Текст книги "Ангела Меркель. Женщина – канцлер. Портрет эпохи"

Глава III
Мужчины

Черная вдова

Ангелу Меркель считают «матриархом» немецкой политики, макиавеллисткой в брючном костюме. Женщиной, окружившей себя армией лояльных женщин-политиков и повергающей одного за другим политиков-мужчин. Можно ли сказать, что Ангела Меркель вывела соперничество полов в политической сфере на новый уровень?

Тут однозначно можно утверждать следующее. Во-первых, мужчины играли важную роль в политической карьере Меркель. Во-вторых, вопреки широко распространявшимся мифам, она повергла вовсе не всех.

Существует целая команда мужчин, многие из которых связаны с канцлером с самого начала ее карьеры и, несмотря на некоторые разочарования, остались лояльны до конца. Это Петер Альтмайер, Хельге Браун, Томас де Мезьер, Рональд Пофалла, Герман Грёэ и Фолькер Каудер. Ныне покойный выходец из Рейнланда Петер Хинтце также был одним из немногих доверенных лиц Меркель мужского пола – возможно даже, самым близким.

А помимо них еще и некоторое количество спутников, скептиков и соперников, которые просто не смогли вырваться из объятий канцлера, с которыми она не захотела расстаться. Наиболее известным представителем этой категории является Вольфганг Шойбле, также относятся к их числу Эдмунд Штойбер, Норберт Ламмерт и Хорст Зеехофер.

И наконец, необходимо упомянуть ряд тех, кто считает себя жертвой власти Мекрель, мужчин, которые пытались с ней соперничать, но проиграли: сюда можно отнести политиков Фридриха Мерца, Роланда Коха и Норберта Рёттгена. И тем, что Мерц и Рёттген, попытавшись в январе 2021 года вновь баллотироваться на пост председателя партии уже в условиях политики-после-Меркель, опять потерпели неудачу, они тоже обязаны ее влиянию.

Некоторую роль в биографии Меркель играют молодые политики вроде Карла-Теодора цу Гуттенберга, сияющие где-то на краю ее космоса и получающие от канцлера достаточно большой простор для деятельности – по крайней мере, пока дела идут хорошо.

Смена правительства – это всегда смена поколений политиков. Вместе с пчелиной маткой умирают трутни и большинство старых рабочих пчел. Даже если новый канцлер, которого изберут в сентябре 2021 года, окажется ровесником Меркель, большинство из его министров и их заместителей, руководителей региональных администраций и офисов будут представителями нового поколения. Политику этого нового времени станут определять такие деятели, как Маркус Зёдер или Кевин Кюнерт, Анналена Бербок или Франциска Гиффай, Даниэль Гюнтер и Роберт Хабек, Марко Бушман и Пауль Цимиак. Они не просто будут по-новому работать как с существующими, так и с возникающими проблемами. Им придется разбираться с наследием, оставленным 12 годами правления крупной коалиции и 4 годами черно-желтой коалиции под руководством Ангелы Меркель.

Одно, впрочем, достаточно очевидно: эра женской власти в ХДС и, вероятно, во главе страны, закончилась. После более чем двадцатилетнего доминирования женщины явственно чувствуется, что его больше не хотят. Количество женщин в парламенте сокращается, а во главе ХДС снова стоит мужчина, Армин Лашет, пусть он и заявляет, что поддерживает политические принципы Меркель.

Однако мужской контрреволюции пока не намечается. Для этого эра Меркель оказалась слишком уж успешной, эмансипация общества за это время ушла слишком далеко, слишком уж много женщин пришло в политику за эти годы, и теперь им не приходится скрывать свои амбиции. Зеленые вновь выставили женскую кандидатуру на должность канцлера, это Анналена Бербок. Квотирование доли женщин на руководящих позициях в экономике и управлении, которое Меркель в свое время отклонила, стало совершенно привычным делом. Это, кстати, еще один момент, взгляд на который Меркель изменила в последние годы правления. Теперь она высказывается за «женские квоты».

