Текст книги "Словесный религиозный экстремизм. Правовая квалификация. Экспертиза. Судебная практика"

§ 1.7. Криминалистические диагностические комплексы религиозно мотивированных экстремистских речевых действий

Переходя к формулированию диагностических комплексов, необходимых для решения диагностических экспертных задач, необходимо учитывать формулировки наименования экстремистских действий, рассмотренные Приложении № 7, а также признаки словесного экстремизма, выделяемые в литературе, российском и международном праве и национальном праве зарубежных государств (см. §§ 1.2. 1.6.).

Проведенный анализ позиций ученых в отношении содержания понятия «язык вражды» и его криминализированной части – словесного экстремизма, анализ правовых позиций Европейского суда по правам человека, Совета Европы, Организации объединенных наций, Парламентской ассамблеи Совета Европы в отношении того, какие именно речевые действия должны быть уголовно наказуемы, а также анализ составов преступлений, охватываемых понятием «язык вражды», в уголовном праве зарубежных государств показал, что в качестве религиозно мотивированных экстремистских речевых действий выделяют в том числе следующие:

– «все формы выражения, которые распространяют, возбуждают, поощряют или оправдывают ненависть, основанную на нетерпимости»;

– выражение ненависти, влекущее провокацию насилия;

– «подстрекательство к ненависти»;

– «оправдание, поощрение или возбуждение диффамации, ненависти или поношение»;

– притеснение, оскорбление, формирование негативных стереотипов, стигматизация или угрозы;

– высказывание, которое «побуждает (влечет) дискриминацию, сегрегацию, ненависть или насилие»;

– «возбуждение национальной или религиозной вражды»;

– речевые действия, которые «угрожают, порочат или оскорбляют»;

– «дискриминирующее либо враждебное выражение», т. е. «угрозы или оскорбления, или разжигание ненависти, или преследование, или презрение»;

– «стереотипы, предубеждения и дискриминация»;

– речевой акт, который «посягает на человеческое достоинство»;

– нарушение неприкосновенности, «обесценивание человеческого достоинства»;

– речевой акт, который «подвергает поруганию, злонамеренно пренебрежительно представляет или очерняет» представителей социальной группы;

– использование «угроз, оскорбительных / обидных слов, оскорбительного поведения»; «угрожающие, оскорбительные или обидные слова»;

– оскорбление или угрозы с выражением неуважения, презрения к исповедуемой оппонентом религии;

– речевые действия, которые «публично оскорбляют чьи-либо религиозные убеждения»;

– речевые действия, «оскорбляющие объект культа или место для его осуществления или совершенные во время публичной церемонии этого культа»;

– речевые действия, совершенные с умыслом «оскорбить религиозные чувства человека»;

– «попустительство, отрицание или преуменьшение общественной опасности» геноцида;

– «подстрекательство к насилию или ненависти»;

– призывы «к совершению насилия или актов произвола» в отношении социальной группы;

– угрозы лицу, сопряженные с выражением неуважения, презрения к его религии;

– и др.

С. Н. Поминов определяет религиозный экстремизм как «феномен общественной жизни, сформированный на базе той или иной религии, характеризующийся приверженностью к крайним взглядам, нетерпимостью к носителям других мировоззрений, жестком противоборстве в рамках одной или нескольких конфессий, ведущих к совершению религиозными группами или отдельными верующими общественно опасных противоправных наказуемых деяний, нарушающих права и законные интересы граждан, общества и государства в целом»[168]168
  Поминов С. Н. Организация деятельности органов внутренних дел в сфере противодействия проявлениям религиозного экстремизма: автореферат дис. …канд. юрид. наук: 12.00.11. М., 2007. С. 7.


[Закрыть].

На наш взгляд, религиозный экстремизм можно определить как отрицание системы традиционных для общества ценностей, норм морали и права, а также агрессивную пропаганду определенных идей, действующую под видом влечения к религии или, напротив, приверженности к атеистическим взглядам. Исходя из тезиса о том, что любая из традиционных религий является миролюбивой по своей сущности, не исповедует агрессию, некоторые ученые сомневаются в легитимности понятия «религиозный экстремизм», однако данное понятие является устоявшимся в литературе и употребляется нами в настоящем исследовании для наименования вида политического экстремизма, использующего религию в качестве своей «идеологической ширмы»[169]169
  См. подробнее: Никишин В. Д. Verbal religious extremism and actual problems of forensic religious examination // Материалы XI Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых (Уфа, 3–5 декабря 2014 г.). Часть II. Уфа, 2014. С. 372–377; Он же. Теоретические и практические проблемы противодействия словесному религиозному экстремизму // Международная научно-практическая конференция молодых ученых «Традиции и новации в системе современного российского права»: сборник тезисов. М., 2013. С. 386–387.


