Текст книги "Мораль и личность российских революционеров. Издание 2-е, доработанное"

Совершенно другой подход к этим проблемам у Пестеля. Констатируя, что цель государственного устройства должна заключаться в «возможном благоденствии всех и каждого», провозглашая, что благоденствие должно согласовываться с духовными и естественными законами, Пестель устанавливает, что «все государственные постановления должны стремиться единственно к благоденствию гражданского общества, причём всякое действие, сему благоденствию противное или ему вредящее, признаваемо быть должно преступлением». Но «благоденствие общественное должно считаться важнее благоденствия частного, и ежели оные находятся в противуборстве, то первое должно получать перевес» и «благоденствием общественным признаваемо быть должно благоденствие совокупности народа, из чего следует, что истинная цель государственного устройства должна непременно быть – возможно большее благоденствие многочисленнейшего числа людей в государстве, почему и должны всегда выгоды части или одного нераздельного уступать выгодам целого, признавая целым совокупность, или массу народа»9898
  Пестель П. И. «Русская Правда» // Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. Т. II. С. 78—79.


[Закрыть].

Пестель совершенно не задавался вопросом, как определить, в чём благоденствие «совокупности народа», кто будет это определять, почему интересы меньшинства можно ущемлять? Более того, не доверяя народу, о котором он так хотел заботиться, Пестель считал необходимым учреждение Временного правления на переходный период для постепенного введения «нового государственного порядка», «а народ обязан (выделено мной – авт.) сему ведению не только не противиться, но, напротив того, временному Верховному правлению усердно всеми силами содействовать и неуместным нетерпением (именно так! – авт.) не вредить преуспеванию народного возрождения и государственного переобразования»9999
  Там же. С. 85.


[Закрыть]. Чтобы государство было сильным и крепким (а иначе оно не выполнит своего предназначения, по Пестелю), оно должно иметь одни и те же законы и один и тот же образ управления на всём своём пространстве. Правда, Пестель сам сомневался, «может ли сиё единообразие существовать»100100
  Там же. С. 93.


[Закрыть].

Пестель не только не предусматривал никаких гарантий против произвола чиновников, как Н. Муравьёв, но и был убеждён, что «истинную постепенность в государстве образует чиноначальство, состоящее из тех чиновников, которые в службе находятся», «ибо в чиновнике нужны способности, знания и добродетели, могущие быть найдены во всех сословиях и не составляющие принадлежности которого-либо из них в особенности». Под «постепенностью» здесь понимается политическое пространство между народной массой и верховной властью, которое при феодализме занимают сословия с разным правовым статусом. Феодальные сословия, таким образом, заменяются Пестелем не народным представительством на различных уровнях, а чиновнической иерархией101101
  Там же. С. 97, 96.


[Закрыть].

Пестель провозглашал равенство всех перед законом, ликвидацию сословий, равноправие всех граждан, но в самой республиканской «Русской Правде» нет ничего о представительной системе и избирательном праве. Только в наброске «Конституция – Государственный завет» появляются выборные Народная веча, Державная Дума, Верховный собор с пожизненными членами. При этом отвергалось равновесие властей, но вводилось разделение властей на законодательную, исполнительную и «верховно-блюстительную»102102
  Там же. С. 161—162.


[Закрыть]. Уже столь малое внимание к народному представительству со стороны Пестеля говорит о многом.

В отличие от Н. Муравьёва, Пестель возлагал наблюдение за общественной нравственностью и мыслями граждан не на суд, а на Верховное правление. Право граждан на ассоциации Пестель безусловно отрицал: «Всякие частные общества, с постоянной целью учреждаемые, должны быть совершенно запрещены, как открытые, так и тайные, потому что первые бесполезны, а вторые вредны». Первые бесполезны потому, что они могут касаться только предметов, которые входят в круг действия правительства». Вторые же вредны потому, что устанавливаемый государственный порядок «не только ничего доброго и полезного не принуждает скрывать», но, напротив того, дает все средства на их «обнародование законным порядком»103103
  Там же. С. 155—156.


