Электронная библиотека » Вадим Норд » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 28 мая 2014, 09:56


Автор книги: Вадим Норд


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Так приятно иногда вырваться из привычной рутины, – сказал Дегтярский, как только официант ушел. – Надо почаще вас приглашать, Александр Михайлович. Жаль, конечно, что вы не в Питере живете…

Александр немного напрягся – уж не будут ли его сейчас переманивать. У Геннадия Валериановича чуйка звериная, недаром он что-то заподозрил. Но Дегтярский начал развивать совсем другую тему, автобиографическую с малой толикой философии.

– Вот говорят – не было бы счастья, да несчастье помогло, а ведь так оно и есть. Я ведь, Александр Михайлович, Военно-медицинскую академию закончил, четвертый факультет. Хотелось, знаете ли, совместить в одном флаконе любовь к медицине и любовь к морю…

«Надо же!» – удивился про себя Александр. В сутулом близоруком собеседнике не было ничего бравого, военного и тем более – морского. Типичный гражданский гражданин, если можно так выразиться.

– А пока учился – язву двенадцатиперстной кишки нажил, – продолжал Дегтярский. – Приехал к месту службы в Североморск, пошел представляться начальству, и меня прямо на пороге скрутило. Сразу в госпиталь и на стол, а через полтора месяца комиссовали. Ни одного дня не успел послужить. Анекдот! А такие планы были, что аж дух захватывало! К сорока годам рассчитывал стать начальником крупного госпиталя в полковничьем звании, а в особо нескромных мечтах подумывал и о должности начальника медицинской службы Военно-морского флота. Вот так! Не боги горшки обжигают, и плох тот солдат, у которого в ранце нет маршальского жезла! А вместо этого чудесная перспектива работы хирургом в районной поликлинике. Застрелиться хотелось, честное слово, только не из чего было. Это сейчас в армию никого калачом не заманишь, а тридцать пять лет назад в военные училища серьезный конкурс был, а в Военно-медицинскую академию так вообще зверский. По двадцать человек на одно место, да каких человек! Лучших учеников со всего Союза! Вы молодой, вам этого не понять. Вы не обижайтесь, пожалуйста, это я завидую.

Александр заверил, что не обижается. В знак дружбы и взаимопонимания выпили по рюмочке.

Неизвестно какая музыка, тихо лившаяся из динамиков (нечто из класса «мелодичная попса»), неожиданно сменилась довольно редкой песней «Битлов» про доктора Роберта.

 
Doctor Robert
You’re a new and better man
He helps you to understand
He does everything he can
Doctor Robert [1]1
  1 The Beatles, «Doctor Robert». Перевод:
  Доктор Роберт,
  Ты новый и лучший из людей.
  Он поможет вам понять,
  Он делает все, что в его силах.
  Доктор Роберт.


[Закрыть]

 

«Такой своеобразный знак внимания к клиентам-врачам или совпадение?» – подумал Александр, склонный иногда задумываться над тем, над чем задумываться и не стоило.

В последнее время он переживал нечто вроде битломанского ренессанса. Когда-то «Битлы» ему очень нравились, потом он к ним остыл, и казалось, что навсегда, а теперь вот снова увлекся. Настолько, что таскал в телефоне всю антологию от Please Please Me [2]2
  Студийный альбом The Beatles 1963 года.


[Закрыть]
до Let It Be [3]3
  Студийный альбом The Beatles 1970 года.


[Закрыть]
и слушал время от времени сообразно настроению.

– Товарищи мои уже майорами были, а я ассистентом на кафедре подвизался. Не поликлиника, конечно, но тоже ничего особенного. А потом вдруг времена изменились и коварная Фортуна решила повернуться ко мне лицом, а к моим товарищам, к сожалению, задом. Страшно подумать, что сейчас бы я мог жить на пенсию от Министерства обороны!..

Эта фраза Александру не понравилась, можно сказать – подпортила его мнение о Дегтярском. Слишком уж много пафоса и самодовольства он в нее вложил. Сложилось у тебя – радуйся, но в радости своей старайся не возвышаться над другими. Иными словами, надо радоваться тому, что у тебя все хорошо, а не тому, что тебе лучше, чем кому-то. Как-то так. И не такие уж маленькие пенсии у военных, чтобы жить на них было «страшно подумать».