[Закрыть].

Исходя из проведенного анализа религиозно мотивированных экстремистских речевых действий, словесный религиозный экстремизм можно определить как совершенные в словесной (вербальной) форме действия, направленные на возбуждение ненависти и вражды в отношении лица (лиц) в связи с его (их) религиозной идентичностью или на унижение человеческого достоинства и/или оскорбление религиозных чувств лиц в связи с их религиозной идентичностью, а также призывы религиозного дискурса к осуществлению экстремистской и/или террористической деятельности (ст. 148, 205.2, 280, 282 УК РФ, ст. 20.3.1 КоАП РФ).

Рассматривая круг деяний, относящихся к экстремистским речевым действиям, необходимо обратиться к проблеме разграничения словесного религиозного экстремизма (extreme hate speech based on religion) и богохульства (богохульство (blasphemy) – «брань, поношение бога»[170]170
  Фундаментальная электронная библиотека. Русская литература и фольклор. URL: http://feb-web.ru/feb/ushakov/ush-abc/02/us116303.htm/ (дата обращения: 29.06.2018).


[Закрыть], «поношение Бога или догматов веры»[171]171
  Толковый словарь Ефремовой Т. Ф. URL: http://www.efremova.info/word/bogoxulstvo.html/ (дата обращения: 10.10.2016).


[Закрыть]), так как богохульство не является уголовно наказуемым деянием.

Словесный религиозный экстремизм подразумевает речевые действия в отношении лица или группы лиц, выделяемых по признаку отношения к религии, в то время как богохульство (святотатство) подразумевает оскорбление Бога (в том числе вербальное: посредством порождения речевых продуктов религиозного дискурса), т. е. грань между феноменами богохульства и словесным религиозным экстремизмом можно провести следующую: богохульство подразумевает оскорбление Бога или тех или иных религиозных догматов, идолов, в то время как под оскорблением чувств верующих или унижением достоинства человека или группы лиц, выделяемой по признаку отношения к религии, подразумевается адресация людям. В то же время, с правовой точки зрения очень сложно разграничить богохульство и оскорбление чувств верующих, так как предметом речи в речевых произведениях, содержащих признаки оскорбления чувств верующих, могут выступать как лица (приверженцы религиозных / атеистических верований), так и непосредственно культы (Бог, божество, идол и т. п.).

На основе анализа формулировок наименования экстремистских действий (Приложение № 7), а также указанных выше признаков словесного экстремизма, выделяемых в литературе, международном праве и национальном праве зарубежных государств, нами были выделены 6 видов религиозно мотивированных экстремистских речевых действий:

Таблица 2. Виды религиозно мотивированных экстремистских речевых действий

^172. Организационно-правовые и методические аспекты судебной экспертизы по делам, связанным с «публичным заведомо ложным обвинением лица, замещающего государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, являющихся преступлением», в настоящей работе мы не рассматриваем, так как считаем целесообразным их рассмотрение в рамках вопросов назначения судебной экспертизы диффамационных материалов (по делам о клевете).

В связи с предложенной нами классификацией необходимо прояснить ряд моментов, связанных с обобщением рассмотренных выше признаков словесного экстремизма, а также исключением части из них при формулировании видов экстремистских речевых действий.

Во-первых, в национальном праве государств-членов Совета Европы, а также в определениях, даваемых в рекомендациях Совета Европы и в практике ЕСПЧ к числу экстремистских речевых действий относят угрозы лицу, сопряженные с выражением неуважения, презрения к его религиозным взглядам. В парадигме действующего уголовного закона, на наш взгляд, угрозу применения насилия следует рассматривать как квалифицирующий признак, что и реализовано на сегодняшний день в ст. 282 УК РФ.

Во-вторых, пропаганда – как деятельность, направленная на формирование у лица экстремистских взглядов, убежденности в их правильности и привлекательности, а также представления о допустимости осуществления экстремистской деятельности – выступает родовым понятием, так как может реализовываться в комплексе через обоснование, оправдание экстремистской деятельности и призывы к ее осуществлению или же только через обоснование или оправдание как речевые действия, направленные на формирование установок, основанных на стереотипах.[172]172
  Иного мнения придерживается А. С. Скудин, обосновывающий, что возбуждение розни охватывается такими деяниями, как призывы к осуществлению экстремистской деятельности и пропаганда превосходства или неполноценности (Скудин А. С. Правовые меры противодействия экстремизму: дис. …канд. юрид. наук: 12.00.08. М., 2011. 216 с.).


