Текст книги "Расовый смысл русской идеи. Выпуск 1"

Между тем, сантименты, которые русские и украинцы испытывали друг к другу, всегда были весьма далеки от истинного братства. Со стороны русских это было, в лучшем случае, великосветское умиление этнографической спецификой Малороссии, а со стороны украинцев, в лучшем случае, зависть комплексующих провинциалов.

Как показывает история, противостояния по линии Запад-Восток не являются непреодолимыми, границы здесь размыты и часто меняются. Мы можем наблюдать это на примере тех же России и Украины. В VIII-Х вв. славяно-скандинавская Россия – безусловно Запад, хазаро-иудейская Украина – безусловно Восток. В ХV-ХVII вв. положение меняется: ориетализированная Россия – Восток, полонизированная и латинизированная Украина – Запад. Противостояния же по лини Север-Юг практически непреодолимы, так как основаны на гораздо более глубоких архетипических причинах – крови, почве и духе. Попытки примирения Севера и Юга совершенно бесполезны и ни к чему хорошему привести не могут. А сегодняшнее противостояние Россия-Украина происходит не по линии Запад-Восток, а по линии Север-Юг.

Возможно, кто-то рассматривает пропаганду братства русских с украинцами как средство достижения стратегических целей России на Украине. Но у нас есть стратегические цели, например, в Азербайджане, но из этого все-таки не следует утверждение о братстве русских с азербайджанцами.

В силу вышесказанного представляется очевидным. Что русское национальное движение должно отказаться от абсурдного и ложного положения о «триедином русском народе» во имя осознания самоценности русской нации и величия ее исторического пути.

© Станислав Хатунцев
Славяне, параславяне и лжеславяне

«Внутри славянской (восточнославянской, православной) модели мира возникает оппозиция славяне/ неславяне, точнее славяне/ненастоящие славяне, «неславяне», и знаменитое восклицание «Все мы славяне!» применимо в данный исторический момент уже, очевидно, не ко всем братьям-славянам».

Н.А. Михайлов [1]

Славянами называют всех, для кого родными являются языки, относящиеся к славянской ветви индоевропейской семьи; представителей ее делят на три подгруппы: южную, восточную и западную. Мало кто сомневается в надежности и объективности этой классификации, основанной на чисто лингвистическом принципе, и в правомерности отнесения всех славяноязычных к славянам. Однако в настоящее время (и это факт) народы, говорящие по-славянски, единой этноцивилизационной сферы не образуют, так как чрезвычайно сильно отличаются друг от друга в культурно-историческом плане. Исходя из комплекса такого рода различий, целесообразно дифференцировать их не на три, а на четыре классификационных блока.

Первый объединяет этносы, занимающие западный рубеж славяноязычного ареала: чехов, лужичан и словенцев. Земли, на которых они живут, в природно-географическом отношении принадлежат к Центральной Европе – цитадели германства, с которым вышеперечисленные народы связаны прочнейшими и всесторонними узами. За полтора тысячелетия своей национальной истории и чехи, и словенцы, и лужичане поглотили большое количество германских этноплеменных компонентов, очень рано, практически со времен прихода их предков на территорию соответствующих стран, начали включаться в орбиту германского культурного мира. С VII по XIX вв. н. э. Чехия, Моравия, Словения и Лужица были интегрированы в державы, созданные германцами, став их пограничными округами. Участвуя в делах этих государств, словенцы, лужицкие сербы и чехи влились в цивилизацию Западной Европы, в ее социально-политическую, экономическую, культурную, религиозную подсистемы, приобретя устойчивый набор черт, свойственных германским народам, а качества, присущие народам славянским, утратив почти что полностью.

Их национальный облик вылеплен немецкой культурой, поскольку именно на нее – сознательно или бессознательно – равнялась творческая элита всех этих этносов. Она же определила колорит духовно-религиозной их жизни, так как христианство, римско-католическую разновидность его, словенцы, лужичане и чехи приняли из рук германских епископов, и именно немцы в течение без малого девяти столетий вершили делами Церкви на занимаемых ими землях, исключая, для чехов, период от сожжения Яна Гуса до Тридцатилетней войны – чуть более двухсот лет. В духовной и материальной культуре рассматриваемых народов: в их танцах и музыке, в фольклоре и прикладном искусстве, в семейном и в общественном их быту, в национальной утвари, одежде и кухне, в типах жилищ и поселений, особенно – городских, едва заметны элементы славянские, зато необычайно много элементов германских. Немецко-германским по своему характеру является и их национальный менталитет. Наречия этих этносов, вступившие в языковой союз со многими немецкими диалектами, тоже претерпели германизацию, и довольно сильную, в частности – в лексическом и в грамматическом отношениях. Впрочем, в своих основах языки их все-таки остались славянскими. Это, и только это, сближает их носителей со славянами, поскольку даже в антропологическом плане чехи и словенцы принадлежат к центральноевропейской (альпийской) расе, к которой принадлежат и южные немцы [2], а лужицкие сербы по своему физическому типу нисколько не отличаются от восточных немцев, их окружающих.

