Текст книги "Кром. Книга первая"

Волод был собран по-дорожному – полевая форма фактора и легкий ранец с вещами. И никакого вооружения – личное оружие запрещено для ношения во внутренних районах, исключения из этого правила не существовало ни для кого. Лишь в школе факторов адепты брали в руки несущие смерть предметы – луки, самострелы, шпаги, мечи, кинжалы, ножи, огнеметы и прочее, и прочее. Во внутренних районах оружие хранилось в арсеналах, ожидая своего никому не ведомого часа, да на зданиях стояли боевые метательные и огневые установки.

Другое дело тревожная Окраина да дикие степные земли, там без оружия не обойтись, там Волод и получит необходимое боевое снаряжение.

Застучал нефтяной двигатель, выводя судно на стремнину, быстрое течение подхватило транспортный челнок, и тьма подземных тоннелей растворила в себе желтые бортовые огни. Путь лежал долог – челнок шел от пристани к пристани, оставляя и забирая грузы, пополняя запасы топлива и продуктов. Челнок то нырял в узкие гранитные коридоры, то врывался в огромные залы, или шел вдоль подземных дорог с тягловыми и механическими повозками. Он проходил мимо плантаций грибов, животноводческих загонов, мимо рудников и копей, мимо заводов и мастерских.

Подземные каналы извилисты, и судну часто приходилось отклоняться от нужного направления. Не везде бег подземных рек был попутным, местами встречное течение оказывалось так сильно, что челнок преодолевал его со скоростью пешехода. Каменные стены гулко ловили стук двигателя, плеск и журчание водных струй и долго перекидывали дробящиеся звуки друг другу. Кое-где туннели стояли заполнены водой по самый свод, и тогда челнок погружался в воду и шел в ледяном безмолвии.

Ближе к Окраине воды становилось меньше, она уходила все глубже и глубже в карстовые пустоты. Если бы не искусственно наполненный водой канал, остаток пути Володу пришлось бы преодолевать еще более долгим сухим путем.

Волод не первый раз на Окраине. И всякий раз, когда он прибывал сюда, этот окраинный мир поражал его. Здесь шла Стройка. Там, откуда он прибыл, в старых кварталах дома построены сотни лет назад, там уже все устроено, стабильно, незыблемо, а здесь можно наблюдать самое главное действо, происходящее в Городе, открывающее самую суть его, его цель и заключающее в себе высшее назначение людей его населяющих – Строительство.

Посвященный архитектор-функционер, принявший Волода, был занят, раздражен и нетерпелив. Со всех сторон его донимали архитекторы-прорабы, снабженцы, мастера, степные легаты и даже архитекторы-агрономы. Он бегло пробежал письмо Главного, довольно небрежно скинул его в хранилище, и уставился на Волода, словно оценивая его и обдумывая, что бы такого с ним сотворить. Думал функционер не более пяти секунд.

– База следопытов через площадь. Они подберут экипировку, проинструктируют и все такое. Э-ээ… с вами пойдет следопыт третьей категории Ичан. Вот предписание.

– Что? На такое важное задание со мной пойдет следопыт всего лишь третьей категории?

– А что вы хотели? Все приличные специалисты заняты делом. Вот если бы ваша заявка пришла хотя бы на месяц раньше, тогда может быть мы бы и высвободили под вас следопыта получше. А может быть даже и разведчика… а пока берите то, что есть. Еще вопросы?

– Нет!

На базе следопытов оказаолось не в пример спокойнее. Пожилой командир отряда внимательно и неторопливо изучил предписание, потом также основательно изучил Волода. Потом стал насвистывать, прикидывая что-то в своей седой и мало стриженой голове. Минут через пять он вибрирующее рявкнул в пространство перед собой: «ИЧАН!» Ичан возник перед Володом через три минуты.

Следопыт третьей категории Ичан оказался здоровенным малым – крепким в плечах, солидным в пузе и на полголовы выше Волода, с физиономией одновременно нарочито простоватой и хитрой, с маленькими смешливыми глазками и с большим тонкогубым и еще более смешливым ртом. Ичан был брит и коротко стрижен. Лет ему с виду на пяток поболее чем Володу.

