

Text © Ulf Nilsson, 2016

Illustration: © Gitte Spee, 2016

First published by Bonnier Carlsen Förlag, Stockholm, Sweden

Published in the Russian language by arrangement with Bonnier Rights, Stockholm, Sweden and Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency, Sweden

© Людковская М., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке. ООО «Издательский дом «Самокат», 2019

* * *

Глава 1
Загадочный скрежет

Была тёмная осенняя ночь. Среди деревьев, завывая как призрак, гулял ветер. Жутковато ухала сова.

На опушке стоял маленький домик. Это было отделение полиции. Свет в его окнах не гас никогда. Маленький огонёк надежды в ночи. Здесь всегда готовы помочь тому, кто попал в беду.

Толкнув дверь – а она никогда не запиралась, – посетитель оказывался в просторном помещении. Слева висела полочка для шляп, на которой красовались две стильные форменные фуражки. Справа стоял стеклянный шкаф с чёрным пистолетом и страшной дубинкой. Шкаф всегда тщательно запирался на ключ. Посреди комнаты громоздился письменный стол, на нём лежала старинная печать.

В глубине отделения виднелась бывшая тюрьма. Даже решётку до сих пор не сняли. Только теперь здесь находилась спальня комиссара полиции.

Осторожно войдя внутрь, вы бы увидели самого комиссара, неподвижно лежащего под одеялом. Рот открыт: тихий всхрап – короткий тоненький свист. Кровать была огромная, поэтому комиссар казался совсем маленьким, как булочка с корицей.

Комиссар был мышкой, которой не исполнилось ещё и года. Звали мышку Жаби. Она ведала всеми полицейскими делами, пока старый комиссар Гордон был в отлучке. Он уехал в отпуск, причём в очень длительный…

Ночной покой вдруг нарушил какой-то шум. За окном кто-то скрёбся. Крафс-крафс. Как будто в дом хотел проникнуть голодный хищник.

Жаби мгновенно проснулась и села.

На клумбе топталось огромное бесформенное существо. Оно ворчало и стонало. Жаби вскочила и, как была, в розовой сорочке, на цыпочках подкралась к двери.

Страшное существо с большой тёмной головой мелькнуло теперь во втором окне. Или это были два страшных существа?

Скрепя сердце, Жаби открыла дверь и крикнула в темноту:

– Ну и что тут у нас происходит?

Никого. Тишина. Только сова снова заухала вдалеке.

– Именем закона! – воскликнула Жаби.

Полная тишина. Жаби потянула носом воздух, пытаясь уловить хоть какой-нибудь запах, найти хоть какую-нибудь подсказку.

Но она учуяла лишь слабый запах своего старого друга Гордона. Наверняка это пахнут оставленные им вещи. А может, ей только показалось, что пахнет Гордоном. Уж очень она по нему соскучилась.

Жаби стало страшно. Маленькая мышка, одна в большом лесу. Выл ветер. Хвост её совсем заледенел, усики дрожали. Может, позвонить в полицию? – подумала она. Но вспомнила, что она сама и есть полиция…

Жаби уставилась в темноту. Да, ей было страшно. Но ведь она полицейский, который, несмотря ни на что, должен выполнять свой долг. В этом смысле она была очень мужественная мышь.

Она крикнула:

– Добро пожаловать в полицию! Мы здесь для того, чтобы вам помочь…

Голос её, конечно, немного дрожал.

А потом она вернулась в дом. Надела красивую форменную фуражку и села за большой письменный стол. Маленькая мышка в розовой ночной сорочке. На голове большая фуражка с золотым значком. В руке большая печать.

Жаби бодро запела. Это был парадный марш полицейских, который она давно собиралась сочинить.

Она коротко описала случившееся на бумаге:

Загадочный скрежжет скрежетт скрежет. Надо вызвать Гордона.

Жаби всё лето упражнялась в письме. И теперь писала очень хорошо. Только слово «скрежет» ей раньше никогда не попадалось.

Она достала печать. Поднесла к бумаге. Подвинула чуть вправо. Потом чуть влево. И нажала – изо всех своих мышиных сил. Ка-данк.

Когда наступило утро и в окно заглянуло солнце, Жаби всё ещё сидела за столом. Поспать ей сегодня не удалось!

