Текст книги "Стратегия. Экспансия"

«Гранит» – это Дугин. А Бероева я посадил почти под арест. Пусть сидит в замке: любые выезды капитану до поры запретил, хотя тот и торопится жить, кичится здоровьем. Ну прямо пышет… богатырь с раной.

– «Контуру», согласовываю, под запись. Отбой.

Прямо передо мной самым настоящим проспектом лежит центральная улица Посада, на ней стоит десять домов. Здания таверны и магазина уже готовы, художнице отданы заказы на вывески. Еще шесть жилых зданий Посада в разной стадии строительства – они сформируют вторую улицу, перпендикулярную Главной.

А ведь мы так и не присвоили этой Главной улице названия, даром что месяц спорили, рядили. Два фонаря на столбах – этого освещения «проспекту» уже явно не хватает, после Нового года Дугин будет ставить третий фонарь. Домики принаряжены, окна в ярких занавесках, проемы приукрашены еловыми ветками, в каждом дворе – своя елочка и снеговик. Снеговики – вообще по всей долине натыканы, как и прочие новогодние сущности, некоторые снежные творения по размерам не уступают дольменам.

Постоял я, покурил. Пока тихо.

Пш-шш.

– «Кабарга» – «Контуру».

– Слушаю тебя, Инна.

– Оргкомитет в дежурке, запрос персональной дежурной машины. На всю ночь. Считаю нецелесообразным. Прием.

– «Контуру», не согласовываю. Пусть к Толкиену обращаются. Под запись.

Неподалеку от кузни ДТ-75 нагреб большую снежную горку, дети с нее не уходят. Вот и сейчас целая ватага катается на самодельных ледянках.

Возле рынка суетятся разгоряченные Демченко с Кастетом, помогают Бронко Бронковичу ставить на вычищенную от снега площадку здоровенный и соответственно тяжеленный мангал. Или жаровню. Или черт его знает, как эта штукенция называется, – сварная конструкция, тяжелая круглая решетка на ножках, с поддоном, по бокам теплоотражающие пластины. Вечером на жаровне сербы будут для всех желающих жарить какие-то немыслимые, как рассказывают слухи, «югославские колбаски». Такие запахи пойдут! Один раз славянские братья уже такое кулинарное шоу устраивали. Вот сталкера и вписались в помощники, чтобы первые сливки снять.

Подошел к ним, поздоровался со всеми, пожал руки.

– Бог помощь! И с праздником.

– И тя с Новым годом, Командор! – Костя всегда бодрый, всегда готовый что-нибудь начудить. Доволен, как слон. Но от молодой жены уже сбежал, тусуется с друзьями, а женке небось спел про страшную нагрузку сталкера.

Морды красные, от мужиков пар идет. А духан-то есть, есть!

– Вмазали, черти! – обрадовался я. И позавидовал.

– Есть немного, как не быть, день-то какой! – легко согласился Серега. – Работаем, греемся. В общем, зашибисеем по тихой. Александрович, с нами будешь? Четвертым. – Демон полез за пазуху, вытащил чудесного вида и приличного размера плоскую серебристую фляжку с золотыми всечками.

– Катрин мне передала, с Коломийцевым. Хороша, зараза!

– Катрин?

– Шутишь, что ли? Я ее и не видел пока, все подарочками обмениваемся… – махнул рукой Демченко.

– Но после Нового года забились совместный рейд замутить в сторону «неизвестных»… А выпивка хороша. Что-то типа коньяка, знаешь, шеф, эти франки даже самогон делают элитно. Так что, сорок семь грамм вдуешь? У нас уже и Деды Морозы тут были. Гы-гы.

– Не, ребята, спасибо, я вообще сейчас к себе пойду, рухну на тройку часиков, а то не выдержу еще одну ночь бодрствовать: план верстали на первый квартал, – я с сожалением отмел столь заманчивое предложение. – Ну и вы тут не особо-то… Не увлекайтесь. Елки у нас завтра.

Значит, веселые и общительные Гоблин с Гришей у серба уже отметились. А какие честные глаза строили, подлецы!

Пш-шш.

– «Контур» вызывает «Демона».

– «Демон» в канале.