Солидные объемы Ичана облегала простая потертая, но крепкая и добротная кожаная рубаха навыпуск, перехваченная широким красивым поясом с металлическими бляхами, заклепками и нашлепками, и узором из серебристой проволоки. На ногах кожаные свободные штаны и высокие мягкие ботинки, перетянутые ремнями.

Пока командир следопытов давал свои указания и инструкции, Ичан нагло рассматривал молодого фактора. Временами на его губы выползала широкая и довольно глумливая ухмылка. Володу этот тип не понравился сразу и безоговорочно.

– Так, – продолжал между тем седой командир, – в предписании сказано пройти на юг как можно дальше. Это, значит, пойдете до песков. Воды там нет и в помине, туда ни зверь, ни даже кочевники не заходят. На все про все уйдет у вас не меньше месяца. Наша крайняя фактория у Стивенова пальца, там возьмете припасы и воду на последний переход. Так. Оружие брать по полной выкладке, в степи что-то не спокойно стало в последнее время.

Командир еще много говорил про переходы, стоянки, дневки и прочее, отчеркивая путь по карте. Карта показывала кусок земли со Стройки на севере и до каменного столба, носившего название Стивенов палец на юге. За пальцем на белом пространстве красовалась корявая надпись «Пески».

– Чет я не понимаю, зачем вам городским снова понадобилось на крайний юг ходить? – выдал вдруг следопыт Ичан после инструктажа по пути в оружейную. – Та сторона уже не раз исхожена. Нету там воды. Ни на поверхности, ни в глубине. Ходили туда и геологи, и водознатцы, и разведчики.

– Приказ Главного Архитектора, – коротко сказал Волод. Ему совершенно не хотелось заводить разговоры со своим новым напарником, тем более обсуждать целесообразность приказов Главного. Хотя факт что поиск воды на юге уже проводился, причем не просто разведчиками, а специалистами стал для него совершенной неожиданностью. – А ты ничего не путаешь? Действительно бала геологическая экспедиция на крайний юг?

– Конечно. Еще в позапрошлом году. Да говорят не одна, а сразу три экспедиции по разным направлениям. Господин Архитектор.

Ичан как-то особенно, с преувеличенной почтительностью выделил это обращение «господин Архитектор». «Издевается что ли? – подумал Волод, с подозрением глянув на следопыта. – Странный какой-то…»

Вооружение взяли стандартное – штатные пружинные самострелы, большой запас стрел-болтов и боепластин к ними, кавалерийские палаши, походные ножи и топорики. Ичан повертел в пальцах свой палаш, подумал, вернул обратно и вытребовал себе здоровенный тяжелый бердыш. «Странное оружие для похода, – подумал Волод, но ничего не сказал, – В любом случае не мне таскать эту тяжеленную дуру».

К вечеру напарники обошли все склады и полностью снарядились в дорогу. Ночевали они у следопытов.

До Стройки добирались целый день на перекладных тягловых повозках. Все это время следопыт Ичан по каким-то ему одному ведомым причинам пытался подтрунивать над молодым Архитектором. Предметом с виду совершенно невинных высказываний могло быть все что угодно – от неловко затянутых ремней на походных ботинках Волода и его нежелания есть обед из грязной чашки до слишком мудреных, по мнению Ичана выражений, которыми пользовался фактор в разговоре. Глумливая Ичановская улыбка не покидала его широкого лица. С ней он следил, кажется за каждым действием Волода, и если язык временами и оставался нем, то ухмылка эта была более чем красноречива. Волод, хоть и считал ниже своего достоинства хоть как-то реагировать на шуточки следопыта, медленно, но верно закипал.

На одной из стоянок после долгой тряски по пыльной улице Волод поручил Ичану почистить оружие. Тот лениво выполз из тенька, в котором он валялся у станции, вразвалочку подошел к Володу, покровительственно и бесцеремонно положил руку ему на плечо и изрек.

– Господин Архитектор, да чего ему сделается от пыли!

Такого Волод терпеть уже просто не вправе.