Тридцать лет, целое поколение понадобилось для того, чтобы превратить патриархальную систему в разноплановую. Великое «мы» в момент объединения Германии было еще произнесено западногерманскими мужчинами христианского толка и примерно одной судьбы. Сейчас большая часть граждан федеративной республики чувствуют и мыслят в других, более сложных категориях. Речь уже идет не только о том, достаточно ли многочисленно представительство женщин в социальных, экономических и политических кругах. Гражданами женского пола могут обозначать себя как мужчины, так и женщины, причем не только. А еще они идентифицируют себя как представители определенного этноса. Стиль жизни заменил принадлежность к определенной религии. Образование заняло центральное место, стало главной жизненной ценностью как в провинции, так и в городах, как на востоке, так и на Западе, и оно способно куда больше сказать о социальном статусе и политических пристрастиях человека, чем его пол или происхождение.

Оборотной стороной такого развития, как показывает новейшая история, стало то, что в Германии, как и во многих других государствах, формирование новых социальных границ приводит к разделению общества, к новым жертвам и потерям. Государство становится слабее, когда его граждане перестают чувствовать свое единство. Теперь у политиков появилась новая задача: найти компромисс между разными социальными группами, укрепить связи, услышать и научиться серьезно воспринимать голоса тех, кто раньше оставался неуслышанным, и обеспечить правильный баланс между переменами и сохранением традиций. «Общее <…> пора снова <…> защищать», – говорит социолог Андреас Реквитц[57]57
  Andreas Reckwitz, Die Gesellschaft der Singularitäten, Zum Strukturwandel der Moderne, Berlin 2017, S. 440.


[Закрыть].

У восточных немцев, как и у жителей большинства государств Восточной Европы, переживших смену строя в ходе мирной революции, особенно обострено «ощущение хрупкости политических отношений»[58]58
  Ivan Krastev, Europadämmerung, Ein Essay, Berlin 2017, S. 20.


[Закрыть], – пишет социолог Иван Крастев. Именно в новых федеральных землях очень велик спрос на политику, ориентированную на безопасность и ставящую во главу угла сохранение жизненных ценностей. Именно пренебрежение упомянутыми потребностями и чрезмерное внимание к новым социальным трендам ставят в упрек Ангеле Меркель после шестнадцати лет во главе государства, – причем в первую очередь члены ее же партии.

С 80-х годов XX века уровень жизни и возможности получения образования в больших городах и в провинции различаются все сильнее, и это касается большинства государств по всему миру. «В этом смысле крупные города в разных странах стали больше похожи друг на друга, чем на маленькие села внутри своего же государства», – пишет Реквитц[59]59
  Andreas Reckwitz, Die Gesellschaft der Singularitäten, S. 383.


[Закрыть]. Тогда как первые выигрывают за счет плюсов глобализации, и их возможности растут, вторые все больше убеждаются в том, что их потребности никого не интересуют.

Меркель предпочитает не задумываться на эту тему. Она одобряет постоянно идущие перемены и ориентируется на городской средний класс. Канцлера никогда особенно не беспокоило то, что существуют иные традиции и стили жизни, которые и сейчас, в XXI веке, имеют право на существование. Этой темой, скорее, интересуются те мужчины, которых она планомерно изгоняет из своего окружения. Об этом заботятся политики вроде председателя бундестага Вольфганга Шойбле или Норберта Ламмерта, его предшественника, занимающего в настоящее время пост председателя фонда Конрада Аденауэра. Впрочем, по свидетельствам членов правления, на заседаниях правления фонда канцлер появляется с удивительной регулярностью. Однако особого интереса к работе консервативного объединения она не выражает.