– У меня, может, не самая большая клиника в Петербурге, но дело ведь не в размере, не так ли? Согласны со мной, Александр Михайлович?

– Не в размере дело, – поддакнул Александр.

Искренне поддакнул, не кривя душой. Действительно, не в размере дело, а в качестве оказываемых услуг. Клиника может быть большой, даже огромной, но «бестолковой», то есть – плохо работающей. За примерами далеко ходить не надо. Три года назад в Москве с большой помпой открылась клиника «Преображенский и К°». Владельцы отремонтировали и оснастили по высшему разряду трехэтажное здание бывшего кожвендиспансера, набрали персонал, нешуточно вложились в раскрутку, но забыли о самом главном, о том, без чего ни одна фирма-компания-структура существовать не может. Или не забыли, а просто не сумели правильно организовать деятельность клиники. Само собой ничего не делается, а если и делается, то далеко не самым лучшим образом. Найти (сманить) хороших хирургов и оснастить их всем необходимым – это полдела. Надо еще, чтобы вся клиника работала как часы. Если человек приходит в назначенное время и ждет приема полтора часа – это не дело. Если по телефону говорится одно, а при встрече – совершенно другое, это никуда не годится. Если до операции сэкономить время на общении с пациентом, то после операции есть риск потратить несоизмеримо больше на общение с его адвокатом. Короче говоря, клиники «Преображенский и К°» скоро уже год как нет. Все проходит, только что-то очень уж быстро.

Дегтярский был радушен и дружелюбен донельзя, но крылось в этом нечто такое, приторное, ненатуральное, что вынуждало держать ухо востро. «Мед с сахаром, – говорила в таких случаях бабушка Анна Тимофеевна и добавляла для непонятливых: – Сладко, а невкусно». Александр всегда стремился быть независимым и от людей, примерявших на себя маску благодетеля или покровителя, старался держаться подальше. Знал, как это бывает – коготок увяз, всей птичке пропасть. «Прикормят» тебя, а потом начнут этим шантажировать. Тем более что это всего лишь маска.

Но, с другой стороны, попадаются люди, которым эта маска просто нравится и они носят ее не с корыстными целями, а только лишь для того, чтобы потешить собственное эго. Почему бы им не подыграть, делая вид, что принимаешь все за чистую монету? И вообще, пусть уж лучше позитив будет гипертрофированным, чем негатив.

В завершение ужина, под кофе, изрядно поднабравшийся Дегтярский (Александр выпил всего одну рюмку, а он допил остальное и попросил принести еще сто пятьдесят грамм) вошел в роль крестного отца.

– У меня такое правило, – Дегтярский старался говорить веско, но выходило смешно и порой не очень связно, – везде иметь своих людей, то есть людей, на которых я могу положиться. А эти люди, в свою очередь, могут положиться на меня. «Ты – мне, я – тебе», на этом столпе стоит Вселенная, а кто не с нами, тот против нас. Вы думаете, что здесь Северная столица, город высокой культуры и все такое? Зря! Питер – это гигантский серпентарий! Когда меня спрашивают, каким словом я могу охарактеризовать мой родной город, я отвечаю: «Бандитский»! Бандитский Петербург! Сериал есть такой, видели, наверное?

Александр отрицательно покачал головой. Слышал, что есть такой сериал, но не видел.

– Так вот там все неправда! На самом деле все гораздо хуже! Это я вам как коренной ленинградец говорю. Здесь надо держать ухо востро, а нос – точно по ветру, иначе долго не протянешь!..

Александру на миг показалось, что он перенесся в Чикаго времен Великой депрессии. Что-то уж очень Анатолий Викторович впал в брутальность.

– Но я держу! – заверил Дегтярский. – И нос по ветру держу, и всех, кого надо, держу…

Для наглядности он сжал кулак и негромко (набравшийся интеллигент остается интеллигентом) стукнул им по столу.

