Электронная библиотека » Усэйн Болт » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 14 мая 2015, 16:14


Автор книги: Усэйн Болт


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Проигрыш Кейсу Спенсу был для меня не менее болезнен, чем 700 упражнений Барнетта, поэтому после очередного поражения на региональном треке в 2000 году я решил, что с меня хватит. Я был в бешенстве, и раздражение заставило меня собраться. У меня появилась цель, как в те времена, когда на гонках с Рикардо Геддесом мистер Нугент поставил на кон комплексный обед. Я решил побороть этого парня, чего бы мне это ни стоило.

«Так, Кейс Спенс, – говорил я себе по дороге домой, – в следующий раз этого не случится».

Это стало для меня очередным вызовом, появился новый соперник, и я начал тренироваться усерднее. Я работал и работал над собой во время летних каникул, и, по мере того как я все больше практиковался, наконец-то стало происходить что-то особенное. В то время я впервые обратил внимание на Олимпийские игры, когда кто-то показал мне видеоматериал Игр в Атланте в 1996 году.

Этот ролик взорвал мое сознание. Это была одна из самых удивительных вещей, которую я когда-либо видел, потому что никогда раньше не смотрел трансляций Олимпийских игр. В конце ХХ века на Ямайке редко показывали Игры: в стране просто не было технологий и должного финансирования, чтобы транслировать спортивные события такого уровня. Если бы телекомпания «Кингстон TV» захотела показать прямой эфир Игр, это обошлось бы в огромную сумму. К тому же в Шервуде не было ни спутникового, ни кабельного телевидения. Чтобы увидеть новости из-за рубежа, надо было прикреплять антенну к дому и ловить слабый сигнал. Тогда нельзя было просто включить телевизор и смотреть ESPN или Sky Sports, как сегодня. Просмотр телевизора требовал серьезных усилий, поэтому смотреть какие-нибудь забеги было для меня практически невозможно.

Когда Джонсон пересекал финишную черту, я подумал: «Боже, я хочу быть как Майкл Джонсон. Я хочу стать золотым олимпийским чемпионом». Впервые меня посетила такая мысль.

Первое видео стало для меня важным, потому что я увидел, как популярны дистанции на 100, 200, 400 и даже проклятые 800 метров по всему миру, а не только у нас на Ямайке. Юниорские чемпионаты были крупнее, чем те межшкольные и региональные, в которых я участвовал, но даже наша 30-тысячная толпа выглядела ничтожно маленькой по сравнению с размахом Олимпиады. Те игры были просто грандиозными. До этого видеоролика я даже не знал, насколько спринт популярен во всем мире. Но самое замечательное для меня тогда – это впервые увидеть Майкла Джонсона, атлета, бегающего мои любимые дистанции на 200 и 400 метров. Более того, он выиграл два золота на обеих дистанциях и побил мировой рекорд на 200 метрах со временем 19,32 секунды. Я был ошеломлен этим, но больше всего меня впечатлило, что он пробежал всю дистанцию с абсолютно прямой спиной и ровным положением головы. Я никогда раньше не видел, чтобы так бегали.

Я не мог понять, как он это делал. Джонсон бежал так ровно, что казалось, гонки даются ему легко. Даже когда в финале он немного устал в конце 400-метровки, в те секунды, когда казалось, что мышцы его горят, каждая часть его тела была прямой. Когда Джонсон пересекал финишную черту, я подумал: «Боже, я хочу быть как Майкл Джонсон. Я хочу стать золотым олимпийским чемпионом». Впервые меня посетила такая мысль.

Я обгоню тебя на крупном забеге, больше ты меня не победишь.

Это были плохие новости для Кейса Спенса. На следующей же тренировке я попытался скопировать стиль Джонсона. Я распрямился на стартовой линии и изо всех сил попытался выстроить тело в жесткое прямое положение, но от этого сильно заболела спина, и я быстро расстался с этой идеей. Но я мечтал научиться, и ради самосовершенствования стал смотреть старые записи забегов, документальные фильмы, в которых рассказывалось об истории Олимпийских игр и великих ямайских атлетах: бегуне на 400 метров Хербе Маккенли и бегуне на 400 и 800 метров Артуре Винте, ставшем первым золотым олимпийским медалистом страны в 1948 году.