Разумеется, патриархальная фигура вроде Гельмута Коля была бы сейчас невозможна даже во главе консервативной ХДС, а властный канцлер вроде Герхарда Шрёдера не добился бы успеха и в рядах СДПГ. Все более важной становится личность политика, ведь если доверяешь человеку, то и его решения, принятые в сложной ситуации, проще понять и принять. Или не принять. Глобализация играет на руку и тем, кто занимает высшие политические должности: в трудные моменты они обсуждают кризисные стратегии между собой и затем сообщают парламенту, как нужно голосовать. Эти люди выглядят всесильными и доминирующими. Но на самом деле власть их ослабевает. Они больше не могут править обществом, которое назначило их на должность. Они уже не в состоянии защитить границы собственного государства, усмирить жадность глобальных корпораций, провести реформы, необходимые для обеспечения основных условий жизни.

Поэтому героические личности прошлого столетия теперь становятся похожи на карикатуры. Это заметно на примере того, что происходило в 2020 году, в начале пандемии: пока французский президент Эммануэль Макрон драматически объявлял вирусу войну, Меркель предпочла скромно призвать замедлить его распространение. Макрон похож на генерала, который еще не заметил, что у него не хватает оружия для боя. А слова Меркель о том, что «вирус нужно принимать всерьез»[60]60
  Fernsehansprache der Bundeskanzlerin am 18. 3. 2020, https://www.bundesregierung.de/breg-de/themen/coronavirus/ansprache-derkanzlerin-1732108, abgerufen am 16.3.2021.


[Закрыть], звучат столь же беспомощно, сколько и ее «мы с этим справимся»[61]61
  Sommerpressekonferenz von Bundeskanzlerin Merkel am 31. 8. 2015, im Wortlaut, https://www.bundesregierung.de/breg-de/aktuelles/pressekonferenzen/sommerpressekonferenz-von-bundeskanzlerin-merkel-848300, abgerufen am 16. 3. 2021.


[Закрыть] во время миграционного кризиса.

Наиболее убедительно руководители Франции и Германии выглядят тогда, когда они выступают вместе. Как это было в мае 2020 года, когда во время видеоконференции они предложили учредить фонд по борьбе с последствиями пандемии. В этом случае слегка оторванный от реальности мечтатель и прагматичный бухгалтер вступают в симбиоз, для которого у них не нашлось партнеров в собственной стране. Ангела Меркель ощущает себя слишком далекой от немецких политиков, чтобы выступить перед народом совместно с министром здравоохранения, так же, как во время финансового кризиса 2008 года это было с министром финансов. Слишком мало она доверяет соотечественникам, чтобы совместным выступлением добровольно поднять одного из них на собственный уровень. Умение доверять никогда не было ее сильной стороной.

Отцеубийца

Обычно об отношениях Ангелы Меркель с мужчинами из ее ближайшего окружения рассказывают так. После политического убийства «отца» Гельмута Коля она расправилась и с его наследником Вольфгангом Шойбле.

Тот погряз в разногласиях с Колем, а затем и сам стал обвиняемым в незаконном финансировании своей партии. Меркель взлетает с поста пресс-секретаря до председателя партии.

Затем она вытесняет подающих надежду политиков среднего поколения – гессенского председателя Совета министров Роланда Коха, заарландского коллегу по цеху Петера Мюллера, нижнесаксонского регионального представителя партии и затем председателя бундестага Кристиана Вульфа, премьер-министра Баден-Вюртемберга Гюнтера Эттингера, эксперта по внешней политике Фридберта Пфлюгера, а затем Норберта Рёттгена, и, конечно, лидера фракции Фридриха Мерца.

В конце концов, она остается последней на поле боя и прямо из офиса канцлера уходит в закат.

