Текст книги "Кочевники неба"

Глава 6
Я не ты

– Подождите! Подождите меня! Мне уже лучше!

Но напрасно мальчик бежал за покидающим зимовье стадом круштов. Он опоздал буквально на несколько часов выйти из продолжительного сна, вызванного болезнью.

– Впрочем, чего ждать от парня, который даже родился не вовремя! – прокомментировал кто-то тонким до отвращения голосом.

Покраснев от гнева, Варэк обернулся на стоявшего в двадцати шагах позади сверстника. Зачем только он поделился с ним своими тайными мечтами и переживаниями! Неужели непонятно, что среди всех круштанских мальчиков, можно доверять только Лилле?

– У тебя ещё хватает наглости издеваться? Ведь это же всё из-за тебя, гад!

– Вот только не перекладывай с больной головы на здоровую. Да, я выбросил твоё драгоценное кольцо, но не заставлял ползать три дня по сугробам в его поисках.

Обезумев от ярости, Варэк погнался за подлецом, но где ему долгие гонки после такой изматывающей болезни. Рухнув на траву через пару минут, он застонал:

– Неделя-две – и тебе несдобровать, подлый Келчи! Долина не такая большая, ты не сможешь бегать от меня вечно!

– А я и не собираюсь!

Келчи подошёл к Варэку и второй раз заставил пожалеть об откровенности, напомнил, что у него уже появилась слава необузданного драчуна на родном круште, – стоит ли её распространять за его пределы?

– И уж тут ты будешь форменным подлецом! Ты же знал, что я остался в Сонной Долине с благородной целью – выхаживать больного родича! И осмелился ударить такого добродетельного мальчика. Ну, давай, врежь мне, врежь, усугуби своё положение!

Келчи картинно подставился под удар. Его бледное, слегка женственное лицо исказила гримаса торжества – он знал, что Варэк этого не сделает.

Так и случилось.

– Иди ты к Чёрному Крушту! – сказал Варэк вместо того, чтобы ударить, поднялся и пошёл назад.

– Куда ты? Жаловаться развалюхам?

Развалюхами Келчи называл стариков, слишком немощных для кочевий. Они вынуждены были доживать свои дни в Сонной Долине.

– Я – не ты, я никогда не жалуюсь.

Через несколько минут, убедившись, что Келчи следует за ним, Варэк спросил, что ему ещё надо.

– Просто интересно, чего ты так привязался к тому кольцу?

– Скажу, если признаешься, почему так сделал.

– Неужели непонятно? Потому что я ужасный человек, наслаждающийся чужими страданиями!

Варэк махнул рукой и продолжил путь. Келчи не отставал.

– Ладно, это был мой план остаться в Сонной Долине. Кто знал, что Келли так удачно навернётся в гонках новорожденных круштов? Я рассчитывал, что заболеешь ты, а я сумею навязаться к тебе в сиделки.

Варэк остановился и посмотрел на Келчи со смесью изумления и презрения.

– Ну, а кого ещё Мудрейшим, кроме меня, оставить, не твоего же немого друга? – развёл руками Келчи. – Он и за себя не в силах ответить, не то что за тебя.

– Зачем?

– Не «зачем», а «почему»? Эта спокойная жизнь как раз по мне. Ну, оглянись по сторонам, разве не прелесть?

Варэк, как и просил сверстник, огляделся, и поразился, как неприятно изменился ландшафт с уходом круштов – только ненормальный мог восхищаться этой унылой картиной вместе с Келчи.

Благодаря горячим источникам, вся Долина, кроме нескольких участков, где Варэк и набегал себе простудную болезнь, оставалась зимой такой же, как летом. Вот только Варэк привык видеть эти зелёные луга в ожерелье из тысяч костров, вокруг которых, словно мошкара, вьются круштаны, чтобы рассказать новости своего крушта и узнать, что происходило за год на других, повстречать старых друзей и завести новые знакомства, – последнее было особенно актуально для незамужних девушек и неженатых юношей. Его оглушала тишина Сонной Долины после гомона и смеха, музыки и танцев; пожалуй, только сейчас она оправдывала своё название. Есть да спать – всё, на что годилась теперь эта местность.

Центр долины занимала Матерь Круштов. В отличие от своих сыновей, она не умела не то что летать, а даже ходить. Возраст её не поддавался исчислению. Её громадный панцирь диаметром в три мили поднимался из земли на полторы сотни футов, и никто не знал, как далеко уходит вглубь. Именно внутри этого панциря спали крушты всю зиму, именно из него появлялись новые.

Новорождённые крушты до сих пор продолжали вояжи вдоль ободка материнского панциря, но сейчас их передвижения казались бессмысленными и глупыми, в отличие от зимних дней, когда обыкновением маленьких круштов кружиться вокруг матери пользовались дети круштанов.

– Ну, и когда прозвучат слова благодарности за хотя бы одно в твоей жизни беззаботное лето?

– Никогда, Келчи. Я – не ты. Больше, чем несвобода, меня злит только отсутствие приключений. А ты даже не знаю, как переживёшь Миртару.

С мстительным удовольствием Варэк заметил, что, наконец, и ему получилось задеть Келчи за живое.

– Ты, видимо, не впервые находишь способ отлынивать от кочевья, – продолжил добивать противника Непоседа. – Мой друг, которого ты прозвал немым, – самый слабый мальчик общины. Но против тебя он великий силач. Ты разнежился за годы безделья. И, помяни моё слово, каждое лето в Сонной Долине тебе отзовётся в твоём Миртару. Нижний мир жесток к слабакам. Лучше бы тебе отказаться заранее от права стать мужчиной. Остаться до седых волос ущемлённым в правах ребёнком. Зато живым.

И, довольный эффектом, который произвела его речь, Варэк оставил растерявшего весь свой гонор мальчика, чтобы навестить товарища по несчастью.

Их познакомил танцевальный костёр. Пока одни юноши флиртовали с девушками, их менее удачливые товарищи отыгрывались на мальчиках, не прошедших Миртару. Ни одна дуэнья так не следит за честью своей подопечной, как эти ревнители обычаев круштанов за тем, чтобы дальше невинных танцев дело у детей не пошло, даже если дети обзавелись первым пушком над губой. Варэк же, хоть и успел прославиться дракой с взрослым юношей, ещё находился в том возрасте, когда тесные танцы с девочкой – предел мечтаний мальчика, поэтому не особо роптал на такой присмотр.

В этот раз он пришёл к танцевальному костру один, без покоряющего девчачьи сердца одним взглядом Лилле, поэтому, наконец-то, получил должное внимание. Но надо же было, чтобы вокруг той единственной девчонки, которая ему самому понравилась, вился невысокий мальчик, судя по лицу, младший брат Келчи, с которым Варэк недавно познакомился и пока был о нём только хорошего мнения. Они были так похожи, что Варэк понял, что это не Келчи, только по росту и волосам, которые были такого же ярко-золотого цвета, но не короткие, а отпущенные ниже плеч.

Увы, брат Келчи оказался редкостным грубияном. На вежливую просьбу уступить партнёршу для танца лишь мерзко улыбнулся и сказал, что они с кузиной не виделись целый год. Пришлось пригласить наглеца поговорить за дерево.

– Слушай, малыш, – решил сразу морально задавить «лохматика» Варэк, когда они остались одни. – А не пора ли тебе к мамочке? Время уже позднее.

Мальчик действительно был на год, а то и два младше Варэка и смотрелся немного странно у танцевальных костров.

– А если я тебя не послушаю, случится что-то страшное?

Варэк не хотел бить без нужды родственника Келчи и поэтому стал на словах ему расписывать, что он с ним сделает. Кулак в «солнышко» стал для него полной неожиданностью.

– Хочешь болтать – болтай, хочешь драться – бей первым, – сопроводил малец свой удар унизительным нравоучением.

Отдышавшись, рассвирепевший Варэк без труда сгрёб уступавшего в росте и весе противника, но вынужден был отпустить с болевого залома, потому что появился Келчи.

– Ты что, Варэк, с ума сошёл?!

– Клянусь, твой брат первым начал!

– Что ты несёшь? У меня никогда не было брата!

Варэк осторожно посмотрел ещё раз на дерзкого мальца, и тут только заметил, что его жилет и штаны застёгнуты на женскую сторону.

– Будь прокляты наши идиотские обычаи! Почему только у круштан и мужчины и женщины носят одинаковую одежду?!

Впрочем, он и так знал ответ. Потому что в юбках и платьях, в каких приводят равнинных невест на крушт, не побегаешь по его панцирю.

– Да какая к Чёрному Крушту одежда! – продолжал переживать за сестру Келчи. – Волосы тебе что, ничего не сказали? Ты хоть раз видел парней с такими длинными волосами?

– Полно! Среди вольных всадников Агароссы! А ваш крушт разве не летал через Агароссу?

– Варэк, опомнись. Мы не в Агароссе.

– А… а… а ничего, что она танцевала с девочкой?

За Келчи ответила сестра:

– Не зря мама мне говорила, что вы, парни, буквально помешаны на этом! А вот у девочек танец… это просто танец. Как я ещё должна была выразить радость от встречи с кузиной?

Варэк понял, что чем дальше, тем более смешным выглядит в этом разговоре. Он счёл за лучшее просто извиниться и вернулся к танцевальному костру.

На следующий день Варэк узнал, что сестру Келчи зовут Келли, и за остаток зимовья пересёкся с ней ещё дюжину раз. Каждая встреча оставляла противоречивые чувства.

Келли была хороша уже тем, что осталась полностью равнодушна к красоте Лилле, когда он их познакомил. Сказала, что ей неинтересны мальчики, которые и двух слов связать не могут в присутствии девочки.

У самой Келли язык был подвешен основательно. И с ней было интересно поговорить. Но только до той поры, пока разговор не касался всяких круштанских навыков. Потому что всё кончалось состязанием, где привыкший побеждать паренёк частенько проигрывал девчонке.

Она намного метче стреляла из лука и метала топор-крюк. Быстрее карабкалась по Гранитному Крушту (одинокой скале на западе Долины) и взбиралась по верёвке. Варэк превосходил её только в скорости бега и борцовской схватке, но Келли умела неплохо обесценить его достижения, напомнив, как велика у них разница в длине ног, а про борьбу и говорить нечего – он выигрывает за счёт веса, а не приёмов.

К началу весны Варэк совершенно перестал себя понимать. Воспоминания о встречах с Келли больно жгли самолюбие, но его всё равно тянуло к ней. А потом Варэк серьёзно простудился, а Келли сломала ногу.

– Как дела? – спросил Варэк, первый раз навестив девочку в их с братом хижине.

– А сам не видишь? – злобно сказала Келли, показав ногу в лубках, но, заметив, что Варэк всерьёз переживает, смягчила тон: – Крушты уже улетели?

– Все до единого.

На лице Келли появилось так понятное Варэку разочарование.

– Поверить не могу, что осталась торчать здесь!

– И не говори!

– Целое лето среди инвалидов и стариков!

– Лето без опасностей и приключений!

– Меня уже душит тоска!

– А ведь это ещё только первый день, Келли, страшно подумать, первый день!

Им обоим становилось легче от этих взаимных жалоб. И надо же было Варэку самому всё испортить, вспомнить свой разговор с её братом.

– Вот что, Непоседа! Запомни одно: никогда не смей при мне плохо отзываться о моём брате. Да, Келчи не идеал. Но и не такой комок навоза, каким ты его видишь. Я никому не дам его в обиду.

– Сними розовые стёкла! Твой брат записной подонок!

– Он просто не такой, как ты, и не такой, как я.

– «Подонок» звучит намного короче. И намного лучше объясняет его суть.

– «Лицемер». Тоже коротко и хорошо объясняет твою суть! Не ты ли половину зимы называл его прекрасным человеком и отличным другом?

– Я был слеп!

– Извини, забыла о твоих проблемах со зрением – ты ведь даже девочку от мальчика отличить не можешь!

Чувствуя, что ещё одна такая острота, и он сорвётся и нагрубит, Варэк сухо попрощался и в дверях чуть не сбил с ног Келчи.

– Э-э-э… а ты же мне так и не сказал, почему ты так дорожишь этим кольцом?

Варэк уже приготовился рассказать, как один парень, которого уже нет в живых, вручил ему это кольцо как самому внимательному слушателю историй о Миртару, и посоветовал надевать в нижнем мире только в самых крайних случаях, когда его жизни угрожает смертельная опасность, – но вспомнил, как немилосердно поступил Келчи с другими его тайнами, и промолчал.

– Эй, Непоседа! Ты обещал!

– Ну, привыкай к тому, что не ты один не выполняешь обещания.

Глава 7
Я тоже хочу

Даже если бы Король Небес не потерял своего Сына Антилопы, никто бы не выпустил детей за стены Квартириуса: в последние дни перед зимовьем в крушта словно бес вселяется. Поднявшись на тридцать футов выше, чем обычно, он буквально несётся над землей, словно находится в большой опасности. Немалая доля правды в этом сравнении есть: холода смертельно опасны для моллюсков, даже летающих.

Донельзя гордые правом не отсиживаться в Квартириусе вместе с мальчиками помладше, два подростка наблюдали бегство родного крушта от зимы из самой опасной точки: прямиком с Гребня. Но риск разбиться стоил того – вид отсюда был потрясающий. Впрочем, не каждый день.

Сперва крушт пролетал мимо скошенных полей и пожухлых, но не растерявших своего величия степей, на второй день замелькали леса, словно залитые расплавленным золотом пополам с рыжей медью. На третий день пейзаж стал вселять уныние даже в такую поэтичную натуру, как Лилле Молчун.

Чем дальше уходил на север Король Небес, тем мрачнее становились облака и холоднее воздух, и свист ветра уже не казался таким приятным. Парни плотнее заворачивались в выданные им по этому такому случаю медвежьи шкуры, поднимали воротники полушубков, чтобы воздушные потоки не резали лицо, и протирали ежеминутно огромные очки, защищавшие глаза – в одной восточной стране целый посёлок ремесленников работал над подобными заказами для небесных кочевников. Флаги торговцев давали неплохую возможность пополнить запасы и этого товара, и многих других, но Мудрейший приказал не замечать их: всё равно на такой скорости никакой товарообмен невозможен. Он ждал с Гребня информации совсем о других флагах.

– Флаг Миртару! Флаг Миртару!!! – чуть не сорвал голос Варэк, когда Король Небес наконец встретил первых возвращенцев из нижнего мира.

С обеих сторон панциря полетели верёвки с узлами. Не всякий воздушный гимнаст из нижнего мира рискнул бы взбираться по ним на крушт, несущийся на такой скорости, но для коренных круштан они были надёжней каменных мостов. Трое парней легко успели зацепиться за верёвки, а один умудрился это сделать даже с девушкой на спине. Жениха сразу стали подтягивать, а его товарищи взбирались самостоятельно, виртуозно держа баланс на ветру, – им даже хватало сил подначивать новую равнинную невесту, визжащую от страха.

В прошлую весну на Короле Небес ни один мальчик не достиг возраста мужчины, поэтому Варэк и Лилле с самого начала знали, что подбирать будут парней из другой общины. Впрочем, так почти всегда и бывает. Очень редко получается завершить Миртару на родном круште, чаще всего ты встречаешься со своими уже в зимовье.

Если Лилле напросился на дежурство на Гребне только ради пейзажей, то Варэк мечтал первым расспросить гостей. Какие они страны встретили в своём Миртару, в каких передрягах побывали. Увы, жених был занят только своей невестой, которая кляла его за авантюру, напоминала, что он обещал дождаться Пурпурного Крушта, который всегда тащится последним по причине своей старости, и взобраться на которого относительно легко. А товарищи жениха все как нарочно изображали таинственность, многозначительно перемигивались и снисходительно шептали: «Подрастёшь – сам всё узнаешь».

К счастью, через пару часов им повезло подобрать ещё одного юного путешественника. Глубокий шрам на его щеке смотрелся многообещающе, и рассказчик не подвёл ожидания слушателей. За его сагой о жаркой схватке с разбойниками Варэк чуть не пропустил ещё один флаг Миртару. Впрочем, тех, кто его поставил, успел подобрать другой крушт.

Куда бы ни посмотрел Варэк, теперь он всюду видел крушты, с каждого Гребня ему махали руками дежурные, и он отвечал им тем же жестом. А уж как был рад оказаться в центре стада круштов Лилле!

Уже давно ни деревца, ни травинки не мелькало под брюхом Короля Небес – только море камней с островками снега. Через час снега стало больше, дело пахло настоящей метелью, но впереди уже маячили неприступные скалы, охранявшие Сонную Долину.

Крушты выжимали из себя все силы, чтобы разогреть свою кровь, мчались, открыв все сопла, сквозь всё-таки начавшуюся метель. Нечего было и думать, чтобы подбирать на такой скорости и при такой погоде пассажиров. Даже чемпион в круштанских добродетелях рисковал бы разбиться. Поэтому, когда Варэк подал сигнал, что впереди флаг Учителя, то Мудрейший поначалу решил, что мальчишка шутит. Но нет, кто-то действительно ждал, что его подберут как гостя Сонной Долины.

– Он что, сумасшедший? – спросил сам себя Мудрейший Короля Небес и сам себе ответил: – Безумен он или нет, шансов выжить в предгорьях зимой у него ещё меньше, чем взобраться на несущийся крушт.

Но Птица Судьбы, видимо, имела особые планы на этого человека. Он схватился за едва различимую в метель верёвку со сноровкой, которой позавидовали бы многие коренные круштаны. И, не дожидаясь, когда его начнут втаскивать, стал ловчее обезьяны карабкаться вверх.

– Кто ты такой, забери тебя Чёрный Крушт! – воскликнул Мудрейший, когда новый гость оказался на Подкове.

– Разве мой флаг не ответил за меня? – улыбнулся новоприбывший.

На вид ему было не больше двадцати пяти, и даже широкая, порядком заиндевевшая борода не придавала ему зрелости. Но голос выдавал в нём мужчину далеко за тридцать. Зимняя одежда не могла скрыть его атлетичности. Задорный прищур, совсем не вязавшийся с такой фигурой, казалось, навечно въелся в его левый глаз. Дополняли внешность гостя целых три шрама: на губе, над бровью и на щеке.

– Почему ты поставил свой флаг перед самыми скалами? – продолжал допрос Мудрейший. – Обычно мы подбираем учителей до того, как набираем скорость.

– Откуда мне знать? – развёл руками гость. – Я впервые нанимаюсь к воздушным кочевникам.

– Что тебя подвигло?

– Хитин. Надоело бедствовать. Я тоже хочу дом с садом. Я тоже хочу собственных слуг. Я тоже хочу дорогой камзол и счёт в банке.

Циничность мужчины не понравилась Мудрейшему. Он поинтересовался, откуда у того шрамы.

– Поработай с моё в цирке, где коронный номер – хищники, и не таким красавцем заделаешься.

– А мне кажется, эти следы оставило оружие людей, а не звериные клыки и когти.

– Да говорю тебе, я циркач! Бартоломео Ловкий, в королевстве Малькирика меня каждый знает. Десять лет арене отдал.

И в подтверждение своих слов Бартоломео сделал стойку на руках, растянув ноги в шпагате.

– И зачем ты нам? Любой круштан шутя превзойдёт в трюках под куполом цирка любых профессиональных гимнастов.

– Так я отдал арене десять лет, но не всю жизнь.

Настала напряжённая пауза. Чувствуя, что разговор свернул не туда, Бартоломео примирительно поднял руки.

– Слушай, старик! Оплата по факту. Если я сумею научить чему-то полезному в нижнем мире вашу молодёжь, то какие вопросы? А не сумею, так не платите мне ничего.

– Хорошо, – сказал Мудрейший. – Оплата по факту. А пока… пока… сходи в гостевую и приберись там как следует.

Прибираться было бессмысленно: после того, как крушт пройдёт скалы, всё равно всё будет вверх дном, но Мудрейшему было важно объяснить нагловатому гостю немедленно, кто на этом круште хозяин.

– Нет проблем, старик! – не полез на рожон Бартоломео.

– Метлу выдашь?

– Он врёт! – подал голос спустившийся с Гребня Варэк.

– Никакой он не циркач. Соэк с Зелёного Крушта год назад мне первым рассказал о своём Миртару. Он работал в цирке. У циркачей есть примета – никогда не мести метлой.

– Хм, считаешь себя умнее старших? – даже бровью не повёл на разоблачение Бартоломео и издевательски подмигнул Мудрейшему. – Я гляжу, тебя здесь уважают.

– Ты работал в цирке гимнастом или клоуном? – не выдержал старик. – Гостевая ещё грязная.

Бартоломео ушёл, насвистывая, а Варэку пришлось услышать суровую нотацию об уважении к старшим. Но и она не охладила пыл горячего юноши.

– А если он и вправду не тот, за кого себя выдаёт? – не унимался Варэк.

– В Сонной Долине это очень скоро выяснится и без твоих наглых замечаний! – сорвался на крик Мудрейший, но тут же взял себя в руки. – Ну, сам подумай, сотни юношей вернулись из Миртару со всех концов света…

– Но не из королевства Малькирика! – перебил подросток старика. – Это на самом краю континента! Сам Валлон не кажется далёким, если сравнивать с Малькирикой. Дальше только Южные Острова, а потом всё – океан. Туда даже крушты не летают, тем более, чтобы ходили пешком круштаны!..

– Спасибо за урок географии, – за фасадом сарказма Мудрейший прятал сильнейшее раздражение. – У тебя всё?

– Не всё. Он говорит, что из Малькирики, но сам не из Малькирики. В Малькирике не бывает снега, а на нём зимняя одежда сидит как влитая, он привычен к ней. А ещё не поклонился вам ни разу. На Малькирике все кланяются при встрече, у них такой обычай.

– Откуда ты знаешь, если сам там ни разу не был?

– От Герре с Небесного Рыцаря. Он в свой Миртару был пиратом на корабле с капитаном из Малькирики.

Мудрейший закатил глаза. Лилле, понимая, к чему всё идёт, попытался увести друга, но Варэк грубо оттолкнул его. Зря. То, что он услышал от Мудрейшего, очень больно ранило.

– Милый мальчик, если бы всё в рассказах о Миртару было правдой, то по всему континенту стояли бы памятники нашим парням. Кого ни возьми, любого юношу, он в своём Миртару только и делал, что сражался бок о бок с великими пиратами и знаменитыми рыцарями, покорял принцесс и побеждал чудовищ. Может, потому тебе и кажется таким романтичным нижний мир, что ты принимаешь на веру каждый рассказ о нём.

Варэк хотел ответить по привычке что-то дерзкое, но дыхание перехватило, словно он кулаком под дых получил. А Мудрейший не останавливался:

– Думаешь, почему ты никогда не слышишь историй о Миртару от людей в возрасте? Почему отмахивается от твоих расспросов о своей жизни в нижнем мире даже родной отец? Неужели Миртару так быстро забывается? Подумай на досуге. Ответ лежит на поверхности.

Варзк опустил голову и безропотно дал другу увести себя в дежурную квартиру.

– Я просто заботился о безопасности Сонной Долины, – вдруг нарушил молчание Варэк. – Я её ненавижу, но впервые позаботился о её безопасности.

– Природа позаботилась об этом раньше, – напомнил Лилле, проверяя ремни безопасности на его груди. – Больше ничего не говори, а то язык прикусишь. Сейчас начнётся!

Лилле едва успел влезть в свои ремни и застегнуть их, как стены затрясло, а затем потолок и пол поменялись местами, и мебель попадала бы, если бы не была закреплена.

Король Небес начал полёт по туннелям, которые вели в Сонную Долину. Каждый был высотой в сто пятьдесят футов, что позволяло пройти крушту любого возраста – ведь крушт, начиная со второго века, растёт только в длину.

Эти ходы прогрызли скальные жуки – гигантские чудовища, которые засыпали в то время, когда крушты бодрствовали, и наоборот. Только крушты со своим чутьём могли ориентироваться в этой веренице коридоров, но даже если бы и нашёлся человек, который отыскал выход из лабиринта до того, как проснутся его жестокие создатели, то в финале его ждало бы непреодолимое препятствие – подземное озеро. Нырнув в него, крушты выныривали уже в Долине.

Лилле был прав: ни один обитатель этого чудесного места не позаботился бы лучше о нём, чем матушка Природа.

Стоило последнему крушту, с, казалось, бесконечным панцирем пурпурного цвета, расколоть на миллиард брызг поверхность озера, по его дну побежали большие зловещие тени – скальные жуки выползали на охоту после долгой спячки.

А крушты спешили, наоборот, в спячку впасть, один за другим ввинчиваясь в необъятное тело Матери Круштов. Но прежде позволив своим обитателям сойти на землю.

– Долина! Наконец-то, Долина! – Лилле, никого не смущаясь, со счастливым смехом катался по траве.

Впрочем, не он один. Многие не могли сдержать своих чувств от встречи с долгожданным зимовьем.

Лишь возле одного крушта не было веселья. Матерь Круштов отказывалась принять в своё тело умирающего.

Кроме размеров, возраст крушта можно определить по панцирю – только у очень старых круштов они цветные. Самым старым считался Пурпурный – легенды говорили, что это первенец Матери Круштов, вечный, как она. Остальные восемь цветных круштов были возрастом от тысячи до полутора тысяч лет, и служили пристанищем для общин в тысячу-две кочевников. Увы, большая часть круштов редко переживает пять веков, поэтому двести человек – среднее число общинников.

Но и цветным круштам иногда приходит конец. И нынешней зимой Мёртвой горе на севере долины предстояло стать выше ещё на один пустой панцирь, в этот раз ярко-зелёного цвета.

Под заунывную тысячеголосую песнь крушт сделал прощальный круг по периметру материнского панциря и отправился умирать туда, где веками умирали его старшие братья.

Никакая скорбь людей нижнего мира не сравнится с той, с которой провожают в последний путь свой живой дом небесные кочевники. И постепенно их настроение передавалось всем остальным обитателям Долины.

Только новорождённые крушты всё так же весело носились возле матери, словно предчувствуя, что уже этой весной каждому из них предстоит стать началом новой общины.

Но даже самых скудных познаний в математике хватило бы, чтобы понять: новорождённых круштов не хватит на всех бездомных.