А затем тренер показал мне видеозапись Дона Кворри, ямайского спортсмена, который выиграл золото на 200 метрах на Играх в Монреале в 1976 году. До этого я восхищался тем, как ровно бежит Майкл Джонсон, но Дон Кворри бежал совсем как робот. Спортсмен поворачивал так изящно, что это смотрелось почти искусством. Я понял, что должен совершенствовать этот аспект своего бега, и на следующей тренировке стал усердно отрабатывать поворот.

После просмотра видео я понял, что должен еще многое узнать о технике бега на 200 метров. Мне нужно было разложить в своей голове много технических моментов, особенно распрямление на старте, учитывая мой рост. В идеале спринтер должен выбрать траекторию бега как можно ближе к линии дорожки, потому что это самый эффективный способ бега на дистанциях в 200 и 400 метров. Таким образом бегун чуть-чуть сокращает себе дистанцию, так же как Левис Хемильтон срезает углы в гонках «Формулы 1».

Для Кворри бег вплотную к линии дорожки на 200 метрах был легче, потому что он невысокого роста, и его центр тяжести был ниже. Это означало, что он мог свободно контролировать движения своих коротких шагов и не собирался двигаться слишком много на беговой дорожке, теряя время. Я же не мог так делать, потому что был слишком высок. Я честно пытался, но как только я набирал скорость, длинные ноги мотали меня из стороны в сторону, потому что я не мог их контролировать.

Пытаясь справиться с этой проблемой, я часами практиковался на линии беговой дорожки и быстро осознал, что мне придется пробежать первые 50 метров из 200 по центру. Когда я так делал, то достигал максимальной скорости и мог сместиться к внутренней линии дорожки, чтобы более эффективно пройти поворот. За поворотом мне нужно было мчаться стремглав к финишной черте снова посередине дорожки. Но пока это была только теория. И она не всегда срабатывала.

Вот так неожиданно я помешался на 200 метрах. Проигрыш Кейсу Спенсу стал для меня чем-то вроде вдохновения, и в течение последующего года я занимался совершенствованием беговой техники. Но был еще один важный стимул для усиленной работы: я продолжал расти. На момент региональных соревнований мне исполнилось 14 лет, а я уже был 6,2 фута ростом. Мои шаги были очень-очень длинными. Когда мы снова сразились с Кейсом Спенсом на 200 метрах, он уже не мог со мной сравниться: выглядел плохо, как никогда, и был сильно измотан. Я выгодно отличался ростом, силой и был гораздо быстрее, чем раньше, на повороте.

Бах! Выстрел стартового пистолета. Благодаря своим мускулам Кейс быстро распрямился на старте, но как только мы добрались до поворота, я его обогнал. Я мощно удалялся от него после поворота. Я начал бежать от центра дорожки и старался держать ровный темп. При достижении максимальной скорости я смещался в сторону. Вот я приблизился к линии дорожки и побежал прямо, а мои длинные шаги отдаляли меня все дальше и дальше от противника. Я оглянулся через плечо. Парень боролся изо всех сил, но тщетно.

К моменту пересечения черты я был далеко впереди. «Ух ты, я сделал его!»

Я думаю, это был момент большого открытия. Я смог научиться бегать 200 метров эффективно. Я даже придумал мантру, в которой определилось отношение к соперникам, и она работала в течение всей моей карьеры. Я обгоню тебя на крупном забеге, больше ты меня не победишь. И с того момента я знал, что как только в первый раз видел какого-нибудь сильного атлета, все уже было предрешено. У меня было превосходство и уверенность в победе снова и снова. Я перешагнул через этот психологический барьер, и осознание этого рождало во мне образ мышления настоящего чемпиона.