– Александр Михайлович! Знайте, что в Петербурге у вас есть друг!

Еще один удар кулаком, теперь уже в грудь и немного сильнее.

– Спасибо, Анатолий Викторович, – ответил Александр и добавил, чтобы не казаться недружелюбным невежей: – Всегда рад сотрудничать.

– И это замечательно! – обрадовался Дегтярский, так обрадовался, словно ему пришлось долго склонять Александра к сотрудничеству. – Мы с вами таких дел еще наделаем!

«Если закажем еще коньяку, то точно наделаем», – подумал Александр.

Демонстративно смотреть на часы или столь же демонстративно зевать было не в его стиле. В предложении разойтись по домам-гостиницам нет ничего неприличного, так почему бы не сказать об этом прямо?

Дегтярский порывался оплатить счет целиком, но Александр настоял на том, чтобы каждый заплатил за себя. Одно дело – бутербродами в клинике угоститься, другое – по ресторанам за чужой счет ходить.

На дорогу Дегтярский принял стограммовый «посошок», и в такси его совсем развезло. Сидел на переднем сиденье, порывался свалиться на водителя, что-то бормотал себе под нос, сократив имя Александр до фамильярного «Алик». Александр сильно удивился, потому что Дегтярский совершенно не был похож на человека, имеющего проблемы с алкоголем. Впрочем, те, кто употребляет спиртное регулярно, умеют контролировать свое опьянение… Нет, скорее всего, Дегтярский просто позволил себе расслабиться и немного перебрал.

Расслабляться когда надо – великое искусство, доступное лишь единицам, которые сумели постичь что-то из области непостижимого. Им бы только усесться в позу лотоса, а дальше все пойдет само собой. Не пройдет и двадцати секунд, как помыслы обращаются от суетного к вечному, эмоции исчезают, сердце начинает биться медленнее… Уметь расслабляться правильно – тоже искусство. Не каждому дано.

Александр предложил отвезти Дегтярского первым, но тот горячо запротестовал:

– Я у себя дома, Александр Михайлович, а вы в гостях! Вы Питера не знаете, и этот прощелыга будет возить вас кругами до тех пор, пока не разведут мосты!

Такси было легальное, со счетчиком, накручивавшим рубли. Водитель никак не отреагировал на «прощелыгу» и «возить кругами», то ли принял во внимание состояние Дегтярского, то ли просто привык к разным выходкам пассажиров.

– Держитесь за меня – и не пропадете! – твердил Дегтярский.

Таксист высадил Александра возле гостиницы и повез Дегтярского дальше, Александр не расслышал, куда именно. Александр немного постоял на тротуаре, подышал свежим воздухом, поглазел на оживленную и в позднее время Лиговку, а потом вошел внутрь.

Через полчаса он уже спал в своем номере и видел во сне, как высокая симпатичная девушка с копной рыжих кудряшек на голове водит его по Петербургу и показывает достопримечательности. Только не официальные, а те, с которыми у нее лично что-то связано. Погода стоит летняя, жаркая, не то что на самом деле. На девушке надето легкое белое платье, которое на свету становится полупрозрачным. У девушки красивое лицо и идеальная фигура, только верхняя губа слегка вздернута кверху, но это только добавляет ей шарма.

Утром, во время бритья, Александр вспомнил сон и решил, что он должен быть вещим – уж очень понравилась ему девушка. Почему вещим? Да хотя бы потому, что сон про лето, а сейчас – апрель. Вслед за весной придет лето, значит, и все остальное должно сбыться. Логично? Почти.

– У меня никогда не было девушки в Питере, – пожаловался Александр своему отражению. – И вообще, я так редко здесь бываю и всегда помалу…

Лучше бы он пожаловался на то, что никогда не был в Мексике. Глядишь, и на какой-нибудь симпозиум прислали бы приглашение…

Александр немного сомневался насчет того, приедет ли Дегтярский в клинику с утра. После вчерашних излишеств тот мог и опоздать. Ждать в клинике не хотелось, а осматривать пациента без Дегтярского, которому предстояло продолжать наблюдение, было нерационально. И в то же время было неловко звонить в клинику и интересоваться, на месте ли главный врач. Ничего неприличного в этом вопросе нет, но с учетом того, что напился Дегтярский на глазах Александра, вопрос мог бы поставить его в неудобное положение, прозвучать скрытым упреком. Вот, мол, я с утра как огурчик, а в отношении вас, дорогой Анатолий Викторович, сомневаюсь, уж больно вы вчера перебрали коньячковского.