Она заварила чай и позавтракала восхитительным утренним кексом с грецкими орехами. И закусила грецким орехом. Орехи всегда придавали ей бодрости. Смочив кончики пальцев в воде, умыла носик. Сняла ночную рубашку и надела обычную одежду. А фуражку положила обратно на полку. Потом вышла из дома и быстро зашагала по лесу. Гордон жил теперь в маленькой избушке на берегу озера. Из трубы мирно вился дымок. На веранде стоял полосатый шезлонг. На крючке висел чёрный плащ. Жаби постучалась и открыла дверь.

Гордона дома не было.

Чуть ли не всю комнату занимала огромная кровать. Постель была аккуратно убрана. В камине догорали угли. На столике возле кровати – чайник, чашка и открытая книга. Вокруг куча крошек. Жаби принюхалась. Хм, Гордон тоже ел на завтрак ореховые кексы. Чашка была пустая. Чайник – слегка тёплый. Значит, Гордон недавно позавтракал и ушёл по делам.

Подожду, решила Жаби.

Она взяла книгу. Книга называлась «Весёлые истории о мышах и жабах». Гордон только что прочёл вот такую историю:

 
Мышонок увидел летучую мышь.
– Мама, смотри, ангел!
 

Жаби захихикала. Летучая мышь – это мышь с крыльями, которая умеет летать. Летающая мышь! Жаби представила, как Гордон лежит в постели, жуёт ореховые кексы и читает анекдоты и как его большой живот подпрыгивает от хохота.

Жаби скучала по Гордону. Полицейский не должен оставаться один, грустно подумала она. Два полицейских в два раза сообразительнее, чем один полицейский. Два полицейских в два раза храбрее.

Она села в шезлонг на веранде. И услышала весёлую песню:

 
Бум-бум-бум, гулять идём.
В лесу веселье мы найдём.
Детский садик, бум-бум.
 

Это шёл на прогулку лесной детский сад со всеми лесными детёнышами. Жаби отдала честь воспитательнице-мыши, которая шагала впереди. На детях были цветастые жилеты, за плечами рюкзачки. Малыши шли длинной вереницей и болтали. Жаби случайно услышала их разговор.

Жабёнок: Я буду валяться в грязи, ага…

Кротёнок: Фрёкен, я потерял рюкзак.

Воспитательница: Он у меня!

Крольчонок: А потом мы построим домик!

Бельчонок: Мы будем играть в крестьян, которые выращивают орехи…

Крольчонок: Орехи, бе-е. Морковка – это я понимаю. А ещё мы будем выращивать пироги!

Какие болтливые дети! Жаби откинулась на спинку шезлонга и продолжила ждать. Она ждала и ждала. В конце концов ей пришлось вернуться на работу.

Она подумала: с какой стати кому-то скрестись в окно полиции среди ночи? А потом убегать.

И куда подевался Гордон?

Глава 2
Мудрый полицейский

Гордон сидел на речке с удочкой. Поплавок легонько подпрыгивал. Под водой несколько плотвичек пытались ухватить хлебный мякиш.

– Привет, рыбки, – сказал Гордон.

Он был в отпуске. В длительном отпуске. А может, и вовсе на пенсии. Хмм. Он проработал комиссаром полиции всю свою жизнь. И за последнее время очень устал и вымотался. Ему хотелось только есть кексы и спать. Правда, сейчас он чувствовал себя бодрее.

Эти несколько недель он много думал о своей жизни. Каждый день на службе, в красивой полицейской фуражке, с элегантной печатью, которой он «ка-данкал» всякий раз, когда принимал важные решения.

Ни на что другое у него никогда не было времени.

И вот сейчас он сидит тут с удочкой и думает о том, чем займётся в будущем.

Солнце понемногу садилось. Гордон вытащил поплавок. Никакой рыбы он, разумеется, не поймал.

– Пока, плотвички, – сказал он. – Может, увидимся завтра.

Гордон пошёл домой, мурлыкая под нос песенку.

На тропинке ему повстречались два юных мышонка. Мальчики любезно с ним поздоровались, и Гордон по привычке отдал честь. Нет, нет и нет! Что это с ним? Ведь он больше не полицейский!

Комиссар Гордон больше не был комиссаром. Он был просто Гордоном.

До него донеслись обрывки мышиного разговора.

– Наша новая комиссарша очень умная и отважная, – говорил один мышонок. – Она лучше всех!

– А как ей идёт полицейская фуражка, – добавил его друг.

Гордон вошёл к себе в избушку. Он съел четыре кекса, но они показались ему совсем безвкусными. Потом полистал книжку с анекдотами. Не смешно. Он был подавлен.

