Текст книги "Княжья травница – 2. Вереск на камнях"

– Потом, – отмахнулась я. – Побегу Ратмира поищу. Что там с рекой – надо понять.

– Побежит она, – буркнула Забава. – Разбегалась она! Ты княгиня, матушка! Разве ж княгини бегают?

– Ну прости, – рассмеялась я. – Вот обживёмся, отстроимся, запасём еды – и буду ходить павою! А пока надо побегать. И так разоспалась!

Накинув на плечи плащ с меховой подкладкой, я выскочила на улицу. Река рекой, а мне ещё надо своих больных навестить. Вчера совсем из памяти вылетело! Снаружи наткнулась на Бурана, который тянул за шкирку серого щенка. Собачий ребёнок жалобно поскуливал:

– Я боюсь, боюсь! Я к мамке хочу!

– Не боись, сынок! – сквозь сжатые зубы подбадривал его пёс. – Небось не пролежишь подле мамки всю жизнь. Давай, резвее!

Щенок увидел меня и упёрся всеми четырьмя лапами в камень мостовой, тормозя в пыли и чихая. Буран выпустил его загривок и фыркнул:

– Здрава будь, Диана. Вот, привёл.

– Кого? Зачем? – не поняла я.

– Сынок мой. Тебе охраной будет.

Он носом подтолкнул щенка ко мне, и тот плюхнулся на толстенькую жопку, подмяв под себя хвост, а потом повалился на спину, подставив розовый круглый животик. Я умилилась:

– Бозе мой! Какой хороший мальчик! Ах ты моя лапушка!

Наклонившись, почесала щенка по пузику, и он замахал лапками от удовольствия:

– Да! Да! Ещё!

– Он не лапушка! – строго рявкнул Буран. – Он твой защитник!

– Ну, одно другому не мешает, правда, мой хороший?

Малыш в экстазе растянул губы, вывалив язык, и заскулил, извиваясь на земле от головы до короткого хвостишки.

– А как его зовут? – спросила я.

– Ты хозяйка, ты и называй, – недовольно ответил Буран. Я задумалась, потом весело сказала:

– Будешь Лютик!

– Лютик! – возмутился оскорблённый папаша, а я объяснила, поджав губы:

– От слова «лютый». Ласково – Лютик.

Буран смерил меня настороженным взглядом, не поверил, встряхнулся и побежал прочь, ворча:

– Лютик… Цветочек… Во имя всех собачьих богов, назвать охранного пса Лютиком!

А я усмехнулась, глядя на щенка, спросила:

– Тебе нравится?

Он сел, яростно, но почти безуспешно почесал задней лапой висячее ухо и ответил:

– Нр-равится! А теперь будем играть?

Играть мы, конечно же, не стали. Лютик не расстроился, а весело побежал вслед за мной, когда я направилась искать князя. Мы прошли по улице до самой стены. Люди хлопотали у домов, как и было свойственно людям: обживаться, чистить, украшать. Скоро они посадят деревца и цветы у входа, застеклят окна, поставят заборчики… Из каждого дома будет пахнуть хлебом и мясом, родятся дети, будут играть перед дверьми…

– А куда мы идём? – задорно спросил щенок.

– Обследовать городскую стену.

– О, может, там есть враги? И я тогда на них нападу, я их всех гр-р-р перекусаю!

Я усмехнулась. Какой милый ребёнок! Перекусает он… А, вот и поля. И за ними – высокая городская стена. У стены – группа дружинников. Мелькает знакомая шапка князя. Я ускорила шаг, чтобы быстрее добраться до любимого. И передо мной раздвинулись мужчины, пропуская к Ратмиру. Тот кивнул мне, знаком велел подойти ближе. Сказал словно между делом:

– Здесь есть дыра, ведущая к воде, но не понятно, для чего она служит.

– Ежели бадью кидать, так не пролезет, – буркнул один из парней.