После недолгого размышления Александр решил позвонить в девять утра в клинику и поинтересоваться состоянием больного – как он спал, не температурит ли и так далее. Этот интерес вполне уместен, поскольку доктору положено беспокоиться о пациентах. Бывший главный врач шестьдесят третьей больницы Малиновский имел обыкновение избавляться от тех заведующих отделениями, которые по выходным не делали «контрольных звонков» дежурной смене. Александр, будучи студентом, присутствовал на утренних конференциях в шестьдесят третьей и запомнил любимую фразу Малиновского: «Настоящий руководитель знает, что в его отсутствие ничего хорошего случиться не может». Если Дегтярский на месте, то, разумеется, он сам расскажет о состоянии пациента. Так Александр и поступил.

– Если не считать попытки курения в окно, то все в порядке! – бодрым голосом «наябедничал» Дегтярский. – Но за это он уже получил от меня хорошую клизму, так что вопрос можно считать закрытым. Приезжайте, Александр Михайлович, ждем!

Курить вообще вредно, а непосредственно перед операцией и на протяжении всего послеоперационного периода – тем более. Попадая в кровь, никотин вызывает стойкое сужение кровеносных сосудов, нарушая тем самым кровообращение. Удлиняется процесс заживления, возрастает риск послеоперационных осложнений. Пластическая операция – прекрасный повод для того, чтобы расстаться с вредной привычкой. Да и какое удовольствие может доставлять этот процесс при отекшем носе и неприятных ощущениях в только что прооперированном подбородке? Александр не курил, поэтому не мог утверждать на все сто процентов, но на девяносто девять с половиной подозревал, что никакого удовольствия – привычный ритуал, не более того.

Дегтярский выглядел бодро и свежо. Никаких видимых последствий, разве что Александру в глаза смотреть избегал, стеснялся все-таки вчерашнего.

С пациентом все было в порядке. Никаких жалоб, ничего настораживающего. Ночью спал, на завтрак выпил чашку теплого куриного бульона, температура нормальная, давление – сто двадцать на восемьдесят. Желание одно – поскорее покинуть клинику.

– Я здесь, а все дела мои там. Некогда разлеживаться.

Еще во время «заочного» знакомства по скайпу Сергей Иванович рассказал, что заправляет небольшим строительным бизнесом. Так и сказал, с оттенком самоуничижительного пренебрежения, «заправляю», а не «руковожу» и не «управляю».

– Не волнуйтесь, Александр Михайлович, все послеоперационное ведение мы обеспечим на самом высоком уровне… – трижды повторил Дегтярский.

Пациент на прощанье крепко пожал Александру руку и сказал:

– Спасибо, Александр Михайлович. Будем живы – увидимся.

К чему была сказана последняя фраза, Александр не понял, но решил, что это просто присказка у пациента такая. Любимые фразы есть у каждого человека. Сам он, например, любит повторять «quid dubitas, ne faceris» [4]4
  1 В чем сомневаешься, того не делай (лат.).


[Закрыть]
. А у Геннадия Валериановича, директора клиники «La belle Hélène», любимым выражением было «спокойствие, только спокойствие», за что его сотрудники прозвали «Карлсоном».

Некоторой неожиданностью стала оплата наличными. Обычно за выездные операции платили безналом, перечисляя деньги на банковский счет, который Александр указывал в договоре. Указал он его и на этот раз, но Дегтярский сослался на какие-то проблемы с банком, а Александру, по большому счету, было все равно. Он получил конверт с купюрами, пересчитал их по настоятельному требованию Дегтярского, подписал «расходник» [5]5
  Расходный кассовый ордер.