– Я всю жизнь прослужил в полиции, – сказал он сам себе. – Я знаю всё о полицейской работе в лесу и на полях.

Слегка воспрянув духом, Гордон съел ещё два кекса. Теперь они были намного вкуснее!

– Быть полицейским трудно, потому что полицейский не думает о себе, – сказал он. – Полицейский думает в основном о других животных в своём полицейском округе! Полицейский никогда не злится, он всегда сочувствует другим. Самое главное, чтобы все в лесу были довольны и чтобы им ничего не грозило.

И Гордон съел ещё несколько нежных кексов.

Правда, юные мышата, которых он повстречал в лесу, его порядком разозлили.

– Лучше всех! И фуражка ей, видите ли, идёт! Хмфф!

Полицейский должен столько всего уметь! – продолжал думать Гордон. Он всегда на посту в своём маленьком полицейском отделении. Готовый принять всех, кому нужна помощь.

Например, бельчонка, у которого украли орехи. Полицейский всегда утешит и нальёт чашку чая! Выслушает и постарается вникнуть в сбивчивый рассказ бельчонка. Удержит в голове все пропавшие орехи.

А потом надо вести слежку и искать улики. Уфф! Гоняться за сороками и шпионить за ужами.

Лежать в постели и думать. Перебирать в уме подозреваемых и решать, кто из них преступник.

И наконец, сделать выговор тем, кто обижал других. И придумать подходящее, в меру строгое и маленькое наказание. Подходящее, в меру строгое и маленькое!

А щеголять в полицейской фуражке любой дурак может! Ха!

Гордон взял листок бумаги и начал писать:

Мудрый полицейский никогда не злится и всегда думает в первую очередь о других.

Теперь надо только поставить печать и положить листок в ящик для важных бумаг.

Но вот досада, печати-то у него больше нет. И ящика для важных бумаг тоже. Так не пойдёт. Неужели его карьера окончена?

– Я хочу снова быть комиссаром! – громко крикнул он. – Мне нужно ещё одно дело, хоть какое-нибудь дельце!

Решено, сегодня вечером отправляюсь в лес, подумал он.

Шёл дождь, поэтому так же, как и прошлой ночью, Гордон надел чёрную зюйдвестку, плащ и хлюпающие резиновые сапоги…

Глава 3
Сильный большой полицейский

В полицейском отделении снова наступила ночь. Жаби было страшно, ведь загадочный ночной посетитель мог вернуться в любой момент.

Надо быть смелой и мудрой, как Гордон, подумала Жаби. Впрочем, я и так смелая и мудрая!

Она выдвинула ящик для важных бумаг. «Никаких преступлений, никаких наказаний», – было написано на одном листке. Внизу стояла аккуратная печать. «Все имеют право играть с другими», – было выведено на другом. «Позволяется быть добрым и делать то, что не хорошо и не плохо, до тех пор, пока это делать не запрещается».

Хм, как это похоже на Гордона – выражаться просто и в то же время запутанно.

– А что, я тоже вполне могу что-нибудь написать!

Жаби попыталась представить, как будто она Гордон. Надула щёки. Опустила уголки рта и выпучила глаза. Посмотрелась в зеркало. Ха, чем не Гордон – только худенький.

Жаби надела ночную рубашку и запихнула под неё подушку. Ха-ха, вот теперь вылитый Гордон.

Потом сунула в рот несколько кексов, встала перед зеркалом и попробовала говорить голосом Гордона:

– Чавк, чавк. В нашем округе не должно твориться никаких безобразий, чавк. Самое главное, чтобы все чувствовали себя в безопасности! В лесу все должны веселиться и, придя домой вечером, сладко засыпать в своих кроватях. Полицейский может быть спокоен, только когда все улягутся спать. Чавк. Это главная задача любого полицейского!

Жаби вспомнила о совах и летучих мышах.

– Правда, некоторые животные ночью не спят, а засыпают только утром. Хмм.

Жаби написала:

Жаби поднесла к листку печать. Подвинула её немного вправо, потом немного влево. Ка-данк! Она сочинила и скрепила печатью новую мудрость! Безусловно, правдивую, хотя не очень понятную и немного легковесную по сравнению с другими мудростями в ящике.

Как же она соскучилась по Гордону! Работать с другом-напарником куда веселее.

Чавк, чавк – Жаби проглотила последний кусочек кекса. На бумагу скатилась маленькая грустная слеза.

Жаби легла.