Я приблизилась. Дыра в стене была забита чем-то. Даже не забита – ибо забитие обычно происходит против намерений пользователя. Отверстие из гладко отполированного камня уходило вглубь под углом. Сама дыра располагалась низко над выбитой в булыжнике чашей. Я огляделась. Чаша давала ответвления в две стороны. Жёлоб шёл параллельно стене докуда хватало взгляда. А перпендикулярно от него отходили через равные промежутки рукава, и вели они к полям.

Ирригационная система!

Твою мать!

Древние знали толк в инженерии. Каким-то образом они поднимали из реки воду и распределяли по земле благодаря желобам. Но как? Как они качали воду? Возможно, каким-то способом с педалями… Или магией камней? Я машинально взялась за оберег и глянула на Ратмира. Захотелось впечатлить и поразить, но стало страшно – вдруг не получится, как с главным домом?

– Хочешь попробовать? – усмехнулся мой князь. – Думаешь, получится?

– Ну, если не получится, то найдём другой способ, – я пожала плечами и подошла к стене. Наклонившись, обследовала стену на предмет ямки. Здесь должно быть углубление, в которое надо приложить камень. Если его нет, я удавлюсь.

Давиться не пришлось. Крохотная дырочка у самого жёлоба была как раз под размер моего оберега. Когда я приложила его к ямке, где-то в глубине стены вздрогнуло, жалобно ухнуло, заскрипело, заскрежетало. Дружина отскочила в сторону, тесня Ратмира, а он за руку оттянул меня от дыры. Но ничего особенного не случилось, если не считать того, что каменная гладкая поверхность внутри дыры двинулась. Она крутилась медленно и размеренно, как если бы это был винт мясорубки. А я смотрела на неё. Как и все остальные.

А потом из дыры потекла вода. Немного, порциями, но потекла. Я не поверила своим глазам, хотя и ожидала нечто подобное. Да, это древний механизм, известный и в наше время. И он работает. И у нас есть вода.

У нас есть вода…

Первым опомнился Лютик. Он подскочил к текущей по жёлобу водичке и принялся жадно лакать. Тогда я повернулась к Ратмиру с улыбкой:

– Ура!

– Почему я в тебе уже не сомневаюсь, светлая княгиня, – пробормотал он, кладя руку мне на плечо. Сделал это с такой гордостью, что сразу стало понятно: гордится он именно тем, что я его жена. И так меня это умилило, аж до слёз…

– Ищите такие же дыры, ежели найдёте – княгиня приведёт в действие механизм, – велел дружинникам Ратмир. – А ты, Руда, пока пойдёшь со мной. Хочу показать тебе кое-что.

Мы медленно двинулись вдоль стены. Вода журчала, орошая пыльную корку земли, впитывалась, исчезала. Лютик носился взад и вперёд, играл, нападая на струйки, пытался их укусить, но только фыркал. Ратмир молчал, наблюдая за ним, потом спросил:

– Откуда у тебя щенок?

– Буран притащил, – усмехнулась я. – Сказал, что теперь это мой защитник.

– Хорош защитник! – хмыкнул князь. – Эй, иди сюда!

Он похлопал ладонью по колену, и Лютик заинтересованно глянул на князя. Потом на меня и спросил:

– Я должен защищать тебя от него?

– Нет! Это мой муж и твой хозяин! – рассмеялась я.

– А-а-а, – протянул щенок и осторожно приблизился к Ратмиру. Его хвостик заметал камни. Не дойдя нескольких шагов, Лютик упал на бок и задрал лапы в воздух. Князь протянул руку и потрепал щенка по груди, потом выпрямился и сказал:

– Никак не могу привыкнуть к тому, что ты знаешь их мысли. Руда, что думает обо мне мой пёс?

– Ты заставляешь меня выдать тайну исповеди! – рассмеялась я.

– Тайну чего?

– Ничего, – я прикусила язык. – Что ты хотел мне показать?

Ратмир указал рукой на стену. Плотники уже сколотили на скорую руку лёгкую смотровую площадку, казавшуюся шаткой и хлипкой. Но, когда князь пригласил меня подняться, я ощутила прочные перекладины под ногами и смело залезла на самый верх. Схватившись за гранит стены, чтобы не упасть, глянула поверх и замерла.