[Закрыть]
и попросил разрешения воспользоваться хозяйским компьютером для покупки обратного билета.

Не покупать билет заранее – суеверие чистой воды, вытекающее из вселенского хирургического правила «Не говори «гоп», пока не прооперируешь». Можно покупать обратный билет заранее и сдавать его в случае изменения планов, но лучше не планировать ничего до тех пор, пока не убедишься, что операция прошла успешно. Тем более что проблем с билетами нет.

Александр очень удачно купил билет на трехчасовой поезд. Позвонил боссу, сказать, что выйдет на работу уже завтра, прогулялся по Невскому (для того люди и придумали зонты, чтобы гулять под дождем), пообедал в кафе неподалеку от Гостиного Двора, а уже в восемь часов вечера был дома и звонил матери, доложить, что благополучно вернулся.

Командировка закончилась.

– Как съездил? – спросила мать.

– Хорошо съездил, – ответил Александр. – Приятный город, приятные люди…

3
Очень неприятная новость

Что такое истинно холостяцкий ужин? Классический?

Сборище холостяков за обильно накрытой «поляной»? Нет, это, скорее, мальчишник.

То же самое, но с участием женщин? Снова неправильно.

Истинно холостяцкий ужин – это ужин, приготовленный холостяком и им же съеденный. В одиночестве. С одиночеством можно поступать как заблагорассудится. Можно смаковать его, наслаждаясь, можно им тяготиться, а можно не обращать на него внимания.

Сегодня вечером Александр собрался наслаждаться одиночеством и тем покоем, который с ним связан, уж больно суматошным выдался день. Дорогой и любимый босс Геннадий Валерианович вчера полдня провел в мэрии, где, по его словам, «уточнял насчет реконструкции», и потому сегодня с самого утра изводил всех придирками. Досталось и Александру, который «в это тяжелое для клиники время» совершил страшное преступление, отложив две операции на следующий месяц.

– Вы понимаете, что в июне нас здесь уже может не быть?!

Геннадий Валерианович немного перегибал палку со сроками и намеренно упускал из виду то обстоятельство, что, закрывшись на Чистых прудах, клиника «La belle Hélène» непременно открылась бы в другом месте. Но так получалось трагичнее и гармонировало с минорным настроением босса.

Александр объяснил причины. Одна из клиенток сильно увлекалась астрологией и очень хотела сделать подтяжку в самый благоприятный для нее день, который, по предварительным расчетам, был в мае, а по окончательным, точнее которых не бывает, переместился на июнь. Александр поговорил с дамой по душам, убедился в том, что к операции в неблагоприятные дни она относится крайне отрицательно, и «переставил» операцию на июнь. А что ему еще оставалось делать? Операция делается не по жизненным показаниям, и дата в этом случае не имеет никакого значения. А вот внутренний настрой пациентки – имеет, да еще какое! Огромное значение! Исход операции зависит от профессионализма медиков только наполовину. Вторую половину обеспечивает внутренний настрой пациентов, их моральное состояние. Если у пациента депрессия – ждите осложнений.

– Благоприятные дни придумали! – возмущался босс. – Что мне теперь, придворного астролога на работу брать?!

«Где имение и где наводнение», – говорила бабушка Александра, сталкиваясь с подобным отсутствием причинно-следственных связей. Бабушка Анна Тимофеевна, царствие ей небесное, была забайкальской казачкой, скорой на руку, легкой на ногу и острой на язык.

У второй «передвинутой» клиентки, занимавшейся оптовой торговлей электротоварами, внезапно осложнились дела с китайскими поставками, и ей пришлось бросать все и отправляться в Шанхай, причем отправляться надолго, как минимум на две недели. Пока со старыми поставщиками разберешься, пока новых найдешь… Что тут мог сделать Александр? Вариант был всего один.

– Надо планировать как следует, а не брать даты с потолка! У нас тоже бывают разные непредвиденные обстоятельства! У кого их не бывает?!

В обычном состоянии Геннадий Валерианович по таким поводам вообще бы выступать не стал. Хозяин – барин, клиент всегда прав и так далее. Но сегодня ему надо было выплеснуть часть скопившегося раздражения, и Александр относился к этому с пониманием. Кивал головой, особо не возражал и не оправдывался, только время от времени на часы демонстративно поглядывал, намекая на то, что рабочее время можно использовать более рационально.

Бурное утро плавно перетекло в не менее бурный день. День без операции всегда более бурный, нежели операционный, потому что в такие дни приходится общаться с бо€льшим количеством пациентов. Кто-то приходит знакомиться и высказывать пожелания, кто-то на перевязку… К вечеру Александру хотелось тишины и покоя. Он даже не стал возиться с готовкой, а наделал себе на ужин бутербродов с красной икрой, которые относились к числу самых любимых его бутербродов. Хотя бы потому, что каждый день ими себя баловать не станешь, уж очень калорийное это баловство.

Иногда бутерброды падают маслом вверх, и это – дурной знак, предвещающий крупные проблемы. Дела настолько плохи, что закон бутерброда ленится срабатывать – именно так надо расценивать упавший маслом вверх бутерброд, а не радоваться удачному стечению обстоятельств.

Александр опрометчиво порадовался, потому что бутерброд был последний и падал он на колени, а вставать с дивана и идти переодеваться не хотелось. Александр сначала порадовался удачному падению бутерброда и только после этого, уже надкусив его, осознал, почему, собственно, дрогнула рука.

– Если вы видели этого человека или обладаете информацией о его местонахождении, то просим позвонить по телефонам…

С экрана телевизора на Александра смотрел недавний питерский пациент Сергей Иванович Кузнецов. Такой, каким он был до операции. Ошибка исключалась – во-первых, фотография, показываемая в сводке новостей, была хорошей, четкой, лицо снято анфас крупным планом, а во-вторых, профессиональная память не могла подвести Александра. Одно дело узнать человека, которого мельком видел на улице, и совсем другое – узнать своего бывшего пациента. Тем более прооперированного совсем недавно, на позапрошлой неделе.

Где-то внутри зябко потянуло холодком. Александр пропустил мимо ушей то, что диктор сказала о Кузнецове, но и так было ясно, что разыскивают его в связи с совершением какого-то преступления. Если бы внезапно пропал добропорядочный гражданин Кузнецов, то никто бы из близких не дал для опознания старой фотографии. За неимением новой (сразу же после пластической операции никто обычно фотографироваться не спешит) обошлись бы фотороботом. Какой смысл искать человека, зная, как он выглядел раньше, но не представляя, как он выглядит сейчас? Старая фотография не подошла бы, потому что новое лицо разительно отличается от старого, да, вдобавок, послеоперационный отек сильно меняет внешность. Старого лица уже нет, нового лица еще нет, а есть нечто… «Нечто», наверное, самое подходящее слово для характеристики облика в этот «промежуточный» период.

Кузнецов не одинокий пенсионер, а бизнесмен, то есть вроде бы как бизнесмен. Человек, который постоянно находится на людях. Такому будет очень сложно скрыть факт пластической операции. Даже если он живет один, то есть сотрудники, партнеры, любовницы, друзья… Кто-то да будет знать об операции, тем более что она была не просто омолаживающей, а изменяющей внешность. Тут ничего не скроешь, увидит окружение «новое лицо» и все поймет.

Мысли путались, перескакивали с одного на другое, но вывод напрашивался один-единственный. Неутешительный, неприятный.

Бизнесмен? Ясно теперь, что он за бизнесмен, этот Сергей Иванович Кузнецов. И никакой он не Кузнецов, скорее всего… Впрочем, «псевдоним» выбран умно. Сколько в России Сергеев Ивановичей Кузнецовых? Если не десятки тысяч, то все равно много. Легче затеряться, меньше внимания привлекается. Кто же вы на самом деле, Сергей Иванович Кузнецов? И каким бизнесом вы заправляете?

Оставив недоеденный бутерброд сохнуть на тарелке в скорбном одиночестве, Александр отправился за информацией в Интернет. Поиск по словам «Сергей Иванович Кузнецов Санкт-Петербург», как и следовало ожидать, не дал ничего интересного. Но стоило только Александру набрать в строке поиска «Санкт-Петербург розыск», как он попал на соответствующую страницу сайта Главного следственного управления Следственного комитета РФ по Санкт-Петербургу, где четвертая по счету фотография в списке разыскиваемых за совершенные преступления оказалась той самой, которую показывали по телевизору. Только фамилия изображенного на ней мужчины была не Кузнецов, а Арандаренко. Арандаренко Альберт Радиевич, 1972 года рождения, разыскивался по подозрению в организации убийств (именно так – во множественном числе) и совершении мошенничества в составе организованной преступной группы.

– Ну и дела, – коротко сказал Александр, набирая в строке поиска настоящее имя своего пациента.

«Ну и дела» в данном случае обозначало бурю негативных эмоций, которую чаще принято выражать при помощи витиеватых или хотя бы многоступенчатых словесных конструкций нецензурного характера. Но Александр не любил материться. Когда матерились другие, тоже не любил.

Альберт Радиевич оказался довольно известной персоной. «Видный предприниматель», «влиятельный бизнесмен», «ведущий специалист в области недвижимости», «владелец известной строительной фирмы», «крупный инвестор» и даже «меценат и благотворитель»… Ну, прямо столп общества, иначе и не скажешь.

Но на любой репутации непременно найдутся какие-нибудь пятна. Кто-то из журналистов упоминал о близости Альберта Радиевича к криминальным кругам и даже называли кличку «Алик-Лопата». Несколько раз Альберт Радиевич проходил подозреваемым по различным уголовным делам, но всякий раз подозрения в отношении его оставались только подозрениями, не более того.

«Темная лошадка с блестящей визитной карточкой», – говорила про таких, как Альберт Радиевич, мать Александра. Длинновато, но точно.

Вымышленное имя, пластическая операция, хирург со стороны… Прав был босс, когда говорил, что чувствует какой-то подвох. Александру следовало прислушаться, а не упиваться своей популярностью! В Питер его пригласили, видите ли! Как будто своих врачей там мало!

«Но ведь и раньше приглашали, – возразил самому себе Александр. – И все было нормально, никаких проблем. Кто же мог знать?»

А вот господин Дегтярский мог знать. Даже не «мог», а «обязан» был знать. Если пациент довольно известная в Питере личность и дело у него такое «деликатное», то вряд ли бы он рискнул обращаться под чужим именем в клинику своего города. Он бы, скорее, в Москву уехал оперироваться под чужим именем. Или, например, в Екатеринбург. Или в Киев. Короче говоря, куда угодно, только бы подальше от Петербурга, где многие знают, как его зовут на самом деле. Операция была хоть и сложной, но без чего-то сверхъестественного. Такую в любом крупном городе можно сделать спокойно, были бы деньги. А он в Петербурге оперировался. У приглашенного из Москвы врача. А все остальные участники операции тоже были приглашены со стороны? Или там, в «Прогрессе», круговая порука?

Медсестры – еще ладно. Многие из них приезжают на заработки из других городов и могут не знать в лицо «видных питерцев». Да и не особенно вглядываются медсестры в лица пациентов. Другое дело – врач, который делает операцию. Он лицо пациента изучает до мельчайшей черточки. И память на лица у пластических хирургов цепкая. А уж про главного врача клиники говорить нечего – ему по статусу положено вращаться в «высшем обществе», рекламировать свою клинику, привлекать новых клиентов и все такое. Чтобы он-то, да не узнал Альберта Радиевича? Ладно, допустим, что он его действительно не узнал, но вряд ли Альберт Радиевич настолько глуп, чтобы на это рассчитывать. Вероятность того, что не узнает, куда меньше того, что узнает, а уж Альберту Радиевичу положено уметь хорошо просчитывать вероятности. Иначе бы он давным-давно отбывал срок или лежал на Северном, Южном или еще каком другом питерском кладбище. Нет, Анатолий Викторович был в курсе и сознательно подставил Александра. Да что тут гадать! Дегтярский же сказал, что Сергей Иванович его давний знакомый, поэтому-то он сам не хотел оперировать. Александр сгоряча забыл об этом. Дегтярский и сам бы прооперировал, только ему для этого был нужен опытный ассистент, которого под рукой не имелось. Вот и пришлось приглашать Александра, выдумывая близкое знакомство как отмазку. Ассистировать в другой город никто из профессионалов не поедет, смешно это, нелепо, а кого-то из питерских специалистов Дегтярский на роль ассистента приглашать не хотел. Вот и вывернул ситуацию наизнанку – вы оперируйте, а я вам стану ассистировать.