* * *

Простая, но не имеющая ничего общего с реальностью история. В политике, как и в любой другой сфере жизни, всегда есть возможность оступиться, споткнувшись о себя самого, о собственные амбиции, о соперников или, что самое важное, об избирателей. Самый последний шаг, ведущий на самый верх, для большинства оказывается непреодолим. В конце концов, в стране может быть только один/одна канцлер. Полнейшая иллюзия – полагать, что в демократическом обществе успех выборов зависит лишь от избирателей. Выборам предшествуют безжалостная конкуренция, планирование, соперничество. Тот, кто не обладает «неудержимой жаждой власти», как сказал биограф Меркель Герд Ланггут, – проигрывает[62]62
  Gerd Langguth, Angela Merkel, S. 391.


[Закрыть].

Список политиков, которым доверили бы пост канцлера, но которым недоставало хватки, огромен. И они не просто стали жертвами конкурентов. Обычно они терпели неудачу из-за недостатка собственного упорства. Даже премьер-министру Баварии Францу Йозефу Штраусу, по словам его близкого друга Фридриха Циммермана, не хватало той самой жажды власти. Канцлером стал Гельмут Коль, а не сомневающийся обитатель Мюнхена. Возможно, Лотар Шпет мог бы стать кандидатом в канцлеры в 1990 году, если бы в 1989 году во время съезда партии он нашел в себе мужество бросить вызов Гельмуту Колю и выдвинуть свою кандидатуру на роль председателя партии. Вольфганг Шойбле и Аннегрет Крамп-Каррэнбауэр могли, по некоторым прикидкам, рассчитывать обойти канцлера Меркель. Но в решающий момент им обоим также не хватило жажды власти.

Говорили бы о конце политических надежд целого поколения политиков иначе, если бы Меркель была мужчиной? Или если бы она прожила первую половину жизни не в Восточной, а в Западной Германии? Если бы она не выглядела так, будто и мухи обидеть не может? На посту канцлера Меркель делает то же самое, что делали ее предшественники и чем займутся ее последователи. Она выбирает в рядах партии приближенных и окружает себя ими. Выделяет профессионалов, помощь которых ей необходима. И противников, с которыми борется и в случае необходимости повергает. Так же, как Гельмут Коль избавился от несогласных с ним Хайнера Гайслера, Курта Биденкопфа, Лотара Шпета и Риты Зюсмут. Или как Герхард Шрёдер оттеснил на политическую периферию Оскара Лафонтена и Рудольфа Шарпинга. Это неприятная процедура, смысл которой состоит в том, чтобы в итоге сформировать стабильный управленческий аппарат, лояльный к своему канцлеру и сплоченно работающий в моменты кризисов.

То, что Меркель в первую очередь отодвигает мужчин, не является актом феминизма. Виной тому демографическая картина в ХДС: у нее просто больше конкурентов-мужчин, чем женщин. В группах западногерманских школьников и студентов в 1980-е годы господствует мачизм. Легендарные международные выезды Союза молодежи Германии, организуемые фондом Конрада Аденауэра, – это выезды исключительно мужские. Во время одного из их путешествий по Южной Америке в конце 70-х годов прошлого века был основан легендарный и секретный «Андский пакт» (или Pacto Andino Segundo), члены которого обязались друг друга всячески поддерживать и никогда не выступать друг против друга. Именно члены этого пакта в итоге стали самыми рьяными противниками канцлера Меркель. Молодые западногерманские консерваторы видят в Меркель собственную биографическую противофазу: «Они преданы ХДС душой и телом», тогда как для Ангелы Меркель близость к партии была, скорее, «приобретенным умением», так журнал Spiegel описывает сложившуюся к началу нового тысячелетия картину[63]63
  Ralf Neukirch, Christoph Schult, Der Männerbund, Der Spiegel 27/2003, 29.6.2003, https://www.spiegel.de/politik/der-maennerbund a-2475e027-0002-0001-0000-000027497155?context=issue, abgerufen am 10.3.2021.


[Закрыть].