– Молния. Дальний пост. Следы самодельных снегоступов, триста метров от границ поста, с востока. «Маккена» собирается. Спецрейс. «Шишига» идет через полчаса. Кто от вас? В графике Монгол, – напомнила дежурная. – Прием.

– «Контур»… – Демченко тяжело вздохнул. – Сам поеду. Инфу принял.

«Потеряшки». Выжившие, самые стойкие и потому самые ценные. Нашли поселок, а подойти боятся, уже ученые Землей-5. Народу на Дальнем мало, они обязаны сразу в Замок доложить, у себя готовность поднять, снегоход подготовить для группы, наблюдение усилить, но самим никаких мер не предпринимать. На то обученные люди есть.

– «Потеряшки»?

– А кому еще? – уныло согласился Сергей. – Хорошо, по минным полям не дунули, со стороны Болот вышли к Дальнему. «Пакистанка» засыпана наглухо, позавчера были. Там и лось не пройдет.

– К ночи успеешь вернуться? – сочувственно спросил я.

– Постараемся, – улыбнулся Сергей. – А там как получится.

– Давай я дерну, – предложил ему Лунев, – я на снегоходе лучше тебя, а то…

Теперь все вокруг снегоходов с плеткой ходят. Надолго ли?

– Сам, сам, Костя.

Монгола сталкеры берегут: у парня сегодня вечером первое свидание, не надо ему в спецрейс. Удивляетесь? А у меня радист Юра в друзьях, человек-могила.

Серега протянул фляжку Луневу – мол, доделаете без меня.

– Ну что, пошли в замок? Ты же на базу к себе?

Только мы с Демченко развернулись к каменным стенам крепости, направляясь к воротам, как по главной улице пронеслось:

– По-оходь! Па-ахотьте!!!

Степан Провович Хромов спешит. Не бежит – ему по статусу не положено, – быстро идет. Очень быстро. Вот скажите мне, каким образом степенные деревенские люди могут пешим шагом передвигаться со скоростью «порша»?

Кстати, это его старший сын магазин в Посаде открывает – хваткая семья, уже сейчас зажиточная, а будет… Таверну же делают белорусы, недавно поселившиеся в Посаде, тоже семья, – они аналогичную харчевню держали в Беловежском заповеднике, так что люди опытные, дело знают. Очень надеюсь.

– По-оходь! Уф-уф-уф… Догнал, значится… Здорово, Главный, привет, Сергей.

Поручкались мы, дали мужику паузу для вентиляции.

– Тут такой важный вопрос имеется, Алексей Александрович… Просьба общины, так сказать. Не мог ли ты перед торжественной частью и гульбой вокруг городской ели к нам сперва заскочить? У нас своя посидушка будет, у меня дома. Бабы столы накрывают, мужики давеча с Ментовки медовухи привезли. А главное, дети ждут, представление будут показывать. Уважить бы надо народ.

– Да не вопрос, Провович, обязательно загляну, как же иначе.

– Вот и ладненько, договорились. Только ты… Согласись, Александрыч, дети наши тебя слегонца того…

– Чего «того»?

– Обрядить хочут.

Я взял и сел прямо в снег.

Никуда на хрен не пойду, тут замерзну! Мужики ошалело смотрели на такой фортель. Молчат, не знают, что сказать. Достал я «сладкую египетскую пахитосу», закурил, пару раз счастливо выдохнул.

– И в кого, если не секрет?

– Дык это, в Духа Тайги, он лохматый такой, – уныло молвил Хромов.

– А эльфом не пойдет, часом? Ну чтоб мне не переодеваться?

– Не, этого нам не надо, эльфами у нас сестры Рябкины будут, – по инерции продолжал староста.

– Ну да. Где я – и где сестры Рябкины. Ладно, один хрен зайду, пусть рядят…

Перед воротами нас с комсталком встретила тесная группа медиков и хозработников в костюмах снежинок, двигающаяся к Главной Елке. Там они третий день репетируют, что-то поют. На стене бойцы второго взвода вяжут к длинным шестам шутихи. Вотяков уже в нормальной куртке прикручивает к стене еще один динамик, для дискотеки. Городские… Это так нас уже многие жители поселка обзывают: началось знакомое. Из замка – значит, городские. Осталось только «мкад» прочертить.

