Книга: Ночь чудес - Уве Тимм

Вот и Уве Тимм все в своей книге «Ночь чудес» обставил именно так. У французов – это триумф катастрофы, в Ночи – тривиальные события, посредственные вещи становятся объектом искусства, писательского мастерства. Отправной точкой является хорошо знакомая, слишком хорошо знакомая нам… Такая таинственная, зарождающаяся в недрах, воспеваемая в песнях. Такая вкусная, такая горячая, мягкая, незабываемая, многофункциональная, ароматная, с пылу с жару, круглая или плоская, давленная, в мундире или голенькая, скромная и царственная. Такая разная, но все-таки одна. Это – картошка. Картошечка в детстве одно из самых теплых воспоминаний о ней - с салом и зеленым луком, а теперь картошечка – запретный плод – жаренная с грибочками и вприкуску с солеными хрустящими огурчиками, малюсенькими, с мизинчик… к сожалению, мне кроме собственных гастрономических предпочтений с участием сего незабвенного клубня и приключений по выращиванию, уходу и сбору рассказать нечего. Нет у меня в родне тех, кто картошку на вкус словно вино, распознает как у героя книги дядюшка, да и сортов у нас не так много осталось, все поизводилось, а ведь это могла бы получиться интересная тема для исследования. Собственно сюжет книги-то на этом и завязан, кое-кому в свое время пришла в голову такая прихоть исследовать всевозможные вкусы картофеля, даже был составлен каталог вкусов! А главному герою - писателю - предлагают за солидный гонорар написать статью о картофеле, и он отправляется из Мюнхена в Берлин, еще не оправившийся от разрушения берлинской стены, где отношения между западными и восточными немцами всё еще очень напряженные, за каталогом почившего ученого. Задумаемся на минуточку, что такое путешествие из одного города в другой в пределах одной страны, пусть даже некогда разделенной? Что в этом странного, вряд ли человек отправляясь из Барнаула в Новосибирск ожидает что-то сверх неординарное. А вот пойдите же почитайте «Ночь чудес», чем-то она перекликается с «Тысячей и одной ночью», где наш герой подобно персидскому царю Шахрияре выслушивает 1001 притчу, сказку или быль от всех встреченных им в Берлине людей, и каждая история одна невероятнее другой. А кто-то не только рассказывает, но втягивают его в нелепые ситуации. Когда он вдруг решается на поступок, шаг, путешествие, которое, кажется, ни к чему не приведет, и окунается в такую бурю пусть не волшебных, а обычных событий, которые в чужих глазах выглядят странноватыми и даже бредовыми и, как ни странно, почти фантастическими. А ведь он мог бы спокойно сидеть дома, читать книги, курить любимые сигары, мучиться и дальше отсутствием вдохновения и писательских идей за письменным столом и ничего не знать, не видеть, не замирать от страха или внезапного возбуждения, не обмирать от пугающего открытия, никуда ни за кем и ни от кого не бежать. Фух. Остановиться. Я словно разделила с ним этот марафон по берлинским улицам, видела все эти лица, которые вытягивались от удивления или плохо сдерживаемого хохота, глядя на наш затылок, мне позволено было срастись с ним на время. Где еще можно почувствовать, как тесно связан секс с картофелем. Никогда еще вы не могли представить, что картофель может привнести с собой столько разнообразных историй о сексе. О сексе с вами и без вашего участия. Хотя разговор о сексе тоже не может быть отделен от процесса, ведь даже рассказывая и слушая, все равно получаешь какое-то удовлетворение.

Начинаешь с картошки, а заносит тебя Бог весть куда. При этом и сам изменяешься

Это как революция в сексе, да, да именно как сексуальная революция привела к открытию совершенно новых ощущений, снятие запретов, раскрепощение. Возьмем хотя бы сексуальную революция в Советской России, которая произошла после Октябрьской революции (как глаголет нам интернет), можно себе представить каким было откровением для людей, что оказывается и так и эдак бывает, что все не настолько печально, уныло, банально и скучно, что в этом процессе скрывается множество красок, оттенков, нот вкусов и предпочтений. Как Петр Первый в России в свое время попытался провести картофельную реформу не увенчавшуюся успехом и только много позже удалось осуществить замыслы Петра при правлении Николая Первого, картошка со временем заменила репу, может быть, все дело было во вкусе? Может быть, сорта были неудачные? Вот так и Роглер, ученый, который пытался привести Германию к картофельной революции, считал, что социальная картошка становилась год от года все экономичнее, и также отвратительнее, вкус пропадал, страна забыла, что такое картофель, а ведь есть на сегодняшний день 4000 сорта. Может быть, мы действительно забыли, что такое картофель? Если бы мне предложили бы написать статью, то вряд ли что-то из этого могло бы получиться дельное, ну разве, что анализ рентабельности производства картофеля в резко-континентальном климате Сибирского федерального округа. И это была бы даже не пиар-компания белорусского качества. Зато «Ночь чудес» это три дня в Берлине и тут уж и смех, и слезы, и полная панамка неловких ситуаций, но, поверьте, самый кайф – это истории людей, ведь каждая глава заключает в себе законченный трогательный, печальный или веселый рассказ. Словами одного из героев можно оценить произведение Уве Тимма:

Хорошие истории, они вроде лабиринта

Главное вовремя из этого безумного лабиринта суметь выскочить, пока не прижали хвост.

Любовь - и картошка. Политика - и картошка. Война - и картошка. "Земляному яблоку" посвящают поэмы, романы, аналитические статьи, исторические расследования. На поиск одного из них – полной картотеки сортов этого великолепного растения отправляется средних лет журналист и…

В общем, первым долгом его ограбили, потом подтянулся парикмахер-диверсант, русские похитили водопроводные трубы, пришлось вникать в тонкости секса по телефону и в анатомию сумчатого медоеда, а туарегский принц-нахлебник... Нет, я не брежу. Просто жанр у "Ночи чудес" такой - добродушная дьяволиада. Невинного, аки агнец, протагониста окружают добрые, славные ребята, и их кольцо неуклонно сжимается. Авантюристки, авантюристы, продувные бестии, Остапы Бендеры на любой вкус. Их шутовской хоровод сверху, точно конфетти, осыпают исторические экскурсы, кладбищенский юморок и длиннобородые анекдоты, медленно, но верно воплощающиеся в реальность. Эстетикой повседневности называет Уве Тимм свою манеру. События самого фантастического, самого гофмановского пошиба приобретают у него дружелюбный аромат обихода. Аромат картошечки. И за повседневное-то в него и влюбляешься, потому что память удерживает и дурное, и счастливое: вкус каждого дня.

Мне интересно проследить параллели между вкусовыми ощущениями и процессом писательского творчества. Как ни крути, и здесь и там вся штука в языке.

Да, в языке. "Ночь чудес" на редкость легко и воздушно читается. В чём-то нелепые, в чём-то роковые похождения героя только оттеняют фон, на котором разворачиваются. А фон - сами понимаете. От грозовых предвоенных годов до падения Берлинской стены, когда кто-то кричал ура и поздравлял, кто-то прикарманивал осколки Берлинской стены с целью выгодной продажи, кто-то всерьёз опасался третьей мировой. А вот, например, Уве Тимм собирал материал для нового романа. Если вы полагаете, что о духовной общности немцев, то вы не знаете Уве Тимма. Зачем марать бумагу духовностью-солидарностью, когда можно сочинять про картошку?

И, положа руку на сердце, исторические романы сочинять так и следует. Без патетики, морализаторства и гигантомании. А любовь... Любовь, как картошка - не выбросишь в окошко.