Впрочем, на ежегодных вечеринках участников пакта дамам всегда были рады: их приводили в качестве подруг и супруг. Да молодые девушки и не стремились вступить в пакт. Дело в том, что ученицы и студентки, состоявшие в Союзе молодежи, в те времена редко проявляли политические амбиции. А если они желали карьеры в политике, то для них всегда были открыты секретарские должности. Когда в 1986 году Мария Бёмер, будучи единственной присутствовавшей на окружном съезде ХДС в Майнце женщиной, отказалась вести традиционный протокол, это вызвало скандал. Такой неблагодарности в земле Рендланд-Пфальц еще не видывали. Позже Бёмер заняла пост федерального министра канцелярии Меркель. Здесь ей уже не приходилось вести протоколы.

Вечный второй

В сентябре 2020 года председатель бундестага Вольфганг Шойбле принимает решение: он будет вновь баллотироваться на выборах в бундестаг. В случае победы (никто бы и не сомневался) получится, что он уже более пятидесяти лет заседает в парламенте, – дольше, чем кто-либо в Германии (до сих пор рекордсменом был Август Бебель, сооснователь немецкой демократии, – на рубеже XIX и XX веков он дотянул до 43 лет пребывания в парламенте). Шойбле был лидером оппозиции и министром, его назначил своим последователем Гельмут Коль, канцлер в резерве, председатель партии; он был председателем бундестага и еще может им остаться. Вольфганг Шойбле – словно вечное напоминание о том, какой могла бы быть политика, если бы опасности для общества не только распознавались, но и предотвращались. Как член ХДС, избранный депутат и министр он воплощает в себе усредненный образ немецкого поствоенного политика: обычно эффективного, чаще всего умного, порой резкого, но прежде всего – избегающего рисков. Свои проекты, даже будучи совершенно в них уверен, он выдвигает всегда с осторожностью, подстраховавшись со всех сторон.

Вероятно, Вольфганга Шойбле можно назвать лучшим канцлером, которого так и не получила Германия. Для Меркель он – идеальная материализация ее собственных слабых сторон. Но в политических принципах Вольфганга Шойбле она видит одну опасность: когда ситуация набирает обороты, выходя из-под контроля, он смиряется с таким развитием событий. Она же жмет на тормоз. Во время финансового кризиса он готовил исключение Греции из еврозоны, она же в последний момент успела остановить его.

Он был в политике задолго до того, как пришла она. И теперь он хочет остаться еще на четыре года, как будто бы желая увериться в том, что сможет существовать и в ее отсутствие.

Пожалуй, никто не прочувствовал весь блеск и одновременно убожество политической жизни так, как это удалось Шойбле. Будучи юристом, он и после пятидесяти лет, проведенных в парламенте, по-прежнему верит в договоренности. Гельмут Коль и Ангела Меркель отлично знают, что все зависит от выбора правильного момента. Потому что в сложной ситуации приходится переступать через договоренности, обещания и дружбу. Так и становятся канцлерами. В противном случае остаются министрами. Как Шойбле.

В 1972 году Шойбле завершает обучение на юриста, защищает диссертацию и начинает карьеру в качестве финансиста. И уже осенью того же года он проходит на выборах в бундестаг – его взлет невероятно стремителен. Шойбле становится председателем парламентской фракции, главой ведомства канцлера, ведет переговоры по договору об объединении Германии. Его путь наверх столь же прям, сколь прямым он был впоследствии у Меркель. Многие тогда были совершенно уверены, что этот путь завершится в кресле канцлера. Сам он об этом молчит, но дает понять, что также не видит другого варианта. «Что за глупости», – возмущается Шойбле в адрес своего биографа Ганса Петера Шютца, когда тот собрался опубликовать в журнале Stern статью под названием «Кронпринц при Коле»[64]64
  Hans Peter Schütz, Wolfgang Schäuble, Zwei Leben, München 2012, S. 11.


[Закрыть]. Хотя, в общем-то, идея кажется ему вовсе не плохой.