Пш-шш.

– «Кабарга» – «Контуру».

– «Контур», сейчас зайду, я рядом.

Угребывать надо, срочно, пока не психанул.

А чего психовать? Новый год на носу, дела обычные. Хорошие дела, радостные. Ты, Сотников, поди поспи чутка, и дела еще лучше пойдут. Кому ты сейчас нужен такой деловой, со своими заявками, планами, кварталами? Ты нужен свежий, ароматный, в виде Эльфа или Болотного Духа. Сегодня ты нужен не для указивок, а просто для радости людской.

Пш-шш.

– «Контур» – «Кабарге».

– На связи.

– Инна, всех в задницу посылай.

– «Кабарга», не поняла, повторите.

– «Контур», я отдохну. Поэтому всех посылай в… Короче, или к Лагутиной. Или к Толкиену. К Смотрящим! Все! Отбой.

И так хорошо мне стало…

Представил, как сегодня ночью взовьются в темное небо струи ракет, как загрохочут залпами и по готовности петарды, как засверкают, задрожат под музыку бенгальские огни. И побегут по улице радостные люди Замка Россия с венгром-ведущим впереди, с горячими югославскими колбасками в руках и французскими фляжками под мышкой.

Красота-то какая!

Потерпите, люди. Скоро уже.

Дети хотят эльфов – значит, так тому и быть. Сегодня можно.

Первый раз такое. Новый мир. И первый Новый год в нем…

Глава 6

Костя «Кастет» Лунев, «речной котик», уставший от Скучного и нашедший Странное

– Ну и спровоцирую, от скуки. Ты че, неприкосновенный? – Я тоже завелся. – Второй закон на вот тебе: никогда никакая политическая сила не может долго и успешно функционировать, наезжая на какие-либо этногруппы. Будь то евреи, татары, кавказцы или твои любимые арабы. Потому как никто не знает своих кровей на протяг до шумеров. И ты, Миша, не знаешь.

У нас научный спор. Про нерусских.

В рамках этого спора я злю оппонента. Гоблин терпеть не может, когда его называют Мишей. Особенно если вот так: Ми-иша. Это я спецом, заманал он меня что-то с утра пораньше со своими обличениями египтян и прочих африканцев, вот и провоцирую.

– И если ты числишь себя ярким европеоидом, в расологии «кавкасиоиды», кстати, но волосики-то у тебя темнявые, как и глазоньки, то в крови с давних пор гуляет много либо пратюркитской восточной составляющей, либо южной семитской, и никаких вариантов больше, так как все остальные темненькие миксовались от этих центров. И тут капельницей тебе не почиститься: не с перепою. Только ты не понимаешь, а Сотников понимает, что у всех кровя намешаны, с древних лет. И если власть такая почетная древность не устраивает, то хрен она какая власть, ибо каждый второй функционер ее, глядя в зеркало, с ужасом увидит коричневые глазенапы, после чего ему только застрелиться в задницу холостыми патронами.

– И че он там понимает? Мы что, теперь и негров в анклав принимать начнем? – вскочил Гоблин, аж палуба покачнулась, как мне показалось. Вот кабан.

– Да кто вообще тут про негров говорит, кроме тебя? – досадливо поморщился я. – Это ты чудишь, уже начинаешь татар с египтянами мешать.

– А че мешать, я не мешаю! Я ж чисто вспомнил: там же турки на соседней шконке, все рядом! Ну и типа взаимное влияние, возможная память.

– Какое влияние, Миша! Какая память… Не молоти, если не знаешь, – ух, сил нет с ним спорить. – Жаль вот, Монгол тебя не слышит, ты уже без ушей был бы.

– Так я ж Шама не имел в виду! – тут же заерзал Гоблин.

– Не имел он… А что ты имел?

– В целях безопасности я. – Мишка уже понял, что сказал глупого.

– Ага. «Сотников должен понимать – и заново провести проверки среди всех неславян»… Ты как себе это представляешь? Понимаешь, что потом будет? – Все, надоело мне, кончился запал.

Сбросили пар – и ладно.