В сущности, и те, и другие, и третьи представляют собой последние земельно-областные народности (Landvolken) германской Серединной Европы, не растворившиеся, подобно швабам, тюрингцам, саксонцам и прочим средневековым общностям, в унифицированном общенемецком массиве в силу определенных причин. Однако какое отношение имеют они к славянству? Можно ли причислить к славянам чехов, которые, по меткому выражению К.Н.Леонтьева являются «немцами, переведенными на славянский язык» [3], лужичан, которых даже славянофобы-нацисты, преследовавшие поляков, сербов, русских, украинцев и белорусов, считали «немцами, говорящими по-вендски» [4], словенцев, вообще трудноотделимых от немецкого культурно-политического ареала, так как они почти двенадцать столетий (с 745-го по 1918-й и с 1941-го по 1945-й гг.) находились в его составе и все их развитие определялось немецкими, а не славянскими, культурными образцами?

Думаю, что нет, что они только лингвистическая псевдоморфоза славянства, квази– или псевдославяне. Впрочем, последнее определение может показаться задевающим их национальное самолюбие, поэтому оставим его и будем употреблять лишь первый из терминов. Итак, первую группу славяноязычных этносов образуют квазиславяне.

Во вторую следует объединить поляков, словаков, кашубов и хорватов, невзирая на языковую идентичность последних с двумя народами еще одной славяноязычной группы – сербами и черногорцами, а также с «мусульманами» Боснии. Эти этносы живут в Восточной Европе – от Ядрана до Балтики. Область их расселения составляет своеобразный континуум, поскольку Венгрия, вклинивающаяся между Хорватией и Словакией, не столько разъединяет, сколько соединяет их в целостную природно-географическую и культурно-историческую провинцию. Народы второго блока близки по своим ролям и национальным судьбам, обладают чрезвычайно сходной ментальностью. Они издревле тяготеют к неславянской Европе, являются своеобразным сегментом ее политико-экономической и религиозно-культурной системы – частью «санитарного кордона» кельто-романо-германской цивилизации, ограждающего ее от влияний и проникновений с Востока, в особенности из континентальной Евразии. Эти этносы, по мере своих возможностей, стараются «давить» на Восток и, при выгодном для них стечении обстоятельств, содействуют коренной Европе в попытках осуществления «Drang nach Osten». Ту же роль играют они и в настоящее время: хорваты – участвуя в балканском конфликте, поляки – поддерживая сепаратистские тенденции на Украине и в Белоруссии. Ментальность рассматриваемых народов можно определить как переходную или лимитрофную (limitrophus, лат. – пограничный), поскольку в их национальных характерах сочетаются между собою черты, свойственные представителям разных цивилизационных миров – российского и западноевропейского, при заметном, впрочем, преобладании западноевропейских черт. Конфессионально они, также как и квазиславяне, являются католиками (подавляющее большинство) и протестантами: лютеранами, реформатами.

В историко-этнографическом плане народы второго блока делятся на две достаточно дифференцированные подгруппы: северную (поляки, кашубы) и южную (словаки, хорваты). Первая из них сложилась на территории Польско-Прибалтийской равнины, ее существование так или иначе связано с судьбою Польского государства и польско-восточнопрусской культуры. Вторая сформировалась в рамках Среднедунайской низменности (Паннонии) и окружающих ее низкогорий; ее бытие протекало в пределах самобытного культурного и политического пространства, очерченного границами Аварской и Венгерской держав [5]. На этносы обеих подгрупп чрезвычайно сильно повлияли германцы, а на хорватов, живущих на Адриатическом побережье – выходцы из Венеции и итало-романская культура.