[Закрыть]. Пестель не понимал, что он сам может ошибаться и не все предусмотреть в своей конституции, а чиновники могут нарушать права граждан и совершать корыстные поступки.

Существенные и принципиальные расхождения существовали между Н. Муравьёвым и Пестелем по отношению к собственности. Оба они провозглашали «священное и неприкосновенное» право собственности. Но Н. Муравьёв не только оставлял земли помещиков за ними, а дома и усадьбы крестьян признавал собственностью крестьян, но его взгляды в целом эволюционировали в сторону укрепления и развития частной собственности на землю. В более поздней редакции конституции устанавливалось, что в последующем законы определят, каким образом и на каких правилах земли поступят из общественного в частное владение каждого поселянина104104
  Конституция Никиты Муравьева (из бумаг И. И. Пущина… С. 270.


[Закрыть]. Конечно, помещичья собственность на землю не являлась частной, т.е. рыночной, как по происхождению, так и по способам использования. Но вопросы земельной собственности вообще являются сложными и весьма запутанными. В данном случае важна эволюция взглядов Н. Муравьёва в сторону гарантий частной собственности, её использования для развития экономики на рыночных принципах. К такому же выводу пришел Н. М. Дружинин в результате анализа аграрной программы декабриста105105
  Дружинин Н. М. Декабрист Никита Муравьев. С. 172.


[Закрыть]. Так как интересы личности Н. Муравьёв ставил выше интересов государства, которое эти интересы должно было оберегать и ни в коем случае не подавлять, такое отношение к собственности действительно открывало широкие возможности для рыночного пути развития экономики России.

Пестель же, декларируя гарантии права собственности, даже предлагая разделить земли на общественные и частные106106
  Пестель П. И. «Русская Правда». С. 117—118.


[Закрыть], всё же больше склонялся к уравнительности. Об этом говорят его неоднократные гневные высказывания против богатства и богатых107107
  Там же. С. 98, 122—123.


[Закрыть], понятие «частной» собственности на землю у Пестеля несколько двусмысленно и непонятно. Так, он считал, что «человек может только на земле жить и только от земли пропитание получать; следовательно, земля есть собственность всего рода человеческого, и никто не должен быть от сего обладания ни прямым, ни косвенным путем исключен». С развитием человечества связи между людьми усложняются и появляется право собственности. «Охранение» этого права собственности есть главная цель государства. Но законы духовные и естественные должны всегда иметь перевес над законами политическими, «ибо они поставлены от бога и природы и суть неизменны; а между тем как политические поставлены от людей и часто переменяются» и как следствие: «наперед надобно помышлять о доставлении всем людям необходимого для жития, а потом уже о приобретении изобилия. На первое каждый человек имеет неоспоримое право, потому что он – человек, на второе имеет право только тот, который сам оное приобрести успеет». Частная земля может принадлежать «казне или частным лицам».

Общественные земли должны были принадлежать волостному обществу и не могли быть проданы или заложены. Общественная земля делилась на равные участки и, каждый год это распределение между хозяевами должно было пересматриваться108108
  Там же. С. 135—137.


[Закрыть]. Основой общественного и политического устройства, по Пестелю, должна была стать именно общественная земля, неизменным правом на обладание участком которой наделялся каждый гражданин России. Совместное владение общественными землями должно было возродить сильную связь между членами волости и превратить волость в основную политическую ячейку общества. Отношения с государством отдельных лиц виделись Пестелю осуществляемыми только через посредство волости. «Для правительства же то будет неоцененная выгода, что оно не будет затрудняться с каждым частным человеком ведаться особо». Тем самым Пестель закреплял на деле общинный характер крестьянского землевладения и землепользования, который уже тогда начинал становиться препятствием для развития сельского хозяйства России, консервировал принцип круговой поруки и не придавал особого значения интересам отдельной личности, подчиняя её интересам общины и государства109109
  Там же. С. 141—142.


[Закрыть].