Моему взгляду открылся захватывающий дыхание вид. Настолько прекрасный, что все пейзажи, уже виденные мною в жизни, просто померкли. Справа широченная гладь воды, синяя, голубая, зеленоватая, бирюзовая, спокойная, сливалась с другой гладью слева – серой, бурной, беспокойной и мятежной. В месте слияния барашки волн, сталкиваясь, создавали водовороты и всплески. А над рекой плыли белые-белые облака, объёмные и пушистые…

И мы надо всем этим, как на носу Титаника!

– Как красиво, – прошептала я и услышала смешок Ратмира:

– Женщины! Посмотри, как хорошо укреплён этот город!

– Да?

Я словно очнулась, взглянула уже другими глазами на окружающий нас пейзаж. Вода, как гигантский ров, окружала город с трёх сторон. Оглянулась. Суша была перекрыта каменной стеной.

– Да, ты прав. Идеальное место для крепости.

– Посмотри на это.

Он лёг животом на камень и вытянул руку. Я тоже нагнулась. Под его ладонью в граните была большая ямка, как будто ребёнок-великан ткнул огромным пальцем в пластилин. А ниже – ещё одна. И ещё, и ещё…

– Видишь, Руда? Как мы плавим железо в горне, пока оно не станет мягким, так и этот камень был чем-то расплавлен. Но чем?

Мои пальцы скользнули по завитушке ямки, огладили идеально вогнутую поверхность, и я восхищённо сказала:

– Лазером! Очень большим лазером!

– Что означает это слово?

– Трудно объяснить, – призналась, выпрямившись. – Там, откуда я пришла, точнее, в то время, лазер стал частью обычных технологий. Но здесь и сейчас… Тем более, в прошлом…

– Руда, кого боялись жители этого города? Против кого возвели эти стены?

Глава 3. Чистые и нечистые

Март, 4 число

Я спускалась со смотровой площадки мрачная и в думах. Конечно, Ратмир задавал правильные вопросы, но, к сожалению, никто не мог дать на них верные ответы. Даже я. В голове роились мысли, одна фантастичнее другой, но я только морщилась. Глупости. Краем уха когда-то в другой жизни я слышала про ядерную войну в восемнадцатом веке, про найденные скелеты гигантов, про пирамиды Сибири и мегалиты, которые служили храмами для неких вымерших цивилизаций. Но всегда отметала их, как идиотские домыслы людей, которым нечего делать.

Впрочем, в свете Мокоши и расы иреанцев надо пересмотреть свои убеждения.

Но лазеры… Гиганты выше иреанцев… Стены в высоту двухэтажного дома…

И ещё это присутствие. Как будто дух старых жителей. Что-то странное, но отчего-то не пугающее. Я поёжилась, глядя на скачущего от радости видеть меня Лютика. Вот кому хорошо… Весело жить на белом свете, когда не надо думать о том, что найти поесть или как сделать людям удобно и тепло.

Щенок поднял голову и вгляделся в окна большого дома. Я позвала малыша:

– Лютик, пошли!

Он дёрнул хвостиком в ответ, но взгляд не отвёл. Шерсть на загривке встала дыбом, и щенок зашёлся в звонком и тревожном лае. Что он там увидел? Кого?

– Лютик! Что ты увидел?

– Там кто-то есть! – протявкал малыш.

– Там пусто, и дверь не открывается.

– Есть! Есть, есть, есть!

– Хорошо, пошли посмотрим, – сказала я и направилась к дому. Лютик решительно бросился вперёд меня, а Ратмир окликнул:

– Руда, куда ты?

– Лютик заметил движение в окне. Я пойду посмотрю.

– Стой!

Меня схватили за плечо, и муж отругал сердито:

– Безрассудная женщина! Надо послать дружину!

– И что они сделают? Взберутся по отвесному камню к окну?