В ходе исторической своей жизни поляки, кашубы, словаки и хорваты значительно деславянизировались, утратив многие ментальные свойства, компоненты духовной и материальной культуры, присущие славянскому племени, и приобретя вместо них черты психической организации, материальной и духовной культуры, типичные для кельто-романских и германских народов. Хорваты и поляки, например, практически лишены таких славянских качеств, как ненасильственность и терпимость. Вся их история демонстрирует наличие и преобладание как раз противоположных свойств – насильственности и нетерпимости, экзистенциально присущих именно европейцам. Относительно поляков это отмечал еще Н.Я.Данилевский [6]. Что касается хорватов, то массовое истребление ими близкоязычных сербов в годы Второй Мировой войны (почти что миллион жертв) и отнюдь не единичные акты геноцида с их стороны против того же народа в нынешнем балканском конфликте свидетельствуют не только о том, что насильственность и нетерпимость являются национальными их чертами, но и о том, что между ними и сербами лежит весьма глубокая пропасть, которую не заполнить ни идеологемами – будь они югославистского, коммунистического или же европеистского толка, ни обосновывающими их культурологическими изысками. Обобщая вышесказанное, можно заключить, что по своим этнокультурным характеристикам данные четыре народа занимают промежуточное положение между романо-германцами и славянами. Поэтому для обозначения рассматриваемых этносов следует ввести новый, специфический, термин, который отражал бы их статус. Предлагаю именовать их «параславянами». Таким образом, вторую классификационную группу составляют параславяне.

Третью ветвь славяноговорящих народов образуют сербы, болгары, македонцы и черногорцы, прошедшие похожий исторический путь, обладающие общими чертами ментально-психического склада, множеством параллелей в области духовной и материальной культуры и издревле принадлежащие к греко-православной церкви. Они составляют основную часть населения особого природно-географического и историко-культурного региона, который, исходя из разных соображений, можно назвать Балканским или Греко-Славийским. Эти четыре народа достаточно хорошо, несмотря на непрекращающийся инокультурный натиск, сохранили специфику духовного строя, особенности семейной и общественной жизни, свойственные древним славянам, самобытные культурные формы, их отличавшие; поэтому они вполне заслуживают того, чтобы считаться славянами. Учитывая характер их географического расположения, необходимо оставить за ними имя, которым в настоящее время называют не только их, но и, совершенно неправомерно, словенцев-хорутан и хорватов – имя югославян. Итак, третья группа славяноязычных этносов – южные или юго-западные славяне.

Четвертой, отличной от первых трех и объединяемой по большинству культурно-исторических признаков, в том числе – по общности судеб, по близости национальных менталитетов, духовной и материальной культуры, по принадлежности к особой, северной ветви Православия, к единой, беломорско-понтийской, группе антропологических типов, являются народы, живущие на землях Русской равнины: белорусы, великорусы и украинцы. Родство их дополняется (но не предопределяется) языковой идентичностью. Структурно рассматриваемую ветвь можно разбить на две историко-этнографические подгруппы: восточную (великорусы) и западную (украинцы, белорусы). Этносы, входящие в этот блок, как и югославяне, не потеряли черты и качества, присущие славянскому типу, однако сумели глубже и полнее славян балканских реализовать их в своей культурной, хозяйственной и социально-политической жизни. Поэтому их принадлежность к славянской семье сомнений не вызывает; славянами – восточными славянами – зовутся они по праву. Следовательно, четвертая группа славяноязычных народов представлена восточным славянством.

Неклассифицированными остались «мусульмане»-боснийцы, ломки, закарпатцы – русины, бойки, гуцулы, западные белорусы (черные руссы по терминологии московского геополитика Е.Ф.Морозова [7]) и галичане. Данные народы и мини-этносы по своим историко-культурным параметрам являются «контактными», «переходными».

Боснийцы, говорящие на сербскохорватских диалектах, по территории проживания, характеру национальной судьбы, ряду этнографических признаков занимают промежуточные позиции между представителями южной подгруппы параславян (хорватами) и членами юго-славянского блока (сербами и черногорцами). Однако своей религиозной принадлежностью, значительно большим, чем у хорватов и сербов, весом ближневосточных форм в духовной и материальной культуре, а также более заметной примесью переднеазиатских расовых компонентов боснийцы сильно отличаются и от тех, и от других. Думается все-таки, что в целом мусульмане-«бошняки» ближе к народам югославянской ветви, нежели к народам какой-либо другой группы, в том числе и параславянской.

