Текст книги "Родная старина"

Александр Невский

В то время когда Даниил трудился на пользу Русской земли на юге, на севере стоял за нее другой знаменитый князь – Александр Ярославич.

Высокий ростом, статный, сильный, красивый, он поражал всех своею прекрасною, мужественною наружностью. Когда говорил он на вече или пред войском, его звучный голос, по выражению летописца, «гремел пред народом как труба».

В то время как татары громили Русскую землю с юго-востока, беда надвигалась на нее и с северо-запада: шведы задумали, пользуясь бедствием ее, завладеть финскими и соседними Новгородскими землями, чтобы по желанию папы распространить здесь римско-католическую веру. Зять короля Биргер вел большую шведскую рать и послал Александру надменный вызов:

– Если можешь, сопротивляйся, но знай, что я уже здесь и пленю землю твою!

В 1240 г. шведские корабли с большим войском под начальством Биргера вошли в устье Невы и стали на якорь при впадении в нее речки Ижоры. Шведы, видно, рассчитывали подняться по Неве, плыть через озеро и врасплох напасть на Ладогу, затем по Волхову идти на Новгород. Но Александр тоже не медлил: помолился у Св. Софии, получил благословение от владыки, наскоро собрал сколько мог ратной силы. Невелика была она, но он бодро двинулся к устью Волхова.

Александр Невский

– Не в силе Бог, а в правде! – говорил он.

В воскресенье (15 июля 1240 г.) ударил он на шведов. Они не ждали нападения: суда их стояли у берега, на берегу были раскинуты шатры… Новгородцы внезапно кинулись на шведов с топорами и мечами, прежде чем те успели схватиться за оружие. Застигнутые врасплох шведы смешались, и страх обуял их. В бегстве искали они спасения… Несколько витязей новгородских особенно отличились: один из них, гонясь за бегущим Биргером, заехал сгоряча верхом на коне на корабль по опущенной на берег сходне. Его сбросили с конем в воду, но он, выбравшись невредимо из реки, снова ринулся в бой и поразил многих.

Другой с пешим отрядом ударил на неприятельские суда и три из них уничтожил. Третий врубился в толпу шведов, пробился до большого златоверхого Биргерова шатра, подсек столб, и шатер рухнул, к сильной радости новгородцев. Были и другие удальцы, показавшие себя в этом бою. Сам Александр нагнал Биргера и нанес ему рану в лицо, «возложил ему печать на лицо», по словам сказания. Победа была блестящая. Убитые шведы покрыли все боевое поле. Ночью остатки шведского войска поспешно уплыли на своих судах в море.

Велика была радость новгородцев, и все славили Александра как неустрашимого вождя, как защитника православия. За эту победу и стали звать его Невским.

Сохранилось сказание о том, что ему в этой битве была оказана помощь свыше, что святые Борис и Глеб помогли ему.

Был в земле Ижорской, говорится в этом сказании, старшина по имени Пелгусий. Он принял крещение (христианское имя его было Филипп). Жил он очень благочестиво, соблюдал посты и удостоился видения… Незадолго до невской победы стоял он на берегу Невы на страже, всю ночь не спал, а под утро поразил его сильный плеск на воде. Увидел он лодку. Посреди нее стояли святые мученики Борис и Глеб в светлых ризах, в таком виде, как обыкновенно изображают их на иконах. Гребцы были скрыты как будто мглою. И услышал Пелгусий, как Борис сказал Глебу:

– Брат Глеб, вели грести, поможем нашему сроднику, князю Александру Ярославичу!

Пелгусий рассказал ему об этом видении.

Как ни любили новгородцы Александра, а ужиться с ними долго он не мог: хотелось ему больше власти, и противны были ему вечевые беспорядки. Скоро после невской победы уехал он из Новгорода, а между тем здесь очень нужен был в то время такой именно князь, как Александр: большая опасность грозила Новгородской области со стороны немцев.

Восточное побережье Балтийского моря заселено было чудским и латышским племенами. Они в XII в. были еще язычниками и считались данниками отчасти Новгорода, отчасти полоцкого князя. Русские мало обращали внимания на эту страну. В 1158 г. во время сильной бури выбросило на берег в устье Западной Двины корабль немецких купцов (из города Бремена); с этого времени немцы завели меновую торговлю с жителями – увидели, что это выгодно, стали чаще приезжать сюда, устроили тут на берегу и складочное место для товаров. Полоцкие князья им позволили завести колонию.