Я осознавал, что, возможно, какой-то бегун может побороть меня в единичном соревновании малого масштаба, но на крупных чемпионатах, таких как первая гонка в Вальденсии или в региональных состязаниях, этого больше не произойдет, эта страница истории перевернута. Я доказал это в гонке с Рикардо Геддесом, а теперь и с Кейсом Спенсом. Я сильно изменился: победа стала серьезной привычкой.

Глава 4. Там, где простые люди робеют, суперзвезды наслаждаются Большим моментом

Мои результаты были все лучше и лучше. Усилия соперников-юниоров рассыпались, как карточный домик, и после победы над Кейсом Спенсом я уверенно занимал первое место на всех региональных состязаниях Ямайки. Но, несмотря на успех, беговая дорожка по-прежнему оставалась для меня чем-то вроде развлечения, не более того.

Этот спокойный образ мышления очень подходил спортсмену: я был расслаблен перед каждой гонкой, предвкушал свое выступление и не волновался перед крупными состязаниями, где встречались сильные соперники. Я никогда не испытывал стресса по поводу предстоящей гонки в отличие от многих других ребят. Они нервничали перед стартом и постоянно говорили о том, что должны показать свой лучший результат. У меня было олимпийское спокойствие, потому что я не напрягался.

После победы над Спенсом я продолжил усердно тренироваться, но не перерабатывал. Я все еще завоевывал победы благодаря природному таланту, а тренировками лишь слегка повышал свой уровень. Признаюсь, что опять бывали периоды, когда я пропускал тренировки, и находил меня за пределами школы тренер Макнейл. Он ругался, выговаривал мне и возвращал в школу, но как только мы начинали работать на беговой дорожке, все свое время он посвящал мне.

Не всегда усиленных занятий оказывалось достаточно. Например, такое случалось во время чемпионатов на Национальном стадионе в Кингстоне. Когда я впервые попал на них в 2001 году, ни одна беговая тренировка не могла подготовить меня к такому крупному спортивному мероприятию. Первое посещение чемпионата взорвало мое сознание. Национальный стадион имел чашеобразную арену с беговыми дорожками и огромную круглую трибуну, всегда переполненную людьми. Он был построен для серьезных соревнований, и я ощущал себя серьезным атлетом.

Внутри он был таким, каким я его представлял из телевизионных передач и газет. Фанаты шумели, кругом стоял непрекращающийся галдеж. Казалось, что ты находишься на футбольном стадионе в Южной Америке, где обычно собираются самые страстные болельщики. Перед каждой гонкой, как только бегуны выходили на дорожку, дети из разных школ начинали кричать изо всех сил, и услышать что-то было невозможно. Я выходил на стадион для забега 200-метровки и окунался в волны звука. Люди стучали в барабаны и кричали в мегафоны. Они создавали такую атмосферу на арене, что у меня звенело в ушах. На тот момент чемпионаты казались мне сегодняшними Суперкубком, финалом Лиги чемпионов и Олимпийскими играми, вместе взятыми. Я бежал в Группе 2, куда входили юниоры до 16 лет[3]3
  В Группу 1 входили спортсмены до 19 лет, в Группу 2 – до 16 лет, в Группу 3 – до 14 лет; я мог участвовать и в Группе 3, но здесь я бы выиграл легко, поэтому тренер Макнейл поставил меня в более старшую группу.


[Закрыть]
. Это означало, что я был одним из самых молодых участников на стартовой линии, а в том возрасте один или два года могли быть существенным недостатком в плане физической силы и технических возможностей.

Меня это не сильно беспокоило, я приехал туда ради удовольствия, хотя все, кто видел меня на стартовой линии, думали, что я самый старший в группе, – все-таки на голову выше остальных ребят.

Холодная голова важна в таких чемпионатах, потому что стресс сопровождал многих атлетов средней школы. Представление своего учебного заведения на таких соревнованиях всегда подразумевало, что на атлетов оказывали большое давление. «Честь школы», «престиж школы», «гордость школы» – много пыли в глаза пускалось на тему того, чтобы стать лучшей школой Ямайки по легкой атлетике, поэтому все пытались показать свою лучшую игру. Мой Класс А пригодился бы для победы школы Вильяма Нибба.