[Закрыть] Мы не согласны с мнением О. В. Кукушкиной, Ю. А. Сафоновой, Т. Н. Секераж, которые, разграничивая побудительные высказывания к действиям, взглядам и к чувствам, утверждают, что «различение побуждения к действию, к взглядам и чувствам помогает отличить призывы и агитацию (побуждение к действиям) от пропаганды (побуждение к взглядам, отношению)»[173]173
  Кукушкина О. В., Сафонова Ю. А., Секераж Т. Н. Теоретические и методические основы судебной психолого-лингвистической экспертизы текстов по делам, связанным с противодействием экстремизму / РФЦСЭ при Минюсте России. М., 2011. С. 55.


[Закрыть]. Дух закона говорит о том, что понятие «пропаганда» использовано в значении «обоснование» необходимости осуществления экстремистских действий, так как использование термина «пропаганда» в значении «побуждение к взглядам, отношению» означало бы уголовное преследование за инакомыслие, что противоречит гарантированным Конституцией правам на свободу мысли и свободу вероисповедания.

Что касается пропаганды «нацистской атрибутики или символики, либо атрибутики или символики экстремистских организаций, либо иных атрибутики или символики, пропаганда либо публичное демонстрирование которых запрещены федеральными законами», то данное деяние (пропаганда) подразумевает, прежде всего, речевое действие «оправдание» – одобрение, восхваление экстремистской религиозной организации; героизация ее представителей; выражение чувств солидарности с деятельностью экстремистской религиозной организацией и т. д.

Близким по значению к слову «пропаганда» является понятие «подстрекательство», используемое в международном праве, но чуждое в данном контексте российскому законодателю ввиду его использования в определении форм соучастия.

В-третьих, вместо используемого в законе понятия «призыв» в первом виде экстремистских речевых действий использовано именно понятие «побуждение» по следующей причине. В ПП № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» указано, что под призывами следует понимать «выраженные в любой форме (например, в устной, письменной, с использованием технических средств) обращения к другим лицам с целью побудить их к осуществлению экстремистской деятельности»[174]174
  Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» (офиц. текст: по состоянию на 20.09.2018) // СПС «Гарант».


[Закрыть], т. е. юридически значимой является целевая направленность на побуждение реципиента совершить определенные действия, а не форма высказывания. Аналогичная позиция закреплена в п. 18 ПП № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» в отношении призывов к осуществлению террористической деятельности. Данная целевая направленность вербально может быть реализована как в речевом акте призыва, так и в других речевых актах (например, в форме совета, рекомендации, просьбы и др.).

В-четвертых, нами не было выделено в качестве самостоятельного речевого действия «возбуждение ненависти или вражды», так как считаем данное понятие слишком размытым и охватывающим и другие речевые действия (являющимся для них родовым, чего, кстати, не отрицают и сами авторы, выделяющие «возбуждение ненависти или вражды» в качестве отдельного речевого правонарушения[175]175
  Экстремистское речевое действие «возбуждение ненависти или вражды» выделяется, например, Кузнецовым С. А. и Оленниковым С. М. (Кузнецов С. А., Оленников С. М. Экспертные исследования по делам о признании информационных материалов экстремистскими: теоретические основания и методическое руководство: науч. – практ. изд. 2-е изд., испр. и доп. М.: Изд. дом В. Ема, 2014. 312 с.). «Экстремистское» значение «возбуждение ненависти или вражды» выделяют, например: Кукушкина О. В., Сафонова Ю. А., Секераж Т. Н. Теоретические и методические основы судебной психолого-лингвистической экспертизы текстов по делам, связанным с противодействием экстремизму / РФЦСЭ при Минюсте России. М., 2011. 326 с.


[Закрыть]). В пункте 5 ПП № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности», интерпретирующем формулировку состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») указано, «что статьей 280 УК РФ предусмотрена ответственность лишь за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности. Публичное распространение информации, в которой обосновывается необходимость совершения противоправных действий в отношении лиц по признаку расы, национальности, религиозной принадлежности и т. д., либо информации, оправдывающей такую деятельность, следует квалифицировать по статье 282 УК РФ при наличии иных признаков этого состава преступления»[176]176
  Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» (офиц. текст: по состоянию на 20.09.2018) // СПС «Гарант».


