Текст книги "Владыка Ивери"

Я как-то не подумал тогда, что эти развлечения в основном для Свободных Пилотов, а не для молодых девушек. Но отступать было некуда.

– Ну, если так можно будет, то конечно, – улыбаясь, сказала Катя. – Вам же тоже, наверное, тяжело вот так без остановок лететь?

Я невольно улыбнулся и предложил ей посмотреть тот фильм, что я уже начал.

На диване кают-компании мы заняли разные углы и почти весь фильм проговорили, вместо того чтобы смотреть. Я узнал, что она училась на медика, но бросила и ушла вот в этот полет. Что она из довольно простой семьи львовских докторов. Но воспитание ей дали хорошее. Как я ни пытался выяснить, зачем она на самом деле летит, я так ничего и не добился. Приходилось довольствоваться легендой адмирала. Ну, ничего, у нас восемь месяцев пути, решил я. В таких длительных перелетах о человеке можно узнать абсолютно все просто из обрывков фраз и из непринужденного общения.

Когда Личность, напугав Катю, напомнила мне, что по моему режиму я должен ложиться спать… Ну, вы поняли… Личность была послана. Мы немного посмеялись над испугом Кати, и я попросил Личность ей представиться. Корабль отрапортовал ей о своей модели и о своих заслугах и оставил нас наедине, потушив свет в кают-компании согласно расписанию, мною же составленному. Мы остались в полумраке, освещенные экраном, на котором шел никому не нужный фильм.

Через час я, проводив Катю до ее каюты, показал, как выдвигается личный умывальник и открывается проход в общую на обе каюты душевую. Оставив ее, пошел к себе в каюту и завалился в койку, предварительно включив терминал контроля полета. Толку никакого, конечно, но мнимое чувство подконтрольности окружающего убаюкивало.

Засыпая, я слышал, как шумит душ, порционно выдавая воду. И такие мне в голову мысли полезли, что… Короче, сны мне снились соответствующие.

Говорят, у пилотов, особенно свободных, развивается комплекс монаха. Мол, со временем им уже и женщины не нужны, да и не хочется, так сказать… Это ложь. Именно ложь, а не полуправда или что-либо другое. Нет такого комплекса и по моему убеждению, и по опыту других. Просто в полете всегда есть на что отвлечься. А отсутствие противоположного пола просто позволяет это делать легче. Беда полная, если на маленьком суденышке в экипаже есть хоть одна женщина. По сухогрузам помню. Даже самая страшненькая становится королевой, и вокруг нее столько интриг! Все перед ней стелются, и всем что-то от нее надо. Ну, сами догадываетесь что. Многие женщины на Земле, отчаявшись найти себе мужа среди окружения ввиду собственной некрасивости или еще чего-либо, уходят в рейсы. Гарантировано – два-три дальних рейса, и у нее уже муж, а может, и дети. И никаких комплексов монаха и прочего у экипажа не наблюдается. Только вот становятся частыми драки, саботаж, вредительство. В общем, не каждый капитан или свободный пилот в экипаж возьмет женщину.

В чем-то мы все равно остаемся дикими, это мое убеждение. Надо признать, что до цивилизации второго типа нам как до Ягоды пешком. Мы уже светила на службу людям ставим. Мы качаем из разности вакуума энергию. Мы покоряем даже негодные к заселению планеты. А в душе остались такими же варварами. Можно сказать, как выражается мой брат: самку, пожрать, погадить, поспать. Вот и все стремления. А весь этот этикет отношений… Это все такое наносное! Все эти моральные устои и правила настолько легко разрушаются критическими ситуациями. Сколько примеров кругом. И людоедство на брошенных станциях. И насилие в закрытых коллективах. И беспощадное искоренение инакомыслящих. А главное, что в нас неизменно, – мы все деяния свои всегда оправдать можем. Людоедство? А что? Лучше, чтобы все сдохли? Насилие? Да они сами виноваты. Мятежники? Ну, тут и оправданий не нужно.

