Текст книги "Родная старина"

Полчища Батыя направились к Новгороду. Слышали хищники много о богатствах его. Взяли они Волок-Ламский, Тверь и подступили к Торжку. Две недели длилась осада. Жители оборонялись мужественно – надеялись, что новгородцы вовремя подоспеют на помощь и выручат их из беды. Но помощь не приходила. Город был взят, и жители беспощадно истреблены. Двинулись татары дальше, уничтожая все на пути, «кося людей (по выражению летописи) как траву». Около ста верст оставалось врагам до Новгорода, но они неожиданно повернули назад. Дело в том, что наступала весна; начиналось весеннее половодье рек и озер. Новгородская область изобиловала реками, озерами и болотами, и потому татарам приходилось беспрестанно устраивать переправы. И в наше время очень нелегкое дело устраивать их, особенно для многочисленного войска, а для татар это было гораздо труднее. Если нельзя было перейти вброд, то переправлялись они через реки обыкновенно так: делали большие кожаные мешки, набивали их сеном или клали в них одежду, сгоняли лошадей в воду, к хвостам их привязывали мешки, и на них, как на плотах, переправлялись. Понятно, что при широком разливе рек и быстром течении их такой способ переправы был очень опасен: кроме рек в Новгородской области на пути татарам беспрестанно встречались бы и широкие озера, и вязкие болота. Притом степняки привыкли к степному сухому воздуху, и сырость порождала между ними болезни. Таким образом, природные свойства Новгородской области спасли Новгород от татарского погрома.

На возвратном пути упорное сопротивление татарам оказал город Козельск. Семь недель Батый ничего не мог сделать. Жители решились умереть, но не сдаваться татарам.

– Хотя князь наш и молод, – сказали они, – но положим жизнь свою за него: и на земле славу приобретем, и на небе венцы небесные получим!

После долгих усилий татары наконец разбили городские стены и ворвались в город; но и тут жители отчаянно резались с врагом. Часть их вышла из города, напала на татарские полки и перебила более 4000 врагов. Горсть этих смельчаков была вся истреблена. Хан в ярости приказал избить в городе всех без различия: и женщин, и младенцев. Кровь лилась потоками. Татары прозвали Козельск «Злым городом». Молодой князь Козельский (по имени Василий) пропал без вести; некоторые говорили, будто он утонул в крови.

По взятии Козельска Батый с полчищами своими двинулся в половецкие степи. Половецкий хан был разбит и удалился с остатками своего народа в Венгрию, где получил земли для поселения.

Нашествие татар на Южную Русь

В следующем, 1239 г. татары совершили нашествие на Южную Русь. Пошли они тем же путем, каким обыкновенно делали свои набеги половцы.

Взят был город Переяславль и опустошен. Церковь Св. Михаила, великолепно украшенная золотом и серебром, была разграблена и разрушена до основания. Большая часть жителей беспощадно истреблена… Затем татары осадили Чернигов, но здесь встретили сильный отпор. Город стоял на высоком берегу реки Десны, и жители отчаянно оборонялись, поражали неприятелей с высоты большими камнями. Наконец татары осилили, сожгли Чернигов и направились к Киеву. Батый слышал давно уже о богатстве и красоте древней русской столицы. Он послал с передовым отрядом своего родича Менгу, внука Чингисхана, осмотреть Киев. Увидал Менгу город с левой стороны Днепра.

На противоположном крутом берегу величественного Днепра красовался город. Гористый и обрывистый берег с его лесами и садами, белеющие стены, сверкающие главы многочисленных церквей – все это вместе представляло необыкновенно красивую картину. Менгу, по словам летописца, не мог надивиться красоте местоположения древней русской столицы…