Но здесь возникает проблема, существование которой Пестель осознавал или чувствовал на подсознательном уровне. Суть проблемы заключается в том, что у людей разные интересы, разное понимание счастья, смысла жизни. В таком случае не только богатые, которые лишались Пестелем всяких политических преимуществ перед бедными и ставились фактически в полную зависимость от их произвола, но и любой энергичный, талантливый человек будет бороться с уравнительностью, с предписанным порядком жизни. Будучи абсолютно уверен в своей правоте, Пестель решал эту проблему с помощью всей мощи государственной машины и обязывал Верховное правление ввести волостные общества и общественные земли «и перед затруднениями, с сим введением нераздельными (выделено мной – авт.), нимало не останавливаться. Опасаться сих затруднений значило бы высказывать непонятливость или, что еще хуже, злобность нрава, противящуюся установлению истинной в государстве свободы»110110
  Там же. С. 142.


[Закрыть].

Пестель был одним из немногих декабристов с фанатичным типом сознания, ещё не характерным на дворянском этапе российского революционного движения. Якушкин писал о нём как о человеке, который «упорно защищал свое мнение, в истину которого всегда верил, как обыкновенно верят в математическую истину; он никогда и ничем не увлекался. Может быть, в этом-то и заключалась причина, почему из всех нас он один в течение почти 10 лет, не ослабевая ни на одну минуту, упорно трудился над делом Тайного общества, один раз доказав себе, что Тайное общество – верный способ для достижения желаемой цели, он с ним слил свое существование»111111
  Якушкин И. Д. Записки, статьи, письма. С. 23.


[Закрыть].

И тем опаснее и зловеще выглядят расчёты Пестеля количества жандармов для обеспечения контроля государства над обществом. Он разработал пять вариантов проекта создания корпуса жандармов. Число жандармов по последнему проекту увеличивалось в два раза по сравнению с первоначальными намётками: в городах 50 тыс., на периферии – 62,9 тыс., а всего 112,9 тыс. жандармов (ВД. Т. VII. С. 341, 669—673).

Для сравнения – на 1 января 1829 г. в III Отделении и корпусе жандармов состояло: «генералов – 3; штаб-офицеров – 41; обер-офицеров – 160; унтер-офицеров – 513; музыкантов – 31; рядовых – 3073; нестроевых офицеров – 12; нестроевых нижних чинов – 445; лошадей строевых – 3532». Через 10 лет штаты выросли незначительно, особенно нижних чинов: было 578 унтер-офицеров, 31 музыкант, 4024 рядовых, 28 нестроевых офицера, 581 нестроевых нижних чинов, 4377 лошадей. Таким образом, для преодоления затруднений, «нераздельных» с проведением революционных преобразований, по Пестелю, требовалось в 30 раз больше жандармов, чем их было в действительности в «чугунные» времена Николая I. При этом Пестель хотел, чтобы в «тайные вестники» и шпионы подбирались «люди умные и хорошей нравственности» (ВД. VII. 230). Но, не полагаясь только на нравственные качества, устанавливал жандармам содержание в три раза больше, чем в полевой армии: «ибо сия служба столь же опасна, гораздо труднее, а между тем – вовсе неблагодарна» (ВД. VII. 234). Точно так же думал создатель и первый шеф корпуса жандармов А.X. Бенкендорф112112
  Экштут С. А. Жандарм и декабрист. Историософские размышления о двух методах лечения одной болезни// Вопросы философии. 1998. №9. С. 65—66.


[Закрыть].

Сознание своего культурного превосходства, как ни странно, помогало декабристам достаточно легко находить контакт с простыми людьми. Им ничего не надо было доказывать. Наоборот, получение материальных и культурных благ просто в силу рождения, за счёт нищеты и тяжёлого труда крестьян порождало чувство вины, желание как-то компенсировать простому народу эту несправедливость, не совместимую с идеями естественного равенства и природной свободы. Религиозно-этические и просветительские принципы мировоззрения декабристов приводили к признанию за всеми людьми, независимо от социального и культурного уровня, права быть личностью с собственным достоинством. Но чтобы крестьянин сам смог осознать себя личностью, он должен быть свободным, просвещённым, «осмысленным».