[Закрыть]. Мы разделяем данный каузальный подход к толкованию понятия «возбуждение ненависти или вражды» и считаем, что данный концепт реализуется через экстремистские речевые действия «обоснование» и «оправдание» экстремистской деятельности, а расширительное толкование состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, создает угрозу установления цензуры, нарушения баланса свободы слова и ее ограничения в целях защиты охраняемых законом прав других лиц, общественного порядка и государственной целостности.

В-пятых, под экстремистской деятельностью мы понимаем деяния экстремистско-террористической направленности, являющиеся наказуемыми согласно УК РФ и КоАП РФ[177]177
  См., в частности: 1) Разъяснение отдельных положений УК РФ и КоАП РФ в сфере противодействия экстремизму // Официальный сайт Министерства внутренних дел РФ / ФКУ «Главный информационно-аналитический центр». URL: http://www.мвд. ru/ (дата обращения: 04.12.2018); 2) Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.02.2012 № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» // СПС «КонсультантПлюс»; 3) Примечание 2 к ст. 282.1 УК РФ, а также перечень деяний, предусмотренных ст. 205.1 УК РФ.


[Закрыть] и приведенные в таблице в Приложении № 8.

В целях разработки методических подходов к судебно-экспертному исследованию материалов религиозного характера экстремистско-террористической направленности нами были проанализированы ведомственные методики и методические рекомендации по исследованию экстремистских материалов, а также научно-практические пособия и методики, разработанные на базе образовательных и научных организаций и корпус научных публикаций, посвященных методическим аспектам судебной экспертизы по делам о словесном религиозном экстремизме.

Основные признаки, характеризующие возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды с точки зрения общественной опасности, были описаны специалистами Генеральной прокуратуры РФ в их методических рекомендациях об использовании специальных знаний по данной категории дел[178]178
  Методические рекомендации Генеральной прокуратуры РФ «Об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды» № 27-19-99 от 29.06.1999. URL: http://www.migimo.ru/razdel/137/. (дата обращения: 17.04.2018); Об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой, религиозной вражды. Методические рекомендации // Генеральная прокуратура Российской Федерации. Научно-исследовательский институт проблем укрепления законности и правопорядка. 2008. С. 3–5.


[Закрыть].

Среди ведомственных методик следует выделить методику проведения судебной психолого-лингвистической экспертизы материалов по делам, связанным с противодействием экстремизму и терроризму, разработанную специалистами РФЦСЭ при Минюсте России[179]179
  Кукушкина О. В., Сафонова Ю. А., Секераж Т. Н. Методика проведения судебной психолого-лингвистической экспертизы материалов по делам, связанным с противодействием экстремизму и терроризму / ФБУ РФЦСЭ при Минюсте России. М., 2014. 98 с.; Они же. Теоретические и методические основы судебной психолого-лингвистической экспертизы текстов по делам, связанным с противодействием экстремизму / РФЦСЭ при Минюсте России. М., 2011. 326 с.


[Закрыть]. Несмотря на несогласие с некоторыми методическими подходами, предложенными О. В. Кукушкиной, Ю. А. Сафоновой, Т. Н. Секераж (в том числе с подходом к классификации диагностических комплексов, разграничению компетенций лингвиста и психолога и т. д.), мы разделяем их подход, предполагающий трехзвенную семантическую структуру «экстремистского» высказывания, поэтому инструментарий именно этой методики будет положен в основу предлагаемых нами методических подходов к исследованию материалов религиозного характера экстремистско-террористической направленности (см. ниже).

Методические подходы к исследованию экстремистских материалов активно разрабатываются в Институте криминалистики ЦСТ ФСБ России: специалистами данного института разработаны методические рекомендации по анализу высказываний, направленных на возбуждение ненависти, вражды и розни[180]180
  Методические рекомендации по анализу высказываний, направленных на возбуждение ненависти, вражды и розни. М: Институт криминалистики ЦСТ ФСБ России, 2013.


[Закрыть], методические рекомендации по анализу высказываний, содержащих оценочный компонент (применительно к исследованию текстов экстремистской направленности на русском языке)[181]181
  Методические рекомендации по анализу высказываний, содержащих оценочный компонент (применительно к исследованию текстов экстремистской направленности на русском языке). М.: Институт криминалистики ЦСТ ФСБ России, 2010. 116 с.


[Закрыть] и др.