В 1240 г. Батый явился под Киевом. Несметные полчища татар со всех сторон облегли город. От скрипа бесчисленных телег, рева верблюдов, мычания быков, ржания лошадей и свирепых криков татар такой гул стоял над Киевом, что, по словам летописца, жители, разговаривая между собою, едва могли слышать друг друга. Киев тогда был в руках Даниила Романовича Галицкого, но самого князя в городе не было. Для защиты его был оставлен воевода Димитрий. От одного взятого в плен татарина он узнал, что Батый стоит под стенами Киева со всеми важнейшими своими ханами и что вражьей рати нет числа. Но русский воевода выказал замечательную неустрашимость: он решился защищать город до последней крайности. Татары с той стороны города, где лес близко примыкал к городским воротам (Лядским), день и ночь били стены стенобитными орудиями (пороками). Наконец стены рухнули, и татары ворвались в город. Тучи стрел летели на защитников города. Загорелся отчаянный рукопашный бой… Треск ломающихся копий, щитов, лязг мечей и сабель, дикие вопли татар, стоны раненых, попираемых ногами, крики сражающихся – все это вместе сливалось в тяжелый, страшный гул. К вечеру татары овладели стеною. Утомленные мужественным сопротивлением, остановились они на отдых. За ночь русские устроили наскоро тын вокруг Десятинной церкви и готовились снова к борьбе. Множество жителей с пожитками своими заперлись в самой церкви. Спасения не было… Но никто и не думал умолять лютого врага о пощаде. Воевода Димитрий, страдая от раны, мужественно готовился к новому бою. Утром татары начали битву. Слабая, наскоро устроенная ограда не долго сдерживала их напор; но русские бились так отчаянно, что татары, хотя и достигли до церкви, но устлали весь путь своими трупами. Димитрий был схвачен татарами. Батый, беспощадно истреблявший пленных, уважал воинскую доблесть, и мужественному воеводе была дарована жизнь.

Несколько дней дикие победители торжествовали свою победу. Совершались всевозможные ужасы истребления и разрушения. Древний Киев исчез, и исчез навеки! Десятинный храм был разрушен до основания. Та же участь постигла Печерскую лавру и другие здания. (Хотя впоследствии Печерская лавра и была восстановлена, но, по словам позднейшего летописца, прежнее строение лавры было величественнее и красивее, чем новое.)

Весть о гибели Киева нагнала страх и на западных соседей. Даниил Галицкий поспешил в Венгрию просить помощи. Батый шел дальше на запад. Города Каменец, Владимир, Галич и много других были взяты, разграблены и разорены. Тогда пленный Димитрий, по словам летописи, желая спасти русские земли от окончательной гибели, стал говорить Батыю:

– Будет тебе здесь воевать; время идти на венгров. Если станешь еще медлить, то там соберутся с силами и не пустят тебя в свою землю!

Батый, конечно, и сам это понимал и двинулся к венгерским границам.

Ужас охватил Западную Европу, когда разнеслась повсюду грозная весть о приближении татарских полчищ. Рассказы о жестокостях их на Руси, о свирепой кровожадности их разносились по всей Германии. Суеверны и невежественны были тогда европейцы: рассказывали, будто войско татар так громадно, что занимает пространство на двадцать дней пути в длину и на пятнадцать в ширину, будто огромные табуны диких лошадей следуют за полчищем татар, будто татары вышли прямо из ада, ужасны своим наружным видом и не похожи на других людей…

Германский император Фридрих II рассылал повсюду воззвания, чтобы все вооружались и готовились к отпору.

«Настало время, – писал он, – пробудиться от сна! Лежит уже секира при дереве, и по всему свету разносится весть о враге, который грозит гибелью всему христианству. Давно уже слышали мы об ужасном враге, но считали опасность далекою, так как между врагом и нами было столько храбрых народов и князей. Теперь, когда одни из этих князей погибли, а другие обращены в рабство, настала пора стать всему христианству против свирепого врага».

Но воззвание это не привело ни к чему – в это время и в Германии не было единодушия: император сильно враждовал тогда с папою, а без благословения его многие подчиненные императору князья и бароны не хотели идти в поход.

Весною 1241 г. перешел Батый Карпаты, разбил венгерского короля, потом поразил двух польских князей. Затем татары вторглись в Силезию; здесь разбили герцога силезского. Путь в Германию был открыт. Спасли ее войска чешского короля. При осаде города Ольмюца в первый раз татары потерпели поражение; разбил их здесь чешский воевода Ярослав из Штернберга. После этого орды татар скоро отхлынули снова на восток, и Западная Европа была спасена. Весь тяжкий гнет дикой орды пришлось выдержать только нашему отечеству…

* * *

Ужасное зрелище представляла Русская земля после татарского погрома. Словно моровая язва, землетрясение и лютые пожары – все вместе свирепствовали здесь… Груды обгоревших развалин вместо городов и сел, белеющие кости не погребенных людей, поля, заросшие сорной травой, – вот что представляла Русская земля в тех местах, где проходили дикие орды татар!

«Когда мы проезжали по Русской земле, – говорит путешественник Плано Карпини, видевший ее через пять лет после татарского погрома, – то видели бесчисленное множество черепов и костей человеческих в степи. Киев был прежде и велик и многолюден, а ныне в нем едва ли 200 домов».