Соревнование проводилось по системе набранных командой баллов: считали общее количество очков, поэтому мой вклад был важен. Но были и индивидуальные состязания. Учителя в Вильяме Ниббе постоянно говорили о том, что чемпионаты становились трамплином к успеху для многих великих ямайских звезд. Дон Кворри, Херб Маккенли и бегун на 100 и 200 метров Мерлен Отти – все сначала хорошо выступили на чемпионатах, прежде чем покорять мировую арену. Тогда это сулило многообещающее будущее: любой выдающийся молодой атлет мог рассчитывать на получение контракта в Америке, стоило ему только хорошо зарекомендовать себя на Национальном стадионе в Кингстоне; более юные ребята имели шанс пройти отбор для следующих соревнований.

Я не думал так далеко вперед. Все мои восторги были связаны исключительно с беговой дорожкой, стадионом и фанатами. При этом, несмотря на юный возраст и неопытность взаимоотношений с публикой, я не нервничал и не боялся. Свои 200 метров я бежал от начала до конца, а затем встречал ликование публики. Я относился к этому, как к очередному чемпионату. Бах! Когда я распрямился на старте, то пулей пролетел через всю спортивную площадку и получил серебряную медаль за время 22,04 секунды. Фанаты нашей школы безумствовали на трибунах. Казалось, все зрители сошли с ума. Все вокруг гудело.

Так за одну гонку я стал знаменитым. Заняв второе место, я оказался в центре внимания всех фанатов легкой атлетики нашей страны. Я должен был бежать в финале на 400 метров с Джермени Гонсалесом[4]4
  Джермени вскоре выиграет бронзовую медаль на 400 метрах на мировом первенстве среди юниоров, установит национальный рекорд Ямайки на этой же дистанции и придет четвертым на 400 метрах на мировом чемпионате.


[Закрыть]
– очень сильным спринтером. Во время бега он всегда был похож на безумный вихрь. Джермени в то время был действующим национальным чемпионом, и он собаку съел на гонках, но при этом я осознавал, что на дорожке мы показываем примерно одинаковое время, поэтому мне предстояло взять над ним верх скорее при помощи интеллекта, а не чистой скорости.

В последние месяцы перед стартом я разработал новую тактику. Подобно футбольному тренеру, я стал разрабатывать стратегию спортивных встреч. По мере опережения лучших ребят в ямайской атлетике я начал понимать, что для победы иногда необходимо действовать с умом, поэтому на соревнованиях подмечал сильные и слабые стороны своих соперников. Я приглядывался к ним на отборочных соревнованиях, чтобы понять их стиль бега и то, как они ведут свою атаку. Часто основной задачей на чемпионатах было разобраться, должен ли я поменять свою тактику, чтобы побороть того или иного противника. В большинстве случаев я знал, что мне просто достаточно быть быстрым, чтобы обогнать атлета, но иногда мне приходилось применять определенную стратегию, чтобы прийти первым к финишной черте.

За неделю до чемпионатов я и ЭнДжей встретились в школьной библиотеке, чтобы обсудить тактику. Мы оба учились в Вильяме Ниббе, и если я превосходил его мускулами, то он развивал свой ум – учился на «отлично». Кроме этого, он разбирался в искусстве бега, так как был помешан на спорте, как и я. В то время, как другие ребята корпели над учебниками и записывали лекции, ЭнДжей анализировал беговой стиль Джермени. Мы шептались, как шпионы, планируя нашу секретную атаку.

– Знаю, он хорош на 400 метрах, как ты, – говорил ЭнДжей. – Но я думаю, что ты быстрее на 200 метрах.

Я кивал:

– О’кей… и что?

– ВиДжей, если ты постараешься на первом повороте и в первой части 400 метров, то это выбьет его из колеи, особенно при грамотном старте. Твой отличный старт может смутить Джермени и сбить его с ритма, а также заставит растянуть шаги. И тогда тебе нужно брать лидерство на себя, потому что он потеряет технику, а ты сможешь его обойти.