Он перехватил руку Ичана, рванул на себя, одновременно коротко и резко ткнул каблуком ему в голень, и, скручивая руку и кисть, повалил мордой в мостовую. Потом уже неторопливо придавил ногой плечо прямо у сустава, и еще поднажав на вывернутую руку, сказал.

– Послушай меня, следопыт третьей категории. Я – Посвященный Архитектор-фактор. Архитектор это значит, что я подготовлен, чтобы управлять и руководить, Посвященный означает, что мне доступно высшее и тайное знание, а фактор означает, что я призван воплощать волю Города и что для этого у меня достаточно и сил, и умения. Я – руковожу этим походом. Поэтому когда я отдаю приказы, ты выполняешь их быстро, точно и молча. Все это я говорю тебе так долго, пространно и терпеливо, чтобы не повторять второй раз. Так вот, либо ты усвоил урок, и мы отправляемся выполнять задание вместе, либо ты остаешься, лечить свою сломанную в трех местах руку, а я ухожу в степь с более понятливым следопытом. Если таковые в принципе водятся в вашей братии. Итак, ты усвоил урок?

Ичан, молча, кряхтел, то ли пытаясь найти способ высвободиться из захвата, то ли обдумывая услышанное. Волод нажал на руку следопыта посильнее. Ичану показалось, что затрещали связки, но, скорее всего, это ему послышалось. Как бы то ни было, но то ли Ичан не нашел способа вырваться, то ли слова фактора все же дошли до его извилин, но он прохрипел в пыльную мостовую:

– Лана, сдаюсь, усвоил…

– Хорошо. – Легко согласился Волод и выпустил Ичана.

Когда Ичан поднялся, ему показалось, что рука болтается в суставах не в пример свободнее, чем прежде.

– Хороший приемчик, – потрясся конечностями, выдал он свою неистребимую ухмылку, – научи, будь добр, буду девкам для массажа применять.

Вычистив до блеска оружие, Ичан подкатил к Володу с вопросом:

– А, скажите мне, господин Архитектор, а много всего факторов в Городе?

– Не знаю как в других частях, но в южных районах не так много как требуется. Отбор и обучение очень жесткие, не все выдерживают полный курс.

– И куда они потом деваются, те кто не выдержал?

– Многие уходят в разведчики. А самые тупые в следопыты.

Ответом Володу стал долгий и раскатистый смех Ичана.

Утро следующего дня выдалось на редкость холодным. Волод и Ичан наскоро позавтракали на станции и еще затемно направились к местному функционеру за верховыми тяглами для путешествия через степь.

Холодное мясо склизла неудобным комком болталось в желудке Волода, вызывая вместо ощущения сытости икоту и непонятную тоску. Неизвестно откуда взявшийся ледяной ветер беспардонно залезал под дорожный плащ, еще глубже – под рубашку и мерзко лапал за ребра.

– Отчего надулись, господин архитектор? – добродушно пробасил Ичан, поглядывая, на Волода, как ему показалось, довольно снисходительно. С момента как Волод преподал Ичану урок послушания, тот резко изменился в лучшую сторону, и временами даже проявлял некоторое подобие уважения к молодому фактору. Но своих особых глумливых манер все-таки не оставил.

Следопыт отхлебнул из фляжки какой-то отвратно пахнущей жидкости и неторопливо отмахивал шаг за шагом, пребывая в отличнейшем расположении духа. Что на фоне паскудной погоды и непрекращающейся икоты почему-то было неприятно.

– Попробуете? – Ичан вежливо протянул фляжку, но пить в такой холод не хотелось абсолютно. Разве что горячего отвару, да где ж его взять…

Волод отрицательно покачал головой. Казалось, если открыть рот, ветер ворвется, продравшись сразу до кишок, и на том экспедиция бесславно закончится.

– Замерзли, – лицемерно вздохнул Ичан. Вот кому болтать не лень. – Это зимняк подул. Такое бывает, начнет посередь тепла дуть и спасу от него нету. До ваших-то, до городских краев он редко додувает. А я люблю холод. Даже моюсь только холодной водой, говорят для здоровья полезно. Я вообще в подземных источниках купаюсь. Разденешься, нырнешь, где поглубже – о-о, восторг неописуемый…

– Заткнись ты! – Волод не выдержал этого неуместного смакования.