И декабристы готовы были действовать и действовали с тем, чтобы преодолеть этот культурный разрыв, не задавая себе вопроса – а чего хочет сам крестьянин? Что ему нужно – земля или свобода, грамота или кусок хлеба, чувство собственного «Я» или общинная взаимовыручка? Что делать основной массе крестьян с полученными знаниями при нижайшем уровне земледелия в России?

Декабристы начали навязывать народу своё понимание общего блага в полной уверенности, что они знают, в чём оно. Это принимало пока вполне мирные, даже привлекательные, формы: обучение грамоте, распространение знаний, благотворительная, юридическая, медицинская и другая помощь. Но уже появились идеи военной революции, Временного правительства, раздела земли, установления политических порядков по своему усмотрению, так как народ, с их точки зрения, не созрел для самостоятельных решений.

Конкретные планы освобождения крестьян, дележа земель, введения написанных декабристами конституций, где подробно расписывались права и обязанности граждан, и «жандармские» идеи Пестеля – явления не только однопорядковые, но и внутренне связанные. Просто Пестель первым не столько понял, сколько интуитивно почувствовал, что идеи декабристов по преобразованию российского общества могут быть и не восприняты народом. Не только помещиками и богачами, но и крестьянами и рабочими (отказались же крепостные Якушкина получать свободу без земли). Не приняты в силу политической неразвитости (французские крестьяне были опорой феодальной реакции), а также, и это главное, абсолютной оторванности, искусственности декабристских построений. Эти искусственность, абстрактность, несоответствие реалиям жизни рождались не злым умыслом, а незнанием, непониманием закономерностей развития общества как саморазвивающейся и самоорганизующейся системы, где ничто не возникает раньше, чем созреют предпосылки для этого, не сформируется необходимость перемен.

Декабристы стояли у истоков революционного движения в России, их тайные общества появились и развивались в период, когда в стране не существовали еще достаточные основания для постепенного перехода к обществу, построенному на принципах частной собственности, рыночных отношений, свободы деятельности личности в экономике, политике и культуре. Декабристы были уверены в силе просвещённого Разума и способности человека преобразовывать общество в любое время по своему усмотрению. Их сознание было сложным, неоднородным и внутренне противоречивым. Большинство из них было участниками великих событий 1812—1814 гг., они хотели быть творцами истории, полагали, что знают Истину, знают, в чём заключается Общее благо и имеют право и возможность нести эту Истину и правду об Общем благе всем людям и были уверены, что большинство людей легко пойдёт за ними. Надо только постараться донести до тёмных и заблудших душ свет Истины. При всей искренности чувств декабристов, при всей чистоте их помыслов они, как и все просветители, утопические социалисты, разномастные революционеры не учитывали разнообразия людей, того непреложного факта, что люди – разные. Люди по-разному понимают смысл жизни, и понимание счастья у каждого – своё.

Глава 2. Нравственный облик и личность человека из «подпольной» России

«Подпольная Россия» – так назвал свое сочинение о революционерах-народниках С. М. Степняк-Кравчинский. И действительно, начиная с 1860-х гг., революционное движение в России всё больше уходит в подполье, всё больше отгораживается от легального мира, мира нормальной человеческой жизни. Декабристы на всём протяжении своей революционной деятельности оставались включенными в повседневную жизнь дворянского общества – служили, посещали балы, учились, много читали, ценили культуру. Семья, родственные связи, любовь играли большую роль в жизни декабристов, они им придавали большое значение. Остались декабристы верными нормальным человеческим ценностям и после своего поражения, на каторге и во время ссылки в Сибирь и на Кавказ. Там они, за небольшим исключением, получали моральную и материальную поддержку от своих родственников и друзей, несмотря на лишение дворянских прав.

