Текст книги "Монархи Британии"

Разрушитель:
Яков I

В 1591 году 25-летнему Якову VI, королю шотландцев, доложили о раскрытии очередного заговора против него. Заговоры давно уже не удивляли монарха, как и имя заговорщика – Фрэнсис Стюарт, граф Босуэлл. Его дядя был когда-то любовником, а затем и мужем несчастной матушки короля, Марии Стюарт. Был он и убийцей отца короля – графа Дарнли. Теперь племянник добирался и до его, Якова, горла. И чего им надо, этим шотландцам? Сами погрязли в нищете и суевериях и еще все время пытаются извести своих законных государей. И ладно еще привычными способами – мечом, ядом, даже взрывом пороха, как беднягу Дарнли. Но на сей раз дело было совершенно неслыханным. С белым, как стена, лицом король выслушивал признания обвиняемых; по приказанию Босуэлла они сделали из воска фигурку короля и истыкали ее иглами, чтобы вызвать болезни и скорую смерть. Чтобы дело шло успешнее, читали колдовские заклинания, чертили пентаграммы. Более того – вызвали самого дьявола, и тот лично побуждал их покончить с Яковом, которого называл (почему-то по-французски) «своим врагом, главным на целом свете». Дьявол – вот кто стоит за всеми заговорами и за всем злом в мире! И король будет бороться с дьяволом из последних сил – огнем, мечом и мудрым словом.

Вся жизнь Якова I прошла в борьбе с двумя этими угрозами – заговорами и дьяволом. Их он видел всюду и считал неотделимыми друг от друга. Не будучи ни сильным, ни храбрым, он разил врагов при помощи чернил. Не понимая и боясь людей, находил утешение в книгах. Он мечтал быть библиотекарем, а стал королем целых двух государств. Легко разбираясь в богословских хитросплетениях, он безнадежно путался в простейших житейских делах. Был хитер и простодушен, лицемерен и сентиментален. Плакал над мертвой ласточкой – и сотнями сжигал на кострах ведьм. Современники прозвали его «мудрейшим дурнем христианского мира».

Яков (точнее Джеймс) Стюарт родился 19 июня 1566 года. Брак его родителей был недолгим и неудачным; к моменту рождения сына Мария и Генри ненавидели друг друга. Они оба были молоды, горделивы, влюбчивы, но граф Дарнли был еще и мужчиной и не упускал случая напомнить об этом жене. Сначала были просто ссоры, а потом граф со своими слугами на глазах у жены зарезал ее секретаря Давида Риццио, посчитав их отношения чрезмерно близкими. Однако ветреная Мария быстро нашла нового фаворита – графа Босуэлла. То ли с ее согласия, то ли по своей инициативе этот решительный человек заложил две бочки пороха под дом, где Дарнли выздоравливал после оспы. Маленький Яков остался без отца, а скоро лишился и матери. Не выждав и трех месяцев после смерти мужа, Мария вышла замуж за Босуэлла. Это переполнило чашу терпения шотландских лордов и протестантских проповедников, которых и прежде возмущала пышность нарядов королевы-католички. 24 июля 1567 года совет знати вынудил Марию отречься и бежать через границу в Англию, где ее ждали почти 20 лет тюрьмы и плаха в замке Фотерингей.

Годовалый король-сирота был поручен заботам графа и графини Мар. Но реальная власть в королевстве оказалась в руках коварного и властного графа Меррея, сводного брата Марии. Не менее могущественным был рыжий Дуглас, граф Мортон; это он на коронации Якова выразил надежду, что король будет «соблюдать законы и установления, принятые издавна, и выкорчевывать все ереси, враждебные истинной вере»[84]84
  Цит. по: Lee M. Great Britain’s Solomon. Chicago, 1990. P. 27.