На следующем чемпионате я воспользовался тактикой ЭнДжея. Паф! После выстрела стартового пистолета я помчался вперед изо всех сил. На повороте я обошел Джермени на пять метров и слышал, как он пытается догнать меня и что-то кричит. Как и предсказывал ЭнДжей, Джермени запаниковал и слишком растягивал подколенные сухожилия. Все, что мне теперь оставалось делать, – это устремиться по финишной прямой к своему первому месту.

Мы с другом почувствовали себя выдающимися умами. Позже мы слышали, что Джермени получил травму, но я знал, что именно разработка беговой тактики помогла мне выиграть. Это стало серьезным обучающим моментом. После гонки обо мне заговорили как о серьезном сопернике, будущей звезде, и мои результаты на чемпионатах дали право представлять Ямайку в 2001 году на играх CARIFTA на Барбадосе.

По мере опережения лучших ребят в ямайской атлетике я начал понимать, что для победы иногда необходимо действовать с умом, поэтому на соревнованиях стал обращать внимание на сильные и слабые стороны своих соперников.

Это было юниорское соревнование, которое ежегодно организовывалось Карибской торговой ассоциацией и проводилось на таких островах, как Тринидад, Тобаго и Бермуды.

CARIFTA были соревнованиями, где собирались лучшие карибские юниоры. Впервые я представлял страну, но, даже надев майку Ямайки на международных соревнованиях, я все равно не считал это чем-то сверхъестественным. CARIFTA был для меня очередной гонкой, и я получил серебряную медаль на 200 метрах, установив личный рекорд в 48,28 секунды на 400 метрах.

Все казалось мне приключением. Полет на Барбадос был первой поездкой за границу, и я чувствовал себя на каникулах. А потом я заскучал по дому и особенно по маме. Однажды ночью, когда я пытался заснуть, то даже заплакал – так мне хотелось домой. Тогда я еще не мог находиться не дома, не на Ямайке слишком долго. Несмотря на мою юность, Ямайская любительская атлетическая ассоциация (JAAA) разработала для меня серьезный беговой план. Они считали мои результаты и стиль серьезным потенциалом, и вскоре после Барбадоса меня снова выбрали представлять Ямайку на молодежных соревнованиях Международной ассоциации легкоатлетических федераций (IAAF) в Дебрецене в Венгрии, и вот тогда я чертовски перепугался.

«Венгрия? Вы шутите? – подумал я, когда услышал эти новости. – Да и где, черт возьми, это место?»

Меня терзало множество мыслей, когда дома я смотрел на карту мира: поиски Венгрии заняли у меня кучу времени. И когда я, наконец, увидел ее в центре Европы, Дебрецен показался самой отдаленной точкой от Ямайки. Какое же далекое путешествие! Сначала мы прилетели в Лондон, затем на автобусе переехали из одного аэропорта в другой, потом полетели в Венгрию и все-таки приехали в этот Центр Неизвестно Чего. Казалось, наша поездка продолжалась бесконечно.

«Вау, это что-то серьезное, – подумал я, рассматривая из окна пассажирского вагона венгерский дождь и серые облака (это уже был не привычный яркий солнечный свет). Здесь должно произойти что-то очень крупное, если меня привезли сюда за тридевять земель».

Мысль о том, что я – серьезный атлет, впервые посетила меня там, но поездка в Европу открыла мне глаза и на другое. Еда была незнакомой, погода холодной, и я помню, что всех постоянно заботила одна вещь – бутилированная вода. И она была газированной! Сейчас это звучит дико, но не забывайте, что я был ребенком с Ямайки и никогда раньше не пробовал газировку, поэтому меня это безумно смущало. Я помню, как впервые попробовал ее – выпил бутылку залпом в супермаркете, а другие дети смеялись надо мной. Мне сделалось дурно от газированной воды. Пузырьки были повсюду – во рту, в горле, в носу, казалось, пузырьки были даже в моих ушах.