Иным становится отношение к семье, родственным и дружеским связям, культурным ценностям у революционеров I860—1870-х гг. Уже в первых листовках в начале 1860-х гг. заявляется о необходимости отказаться от нормальной жизни: не любить, не дружить, порвать все семейные и дружеские связи, если они мешают революционной деятельности. Весной 1862 г. появляется прокламация «Молодая Россия», написанная П. Г. Заичневским, сыном помещика Орловской губернии. В прокламации чётко звучит отрицание всего тогдашнего общества, «в котором все ложно, все нелепо – от религии, заставляющей веровать в несуществующее, в мечту разгоряченного воображения – бога, и до семьи, ячейки общества, ни одно из оснований которого не выдерживает даже поверхностной критики, от узаконения торговли этого узаконенного воровства и до признания за разумное положения работника, постоянно истощаемого работою, от которой получает выгоды не он, а капиталист; женщины, лишенной всех политических прав и поставленной наравне с животными».

Раз в обществе всё ложно, то и переделывать нужно всё, не только экономическую и политическую систему, но и частную жизнь людей, и выдвигаются требования общественного воспитания детей, содержания их за счет общества до конца учения, содержания за счёт общества больных и стариков, полного освобождения женщины, дарования ей всех тех политических и гражданских прав, какими будут пользоваться мужчины, уничтожения брака «как явления в высшей степени безнравственного и немыслимого при полном равенстве полов, а следовательно, и уничтожения семьи, препятствующей развитию человека, и без которого немыслимо уничтожение наследства»113113
  Молодая Россия // Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. М., 1997. С. 143, 147.


[Закрыть].

Заичневский был молодым человеком (20 лет на момент написания прокламации), как и другие составители и распространители прокламаций, участники революционных кружков 1860-х гг. Но семья, общечеловеческие моральные ценности подвергались суровой критике и отрицались также идейными вождями революционеров I860—1870-х гг. – Чернышевским, Бакуниным и другими. В 1869 г. Бакунин обращался к молодёжи с призывом: «Итак, молодые друзья, бросайте скорее этот мир, обреченный на гибель, эти университеты, академии и школы, из которых вас гонят теперь и в которых стремились всегда разъединить вас с народом. Ступайте в народ! Там ваше поприще, ваша жизнь, ваша наука. Научитесь у народа, как служить народу и как лучше вести его дело. Помните, друзья, что грамотная молодежь должна быть не учителем, не благодетелем и не диктатором-указателем для народа, а только повивальною бабкою самоосвобождения народного, сплотителем народных сил и усилий. Чтоб приобресть способность и право служить народному деду, она должна утопиться в народе. Не хлопочите о науке, во имя которой хотели бы вас связать и обессилить. Эта наука должна погибнуть вместе с миром, которого она есть выразитель. Наука же новая и живая несомненно народится потом, после народной победы, из освобождения жизни народа»114114
  Бакунин М. А. Несколько слов к молодым братьям в России // Там же. С. 213.


[Закрыть].

В «Прибавлении А» к книге «Государственность и анархия» Бакунин обрушивался на патриархальность русского крестьянства как одно из главных зол, затемняющих народный идеал, и одновременно на семью как оплот этой патриархальности. При этом не делается никаких скидок на исторически преходящий характер патриархальной крестьянской семьи115115
  Бакунин М. А. «Прибавление А» к книге «Государственность и анархия» // Там же. С. 311—312.


[Закрыть]. В статье «Наша программа», составленной Н. Жуковским на основании текста Бакунина и опубликованной в 1868 г., провозглашались требования: уравнения политических и социально-экономических прав женщины с правами мужчины; уничтожения семейного права и брака, как церковного, так и гражданского, неразрывно связанного с правами наследства; передачи на попечение общества детей, «равного для всех – от низшей ступени до специального высшего научного развития, – в одно и то же время индустриального и умственного, соединяющего в себе подготовление человека и к мускульному, и к нервному труду»116116
  Наша программа // Там же. С. 202.


[Закрыть].