Чувствуя, что меня в мыслях моих заносит все дальше в дебри социальных отношений, я приказал себе вообще не думать. Только лежал и слушал, как шумит вода и как странно и непривычно слышать посторонние звуки на корабле, ставшем моей личной кельей.

Глава 5

Выклянченные у эскадры реакторы мы получили через месяц, когда по моему заказу на заводах Рола было подготовлено множество бухт неизолированных проводов. Первый реактор, установленный в Ристе, позволил нам осветить не только этот торговый город, но и поселки, разросшиеся вокруг него. Второй реактор пришлось ставить в рыбацком поселке, так как там уже были готовы линии. Но, кроме столицы, мы за полмесяца каторжного труда запитали еще несколько поселков рядом. И наконец-то свершилась мечта Ролли – мы смогли за пару месяцев осветить дорогу, соединяющую столицу и Ристу. Теперь по ней буквально и днем и ночью сновали мелкие торговцы, которым было невыгодно пользоваться железной дорогой и жалко тратить время на постоялых дворах.

Начался полномасштабный ремонт поврежденной плотины гидроэлектростанции. Все работы на месте взяла под контроль королева-мать, переселившаяся туда на время со своим мужем. Я же, доверяя ей полностью, как и ее мужу, оставил столицу и с небольшим отрядом сопровождения направился в Наём. Именно там, на востоке, мы сооружали первые на планете приливные гидроэлектростанции. Я думал, если честно, что там все запущено и придется драконовскими методами заставлять работать, но был приятно удивлен темпами работ. Гигантская природная коса, проходившая по мелководью, почти полностью отгородила от океана большой залив. Прорытые в ней каналы и установленные строения были готовы на девяносто – девяносто пять процентов. Остались мелкие работы и собственно установка генераторов, которые должны были доставить из Рола в конце следующего месяца. Мы почти решили энергетический голод в развитых районах материка. А с вводом этих станций в строй уже могли начинать продавать электричество Ордену, который, оценив его преимущество, давно строил планы по электрификации своих земель.

Самое смешное, что параллельно «великим стройкам» мы решали банальную задачу по вживлению в массы народа идеи, что плоды цивилизации надо брать и пользоваться. А не отчужденно смотреть и чураться. Закоренелое психологическое сопротивление новшествам среди свободных людей было значительным. И как мы ни пытались уговорами и прочим убеждать вползать в нормальную жизнь, не многие еще откровенно стремились перенять хотя бы тот же водопровод и канализацию. В восточных лесах лагги до сих пор можно было встретить выгребные ямы, к которым ходила «до ветру» вся деревня или даже городок. А что такое бани, там знали только по рассказам торговцев. И мы с Игорем бесились от бессилия вдолбить в головы дикарям принципы личной гигиены. Благо, центральные районы лагги, весь Наём и все бывшие пасские земли глотали и вводили у себя наши новшества. Мы даже были вынуждены признать пассов нашими лучшими учениками. Орден тоже не отставал. Более того, они самостоятельно строили у себя воздушный флот на основе дирижаблей. Именно они открыли первую на планете постоянную линию, связывающую бывшую столицу морского народа и столицу Ордена. У себя мы были вынуждены запретить открытие линии, чтобы не впускать на наш рынок Орден. Ну, они поскрипели зубами, но ничего не сказали. А уже скоро и наши дирижабли стали регулярно ходить по строгим маршрутам.

На одном из таких «китов неба» Ролли и вернулась из орденских земель, довольная поездкой и тем, что «спасла невинную девушку от мужского произвола». Вернувшись во дворец, она поведала нам о своих успехах, и я тут же устроил разнос Игорю за то, что его жена изволит заключать внешние торговые и политические договоры. Меня просто взбесило, что она в обмен на помощь в известном нам деле пообещала выбить Ордену право торговли наркотическим чаем в Наёме. Понятно, что все были рады. И Орден, и Наём, и Ролли, и девушка, которая нашла приют у орденцев. Им же не объяснишь, что у меня просто руки не дошли объявить монополию на продажу этого напитка. Я‑то, как «умная Маша», рассчитывал по дешевке скупать листья у Ордена, вынужденного реализовывать их только нам, и продавать с огромными накрутками не только в тот же Апрат, Наём, но и в Пристанище – базу ВКС, где народ давно оценил всю прелесть этого… скажем так, чая. Короче, как выражались столичные торговцы – мы сами себя кинули.