– Если надо – да! – твёрдо ответил Ратмир. – А ты останешься в стороне. Ты не должна подвергать себя опасности.

– Глупости, – запротестовала я, но меня удержали на месте. Дружинники окружили окно, один из них взобрался на спину другого и, подтянувшись, заглянул в окно. Крикнул:

– Никого!

– Заберись внутрь! – велел Ратмир. Парень сунулся было, но я вскрикнула. В окне показалась страшная рожа, оскалила огромный рот и зашипела, как кошка, на всех, кто был под окном. Но к моему удивлению, дружинники не отшатнулись и не вскинули мечи. Парень, который пытался забраться в окно, ответил:

– Не могу! Меня что-то не пускает.

– Ещё бы, – выдохнула я. – Там такой… такое… даже не знаю, как назвать!

– Что там? Кто? – обеспокоенно спросил Ратмир, вглядываясь в чёрный провал окна. Я тоже взглянула туда. Страшный человек не исчез. Он скалился на всех, потрясая грязными руками, и его лохмотья обнажали худое тело с выступающими рёбрами. Что за глюк? Неужели они его не видят?

– Подожди, – пробормотала я. – Подожди, мне надо подумать.

Если они его не пугаются, значит, не видят. А раз не видят, значит… Это не человек, а нечисть.

– Ну конечно! Домовой!

– Что?

Я только мотнула головой. Странно, я никогда не видела домовых в тереме! Неужели их просто-напросто нет в это время? Быть может, как с дикими волками, домовых ещё не приручили? Тогда откуда здесь этот? Он тоже дикий?

– В доме остался домовой. Я думаю, что он не пускает нас в дом, потому что мы чужие.

– Домовой? Как леший? Как болотник?

– Да. Нечисть.

Ратмир выругался, потом сказал:

– Значит, нам никогда не попасть в большой дом. Нечисть будет водить кругами и колдовать.

– Ты забыл, что у тебя есть личная ведьма, – усмехнулась я. – Думаю, что с нечистью я как-нибудь справлюсь.

В голове мелькнула мысль поговорить с домовым. Но, подумав, я отмела её. Сначала, как в любом деле, надо подкрепиться.

– Принесите мне молоко и несколько пирогов, – велела дружиннику. Он поклонился и убежал в направлении к ближайшему дому.

– Ты хочешь выманить нечистика с помощью еды? – рассмеялся Ратмир, но губы его остались напряжённо сжатыми. Я покачала головой:

– Нет, любый. Я хочу подружиться с ним.

– Дружить с нечистой силой! Только ведьма может выдумать такое, – пробормотал он. Тишило, который следовал за князем повсюду, сказал мрачно:

– Скоро нечисть промеж нас жить будет, с такой-то княгиней…

– У тебя ко мне претензии? – обернулась я к десятнику. Тот прищурился и сделал шаг вперёд:

– Нечисть не должна жить с человеком! Это противоречит божьему миру! Хотел бы Сварог такого – дозволил бы людям видеть нечистиков, а оно не так!

Эк как всё оборачивается. Бунт на корабле… Тишило мутит воду! А если я скажу, что одна из всех вижу нечисть, ответом мне будет плевок под ноги и слово: «Ведьма!»

Я отвернулась от десятника. Не хотела видеть его. Пока он мне ничего не сделает, но надо остерегаться того, что он может настроить против меня остальных. Дружинник прибежал с кувшином молока и пирогом, завёрнутым в рушник. Я махнула рукой:

– Положите всё это на окно и оставьте.

Парень глянул на князя, и тот кивком разрешил ему делать то, что я сказала. Мне стоило бы обидеться, но хрен с ними. Я всего лишь женщина. Я всего лишь спасла их от верной смерти и привела в новый город. Ничего. Ничего… У меня получится завоевать доверие народа.

Наверное.

Я смотрела, как дружинник водружает пирог с молоком на окно, как бесится беспомощный домовой, пытаясь прогнать их, как парни расходятся. Смотрела в упор, пытаясь поймать взгляд нечистика, но он не видел меня. Его дикий вид интриговал. Я всегда представляла домовых чистенькими благообразными старичками с длинной бородой. А тут – страшный, большой, в лохмотьях, нечёсаный!