Мне все это не нравилось. Но после участия в 400-метровой смешанной спринтерской эстафете днем позже (спринтерская эстафета – это как обычная эстафета, только четыре атлета бегут в ней разные по длине дистанции – 400, 200, 200 и 800 метров) мое отношение к происходящему сильно изменилось. Мышцы устали, легкие горели. Когда я уже уходил с беговой дорожки, кто-то протянул мне бутылку газированной воды, и я забыл о ее ужасном вкусе. Я выпил два литра этой гадости за рекордное время.

* * *

Я не ждал, что прилечу в Венгрию и сразу все выиграю. Мне было 14 лет, а Международный молодежный чемпионат был соревнованием для детей до 17 лет. К тому же сюда пригласили много людей старше меня, поэтому я просто хотел попытаться показать лучшее, на что способен. Но в отличие от наших чемпионатов, здесь моего лучшего результата было недостаточно. Я пробежал 400 метров неважно и эстафетные состязания тоже неблестяще. Несмотря на то что я пробежал с личным рекордом 21,73 секунды, я провалил полуфинал на 200 метрах, что было для меня неслыханным.

Дебрецен, однако, был всего лишь ямой на моей дороге, и вскоре я начал улучшать свои беговые результаты. В 2002 году в возрасте 15 лет я побил рекорд CARIFTA на 200 и 400 метрах на играх в Нассау. И когда я подбегал к финишу, толпа ликовала: «Молниеносный Болт! Молниеносный Болт!» У меня побежали мурашки. Так неожиданно я и мой талант получили прозвище. В течение этого года я показал такой же результат на молодежных чемпионатах в Центральной Америке и на Карибах. Я был настолько быстрее всех остальных на этих соревнованиях, что это даже глупо выглядело. Я опережал старших мальчишек, потому что физически намного превосходил их.

Серьезным испытанием для меня стали Международные юниорские соревнования в следующем году. Многие считали этот турнир аналогом Олимпийских игр для студентов-старшеклассников колледжей всего мира, и это был мой первый шанс прославиться. Я был физически и интеллектуально более развит, чем на соревнованиях в Дебрецене; я еще вырос и уже был ростом шесть футов пять дюймов. Немного парней могли бы тягаться с моей длиной шагов на 200 и 400 метрах.

Удача тоже была на моей стороне, потому что это престижное мероприятие проводилось в Кингстоне, на моей родине, а не в каком-то дождливом городе в Восточной Европе. Это означало, что мне не придется далеко ехать, мерзнуть и пить газировку. Сложность заключалась в том, что, будучи местным парнем, я очень хотел показать себя и выиграть. Фанаты считали, что у меня есть шанс победить, а значит, прославить Ямайку. Чемпионаты позволили поставить меня на карту, а рекорды на играх CARIFTA делали фаворитом в борьбе за золото на 200 метрах. Впервые в жизни на меня оказывалось давление, и я стал испытывать серьезный стресс.

Я полагаю, что нагнетание обстановки было оправданно. Я регулярно бегал за 21 секунду на школьных состязаниях, что было впечатляющим результатом для ребенка моего возраста, но с приближением Международных юниорских соревнований я стал бегать за 20,60 секунды, и у меня было предчувствие, что должно случиться что-то особенное. И вот тренер Макнейл появился на тренировочной дорожке со списком 20 лучших юниоров мира за тот год.

Это было страшным разочарованием – я был на шестом месте. На шестом!

Два первых парня из США имели время 20,47 и 20,49 секунды, еще один бежал 20,52 секунды, другой 20,55. Это был вызов для меня. «Какого черта? – подумал я. – Должен же я что-то сделать!»

Но затем вдруг закрались сомнения. Я не хотел бежать и не хотел соревноваться. Проигрыш этим парням на чужом стадионе ужасен, но проигрыш на Ямайке перед своими фанатами совсем выбивал меня из колеи. Я считал, что даже не стоило бороться.

«Да, думаю, даже не стоит туда идти, – крутилось у меня в голове. – Я не так хорош, как раньше, и в любом случае не получу медаль, поэтому какой смысл пытаться?»

Я объяснил свои доводы тренеру Макнейлу, он был разочарован и попытался отговорить меня, но я был тверд.

– Видите, мне уже надрали задницу на Международном молодежном чемпионате, – говорил я. – Потерпеть поражение опять не доставит мне удовольствия.