Ролли, конечно, извинилась, но, господи, сколько в этом извинении было презрения ко мне, такому меркантильному и просто жадному. Я проглотил. А что делать-то? Пришлось сразу вслед за разрешением торговли чаем наложить на этот вид торговли отдельный налог. А что? У меня огромный госмеханизм, который нуждается в пополнении бюджета. А штамповать новые инты или печатать банковские чеки – это только валюту обесценивать.

С Орденом у меня вечно что-либо да происходило. Не всегда плохое, не всегда хорошее, но Орден довел меня до того, что мне иногда снилось, как я с ними в очередной раз спорю. Даже в извечную нашу проблему противостояния дикарям запада их частенько примешивали как вариант решения.

Особо запомнился случай, когда в один из дней ко мне пришел мой помощник по делам западных дикарей:

– Мы ничего не можем с ними сделать. Дикари опять атаковали и разграбили караван из Атиса, – сокрушенно заявил он. – Хоть армию посылай!

– Я не забыл, что такое воевать с дикарями в их лесах. Поучительно! – сказал я, вздыхая и отбрасывая идею.

Помощник почесал отросшую за несколько дней щетину – без напоминания он бриться забывал – и сказал:

– Тогда против нас был Вождь. А сейчас только дикие племена.

Я кивнул, но ответил:

– С которыми тот же Вождь отчего-то справиться не может. Как ели, так и едят людей из других племен.

Он с надеждой спросил:

– Но надо же что-то делать? – Он долго решался это произнести. Потом все-таки созрел, видимо, и сказал: – Я прошу вас направить туда Орден.

– Они опять понесут в леса веру в Единого, – стараясь оставаться спокойным при упоминании Ордена, сказал я.

– А заодно и цивилизацию, – парировал помощник. – И численность Ордена уменьшим. Вот, к примеру… по переписи прошлого года у них только в ружье поставить можно не менее шестидесяти тысяч бойцов.

– А что мы потом будем делать с армией новообращенных верующих? – спросил я с насмешкой.

– Где новообращенные, а где Орден? – резонно заметил помощник. – Да и при этом покоренных будет значительно проще убедить в вашем могуществе, чем в могуществе выдуманного бога Ордена.

Я призадумался, считая, что не все так просто, как кажется моему помощнику.

– Давай отложим это. Ну, на полгода, скажем, пока не поймем последствия.

– Это слишком долго… да и Боевой Зверь…

– Что опять Боевой Зверь? – спросил я со вздохом. – Кому он опять насчет великого блага объединения планеты мозги промыл?

– Ну, вообще-то мне, – сознался помощник, глупо улыбаясь.

– И что конкретно он говорил? – спросил я устало.

– Вы и сами у него можете спросить. А по мне, так он прав…

– В чем именно? – смотря в глаза помощнику, поинтересовался я.

– В том, что покорение западных рубежей и западного берега материка позволит нам получить подданными более трех миллионов душ. А это, согласитесь, значительный прирост. И поверьте, нам найдется чем их занять хотя бы на тех же горных заводах. Меры более мягкие, такие как агитация, или частичные, не решающие проблемы, вылазки не дадут результата. А вливание в ряды Империи этих дикарей создаст положительный эффект еще и тем, что на рынке черного труда появится конкуренция. А это позволит экономить, и значительно, на таких работах, как прокладка дорог, строительство. Далее, переселение этих дикарей в малозаселенные районы империи, которые нам жизненно важны, к примеру, в южные земли, позволит увеличить производство сельхозпродукции, а значит, и ее удешевление.

Я слушал его и диву давался, как Игорь умеет мозги загадить людям. В итоге я отослал помощника по своим делам и сказал не возвращаться к этому вопросу ближайшую неделю.