Родовая методика судебной лингвистической экспертизы, в том числе экстремистских материалов, разработана ЭКЦ МВД России «Лингвистическое исследование письменных и устных текстов», авторами которой являются Т. В. Назарова, Е. А. Гримайло, Н. Ю. Мамаев, А. П. Коршиков и А. В. Ростовская[182]182
  Гримайло Е. А., Назарова Т. В. Типовая методика судебной лингвистической экспертизы: метод, рекомендации // Типовые экспертные методики исследования вещественных доказательств / Е. А. Гримайло, Т. В. Назарова, Н. Ю. Мамаев, А. П. Коршиков и [др.]; под ред. канд. тех. наук Ю. М. Дильдина. М.: ЭКЦ МВД России. Ч. I, 2010. 568 с.


[Закрыть].

Методы анализа «несущей конструкции контента» экстремистско-террористической направленности (методики структурного анализа текстов, методы нарративного и генеалогического анализа) были предложены Министерством культуры Российской Федерации в отчете «Технологии и методика выявления и отнесения контента, размещаемого в информационно-коммуникационных сетях, к категории запрещенной информации»[183]183
  Венкова А. В. Технологии и методика выявления и отнесения контента, размещаемого в информационно-коммуникационных сетях, к категории запрещенной информации (отчет по договору 15-01-42/06-11 от 17.02.2011) / Министерство культуры Российской Федерации. СПб., 2011. 64 с.


[Закрыть].

Среди методик судебно-экспертного исследования экстремистских материалов следует упомянуть методики, разработанные на базе Санкт-Петербургского государственного университета[184]184
  Кузнецов С. А., Оленников С. М. Экспертные исследования по делам о признании информационных материалов экстремистскими: теоретические основания и методическое руководство: науч. – практ. изд. 2-е изд., испр. и доп. М.: Изд. дом В. Ема, 2014. 312 с.


[Закрыть], Уральского юридического института МВД РФ[185]185
  Зеленина О. В., Суслонов П. Е. Методика выявления признаков экстремизма. Процессуальные исследования (экспертизы) аудио-, видео– и печатных материалов: научно-практическое пособие. Екатеринбург, 2009. 90 с.


[Закрыть], Сибирской академии государственной службы[186]186
  Савинов Л. В. Исследование и экспертиза экстремистских материалов. Новосибирск: СибАГС, 2011. 357 с.


[Закрыть] и др.

По результатам обобщения данных методик необходимо отметить следующие проблемы. Во-первых, отсутствует единый терминологический аппарат в методиках, предлагаемых вышеупомянутыми авторами/ведомствами. Более того, методики отличаются концептуально, предполагают разные, порой, диаметрально противоположные подходы к выявлению признаков словесного экстремизма. Такое положение вещей явно свидетельствует о нарушении законодательно закрепленного требования о едином научно-методическом подходе к экспертной практике[187]187
  Статья 11 ФЗ ГСЭД.


[Закрыть]. Во-вторых, ни одну из существующих методик судебно-экспертного исследования экстремистских материалов нельзя применять напрямую по делам о словесном религиозном экстремизме, так как специфика материалов религиозного дискурса настолько велика, что требует каждый раз не просто преломлять типовую методику под конкретные задачи, а модифицировать ее.

На основе расширения концептуального понимания самого методического подхода к исследованию продуктов речевой деятельности религиозного дискурса и обобщения положений вышеупомянутых методик судебной экспертизы экстремистских материалов нами была предпринята попытка разработки унифицированного методического подхода к судебно-экспертному исследованию материалов религиозного характера экстремистско-террористической направленности.

Специалисты РФЦСЭ при Минюсте России, как уже было сказано выше, рассматривают «экстремистское» высказывание как трехзвенную семантическую структуру, состоящую из следующих компонентов: «1) предметно-тематического (о ком/чем и что именно говорится); 2) оценочно-экспрессивного (как оценивается то, о чем говорится, какие эмоции вызывает); 3) целевого (зачем это говорится)»[188]188
  Кукушкина О. В., Сафонова Ю. А., Секераж Т. Н. Теоретические и методические основы судебной психолого-лингвистической экспертизы текстов по делам, связанным с противодействием экстремизму / РФЦСЭ при Минюсте России. М., 2011. С. 34.


[Закрыть]. Иными словами, данные компоненты можно обозначить как: тематика (предмет речи), отношение, речевая цель.