Исповедуемый параславянами католицизм является онтологическим противником мусульманства; вот уже второе тысячелетие западные христиане ведут непримиримую борьбу с ним. Отношения Ислама с Восточной Церковью не столь антагонистичны. Своим традиционализмом, консерватизмом, патриархальностью, многими другими чертами религия Полумесяца отличается от Православия меньше, чем католичество – матерь протестантизма, что и позволяет двум этим верам уживаться друг с другом лучше и конструктивнее, нежели с различными течениями западного христианства. В культуре балканских славян немало ближневосточных элементов, на одной земле с ними столетиями живут представители народов, исповедующих ислам: турок, цыган, албанцев, да и среди самих сербов, македонцев, черногорцев и болгар имеются значительные по численности общины, принявшие мусульманство: ломаки, торбеши, потурченцы и др. Все это, а также принадлежность Боснии к Балканскому, а не к Паннонскому историко-культурному региону заставляет поместить «бошняков» в состав югославянского блока, выделив их при этом в качестве своеобразного «буфера», отделяющего югославян от параславян.

Лемки, закарпатцы, гуцулы, бойки, галичане и черноруссы сочетают в себе черты, присущие восточным славянам, с чертами параславянских народов. При этом закарпатцы и ломки как в культурно-историческом, так и в антропологическом отношении теснее связаны с народами, обитающими западнее Карпат, нежели с насельниками Предкарпатья и Великой Русской Равнины [8].

Ломки, занимающие пригалицийский участок польско-словацкой и украинско-польской границ, до 1945 г. в культурное пространство восточнославянских этносов и в созданные ими политические образования практически не входили, их национальная территория уже с X в. н. э. принадлежала Польше и Венгрии. Культура лемков, как духовная, так и материальная, имеет массу параллелей с культурами словаков и гуралей – поляков, населяющих район Вещал и Бескид; с этими параславянскими народами ломки гораздо более сходны, чем с каким бы то ни было восточнославянским этносом.

Русины в культурно-историческом плане чрезвычайно близки к словакам, венграм и трансильванцам; с ними закарпатцы связаны намного прочнее, нежели с украинцами. Это неудивительно: с юга и с запада их земли, являющиеся продолжением Среднедунайского природно-географического региона, были постоянно открыты для контактов с народами Потисья и Подунавья, тогда как сообщение их с восточно-славянским миром существенно затруднялось наличием естественного барьера – Карпатских гор. Данное обстоятельство способствовало тому, что целое тысячелетие – до 1945 г. судьба русинов связывалась с судьбой Мадьярского государства – державы, объединившей венгров, словаков, хорватов и трансильванцев, в то время как восточные славяне жили своею собственной жизнью. Поэтому и лемков, и закарпатцев следует причислить к параславянской группе – как звено, соединяющее ее с восточным славянством.

Черноруссы и галичане более близки к восточным славянам – и по своей культуре, и по историческим узам.

Черноруссы с последних десятилетий Х и по середину ХIII веков находились в составе Киевской Руси и православных княжеств, ставших самостоятельными после ее распада, с середины ХIII по конец XVIII вв. их земли управлялись властями Литовского государства [9], в жизни которого до заключения Люблинской унии (1569 г.) преобладала восточнославянская культурная линия. В эпоху существования двуединой Речи (1569–1795 гг.) в Литве господствовала польско-католическая культура, но эта культура, принятая лишь городской старшиной и шляхтой, не изменила национальной природы чернорусского этноса. Благодаря включению Литвы в состав Российской Империи (1792–1795 гг.) влияние параславянских начал на черноруссов сильно ослабло. С тех пор и до наших дней они развиваются в пределах восточнославянских политических организмов, исключая периоды польской и немецкой оккупации районов их проживания – с 1915 по 1939-й и с 1941 по 1944-й гг., вследствие чего культурные связи этого народа ориентированы главным образом на восточно-славянский, российский, а не на параславянский, европейский, круг этносов.

Галичина и ее народ до 1387 г. – года присоединения их земель к владениям Польской короны – являлись важной, хотя и несколько обособленной, частью восточнославянского мира. До принятия Брестской церковной унии (1596 г.) галицко-русская культура достаточно успешно противостояла экспансии польско-католических элементов, однако в последующие века роль восточнославянской основы в ее развитии заметно уменьшилась. И хотя большая часть верхушки галицкого народа ополячилась и окатоличилась, основная масса его свой по преимуществу восточнославянский культурный облик сохранила вплоть до настоящего времени.

Галичане и черноруссы близки к восточнославянскому миру не только в этнографическом, но и в конфессиональном отношении. Большинство и тех, и других является униатами, а обрядность униатской церкви, несмотря на признание ею главенства римского папы и догматов католицизма, осталась православной – также как ее эзотерический (сокровенный) смысл, который и определяет сущность любой религии. Поэтому и черноруссов, и галичан следует включить в восточнославянский блок, оговорив, что в его составе они выполняют роль «сочленения», связывающего его с этносами параславянской ветви.