Вечером я в довольно резкой форме высказал Игорю все, что думаю о его попытках разобраться с дикарями запада.

– Ты вообще спятил! – говорил я, прохаживаясь перед ним, принципиально сидящим в моем кресле. – Ты пытаешься головой думать, когда такую чушь несешь?

– А что в этом неверного? Что нам нужна рабская сила, которую ты из соображений, только тебе ведомых, распускаешь? Только бандитов плодишь… Кого ты, черт возьми, собрался послать на строительство дорог на север? А без дорог, если ты забыл, мы почти не контролируем все, что севернее Ордена. Вон, к карте подойди. Империю Марука, что вроде совсем недавно в очередной раз покорили, можно уже сейчас снова завоевывать идти. В половине городов наши представители и наблюдатели банально повешены и перерезаны. А в некоторых с особым цинизмом умерщвлены и части их развешаны на стенах городов. А все потому, что наши гарнизоны просто не успевают друг другу приходить на помощь. Дороги нужны. Дороги. Которые дадут оперативный простор и позволят контролировать обстановку, а не взирать на последствия безобразий. Ну и кого пошлем строить? Да ни один вменяемый пасс, лагги, апратец или наемец туда ни за какие деньги не сунется. Вариант один – рабский труд, пока не отстроим там дорожную структуру. И поверь мне, что из тех, кто там так вкалывать будет, я лично соберу массу отрядов, что на чужбине верно нам послужат… наводя конституционный, так сказать, порядок.

– Да они людоеды! – напомнил я ему.

– Лагги тоже. Но это тебя не смущает, – припомнил мне Игорь.

– Ты передергиваешь, – сказал я, стараясь не скатиться к обычной перепалке. – То, что было во время войны с Вождем, один из единичных случаев.

– Лагги как были в душе людоедами, так и остались. Им нужен довольно несильный толчок, чтобы вновь начать жрать все, что говорить умеет. Ты уже просто привык к тем, кого мы воспитали в городах. Ну так для отрезвления съезди на юго-восток. У них чуть ли не каждую весну обострения начинаются. Психи. Чуть дожди заканчиваются, начинают бунтовать и резать друг друга на радостях. Я уже заранее туда войска перетаскиваю под конец сезона. В этом году нам повезло, и мы подавили в зародыше очередной конфликт между кланами. А могла опять война вспыхнуть. Так что людоедами с запада ты меня не смутишь.

– Мы не победим, если втянем в джунгли запада войска, – заметил я, рассматривая карту материка.

– У нас особого выбора нет, – буркнул Игорь. – Что мы знаем о них? Что они занимаются охотой, рыболовством. И совсем мало оседлых на берегу океана, кто ведет сельское хозяйство. Сотни три больших по их меркам племен и княжеств. Но это не главное. Главное – другое: несмотря на их любовь на генном уровне к человечине, они плодятся, как кролики. По данным трехлетней давности, их было не меньше двух миллионов. А сейчас автоматика эскадры насчитывает почти три миллиона. Понятно, что это не они столько нарожали за это время. Это и бежавшие от оккупации пассы. Это и лагги, что уходили от нас и от клановых войн через Ис на запад. Но это показатель. А теперь прикинь, что будет, если их что-либо спугнет с берега? Ну, к примеру, очередная выходка океана – и несколько семей исчезает. Остальные ломятся на восток. И поверь, для бешеной собаки сто верст не крюк. А для них и полторы тысячи километров не много. Ты считаешь, Вождь со своим народом их сдержит? Хрен там… Да я думаю, что Апрат лет через двадцать снова придется отвоевывать и отстраивать. Зато если мы начнем их жать с запада к берегу, то многие в поисках жизненного пространства начнут резать друг дружку. Что тоже нам на руку. И главное – это дешевая рабочая сила. Я не жесток, Вить. Но мы вынуждены сейчас принять меры, пока они естественным порядком не двинулись, объединившись, на нас. Тем более Ролли тоже так считает…

Я скривился и сказал:

– Твоя Ролли, мне кажется, просто нас в очередную бойню за ее любимый Апрат гонит. Даже если дикари пусть через двадцать лет объединятся и даже нападут на нас… Они сметут Апрат, а вот Ис – естественную преграду – преодолеть не смогут. Флот у нас слишком крепкий, им не по зубам. То есть империи Тиса ничего не угрожает, кроме потери незначительного куска суши на том берегу Иса. И вы хотите меня втянуть в войну, где, во-первых, скорее всего, мы проиграем, а во-вторых, положим весь цвет нации, нами воспитанный и который должен дать потомство, чтобы цивилизация закрепилась. А главное, непонятно каким образом вы хотите послать туда Орден. Вы хоть последствия представляете расширения его влияния? Я уверен – не представляете.

Я остановился на полуслове, думая, что, собственно, и я не представляю до конца, чем кончится война с участием или без участия Ордена, и продолжил:

– Если мы начнем кампанию, то есть огромный шанс, что объединим дикарей перед общим врагом, то есть перед нами. И вот тогда общими усилиями они, боюсь, лихо нас опрокинут. Не забывай, Игорь, что это не те дикари, которых мы помним по прилету сюда. У этих, кроме луков, и пара пушек найдется. И думаю, основы засадной тактики они знают не хуже нас. А это глобальная партизанская война на всем западном побережье. Да и не уверен я, что мы дойдем до берега. Нас еще вот до этого хребта положат и отрежут пути снабжения армии. Как ты себе представляешь – на таком удалении от коммуникаций армию поддерживать? Охотой? Рыболовством? Вы, по-моему, с женой рехнулись тут от скуки. Мы не сможем победить, – решительно закончил я.

Виктор вдруг усмехнулся:

– В принципе, я знал, что ты будешь против.

– Ну, так зачем меня заводить было? И моим помощникам мозги пачкать? – возмутился я, наливая себе в стакан вина.

– Есть второй план.

– Такой же бредовый? – спросил я.

– Нет, он был опробован и на Земле, и на Ивери, – с усмешкой сказал Боевой Зверь.

– Поподробнее… – сказал я требовательно и отпил из бокала.

– Понадобится твое решение и приказ монетному двору печатать деньги.

Я, распробовав вино, проглотил и сказал:

– Игорь… ты слишком многому у своей жены научился. Только вот загадочность ей идет, а тебе нет. Давай говори, не тяни.

– Давай выкупать у дикарей детей до семи-восьми лет. Платить золотом и облигациями.

– Ну и на хрена тебе столько детей? Ты на старости педофилом стал? Думаю, даже ты столько не осилишь, – сказал я раздраженно.

– Давай считать, – попытался успокоить меня Игорь. – Первое. Своих продавать не захотят – это факт, а чужих – на здоровье. Начнутся элементарные войны с целью захвата нужного для продажи товара. Второе: вторжение нашей валюты к ним позволит протянуть влияние до самого берега. Там и так имеет хождение наша монета, но тут будет просто золотой дождь. Третье: мы автоматически убираем их смену. Эти дети уже никогда не узнают заветов отцов и, будучи вырванными из среды, не смогут продолжить род своих племен.

– Ты их что?.. Собираешься выкупать, чтобы потом цинично умертвить? – перебил я его, в удивлении морща лоб.

– Да ты чего… Ролли меня потом, да и тебя… сама умертвит.

– Ну, а что ты собрался делать? – Я в уме прикинул население запада, поделил его на группы, отнял лишних и сказал: – Куда ты собрался девать тысяч двести детей?

– Учить. Учить в наших городах и спецшколах…

– Училка сломается, – сказал я, фыркая. – Ты прикинь, что их надо даже не просто кормить. Их надо одевать. О них надо заботиться. Да банально – сколько это учителей нужно, чтобы такую толпу учить!

– Ну, давай опять считать, – сказал Игорь. – Пятьдесят тысяч у нас с руками и ногами сами орденцы заберут. Заберут, заберут… не сомневайся… Еще пятьдесят тысяч распределим в Наёме. Еще столько же в тисских землях. Здесь и у лагги. Ну и столько же в пасские области. Вот и все твои двести тысяч.