Предельно важным является анализ всех вышеупомянутых компонентов в совокупности, так как игнорирование хотя бы одного из них приводит к серьезным экспертным ошибкам: закон не запрещает говорить о чем-то, не устанавливает цензуру на какие-либо тематики выступлений (например, на обсуждения исторических фактов межконфессиональных конфликтов, территориальных споров и т. д.), он запрещает такие речевые действия, в которых тематика продукта речевой деятельности (предмет речи, в том числе объект криминогенной речевой агрессии) сопряжена с определенным отношением автора (положительным (например, признание допустимым геноцида)/отрицательным (в этом случае признается необходимость изменения ситуации)) и речевой целью (например, побудить к определенным противоправным действиям)[189]189
  Кукушкина О. В., Сафонова Ю. А., Секераж Т. Н. Теоретические и методические основы судебной психолого-лингвистической экспертизы текстов по делам, связанным с противодействием экстремизму / РФЦСЭ при Минюсте России. М., 2011. С. 34–37.


[Закрыть]. Оценочно-экспрессивный компонент продукта речевой деятельности (отношение автора) представляет собой форму реализации криминогенной речевой агрессии. Важно оговориться, что в компетенцию эксперта входит установление именно речевой (коммуникативной) цели продукта речевой деятельности, установление же цели противоправного деяния и его мотива входит в компетенцию суда.

Комбинация, включающая определенную тематику, определенное отношение автора к предмету речи и определенную речевую цель, образует криминалистический диагностический комплекс (далее – КДК) экстремистского речевого действия, имеющий свои собственные специальные (прежде всего, лингвистические) признаки.

Понятие идентичности является сложным и многоплановым и осмысливается как осознание принадлежности человека к общности людей, имеющей для него значимый смысл[190]190
  Никишин В. Д., Хуртаев К. И. Межнациональные студенческие клубы как механизм воспитания общероссийской гражданской идентичности и профилактики экстремизма в образовательных организациях высшего и среднего профессионального образования: методическое пособие / под ред. В. Ю. Зорина. М.: ИПП «КУНА», 2018. С. 5.


[Закрыть]. По мнению социолога Н. Л. Балич, «религиозная идентичность связана с механизмами самоопределения, эмоционального отождествления и субъективной причастностью индивида к конкретной религии, образу жизни, общности единоверцев»[191]191
  Балич Н. Л. Религиозная идентичность в культуре современного общества // Социологический альманах. 2015. № 6. С. 236.


[Закрыть]. В разрезе темы настоящего исследования понятие «религиозная идентичность» используется в более широком понимании: оно охватывает не только религиозную принадлежность, но и отношение к религии, т. е. не только приверженцев определенной конфессии, но и атеистов.

Таблица 3. КДК «побуждение к осуществлению экстремистской деятельности»

Используемое нами понятие «общественно-государственный порядок» охватывает общественные отношения, являющиеся объектом правонарушений экстремистско-террористической направленности согласно УК РФ и КоАП РФ (за исключением прав и свобод человека и гражданина): общественная безопасность и общественный порядок, конституционный строй и безопасность государства, мир и безопасность человечества.

С. А. Кузнецов и С. М. Оленников отмечают, что «Поскольку некоторые формы экстремистских речевых действий формально и содержательно уже включают языковые конструкции призыва к деятельности, обоснования или оправдания необходимости деятельности ‹…›, то, очевидно, отсутствует необходимость выявления логико-грамматических конструкций типа “призывы к призывам» или «оправдание оправдания”»[192]192
  ПРД – продукт речевой деятельности = речевое произведение.


[Закрыть].

Мы разделяем данную точку зрения лишь частично, так как считаем, что, во-первых, конструкции типа «призывы к призывам», «призывы к оправданию», «призывы к обоснованию» могут иметь место (например, когда пропагандисты призывают распространить их идеологию, донести «истинное» слово Божие); а во-вторых, отсутствует необходимость выделять конструкции типа «обоснование обоснования», «обоснование оправдания», «обоснование призывов», «обоснование унижения», «оправдание оправдания», «оправдание обоснования», «оправдание призывов» «оправдание унижения», так как данные конструкции условны, возможны лишь теоретически, в продукте речевой деятельности они фактически трансформируются в обоснование/оправдание конкретных экстремистских физических действий (а обоснование/оправдание унижения фактически трансформируется в унижение человеческого достоинства).

Таким образом, в диагностическом комплексе «побуждение к осуществлению экстремистской деятельности» в предмете речи (п. 2) могут быть любые деяния экстремистско-террористической направленности, указанные в Приложении № 8.

Как уже было сказано выше, лингвистически «побуждение» может быть реализовано не только через речевой акт призыва, но и в форме совета, рекомендации, просьбы и т. п.