Задумали тогда немцы распространить между язычниками-туземцами христианство, но это дело у них не ладилось: язычники здесь крепко держались за свою старину и встретили проповедников враждебно. Немцы увидели, что мирными средствами скорого успеха не добьешься, и стали силою принуждать народ креститься. Епископ Альберт с разрешения папы учредил для этого орден (общину) рыцарей. Это были монахи и воины в то же время: они исполняли монашеские обязанности и вместе с тем должны были вести непрерывную борьбу с врагами христианства. Таких военно-монашеских общин было в Западной Европе уже несколько. Новая община воинов-монахов стала называться орденом меченосцев.

В 1201 г. заложен был при устье Двины сильный немецкий город Рига, и с этого времени немцы-рыцари пускают в дело оружие; не словом и убеждением обращают язычников в христианство, а силою: захватывают земли у них, устраивают здесь себе замки (небольшие укрепления), обращают туземцев в рабство… Ожесточились порабощенные. Некоторые из них бросались в Двину, думая таким образом смыть с себя то крещение, которое насильно было навязано им и вело за собою для них рабство и другие несчастья. Были при восстаниях озлобленных туземцев случаи бесчеловечной жестокости: они злобно мучили и убивали попавшихся в их руки врагов, жарили их… Но и немцы, победив восставших, не давали им никакой пощады: казнили их целыми тысячами, выжигали дотла их села и т. д. Из Германии беспрестанно прибывали новые рыцари, желая послужить «делу веры», и пополняли убыль в ордене меченосцев. Скоро он сделался многочисленным и могущественным.

Спохватились тогда полоцкие князья, поняли, как оплошали, позволив немцам утвердиться при устье Западной Двины, да было уже поздно!

С 1206 г. начинаются беспрерывные войны между орденом и соседними русскими княжествами. Одолеть рыцарей было нелегко: они были отлично вооруженные и лихие бойцы. Закованные с ног до головы в железное вооружение, рыцари с их тяжелыми и длинными мечами были страшными противниками. Эти «железные люди» не раз наносили поражения русским князьям, которые обыкновенно действовали не единодушно.

Завладели немцы и несколькими русскими городами, настроили новых на месте русских поселений.

После татарского погрома немцы могли рассчитывать, что легко овладеют соседними русскими землями. Им даже удалось захватить Псков, и стали они мало-помалу покорять и Новгородские земли. Неприятельские отряды доходили уже до окрестностей Новгорода, стояли в тридцати верстах от него, перехватывали купеческие обозы и наносили большой ущерб новгородской торговле. Тогда новгородцы стали просить Александра выручить их из беды. Сам владыка новгородский отправился к нему с просьбой об этом. Дело касалось не одной Новгородской области, а всей Русской земли, – Александр согласился и прибыл в Новгород.

Немедленно принялся он очищать Новгородскую область от врагов, разогнал их отряды, взял Копорье, где было уже утвердились немцы. С пленными обходился он очень милостиво, но изменников беспощадно вешал. Затем он дошел до Пскова, освободил его от немцев, двух здешних немецких наместников отправил в оковах в Новгород. После этого Александр вошел в Чудскую землю, во владения ордена. Здесь русская рать остановилась на Чудском озере и стала поджидать неприятеля. Немцы двинули против русских большую силу, и на льду озера (5 апреля 1241 г.) произошла знаменитая битва.

При виде врагов Александр поднял руки к небу и громко сказал:

– Рассуди, Боже, спор мой с этим высокомерным народом!

Немецкие рыцари, построившись особенным боевым строем – клином, врезались в ряды русских, разорвали их строй надвое и думали уже, что победа на их стороне. Тяжелый гул от ударов мечей о щиты и шлемы, от треска ломающихся копий, от воинских криков и стонов раненых стоял над побоищем; лед побагровел от крови и местами трескался. Русские пришли в смятение, а немцы уже радовались победе, как вдруг, к ужасу их, Александр с запасным полком ударил на них с тылу и расстроил их ряды. Немцы обратились в бегство. Русские гнали их семь верст. Множество врагов было избито, много попало и в плен.