Страдая от паралича нижних конечностей после покушения, он все же максимально быстро возвращается в политику, несмотря на инвалидность, занимает пост председателя фракции, второго по могуществу человека в Бонне. В то время как Меркель то и дело повторяет, что вполне представляет себе жизнь вне политики, Шойбле для всех и каждого становится человеком, чья жизнь вне политики немыслима. Ее выставляемая напоказ независимость и его остервенелая страсть составляют тот антагонизм, что до конца разделял и одновременно притягивал их друг к другу.

В роли министра по делам женщин Меркель занимала в то время наименее значимый пост в кабинете министров. Ей приходится выпрашивать у канцлера несколько минут беседы, чтобы иметь возможность выдвинуть на заседании кабинета собственные политические проекты. Она вынуждена дожидаться приема у Вольфганга Шойбле, который к тому моменту вырос до должности председателя фракции, и просить его, чтобы тот был так добр включить в повестку «в интересах справедливой политики в отношении женщин» ее закон об эмансипации и предложение по внесению изменений в параграф 218[65]65
  Schreiben der Frauenunion Hamburg, Karen Koop, vom 1. 12. 1993 an den Vorsitzenden der CDU/CSU-Bundestagsfraktion, Wolfgang Schäuble, ACDP 08 – 012–350/8.


[Закрыть]. Шойбле считает себя первым серьезным современным политиком, защищающим интересы женщин в составе блока ХДС/ХСС. А потому сомневается, что молодая министр по делам женщин сможет вынести нечто новое на рассмотрение в качестве «настоящих улучшений для женщин». Но Меркель еще не может этого знать, она слишком недавно в системе, пришла извне, еще не чувствует себя в партии, как дома.

Помимо этого, у председателя фракции есть и более важные заботы, чем думать о равноправии для женщин на государственной службе. Экономика трещит по швам под грузом объединения Германии, эйфория отступает перед страхом повышения налогов, безработицы, социального кризиса.

Для Меркель этот первый пост стал испытанием покорности, а Шойбле – тем человеком, который требовал ее проявления. Все ее крупные проекты остались в столе, пишет Spiegel по истечении первого года работы Меркель[66]66
  Der Spiegel, 10. 8. 1992, Im Spagat, Des Kanzlers Zögling wird widerspenstig: Frauenministerin Merkel kämpft um Profil, in ACDP PAP1 2952.


[Закрыть]. Но она не смирилась. Она вносит все новые предложения, терпит поражения, снова пробует пробиться, иногда вырывает победу.

Важнейшие мужчины в политике, председатель фракции и канцлер, играют в циничную игру. Присматриваются к тому, кто из молодежи чего-то стоит, кого имеет смысл продвигать, а кого отсеять. На вечерних мужских «посиделках» в канцелярии признают, что «девушка» ведет себя достойно. В Hannoversche Allgemeine Zeitung после визита молодого министра поговаривают: «Говорят, и в кабинете министров она себя неплохо зарекомендовала»[67]67
  Hannoversche Allgemeine Zeitung vom 29. 7. 1992, Zu Gast in Hannover, Die Aufsteigerin, in ACDP PA P1 2952


[Закрыть]. Меркель оставляют в политике.

«Было очевидно, что это человек совершенно иного формата, чем, например, ее последовательница», – рассказывает один из источников. Молодая уроженка Тюрингии Клаудия Нольте тоже была участницей программы по отбору талантливых восточногерманских политиков. С 1990 года она занимала пост представителя фракции по делам женщин, с 1994 года – федерального министра по делам семьи, однако вскоре стало очевидно, что для этой работы ей не хватает жесткости. Она затерялась на задних рядах парламента и в 2005 году оставила политику.

Меркель же, напротив, после следующих выборов получает портфель федерального министра по охране окружающей среды, который ее предшественник Клаус Тёпфер превратил в генератор идей республики. Появившись после трагедии в Чернобыле, это министерство собрало в своем составе членов ХДС с «зелеными» мыслями и черными жизнями. Теперь рабочие отношения и взаимное восприятие Шойбле и Меркель развиваются более благоприятно. «Я наблюдал за ее работой в качестве министра, а также председателя партии <…> со все растущим уважением», – позже вспоминает Шойбле[68]68
  Wolfgang Schäuble, Mitten im Leben, Taschenbuchausgabe, München 2001, S. 60.