Вот ботиночки мои накрывшиеся – это важно. Оттоптали они свое по грешной Земле-5, отслужили верой и правдой. Выявив актуальности, я продолжил уже спокойно:

– Это предложение для тупых, Гоб, тут только начни, раз-два – и «чистых» в Замке не останется. Согласись, камрад, это будет не анклав Россия, а вовсе даже кино «Обитаемый остров» – набор картинок с глупыми рожами.

Гоблин тоже успокоился.

– Да ни фига, я любой тест пройду, – заявил он, зыркая на меня светлыми глазами и поглаживая белобрысый ежик.

– Хрен ты пройдешь, у тебя в последнее время черная щетина прет.

– С куля бы?

– Да иди в зеркало глянь, с какого куля. У деда в рубке лупу возьми, – отмахнулся я.

И ведь побежал!

Вот что скука делает.

Первый раз завидую Демченко с Бикмеевым.

У них рейд сдвоенный. Сначала в плане – навестить «сарай», неподалеку от Дальнего Поста, на предмет «локалки», его с воздуха нашли, еле-еле заметили: в овраге притаился. У Сереги азарт в крови играет – недавно мы пробили «складишок» почти напротив Кордона. Сначала обрадовались, подумали, что там обычная средняя «универсалка»: еда, тряпки, инструмент и две тачки. Но большущий ангар оказался до потолка забит рельсами и прочей железной требухой для сборки узкоколейки! Самыми настоящими узкоколейными, прямыми и гнутыми, пакетами, плети по восемь метров. Смотрящие от щедрот подбросили даже два стрелочных перевода и семафор.

Облом был страшный! Что со всем этим делать?

Но тут наш Командор, обычно к технике и металлу спокойный, рассудительный, возбудился не на шутку, словно Дугин в него вселился. Дело в том, что он в свое время у себя в енисейской тайге помотался с экспедициями по легендарной стройке № 501–503 и там неслабо «проникся». Теперь Замок Россия имеет пока невыполнимую, но зато начальственную идею фикс – засобачить действующую узкоколейную железную дорогу от месторождения до Волги.

Старый черт Гольдбрейх опять оказался прав, уверяя, что базовые месторождения долго искать не придется, Смотрящие наверняка «положили» их в зоне доступности – для тех анклавов, кто пожелает заняться производством. Честно говоря, я искренне думал, что семейная пара геологов-словенцев поступит романтично: наденет выцветшие анораки, гитары за спину, молоток в руки – и вперед, двинут пешими тропами к предгорьям: отроги Южного Хребта выходят аж к Дальним Полянам.

Ничего подобного. Они тут же выписали какой-то магнитный аппарат, сели с ним в самоль и полетели с Эльзой в глубь Хребта. И на третьем вылете обнаружили этим прибором какие-то «шляпы». Потом сходили туда пешими, с группой прикрытия, и практически махом отрыли железорудное месторождение, крутое какое-то, по их словам, аналог немецкого, что в окрестностях города Кассель. А потом еще и признаки серы, практически рядом. Только вот беда в том, что от этого перспективного ущелья до реки – километров двадцать.

Вот Сотников и возбудился.

Как дорогу строить, похоже, никто себе точно не представляет, только первично прорабатывают проект, даже по ширине колеи не определились. Мало того – шеф желает именно паровозной тяги, чтобы к моменту Большого Облома, или БО, как его называют в Штабе, уже иметь «безбензиновую» практику. А сколько такой паровозик весит, несмотря на всю свою узкоколейность? В общем, тема эта сложная, может, и завиральная.

А «рельсосклад» пока стоит опечатанный, благо особо эти куски металла не попрешь, да и сторонних желающих не видно, разве что ушлые мужики с Кордона ломанут немного штук для перекрытий.

Под эту «геологию» и нас подписали – поставили задачу по геологоразведке: теперь сталкеры, возвращаясь из рейдов, должны приносить геологические образцы и пробы. Словаки организовали курсы, обучают бродячий народ. Дело нужное, но совершенно нам не с руки.

Так вот, про Демченко с Шамом.