Может, завтра мне удастся найти Гордона, подумала она. Только бы ночью ничего не случилось…

Накрывшая лес осенняя ночь была ещё страшнее и темнее предыдущей. Ох, как завывал ветер. Ух, как жутко кричала сова.

Жаби лежала с широко открытыми глазами и долго вертела головой. Она ненавидела эти жуткие осенние ночи, когда стены домика трещали от ветра. Но в конце концов она всё-таки уснула. Хррр-пыщ.

Однако посреди ночи её разбудил какой-то шум, и она резко села.

Кто-то ходил вокруг дома. Жаби слышала шлёпающие шаги. В окне мелькнула чёрная бесформенная тень. Существо охало. А потом стало скрестись в окно.

Страшный ночной посетитель вернулся! Или их было двое?

Жаби нырнула под кровать, стащила подушку и спряталась за ней.

Но потом подумала: ведь она полицейский и должна вести себя достойно. Выбравшись из-под кровати, она отважно подошла к двери.

– Кто скребётся в моё окно? – спросила она, к сожалению, слегка писклявым голосом.

За дверью послышались шаги. Чавкающие шаги, которые удалялись прочь. Жаби открыла дверь. Никого! Только тьма, дождь и воющий ветер. Нижняя губа у комиссара задрожала, хвост от страха встал торчком. Слегка пахнуло жабой, или ей это опять только показалось?

Жаби быстро закрыла дверь и, сев за стол, нервно забарабанила пальцами по столешнице.

Для храбрости она запела полицейский парадный марш, который уже почти был готов:

Но спокойнее от этого не стало. Нет, одной ей никак не справиться.

– Сейчас же пойду к Гордону! – громко сказала она.

Одевшись потеплее, Жаби отыскала карманный фонарик. В дверях она остановилась и взглянула на пистолет. Не захватить ли его с собой? Нет, брать пистолет нельзя – никогда, никогда, никогда. Она дала слово. Вместо пистолета Жаби взяла фуражку Гордона…

И, замотав нос шарфом, шагнула в темноту.

Окна избушки, где жил Гордон, не горели. Жаби поднялась на веранду.

Ткань шезлонга развевалась на ветру, как полосатое привидение. Жаби не заметила плащ на крючке, а под ним – мокрые сапоги.

Она открыла дверь.

Внутри было так спокойно и тихо. Так тепло и уютно. В большой кровати лежал Гордон. Спит ли он? Из-под одеяла торчала круглая голова. Рот был открыт.

Жаби прислушалась. Гордон храпел добрым тарахтящим храпом. Жаби была растроганна и счастлива.

Вдруг Гордон открыл глаза.

– А, что? Жаби! – проговорил он. – Мой дорогой комиссар Жаби!

– Комиссар Гордон, – сказала Жаби. – Нас ждёт страшное дело, мне без тебя не справиться. Ты говорил, чтобы я просто свистнула, фьють-фьють-фьють, и ты сразу придёшь…

– О, как же я рад, что ты пришла. Мы очень спешим? Или успеем немножко перекусить?

Гордон вылез из постели, заварил чай и достал семь грушевых кексов.

Домик был небольшой. Когда сюда внесли кровать, места для другой мебели почти не осталось. Поэтому друзья пили чай, сидя на краешке кровати. Жаби рассказала о жутких и загадочных происшествиях.

Гордон слегка покраснел и подумал, что ему надо кое в чём сознаться. Он хмыкнул. Да ну, как-то неловко всё это…

– Оставайся сегодня тут, – сказал он. – Можешь лечь у меня в ногах. А завтра мы во всём разберёмся.

– С удовольствием! – сказала Жаби. – Но чем ты занимался всё лето? Что ты делал вчера?

– Ловил рыбу, – сказал Гордон. – Я целыми днями ловил рыбу и размышлял о жизни. Я рыбачу без крючка, разумеется. Просто подкармливаю маленьких добрых плотвичек в реке. Но вообще-то отпуск – это довольно скучно…

Мечтать о нём приятно, про себя подумал Гордон. Но на самом деле – скукота.

– Я так рад, что ты пришла, Жаби! Могу перед сном прочесть тебе несколько смешных анекдотов про мышей. А завтра с утра пораньше мы пойдём в отделение. Мне прямо не терпится поглядеть, как там всё сейчас выглядит. Хм, да.

Жаби заползла в уголок кровати. Гордон прочёл анекдот. Разобрать, что он говорит, было трудно, потому что он всё время смеялся. Живот его подпрыгивал, и кровать ходила ходуном.