Кузя…

Впрочем, Кузю отмыли, и он стал чистеньким и благообразным. Может, этого тоже надо отмыть?

Я займусь домовым позже. Сначала мне надо обойти моих больных. Я поискала взглядом Ратмира, махнула ему рукой:

– Светлый князь, разреши обратиться!

– Челом бьёшь? – усмехнулся он, подходя.

– Щас, разбежалась, – пробормотала. – Печник и плотники уже начали баню?

– Да. Вон, приспособили домишко под это дело.

– Хорошо, пусть побыстрее заканчивают, людям надо мыться с дороги. Бабам стирку тоже…

– Река вон есть.

– Холодно в реке-то ещё!

Он огляделся, подступил ко мне и сжал мои руки в своих ладонях:

– Любая, всё устроим, всё. Иди, хлопочи по своим бабьим делам, а нам оставь мужские.

Я только усмехнулась, чувствуя силу его рук. Потянувшись на носках, чмокнула любимого мужа в щёку и пошла, не оборачиваясь, к ближайшему дому.

Меня ждал очень неприятный сюрприз. Почти в каждом доме кто-то болел. Я даже растерялась поначалу, потом подумала, что это нормально – всё-таки перенесли длинный путь в тряском обозе, а кто и пешком, теперь пригрелись на новом месте, и расслабившееся тело не выдержало. Иммунитет снизился, качество еды сыграло роль.

Но всё равно стало неприятно. Будто я не справилась со своей ролью. Я травница, знахарка – не могу поддерживать людей в форме!

Целый день я провела в лечении. Там понос, тут простуда, там кашель, тут загрудинные боли… Я старалась. Очень старалась. И надеялась, что всё будет хорошо. Но… Сердце болит, а ум понимает. Хорошо не будет. Столько больных сразу вымотали меня – не только физически, но и душевно. Моя сила явно не справлялась.

Массаж моему первому больному тоже не помогал. Малыш уже начал задыхаться. Дышал он тяжело, с присвистом, и я отчего-то подумала: умрёт. Нет, врач во мне хотел бороться и не сдаваться! А женской жалостью поняла, что тут незачем стараться. Очаг воспаления в лёгких расширялся, несмотря на отвары, массажи, выдавливания пальцами красного огня из альвеол…

Мать мальчика стояла за моей спиной. Так хотелось помочь бедной женщине, обнадёжить её, утешить, но у меня не осталось слов надежды. Я взяла ребёнка на руки и обняла, закачала, уложив его голову на плечо. Слёзы подступили к глазам. Если бы я была в моём времени, в моём городе… Там врачи, больницы, капельницы, антибиотики! Там кто-нибудь пришёл бы мне на помощь, кто-нибудь точно знал бы, как вылечить мальчика. Мой волшебный рентген и мои волшебные травки – не всё! Ещё нужен опыт, знания, правильно подобранные молекулы…

– Прости, Беляна, – покаянно обратилась я к матери мальчика. – Не думаю, что смогу спасти твоего сына. Мне очень жаль…

– Ты же ведьма, сделай что-нибудь! – в отчаянье простонала женщина. Морщинки в уголках её рта опустились, словно вырезанные в камне умелой рукой скульптора.

– Я сделала всё, что могла, – пряча взгляд, сказала я, уложила мальчика на постель из соломы, покрытой относительно чистым полотном, и добавила: – Теперь остаётся только ждать и уповать на богов.

Женщина толкнула меня в плечо:

– Уходи! Убирайся отсюда! Какая ты ведьма! Даже не можешь ребёнка вылечить! Лучше бы мы остались в Златограде…

Что я могла ответить на это? Ничего. Поставила кружку с отваром на пол у постели и молча вышла из дома.