После выполнения первого пункта плана они едут на «пакистанку» караулить в долине за хребтом одиночек: после зимы дорога почти очистилась, лавинного участка там нет, так что «махновцы» повылазили, оттаяли, начали шевелиться. Идея у Демченко навязчивая – таким образом вычислить киргизов и казахов, если они там есть, и попробовать их обработать. Сотников – «за», кто-то «против». Гоблин например. Я пока не определился, но если мы хотим использовать опыт СССР, почему не попробовать? Братья по соцлагерю все-таки. Могут они там быть: по данным допросов, таджики и туркмены на Дикой Территории есть, вместе с паками и афганцами пробуют щипать индусский селективный кластер.

Короче, у них там динамично.

А мы на «Дункане» наяриваем вверх по Волге, опухаем, как в круизе.

Март на дворе. Зимы как и не было. Но на реке прохладно, поэтому свитера домашние из бизоньего подшерстка, на Штучном у бабушек купленные, под куртки поддеты. Сидим мы с Гобом на палубе, с утра трем за политику – и делать нам по большому счету нечего, тоска зеленая. Формально – наблюдаем. Но судно идет посредине реки, поэтому особо ничего не высмотришь.

Но за льдом следим конкретно.

У нас, в районе замка, река за короткую зиму не замерзла, а вот наверху зеркало прихватило. Научники тоже следят – хотят по толщине льдин прикинуть, как сориентировано русло Волги, каковы там, выше по течению, бывали морозы. Колотого льда практически нет, изредка встречаются ледовые поля, вынесенные паводком из заливов.

Но осторожность нужна.

На ходовой рубке – две цифровые камеры, направленные вперед под 45 градусов: идет непрерывная съемка, как регламентом и положено делать в новых, необследованных еще местах.

Локатор крутится, пробивает реку и берега, а попутно дед ищет «локалку».

Опыт у него уже есть: одну именно так и нашли – «засветкой» на берегу – в районе Южного хребта. Хорошо РЛС их ловит – ведь в здании обязательно металл лежит, в том или ином виде. Кроме ассортимента поселкового магазина в этой «универсалке» стояли и две единицы техники. Я бы, конечно, больше обрадовался автомобилям, но на этот раз выпало дорожно-строительное.

Владимир Викторович обалдел, когда увидел экскаватор Bobcat E, «восьмидесятку» – был у меня опыт общения с таким чудом, классная вещь, особенно если навесное оборудование для него есть. С нулевым выносом кабины, верткий, юркий. Впереди стоит нож небольшого отвала, что ценно. И довеском к этому подарку – мотоцикл, наш родной колясочный «Урал», да еще и велосипедов три штуки. Интернациональный комплект, такое бывает, когда ЛР стоит на границах зон анклавов. Конечно, Дугин с Ковтонюком обрадовались подарку, как дети! А то, что маленький… Ну не такой уж и маленький, а потом – дареному экскаватору в ковш не смотрят.

И завертелось.

Вы представляете себе все напряги при проведении «операции по вывозу»? Это ведь надо сажать на месте группу с охраной, ставить на берегу полноценный полевой лагерь, организовывать котловое питание, оживлять машину, потом бить проход к реке, выкладывать пандус… Что делать, пришлось опять занимать у франков баржу. А те давно уже не дураки, коммерчески прозрели – и за аренду своего ржавого корыта ломят теперь нещадно, типа мы ее ухайдокаем своими находками.

С этой баржой Сотников уже всех задолбал.

А где ее брать, скажите?

Первый вариант – сделать самим. Но вот что сказал нам Дугин на посиделках у радиста:

– Ребята, я на эту баржу могу дать всего одного сварщика, причем не лучшего, и одного сборщика. И это все. Представляете, сколько они будут возиться без нормальной механизации? Да и листового металла не так уж много. Прокат есть, а лист ограничен. До слез жалко в баржу его вбить. Так что выручайте, сыто проставимся.

В общем, мы едем воровать баржу.

У кого, как, по какой схеме… Понятия не имеем, но заряжены уже настолько, что, если ее найдем – завалим целый батальон арабов. Если повезет.

Шучу. Основная задача: съемка берегов выше хребта Этбай, разведка местности.