Гоняется кошка за мышами. Один мышонок как закричит: гав-гав-гав! Кошка – ХИ-ХИ-ХИ – испугалась и убежала. А мышонок говорит: «Учите – ХА-ХА-ХА – иностранные языки».

– Это был собачий язык, – прокудахтал Гордон.

– Я поняла, – сказала Жаби.

– А такой слыхала? Как жабе съесть лису?

Но на этом анекдоте Жаби уснула. Гордон потушил свет.

– Спокойной ночи, мой лучший друг, – сказал он.

Глава 4
Пропали два ребёнка!

Наутро опять было солнечно и безветренно. День обещал быть чудесным. Друзья-полицейские шли по лесу. Фуражки сверкали золотом. Комиссары направлялись в отделение полиции завтракать.

По дороге Жаби всё думала о загадочном ночном посетителе, который скрёбся в её окно. Или о двух посетителях – ведь, возможно, их было двое.

– Он, она или они ужасно чвакали и чмокали.

– Надо же! – хрюкнул Гордон.

– Это было невыносимо страшно, – сказала Жаби. – Может, он, она или они хотели меня напугать?

– Вот как? – сказал Гордон и покраснел.

– А может, он, она или они хотели мне что-то сообщить?

– Ты говори лучше «призрак», – предложил Гордон. – А то ведь неудобно: «он, она или они»… «Призрак», и всё тут!

– Ой, ужас, – сказала Жаби, которая очень не любила призраков. – Но если Призрак хотел меня напугать, то он-она-или-они не ушли бы просто так…

Гордон наградил её многозначительным взглядом.

– Призрак должен был сказать «бу», когда я выглянула на улицу, погреметь цепями или помахать простынёй…

– Вот как? – Гордон уже мечтал сменить тему и обсудить предстоящий завтрак.

– То есть Призрак не хотел никого пугать, – продолжала Жаби. – Он хотел шпионить!

Комиссары задумались. Гордон думал, как бы прекратить этот разговор. Он так сильно думал, что ему пришлось сесть под дерево и отдохнуть. Потом он лёг. Лучше всего ему думалось лёжа. Хм, хм, хмм, думал он. Но в голову ничего не шло.

– А может, Призрак хотел шпионить за тобой, – предположила Жаби. – Может, это старый злодей, которого ты поймал когда-то давным-давно и который теперь решил высказать тебе всё, что думает. Может, это старый лис, который злится, что ты выгнал его из леса…

Гордон покачал головой.

– А вдруг лис вернулся? – продолжала Жаби. – Вообще-то старая ворона говорила, что лис может вернуться. Хотя… Лисом не пахло. Пахло немножечко тобой.

Гордон сел.

– А разве я чем-то пахну?

Жаби напомнила ему, что она мастер различать запахи. Гордон пах застеленной кроватью, кексами и весёлой книжкой. Хотя, наверно, это просто старый запах Гордона ещё не до конца выветрился из отделения…

Пока они так сидели, на лугу происходило что-то странное. Вдалеке шагал детский сад. Первой шла воспитательница. За ней беспорядочной толпой тянулись дети. Весёлой песни слышно не было. Неужели что-то случилось?

– Знаешь, как я рад! – сказал Гордон.

Детсадовцы шарили в траве и в кустах. Воспитательница бегала взад-вперёд.

– Я так обрадовался, когда ты пришла и разбудила меня, – продолжал Гордон.

– Ты обрадовался, что я тебя разбудила?

Воспитательница помахала руками. Кто-то из детей заплакал. Воспитательница что-то крикнула, хотя Гордон и Жаби не расслышали, что именно.

Гордон думал о том, что теперь снова служит в полиции. Он погладил свою фуражку.

Жаби тоже думала. Только о лисе. Она беспокоилась, что он вернулся и хочет съесть Гордона. Как ей защитить друга? Жаби думала долго-долго. И придумала!

Мучной пшик! Точно! Вечером она приготовит обыкновенный мучной пшик.

Воспитательница-мышь тем временем начала подпрыгивать на месте! Дети завыли. Воспитательница закричала во весь голос:

– Полиция, полиция! На помощь! Пропали два ребёнка. Совсем пропали!

Комиссары со всех ног кинулись к ней.

Пропали дети! Это самое страшное, что только может случиться. Самое жуткое. Всё остальное на самом деле ерунда.