Володу пришлось сделать над собой некоторое усилие, дабы удержаться от того, чтобы без видимого повода дать спутнику в зубы. Действовать на нервы тот мастер, в чем архитектор за несколько дней совместного пути вполне убедился.

Громила следопыт, пожав плечами, забубнил под нос какую-то пошлую песенку. Здоровая морда его раскраснелась, от упитанного тела шел жар, как от печки.

Более или менее респектабельные районы Стройки с почти готовыми к заселению домами остались позади, что становилось все заметнее. Волод с удивлением отмечал мелкие несоответствия городским канонам – например, обилие самого разнообразного далеко не строительного мусора повсюду.

А вообще путешествие оказалось скучным и, по-видимому, не собиралось становиться интереснее. В Городе им ничего не грозило, в сельскохозяйственных районах – и подавно, в степи – несмотря на опасения командира следопытов, скорее всего, тоже. Кочевники с этой стороны мирно сосуществовали с горожанами уже сотни лет, ведя довольно бойкую торговлю. Впрочем, приключений никто и не обещал: перед ними поставлена вполне конкретная деловая, а не боевая задача.

– Что-то мне не нравятся молодчики вон у того дома, – тронул Волода за плечо Ичан. – С утра тут должно быть безлюдно.

– Ты чего-то опасаешься? – безмерно удивился Волод.

– Не то чтобы очень, просто, если в темноте тебя поджидают четверо амбалов с дубьем, это как-то настораживает.

– Неужели ты думаешь, что горожане могут напасть на Архитектора?

– Это не горожане.

– А кто же?

– Это клерухи, бывшие кочевники, осевшие на Окраине. От них можно ожидать чего угодно. Стив! Зря мы оставили оружие на станции.

– Не поминай имя Отступника! К тому же неужели ты думаешь, что я применил бы оружие против горожанина, будь он даже бывший кочевник.

– Да поздно уже болтать, сейчас они применят свои дубины.

Четверо здоровых мужиков потертого вида между тем подходили все ближе. В их намерениях сомневаться уже не приходилось, они перехватили дубинки, и перешли на бег.

– Бьемся «башней»! – успел крикнуть Ичан, – Я «башня»!

«Кто бы сомневался», – подумал Волод.

Следопыт прыгнул нападающим навстречу. Они, похоже, этого не ожидали и удары, рухнувшие с двух сторон на Ичана, были сделаны не с руки и не в полную силу. От одной дубины он уклонился, вторую принял вскользь на предплечье и тут же скрутом выдернул ее из рук нападающего, и, не гася инерции движения, зарядил ею по третьему мужичку, сразу опустив его на колени. Волод вошел в бой вслед за Ичаном. Пока «башня» занимала основные силы, Волод взял на себя четвертого.

Бандит крутанул дубинкой восьмерку для лихости и скакнул на Волода. Волод легко ушел от быстрого, но совершенно предсказуемого удара, сблизился с противником и с малой дистанции нанес всего один удар. В горло. Этого хватило.

Трое оставшихся в строю клерухов явно уступали разведчикам в искусстве фехтования дубинками.

– Все? – спросил Ичан, опуская на мостовую последнего.

– Кажется да. Оказывается у следопытов тоже неплохая подготовка.

– А то! – пробасил Ичан и расхохотался.

– Интересно, – протянул Волод, – зачем, все-таки, они на нас напали?

– Ясно зачем, – Ичан принялся вязать начавших приходить в себя мужичков. – Ограбить хотели. Странно только то, что эти ублюдки вылезли так неприлично рано, будто ждали именно нас.

– А что у нас грабить? Ничего ценного у нас нет.

Ичан пожал плечами.

– Сдадим их в охранку?

– Подожди, Ичан, мне кажется, это действие еще не закончилось.

Из-за угла ближнего недостроенного дома появилась еще четверка дубинковатых мужиков. Они сопровождали пятого – маленького кривоногого скособоченного человечка.

– Стив! – снова ругнулся Ичан, – Кажется, я понял, по какой причине заваруха. Держись сзади, я снова «башня».