Наш корабль сопровождают крупные чайки: они уже выяснили, кто из чаячьих семейств главнее, и победители заняли место у кормы – теперь они станут постоянными спутниками «Дункана», до конца плавания. Собственно, опять победила «родная», как говорит Коломийцев, семья. Возле замка живут, прикормились возле «крейсера». Раньше чаек было меньше, но по мере освоения реки птицы привыкают отираться возле человека – им всегда что-то перепадает.

Пошли курортные места.

Вообще наша местная Волга от «прошлой» отличается существенно – эта более дикая, переменчивая ландшафтным окружением, более разнообразная.

Прямо по курсу на стрежне русла появились два покрытых лесом высоких островка – Сотников, побывав на северной границе фронтира, назвал их так: Кораблик и Барочка. Действительно, группа островов похожа на корабль, тянущий за собой небольшую баржу. Между скальными стенами «соседей» – совсем маленькая протока с закруткой слабого водоворота. Вскоре с левой стороны появится красивый узкий водопад.

Перед Междуречьем Волга течет, поджатая горами: по правому берегу тянется Этбайский кряж – до Нового Каира; на востоке отроги Этбая выходят прямо к реке. По левому берегу, нашему – холмистая местность, тайга пожиже, чем возле замка, но тоже впечатляет. Километров через двадцать горы и холмы закончатся, и освобожденная Волга разольется широко, местами до четырех километров. Берега в тех краях пустынные – были таковыми, по крайней мере, – деревьев не очень много.

Это африканская степь.

Надо же…

Негры! К северу. От русских. Живут. Полная перверсия.

И это все, что мы знаем о «северах», дальше пока не заплывали – не было времени. Что же, теперь пойдем выше, посмотрим, что там кроется в дымке, что нам смачного, или не очень, приготовлено судьбой.

Африканцы занимают огромную площадь правого берега Волги, как утверждают вожди Каира. Есть ли они на нашем берегу – никому не известно. Вряд ли: уж очень широка река в этом месте. Хотя присматриваться надо, численность африканцев впечатляет. Как мы поняли, Смотрящие с африканцами поступили своеобразно. Мало того что дали кому-то из африканских стран «селективки», так еще и наплодили монокластеров сверх всякой меры. Египтяне бомбятся в том числе и с сомалийцами; так этих чертей кураторы поделили на три части и каждой вручили «монку» со складом. И такое, похоже, Смотрюги сотворили со многими народами Черного континента. У кого на Земле-1 была война-свара с соседями, с государственными непонятками, тех кураторы, не мудрствуя, просто забрасывали отдельно, гордыми племенами, по 24 головы с каждой драчливой стороны. И всем по «складишочку» – за добрые глаза.

Не понимаю – они Новый Шанс им дали, что ли?

В общем, ребята, скажу так: в Замке Россия все уже поняли, что «северные» африканцы вскоре станут для нас серьезной проблемой, похлеще арабов или мелкобандитствующих «паков» с «афгандосами».

Египтяне эту проблему уже прочувствовали.

Никаких набеговых рейдов в нашу сторону с их стороны больше нет, теперь все силы Нового Каира брошены на удержание северных границ анклава. Один раз они уже попросили у нас военной помощи, но Сотников не любит принимать таких решений на лету, дипломатично маринует их, выжидает и традиционно прикидывает пропорцию «ништяки-траблы». Или выгодного момента ждет. Но помочь обещал.

Так что как-то помогать мы будем, отношения с Каиром у Замка теперь партнерские, уже три молодые коровки стоят в русских стойлах, привыкают к новому для них языку ласковых хозяек. Быка у наших еще нет – наверное, придется опять брать взаймы, когда подрастут. Кроме того, египтяне, пользуясь благоприятными условиями своего огромного оазиса, занялись у себя рисом и хлопком, так что дружить все равно придется.

А вот с франками все даже не прохладно – холодно; козами, гады, так и не поделились. Почему-то замыкаются в себе, ничего не хотят, никуда не лезут, окрестностей не чешут. Мы так ни разу и не пересеклись с их сталкерами – похоже, они где-то на своей дороге и сидят, таинственный блокпост караулят. Ни хрена это не разведка. И от египтян французы отмахиваются, помогать отказались, боятся лезть в разборы, на что арапцы решили: «Ну ладно, суки», – и выбрали себе новую мишень: теперь партизанят вдоль Сены, щипают жителей Республики – вот как все повернулось.