Сумерки уже легли вокруг города, как стая волков, окружившая костёр, но не решающаяся напасть. Факелы не давали темноте накрыть дома. Очаги, лучины, восковые свечи обозначили тёмные днём провалы окон, создавая иллюзию ночной многоэтажки, которую кто-то положил на бок. Я подняла глаза к небу. Звёзды такие яркие, такие большие и далёкие… Луны почти не видно. Завтра новолуние. На новолуние хорошо подстригать волосы и переезжать.

Я правильно сделала. Я всё-всё сделала правильно! Ни о чём не жалею и не буду жалеть. Только о том, что не смогла спасти маленького мальчика. Но у каждого врача есть своё персональное кладбище, которое служит не только напоминанием о неудачах, но и толчком для развития, опытом, пусть неприятным.

Где-то блеяли козы, лаяла собака, где-то шумно фыркали лошади. Шелестела вода, поднимаясь из реки через стену. Кайа-Тиль, древний город великанов, ожил. Уж не знаю, сколько лет или даже веков он простоял пустым, но теперь в нём теплится жизнь. А где жизнь – там и смерть.

Озноб пробрал меня, и я взглянула на окна большого дома. Они были пусты. Кувшин лежал на боку рядом со скомканным рушником. Домовой принял еду.

Мне надо срочно поговорить с Бером. Быть может, он знает, как привадить домового. И заодно спросить у Мыськи, когда она уже собирается влюбляться в медведя. Потому что Беру осталось недолго без женской искренней любви.

В моем доме вкусно пахло пирогами. Забава хлопотала по хозяйству, а Голуба месила тесто в большой бадье. Тут же на соломе, на расстеленном одеяле лежали малыши. Отрадушка гулила, то и дело суя в рот деревянную игрушку – большую птицу. Волех уже сидел, то и дело заваливаясь на бок, если слишком смеялся, когда одна из женщин строила ему «козу» или притворно пугала.

– А где Мыська? – спросила я, оглядывая первый этаж.

– Со стариком сидит, – махнула рукой Забава. – Плох он, совсем плох.

Бер умирает. И маленький мальчик умрёт. Мы все умрём.

Я заглянула за занавеску, которую растянули, чтобы отделить семьи друг от друга. Бер лежал на импровизированном топчане, на матрасе из соломы, на чистых простынях, под тёплым одеялом из разноцветных кусочков ткани. Лицо его, морщинистое и словно уже восковое, показалось мне маской в обрамлении длинных седых волос и бороды. Мыська, маленькая храбрая девчонка, пыталась кормить Хозяина Леса с ложечки:

– Ну же, Берушка, ещё немножечко, это за Волеха… Открывай рот! Вот так! А теперь ложечку за Отраду!

За Отраду ложечка уже не влезала. Бер устало прикрыл глаза. Мыська беспомощно обернулась на меня, в глазах её блеснули слёзы. Нет, милая, тут я тебе помочь ничем не могу. И так привела медведя буквально за ручку к невесте, остальное она должна сделать сама.

– Скажи ему, Мыська.

– Что?

– То, что ты чувствуешь. Скажи ему всё.

Она вздохнула. Отставив плошку в сторону, взяла старика за руку – дряблую и пегую от пигментных пятен на коже. Прижалась к ней щекой и тихонечко произнесла:

– Не оставляй нас, Бер…

Мыська, Мыська, я же знаю, я же вижу, что ты его любишь! Скажи ему об этом! Ну скажи…

– Кто будет заботиться о Волехе? Кто будет делать ему игрушки? Бер, не умирай! Моему сыну нужен отец…

Ну нет! Не так! Что за хождения вокруг да около? Иди напрямик, Мыська!

– Бер, Бер… Ты нам нужен! – она всхлипнула. Я начала сердиться. Дура мелкая! Кому нам-то? Конечно, он нам нужен, конечно, мы все его полюбили, но от проклятья это Бера не спасёт! Его спасёт любовь девушки! А о проклятье не скажешь…

– Бер, ты… ты мне нужен…

– Скажи ему, Мыська, иначе он умрёт, – не выдержала я. Её опущенные плечи вздрогнули, словно от удара, и девушка повернулась ко мне:

– Как мои слова помогут спасти его?