Следопыт выступил вперед и не обращая внимания на помятых дубинконосцев ткнул пальцем прямо в человечка.

– Ты кто?

– Я? – человечек будто удивился, – Я-то – Колдун. НА КОЛЕНИ!!!

Последнее слово Колдун произнес неестественно сильно, в каком-то пронзительном тембре, голосом, словно вышедшим за грань слышимости и ощущаемым не ушами, а всем телом. Володу даже показалось, что этот ГОЛОС отдался мелкой вибрацией в костяке. Тело, словно само, бросилось выполнить отданный приказ, и фактору пришлось напрячь волю, чтобы противостоять этому порыву.

Ичан, кажется, ничего подобного не испытал, он, будто даже не слышал последнего слова Колдуна. Вытянув губы трубочкой, он уважительно покачал головой:

– Вот как? И давно?

– Лет двадцать, – в легком замешательстве ответил Колдун.

– А я двадцать лет занимаюсь гиревым спортом! – заревел вдруг верзила Ичан, сграбастав противника, – И еще – киданием карликов на дальность! – После этих слов Колдун, как брошенный катапультой камень, врезался в стену здания напротив.

– Жаль, чистота эксперимента нарушена, – сплюнул Ичан. – Дом помешал, а то он летел бы дальше.

Ичан упер руки в боки.

– А вы, – рявкнул он на присевших мужичков, – хватайте ваших недобитков и валите отсюда, пока мы разрешаем! Бегом!

Оробевшие клерухи подхватили своих повязанных товарищей и улепетнули в спасительную тень. Волод, мало понимая в происходящем, подошел к валяющемуся у стены и слабо постанывающему карлику, склонился над скрюченным телом.

– Не ходи! – вдруг просипел карлик прямо в лицо Володу, неожиданно сильно притянув его к себе. – Все одно смерть Городу. И пирамидник тебя не спасет… Я правда колдун, я знаю… Все одно смерть…

Карлик еще шевелил губами, но звук не рождался.

– Пойдем. – Волод почувствовал на плече руку Ичана, – Пойдем. Его приберут, а нам пора в путь. Город не ждет.

Глава вторая

«И тогда Отцы Основатели вывели свой народ из бездны Безвременья, куда падал Первый мир и планеты, и звезды. Привели они людей в Новый мир, где они могли бы жить и плодится, и достойно умирать, потому что в Новом мире есть Время.

Но здесь напал вдруг на людей Враг Однорукий. Единственной силой владел он, но сила эта и была – Время. Вступили Отцы в схватку с Ничтожным и одолели они Первого Врага. Пропал Однорукий, но перед тем как сгинуть, предрек он свое возвращение и проклял Время. И понеслось тогда Время вскачь и грозило до срока отпущенного природой принести страшный конец всему Новому миру – превратить его в ничто, в пылинку, в точку малую.

Собрали Основатели всех первых людей и сказали им – не хватит одной нашей силы, чтобы успокоить бег Времени, ибо заклятьем Хаоса и Разрушения проклял его Ничтожный. Лишь сила Порядка может вернуть Времени правильный ход.

И воздвигли Основатели Кром, чтобы защитить Время и стал он первым зданием Города. Ушли Основатели в Кром и легли в хрустальные гробы и оставили завет первым людям – строить Город. Ибо только Город может противостоять силе Хаоса и сдержать бешеный бег Времени, только общая молитва всех людей может противостоять Разрушению. Уснули Отцы Основатели в хрустальных гробах, но сказали, что поднимутся они в конце Времен, и выйдут на последнюю битву с Одноруким.

И с тех самых пор строят люди Город, не покладая рук, и каждый день в урочный час утром и вечером как один встают на Молитву, и силой Молитвы своей утверждают Порядок».

Старенький сказитель последний раз тренькнул струной и склонил голову перед многочисленными слушателями, бурно выражающими свое удовольствие притопыванием и звяканьем инструментов.

– Удивительно вульгарное изложение Древнейшей Истории, – заметил Волод, выбираясь из толпы сельскохозяйственных рабочих.

– А чего, в целом все правильно, – добродушно пробасил Ичан, – дедусь, лови денежку.