Моя уверенность и вера в себя были подорваны, потому что никогда раньше я не испытывал такого давления в плане национальных ожиданий. Для меня это было в новинку. В предыдущих гонках я участвовал ради удовольствия, даже когда представлял Ямайку на CARIFTA, но испытать стресс, который раньше был мне неведом и который всегда переживали мои соперники на чемпионатах и межшкольных соревнованиях, означало, что моя голова не могла сконцентрироваться на предстоящей гонке.

Тренер продолжал со мной работать. Он утверждал, что я должен ездить на тренировочные сборы каждые выходные, потому что хотел понять, могу ли я улучшить свои результаты. Наверное, это было полезно, но я возненавидел тренировки. Все, о чем я думал, было: «Мне надерут задницу, если я выйду на дорожку против тех парней. Забудь об этом».

Каждый вечер дома я жаловался. После тренировки я проклинал юниорские чемпионаты, мое расписание и тренера. Я был подавлен. Однажды вечером после жалоб маме я сидел в удрученном состоянии на веранде своего дома в Коксите и смотрел на мир вокруг. Это было место, куда я приходил, когда мне было не по себе. Вокруг все было тихо, и мой взгляд останавливался на диком кустарнике, сахарном тростнике, желейных деревьях и окрестных горах Кокпит Кантри. Прохладный воздух помогал освежить мысли.

Пока я пытался расслабиться, на веранду пришли мама и бабушка, которым надоело мое постоянное подавленное состояние, и я знал, что они хотели поговорить о юниорском чемпионате. Я уже не мог ничего слышать по этому поводу, но деваться было некуда, потому что обе заняли позиции с двух сторон от меня на креслах. Я оказался в ловушке.

– Мама, не надо…

– Почему же ты так легко сдался? – сказала она, обнимая меня. – Отправляйся туда и просто попробуй. Тебе не о чем волноваться.

Я почувствовал комок в горле. Эмоции и стресс пересиливали меня. Я начал плакать.

– Но, мама, я не могу.

– Не горюй из-за этого, ВиДжей. Покажи, на что ты способен. Что бы ни вышло, мы это примем и будем тобой гордиться.

Я вытер слезы – я должен был собраться.

«Боже, с этими родителями всегда так, – подумал я. – Если мама считает, что я должен что-то сделать, я действительно должен попробовать это сделать. Я не могу ее подвести».

На следующий день, когда я увидел тренера Макнейла, то сообщил ему новости:

– Тренер, я изменил свое решение насчет Международного юниорского чемпионата…

Тот улыбнулся, было видно, что он доволен. У него тоже были для меня новости, он оживленно помахивал какой-то папкой.

– Усэйн, ребята, которые бегут быстрее тебя, не приедут, – сказал он. – Они старше нашей возрастной категории «до 20 лет», поэтому ты с ними состязаться не будешь.

Возможно, мои серьезные американские противники на 200 метрах были заменены более молодыми атлетами, чье время было медленнее моих 20,60 секунды. Мое настроение сразу улучшилось. Казалось, груз упал с плеч.

«О, это весьма неплохие новости, – подумал я. – Стоит попробовать!»

Когда я сейчас думаю о том разговоре, мне кажется, что он стал еще одним определяющим моментом в моей биографии. Я думал о бойкотировании Международного юниорского чемпионата, потому что унывал от понимания, что мое время на 200 метрах уже не выглядит настолько ошеломляюще, как раньше. Но мое состояние в корне изменилось, как только я решил принять участие в соревновании и понял, что у меня есть шанс на победу. Я был возбужден, и с каждой неделей обретал все большую уверенность.

На тренировках я бегал усерднее, перестал пропускать упражнения и даже на время позабыл о заведении Флойда, а единственной проблемой оставались фанаты. Я не хотел их подвести, боялся разочаровать, потому что Международный юниорский чемпионат был соревнованием уровня гораздо серьезнее, чем все наши местные баталии. «Болт, Болт! Молниеносный Болт!» На международных состязаниях мой забег будет транслироваться телевидением по всему миру. Я знал, что могу взвалить на себя тяжесть ожиданий своей школы, но целой страны? Конечно, все это провоцировало стресс и слишком давило на меня.