Наконец, гуцулы и бойки, в быту и обычаях которых осталось немало древнеславянских черт, представляют собой фрагмент самого этнокультурного рубежа, разделяющего пара– и восточнославянскую группы, рубежа, дифференцирующего не просто народы, а целые национальные континенты – Российский и Европейский. По этой причине их можно выделить в особую структурную единицу и назвать славянами российско-европейского Лимеса (от limes – граница).

К славянам российско-европейского Лимеса следует отнести и группы «украинцев» и «белорусов», издревле живущих в восточных воеводствах нынешней Польши. После окончания Великой Отечественной войны сталинское руководство уступило ПНР важнейшие районы их проживания, при этом сотни тысяч «украинцев» и «белорусов» были переселены в Советский Союз. Вследствие осуществления данных мер целостность этноцивилизационного барьера, отделявшего Россию от Запада, оказалась нарушенной.

Подведем итоги. Классификация славяноговорящих народов по комплексу культурно-исторических данных позволяет выделить в их составе четыре ветви. Одну из них представляют квазиславяне, де-факто – этносы германского типа: лужичане, словенцы, чехи, другую – параславяне: поляки, кашубы, словаки, хорваты. Их можно рассматривать как группу, переходную от собственно славян к романо-германцам. Они дифференцируются на две подветви: северную (поляки, кашубы) и южную (хорваты, словаки). Помимо этих народов к параславянам относятся русины и ломки, являющиеся связующим звеном между ними и этносами восточнославянского блока. Третью ветвь образуют югославяне: сербы, болгары, македонцы и черногорцы, входящие в балканскую (греко-славийскую) историко-культурную область. К югославянскому блоку принадлежат и «мусульмане»-боснийцы, представляющие собой своего рода «переходный мостик» к народам параславянской группы. Четвертая ветвь – восточные славяне: русские, украинцы, белорусы. Они подразделяются на восточную (великороссы) и западную (украинцы, белорусы) подгруппы, составляют часть российского суперэтноса. Специфические члены этого блока – галичане и черноруссы, переходное звено к параславянским этносам. Кроме того, в особую структурную единицу – славянство российско-европейского Лимеса – необходимо выделить гуцулов и бойков, а также «украинцев» и «белорусов» Восточной Польши».

В заключение хочется отметить следующее, немаловажное, обстоятельство: славянскую идентичность сохранили те славяноязычные этносы, которые в свое время приняли Православие, а те, которые вступили в лоно католицизма, либо большинство, либо очень многие из своих славянских качеств утратили [10]. Из данного наблюдения напрашивается следующий вывод: вера православная, принятая южными и восточными славянами, действительно соответствовала природе славянства и являлась инструментом ее защиты, тогда как вера католическая с нею не сочеталась и служила орудием искоренения присущих славянству черт.

Литература

1. Н.А. Михайлов. Славяне в рамках славянской и западноевропейской (итальянской) «модели мира» / «Этномифология» и реальная ситуация // Славяноведение. – 1997. – № 2. – С. 46.

2. Народы Зарубежной Европы Т. 1. – М., 1964. – С. 41–42.

3. Византизм и славянство // К.Н. Леонтьев. Записки отшельника. – М., 1992. – С. 6З.

4. См. Страны и народы Восточной Европы. – М., 1979. – С. 89.

5. Об истории Аварского каганата см. В. Вернадский. История России. Древняя Русь. – М, 1996. – Гл. V, 1–8, VII, 7.).

6. Н.Я.Данилевский. Россия и Европа. – М., 1991. – С. 188.

7. Е.Ф. Морозов. Теория Новороссии / Русский Геополитический Сборник. № 1. – М., 1996. – С. 24–25.

8. Антропологически те и другие принадлежат к так называемому карпатскому типу, имеющему ближайшие аналогии среди словаков, чехов, южных поляков, словенцев, хорватов, сербов, венгров и румын, но не среди восточных славян. См. Народы Европейской части СССР. Т. 1. – М., 1964. – С. 66.

9. Официально оно именовалось «Великим княжеством Литовским, Русским и Жемайтским». См.: С.В. Полуцкая. Брестская церковная уния 1596 г. – ответ на культурно-религиозный вызов Запада // Контактные зоны в истории Восточной Европы. – М., 1995. – С. 102.