В «Программе революционных действий» ткачёвско-нечаевского кружка (конец 1868 или начало 1869 г.) прямо говорилось, что «вступающие в организацию должны отказаться от собственности, от занятий, от семейных привязанностей, насколько эти последние (семья и занятия) могут мешать деятельности членов», а требовать полного отречения от них организация считает себя не в праве, так как это значило бы стеснять без причины свободу личности117117
  Там же. С. 205.


[Закрыть].

Даже в 1870-х гг. среди участников хождения в народ, по свидетельству С. Ф. Ковалика, преобладало мнение, что «значение знаний было несомненно преувеличено Лавровым», считавшим науку единственной или, по крайней мере, первостепенной силой в переустройстве общества. И в спорах сторонников Лаврова и Бакунина побеждали бакунисты118118
  Ковалик С. Ф. Революционное движение семидесятых годов // Революционеры 1870-х годов: Воспоминания участников народнического движения в Петербурге. Л., 1986. С. 156—157.


[Закрыть].

Наиболее полное выражение нигилистическое отношение к обществу и культуре нашло в «Катехизисе революционера» Нечаева:

«§1. Революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единственным исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью – революцией.

§2. Он в глубине своего существа, не на словах только, а на деле, разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром, и со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями, нравственностью этого мира. Он для него – враг беспощадный, и если он продолжает жить в нем, то для того только, чтоб его вернее разрушить.

§3. Революционер презирает всякое доктринерство и отказался от мирной науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает только одну науку, науку разрушения»119119
  Катехизис революционера // Революционный радикализм в России. С. 244.


[Закрыть].

Идеи и поступки Нечаева своей беспринципностью, резкостью, стремлением к установлению полного подчинения вожаку рядовых членов организации вызвали осуждение большинства участников революционного движения. Но следует учитывать, что Нечаева поддержали Бакунин и Огарев, ему удалось создать организацию на своих принципах, и только убийство Иванова помешало Нечаеву продолжить свою деятельность. Более того, в смягчённых формах идеи отказа от ценностей старого мира: семьи, семейного воспитания, родственных связей, научных знаний и т. д. были широко распространены среди революционно настроенной молодёжи I860—1870-х гг.

Эти перемены в революционном мировоззрении были вызваны серьёзными сдвигами в социальном составе и повседневной жизни революционеров народнического периода.

Бросается в глаза очень юный возраст большинства участников революционного движения в 1860—1870-е гг. А. В. Якимова (Кобозева), начинавшая с хождения в народ, стала затем членом «Народной воли», участницей покушений на Александра II, уже к 17 годам была твёрдой революционеркой и осенью 1873 г. работала сельской учительницей, одновременно ведя народническую пропаганду120120
  Дружинин Н. М. Член Исполнительного Комитета партии «Народная воля» Анна Васильевна Якимова (Кобозева) // Дружинин Н. М. Избранные труды: революционное движение в России в XIX в. М., 1985. С. 449—453.


[Закрыть]. Софья Перовская в 19 лет была арестована за пропаганду среди рабочих, в начале 1870-х гг. она была активной участницей народнических кружков121121
  Степняк-Кравчинский С. М. Сочинения. T. I. M., 1987. С. 406—410.


[Закрыть]. На рубеже I860—1870-х гг. большое распространение получили разнообразные педагогические курсы, кружки самообразования молодёжи, из которых прямой путь лежал в революционную деятельность, в тюрьмы и на каторгу. О таком кружке в Швейцарии упоминает Степняк-Кравчинский в очерке о Софье Бардиной. Кружок состоял только из женщин, большинству из них было 17—18 лет, чуть старше была Бардина. Ольга Любатович начала свою революционную карьеру в 16 лет, в 17 была арестована и следующие семь лет провела в тюрьмах122122
  Там же. Т. 2. С. 364—365, 389.


[Закрыть].

В 20 лет, не закончив 5-й класс гимназии, в рядах революционеров оказался Н. А. Морозов123123
  Твардовская В. А. Николай Морозов: от революционера-террориста к ученому-эволюционисту // Отечественная история. 2003, №2. С. 50—51.


[Закрыть].