«Что со мной будет, если я проиграю?» – думал я во время бессонной ночи.

«Болт, Болт! Молниеносный Болт!»

Никто не вправе винить меня за то легкое помешательство – 15-летнему спортсмену в группе «до 20 лет» предстояло сразиться с атлетами на три-четыре года старше. Но когда я появился на стадионе для отборочного тура, соревнования превзошли все мои ожидания. Какие там наши прежние чемпионаты! На первом же спортивном мероприятии трибуны были переполнены. Шум просто разрывал барабанные перепонки – это болельщики изо всех сил поддерживали своих спортсменов, что только добавляло напряжения.

Несмотря на нервозность, я прошел все отборочные соревнования и полуфиналы и чувствовал себя хорошо. В день финала Кингстон окутывал теплый вечер. Воздух был сухой и жаркий, и я опять ощутил гнетущее чувство. Я вспомнил маму и наш разговор на веранде в Коксите. Может быть, все-таки она была права? И мне не о чем было беспокоиться?

Я переоделся в спортивную форму. Самая быстрая юниорка из Ямайки, девушка по имени Аннеиша Маклафлин, тоже бежала 200 метров в финале, и я решил посмотреть выступления ее и других спортсменов. Я хотел окунуться в эту атмосферу.

Но это была большая ошибка. Когда я вышел на арену, то увидел толпу. Они вопили, размахивали ямайскими флагами и стучали в барабаны. Тут я подумал, что Аннеиша уже должна была начать свой забег, поэтому ускорил шаг, но как только я добрался до начала беговой дорожки, то понял, что там ничего не происходит. Я оказался там единственным атлетом.

«Какого черта?» – подумал я.

А затем я услышал пение, которое катилось по стадиону, переходило с одной трибуны на другую и неслось, подобно волне:

– Болт, Болт! Молниеносный Болт!

Фанаты кричали нараспев мое имя. Оно звенело по всему треку, и весь этот шум обрушивался на меня. И только тогда до меня дошло: я был единственным ямайцем-мужчиной, бегущим 200 метров тем вечером; люди, которые так безумствовали на Национальном стадионе, безумствовали из-за меня.

– Болт, Болт! Молниеносный Болт!

Да уж, я был прилично сбит с толку. По мере того как приближалось время забега на 200 метров, я чувствовал слабость в ногах, у меня бешено колотилось сердце, и даже показалось, что я не могу идти, не говоря уже о том, чтобы бежать. Я присел на беговую дорожку, и все вокруг будто замерло. Другие бегуны выходили на трек, разминались, растягивались – все они выглядели суперспокойными, а я только мог смотреть на фанатов, махающих и кричащих мне с открытых трибун. Кто-то выкрикнул, что Аннеиша пришла второй в женском финале, и это только увеличило давление на меня. Теперь я был единственным ямайским спортсменом, имеющим шанс получить золото на Международных юниорских соревнованиях. Мой мозг просто плавился.

«Какого черта? – подумал я. – Люди просто сошли с ума».

Я был напуган. «Что заставило меня сюда приехать? Я ведь знал, что это плохая идея». За всю свою жизнь я не испытывал такого давления.

«Мне 15 лет, а этим ребятам по 18 и 19. Зачем мне это…»

Все-таки что-то подсказало мне, что надо собраться. Все спортсмены должны были бежать в шиповках, но даже завязывание шнурков оказалось для меня непростым. Я попробовал надеть ботинок, но по какой-то причине нога не лезла туда. Я натягивал и натягивал его в отчаянной попытке продвинуть дальше пальцы ноги, но он не поддавался. Я ослабил язычок, но он по-прежнему не поддавался. Прошло около двух минут этой нелепой борьбы, когда я посмотрел на свои ноги внимательно и сообразил, что пытался надеть левый ботинок на правую ногу. Вот насколько я нервничал.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 4.8 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации