Текст книги "Рус. Защитник и освободитель"

Каждое живое существо окружала аура – своеобразное свечение жизненных сил. Скорей всего она и виделась из астрала в качестве астрального тела, но там, в астрале, с ним можно было работать, поскольку прекрасно различались нити, из которых, собственно, и состояло тело, и они в той или иной мере откликались на воздействие структур из различных Сил. Аура без астрала оказалась ужасно инертной и практически не взаимодействовала с Божественными Силами.

Рус зацепился за это практически, а также – за заметку из полуразрушенного «досумрачного» свитка: «…ауры людей разнятся. Невозможно найти двух одинаковых: пусть даже братья родятся близнецами, свет их жизненных сил не спутаешь. Стоит поместить в, казалось бы, одинаковые ауры сырые структуры зацикленного потока, как мы убедимся, что кольца сами по себе изменятся и примут устойчивый узор, явно отличный друг от друга, и этот узор не изменится в течение всей жизни. Но, для того чтобы аура и структура стали взаимодействовать, необходимо важное условие, говорящее нам о силе Души человеческой, это…» Далее старый пергаментный свиток, явно дневник старинного ученого, безнадежно испортили мыши. Так и напрашивалась фраза попугая Кеши из популярного мультфильма: «…ну вот, на самом интересном месте!» Рус и воскликнул в сердцах:

– Ну и хранение у них! А еще Хранящими себя зовут! Тьфу, поубивал бы!

А чего он хотел? Не «золотой фонд». Сотни лет эти не укрепленные Знаками книги возили туда-сюда, пока не определили в захолустный Эолгульский филиал.

Рус приступил к экспериментам. Кольцо Силы создавалось элементарно, не менее легко вносилось в ауру и… ничего не происходило! Не менялось, не создавало тот пресловутый «узор», описанный неизвестным Хранящим. Мыши съели самое главное…

Рус по привычке распалялся, желал, чтобы простенькое колечко из одной желтой нити силы Земли изменилось, – бесполезно. Это при его-то Воле! Исследования застопорились. Помог, как это уже не раз бывало, Андрей. Он влетел в кабинет к другу как раз во время занятий с кольцом и аурой:

– Знаешь, Чик, почему до Сумрака рабов не метили?

– Ну? – недовольно откликнулся Рус. Не до Андрея сейчас, сбивает с остервенелого настроя, который не раз помогал достигать хороших вершин в области магии. Да и не только в ней.

Друг – Текущий, который, кстати, тоже не нашел в библиотеке своего ордена конкретных сведений о «досумрачной» привязке амулетов, – не обратил внимания на его недовольство.

– А чего это ты колечками-накопителями обвешался? Хочешь стать живым амулетом? Молодец, хвалю. Хлоп! – тебя от Силы отрезали, а ты – раз! – и бьешь супостата структурой! Он не ожидает и падает. Если не от «дубины», то от смеха – это точно. Силен, брат! – сказал самым серьезным тоном, каким и принято шутить настоящим артистам.

Рус на шутку не отреагировал.

– Ладно, раз ты такой занятой, то я пойду, – сказал друг, делая вид, что разворачивается.

Рус тяжело вздохнул. Поздно выгонять, настрой сбит.

– Говори, чего уж теперь. – И все-таки пояснил наличие накопителей вокруг себя (закольцованные потоки Силы использовали в амулетах и многих структурах в качестве аккумуляторов Силы): – Вычитал кое-что в старинном свитке, проверяю. Ну что там насчет рабов?

– Ага, вычитал… ну-ну. Тебе, похоже, читать вредно. Так вот. Аура выталкивает структуры. Это тебе не старое доброе астральное тело, чтоб дарки этих богов с их ссорами побрали!

Рус удивленно поднял бровь и невольно ухмыльнулся. Такого бессмысленного ругательства он еще не слышал. Дарки – всего лишь демоны-помощники одного из богов – Тартара, бога подземного мира, местного ада. Они никак не могут «побрать» даже самого захудалого божка.

– Потому и рабов не метили. – Довольный, Андрей заметил, что ему удалось пронять серьезного в данный момент друга.

Пусть не рассмешил, но заставил улыбнуться. Любому артисту это приятно, а Андрей был рожден для подмостков. Так считал и он сам, так думали о нем и другие. Семейная жизнь нисколько не изменила его веселый характер.

– Структуру нельзя внедрить в ауру насильно, необходимо осознанное, искреннее согласие раба, но ты же понимаешь, что нормальный человек никогда искренне не пожелает себе рабской участи, а зачем хозяину раб-идиот?

«Это я – идиот! – мысленно ругнулся Рус. – Писал же ученый про силу Души, а я! Заставляю меняться структуру, а надо просто расслабиться и принять их… они же просто кольца Силы и никакого вреда мне не принесут, я это точно знаю!»

– Ой! Что это с накопителями? – прошептал удивленный Андрей.

Он как состоявшийся воин-маг всегда смотрел на мир одновременно обычным зрением и из легкого транса. Потому и заметил кольца сразу, как только глянул на Руса. Увидел и сейчас, как они перекрутились в разных плоскостях и создали причудливый узор, напоминающий цветок лилии. Ну, пусть не цветок, но три характерных лепестка кольца образовали.

Рус, несказанно довольный, оглядывал себя, обвешанного желтыми цветами. Сколько же он этих колец понаделал? Не меньше сотни. Клумба, ей-богу!

– Андрюша, как я тебе рад! – Рус подскочил и схватил друга за плечи.

– Эй, бергат, ты поосторожней с нежностями! – Андрей все еще ничего не понимал. – И цветник свой убери, заразишь еще. – И сам хихикнул от невольной двусмысленности.

– Это ерунда! – провозгласил Рус, и «цветник» исчез. – Ты не понял, что произошло?!

Друг молча потряс головой и добавил:

– Руки бы тоже убрал, что ли… не дави.

– Ха-ха! – Рус разжал наконец руки, но от избытка чувств хлопнул Андрея по плечу, да так, что тот пошатнулся, екнул и потер ушибленное место:

– Лучше бы ты продолжал давить… Так ты объяснишь? – Он догадывался, что «цветочки» – это очередное чудо, сотворенное Чиком, но не мог сообразить, какое именно. Это безумно интриговало его артистическую натуру.

– Он не понял! – воскликнул Рус не менее пафосно, чем мог бы воскликнуть Андрей. – Ха-ха! А кто из нас утверждал, что его работа тянет минимум на мастера, если предложить ее орденской комиссии? Из нас двоих – это не я, я более скромен.

– Да иди ты! Говори, а то я не знаю, что с тобой сделаю!

– Сдаюсь! – Рус шутливо поднял руки, но в его глазах продолжали плясать довольные дарки. – Эти, как ты изволил выразиться, цветочки, и есть новая привязка личных амулетов. Понял? Хорошо, поясняю специально для тебя, медленно и последовательно…

Добавляется небольшой циклический поток, только не в накопитель амулета, а как бы наружу, и – готово, можно привязывать. Испытания показали удивительную вещь – человека невозможно обмануть. Если сказать про обтекатель, что он вовсе не защита от магических атак, а амулет, допустим, повышающий потенцию, а такие на самом деле существовали, и многие от них не отказались бы, то, несмотря на горячее желание его заиметь, артефакт не привязывался, и все тут! Рус с Андреем пробовали и так, и эдак – люди при всем их желании не обманывались. Можно было просто умолчать, и тогда аура принимала безвредную структуру, но… до первого упоминания о ней. Не иначе Душа «видела», прав тот древний Хранящий.

Добровольцами выступали (кто бы сомневался!) десяток княжеской охраны. Хитрый Пиренгул ни в чем зятю не отказывал, но потом, конечно, эту десятку тщательно проверили его маги и… больше к телу князя не подпускали. Во избежание, так сказать, хотя абсолютно ничего страшного не находили, в том числе и Целители не обнаружили поведенческих закладок, а таковые они и раньше, до «Ссоры Богов», различали именно через ауру, как посредством нее же определяли и лечили многие болезни. А вот недоброй памяти лооски, наоборот, действовали исключительно через астральные тела.

Рус, побывав «богом», укрепился в собственной Воле, и структуры, основанные на его глубоком убеждении в их действенности, то есть аналоги земных механизмов, действовали безотказно. Правда, наиболее простые аналоги – Волю Богини тоже нельзя сбрасывать со счетов, иногда приходилось искать компромисс.

Структура обтекателя, видимо, относилась к компромиссным. К тому же мешала изначальная простота: купол, внутри накопитель – ни убавить ни прибавить, а надо сделать его работу выборочной, чтобы чистая Сила не отсекалась. Месяц думал, подбирая подходящие изменения, экспериментировал, пока не осенило…

Флюгер и шарнир. Божественная Сила всегда входит в склонного к Силе ровным потоком, а значит, флюгер не дергается. Стоит Силе завихриться – а структура есть всегда завихрения Силы, – флажок дергается и через шарнир раздвигает сложенный наподобие зонтика купол, причем именно в сторону возмущения. Такая избирательность направления поразила и самого Руса. Хотел – да, но не продумал в деталях, а это оказалось совсем не обязательно. Магия все же далеко не материальная механика. В итоге усложнение структуры получилось не слишком большим, и Андрей при испытании пришел в восторг:

– Ты бог, Чик, я всегда это знал! Просто и эффективно, дарки меня раздери! – И сразу, на кураже вдохновения, прямо на песке перевел русовские каракули из силы Земли в более плавную структуру для силы Гидроса.

– Я не бог, Андрюша, я только учусь, – отшутился Рус, думая при этом: «Не дай бог!»

Божеского обличия боялся как огня. Боялся не вернуться… это походило на смерть отдельно взятой личности, Владимира Дьердьевича Нодаша. А бывшая псевдобожественность, кстати, приносила только плюсы. Осознанная Воля… ну, почти осознанная – раз; стал различать в структурах обрывки божественных Слов либо сами Слова (пока бесполезные и непонятные, но все же) – два; и самое необычное: у Руса время от времени всплывали в памяти знания эльфов – три. Это, несомненно, наследие эльфийской крови, из которой он выплюнул частички их Душ. Но знания, получается, остались. Жаль, что они приходили исключительно фрагментарно, спонтанно, не системно и совершенно независимо от его желания.

Амулетами с новым обтекателем на силе Гидроса занялся Андрей. Он и ранее занимался их выпуском, решили не менять традицию. Да и секретность с этих уникальных изделий еще никто не снимал. Даже магистр Отиг, непосредственный наставник Руса в ордене Хранящих, только подозревал об их существовании.

Глава 2

Однажды ночью – а эльфийские знания имели противную привычку всплывать именно во сне – Русу открылись сведения от безымянного кагана, отвечающего за секретные ловушки вокруг башен Кальвариона. Стоит заметить, что знания появлялись вроде как от конкретных личностей, но в то же время были «безымянными». Все имена лжебог Рус выплюнул вместе с фрагментами несчастных эльфийских душ. Только одна каганская память лежала в его воображаемой библиотеке на особой полочке с надписью «Эльлэдан» – невеликие познания молодого кагана-разведчика, снятые у него практически мимоходом, во время обмена парой оскорбительных фраз. Прочно укоренился в его голове образ обычной земной библиотеки, а конкретно – автодорожного техникума, и все знания, в конце концов, занимали в ней подобающее место. Но сначала новые эльфийские видения все же требовалось записывать-зарисовывать.

Кляня «коварных эльфов» последними словами, из которых печатные составляли едва ли треть, Рус подскочил к столу с заранее приготовленными угольными карандашами и стопкой чистого пергамента.

Да, именно для таких случаев и пришлось притащить в супружескую спальню большой канцелярский стол, светильник и стул, которые никак не вписывались в интимный интерьер любовного гнездышка. Гелиния отнеслась к этому безобразию с пониманием.

Впервые эльфийские знания открылись Русу на плато Шаманов в обстановке, не располагающей к записи. Да и не думал он в то время о карандашах и пергаменте. А зря – знания скоро вылетели из головы. С тех пор и стал все фиксировать на более надежных носителях, чем собственная капризная память.

Это случилось месяцев пять назад, когда Русу пришлось разбираться с разгневанными Духами Великих Шаманов. Они очень обиделись на то, что он мог избавить их от клятвы давно ушедшему богу, таким образом отпустив из «бренного мира», но не сделал этого.

– Да забыл я, забыл! – клялся Рус перед сверкающими очами мумий Озгула, Боргула и двух скелетов древних воинов-магов из старой экспедиции Хранящих. Остальные призраки носились в бестелесной форме, создавая зловещий гул разгневанного неодобрения.

– Ты обещал! – проревел Озгул, громыхнув об пол бесполезным теперь шаманским посохом.

– Согласен, обещал! Но! По мере возможностей, забыли, уважаемые?

– Не верещи, как глинот под копытами, хитрая жаба! – прорычал Боргул, полыхнув мертвецким светом в пустых глазницах. – Ты был богом? Был. Мог добраться до печати? Мог! Ты не выполнил договоренности, и мы разрываем контракт! Отныне…

– Стоять, уважаемый! – резко, со зловещим придыханием прошипел Рус. Понты он умел колотить не хуже, а то и лучше каких-то там древних шаманов. – Я был не богом, я играл роль бога, чуешь разницу? А за «жабу» – ответишь. Там такой поток сознаний, что тебе, прозрачному овощу, и не снилось!

На Руса навалился многотысячный ментальный удар. Рисковал ли бывший браток? Еще бы! Его Духи сильны, и его Воля не подарок, но все же против совместного одномоментного давления тысяч разгневанных Душ неупокоенных Великих Шаманов… выдержит, никуда не денется, потому как надо. Здесь, в подвалах древнего храма, хранится не только золото компании «Чик и Ко», но и сами Великие Шаманы, которые ему еще очень даже пригодятся.

Выдержал. Вспотел, заработал красные глаза и головную боль, но выдержал – давление ослабло.

– Все, уважаемые, страсти улеглись? – примиряюще произнес Рус делано-безразличным тоном. Чего ему это стоило! Руки-ноги дрожали, дыхание сбивалось. Как только голос его еще слушался, выдавая нужные интонации! – Теперь по порядку. Да, признаюсь, я о вас забыл. А чего вы хотели! – прервал он снова поднимающийся недовольный рокот. – У меня и без вас забот – воз и маленькая тележка! А кто мне говорил про какую-то печать, а? Ну-ка, вспомните? Никто! – сказал, как отрезал. – Была речь о клятве неизвестному мне богу и о том, что снять ее может только он сам. А теперь что я слышу? Голословные обвинения я слышу! Некрасивый базар получается, уважаемые.

Озгул ответил через долгие полстатера молчания:

– Ты не посланник неизвестного бога, ты… Дурак ты! – пророкотал так сильно, что с крепкого потолка подвала посыпалась вековая пыль. – Мы покажем тебе печать, иди за мной, – сказал и, не оглядываясь, уверенно пошел по лабиринту, припадая на посох. Остальные мумии остались на месте, а призраки куда-то испарились.

«А ведь для понта на посох припадает, старый жук, – думал Рус, двигаясь следом за бывшим «ночным князем». Он заметно высох и еще сильнее побледнел за прошедшие месяцы. – Интересно, чей Дух в нем сейчас сидит? Стопудово самый авторитетный среди них…» – думал, стараясь отвлечься от предстоящей работы. Он заранее предполагал, что она ему не под силу и подспудно продумывал оправдания.

В тусклом свете, в мертвенно-бледной лунной дорожке, вытекающей из глаз мумии, проступали многочисленные завалы, которые под влиянием загадочной Силы Предков разбирались и за спинами двух сущностей – пока еще живой и давно уже мертвой – собирались вновь. Наконец открылся небольшой, шагов десять в диаметре, круглый зал. В центре оного стоял грубо отесанный шестигранный валун размерами не больше двух локтей в ширину и высоту. Плоский верх был отполирован, посередине располагалось углубление. Ночным зрением, да еще и в свете Озгуловых глаз, Рус прекрасно видел полустертые руны, опоясывающие алтарь. Руны располагались густо, как наколки отмотавшего двадцать ходок зека. Чистые места отсутствовали, за исключением «стола»… нет, в ямке-чаше для жертвенной крови сохранился четкий рисунок оскаленной пасти, как бы глотающей вкусную соленую жидкость. При хорошем воображении можно было бы очень явственно представить, как пасть при этом еще и облизывается.

«Да что за бог ты был?! Явно пришлый, на Гее таких мотивов не прослеживается…» – пронеслось в голове Руса, пока он принимал удобную для работы позу – садился, скрестив ноги по-тирски. Озгул застыл за спиной и пригасил взор. Приготовился к долгому ожиданию. А что надо сделать, ясно без слов – сломать печать. Рус, погружаясь в транс глубже и глубже, видел ее все четче и четче.

Вот она, в глубине камня – Слово Бога, скрепленное фрагментами Душ, поглощенных вместе с кровью. Смертями жертв от алтаря не пахло.

«Это уже хорошо», – определил Рус, нисколько не удивившись своей способности чуять жертвоприношения. После того как сам чуть не стал жертвой – это неудивительно.

«Подскажите, друзья», – обратился он к своим Духам.

В ответ – долгое молчание. Не жаловали они пустые разговоры…

«Едрит твою через коромысло, Большой Друг, – в голове раздался плохо различимый голос Каменного, словно катающего во рту валуны. Значит – не уверен. Рус выучил характеры и манеры говорить почти всех своих Духов. – Пробуй Силу Земли да плюсуй Волю. Разбить надо этот хренов камень, и все дела! Но руны сильные, цепко держат, поэтому мы сейчас не при делах».

«Друг мой, не стоит подражать этим бездельникам Великим Шаманам. Они заразились от меня жаргоном, и ты туда же! Будь культурней, тебе не идет. Тем более получается коряво. Им простительно, им развлечение…» – говорил, а сам уже встраивал нити Силы в структуру. Каменный, точнее, Дух слияния с землей промолчал.

Сила Геи пронеслась мощным, почти физически ощутимым потоком (Рус, кроме своих хорошо прокачанных каналов, подключил и астральный колодец). Над алтарем возник молот с длиннющей ручкой. Размах и неразличимый удар, от которого содрогнулось все подземелье. Пыль, крошка, мелкие и большие камешки заполнили весь бывший алтарный зал… Дух Ветра быстро разогнал все по местам, а… валун остался целехоньким.

Озгул не выразил никаких эмоций.

– Попытка – не пытка, – вслух сказал Рус, пожимая плечами. – Заметил длинную рукоять? Рычаг! Это тебе не просто так. «Дайте мне точку опоры», – говорил один мудрец… – Механический удар «молота», помноженный на Силу, способен был расколоть скалу из твердейшего гранита – в этом Рус был уверен. А поди ж ты – не сработало…

Озгул не ответил. Мумия есть мумия.

До ночи Рус успел провести еще много экспериментов, самым оригинальным из них была попытка создать трещину: при помощи резкой смены жары-холода (помогали «друзья» – Духи) с одновременным точечным ударом. Рус устал и окончательно убедился, что все его попытки – тупик. Физика не поможет: дело в этих чертовых рунах, которые вцепились в то чертово Слово!

Плюнул на гордость и горячо помолился Гее – та сделала вид, что не услышала. Призывал Френома – с таким же успехом. Но на него, исповедующего принцип «воин должен рассчитывать на собственные силы», он и не надеялся.

Вода во фляжке плескалась на самом донышке, поэтому Рус только промочил горящее горло и, свернувшись калачиком, лег на каменный пол. «Утро вечера мудренее», – здраво рассудил он и заставил себя уснуть. Голод мучил не так сильно, а вот пить хотелось неимоверно.

Мумия продолжала стоять молчаливым истуканом, в котором чудился немой укор. Рус так распалился, что забыл все заранее выдуманные оправдания.

«Я буду не я, если не расколю этот чертов орешек!» – пообещал сам себе, гася злость – помощницу во многих делах, но, к сожалению, не в этой безнадежной затее. Сейчас он бы с удовольствием ушел «ямой» домой, вкусно поел, сладко попил, но… координаты не снимались, а Озгул больше сюда его не поведет – в этом Рус был почему-то уверен.

Не рассчитывал он ни на какое снятие печатей, думал просто заболтать-отвертеться. Зачем поперся за мумией? Правильно, слишком сильно пальцы гнул, не мог не пойти…

Рус подскочил ночью как ужаленный. Какой-то старый альган разбирался в рунах Изначального языка, языка Истинных Перворожденных. В голове появилась четкая картина рун, вырезанных на больших пластах коры Древа Жизни. Он знал имена каждой из них и только что с удивлением понял, что значение заклинания изменится на противоположное, если прочитать его задом наперед. Только для этого необходима толика Божественной Воли, коей обладали Истинные Перворожденные и потеряли их дальние потомки.

Спросонок, подходя к алтарю, Рус еще путался, кто он есть – имеющий имя человек или безымянный альган. Без труда нашел исходную руну, два раза обогнул камень и увидел завершающую. Надпись шла по спирали снизу вверх. Набрал полную грудь затхлого воздуха, и… из него полились звуки Изначальной речи. Странное пение, переходящее от баса к дисканту, отдаленно напоминало заклятие эльфов во время создания «межреальности» или молитву венчания на Этрусское царство. Начал с завершающей ноты, ибо древние руны означали не слоги-звуки, а слово-тон-продолжительность, и закончил исходной, то есть «пропел» заклинание наоборот. По мере произношения очередной руны та вспыхивала и выплывала из камня. По окончании «обратного пения» вокруг Руса висели горящие жарким малиновым светом вычурные знаки, а из глубины камня медленно поднималось бледное Слово.

«Господи, в нем Воли бога почти не осталось, оно держится исключительно на Силе душ самих Шаманов! Идиоты, им стоило поверить, что печати-то, по сути, больше нет, и все! Слово распалось бы само! – с искренним недоумением подумал Рус. Легко быть умным, когда дело не касается тебя лично, правда? – А Волю мы сейчас добавим…» С этой мыслью он занес руку над жертвенным углублением и резанул по запястью кинжалом. Кровь потекла из пореза, свесилась с кожи набухшей каплей, нехотя оторвалась и полетела в довольную «пасть зверя»…

– Дармилей Разрушитель! – Рус перехватил каплю другой рукой, не позволяя упасть в углубление алтаря, и резко повернулся к мумии Озгула. Его голос звучал перекатистым басом – почти так же зловеще, как голоса самих призраков. Теперь он знал каждого из Великих Шаманов по имени и совсем этому не удивлялся. – Ты в ответе за всех своих товарищей?

– Меня слушают, – уклончиво ответил Озгул, и Рус мог бы поклясться, что он самое малое напуган, а скорее всего в ужасе, но тщательно скрывает свои эмоции.

– Всех сюда! – скомандовал Рус, и небольшой зал сразу, будто души только этого и ждали, забился бестелесными сущностями. – Я отпущу вас всех, избавлю от клятвы, но вы пообещаете мне, что часть из вас по-прежнему останется охранять плато. Если хотите, меняйтесь, разработайте график. – После этого слова ловко слизнул готовую упасть кровь. «Черт, глубоко порезал… успеть бы». Не слушая гомон в целом согласных Духов, продолжил: – Обещаете по моему призыву являться ко мне из «мира Предков» в мир живых и выполнять мои маленькие просьбы. Не переживайте, это будет нечасто. – И снова, почти выворачивая руку, слизал кровь с другой стороны ладони. Горсть наполнилась практически доверху. – Я жду!!! – прорычал Рус. – Иначе сожгу эту кровь, к даркам, и пошли вы куда подальше! Оставайтесь здесь еще на пару тысчонок лет!

– Да, Господин, согласны! – Хор голосов почти оглушил, но Рус четко расслышал – ни один не отмолчался.

– Я вам не Господин, я – Освободитель! Понятно?! – Он помнил, как объясняли разницу его Духи, ставшие «друзьями». Просьбы выполняются охотней, чем приказы, но главное – Духи в свободном состоянии гораздо сильнее.

В третий раз кровь из ладони пришлось банально отхлебнуть. Ничего, не перемутило.

– Понятно, Гос… – Эти запнувшиеся слова прозвучали слаженно, а далее зазвучала разноголосица: – Освободитель… Освободитель… Осво…

Рус терпеливо дождался тишины и торжественно произнес:

– Я жду обещания…

– Обещаем! – рявкнул слаженный хор, напомнив военный парад, и хитрый человечишка перевернул наконец ладонь.

Едва кровь коснулась намалеванной в чаше пасти, как из нее вырвался столб белой Силы. Слово Бога завыло, заметалось, но, не в силах сопротивляться, поплыло к этому столбу, на ходу теряя кусочки душ, которые устремлялись к «своим» призракам. Столб поглотил уже совершенно блеклое, полупрозрачное Слово и сразу исчез. Бывший алтарь покрылся трещинами и на глазах рассыпался в обычную подвальную пыль. Куда и когда пропали горящие вокруг Руса руны, он так и не заметил.

– Предки!!! – раздался чей-то восторженный вопль, и призраки один за другим стали исчезать.

– Стоять, неблагодарные! – громовым голосом остановил их Озгул, точнее, Дармилей Разрушитель. – Освободитель еще здесь!

– Ладно, ребята, – Рус успокаивающе поднял руку, – я устал и пошел домой. Вы уж сами тут, без меня, разбирайтесь. Дармилей – за старшего. – Сказал и, не теряя времени, благополучно провалился в «зыбучую яму».

В «Закатном ветерке» выскочил в привычном месте – в гоштовом саду. Прошел мимо удивленных стражников и устало побрел в дом, где предвкушал встречу с заплаканной женой и заранее подавлял укоры совести. Ушел на пару четвертей, а вышло… Переживает, бедненькая!

В действительности все вышло не так страшно. Гелиния прекрасно чувствовала его состояние на любом расстоянии (подарок либо шутка Геи или любовь, усиленная «смешением» душ, которое произошло тогда, когда девушка приходила в его внутренний мир). Он тоже в любой дали знал душевный настрой Гелинии, но просто, как большинство мужчин, был менее восприимчив «ко всяким нежностям-трепетаниям». Встретив, жена обняла его, поцеловала и повела в столовую, где стол ломился от яств.

Наутро Рус приказал принести в спальню канцелярский стол. Он очень досадовал, что забыл значения почти всех рун Изначального языка…

Рус быстро и тщательно записывал и зарисовывал знания «секретчика». Работал механически, отрешившись от эмоциональных оценок открывающихся возможностей. Главное – скорость. Необходимо записать как можно больше и только потом восторгаться результатами.

– Все, Гел. – Через целую ночную четверть Рус устало откинулся на спинку стула. – Похоже, полезные вещи… через день очередная заброска.

Он давно ощущал сочувствующий взгляд жены. Она проснулась вместе с ним и так и не легла, терпеливо дожидаясь завершения работы. Сидела на кровати, положив голову на поджатые к подбородку колени, и любовно смотрела на склоненную спину мужа. Так повелось с первой ночи этих внезапных «откровений».

– Я тоже на это надеюсь, Русчик, а то мне всегда обидно, когда ты так работаешь, не спишь, а выходят воспоминания какой-нибудь обиженной женушки…

– Но даже они, – Рус повернулся на стуле к кровати, – помогали мне картографировать город и долину. Ничего случайно не всплывает, я в этом уже убедился.

– Закончил? – Гелиния зевнула. – Давай спать. Но только спать! Надоело приезжать на занятия невыспавшейся.

– А ты спи, зачем мне спину взглядом протираешь? Светильник[4]4
  Светильник – амулет Светящих.


[Закрыть] я от тебя отворачиваю…

– Ага, ты будешь над столом корпеть, а я сладкие сны видеть? Я с тобой и в радости, и в горе – забыл? – В это время Рус уже забирался под легкое покрывало. – Давно говорю тебе: давай буду помогать, – и в такт этим словам локотком колола бок мужа.

– Ты только мешаешь, – так же ритмично ответил Рус.

– Тогда забрось меня в Кальварион, – тем же напевом произнесла Гелиния.

– Говорю в который раз: не время, вместе пойдем. – Как ни хотел, но эта фраза в ритм не уложилась. – Тьфу, Гелька! – Рус разозлился. Больше на самого себя, из-за неопределенности с Силой пятен, чем на привычные просьбы жены-непоседы. – Сказал вместе, значит вместе! Уже скоро! – ответил на невысказанный вопрос. Сразу успокоился и «перевел стрелки»: – Тем более тебя Отиг не отпускает.

– Но в Этрусию же отпускал! – теперь возмутилась Гелиния. – Стоит тебе попросить, и он все для тебя сделает!

– А вот и нет! Тебе тогда необходим был отдых для укрепления каналов Силы. Ты же проходила занятия на растяжение, забыла?

– Врешь ты все! Как всегда! – Жена обиделась и отвернулась. Что и требовалось уставшему Русу.

«Чертово пятно!» – привычно посетовал он.

Его тянуло туда. Половина души жила там, в загадочном и прекрасном Кальварионе; помнила ласковые объятия пятна: мира части его сущности, мира, готового выполнить любое желание. Но Рус опасался не вернуться. Вдруг Сила обретет Имя… и это станет его именем. Навсегда станет, на всю вечную жизнь… Чувствовал – так и случится. Это помогало терпеть и ждать. Свой «божественный» образ он вспоминал с содроганием.

Побережье Северного моря встретило их ярким цветочным ковром.

Весна в этих краях скоротечна, как коротко и холодное лето. Надо торопиться, чтобы продолжить хоровод жизни. Быстро отсверкать яркими красками, скорее вырастить мелкие семена и вовремя уронить их в холодную землю, дабы зарылись они поглубже на долгую зиму. Тогда появится реальный шанс встретить следующее весеннее тепло и подарить тундре новую жизнь.

– Ух ты! – воскликнула Гелиния. – Как красиво, Рус!

– Это только для тебя! – высокопарно произнес бывший этрусский царь, пораженный весенней тундрой не меньше своей ненаглядной. Тучи гнуса бессильно гудели вокруг их тел, не в силах преодолеть обычный магический фумигатор – противокомариный амулет, сделанный эолгульскими алхимиками ордена Пронзающих.

– Врешь, а все равно приятно! – С этими словами Гелиния поцеловала Руса в щеку.

– Сейчас в Этрусии конец весны, месяц травень[5]5
  Травень – соответствует земному маю или общегеянскому эребусу. В «просвещенных» землях был принят гелинский календарь из двенадцати месяцев с именами общепризнанных богов.


[Закрыть], – пояснил муж, – совпадает, как сама понимаешь, с геянским Эребусом. Заметь, как удивительно: бог сгинул, а месяц остался.

– Чего тут удивительного, – не согласилась жена, – весна никуда не делась. Но как странно, Русчик! Север, а все вокруг цветет! Больше, чем в Тире. Хочу здесь жить! – прокричала она, восторженно вскинув руки и закружившись в каком-то подобии танца.

– Нет вопросов, дорогая. Эти земли как раз свободные, построимся! Но… – Тут он выдержал хитрую паузу. – Море цветов – это потому, что торопятся. Лето короткое, а зима длинная. Море тогда замерзает, а кругом лежит снег. Снежное безмолвие… Всему живому надо успеть родить за короткое лето… – Старался говорить как можно поэтичнее и нарвался:

– А мы, Рус, – тихо сказала Гелиния, замирая, – когда мы родим?

– Тю-у-у… – потенциальный отец обнял свою благоверную, – по мне, так хоть завтра!

Своенравная княжна вдруг взбеленилась и вырвалась из объятий:

– Ты на что это намекаешь?! Я тебе не стельная борчиха[6]6
  Борчиха – самка борка (разг.). Основное мясомолочное животное, умная и выносливая безрогая «корова». Борки вышли из каганских пятен вместе с единорогами, которые выходили также и из альганских лесов. Одомашнились и расселились по всей Гее.


[Закрыть], чтобы рожать для твоего приплода! – Сказала так гордо, будто и не было секундного сожаления. – Вот отучусь два года, тогда – пожалуйста. И вообще, я сама определю, когда мне рожать! Ясно?! И не смей мне указывать!

– А я тебе разве указывал? – Рус хитро прищурился.

– Да! Ой, нет… но намекал! Лето здесь короткое! Видите ли… Все, не хочу здесь жить, пошли отсюда, – сказала, стараясь спрятать за капризным тоном давно сдерживаемое расстройство.

– Идем, любимая, – все для тебя! – произнес он, торжественно разводя руки, и продолжил делано-безразличным тоном: – Рожай, когда тебе вздумается, можешь даже не от меня…