В воспоминаниях участников народнического движения бросаются в глаза указания на юный возраст, в котором обычно они начинали интересоваться общественными вопросами, заниматься политическим самообразованием, читать запрещённую литературу и вставали на революционный путь. Об этом пишет, в частности, А. И. Корнилова-Мороз (начинавшая вместе с Перовской), 16 с половиной лет было Л. Чемодановой, когда с помощью фиктивного брака с Синегубом она уходит из семьи, участвует в хождении в народ, в 17 лет был исключён из Московского университета за участие в студенческом движении 1861 г. и сослан на Север П. Войнаральский124124
  Революционеры 1870-х годов: Воспоминания участников народнического движения в Петербурге. Л., 1986. С. 56—57, 126, 160, 162, 167.


[Закрыть].

Некоторые общие сведения о возрастном, социальном и профессиональном составе участников революционного движения 1870-х гг. приводит В. Н. Гинев на основании биографического и библиографического словаря «Деятели революционного движения в России». При существовании идейной связи между 1860-ми и 1870-ми годами революционеров, действовавших в оба десятилетия, было немного. Средний возраст участников «хождения в народ» в 1874 г. равнялся 22—23 годам. На место арестованных или отошедших от революционной деятельности приходили другие люди, такие же молодые. Средний возраст революционеров 1870-х гг. не превысил 23,6 года.

Общее число революционеров, несмотря ни на что, росло в 1870-е гг. В 1875—1878 гг. их было на 73% больше, чем в 1871—1874 гг. Доля дворян составляла 31—32%, в 1880-е гг. она начинает падать и в 1886 г. дворян уже только 24,2%.

В 1870-е гг. заметно участие рабочих – их 14%. Крестьян только 5%, это в основном пострадавшие в «Чигиринском деле». Разночинцев по социальному происхождению было более 50%.

По роду занятий больше всего среди участников движения было студентов: 37,5%, гимназистов и учащихся других средних учебных заведения – 11,3%,семинаристов – 4,6%, военные училища дали 0,6%. Итого учащиеся составили 54% всех революционеров 1870-х гг.

Лиц «свободных профессий» (актёров, адвокатов, литераторов, врачей, фельдшеров) было 4,2%, учителей – 7,6%, лиц, находящихся в услужении (прислуги, приказчиков, других работавших по найму) – 4,7%, служащих (государственных и земских) – 4,6%125125
  Гинев В. Н. Блестящая плеяда // Революционеры 1870-х годов. С. 40.


[Закрыть].

Среди участников революционного движения 1860-х и особенно 1870-х гг. заметно большое число женщин, которых вовсе не было среди декабристов.

Даже революционеры из дворян резко меняют свой образ жизни при включении в революционное движение. Многие из них, особенно идейные вожди, литераторы, крупные организаторы, такие как Герцен, Огарев, Бакунин, Лавров, Степняк-Кравчинский, Н. Серно-Соловьевич, Кропоткин и другие были вынуждены эмигрировать и долгие годы жили за границей. Остальные, жившие в России (Перовская, Лизогуб и множество других), оставляли свои семьи, разрывали в большинстве случаев семейные отношения полностью, старались не пользоваться привилегиями своего сословия в личных целях.

Ещё в большей степени перемены в образе жизни, разрыв с социальной средой, в которой они родились и выросли, характерен для подавляющего большинства участников народнического движения – разночинской учащейся и студенческой молодежи. Социальный состав учащихся и студентов учебных заведений во второй половине XIX в. сильно изменился. Интересы индустриального развития страны требовали соответствующих специалистов. Поэтому растёт число технических вузов, расширяется приём на естественные факультеты университетов, появляются средние учебные заведения с естественно-научным и техническим уклоном для подготовки к поступлению в технические вузы и реальные училища. Среди учащихся реальных училищ и студентов технических вузов преобладали разночинцы – выходцы из мещан, купцов, семей священнослужителей, солдатские дети. И даже на традиционных факультетах становится всё больше студентов-разночинцев.