Анекдот: только что мы с ними дрались – теперь обсуждаем вариант совместной драки с третьим гадом. Гоблин, кстати, рвется в бой, плечом к плечу с «муслимкой». Армейцы тоже всегда готовы: им лишь бы пушку испытать в деле, Гонта намерен машиной таскать ее по всей степи и гвоздить все подряд.

На последних терках с Саидом Нафалем Командор получил трех последних белых пленных – в обмен на своевременно «запасенных» казаками Туголукова арабов к нам перешли две молодые словенки и один мужчина-грек, жестянщик из Салоник. Этот грек по жизни тут шороху наделал! Человек сложной судьбы, познавший два зиндана: отбился от своего монокластера и был схвачен африканцами, у которых его отбили арабы.

Теперь сталкерам в «Книгу жалоб и предложений» вписан втык за ненайденных греков.

Кряж отходит к западу, «Дункан» выходит на простор.

Берега далеко, панорама сразу потеряла деталировку, стала скучной, рассматривать нечего. Лишь огромная река и кучевые облака над ней.

Крякнул динамик громкой связи.

– Сталкеры, с какой стороны пойдем? – поинтересовался Коломийцев.

Мы с Сомовым переглянулись.

– Давайте к правому ближе, Владимир Викторович, посмотрим на негрильский берег! – отозвался Гоблин.

– Близко не подойду, – заранее отметил капитан, потом что-то определил рулевому и вышел к нам, на палубу.

– Ну и что, молодые люди? Пострелять захотелось?

– Это мы завсегда, – осклабился Гоб. – Только дай повод.

– А будет повод, – поправив фуражку, неожиданно заявил дед.

– В смысле? – не понял я, оторвавшись от бинокля.

– Вы вот, ребятки, все на тот берег смотрите, – Коломийцев по-отечески похлопал меня по плечу, – а опасность… она придет с этого, так всегда бывает. Бог, как Миша любит говорить, не фраер, найдет, как нас испытать.

– Так вроде же их нет на нашей стороне, – неуверенно прогудел Сомов.

– Откуда ты знаешь, что там есть, – лениво отмахнулся Коломийцев, – если дорога перекрыта. Гоша, ближе не ходи, так достаточно! – это уже рулевому – новый парнишка в экипаже, мы еще плохо знакомы.

Дорога на север, наша главная магистраль, действительно перекрыта в пяти километрах за крайним северным знаком «Гоблин-2». Не людских рук дело: пологая осыпь с горы – большой земляной конус намертво блокирует магистральную грунтовку, машина на ручник, все унывают. Ну залезли мы наверх, посмотрели сверху в дальние дали – за осыпью грунтовка змеится, черт знает куда ведет. И не проедешь никак: справа гора, слева овраг. Целый день тыркались, все пробовали обойти препятствие низиной, потом решили через лес проникнуть – фиаско: лишь время потеряли. Там такие заросли, что и бензопила не поможет, да еще и сплошные ямы.

Переночевали там же, в машинах, а утром мы с Монголом оставили этих двух «кабанов» в лагере, манной каши для энергетики вмазали и рванули на марш-бросок – «двадцатку» пилить, налегке, лишь автоматы за спиной, водичка с сухарями да сахарок.

Вымотались мы с Бикмеевым изрядно и без результата – не нашли ничего интересного. И следов передвижения транспорта на дороге нет, даже старых не заметили. Единственная «удача» – Шам на обратном пути цесарку на полянке снял, молодую, нежирненькую. Вкуснятина. Стало ясно, что туда, на север – только пешком, надолго и с подготовкой. Поэтому разведку северного сектора мы из оперативного плана вычеркнули, свернули до более спокойных или, наоборот, неспокойных времен. А ведь там должен быть чей-то кластер, по всем прикидкам так выходит. И дистанция подходящая.

– Волга здесь широкая, переправляться сложно, – усомнился я.

– Хех… В спокойную погоду моторной лодке нет разницы, километр тут или четыре. Да и с самого начала чернокожие могли осесть по обеим сторонам. Вы же сами мне говорили, что тут где-то селективный кластер по логике упасть должен?

– Не должен, – вмешался Гоблин, – а может быть. Предположительно.