– А обучение?

– Орден своих сам обучит. В остальных землях поселять детей в семьи служащих государства и обязать их воспитывать, с тем чтобы, когда дети выросли и стали служить нам, часть их заработка отчислялась их приемным родителям. Кого не сможем разместить – автоматически причислим к воинским соединениям. К гарнизонам и лагерям.

– И что там будут делать семи-восьмилетние шакалята, которые даже себя людьми не считают? – поинтересовался я.

– Учиться с детства только одной науке. Служить и воевать, – сказал Игорь. – На Земле то же самое практикуется вовсю. Военные школы, интернаты и просто классы при воинских частях.

– Ну и на хрена тебе столько людей в будущем, которые ничего, кроме как воевать, не умеют? – Я был готов биться головой об стену.

– Нет, они будут уметь многое. От учителей я не отказываюсь. Через три месяца, кстати, у нас созреет очередная партия выпускников школ. Почему лучших не отправить к Ксенологу на острова, и пусть из них новых педагогов штампует? Через год у нас будет персонал для решения задачи.

– Да при чем тут через три месяца? При чем тут через год? Я спрашиваю: этих-то кто будет учить, которых вы буквально чуть ли не завтра хотите покупать? Это не рабы, которых кинул на работы и только снабжай их, дабы с голоду не сдохли, и охраняй, чтобы не сбежали.

– Ну, если мы даже немедленно начнем наши действия, то первую партию детей с запада доставят сюда не ранее чем через полгода.

Я поднял руку, прекращая его разглагольствования. Задумался на минуту. А потом спросил:

– Игорь… Только честно. Что из этого всего твои идеи и мысли, а что тебе Ролли насоветовала?

Надо отдать честь моему другу. Моему верному товарищу. Он сказал правду:

– Ролл, когда вернулась, долго со мной говорила о проблеме Запада. Разные варианты рассказывала. И сказала о том, что Орден в своем благородстве с удовольствием взялся бы обучать тысяч пятьдесят детей варваров. Они обещали прививать им наши ценности и знания. И сделать достойными людьми цивилизованного мира. Про войну с западом мы даже серьезно не говорили, и так понятно, что ты не решишься на войну. Ты слишком хорошо попал тогда с Вождем, чтобы еще раз вести войска в леса.

Я задумался и сказал:

– Ты понимаешь, что все это называется политическим заговором с целью помочь Ордену решить его стратегические задачи? Вы собираетесь увеличить Орден на пятьдесят тысяч бойцов в будущем. Причем… – Тут я повысил голос: – Причем бойцов, ненавидящих нас, как поработителей и работорговцев. Не каких-то абстрактных дикарей запада, что убили их семьи и продали их нам. А именно нас! Вот что хочет сделать на самом деле Орден. Они подошли к своему порогу. К ним почти иссяк ручеек пополнения, и они решили нашими руками заполучить свежую кровь, которую они вырастят так, как хочется им.

Игорь согласно кивнул, нисколько не удрученный моим откровением.

– Ты соображаешь, что я сейчас должен арестовать твою жену за попытку втянуть нас в кровопролитную войну черт знает где и ослабить наши гарнизоны в самой империи? А заодно за политический саботаж моих отношений с Орденом. – Я сел на диван и добавил тихо: – Вы меня в гроб загоните.

– Но если проблема Запада останется нерешенной сейчас, то через пару десятков лет дикари примутся решать проблему с Востоком, – сказал Игорь, наливая себе вина и беря бокал единственной рукой.

– Но это не значит, что надо вырыть себе могилу, напав на запад, или позволить Ордену манипулировать твоей женой, – сказал я, думая: то ли я, идиот, их не понимаю, то ли они чем-то одурманены.

– Да успокойся ты, – отмахнулся протезом Игорь. – Никто ею не манипулирует. Она разумная женщина и преследует чисто свои интересы. Ей нужен ее Апрат в незыблемом величии и безопасности. Мы с ней как-то говорили на эту тему. Она бесится, что на ее территории все почитают Вождя, а не ее. Точнее, ее тоже чтят, но как богиню, что изредка наездами бывает. Так что просто у нее идефикс с этим Апратом. И понять ее можно. Это государство основали ее предки, и она не хочет, чтобы оно пало. Ни завтра, ни через десять или двадцать лет. А Орден, если подумать, подсказал ей путь решения.

– Я хочу говорить с ней, – сказал я, отпивая.

– Ну, не сегодня же. Поздно уже, – заметил Игорь.

– Завтра в зале совета. Я поговорю с ней один. Ты не лезь, а лучше вообще уезжай куда-нибудь с инспекцией. А то побежит у тебя заступничества просить. А мне надо понять, что происходит.

– Не обижай ее только, – попросил Игорь. – Нам вместе еще долго Иверь тянуть. А что бы ни говорила или делала Ролли, она делает это не только ради Апрата. Она тоже желает развития этого мира.

– Я понял, – сказал я, в душе злясь на патовую ситуацию. Нужно было вытянуть из Ролл сведения и нельзя было обидеть. А если она сделает невинные глаза завтра и скажет, что не понимает, о чем речь? Я поставил пустой бокал на столик со своими книгами по геологии и заявил: – Тогда ты идешь сейчас к ней и говоришь, чтобы завтра не юлила, а была честна. Ужас! Вот ведь дожили. Заговоры под носом плетут. В команде из трех человек уже есть заговорщик. Интересно, если даже твоя жена толкает свою политику, что наш Инта вытворять будет?

– Забей, – посоветовал мне десантник. – Завтра поговорите и все решите.

Сознаюсь, что после ухода Игоря я еще долго не спал и не притронулся к книгам, которые намечал себе на вечер перед сном. Я прохаживался перед картой и изредка хмыкал, понимая, что недооценил красавицу Ролли. Дурочка, думал я. Если это Орден тебе такое навесил – это одно, а вот если ты сама… то я никогда больше не смогу тебе верить. Сегодня ты беспокоишься об Апрате и готова либо Ордену развязать руки, либо втравить меня в войну. А завтра подумаешь, что без меня Ивери будет лучше…

Я злился и накручивал себя все больше. И не мудрено. Вместо планомерного развития Ивери мне часто, даже слишком часто приходилось отвлекаться на какие-то политические интрижки то со стороны ВКС и самой Земли, то со стороны Ордена. То вот уже Ролли занялась своей политикой. Не учится девка ничему. Один раз ее понимание политики уже привело к тому, что она потеряла свое королевство. Я, не рассуждая, сжевал, когда она заключила брак с Игорем, в надежде внести раздор в нашу команду и отстоять интересы Апрата. Позже именно ее желание вернуть уже потерянное для нее королевство вылилось в мои не очень приятные приключения в лесах дикарей. Сколько тогда погибло? Кошмар. Мы сами тоже хороши, продолжал я злиться. Пошли у нее на поводу.

Я до сих пор так и не нашел себе оправдания за тот ужасный поход. Понятно, что никто на планете не посмел бы меня осудить. Но сам я был себе более чем достаточным судьей. И, один раз наступив на грабли, я больше не желал подобного. Да, я оставался неравнодушен к Ролли, о чем Игорь прекрасно знал, и она, скорее всего, тоже, но никакие чувства или эмоции больше не могли меня заставить ради них жертвовать людьми. Цена не соответствовала. Я не правитель европейского домена, чьи желания должны выполняться немедленно, если они не нарушают его же повеления и им же принятые или подтвержденные законы. Я правитель развивающейся планеты. И погибший в войне с дикарями цивилизованный человек означает шажок назад в варварство. Дикарей становилось больше – там, за великим Исом, – а грамотных людей меньше. И на своем берегу я делал все возможное, чтобы прежде всего обучать. Давать знания – пусть базовые, пусть неполные, но знания, которые уже укоренялись и не давали откатиться назад народам под моим правлением.

Когда-то Орпенн признался в один из сеансов общения, что «не самый достойный ведет к знаниям Иверь». Я сначала хотел обидеться, но не стал. По мнению Орпенна, наверное, вообще было мало достойных людей. Но долгий перелет позволил мне обдумать его слова, и я понял, что он имел в виду. Даже не мои моральные качества. Космос вообще как Абсолют подразумевает отсутствие морали в принципе. Даже не мои скудные знания, которые Орпенну казались малозначащими в сравнении с собственными. Орпенн имел в виду мое непонимание соразмерности цели и платы за эту цель. И я честно стал стараться оценивать свои действия с позиции именно соразмерности. Вернувшись на Иверь, я многое пересмотрел в моих намерениях. Если раньше я желал самоустраниться, предоставив Ролли и Игорю пытаться прививать и далее знания жителям городов империи, то, оценив их «успехи», снова «натянул на плечи лямки» и потащил прогресс вперед. Орпенну хорошо рассуждать о соразмерности. Но я не живу так долго, как он. Хотя и не знаю сколько, но жизнь Орпенна, по моему мнению, значительно длиннее человеческой. И человечеству не полмиллиарда лет, чтобы гордо сказать: мы все уже видели и ничем нас не удивишь. Хотя и тут не уверен, что Орпенны видели все во Вселенной. У меня оставалось так мало времени, чтобы сделать из Ивери цивилизованную планету, что я четко оценил соразмерность… Я был согласен заплатить всеми годами своей жизни ради бредовой идеи увидеть в конце если не рай, то и не тот ад, который увидел, только придя в этот мир.

Именно тогда я признался себе, что не люблю Иверь, что бы кому ни говорил по этому поводу. Но и не считаю ее полем для своих экспериментов. Я просто осознал, что это мой крест. И я должен его нести, несмотря на то что Орпенн назвал меня недостойным. Что он вообще понимал в достоинстве?

Когда мои права на Иверь, не без помощи Орпенна, в Солнечной системе были закреплены, Его Величество, возводя меня в графское достоинство, сказал замечательные и честные слова:

– Вы самый неудобный из людей, которые могли бы управлять этой дальней колонией. Я вас практически не знаю, а то, что знаю, говорит не в вашу пользу. Но мой опыт мне подсказывает, что вам стоит доверять. Я вам доверяю быть проводником моей воли и законов Земного Сообщества на всей Ивери. Вы можете не любить меня лично или Землю, но у вас есть та толика благоразумия, чтобы не идти против меня и вашей родной планеты. Я знаю, что вы готовились к сопротивлению. Но я также знаю, что вы приняли самостоятельно решение играть по правилам, а не становиться мятежником. Вы сами прибыли на Трибунал. Добровольно прошли и его, и K°ролевский суд. А ведь за вами стояли Орпенны, против которых, как вы видите, мы не многое можем пока противопоставить. Вы сделали свой выбор, когда другое было предпочтительнее, и теперь вряд ли отступите от него. А значит, мы останемся друзьями…

Он поймал меня за живое, признавшись в том, что я ему неудобен, но он мне доверяет и верит, что я оправдаю доверие. Тогда я принял окончательное решение, что сделаю все возможное, чтобы у жителей Ивери не появилось отвращение к Земле, как у многих других планет. Что я не буду ориентировать их на независимость от Метрополии. Что я не стану вдалбливать им мысли про добрых Орпеннов. Я отыграю свою роль и выполню все запланированное самим собой.

На Матке я честно признался Орпенну, что Иверь и в будущем останется колонией Земли. И тогда я впервые был поражен настоящим отношением хозяина корабля к этому вопросу: «Нет никакой важности в том, зависимы или независимы ваши человеческие сообщества друг от друга. Это ваше сугубо личное дело. Главное, чтобы от вашей спеси перестали страдать другие разумные виды. И на Ивери также. Вы, люди, далеко не самые умные и достойные во Вселенной. Но если вы в состоянии мешать даже нам, то что вы сделаете с другими? Развивайте Иверь. Станет она вашим другом – хорошо. Станет врагом – мы не позволим уничтожить тех, кто населяет ее».