Волод чуть скривился, он все не мог привыкнуть к деньгам. В центральных районах товары и услуги распределялись среди горожан свободно, но здесь на границе для торговли со степняками деньги были в ходу.

– Расскажи про Отступника! Про Стива! – послышались возгласы благодарных слушателей сказителя. – Точно, про Стивена расскажи, чтоб пострашнее! Про пирамидников, как они девок…

– Пойдем уже, – снова поморщился Волод, – а то и вправду про всякие мерзости наслушаемся.

Ичан только хмыкнул.

К концу пути по цивилизованному миру Архитектор и следопыт уже довольно попритерлись друг к другу, и почти сдружились. Ичан стал менее глумлив, а Волод менее раздражителен. Путешественники добрались до самой границы городских угодий – полей, садов, ферм, огородов, кормивших бессчетное количество городских жителей. Дальше к югу лежала открытая дикая степь.

Путешественники съехали с дороги на степную тропу и двинулись к югу. Рослые верховые тяглы размеренно перебирали ногами и шумно пыхтели, гоняя ноздрями ароматный степной воздух, полный медвяной пыльцы цветущей кипери.

– А скажите, господин Архитектор, – не выдержал молчания Ичан, – как человек образованный, правда, что пирамидники девок как поймают так…

– Бред, – перебил Волод следопыта. – Никаких половых извращений и жестокостей за пирамидниками никогда замечено не было, это все досужие вымыслы толпы, желающей потешить свои нервы. Людям приедается их будничная жизнь, и они дают волю фантазии, раскрашивая действительность выдумками вроде блуждомов-людоедов, безначальных площадей, подземных шерстопалых Спасателей или словосильных колдунов. Простого человека гораздо больше страшит встреча с выдуманной Марой, сосущей кровь или бродячим в катакомбах гмуром, чем с реальным диким камнегрызом, способным пробраться из подземелий в подвал любого горожанина.

– Хм… хм… А чего же тогда пирамидников преследуют, если они не творят ничего ужасного? – снова свернул на свою тему Ичан.

– Пирамидники гораздо страшнее, чем все враги человека и реальные и выдуманные вместе взятые. Пирамидники разрушают саму основу цивилизации, они отвергают ее главенствующий принцип – Порядок, и его воплощение – Город. Пирамидники призывают к анархии, Хаосу и Разрушению.

– Да? – Ичан сделал вид, что удивился, – А я слышал, что они всего-то хотят жить в домах пирамидальной, а не кубической формы.

Волод усмехнулся.

– Это всего лишь внешнее проявление их учения. Символ, который они придумали, чтобы хоть как-то противопоставить себя горожанам. На самом деле никакой разницы в форме здания нет. Просто кубическая форма более рациональна.

– И чего? Чего дальше то?

– А дальше пирамидники призывают покинуть Город! А самые радикальные и сумасшедшие их представители – разрушить его и расселиться по всей планете мелкими оторванными друг от друга поселениями. Ты понимаешь?! Разрушить Город! Основу основ, колыбель, очаг и… Ты понимаешь?! – Волод неожиданно для самого себя разволновался, – Жить разрозненно, подобно кочевникам, это… Это же означает предаться Хаосу! Отступить от принципов, ради которых жили сотни и сотни поколений наших предков! Учение пирамидников дико, безумно и… Я не хочу больше об этом говорить.

Волод подстегнул тягла и уехал вперед. Ичан дробно трусил за ним, усмехаясь неведомо чему.

Прошло больше недели степного пути. Травы все чаще стали чередоваться с каменистыми и соляными пустошами. Переходы между родниками вытягивались, а вода в колодцах уходила все глубже и глубже. Днем путников жгло солнце, ночью выстуживала худая земля, и лишь редкий визгливый дорвач-трупоед парил в застывшем небе, нарушая безмолвное одиночество пустыни.

– Говорят Стивен Отступник жил в этих местах и с тех пор земля эта проклята.

Волод недовольно покосился на следопыта.

– Я бы не стал поминать имя Проклятого даже если это и не так. Охота тебе, Ичан, трепать языком всякие пакости.