Многие храбрые князья пали в битвах, другие скитались в чужих краях – искали помощи у иноземных государей – и не находили. Запустела земля Русская. Сотни тысяч людей были избиты, десятки тысяч уведены в плен. Редкая мать, оставшаяся в живых, не оплакивала участи своих детей, или погибших в бою, или замученных татарами, или уведенных в тяжелую неволю. Успевшие скрыться от свирепости врагов хотя и возвращались на родные пепелища, но что была им за жизнь, когда приходилось быть постоянно в страхе, чтобы не попасть в руки врагов?! Живые завидовали спокойствию мертвых…

Поездки русских князей в Орду

Узнав о гибели Юрия, следующий за ним по старшинству брат – Ярослав прибыл княжить во Владимир. Он оказался князем твердого нрава, очень деятельным и распорядительным. Дела было много. Приходилось восстановлять из пепла города и села, собирать рассеявшихся жителей, ободрять их – словом, обновить государство. На дорогах, на улицах, в развалинах домов, в обгорелых церквах тлело множество не погребенных тел. Ярослав приказывал немедленно убрать их и схоронить, чтобы отвратить заразу. И мало-помалу на севере восстановился порядок благодаря распорядительности великого князя. Раздал он братьям своим волости в управление и восстановил правосудие.

Татары оставляли в покое только те народы, которые показывали им полную покорность. О сопротивлении хану, конечно, Ярославу нечего было и думать: одна мысль о новом вторжении дикой орды приводила всех в трепет. Приходилось смириться и выразить покорность пред самим ханом, и великий князь отправился к Батыю, который стал станом на берегу Волги. Хан, по словам летописи, принял Ярослава с честью и сказал ему:

– Будь ты старшим между всеми князьями в Русской земле.

За великим князем отправились в Орду и все родичи его, и другие князья. Но этим дело не ограничилось: пришлось Ярославу ехать в Татарию (т. е. Монголию) к самому великому хану с изъявлением покорности. Здесь Ярослав в 1246 г. и скончался.

Князьям приходилось в Орде подвергаться разным унизительным обрядам: проходить между пылающими кострами, разложенными подле ханской ставки, преклоняться пред изображением великого хана, становиться на колени, пить кумыс и прочее.

Вот как описывает свое представление Батыю папский посол Плано Карпини:

«Когда мы прибыли к хану, нас поместили в расстоянии одной мили от жилища его.

Прежде чем вести нас в палатку Батыя, нам объявили, что мы должны пройти между огней. Сначала мы не соглашались, но нам сказали: «Не бойтесь! Мы требуем этого лишь потому, что огонь уничтожит зло, если оно есть в намерении вашем против нашего повелителя или если вы несете с собою яд». Тогда мы ответили: «Мы готовы пройти меж костров, чтобы не дать повода подозревать нас в чем-либо подобном».

Когда пришли мы в Орду, чиновник Батыя спросил, чем мы намерены ему ударить челом, то есть какие поднесем подарки. Когда подарки были даны, тот же чиновник спросил нас о причине нашего приезда. После этих переговоров нас повели в юрту. На пороге ее сделали нам наставление, как вести себя. Вошедши в юрту хана, мы стали на колени и сказали нашу речь, затем подали письмо и просили дать нам переводчиков для перевода его.

Батый окружает себя большим великолепием, имеет телохранителей и разных придворных чиновников, как император. Садится он на более возвышенном месте, как бы на троне, с одною из жен; другие жены, братья, сыновья и прочие младшие родичи садятся ниже на скамьях; остальные же лица за ними, на земле, мужчины вправо, женщины влево. Палатка Батыя просторна и очень красива. Мы, объяснив наше дело, сели по левую сторону, так как обычай требует, чтобы приезжающие послы садились по левой стороне, а отъезжающие по правой. Среди палатки, ближе к двери, поставлен был стол с напитками в золотых и серебряных сосудах. Ни хан, ни вельможи его, особенно в собрании, не пьют без пения и музыки.

Когда хан едет на лошади, над головой его несут всегда зонтик на длинной палке; такой же обычай соблюдается и всеми более знатными татарами и женами их».

Золотые пайцзы – знаки представителей ордынской власти на Руси. XIV–XV вв.