Эти студенты-разночинцы не получали такого хорошего первоначального образования, как дворянские дети, их культурный уровень и нравственные нормы были существенно иными. У них не было развитого чувства собственного достоинства, но имелись многочисленные комплексы, связанные с бедностью, сословным неравноправием и т. д. То, что дворянам давалось легко в силу происхождения, разночинцам приходилось добывать тяжёлым трудом.

Среди девушек был распространён фиктивный брак как легальное средство ухода из семьи. Очень часто поступление в вуз также приводило к отрыву от семьи и социального окружения, к которому они принадлежали по рождению. Чтобы выжить, студенты из бедных разночинских семей, дворяне, порвавшие со своими семьями, создавали студенческие землячества, кассы взаимопомощи, коммуны. О таких коммунах (квартирах, на которых поселялись студенты или курсистки, вспоминала Корнилова-Мороз, сама по происхождению купеческая дочь. Эти землячества сыграли большую роль в становлении мировоззрения народников, в укреплении в нём принципов уравнительного социализма. Это заметно по описанию таких коммун Корниловой-Мороз: все получаемые средства поступали в общее пользование, делилось также всё имущество (платье, пальто или сапоги), главным принципом такой жизни была взаимопомощь. Такие коммуны значительно удешевляли жизнь, являлись центрами для сближения молодёжи, увеличивали влияние «ветеранов» на новичков, способствовали распространению социалистических идей. Вместе с тем коммуны давали возможность применять социалистические принципы на практике в своей личной жизни, действительно отрекаться от всех благ «старого мира», живя в обстановке не лучшей, а даже худшей, чем у заводских рабочих, не различая между «моим» и «твоим» и отказываясь от личного пользования состоянием, чтобы употреблять его на общественные дела и цели. Особенно важное значение имели землячества и коммуны для женщин, которых жажда знаний и стремление к самостоятельности привлекали в столицы из провинций. Но женщины, как правило, приезжали без всяких средств к жизни, порвав всякие связи с своими богатыми, а подчас и знатными родственниками. Работу без связей найти было почти невозможно, и без помощи коммун они были обречены на гибель126126
  Корнилова-Мороз А. И. Перовская и кружок чайковцев // Революционеры 1870-х годов. С. 67—68.


[Закрыть].

Молодость подавляющего большинства участников революционного движения 1860—1870-х гг., их оторванность от нормальной семейной жизни, разрыв с социальной средой и моральными ценностями старших поколений неизбежно вели к юношескому максимализму и моральной нетерпимости. Вместе с отрицательными сторонами семьи, семейного воспитания, сословной нравственности отбрасывались их суть, их положительное, общечеловеческое и вневременное содержание.

Ярким свидетельством этого разрыва с обществом и юношеского максимализма, стремления одним махом решить все общественные проблемы служат воспоминания Ковалика. Он подчёркивал революционный и преимущественно молодёжный характер движения 1870-х гг., широкое участие в нем учащейся молодёжи и писал: «Общество стояло в стороне от движения и долго не догадывалось о нем, несмотря на начавшиеся аресты. Печать до 1875 г., в то время, когда среди молодежи все живое пришло в бурное движение, продолжала тоскливо жаловаться на застой. Это объясняется полной обособленностью молодежи. Она всегда знала по журналам, что делается в остальном мире, мир же не мог знать, что происходит в ее среде. К тому же рознь между „отцами“ и „детьми“, резко выраженная в 60-х гг., продолжала существовать лишь в несколько смягченной форме и в 70-х гг. В общество, конечно, проникали слухи об арестах то там, то здесь, но большинство не имело понятия, за что и почему. Газеты в 70-х гг. были слабо распространены и не могли, отчасти и по цензурным условиям, оповестить общество о том, что происходит у него чуть ли не перед глазами. Между тем движение получало все более крупный характер, становясь поворотным пунктом в истории русской революции. Революционная деятельность, перестав быть случайной, стала сосредоточиваться в руках партии»127127
  Ковалик С. Ф. Революционное движение семидесятых годов. С. 154—155.


[Закрыть].