Подумаешь, орехи потерялись. Надо просто вернуть их хозяину.

Подумаешь, кто-то дразнится. Пусть попросит прощения.

Кто-то загадочно скребётся в окно? Пустяки. Скажи Призраку пойти домой и лечь спать, вот и всё.

Но когда пропадают дети… Это так ужасно, что любой расплачется.

На глазах у комиссара Гордона выступили слёзы. Правда, он быстро достал носовой платок, оглушительно высморкался и утёр нос. Чувства в сторону, ведь он – профессионал, настоящий полицейский, который, несмотря ни на что, расследует новое дело.

Сердце комиссара Жаби бешено стучало. Она думала о двух плачущих малышах. Она представила себе лиса – вот он облизнулся… Нет, прочь эти мысли! Сперва надо всё хорошенько расследовать.

Воспитательница всхлипывала, дети пищали.

Комиссар Жаби поняла, что сперва надо успокоиться и всё обдумать. Нет никакого смысла выть, всхлипывать, плакать, оглушительно сморкаться или бешено стучать своим сердцем. В первую очередь надо всех успокоить.

Жаби села на камень и звонко запела свою новую песню. Слова рождались сами собой.

 
Вот лесной полицейский!
Сильный большой полицейский.
У него широкая грудь —
К ней может каждый прильнуть.
 

 
Животных любой породы
Защитит он от дикой природы!
Все должны веселиться и спать —
Комиссар будет вас охранять!
Вот лесной полицейский!
Сильный большой полицейский[1]1
  Перевод Аркадия Гриднева.


[Закрыть].
 

О, какой замечательный получился марш! Дети собрались вокруг Жаби и перестали всхлипывать. Гордон сунул носовой платок в карман. Воспитательница прокашлялась.

– А теперь расскажите спокойно и по порядку, что произошло, – попросила Жаби воспитательницу.

– Я буду записывать, – решил Гордон.

И воспитательница-мышь рассказала, что утром она вывела детский сад на прогулку. Всего двенадцать детей. Жабята, воронята, сорочата, бельчата, крольчата и один кротёнок…

Они собирались пойти на большой луг на другой стороне речки. Но трава была такая мокрая, что они повернули назад и вместо этого пошли на другой лужок, поменьше.

Когда они туда пришли, детей было десять. Они стали искать, кричать и выть.

– Двое детей пропали, – записал в своём блокноте Гордон.

– А кто именно пропал? – спросила Жаби.

– Бельчонок Эверт, – сказала воспитательница. – Маленький философ и мечтатель. И крольчонок по имени Карин. Непослушная выдумщица.

– Хмм, – сказал Гордон и подумал, что маленький философ легко мог заблудиться.

– Хмм, – сказала Жаби и подумала, что маленькая непослушная девочка запросто могла отправиться на поиски приключений.

На детях были цветастые жилеты, рюкзаки, и каждый нёс в руках палку.

– Они что-то оставили? – спросила Жаби.

– Нет, всё исчезло! Жилеты, рюкзаки, палки.

Как жаль, подумала Жаби. А ведь я могла бы найти детей по запаху…

– Имеется ли у вас какой-нибудь предмет, который пахнет Эвертом или Карин? – спросил Гордон.

Тишина.

– Есть у вас что-нибудь из их вещей? – пояснил свой вопрос Гордон. – У Жаби отличный нюх…

Вперёд вышел жабёнок и разжал лапку. В ней лежала шишка, завёрнутая в белую тряпочку. На тряпочке был нарисован большой рот.

– Что это? – спросил Гордон.

– Человечек, – сказал жабёнок. – Весёлый человечек. Это мне Эверт подарил. Он его сам сделал…

Ура, хоть что-то! Жаби протиснулась ближе. На маленькой потной ладошке лежал помятый человечек.

Жаби понюхала. Шишка пахла разлитым соком, цветными мелками, клеем, орехами, книжкой пылью, сухой веточкой и крошками от печенья…

Жаби опустилась на траву и попыталась взять след. Но в шишке смешалось слишком много запахов. А в траве было так мокро, что все следы перепутались. Жаби обнюхала всё вокруг, но в конце концов ей пришлось сдаться.

Потом они ходили кругами и кричали Эверт и Карин.

Потом ещё раз поискали в кустах, на дереве, под кочками и в норах.

Комиссары решили немедленно отправиться в детский сад и там продолжить расследование.

Каждая минута была на счету. Дело нешуточное. Два маленьких ребёнка действительно пропали!