Татары в то время, как настоящие кочевники, не имели еще домов, жили в юртах, хлебопашества не знали, а кормились одним скотоводством. Постоянных мест поселения у них не было, а были как бы подвижные огромные города: состояли они из множества юрт (кибиток). Где пожелает хан, там и устраивали кочевой город. Потом по приказу хана все укладывалось на телеги, навьючивалось на верблюдов, и огромный обоз из нескольких тысяч телег, запряженных волами и лошадьми, со стадами овец и другого скота, с табунами лошадей несколько дней шел по степи и располагался станом на новом месте, где приказывал хан.

Все князья, которые хотели сохранить свою волость, должны были ехать в Орду на поклон хану и получить от него ярлык, то есть утвердительную грамоту. Тем из них, которые не выказывали хану полной покорности, грозила большая беда.

В летописи сохранилось следующее сказание о смерти в Орде черниговского князя Михаила и боярина его Феодора.

Ханские сановники стали делать на Руси перепись оставшимся в живых жителям, налагали тяжкую поголовную дань на всех, – от крестьянина до боярина.

Прибыли они между прочим и в Черниговскую область и велели князю черниговскому Михаилу уехать в Орду на поклон к хану. Нечего делать – надо было повиноваться.

Когда князь Михаил прибыл в Орду, от него потребовали, чтобы он исполнил все обряды: прошел бы между огнями, поклонился бы изображениям умерших ханов. Михаил воспротивился и сказал:

– Недостойно христианам исполнять языческие обряды и поклоняться идолам, которым кланяются язычники. Вера христианская заповедует не кланяться ни тварям, ни идолам, но чтить святую Троицу: Отца, Сына и Святого Духа.

Сильно разгневался Батый, когда узнал, что князь не хочет исполнить требуемых обрядов, и велел сказать Михаилу:

– Если ты исполнишь волю мою, то и жив останешься, и всю область свою получишь; если же не исполнишь, то погибнешь лютою смертью!

На это князь ответил:

– Тебе, царю, кланяюсь, так как Бог дал тебе царство и славу мира сего; но тому, чему кланяются язычники, не поклонюсь.

– Но знай, – говорили ему татары, – неминуемая смерть ждет тебя!

– Хочу я пострадать за Христа и за истинную веру кровь свою пролить! – отвечал твердо Михаил.

Он достал запасные дары, которые были при нем, причастился Святых Тайн, читал молитвы и пел псалмы. Любимый боярин его Феодор пожелал разделить участь своего князя, пострадать вместе с ним. Напрасно внук Михаила, Борис Василькович, бывший с ним, и бояре уговаривали его подчиниться требованию хана.

– Все за тебя епитимию примем, князь, – умоляли они, – со всею областью твоею; подчинись воле хана!

– Не хочу я, – возразил князь, – быть только по имени христианином, а творить дела язычников… Для вас не погублю души своей!

Затем он сорвал с себя княжескую мантию, бросил ее и сказал:

– Возьмите славу сего мира, хочу славы небесной!

Б. А. Чориков. «Кончина Михаила Ярославича в Золотой Орде». Середина XIX в.

По данному знаку на князя бросились татары, повалили его, били в грудь, топтали ногами. Трепетали от ужаса русские бояре… Только боярин Феодор стоял спокойно и ободрял несчастного мученика, говоря, что умирает он, как подобает истинному христианину. Наконец, один из отступников, перешедших в веру татар, житель города Путивля, быть может, из сожаления к несчастному Михаилу, отсек ему голову. Такой же участи подвергся и боярин Феодор. Мужество этих мучеников и твердость их в вере, говорят, удивили самого Батыя, и он назвал князя «великим мужем».

Церковь наша признала обоих мучеников святыми.

Даниил Романович

В первые времена тяжкого для Русской земли владычества татар было два замечательных русских князя: Даниил Галицкий и Александр Невский.

Галиция, или Червонная Русь, стала сильною областью со времени Владимирка, сына Володаря: он первый объединил ее, усилил присоединением новых земель, и его единственному сыну Ярославу досталось уже богатое и могучее княжество. Довольно мирно и спокойно шли дела в Галиции во время умного управления Ярослава (за большой ум он был прозван «Осмомыслом»). Хотя он и вмешивался в усобицы князей за Киев и посылал свои дружины на половцев, но большая часть его княжения протекла мирно. Торговля, промышленность и земледелие стали процветать. Богатая природа, тучная почва, густое население, близость к Византии и западным государствам – все это делало Галицию богатейшею областью на Руси. Но при Ярославе впервые сказалось и то зло, которое много беды принесло Галичу, – это боярские смуты. Бояре стали вмешиваться не только в правительственные, но даже и в семейные дела князя… Нигде на Руси бояре не имели такой силы, как в Галиции: здесь они владели большими и богатыми поместьями и не только хотели жить так же независимо от князей своих, как жили паны в Польше да бароны в соседних германских землях, но думали и заправлять делами княжества по-своему.