– Слова – никак. Только то, что ты чувствуешь.

– Я… я не могу без него.

– Скажи ему об этом.

Я присела рядом с ней, положила руку на её ладонь, словно успокаивая перед важным шагом, и Мыська стыдливо склонилась ко мне, зашептала:

– Понимаешь, я шестое чадо в семье, пятая девочка. После меня ещё четверо младших… Меня замуж отдали, чтобы сбыть с рук и не кормить лишний рот… Мой муж, да поможет ему Велес счастливо переродиться в новое тело, был груб со мной, говорил, что я не стою тех коз и цыплят, которые он за меня заплатил! Но он был мне мужем, дал сына, погиб на болоте, собирая осоку, чтобы прокормить нас… Я никогда, никогда не смела бы сказать ему, что не могу без него…

– Мысенька, бедная моя девочка, – я погладила её по руке, сочувствуя, – Бер никогда в жизни не обидит тебя! Но ты должна дать ему шанс показать себя. Если любишь его – скажи это. Поверь, просто поверь мне, так надо!

Она залилась краской, а потом тряхнула головой. Я могла поклясться, что в этот момент она подумала о маленьком Волехе. Ради сына женщина переступит через себя и своё воспитание, через свои страхи и стыд…

Мыська пересела поближе к Беру, наклонилась к нему и обняла маленьким натруженными ладошками его сивую голову. Я услышала жаркий шёпот:

– Я люблю тебя, Бер, всем сердцем люблю! Не умирай, поправься, и я сама упаду в ноги светлого князя, умоляя позволить мне стать твоей женой! Я буду тебе хорошей женой, обещаю… Только не умирай!

Я только выдохнула с облегчением. Ну вот, теперь проклятье будет снято! Бер спасён, ведь Мыська влюбилась в него… Но ничего не произошло. Во всяком случае, я ожидала чего-то грандиозного, в стиле Марвела: мгновенное преображение, разглаженные морщины, спецэффекты и компьютерная графика… Нет. Только Мыська, тихо плачущая над стариком. Чёрт!

– Ничего, мы сделали, что смогли, – попыталась я утешить девушку, но она только дёрнула плечом:

– Иди, княгиня. Оставь меня с ним наедине…

Мне стало горько и больно. На самом деле, это просто слова. Ощущение было такое, что меня сейчас разорвёт изнутри от разочарования, от липкого страха, который наполнил всё тело, как гелий надувает шарик. Я ошиблась. Я снова ошиблась.

Позже, уже после ужина, умывания, после того, как Ратмир заснул, я лежала, глядя в потолок каменного дома, и мучительно думала, то и дело чувствуя разряд безысходности, пронизывавший меня с ног до головы. Всё зря. Весь этот поход – полная глупости авантюра. Возможно, и потопа никакого не будет… Возможно, Мокошь ошиблась. Нет, скорее всего, она именно ошиблась. И Бер неправильно понял ведьмино проклятье. Или Мыська не любит его по-настоящему…

И во всём виновата, конечно же, только я. Самоуверенная залётная птица. Чужая. Правильно они все делают, что не доверяют мне. Я принимаю неправильные решения…

Вздох.

Стон.

Удивлённый возглас, приглушённый ладонью.

Тихий шёпот.

Я прислушалась, стараясь понять, что происходит за занавесками. Но не разобрала слов, не разобрала, кто говорит. Подняться и посмотреть я не могла – так не делается. Мало ли, может, Забава с мужем ребёночка делают… Вот и звуки соответствующие! Тяжёлое мужское дыхание, женское молчание в частых, почти беззвучных всхлипах, выдающий движения скрип повозки…

Я натянула соболей на голову, спряталась в сгибе плеча Ратмира и зажмурилась. Пусть им будет хорошо. Пусть мне будет плохо.

А завтра настанет новый день, и я подумаю, как всё исправить.