[Закрыть]. Под истинной верой подразумевался кальвинизм, утвердившийся в Шотландии в середине XVI века. Между этими двумя силами – феодальной знатью и фанатиками-протестантами – Яков балансировал всю жизнь. Через три года регент Меррей был убит; потом такая же судьба постигла его преемника Леннокса. Умер (как многие думали – от яда) и граф Мар, и воспитание Якова перешло к его брату Эрскину. В августе 1571 года короля зачем-то принесли в парламент и усадили за стол. Ему было скучно, и он глядел по сторонам, пока не обнаружил дыру в скатерти. «В вашем парламенте дырка!» – громко объявил король, сконфузив сидящих рядом лордов.

Но дырявыми были не только парламентская скатерть, но и карманы шотландцев, и государственная казна. Единая власть в стране фактически отсутствовала; каждый лорд или клановый вождь полновластно хозяйничали в своей округе. Вдобавок они вели между собой постоянные войны за власть, за лучшие пастбища, а то и просто из-за вековой вражды. Новая причина для войн возникла после Реформации, когда одни феодалы остались католиками, другие сделались умеренными протестантами, а третьи – пресвитерианами, которые выступали против епископов и монахов и под шумок завладели большей частью церковных земель. Воспитатель короля Бьюкенен с полным правом называл лордов «чинителями разбоя и возмутителями мятежа, погрязшими в ненасытной похоти и неумолимой гордыне, неверными в клятве, не знающими жалости к низшим и уважения к высшим, в мире желающими бедствий, на войне жаждущими крови»[85]85
  Цит. по: MacElwee W. The Wisest Fool in Christendom. London, 1958. P. 33.


[Закрыть].

Джордж Бьюкенен, яростный враг Марии и всех католиков, стал первым учителем короля. Он не особенно стеснялся в методах воспитания и часто пускал в ход розгу. Добрая графиня Мар как-то упрекнула его в том, что он лупит помазанника Божия. «Я бью не его, а его зад, – отозвался не стеснявшийся в выражениях Бьюкенен. – А вы можете целовать его, если хотите»[86]86
  MacElwee W. The Wisest Fool in Christendom. London, 1958. P. 42.


[Закрыть]. Уроки легли на благодатную почву – уже в десять лет прилежный и памятливый Яков мог «с ходу перевести главу из Библии с латыни на французский, а с французского на английский»[87]87
  Цит. по: Lee M. P. 35.


[Закрыть]. Бьюкенен прививал ученику и собственные политические взгляды: король должен быть слугой «народа», то есть благонравных граждан, посещавших протестантские «кирки». В протестантизме слабая королевская власть могла найти союзника в борьбе с жестокими и продажными лордами, которые полностью контролировали государственный аппарат. Взамен король обязан помогать протестантам бороться с теми, кто все еще подвержен «пагубному лжеучению» католичества. Пока же лорды с их родичами и слугами и протестантские проповедники с их паствой составляли две непримиримые партии, грозившие в любой момент разорвать страну надвое. Только авторитет власти и твердое управление могли соединить эти две Шотландии. Сменявшие друг друга регенты пытались править решительно, но кончалось это всегда одинаково – их смертью. В марте 1578 года, после очередной кровавой смуты, 12-летний король был объявлен полновластным правителем, но на деле власть осталась в руках регента Мортона.

Противоречивой была не только внутренняя, но и внешняя политика Шотландии. Длительный союз с Францией был прерван, когда регенты Меррей и Мортон взялись открыто проводить проанглийскую политику. Но французская партия не дремала – ее глава Эсме Стюарт на деньги Гизов подкупил лордов и добился ареста и казни Мортона по давнему обвинению в убийстве Дарнли. После этого Эсме сделался герцогом Ленноксом и фактическим правителем, а его родич и союзник Джеймс Стюарт получил титул графа Арранского. Эсме для виду принял протестантство, но все знали о его католических симпатиях. В 1582 году он добился от короля назначения своего ставленника Монтгомери епископом Глазго; протестанты, не желавшие никаких епископов, подняли бунт и привлекли на свою сторону нескольких лордов. В августе король был схвачен графом Гоури в одном из замков; с ним обращались уважительно, но вынудили подписать указ об отстранении обоих Стюартов от власти. Эсме спас свою жизнь лишь поспешным бегством в Париж.

Якову тогда шел семнадцатый год. С детства привыкший к придворным интригам, он вырос осторожным, упрямым и подозрительным. По мере сил он старался продолжать политику Меррея и Мортона: с одной стороны, держать в повиновении лордов и протестантских проповедников, ссоря их между собой, а с другой – поддерживать тесные отношения с Англией, лелея мечту о наследовании трона после бездетной Елизаветы. Король не обращал внимания на то, что королева-девственница держала в заточении его мать, и видел в этом лишь удобный повод для политического торга. С детства его убедили, что Мария – заблудшая женщина, убийца его отца. Впрочем, был ли Дарнли его отцом? Когда Генриху IV Бурбону рассказали об уникальной учености шотландского монарха, этот остряк заметил: «О, его поистине можно назвать новым Соломоном. Он ведь тоже сын Давида»[88]88
  Цит. по: MacElwee W. P. 39.


[Закрыть]. Генрих намекал на происхождение Якова от любовника Марии, итальянского музыканта Давида Риччио. Однако внешне король был типичным Стюартом – узкое лицо, длинный, с горбинкой нос, большие, чуть навыкате глаза. Он был высок, отличался хилым телосложением и часто болел, хотя и проявлял недюжинную выносливость – часами стоял на молитве и целыми днями охотился. Охота наряду с учеными штудиями была главным развлечением молодого короля; и кони, и гончие были подарены ему Елизаветой.

Яков был необычайно терпелив для монарха. Пока его враги истребляли друг друга, он прятался в Холирудском дворце и ждал своего часа. Терпение помогло ему одолеть и грубую силу лордов, и пылкое красноречие протестантов. Впрочем, последним было трудно его упрекнуть – в юности личная жизнь короля была безупречной. Он не плодил незаконных детей, как прочие Стюарты, и вообще боялся женщин. Боялся он и многого другого: бледнел при виде обнаженного клинка, прятался под кровать во время грозы. До сих пор непонятно, чем объяснялись многие его поступки – страхом или холодным политическим расчетом. По одной из этих причин он отрекся от Мортона, а потом и от герцога Леннокса, когда мятежные лорды заперли его в замке Фолкленд. Жизни короля пока ничто не угрожало, но проповедники во главе с Эндрю Мелвиллом уже начали атаку на него, обвиняя в католических симпатиях. «Уликой» стали шесть великолепных жеребцов, которых Якову прислал вождь французской Католической лиги герцог Гиз. Королю пришлось еще раз торжественно поклясться в верности протестантизму (однако жеребцов он так и не вернул). В июне 1583 года он сумел бежать из Фолкленда к лордам, враждебным группировке Гоури. Однако те, в свою очередь, сделали Якова своим заложником и вынудили его восстановить связи с Францией. Гоури и его соратники бежали в Англию, а проповедника Мелвилла заключили в замок Блэкнесс.

К власти снова вернулся граф Арран. По его совету Яков написал папе, прося его помощи против Елизаветы. При этом король не допускал и намека на перемену религии и был как всегда осторожен. Арран всячески побуждал его заниматься охотой и другими развлечениями вместо политики и принимал за него все решения. Граф сделался первым из тех фаворитов, роковая зависимость от которых всю жизнь портила репутацию Якова и заставляла его принимать непопулярные решения. Каприз очередного любимца часто значил для короля больше, чем вся его тщательно продуманная политика. Аррану он не помешал заманить графа Гоури в Шотландию и казнить его.

Превосходный портрет Якова оставил Фонтене, французский посланник при его дворе: «Он поразительно умен, но при этом полон горделивых амбиций и имеет чрезвычайно высокое мнение о себе. Помня преступления, среди которых он вырос, он послушен могущественным лордам и редко осмеливается противоречить им; он особенно боится выглядеть смелым и решительным… Он не любит танцев, музыки, вольных разговоров, пышных нарядов и всех придворных забав… Он говорит, ест, одевается и ведет себя как настоящий мужлан, независимо от присутствия дам. Он ни минуты не сидит на месте, а непрестанно ходит по комнате взад и вперед; ходит он неуклюже, вразвалку, говорит громко и отрывочно. Охоту он предпочитает всем другим занятиям и способен шесть часов провести на коне… Тело у него хилое, но не нежное; его можно назвать молодым стариком… Он полон самомнения и часто недооценивает других государей. Подданных он злит неуважительными и жестокими поступками. Он ленив, беззаботен и чересчур предан удовольствиям, прежде всего охоте, предоставляя дела Аррану, Монтрозу и своему секретарю… Он сам сказал мне, что, несмотря на это, не упускает из виду все происходящее и позволяет себе уделять столько времени охоте лишь потому, что может за час сделать больше, чем другие за день»[89]89
  Цит. по: Wilson D. P. 53–54.


[Закрыть].

Тем временем на короля надвигались новые испытания. У него не хватало сил, чтобы удержать у власти Аррана, против которого объединились и лорды, и проповедники. Логика событий подталкивала Якова к союзу с противниками как Аррана, так и его матери. В то время вся Европа разделилась на два лагеря, которые на Британских островах представляли Елизавета и Мария. Последняя пыталась сделать сына орудием своих планов, воздействуя на него вначале через Леннокса, потом через Аррана. Но осторожный и эгоистичный Яков думал только о сохранении власти и о заветном английском троне. Мать, которую он не помнил, казалась ему лишь досадной помехой. Он завязал тайные переговоры с Елизаветой и в апреле 1585 года заключил с ней соглашение через английского посла Эдварда Уоттона. За пять тысяч фунтов в год Яков обязался вступить в союз с Елизаветой против всех ее врагов.

Однако вместе с деньгами король получил и новые заботы. Вскоре шотландские лорды совершили набег на Англию; Уоттон тут же обвинил в этом Аррана и потребовал его отставки. Якову пришлось сделать окончательный выбор между Англией и Францией, между протестантизмом и католической партией. С обычной предусмотрительностью он выбрал первое. В июле была создана уже официальная «протестантская лига» Англии и Шотландии. Арран был уволен; король сохранил привязанность к нему и пытался удержать при дворе, но свергнутый фаворит помнил печальный конец своих предшественников и предпочел бежать во Францию. Взамен из Англии вернулись мятежные лорды из партии Гоури – 4 ноября в Стирлинге они поклялись в верности королю вместе с восемью тысячами своих приверженцев.

2 июля 1586 года в Бервике был подписан новый договор двух королевств. Пособие Якову сокращалось до четырех тысяч фунтов, зато Елизавета в чрезвычайно туманных выражениях обещала воздержаться от любых шагов, «могущих ущемить наследственные права Его Величества, кроме как в случае неблагодарных поступков с его стороны»[90]90
  Цит. по: MacElwee W. P. 60.


[Закрыть]. Это соглашение вело к окончательному разрыву короля с матерью и ее католическими союзниками. В мае Мария из тюрьмы лишила сына наследства и завещала свои владения Филиппу Испанскому. Однако это не имело никаких последствий и лишь ускорило развязку затянувшейся драмы. После раскрытия в Англии католического заговора Бабингтона завещание Марии попало в руки Елизаветы, которая тут же передала его Якову. Притворившись обиженным, тот заявил, что «из соображений чести не может не заботиться о сохранении жизни матери»[91]91
  Цит. по: Wilson D. P. 78.


[Закрыть], однако не собирается вмешиваться в дела правосудия. «Правосудие» оказалось оперативным: в октябре Марии был вынесен смертный приговор.

Яков направил в Англию своих доверенных лиц Грея и Мелвилла, наказав им попытаться спасти королеву, но в то же время вести себя чрезвычайно осторожно и ни в коем случае не угрожать. Елизавета отлично понимала, что никаких действий со стороны короля не последует, и даже отказалась принять шотландских послов. 8 февраля следующего года Мария была казнена. Неблагородное поведение Якова вызвало возмущение многих, однако мало кто в Шотландии жалел королеву. Протестанты открыто радовались ее смерти и даже не позволяли молиться за упокой ее души. Лишь по личному приказу короля епископ Сент-Эндрюса смог войти в свою церковь. Правда, король попытался сохранить лицо, сделав козлом отпущения ни в чем не виноватого Грея. Его обвинили в том, что он чуть ли не ускорил вынесение смертного приговора, и приговорили к смерти; правда, король заменил ее изгнанием.

В июне Яков торжественно отпраздновал свой 21-й день рождения. Эту дату он решил использовать для прекращения бесконечных ссор между лордами и уговорил злейших врагов пройти по улицам Эдинбурга рука об руку. Тогда же было принято решение о возвращении короне всех земель, захваченных феодалами за время малолетства короля. Все это не могло не вызвать недовольства привыкших к безвластию лордов. Часть из них встала под знамена католиков, воодушевленных военными приготовлениями Испании. Летом 1588 года, когда к британским берегам приближалась испанская Непобедимая Армада, лорды Хантли и Максвелл восстали и потребовали от короля смены курса. Однако Яков проявил необычную решительность; он с войском выступил против Максвелла и вынудил того сдаться. В это время Армада была разгромлена, что пресекло дальнейшие заговоры шотландской знати.

Яков в мечтах уже видел себя королем Англии и решил обеспечить наследование трона. Еще в 1585 году начались переговоры о его браке с Анной, средней дочерью короля Дании. При помощи Елизаветы в 1589 году брак был одобрен договором, и невесту уже отправили морем в Шотландию, но шторм отнес корабль в Осло. Нетерпеливый Яков отплыл туда, и 23 ноября наконец состоялась скромная свадьба. Анна была первой женщиной в жизни робкого и нелюдимого короля; он ждал свадьбы с нетерпением и некоторым испугом и писал невесте романтические письма, обращаясь к ней «мой ангел». На самом деле Анна была обычной принцессой – в меру образованной, любившей танцы, наряды и сплетни. Ей мало подходили мрачный и бедный шотландский двор и супруг-книгочей, уделявший ей куда меньше внимания, чем охоте и богословским штудиям. К тому же он обращался с ней так же грубо, как и со всеми, и проявлял излишнюю склонность к выпивке. Это проявилось еще в Дании, где молодые пробыли целую зиму. Один из спутников Якова писал домой: «Наш король с толком провел время и пил до самой весны»[92]92
  Цит. по: MacElwee W. P. 66.


[Закрыть]. В супружестве Анна родила шестерых детей, из которых до совершеннолетия дожили лишь двое – будущий король Карл I и его сестра Элизабет. Королева утешалась путешествиями и заботой о бедных; молва настойчиво приписывала ей супружескую неверность, но скорее всего ее увлечения не выходили за пределы легкого флирта с красивыми юношами, которыми Яков окружал себя.

Женитьба короля неожиданно снова пробудила в нем страх перед дьяволом и спровоцировала первое из многих судилищ над ведьмами, которыми было отмечено его царствование. В 1590 году в Норз-Бервике были арестованы несколько женщин, которых обвинили в том, что они посредством колдовства пытались утопить королевский корабль по пути в Норвегию. Ведьмы якобы вызывали бури, плавая по морю в решете или бросая в воду предварительно окрещенного кота, к лапам которого привязывали конечности мертвецов. Король был потрясен, когда одна из обвиняемых, Агнесса Симпсон, пересказала ему слова, которыми он обменялся с женой в первую брачную ночь в Осло. Он и прежде верил в колдовство, а эта история окончательно убедила его в том, что все вокруг кишит слугами Сатаны. Были арестованы еще множество предполагаемых колдунов и ведьм, в том числе дочь лорда Юфимия Маклин и злосчастный граф Босуэлл. Последнему, правда, удалось бежать, но остальные были сожжены.

Король пришел в такую ярость, что обозвал присяжных, посмевших оправдать одну из жертв, «сборищем дураков». Сразу по окончании суда он засел за научный труд по демонологии, который вышел в 1594 году и еще больше усилил гонения на ведьм. В 1604 году шотландский парламент принял «Акт против колдовства», установивший процедуру судов над ведьмами. После этого гонения достигли небывалого размаха, что усугублялось общей дикостью страны и глубоко укоренившимися суевериями. В Шотландии использовались особенно жестокие пытки: раздробление ног, стягивание головы веревками, вырывание ногтей, надевание власяницы, вымоченной в уксусе. За каждую пытку жертву заставляли платить, что также было чисто шотландской особенностью. Судьи сочетали физические истязания с психическими. Так, в 1596 году «печально известную ведьму» Элисон Бальфур 48 часов держали в железных тисках в Эдинбургском замке, заставляя смотреть, как ее 81-летнего мужа раздавливали железными балками весом в полтонны, сына одевали в «испанские сапоги», а семилетней внучке ломали пальцы. Как только пытки прекратили, Элисон и ее домочадцы отреклись от своих признаний, однако их все равно отправили на костер.

В то время как в Англии за всю историю ведовских процессов было сожжено не больше тысячи обвиняемых, в Шотландии только в правление Якова на костер взошли многие сотни ведьм. Несомненно, виной тому позиция короля, который лично присутствовал на пытках и судах и настаивал на самых суровых приговорах. Прав историк XIX века Р. Линтон: «Всем кровавым преступлениям, совершенным шотландскими судами, он дал первоначальный импульс, и каждый стон несчастных истязуемых, влекомых своей ужасной судьбой, и каждая слезинка выживших… покрывают память о нем позором и осуждением, нестираемым на все времена»[93]93
  Цит. по: Роббинс Р. Х. Энциклопедия колдовства и демонологии. М. 1994. С. 509.


[Закрыть]. Правда, с течением времени Яков под влиянием таких советников, как Фрэнсис Бэкон и выдающийся врач Уильям Гарвей, пересмотрел свою позицию в отношении ведьм. У короля хватило ума, чтобы прямо связать ужасающие самооговоры обвиняемых с применяемыми против них пытками. В последние годы жизни он, похоже, вообще перестал верить в ведьм и колдунов, что сразу же сказалось на приговорах судов: за девять лет было сожжено всего пять ведьм.

А пока король укреплял свои позиции, продолжая балансировать между лордами и вождями протестантов. Союз с Англией временно укрепил его связи с протестантизмом; в августе 1590 года на всеобщей ассамблее в Эдинбурге он заявил о «вечной приверженности» Шотландии делу протестантской веры, а в 1592 году одобрил решение парламента о замене епископов выборными пресвитерами. Так появилась пресвитерианская церковь, до сих пор господствующая в Шотландии. Правда, Яков был ближе к англиканству и желал сохранения епископов, что выразил в свойственной ему афористичной форме: «Нет епископов – нет короля». При этом он был не прочь обогатить казну церковными владениями – вернее, тем, что осталось от них после многих лет религиозных раздоров. Отношения с протестантами были урегулированы, но лорды продолжали представлять постоянную угрозу для короля. В июле 1593 года неугомонный Босуэлл неожиданно напал со своими людьми на Холируд и захватил короля, который прятался в шкафу. Какое-то время Яков послушно выполнял приказы мятежника, однако вскоре тот был изгнан коалицией лордов. В следующем году он опять подступил к Эдинбургу, но был отогнан выстрелами из пушек и бежал в Англию, где его окончательно упрятали за решетку.

Своей армии у короля не было, и в борьбе с врагами ему приходилось просить помощи у лордов, которые тут же пытались использовать это в своих целях. Так, для борьбы с Босуэллом Яков дал особые полномочия недавнему бунтовщику графу Хантли. Однако тот вместо Босуэлла разгромил и убил своего личного врага, графа Морея. Мгновенно распространились слухи, что убийство организовал сам король, поскольку Морей был якобы любовником королевы Анны. К тому же граф Хантли был вождем католической партии, и столичные протестанты тут же обвинили Якова в сговоре с католиками. Проповедникам было мало оправданий: они требовали, чтобы король пошел войной на Хантли и других католических лордов. Однако их силы были слишком велики; к тому же Яков, никому не признаваясь в этом, надеялся использовать их в борьбе с самим зарвавшимся духовенством.

Скрытный и двуличный король пытался для укрепления своих зыбких прав на английский престол наладить мирные отношения с Римом и с Испанией, против чего резко выступали протестанты. В 1592 году стало известно о так называемых «испанских бланках» – чистых листках бумаги с подписями Хантли и других католических лордов, которые якобы собирались вписать туда обращения к королю Испании с призывом вторгнуться в Шотландию и занять трон. Под шумок и самого короля обвинили в переписке с испанским королем и папой. На этот раз ему пришлось отправиться в поход против Хантли, который в 1595 году вместе со своими сторонниками бежал в Англию. Король отказался от предложенной протестантами конфискации их владений, хотя состояние казны было плачевным. В начале следующего года он созвал комитет из восьми человек (так называемых «октавианцев») для ревизии королевских доходов, но проповедники не дали ему работать, поскольку некоторые его члены были католиками. В августе собрался парламент, который попросил Якова простить изгнанных лордов; в ответ Эндрю Мелвилл пригрозил всем собравшимся проклятием. Вскоре пресвитериане собрали собственную ассамблею в Файфе, которую король объявил незаконной. Мелвилл явился к нему и в самых грозных выражениях заявил о праве проповедников поправлять «неправедные» действия короля. «Помни, что ты лишь нерадивый вассал Господа», – обратился он к озадаченному Якову.

Тем временем граф Хантли нелегально вернулся в Шотландию и попросил короля простить его, заявляя о готовности принять протестантскую веру. Однако пресвитериане продолжали свои нападки. Наконец Яков не выдержал: 16 декабря из Эдинбурга были высланы четыре самых ярых проповедника и 74 их сторонника из числа горожан. На другой день в столице вспыхнул стихийный бунт, который удалось легко подавить. 18-го король уехал в Линлитгоу, заявив на прощание, что выведет из Эдинбурга двор и королевский суд, которые не могут действовать в условиях давления. Это охладило пыл протестантов и сплотило здравомыслящих горожан. Магистрат решил арестовать наиболее активных возмутителей спокойствия, и им пришлось бежать в Англию. В январе 1597 года Яков вернулся в столицу полным хозяином положения. До конца года он вернул владения всем изгнанным лордам в обмен на принятие ими протестантской веры.

В феврале Яков созвал духовенство на ассамблею в далеком северном Перте. Это был хитрый ход – бедные шотландские священнослужители не могли позволить себе дальние путешествия, и на ассамблею собрались в основном те из них, кто жил на севере и был послушен Хантли и прочим лордам. По их приказу члены ассамблеи быстро приняли решения, угодные королю, и осудили мятежные действия своих южных коллег. Они также запретили проповедникам осуждать в церквях короля – как и других официальных лиц без королевской санкции. Вдобавок они присвоили королю право вносить на будущих ассамблеях предложения, касающиеся управления церковью. В целом Пертская ассамблея установила конституционные отношения между властью и церковью и тем самым в корне подорвала доктрину «двух царств», которую развивали Мелвилл и его радикальные сторонники. Они в ответ объявили ассамблею незаконной, в чем были поддержаны частью пресвитериан.

Тогда король созвал в мае новую ассамблею в Данди, где предложил выбрать из числа проповедников нескольких человек, уполномоченных давать королю советы в церковных делах. Вслед за их избранием Яков рекомендовал парламенту предоставить этим уполномоченным места, которые раньше занимали епископы. Однако парламент по-прежнему контролировался знатью, и король получил издевательский ответ: «Они могут занять места в любой момент, как только Ваше величество соблаговолит предоставить им должность, звание, титул и достоинство епископов, аббатов или иных прелатов»[94]94
  Цит. по: Lee M. P. 58.


[Закрыть]. Королю снова пришлось выбирать между старой знатью и новой церковью, которая, к счастью, оказалась в целом более гибкой и склонной к соглашению, чем ее крайние представители. Какое-то время он отдавал явное предпочтение церковникам. 7 марта 1598 года в Данди опять собралась ассамблея, на которую хитростью не пустили Марвелла и других крайних. Представители церкви согласились, что пятьдесят один человек из их числа должен заседать в парламенте, и поручили их выборы узкому кругу проповедников и ученых докторов – так называемому «конвенту», голосование в котором было закрытым.

Однако осенью король, как это часто бывало, изменил свое намерение и выступил за то, чтобы церковники – члены парламента назначались им лично. В тот период у него все чаще прорывалось раздражение против проповедников, бесцеремонно дающих советы монарху. Это заметно и в книге «Базиликон Дорон» (Дар венценосцу), написанной им в качестве руководства для старшего сына и наследника Генри, который родился в 1594 году и умер в возрасте семнадцати лет. На страницах книги часто встречаются упреки в адрес духовных лиц, которые вмешиваются в дела государства. Для избавления от этого зла он советует сыну «приближать и выдвигать благочестивых, ученых и скромных проповедников… и поручать им епископства и бенефиции», то есть фактически восстановить должности епископов[95]95
  Basilikon Doron of King James I. V. 1. Edinburgh, 1944. P. 43.


[Закрыть]. После этого он советовал восстановить в парламенте представительство всех трех сословий, в то время узурпированное лордами. В другой своей книге, «Истинный закон свободных монархий», вышедшей без указания автора в сентябре 1598 года, Яков более подробно излагает свою теорию управления. Королям самим Богом назначено повелевать, а их подданным – повиноваться. Король выше закона, но обязан повиноваться ему, чтобы не подавать дурной пример подданным. Хотя подданные не должны восставать против дурного короля, Бог сам находит способы покарать его, в том числе и посредством восстаний.

В ноябре 1599 года король созвал в Холируд проповедников, чтобы убедить их согласиться на избрание представителей в парламент, которые должны были занимать свои места пожизненно и снова принять епископский титул. Однако церковники не согласились и приняли на ассамблее в Монтрозе альтернативные предложения. Представители церкви должны были заседать в парламенте один год и голосовать строго в соответствии с требованиями ассамблеи. Согласие так и не было достигнуто, а вскоре король оказался вовлечен в очередное столкновение с церковью. Толчком к этому стал очередной заговор, устроенный сыновьями казненного графа Гоури. Один из них, Александр Рутвен, 5 августа 1600 года заманил короля в дом своего брата в Перте и запер его там. Возможно, братья намеревались на лодке переправить Якова в уединенный замок Фаст и там убить или заставить принять выгодные им решения. Однако король в ходе борьбы сумел дотянуться до окна и позвать на помощь придворных. Завязалась драка, в которой оба сына Гоури были убиты юным Джеймсом Рамсеем. Вернувшись в Эдинбург, Яков велел ежегодно служить молебны в память о своем «чудесном избавлении». Однако пять проповедников публично усомнились в правдивости рассказанной королем истории; после тщетных попыток примирения самый упрямый из них, Роберт Брюс, был отправлен в изгнание.

Семья Гоури пользовалась репутацией ярых сторонников пресвитерианской веры, и случившееся стало новым поводом для нападок воинственных проповедников на короля. Тогда Яков в прямом противоречии с решениями ассамблеи в Монтрозе назначил в ноябре трех епископов, которые тут же заняли места в парламенте, но были отвергнуты большинством церкви. Одновременно продолжились репрессии против семьи Гоури: две сестры покойного графа были изгнаны из свиты королевы, а двое братьев бежали в Англию. Но Якова больше всего занимало не это, а судьба английской короны. Елизавете было уже 67 лет, она страдала от многочисленных недугов, но упорно отказывалась умирать. Однако соперников у шотландского короля практически не было, и ему оставалось только сидеть и ждать. Параллельно он старался заручиться поддержкой всех сколько-нибудь влиятельных партий в Англии, в том числе католиков. В 1599 году, когда шотландец Уильям Чизхолм был избран кардиналом, король даже подписал письмо к папе, которое начиналось обращением «святой отец». Правда, сам он впоследствии уверял, что эту подпись у него чуть ли не на коленях вымолил секретарь Эльфинстон. Он завел переписку и с влиятельными сановниками английского двора, в том числе и с могущественным Робертом Сесилом, обещая им все возможные награды в случае своего восшествия на трон.