При сыне Ярослава – Владимире шли почти беспрерывно боярские смуты, и соседи – венгры, поляки, немцы – стали вмешиваться в галицкие дела. По смерти Владимира (около 1200 г.) Волынский князь Роман завладел Галичем. Решительный, властолюбивый и суровый, он задумал сломить боярскую крамолу… Начались жестокие казни мятежных бояр, не успевших бежать. Роман не давал им пощады…

Даниил Романович Галицкий. Изображение на памятнике «1000-летие России» в Великом Новгороде

– Не передавивши пчел, – говаривал он обыкновенно, – и меду не есть!

Забрав в руки галицкое боярство, Роман принялся за иноземных врагов Русской земли и не раз побивал половцев, ятвягов и литву. Современники сравнивали его с орлом и львом, а волынский летописец величает его даже самодержцем всей Русской земли. Иноземные властители заискивали в нем. Папа предложил ему, если он примет латинство, королевский венец и меч апостола Петра для завоевания новых земель.

В ответ на это Роман, говорят, обнажил свой меч и спросил:

– У папы такой ли? Пока меч при бедре моем, мне нет нужды покупать себе города иначе, как кровью!..

Такой князь был нужен Русской земле в ту пору, когда так много было смуты на ней.

К несчастью, он скоро был убит в сражении с поляками (1205), а старший сын его Даниил был еще ребенком. Снова начались в Галиче смуты и беспорядки. Хотя Роман и немало истребил бояр, но все-таки и после него боярство в Галиции было гораздо сильнее, чем в других русских областях.

Трудно было Даниилу утвердиться на отцовском престоле. Нашествие татар заставило его на время совсем даже покинуть родную страну. Он был одарен блестящими способностями, а те беды, изгнание и нужды, какие пришлось ему вытерпеть в детстве и юности, закалили в нем твердость, выносливость и нравственную силу. Много ему пришлось вынести зла и обиды, но он не сделался жестоким, умел сдерживать свой гнев, где надо было…

Только в 1249 г. удалось Даниилу окончательно утвердиться в Галиции. Пришлось и ему подобно отцу беспрестанно вести борьбу с соседями: с венграми, ятвягами и литовцами.

Литовское племя, сначала разрозненное и потому слабое, мало-помалу стало уже подчиняться русским князьям, но упорная борьба с немцами, которые старались покорить литовцев и силою распространить среди них христианство, заставила их мелкие племена сплотиться; нашлись у них храбрые вожди, и они стали не только мужественно отбиваться от врагов, но сделались сильным и завоевательным народом. Пришлось Даниилу оборонять от Литвы русские области. Войны его были по большей части счастливы; принимал участие он и в спорах королей венгерского и чешского…

Не одними внешними делами прославился Даниил; он оказался и замечательным устроителем своего государства. Следы татарского погрома быстро исчезли в его области: он обстроил снова разоренные города, основывал новые, привлекал в свою область население. Много перешло народу в Галицкую землю из других южных русских областей; немало явилось сюда и иностранцев: немцев, поляков, армян, но более всего евреев. Закипела и промышленность, и торговля…

Даниил устроил себе новую столицу. Раз во время охоты ему очень приглянулось одно место. Он спросил у приближенных своих, как называется оно.

– Холм, – отвечали ему.

– Пусть здесь будет город Холм, – сказал он и посвятил его св. Иоанну Златоусту. Тогда, по обычаю, всякий новый город посвящали какому-нибудь святому.

Недаром умный Даниил поселился на новом месте: в Галиче слишком сильны были еще бояре, и крепко держалась память об их власти, в новом же городе князь мог жить, окруженный верною дружиною, не боясь боярских козней.

Но заветною мечтою Даниила было освободить Русскую землю от татарского ига. Он был в то время самым сильным русским князем: кроме Галиции Волынская и Киевская области были в его руках. Он не считал себя еще данником хана, но, зная, что с татарами дело у него мирно не обойдется, завел сношения с Римом – надеялся, что папа побудит европейских государей помочь русским в борьбе с татарами. Обрадовался папа – задумал он при помощи Даниила подчинить себе Русскую Церковь, послал к нему своего архиепископа и объявил, что, признав главенство его, папы, русские ничего не потеряют и обряды Греческой Церкви не будут нарушены. Кроме того, предложил князю, чтобы задобрить его королевский венец, но Даниил не того искал.