Волод качался в седле тягла разморенный и осоловевший от жары и однообразности движения.

– А правда, что Проклятый научил пирамидников колдовству?

– Все это сказки, к тому же никакого колдовства нет. Как я уже говорил, люди придумывают волшебство и магию, чтобы скрасить свою жизнь и объяснить для себя непонятные им явления.

– То есть, господин Архитектор, магии не существует?

– Да, магии как таковой не существует, – Волод широко зевнул. – То, что невежественный люд называет магией на самом деле результат действия различных природных сил и энергий. Да, многие из них нам не известны и не подвластны. Но вот смотри – самострел, это, по сути, настоящее волшебное изделие, результат взаимодействия творческой силы мастера и законов механики. Чем не чудо? А Вакана – сила человеческой воли, разве она не чудесна? Малый человек своей Ваканой поддерживает Порядок целого мира, отдавая свою силу Городу вместе с молитвой. А наука! Это же отдельная величайшая сила – смешивая простые вещества, мы получаем сложные, мы заставляем камень давать вечный свет, мы из комбинаций мертвых ингредиентов можем выращивать пищу, мы создаем смертоносные орудия, могучие строительные машины и тончайшие измерительные приборы… А силы Хаоса? Мы ничего не знаем о них, но они есть и действуют на нас – разве это не реальное колдовство?

Следопыт подумал и снова свернул разговор на свою тему:

– А правда, что Стивен отдал каким-то своим ученикам волшебное оружие, которое вынес из Крома, ну там не требующий зарядки огнемет, саблю, что все разрубает, доспехи непробиваемые?

– О, грызово ухо! Ты вообще меня слушаешь? Я же сказал, что волшебных предметов не бывает. Я могу допустить, что орудия Основателей обладают уникальными свойствами, но уверен, что в основе их лежит не магия, а знания и сила. А ученики Отступника, это и есть пирамидники или иначе стивенопоклонники, те, кто принял его учение о необходимости разрушить Город и жить разрозненно.

– Но ведь Стивен сам из Отцов Основателей, говорят, он и придумал Кром.

– Да, Стивен был Одиннадцатым, но он предал Порядок и перешел на сторону Хаоса. Потому мы и называем его Отступник.

– А от чего он переметнулся-то?

– Зеленый ворох! Вообще-то это информация из курса пятого класса средней школы! – с Волода наконец-то слетел сон, – Но я и раньше подозревал, что следопыты не досиживают и до третьего! Стивен встал из хрустального гроба до срока обозначенного Концом Времен. И Хаос, воспользовавшись его слабостью, соблазнил Стивена властью. Пока остальные Отцы спят, Стив решил взять в свои руки власть над людьми и стал учить их… Что это?

Волод неожиданно прервал свою лекцию. Он остановил тягла перед разваленной каменной стеной, низкой, тяглу по колено, широкой, сложенной из матерого камня.

– А я все думал, когда ты заметишь… – Ичан ухмылялся широко, как только мог. – Хорошо вас факторов учат внимательности и бдительности.

– Ты совершенно заболтал меня своим Стивеном! Так все-таки что это?

Волод погнал тягла вдоль стены, через десяток метров она повернула под углом в девяносто градусов. Волод снова последовал вдоль каменного гребня. Еще пятьдесят метров и стена снова повернула, и потом еще раз. На углу где четыре широченные стены смыкались, образуя квадрат, Волод наткнулся на ухмыляющегося Ичана.

– Что это? – снова спросил Волод.

– Это остатки пирамиды. Наверное, в ней жили пирамидники, а то и сам Стивен Отступник. Не читал ли ты об этом случайно в курсе истории за пятый класс?

– Проклятье! Неужели это и правда была пирамида? – Волод спешился, зашел за черту останков каменных стен.

Внутри россыпями лежали камни. Какие-то почти полностью затянуло в землю, другие образовывали валы и небольшие курганы, некоторые формой напоминали разрушенные колонны. На одном из таких камней, похожем на круглый стол, в самом центре квадрата лежали раздробленные кости, черепки глиняной посуды, куски выделанной кожи и меха, и ломоть темного мяса.