[Закрыть]. Наконец она занимается теми темами, что предпочитает выносить на первые полосы Frankfurter Allgemeine Zeitung: первой международной встречей в верхах по теме сокращения выбросов парниковых газов, транспортировкой атомных отходов в Горлебен, экологическими сборами.

Меркель работает успешно. То, что на конференции по защите окружающей среды был принят «берлинский мандат» о переговорах по проблеме изменения климата в Киото, было именно ее заслугой.

Она вносит предложения, опережающие время. «Энергия стала слишком доступной», – заявляет Меркель в интервью Frankfurter Rundschau, требуя повысить налоги на бензин, дизель и мазут[69]69
  Frankfurter Rundschau vom 17. 6. 1997, Interview mit Angela Merkel, zitiert nach: Ökosteuer, Greenpeace-Positionspapier zur Ökosteuer, Kurzfassung, 10/2002, https://www.greenpeace.de/themen/umweltgesellschaft/wirtschaft/okosteuer, abgerufen am 12.3.2021.


[Закрыть]. Впрочем, эту точку зрения она быстро меняет, встретив резко негативную реакцию общества. Когда после выборов в 1998 году ХДС становится оппозиционной партией, а красно-зеленое правительство Герхарда Шрёдера вводит экологический налог, она уже выступает категорически против него.

Но в тот момент Меркель давно уже выйдет из тени Гельмута Коля и посвятит себя новым темам. И заслужит уважение председателя фракции Вольфганга Шойбле. Они оба быстро поняли, что Коль проиграет выборы в 1998 году. Оба сознавали, что он все же будет пытаться баллотироваться и тем самым нарушит обещание сделать Шойбле своим преемником. Но «канцлер в резерве» не протестует, это в принципе не его манера вести дела, хотя возможности у него были, и не раз. «Я лоялен власти», – вновь и вновь повторяет он, позже уже в отношении Меркель[70]70
  Zum Beispiel im Interview mit der Neuen Zürcher Zeitung am 19.10.2018, http://www.wolfgang-schaeuble.de/ich-habe-meineneigenen-kopf-ich-bin-loyal/, abgerufen am 12.3.2021.


[Закрыть]. Он ждет, чтобы ему освободили место, а эта манера в политике еще никогда не приводила к получению высшего поста.

Когда после проигранных выборов 1998 года Шойбле становится председателем ХДС, он делает Меркель генеральным секретарем партии. Это решение было революционным. Потому что правящая партия, вынужденная стать оппозиционной, всегда располагает большим количеством старых и заслуженных сотрудников, ищущих себе новое применение, но, увы, недостаточным количеством постов. Тот, кто после смены правительства не сумеет оперативно найти себе место и вместо этого будет ждать и надеяться, что его позовут, быстро оказывается на обочине.

При этом речь идет даже не о том, у кого просторнее кабинет, больше подчиненных и лучше место в парламенте. Скорее, речь о формировании собственного образа в глазах окружающих. Тот, кто считает себя профессионалом в финансовой политике, беспокоится о процветании финансовой сферы государства не меньше, чем о собственной карьере в том случае, если потеряет мандат или после очередных выборов будет вынужден прозябать в комитете по рассмотрению жалоб.