Вот ведь мерзавец! Ох, недаром въедливые глазки у него бегали все время! Разве так можно? «Не волнуйтесь, Александр Михайлович, все послеоперационное ведение мы обеспечим на самом высоком уровне…» Мавр сделал свое дело, мавр может валить обратно в Москву, а мы тут сами разберемся. Сами с усами, да…

Подставлять ближнего вообще гадко, мерзко и подло, но если этот ближний – твой коллега-врач, то поступок приобретает особо неблагоприятную окраску. Сколько говорено и писано о корпоративной этике, корпоративной солидарности, некоторые даже о корпоративных заговорах упоминают, а на самом деле как не было в отечественной медицине ничего корпоративного, так и нет. Есть система «рука руку моет», не более того.

Эмоции бурлили и рвались наружу, но что толку в эмоциях? Конечно, Александр этого так не оставит. Он сейчас же… нет, сейчас уже поздно, двенадцатый час как-никак, поэтому он позвонит Анатолию Викторовичу завтра утром, выскажет в корректной форме все, что он о нем думает! А сейчас надо немного успокоиться…

Для того чтобы успокоиться, нет способа лучше каллиграфии. Вдумчиво разотрешь в чашке палочку туши, так же вдумчиво разведешь ее водой, вдумчиво макнешь кисть, вдумчиво выведешь первую линию, затем вторую…

Иероглиф «шоу», символизирующий долголетие, требует твердой руки и душевного спокойствия. Особенно в классическом своем написании. Особенно если не рисовать на листе бумаги один большой иероглиф, а покрывать его множеством мелких. Задача усложняется – здесь каждый иероглиф должен быть безупречен не только по форме, но и по размеру. Десять столбиков по десять иероглифов, и можно будет с почтением дарить этот лист на день рождения хорошему человеку. Сто иероглифов «шоу» – это не просто пожелание долголетия, а пожелание долголетия, граничащего с бессмертием… На девятом по счету листе бумаги дело пошло как надо. Казалось, что одинаковые и совершенные иероглифы расползаются по бумаге сами собой, без участия Александра. Нарисовав в нижнем правом углу последний иероглиф, Александр отложил кисть, удовлетворенно кивнул и вернулся к размышлениям.

На спокойную голову думалось лучше и продуктивнее. Александр вспомнил все то, что говорил Дегтярский за ужином в ресторане, вспомнил упоминание Алика во время поездки в такси (Аликом ведь можно не только Александра, но и Альберта назвать), добавил к этому оплату наличными из-за каких-то проблем с банком… Ох, явно придуманными были эти банковские проблемы. Дегтярский попросту не хотел оставлять следов. Банковский перевод – это след, а конверта, переданного из рук в руки, никто, кроме них двоих, не видел. И склонность общаться по телефону, а не по переписке тоже можно объяснить нежеланием оставлять следы. Письмо от Дегтярского пришло всего одно – с «рыбой», то есть с образцом договора. Да, Александр подписывал расходник, но расходник можно порвать и выбросить. И свой экземпляр договора Дегтярский мог порвать. И историю болезни тоже. У анестезиологов должен храниться второй экземпляр их карты, кроме той, что вложена в историю болезни? От него тоже никто не мешает избавиться. Так же, как и от журнала записи оперативных вмешательств, в котором Александр кратко описал ход операции. «Шапка» с указанием фамилий пациента и всех врачей, принимавших участие в операции, уже была кем-то заполнена, скорее всего, операционной сестрой. Номер истории болезни и дата операции там тоже указаны. Но кто мешает завести новый журнал?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации