Текст книги "Кочевники неба"

Глава 3
Ты молодец!

– Что ж разлеглись, великие воины? Неужели никто не поможет мне?!

Келли кричала это уже в третий раз. Первый был скорее насмешкой, чем реальной просьбой, потом уже всё стало серьёзно, а сейчас формально она обращалась с мольбой к друзьям, а фактически – к небу: столько отчаяния звучало в её голосе.

Ночные кошмары, которые, как известно, случаются, когда человек случайно оказался в том месте, над которым недавно пролетал Чёрный Крушт, и вдохнул отравленный им воздух, – бывают разные, но апогей один: ты ничего не можешь изменить, тебя словно обломком скалы придавило.

Вот и в этот раз Варэк не смог даже пошевелиться, чтобы помочь девочке, хотя три дня назад ложился спать с мыслью показать перед ней себя героем. И это была его последняя спокойная ночь.

Дыхание Чёрного Крушта проникает в каждого, кто окажется не в том месте и не в то время, но поражает только человека, ослабленного переживаниями или болезнью. Варэк заскрипел зубами, когда понял, что случилось. И чем только он думал, купаясь в холодной реке – заболел почти так же сильно, как в то злосчастное зимовье. Опять горячий лоб и осипший голос, бессилие и ломота во всём теле. Но только Чёрному Крушту запрещено летать в Сонную Долину, поэтому там больной мальчик спал много, но почти без снов. А в степи каждую ночь попадал в мир копошащихся во тьме тварей и жутких призраков, порой летел в бездонную пропасть, порой оказывался внутри родного крушта, но только чтобы погибнуть в неудачном Круштару.

И как бы ни были ужасны эти сны, иногда Варэку казалось, что лучше они, чем постыдное бодрствование: вынужденная обслуживать сразу троих больных парней, девчонка не выбирала выражений. Слабым утешением служило то, что второму любителю холодных купаний доставалось намного больше.

Лилле ни разу не сказал этого Келли, да и как он мог – с его-то проблемами в общении с противоположным полом, – но проницательная девчонка всё равно вычислила в нём главного ревнителя вековых традиций Миртару.

– Уважаемый Лилле, ваш лоб такой горячий! Ничего, если вам поставит холодный компресс девочка? Её же не должно быть в Миртару!

Или:

– Уважаемый Лилле, вас не слишком унизит факт, что за великого охотника опять настреляет дичи девочка?

А ещё:

– Не переживайте, праведнейший из круштан, я не сделаю вас соучастником кощунства! Я поставлю миску рядом и сделаю вид, что меня нет! Представьте, что целебный настой вы просто нашли в степи, а не приняли от первой в мире девочки Миртару!

Чувствовалось, что это мнимое почтение достаёт Лилле намного больше, чем Варэка самая отборная (разумеется, для девочки) ругань.

– Ну, как можно быть таким дураком? Купаться в холодной воде и надеяться, что пронесёт! Ну да, специально для одного болвана по прозвищу Непоседа законы природы изменятся!

И как только Келчи начинал смеяться над ними, доставалось и ему.

– Лучше уж молчи! Нашёл время стать калекой, когда от тебя и здорового мало проку!

– С чего это от меня здорового мало толка?

– Ну, тогда подстрели ту куропатку. Давай-давай, ты же ногу, а не руку сломал!

Разумеется, Келчи не попал. К счастью, его сестра уже наловчилась искать в траве потерянные стрелы.

Последним унижением мальчишек стал визит Келли к последнему одинокому дереву (два других, совсем молодых, ушли на дрова) в зоне видимости.

– Зачем ты отходила так далеко от лагеря, это опасно! – проявил заботу Варэк и тут же зашёлся кашлем.

– Вернулась за топором? – проявил желчный характер Келчи и тут же зашёлся противным смехом. – Ну да, ножом-то рубить дрова неудобно!

– Нож – всё, что мне было нужно! – открыла Келли. – Меня влекли не дрова, а возможность оставить первый Крум этого Миртару.

– Не может быть! – нарушил обет молчания Лилле. – Девочка в Миртару – ещё куда ни шло, но Крум девочки… да ещё самый первый Крум, который благословляет сама Птица Судьбы…

Старательно передразнивая ревнителя традиций, Келли заявила, что этот Крум благословили все мыслимые духи и все неземные сущности, раз он сотворил такое чудо – заставил статую говорить.

– Келли, это не смешно! – вмешался Варэк. – Прекрати так шутить.

А вот родной брат Келли, видимо, лучше понимал, когда она шутит, а когда нет. Схватив приготовленную для костра палку и опираясь на неё, как на костыль, он, словно не слыша требований сестры не тревожить больную ногу, поковылял в степь – откуда только силы нашёл. Впрочем, у одинокого дерева они и закончились, Келли пришлось бежать на его вопль, чтобы помочь ему вернуться.

– Не смей прикасаться ко мне, позорница! – оттолкнул он её, как только они оказались в лагере.

– Что же она там такого написала? – предчувствуя дурное, спросил Лилле.

– «Мальчишкам нельзя доверять!». Клянусь Матерью Круштов, на чистом круштанском острой сталью по податливой коре! «Мальчишкам нельзя доверять!» Именно это она и вырезала!

Келли назвала брата клятвопреступником и уточнила текст Крума:

– Не «Мальчишкам нельзя доверять», а «Мальчикам нельзя довериться»!

– Ну конечно, мне было сложно прочесть дословно! Ты же, паршивка, оставила Крум не у корней, а специально забралась так, чтобы я не смог уничтожить надпись!

Лилле прохрипел, что посягать на самый глупый, легкомысленный или малозначительный Крум – ещё большее святотатство, чем такие Крумы оставлять, и на этом замолк. Но глаза его были красноречивей любых слов. Впрочем, не только его.

Под осуждающими взглядами троих парней с лица девочки сползла дерзкая улыбка.

– Думаете, я это, чтобы вас унизить? – спросила Келли с невыразимой обидой в голосе. – Думаете, вы мне противны? А тогда почему я не бросила вас, не ушла одна?

Девушка тяжело опустилась на землю, и стало очевидно, как она измождена своим добровольным послушанием.

– Думаете, это легко – ухаживать за вами одной? – её слова, казалось, шли из самой глубины души. – Да ещё знать, что все трое слегли по собственной глупости! Да, я другая, не такая, как все девочки. Но и мне тоже иногда необходимо чувствовать себя защищённой, а не вечно защищать других! И до слёз досадно забыть про эти мечты в компании аж трёх парней!

Бедняжка закрыла лицо руками, и её плечи задрожали.

– Извини нас, – выразил общее мнение Варэк. – Ты молодец! Ты очень большой молодец. И неважно, что ты девочка, – лучшего соратника в Миртару и представить нельзя!

И вдруг девчонка одним прыжком вскочила на ноги и, вытирая мокрые глаза рукавом, поспешила заверить, что ничего такого она не имела в виду, что это был розыгрыш, кто угодно, только не Келли с Зелёного Крушта, да не истлеет память о нём в веках, нуждается в парне, за которым как за каменной стеной.

Она сама – каменная стена, и только рада, что три слабеньких мальчишечки укрылись в её тени. Пусть знают, что Келли и не на такое способна.

А потом она зачем-то открыла Варэку и Лилле прозвище, под которым её знали на родном круште – Неукротимая, и ушла за водой для вечерней похлёбки.

– А моё прозвище было Тень, – внезапно сказал Келчи. – Я не соглашался, считал, что это Келли ходит за мной тенью, а не я за ней. Но… может, со стороны виднее.

Парень посмотрел вслед сестре с такой теплотой и нежностью, словно и не он только что ругал её на чём свет стоит.

– И всё равно так нельзя, – пробормотал поборник традиций. – Кощунство на кощунстве – быть беде, добром такое отношение к Миртару не кончится.

А Варэку очень захотелось узнать у Лилле, что он думает: когда Келли была настоящей – когда жаловалась или смеялась? Или спросить то же самое у Келчи – он всё-таки должен хорошо знать её характер. Но больше в этот вечер он ничего не сказал, потому что стоило на секунду смежить веки, тут же пришёл непрошенный сон. Опять кошмарный.

В этот раз Варэку снилось нападение степных волков. Келли героически отстреливалась, пока не израсходовала все стрелы, включая колчаны соратников Миртару. Но, судя по вою, ненамного проредила стаю, несмотря на отличные навыки лучницы. Просто никогда раньше ей не приходилось ориентироваться в стрельбе не на глаз, а на слух – после первого неудачного нападения, оставив пару трупов в освещённом костром пространстве, хищники сменили тактику. Ни разу больше ни один волк не показался из высокой травы, а только заставлял её громко шелестеть, иногда совсем близко от Келли, вынуждая её нервничать и расходовать стрелы.

– Нам конец, если кто-то не найдёт в себе силы подняться!

Слова Келли Неукротимой были обращены к Лилле и Варэку. Брата, который стоял возле неё, одной рукой опираясь на палку, а второй размахивая ножом, она даже не принимала в расчёт.

Варэк не мог пошевелиться, и это, с одной стороны, приносило невыносимые страдания, с другой – надежду. Момент, когда, почувствовав знакомое по предыдущим неспокойным ночам оцепенение, ты осознал, что спишь, как правило, предшествует пробуждению.

И только когда горло сдавили крепкие челюсти, причиняя слишком настоящую для мира ночных видений боль, Варэк понял, что это не сон.

Глава 4
Ты герой!

Если бы кто-то за день до этой ночи сказал, что слабый и плаксивый Келчи Тень спасёт жизнь самому сильному, ловкому и быстрому юноше Короля Небес, этот бы юноша лишь рассмеялся. Но именно так и случилось.

Хотя объективно первым препятствием на пути Варэка в мир иной стал не Келчи, а его сестра. Точнее, её подарок, который парень, мучимый ознобом, обмотал вокруг шеи в несколько слоев.

Льняной шарф – не кольчужный воротник, но задержал клыки волка на доли секунды, пока летел нож. Разумеется, раз метал Келчи, а не Келли, нож попал обухом, а не остриём, но этого хватило, чтобы хищник отпустил Варэка и обратил внимание на нового врага.

Говорят, раз в году и палка рубит словно меч, а самый захудалый воин получает от духов войны шанс. Вторым броском, в этот раз не ножа, а крошта – самого древнего оружия круштанов, заострённой хитиновой пластины, – Келчи не убил волка, но заставил его, скулящего от боли, отступить.

А дальше в бой вступил тот, кто, по его собственному мнению, был рождён для битв. Вернуть долг Келчи у него не получилось, но зато в этот раз он без посторонней помощи не дал спуску напавшим на него самого.

Первому волку Варэк отрубил топором лапу, второму пробил череп обухом, а прыжок третьего встретил древком, перехватив оружие двумя руками. Волк вцепился зубами в дерево, и Варэку только этого и надо было. Тренированное тело, подстёгиваемое взбудораженной психикой, само нашло самый подходящий приём, а вот волка инстинкты подвели – лучше бы он вовремя разжал челюсти, тогда бы, используя древко как рычаг, Варэк не сломал ему шею.

Покончив и с этим врагом, Непоседа поднял топор в ожидании новых, но стая уже вернулась к прежней тактике изматывания, нагнетания тревоги.

Стоило угару схватки пройти, к Варэку вернулась привычная больным слабость. Но могучим усилием воли он её преодолел и поспешил встать рядом с Келчи, Келли и присоединившимся наконец к бодрствующим Лилле.

– Спасибо! – первым делом сказал Варэк, обращаясь сразу и к брату, и к сестре. – А сколько у нас ещё кроштов?

– Четыре пластины, – ответил Келчи.

Варэк не сказал, что их необходимо расходовать экономно. Даже такой профан в бойцовских ремёслах, как Келчи, должен понимать, что если колчаны пусты, берегут любое метательное оружие.

– Почему? – шептал Лилле, сжимая дрожащей рукой меч. – Почему степь три дня принимала нас, как родных, а сейчас озлобилась?

– Вой волков никогда не смолкал! – не согласился с мнением про дружелюбную степь Варэк. – Они просто ждали ночь потемней.

– Они сейчас снова нападут! – Келчи был близок к истерике. – Надо что-то делать, скоро они снова нападут!

Но никто не знал, что надо делать. Слишком непривычно было для ребят, привыкших уходить от любой опасности на панцире набирающего скорость крушта, встречать её самим.

Все советы учителей Миртару вылетели у них от страха из головы, а вот рассказы юношей Миртару засели крепко. Во всяком случае, в одной голове.

– Совсем свихнулся?! – завопила Келли, когда Варэк стал разбрасывать по сторонам горящие головни. – Ты оставишь нас без костра!

– Я знаю, что делаю! – попытался успокоить её Непоседа, не прекращая своего занятия. – Десятки мальчиков Миртару побывали до нас в такой ситуации и, став мужчинами, рассказали мне о ней! Когда степь вспыхнет, волкам конец.

– И не только волкам! – воскликнул Келчи. – Я не саламандра, я не умею выживать в огне!

– Огню нужна пища, мы лишим её огонь с нашей стороны, но оставим со стороны волков! – объяснил Варзк, приступая ко второй части плана.

Он махал топором, как проклятый, срубая под корень траву, и вскоре, воодушевившись, Лилле и Келли стали помогать ему мечами. И только отчаянный крик Келчи, что их труды бесполезны, в степи не полыхнуло, заставил друзей вернуться к стремительно затухающему костру.

– Что я сделал не так? – горестно вопрошал Варэк. – В рассказах юношей Миртару это всегда срабатывало.

– Даже по ночной росе, в степи, где неделю как снег растаял? – злобно спросила Келли. – Вот теперь понятно, почему для уроков Миртару зовут людей из нижнего мира, вместо того чтобы обратиться к тем, кто его уже прошёл!

Лилле и Келчи тем временем пытались, как могли, восстановить пламя с помощью оставшихся дров, но от волнения только затоптали последние угли.

Вот теперь все четверо узнали, что такое настоящий страх.

Стоило лагерю погрузиться во тьму, в степи вспыхнули десятки огоньков. Это были волчьи глаза. С монотонным воем хищники сжимали кольцо вокруг четверых юных круштанов, каждый из которых с мучительной ясностью осознал, что его Миртару завершится прямо сейчас, едва успев начаться.

– Не-ет, не такой смертью! – застонал Лилле.

Он был прав: быть растерзанным заживо голодными зверями – страшный конец. Впрочем, для него, праведного круштана, любая смерть в нижнем мире была ужасна.

– Почему так рано? Мы с сестрой слишком молоды, чтобы умирать! – шептал Келчи, словно надеясь отогнать злую судьбу этими фразами.

– И никто не узнает, никто даже не узнает, как мы погибли!

– готова была расплакаться Келли.

И её слова заставили вздрогнуть тоже приготовившегося умереть Варэка, словно укол ножом.

«Нет, мы не погибнем. Ты, Келли, не погибнешь. Я не могу позволить этого. И ты, Лилле, тоже слишком много для меня значишь. И даже ты, Келчи, не заслужил такой бесславной участи, и не потому, что спас меня, а сам по себе».

«Волки умеют плавать, но не любят, редко преследуют добычу в воде», – само собой всплыло в его голове. И это были не хвастливые басни липовых героев нижнего мира, а уроки одного из его коренных обитателей – профессора Марти.

– Река всего в двухстах шагах! – напомнил Непоседа друзьям.

– Путь туда отрезан, – промямлил брат Келли.

– А мы попробуем пройти! – твёрдо заявил Варэк. – Только не бегом, хищник не может удержаться от нападения на бегущую жертву! И никакого страха! Помним, они нас тоже опасаются, мы нормально их потрепали. И не поворачиваться спиной, нельзя к ним поворачиваться спиной!

– Они повсюду! – запаниковал Келчи. – Как ни крутись, ты всегда будешь к кому-то из волков спиной.

– Не будешь, если за твоей спиной окажется спина друга, – успокоил его Варэк. – Нам надо встать в каре, это такой военный строй.

Эти двести шагов стали самыми долгими в жизни Непоседы, да и его друзей тоже. Плечом к плечу они медленно отступали, каждую секунду ожидая нападения, но, видимо, волков и правда смутил их предыдущий пыл. И лишь когда друзья оказались по колено в воде, несколько самых смелых хищников сорвались с места, но нашли свой конец от мечей Лилле и Келли и топора Варэка.

– Холодно, – вздрогнув, произнёс тяжело опирающийся на палку Келчи. – Долго нам ещё ждать?

– Не знаю, – честно ответил на его вопрос Варэк, не спуская глаз со злобно воющих зверей на берегу.

Переплыть реку мальчикам Миртару – двоим больным и одному калеке – было нереально, но девочка Миртару могла попробовать. Варэк сказал ей об этом, и она спросила, правда ли он так плохо о ней думает.

– Или вместе спасёмся, или вместе умрём! И, пока мы ещё живы, Варэк, ты должен знать кое-что важное. Я тебя…. Варэк, я тебя… едва ли не с первой нашей встречи, прошу, не удивляйся, я умею притворяться, не выдавать своих чувств… Так вот, я тебя…

Но договорить Келли не успела. Волки засуетились, а потом стали прыгать в реку, но не за добычей, а спасая свои шкуры.

– Степь всё-таки полыхнула! Много позже, но полыхнула!

– кашляя от дыма, закричал Варэк.

Через несколько минут, словно просо из прохудившегося мешка, с берега посыпались самые разные звери, от зайцев до туров, а все, кто не успел этого сделать, нашли свою погибель в стремительно разрастающемся пламени.

Варэк и его друзья не задохнулись в дыму, потому что мочили платки и закрывали ими рты и носы. Не оказались задавленными или потопленными обезумевшим от страха зверьём – здесь им просто повезло. Они сумели дотянуть до момента, когда можно было вернуться на берег. Уже занялась заря, и дети Миртару воочию увидели, как страшен бывает степной пожар.

Всё пространство вокруг превратилось в гигантское пепелище. То тут, то там они натыкались на обугленные тела животных, но поразили их не погибшие, а один выживший – обгорелый детёныш антилопы на нескладных ногах.

Убедившись, что выходить зверёнка невозможно, Келли одним движением меча прекратила его страдания. И, обратив задумчивое лицо к подымающемуся солнцу, надолго замолчала.

– Что ты мне хотела сказать там, на реке? – спросил, когда стало совсем светло, Варэк.

– Извини, потом. Сейчас – не могу.

Ещё немного помолчав, Келли добавила, что они все обязаны сегодня жизнью Варэку. Что он лучший лидер команды, чем она.

Варэк хотел возразить, напомнить, что Келли в одиночку отбивала первые атаки, пока парни лежали пластом, но девочка приложила палец к его губам.

– Ничего не говори, просто слушай. Ты настоящий герой. Я благодарна тебе. Но… сам посмотри.

Девушка обвела рукой пепелище. Варэк опустил голову.

– Я обычная девочка. И только ещё набираюсь жизненного опыта, впрочем, как и все мы. Поэтому не знаю, можно ли было спастись иначе, и даже не знаю, есть ли у меня право задавать тебе такие вопросы. Но я знаю: то, что произошло, ужасно. И каждый из нас несёт за это свою вину.

Огонь уничтожил первый Крум этого Миртару. Но Келли придумала новый. И, в этот раз, никто не спорил, ни с содержанием Крума, ни с тем, имеет ли право девушка его ставить.

Обгорелое дерево не всегда мёртвое. Придёт срок и этот ствол покроется новой корой и осчастливит одинокого путника тенью под зелёной кроной. И будет жаль, если он не будет ничего знать о традициях Миртару и языке людей, его придумавших. Не поймёт, зачем кто-то повесил обгорелый плащ на ветки, и не сложит прорези в форме букв в слова:

«Каждый в ответе за каждого».

А потом, углём по ткани – дата и четыре подписи.

Глава 5
Ты с нами?

Крумы бывают разные. Остроумные и не очень, банальные и уникальные, назидательные и упреждающие, эмоциональные и рассудительные. Каждый – память не только о той или иной ситуации Миртару, но и о характере человека, который его оставил.

Но у всех Крумов есть общие черты, связанные с юным возрастом их создателей.

Например, профессор Марти, умудрившийся ещё до близкого знакомства с круштанами дешифровать их язык по Крумам, долго не мог понять, почему неведомые философы оставляют только утверждения, тогда как мысль лучше раскрывается в форме диалогов.

– Юношеский максимализм! – смеялся он, вспоминая, как впервые узнал о Миртару. – Такая простая версия, а не могла прийти в голову!

Но самый явный отпечаток возраста своего автора нёс всего один Крум. Такое мог написать лишь очень юный человек.

Уже давно, оплакиваемый на каждом круште, почил Раэк Мечник, а последний памятник его Миртару до сих пор жив, быть может, к недовольству духа Разка. Раэк мечтал, чтобы его больше почитали за службу родному народу, чем за бесшабашную юность в чужих странах. И чем старше становился, тем с большей иронией относился к легендарному статусу своего Крума.

– Сейчас я бы так никогда не написал! – говорят, сокрушался он, и даже просил разрешения на второй поход в нижний мир, чтобы уничтожить нелюбимый Крум.

Но даже если бы ему и дали такое разрешение, смог бы пятидесятилетний Раэк хотя бы добраться до тех вершин, которые ему покорились в семнадцать, когда в каждом Миртару найдётся, в лучшем случае, пара человек, которые видели легендарный Крум (хотя знают о нём всё), кто преодолел по шатким мостикам семь пропастей и рисковал сгинуть на трёх опасных перевалах, чтобы своими глазами узреть высеченные в кажущейся неприступной, скале слова:

«Приключение – лучшее лекарство!».

И эта мысль юного Раэка, которой зрелый Раэк стыдился, нашла своё доказательство в четвёртый день Миртару ребят с Короля Небес.

Горячка битвы, вместо того, чтобы сломить здоровье Лилле и Варэка окончательно, наоборот, пробудила в них жизненные силы. После короткого тяжёлого сна на пепелище оба встали, словно и не касалась их болезнь. Прекрасно чувствовала себя, позабыв, как вымоталась, ухаживая за ними, Келли, и только нога Келчи ещё больше опухла, но он на удивление хорошо держался.

Подставляя ему по очереди плечо вместо костыля, друзья двинулись в путь.

Через три мили пепелище кончилось, а с ним и мрачные мысли, которые оно наводило. Они лишились в пожаре всех своих пожиток, но всё равно были полны оптимизма. Разорив несколько гнёзд, друзья удовлетворили голод сырыми яйцами, и следующие две мили вдоль берега прошли в воспоминаниях о ночной битве. Варэк, Келли и даже Келчи смеялись над собственными страхами и превозносили геройство друг друга, только Лилле отмалчивался, словно предчувствовал новую беду. Так оно и случилось.

Ничего особенного, всего лишь деревянная табличка с вырезанными ножом буквами – мало ли какой путник решил оставить о себе память в степи или хоронил друга. Но алфавит круштанов ясно указывал, что перед ними не просто надпись, перед ними был Крум. Судя по дате, относительно свежий и очень печальный – не каждый человек рождается таким же баловнем судьбы, как Раэк Мечник, не в каждой ситуации молодость сохраняет привычный ей оптимизм.

«Оставь надежду! Это обман!» – написал подросток с Голубого Крушта по имени Луе послание другим мальчикам Миртару, а потом испустил дух, дополнив свой последний Крум жуткой иллюстрацией в виде собственного скелета.

– Это было год назад, – медленно произнёс Лилле. – Он погиб в прошлый Миртару.

– Луе Боец, я знал его! – вспомнил Келчи. – Мы оба знали его, Келли!

– Многие знали его – он был самым сильным мальчиком Голубого Крушта, самым боевитым. Его слава вышла далеко за пределы родного панциря. И если даже лучший из лучших…

Келли не договорила. За неё закончил брат:

– То каковы тогда наши шансы?

Перед ними словно растаял мираж, и они увидели пустыню, его породившую. Без стрел, а значит, средств охоты, без рыболовной сети. Сколько они собираются протянуть на птичьих яйцах? Сколько выдержат на холодной земле без плащей? Что произойдёт, когда их одежда разойдётся или промокнет, а сменной-то и нет.

И лишь один Варэк словно остался равнодушен и к содержанию Крума и к скелету под ним. Но не спешил сообщить своё мнение – ждал, когда выскажутся остальные.

– Тростниковое Озеро! – едва сдерживаясь, чтобы не удариться в панику, сказал Лилле. – Там больше всего шансов встретить чужой крушт, если наш уже улетел!

– Ты больше нравился мне, когда молчал, – разочарованно протянула Келли.

Её намёк очень задел парня.

– Да никто не собирается вас предавать, я выйду к крушту один! Я знаю, что никто меня не подымет на панцирь до окончания Миртару, но… может, они нам скинут запасные рубахи, сушёного мяса, пару пучков стрел…

– Ага, а ещё сладких ягод и горшочек каши! – съязвил Келчи. – На родном круште, быть может, так бы и сделали, но с чужого тебе только посоветуют соблюдать законы Миртару! Давайте не дёргаться. Выживем, так выживем, помрём, так помрём. Хотя бы будем знать, какой смертью! Волки – не так страшно. Я слышал, в других степях водятся пауки, от яда которых умирают неделю в диких муках! А ещё, говорят, есть хищные птицы, которые склёвывают человека постепенно, по кусочку! Останемся здесь! А станет совсем невмоготу – река рядом.

– Останемся здесь – точно погибнем, – наконец, высказал своё мнение Варэк. – Но и позориться, выпрашивая помощи с крушта, мы не станем.

Все взоры обратились к нему. Друзья ждали объяснений, и у Варэка они были.

– Зачем мы пошли в Миртару? Знакомиться с дикой природой мы можем и с панциря крушта или бредя за ним, пока он едва летит ночью. Нас послали узнать мир, где крушт никогда не бывает – города и деревни твёрдой земли. Мы – люди, а значит, должны жить среди людей. А будем жить среди зверей – так или погибнем, или сами станем как звери.

Соратники по Миртару молчали. Волки, птицы-людоеды, ядовитые пауки и прочие насущные и гипотетические опасности дикой природы страшили вдвое меньше в сравнении с обитаемым нижним миром. Где круштан ненавидят просто за то, что они круштане. Где их целенаправленно ищут, подозревая в подготовке вторжения.

– Я понимаю ваши сомнения, друзья. Сколько ужасов мы слышали о людях нижнего мира. Но разве наши учителя Миртару, за исключением единиц, плохие люди?

Ребята молчали. Доводы Варэка казались разумными, но что-то мешало им поверить.

– Вам крепко врезал под дых этот Крум. Но почему вы уверены, что правильно его прочли?

– А что, у тебя разве есть иное толкование? – задал саркастическим тоном вопрос Келчи.

– Есть, – серьёзно ответил Варэк. – Что, если у Крума второе дно, для внимательных читателей? Вы подумали, что «надежда – это обман», а что, если обманом является призыв «оставь надежду»?

На лице Келчи появилась заинтересованность, а из голоса пропал сарказм:

– Я… я, кажется, начинаю тебя понимать. Но скелет…

– С чего мы решили, что он принадлежит Луе Бойцу? – не дал ему договорить Варэк. – Не находишь, что костяк слишком узок для силача? А что, если Луе просто набрёл на этот скелет в Миртару и воспользовался поводом для жестокого розыгрыша. Шутливые Крумы запрещены, мы знаем, но когда запреты останавливали подростка? Тем более, Луе остался морально чист перед собой. Он и разыграл нас, и разоблачил розыгрыш.

– А ведь Луе вполне способен на такое, – вдруг сказала Келли. – Во всяком случае, каким я его помню.

– Но если он жив, почему тогда не вернулся из Миртару? – поинтересовался Келчи.

– А я ему что, сторож? – улыбнулся Варэк. – Может, не повезло, а может, наоборот, удачно пристроился в дружину какого-нибудь князя.

Келчи больше не задавал вопросов. Он молча скинул куртку и задрал рубаху, давая возможность друзьям найти ближайшую населённую местность и самый быстрый путь к ней. Выяснилось, что с помощью плота можно добраться, пока течение сильное и река не обмелела, до окраин королевства Байзер всего за три дня.

К счастью, у реки росла небольшая рощица, а у Лилле и Варэка имелся какой-никакой опыт в сооружении плотов. Верёвок с ними, как в тот раз, не было, но Келли заверила, что ей, как девочке, знаком способ плести их из конопли.

– А ничего не выйдет с верёвками, так разрежем на длинные полосы наши куртки. А что? С каждым днём всё жарче.

– А что будем делать осенью? – скептически спросил Лилле.

– А не ты ли предлагал решать проблемы по мере их поступления? – напомнила ему девочка.

Её оппоненту ничего не оставалось, кроме как свернуть дискуссию, и посоветовать, раз уж встреча с разумными обитателями нижнего мира неизбежна, намотать то, что уцелело от плащей после огня, на тело.

– Если разглядят религиозные символы, останется шанс прослыть пилигримами.

Перед тем, как присоединиться к работе по постройке плота, Лилле отозвал Варэка в сторону и задал ему один вопрос:

– Друг, скажи честно, ты считаешь, что так будет лучше нам или тебе?

– К чему ты клонишь?

– Чем быстрее ты окажешься среди людей нижнего мира, тем скорей отыщешь брата. Так ведь?

– Неужели ты думаешь, что я такой эгоист?

– И всё же!

Варэк сказал, что действительно шёл в Миртару, чтобы посещать чужие города, а не наслаждаться дикой природой. Но сейчас он думает не о личной выгоде, а о нуждах соратников.

– Нога Келчи чем дальше, тем хуже. И то, что он больше не чувствует боли, меня не успокаивает, а наоборот, ещё больше тревожит. Ему позарез нужен хороший лекарь.

Лилле прищурился, словно пытаясь понять, говорит друг правду или просто ищет повод утянуть их в обитаемый мир. Варэк развёл руками.

– Если сомневаешься, то попробуй добраться, как хотел, до озера. Но… мне будет жалко с тобой расставаться.

– Точно? Мне казалось, ты теперь и без меня не одинок.

– Ах, Лилле. Как бы ни была прекрасна Келли, как бы ни открывался мне с хорошей стороны её брат, ты всегда будешь моим первым, а значит, главным другом.

Варэк сделал паузу, давая Лилле возможность собраться с мыслями, и спросил прямо:

– Ты всё ещё с нами? Или сам по себе?

– Конечно, с вами! – недолго думая, ответил Лилле и, увидев, как засиял друг, шутливо добавил: – Должен же быть на троих святотатцев хотя бы один праведный круштан. Может, духи так снисходительны только потому, что не хотят губить вместе с вами меня?

Варэк со смехом взял шею друга на бульдожий захват.

– Ах ты, ханжа! А кто полчаса назад сам хотел нарушить законы Миртару?

– Да, я согрешил в мыслях своих, но не в поступках, как вы! – вырвавшись из захвата, лукаво сказал Лилле.

– Тогда торжественно назначаю тебя талисманом команды! – с пафосом произнёс Варэк, положив ему топор обухом на плечо.

– Принимаю твой дар, командир Непоседа! – со смехом ответил Лилле.