– Хорошо, – легко согласился капитан, – тогда почему он не проявился? А я скажу почему. Или там африканцы гнездятся и таятся до поры, или они разбомбили кого непутевого. Так что этот берег поважней для нас будет в плане разведки.

– А если там нет никого – время убить?

– Про правый берег вам и египтяне расскажут. А про этот кто?

Сомов задумчиво посмотрел на абрис редких береговых деревьев, «передового дозора» африканской степи. Потом перевел глаза на наш берег, может, и не африканский, но куда как более загадочный, – дело Коломийцев говорит.

– Пробил ты меня, Владимир Викторович, умеешь, – решил Гоблин, – что ж, на обратном пути в наш бережок шнифты воткнем.

Ну и ладно. Мужики отвалили к борту – деловое обсуждают, дед дает Мишгану ценные советы, как берег осматривать.

Волны вообще нет – на реке серебряное зеркало, лишь медленные кольца водоворотов кружат; вода тихо шипит за бортом, «Дункан» идет ровно, как утюг по простыне, не шелохнется. Это хорошо: я на бортовую качку с детства слабый. Вот ведь напасть – на машине никогда не укачивает, весь световой день могу ехать по дерьмам или скакать по горкам, а вот на судне почему-то сразу чувствую.

Тихо, спокойно.

Я лег на прогретый металл и вытянул ноги, смотрю на ботинки.

Амба ботиночкам приходит: сносились. Удобные, как тапочки, только вот теперь они себя и ведут как тапочки стоптанные. Отслужили свое мои верные «коркораны», напрасно я Гоблина с Серегой не послушал. Вон у Мишки какие сапожки, новье. Не такие модные, как «мародеры», но зато не затасканные, целые, ошметки не торчат, подошва крепкая. Придется к Сотникову идти, кланяться, а не хочется. Да и тянуть он будет с доставкой, говорить традиционное: «Бери стандарт из прошлой партии», – потом пять раз забудет да десять раз вычеркнет за срочностью чего другого.

А пацаны просто заранее вписались в очередь и купили у мастера. Недешево им это встало, но продукт получили на зависть. Классные шузы, их алтаец делает, Трофим с Дальнего Поста.

В этом поселке народу за последнее время прибавилось, вот и две сербские семьи на границе поселились, чтобы огородничать да охотничать: земли ведь немерено. Правда, и «пакистанка» недалеко, со всеми сопутствующими факторами, но тут вам не Косово, на своей земле люди живут, при крыше и с пулеметами. Зимние «потеряшки», за которыми Демон на снегоходе гонялся, частично там же осели – одна большая семья. Еще одна семья – инженеры, теперь работают в замке – муж у Дугина, он с Химкинского завода, где на Земле-1 ракетные двигатели собирали, а жена строитель.

Селиться национально-компактно Сотников никому не дает. Нет у нас национальных поселений и не будет – тут все жестко. Если «потеряшка» или влившийся, то ты в том числе и такой пункт регламента читаешь, одобряешь и подписываешь в Согласии – первом документе первопоселенца, вливающегося в анклав. По-разному люди переживают. Сербам непросто было, хотя по большому счету их сама работа развела, а не Сотников. Бранко Бранкович и Марко Якшич – вояки, бойцы по крови, они с семьями и остались при замке: Бранко командиром Патруля, Якшич сразу взвод получил. А Вук многих удивил… Кроме меня: я предполагал нечто подобное. Никаким «боевым снайпингом», в чем он зело горазд, парень заниматься у Бероева не стал. Опять пошел работать в таверну, к белорусам. Играет там на скрипке. И есть в этом что-то правильное.

А вот если ты крестьянин?

В Посаде земли свободной уже нет, только под дома, без участков. А за рекой земли – хоть квадратный километр бери. Вот и перебираются люди в Молдаванку, к русским – сначала словаки, а потом и семья сербов поселилась. В Заостровской классно, конечно, даже шикарно – смотрится она. Но с казачками не всякий уживется, да и дома там посередь степи, не каждому понравится. А в Молдаванке тихо, уютно, лесок свой, бухточка тихая… За рекой – как другой мир, будто из Подмосковья в Ставрополье переехал.