Торжественно вступал Александр после этой знаменитой битвы, названной в наших летописях «Ледовым побоищем», во Псков. Весь город вышел навстречу своему избавителю. Игумены и священники встретили его с крестами. Он ехал верхом. За ним вели знатных рыцарей, взятых в плен, а позади гнали огромную толпу простых пленных. Долго не умолкали радостные крики, которыми народ приветствовал знаменитого победителя.

Важную службу сослужил Русской земле Александр Невский своими победами. Невская битва и Ледовое побоище на долгое время отвадили и шведов, и немцев от попыток завладеть северными русскими областями. Западные враги Русской земли убедились, что русские, и порабощенные татарами, могут еще постоять за себя. Папа, желавший подчинить Русскую церковь себе, тоже увидел, что силою тут ничего не поделаешь, стал заискивать расположения Александра, присылал даже, говорят, ему любезное послание (1238) и затем посольство с целью убедить его подчинить Русскую церковь Риму; но Александр, не знавший страха, не поддавался ни лести, ни хитрым уловкам, – все попытки папы не привели ни к чему.

Пришлось Александру оборонять Новгородскую область еще от третьего врага – от литовцев, которые стали делать разбойничьи набеги и доходили до Торжка. Александр три раза разбивал их, истребил многих вождей их и на некоторое время избавил Северную Русь и от литовских набегов.

Твердо, с оружием в руках отстаивал доблестный князь Русскую землю от западных недругов, но иначе относился он к могучему восточному врагу. Умный и расчетливый князь хорошо понимал, что отбиться от отрядов немцев и шведов – это не то, что бороться с громадною ордою свирепых врагов, пред которою трепетала не только вся Русь, но и Европа. Огромное, хорошо устроенное войско нужно было для борьбы с бесчисленными полчищами степняков, а земля Русская, опустошенная, обезлюдевшая, обедневшая, разрозненная, могла ли выставить большую рать? Понимал Александр, что тут волей-неволей приходится действовать иным путем и, как ни горько, а надо скрепя сердце выказывать смирение и покорность хану.

Наши летописцы говорят, что сам Батый потребовал к себе Александра.

– Мне покорил Бог многие народы, – велел хан сказать ему, – ты ли один не хочешь покориться державе моей? Если желаешь сберечь себе землю свою, приходи на поклон ко мне и увидишь честь и славу царства моего.

Александр отправился в Орду. По словам летописи, хан, познакомившись с ним, сказал своим приближенным:

– Все, что мне ни говорили о нем, – все правда: нет князя, подобного этому!

В Орде Александр ближе пригляделся к татарским порядкам, узнал, чем сильны были татары: полное повиновение начальникам, беспрекословная покорность воле хана сплачивали суровых, выносливых и степных хищников в одну несокрушимую воинственную Орду.

Александр всеми средствами старался ублажить хана и его сановников, чтобы избавить Русскую землю от новых бед. Трудна была эта задача, когда даже и с родными братьями приходилось Александру враждовать!

Только в 1252 г. хан признал его великим князем и дал ему город Владимир. С этого времени пришлось Александру взять на себя тяжелое дело. Нелегко ему раньше было отбиваться от западных врагов, но зато блестящие победы, воинская слава, чувства народной радости и благодарности были наградою ему за тяжелые воинские труды. Теперь приходилось унижаться пред ханом, лукавить, заискивать расположения сановников его, одаривать их, чтобы спасти родную землю от новых бед; приходилось скрепя сердце уговаривать свой народ не противиться татарам, позволить сделать перепись, уплатить требуемую дань; даже иной раз он сам должен был в случае сопротивления силою заставлять своих исполнять требования врагов. Многие в то время думали, что он не жалел своего народа, действовал сообща с врагами, и злобились и клеветали на него. Многие ли понимали тогда, что только тяжелая необходимость заставляла его так поступать, что, поступи он иначе, новый страшный погром татарский обрушился бы над несчастной Русской землей?!.

В 1256 г. новый хан (Берке) велел сделать вторую перепись на Руси. (Первая была сделана еще при Ярославе Всеволодовиче.) В земли Рязанскую, Муромскую, Суздальскую явились татарские численники, ставили своих десятников, сотников, тысячников; всех жителей, исключая духовных лиц, переписывали, чтобы обложить поголовною данью. Новый хан пожелал, чтобы перепись была сделана и в Новгороде. Когда весть об этом дошла сюда, здесь поднялся мятеж: Новгород не был подобно другим русским городам покорен татарским оружием, и новгородцы не думали, чтобы им пришлось добровольно платить постыдную дань.

Чувствовал Александр, что быть беде, но не мог ничего сделать в пользу Новгорода. Прибыл он сюда с татарскими послами, которые требовали десятины. Новгородцы наотрез отказались уплатить дань; однако ханских послов не только не обидели, но даже одарили и с честью отпустили домой. Народ волновался. Сильно злобились на Александра за то, что он держал сторону татар. Новгородский князь Василий, сын его, и тот был на стороне недовольных новгородцев.

Тяжело было положение юного князя: не понимал и он, как большинство новгородцев, какая беда может постигнуть ослушников хана: стать на сторону отца, по мнению Василия, значило изменить Новгороду, а противиться отцу было ему тяжело… Кончил он тем, что бежал в Псков. Александр на этот раз сильно разгневался, выгнал сына из Пскова, а некоторых новгородских бояр, главных зачинщиков мятежа, без пощады казнил.

Заволновались новгородцы… Напрасно более благоразумные уговаривали народ покориться тяжелой необходимости.

– Умрем честно за святую Софию и дома ангельские, – кричал народ, – сложим головы наши у святой Софии!

Однако грозная весть о том, что ханские полки уже идут на Новгород, и увещания некоторых благоразумных бояр наконец подействовали. Волнение улеглось.

Татарские численники ездили по новгородским улицам, переписали дворы и удалились. Хотя после этого татарские чиновники не приезжали в Новгород собирать дань, но новгородцы должны были участвовать в платеже дани – отдавать свою долю ее великим князьям. Только что успокоился Новгород – в других городах поднялась смута. Татарские сборщики собирали дань самым бесчеловечным способом: брали ее с лихвою, забирали и пожитки в случае недоимок, а из бедных семей уводили людей в неволю; притом крайне грубо обращались с народом, и стало ему невмоготу терпеть: в Суздале, Ростове, Ярославле, Владимире и в других городах поднялись волнения, и сборщики дани были перебиты…

Хан пришел в ярость. В Орде собирались уже полчища – готовилась беспощадная кара мятежникам. Александр спешил к хану… Видно, нелегко было князю ублажить хана и его приближенных – зиму и лето прожил он в Орде, – но зато удалось не только спасти родную страну от грозившего ей погрома, но и выпросить для нее важную льготу: по просьбе Александра хан освободил русских от обязанности поставлять татарам вспомогательное войско. Тяжело было для русских проливать свою кровь за злейших врагов!..

Из Орды Александр возвращался больным. Крепкое его здоровье было надорвано постоянными тревогами и заботами. С трудом, еле перемогаясь, продолжал он путь, – доехал до Городца и здесь окончательно слег. Чувствуя приближение смерти, он принял схиму.

Ночью на 14 ноября 1263 г. его не стало.

Скоро долетела до города Владимира скорбная весть о кончине Александра. Митрополит Кирилл, служивший в это время обедню, обратился к народу со слезами на глазах и сказал:

– Дети мои милые, закатилось солнце земли Русской!

Народ горько оплакивал своего князя.

Тело усопшего князя перевезли во Владимир. Несмотря на зимнюю стужу, митрополит с духовенством встретил тело у Боголюбова, и отсюда со свечами и кадилами все духовенство провожало его до города. Огромная толпа теснилась около гроба: каждому хотелось приложиться. Многие громко плакали. 23 ноября тело Александра Невского погребли во владимирском монастыре Рождества Богородицы.

Потрудился Александр для Русской земли – мужественно и победоносно боролся с западными врагами, расчетливо, умно берег свой народ от хищных татар.

Среди трудных княжеских дел не забывал благочестивый князь и христианских обязанностей: много серебра и золота передавал он в Орду и немало несчастных выкупил из тяжкой неволи татарской.

Многие звали его своим ангелом-хранителем. Русская церковь причислила его клику святых.

Смуты при сыновьях Александра Невского

Великокняжеский стол после Александра занимали два его брата: Ярослав Тверской (до 1272 г.), потом Василий Костромской (до 1276 г.). В это время на западе шведы и ливонцы снова начинают беспокоить Новгород и Псков. Впрочем, новгородцы с успехом отбиваются от врагов; особенно достопамятна битва при Раковоре (Везенберге) 1268 г.: здесь новгородцы после долгого и упорного боя нанесли сильное поражение ливонцам и датчанам. А Псков оборонял от немцев и литовцев доблестный Довмонт, литовский князь, перешедший на сторону русских и принявший крещение. Он послужил мечом своим Пскову так же доблестно, как служил Новгороду Александр Невский.

Недолго продержалось на Руси то спокойствие, о котором так радел Александр Невский. Сыновья его (Дмитрий и Андрей) начали кровавый спор за великое княжение. Два раза приводил Андрей полчища татар на Русскую землю (1282 и 1294), которую так берег от вражеских нашествий его отец. Хищники всегда рады были случаю пограбить, нагнать страху на русских, напомнить им времена Батыя.

Десятки лет нужны были, чтобы области, опустошенные при этом новом погроме, сколько-нибудь оправились.

Усобицы северных князей в тринадцатом и четырнадцатом столетиях отличаются от старых усобиц на юге. Прежде князья, враждуя между собою, старались овладеть Киевской великокняжеской областью или другим каким-либо старшим и лучшим уделом. Князья беспрестанно переходили с дружинами своими из одних областей в другие и считали их только временным своим достоянием. После смерти удельных князей земли их переходили не к их сыновьям, а к родичам, следующим за ними по старшинству в роде. Понятно, что южные удельные князья мало заботились о том, чтобы получше устроить, расширить и обогатить земли, где были они только временными гостями.

На севере установился мало-помалу другой порядок. Подобно Андрею Боголюбскому, который, сделавшись великим князем, остается в своем Владимире, а не едет в Киев, и другие северные князья предпочитают жить в своих городах: Тверской князь, сделавшись великим князем, не переезжает во Владимир, а остается в Твери, Переяславский – в Переяславле, Московский – в Москве. Каждый из этих князей старается свою область обогатить, увеличить за счет других земель, сделать главною и упрочить ее вместе с титулом великого князя за своим потомством.

Прежде нередко тот князь, у которого было много удали да дружина лихая, брал верх над другими; а теперь не то: одна страшная сила, словно туча грозовая, повисла над землей Русской – то сила хана. От него все зависит – от него получают русские князья власть свою и землю, в его руках и жизнь и смерть князей.

Кто из них лучше умеет снискать милость хана и воспользоваться ею, в руках того больше и силы. Прежде и с удалым князем, говорившим о себе, что он никого не боится, кроме Бога, можно было попытать счастья в борьбе, силы этого удальца-князя, то есть его дружина и войско, были не Бог весть какие многочисленные.

Московский князь Даниил Александрович

Теперь же и робкий, и вовсе не воинственный князь, успевший снискать «великую милость хана», мог быть страшен самым храбрым князьям, – стоило ему только съездить в Орду, и он мог привести оттуда рать хищников «без числа», а нашествия татар на Руси боялись пуще грома небесного. При таких обстоятельствах брал верх не князь-удалец с пылким сердцем, а князь с холодным, расчетливым умом, – князь-«политик», то есть способный обдумывать каждый шаг свой, сообразоваться да приноравливаться, умеющий пользоваться удачей, ловко извернуться в беде, перехитрить врага.

Та область, где у князей было больше способности к осторожной и дальновидной политике, должна была мало-помалу стать главною и подчинить себе остальные русские земли.

Более ловкими политиками оказались князья московские.

Летописное сказание говорит, что Москва была основана Юрием Долгоруким. В первый раз в летописи упоминается о ней под 1147 г.

На месте ее, по преданию, раньше было имение боярина Кучки. Он был казнен за какую-то вину.

Местность на берегу реки Москвы очень приглянулась Юрию Долгорукому, и он основал здесь городок, названный по имени реки Москвою.

Москва досталась в удел младшему сыну Александра Невского – Даниилу. Ему уже удалось сильно увеличить свой удел: он получил по завещанию от родича своего, умершего бездетным, Переяславль-Залесский с богатою областью. Напрасно великий князь (Андрей Александрович) хотел завладеть Переяславлем, – Даниил не выпустил из своих рук богатство приобретения.