– Что мне в королевском венце? – сказал он папскому послу. – Татары не перестают причинять нам зло. Зачем я буду принимать венец, когда мне не дают помощи!

Когда убедился Даниил, что папа более хлопочет о своем владычестве над Русскою Церковью, чем о помощи русским против татар, то прервал сношения с Римом и удалил из Галиции архиепископа, которого папа назначил было главою духовенства в Южной Руси.

Думал Даниил, что дело как-нибудь обойдется и ему можно будет не ехать на поклон хану, но ошибся. В 1250 г. прибыли к нему послы Батыя с грозным требованием: «Дай Галич!» Опечалился Даниил: понимал он, что ему одному не под силу бороться с татарами, понимал, какая беда грозит родной земле, если нагрянут на нее снова дикие полчища татар. Помощи ждать было неоткуда. Подумал обо всем этом он и скрепя сердце порешил ехать в Орду и поклониться грозному и ненавистному хану.

Когда прибыл Даниил в Орду, обошлись здесь с ним очень приветливо, но все-таки он должен был покорно кланяться Батыю и главной жене его, пить кумыс, которым тот любезно угощал его. Прожил в Орде он 25 дней и был милостиво отпущен. Батый отдал ему все области его в «вотчину», то есть в потомственное владение.

Радовались родичи князя и близкие ему люди, когда увидели, что вернулся он цел и невредим, – радовались, но и скорбели в то же время… Да и как было не скорбеть?! Знаменитый русский князь должен был преклоняться пред «поганым ханом»!.. Всем русским тяжело было это унижение. «О, злее зла честь татарская! – восклицает летописец. – Даниил Романович, князь великий, владевший Русской землей – Киевом, Волынью, Галичем, стоит на коленях, холопом называется, дань обещает платить, за жизнь свою трепещет, угроз страшится!»

Невыносима была Даниилу мысль, что долго еще ему придется сносить подобное унижение. Король венгерский примирил его с Римом; прислал папа ему драгоценный королевский венец и другие царские украшения, обещал ему помощь христианских государей Западной Европы. В 1255 г. Даниил был коронован.

Понадеялся он на помощь Запада и решился начать борьбу с татарами. Готовясь к обороне от них в случае неудачи, укрепил он города свои, но ошибся и на этот раз в расчетах: помощи ниоткуда не было; пришлось снова смириться пред татарами… даже с ними идти по воле хана воевать в Литву; пришлось даже по его приказу собственными руками уничтожать свои укрепления. Стены городов Львова, Стожка, Кременца и Луцка были разметаны. Бурундай, татарский военачальник, отправился сам с Васильком, братом Даниила, к городу Владимиру (Волынскому); неподалеку от него остановился на ночлег и сказал Васильку:

– Иди и размечи свой город!

Василько приехал в свой Владимир и, увидев, что нельзя скоро разобрать стен, приказал сжечь их. Когда прибыл Бурундай, они уже догорали. С радостью глядел он на погасавшие остатки их. Погасала с ним и всякая надежда у русских на скорое освобождение от ига татар…

Много потрудился Даниил. Почти вся Южная Русь была в его власти, и казалось, здесь соберется вся сила Русской земли; но не исполнилась заветная мечта его, не смог он своими силами выбиться из-под татарского владычества, не смогли и преемники его совершить это… В другом конце Русской земли собралась сила ее, сбросившая с русского народа тяжкое иго и соединившая разрозненные области в одно целое, а Галицкая Русь распалась на части и подпала под власть чужеземцев.

В 1264 г. Даниил умер. Не столько доблестные воинские подвиги его и многочисленные победы остались в памяти народа, сколько то, что он в тяжкие годы народных бедствий не потерялся, сумел не только загладить ужасные следы татарского погрома, но и привести свою землю в цветущее состояние, украсить ее богатыми городами, великолепными зданиями, усилить промышленность и торговлю, успокоить свой народ, утешить его… Эта умная, хозяйственная распорядительность Даниила особенно поражала современников. Другая черта, которую высоко ценили в нем, – это беспримерная дружба его к брату Васильку: с детских лет они были неразлучны, делили вместе и горе и радости, жили одною мыслью, одним сердцем. В те печальные времена нечасто встречалось на Руси такое братское согласие; понятно, почему летописец высоко ценит его. О Данииле можно сказать, как о Мономахе, что «был он братолюбец и добрый страдалец за землю Русскую!»