– Здесь степняки приносят жертвы Стивену. – сказал Ичан. – Только они называют его не Проклятый и не Отступник, а Милостивец, Заступник и Спаситель. Странно, правда?

– Кочевники поклоняются Стивену? Я не знал этого…

– Кочевники не поклоняются никому. Разве что клинку, луку и тяглу. Об удаче они просят умерших предков. А Стивена… Стивена они просто чтят. Эти подношения знак уважения и благодарности.

– Благодарности за что?!

– Видимо за его учение.

– Бред!

Ичан лишь пожал плечами.

– Или просто вера…

Следопыт и Архитектор постояли у круглого камня. В этом месте чувствовалась какая-то неуловимая свежесть, словно по жилам пробегал тихий ветерок, оставляя ощущение легкости и свободы.

– Странное место, – проворчал Волод, – видимо в таких местах Проклятый и соблазнял легковерные души.

– А мне нравится! – Ичан энергично подвигал плечами. – Едем?

Разведчики оседлали тяглов и двинулись дальше. Через несколько сотен метров от развалин, вроде дремлющий Волод процедил вдруг едва слышно и не поднимая головы.

– За нами следят от самой пирамиды. И на алтаре лежало свежее мясо.

Ичан и вида не подал, что слышит Волода. Он повернулся в седле, наклонился, будто оглядывая подпругу, в одну сторону, потом в другую.

– Ты прав. Я заметил одного. Он пеший, вооружен, идет за нами.

– Прибавим ходу, оторвемся?

– Думаешь, если он сейчас следит за нами пешим, то так же пехом он и до развалин добрался? Тягл у него где-то припрятан, а то и следом идет, тяглы у них обучены, что твои прорабы. В степи нам от кочевника не уйти. Думаю надо его отловить. Порасспросим о том, о сем, а там видно будет.

Волод зевнул, потянулся.

– На «куколку» будем брать?

– Да нет, «куколку» он враз раскусит. На «раздор» возьмем. Я – «раздорщик».

– Кто бы сомневался, – буркнул Волод.

Через час путники устроили вечерний привал.

– Где наш дружок? – Спросил Волод, снимая с огня котелок с похлебкой.

Ичан усмехнулся.

– Да разве его увидишь? Залег где-то, да и темнеет видишь быстро. Не беспокойся здесь он, никуда не делся. Ты много-то не ешь, тяжело будет за степняком гоняться.

– Верно, – согласился Волод, откладывая ложку.

А Ичан напротив взял себе добавочки.

– Слушай, Ичан, ты я заметил, ремень свой красивый никогда не снимаешь. Живот не режет?

Следопыт похлопал себя по пузу.

– Такое брюхо не порежешь. А ремень мне удачу приносит, вот и не снимаю никогда.

Минут пять слышалось только аппетитное присербывание Ичана. Доев свою добавку и отдохнув, он сказал:

– Ты вот, господин Архитектор, думаешь про себя наверно – чего этот тупой следопыт все про пирамидников разговоры заводит, и пирамида вишь опять же прямо на пути попалась… Так, господин Архитектор?

– К чему ты клонишь?

– Я пирамидник.

– Что?! Пирамидник?! – Волод вскочил, палаш, будто сам, вырвался из ножен, – Пирамидник!

– ДА! – Ичан тоже вскочил. – Хана тебе, Архитекторик!

Следопыт широко замахнулся своим огромным бердышом. Волод вдруг оцепенел – пока Ичан ворочал свою неподъемную железяку, он десять раз мог проткнуть его прикрытую лишь кожаной рубахой грудь. Перед носом Волода просвистело широкое лезвие. Волод отскочил.

– Зашибу-ууу! – Ичан как перекормленный тягл широко и неповоротливо скакал за Володом, крутил бердышом, а Волод ускользал от его кривых ударов, четко держа дистанцию. Наконец фактору надоела эта карусель, и он красивым как на картинке коротким выпадом проткнул следопыту правую кисть. Ичан взревел и выпустил бердыш, Волод, резво подскочив к нему, звезданул эфесом в висок. Ичан сделал шаг – распустив губы и выпучив глаза, мотнул головой и повалился наземь.