Шойбле обрек на эту судьбу влиятельных членов своей партии и уберег от нее Меркель. Он понимал, что ХДС пора меняться, чтобы остаться народной партией. С заслуженными деятелями старого канцлера сделать это будет невозможно. Он видел, как быстро зашла звезда Коля. Он понимал, что многим ХДС напоминает старенькую, слегка выжившую из ума тетушку, которой просто стесняются сказать, что ей не место на деревенской дискотеке. ХДС необходим был новый образ, молодое лицо, ей нужно было продвигать женщин в своих рядах. Так что Шойбле сначала обратился к амбициозной Аннетте Шаван, которую многие считали следующим премьер-министром в Штутгарте и которая отказалась от предложения, также рассчитывая на высокий пост. Тогда он сделал предложение Меркель, и та согласилась. Впоследствии Шойбле называл это «самым правильным решением за все время своей службы»[71]71
  Schäuble, Mitten im Leben, S. 60.


[Закрыть].

* * *

Победа СДПГ и Зеленых показала христианским демократам, как быстро сокращается их электорат и как плохо им удается соответствовать новым запросам избирателей. Чем больше школьников поступает в высшие учебные заведения, чем больше женщин выходит на рынок труда, чем либеральнее мыслят люди и чем реже они посещают церковь, тем легче путь наверх для Герхарда Шрёдера и Йошки Фишера – и тем хуже обстоят дела у Вольфганга Шойбле и его партии.

Можно сопротивляться этой тенденции, но ее уже нельзя остановить. По крайней мере, это понимает новый председатель партии. ХДС пора было менять курс. Он хотел, чтобы кто-то взглянул на путь его партии свежим взглядом. Например, женщина, которая еще не вросла в жизнь высших инстанций и организаций. Лицо, не обремененное воспоминаниями, обязательствами и обидами, в которые остальные втянуты десятилетиями. Шойбле был уверен, что в случае с Меркель сделал правильную ставку. Он собирался продолжать представлять консервативную сторону партии, она же должна была привнести современные веяния.

Разумеется, в ноябре 1998 года никто из них не подозревал, что именно это разделение, именно эти свойства характера Меркель станут причиной того, что год спустя уже не только Гельмут Коль, но теперь и Вольфганг Шойбле потерпит поражение.

Пока новая красно-зеленая коалиция терпит катастрофические неудачи вследствие соперничества между собственными членами и проигрывает шесть выборов в ландтаг, а некоторые члены ХДС уже начинают мечтать о скором возвращении к власти, в ноябре 1999 года внезапно арестовывают бывшего казначея ХДС Вальтера Лайслера Кипа. Причина – уклонение от уплаты налогов. Прокуратура Аугсбурга выдвигает обвинение в том, что в начале 1990-х годов он принимал миллионные пожертвования, но не оформлял их должным образом в налоговой инспекции.

Вальтер Лайслер Кип занимал не последнее место в партии. По сути, он был лицом всех христианских демократов. Его происхождение из хорошей семьи гессенских предпринимателей, карьера в страховой сфере и в наблюдательном совете, идеальный внешний облик, международная известность и аура больших денег заставляли и весь ХДС светиться ярче. Партия была потрясена тем, что самый успешный и непорочный ее член оказался у позорного столба.

Деньги передавал промышленник Карлхайнц Шрайбер, которого незадолго до этого арестовали в Канаде. Шрайбер, предприниматель, лоббист, член ХСС и доверенное лицо бывшего премьер-министра Баварии Франца-Йозефа Штрауса, разыскивался в Германии по обвинению в сокрытии налогов. Его арест запустил дело о незаконном финансировании ХДС, которое разрушило карьеру не только Коля и Штойбле. Содрогнулась вся коалиция ХДС/ХСС. Так или иначе, многие ее члены знали о происходящем и получали выгоду от тех миллионов, что Шрайбер и другие в течение 1980-х и 1990-х годов передавали в качестве пожертвований, взносов или просто наличными вышестоящим чинам ХДС. Постепенно была раскрыта целая система передачи денег посредством псевдофондов, с помощью которых поддерживалась на плаву вечно нуждающаяся партия, и ее председателю Колю удавалось сохранять поддержку бургомистров, начальников окружных управлений и функционеров. Шрайбер оказался лишь одним из тех, кто передавал деньги. Но самым опасным из них.