Текст книги "Требуется сообщник"

В любое другое время Женька бы испугалась, но сейчас, обиженная за весь людской род славной Руси, пусть древней, альтернативной, но родины, она возмутилась.

– Я ничего не хочу! – огрызнулась она. – Я и раньше хотела только новую работу найти и с парнем помириться! Вы меня сюда затащили якобы для помощи, а сами плевали на всех и вся, кроме своей Эвелины и чертова дворца.

– Замка, – строго поправил Кощей.

– Дворца! – не сдавалась Женька. – Вы вообще не интересуетесь людьми!

– Я им должен сопли вытирать?

– Вы не пускаете прогресс на Русь!

– Я?! Я не пускаю? А кто, по-твоему, изобрел эти чертовы зеркала, в которых перемещается Эвелина? Кто сделал волшебную тарелку с яблоком, которое показывает реалити-шоу? Кто сделал ковер-самолет? Кто изобрел клубок, показывающий дорогу вместо проводника?

– Вы!

– Как бы не так! Я сижу дома и наслаждаюсь ситуацией! – Кощей не кричал, но его баритон легко заглушал Женькины крики. – Я не против прогресса, я его просто не насаждаю. Ты видела на Руси нищих? Ты видела умирающих от голода?

– Можно подумать, я бы успела! – сжав кулаки, Женька стояла на своем. – И вы могли мне заморочить голову! Вы же бог!

– Я не бог! Вернее бог, но в отставке, – поправился Кощей. – В моих землях нет мануфактуры, как на Западе, нет целенаправленной военной машины, но зато нет голода!

– Но вам на всех плевать!

– Отличный вывод! Ты его сделала на основании того, что я не собираюсь утирать сопли каждому бездельнику? Так это не ко мне, это к Белобогу, или кем он там стал!

– Вы даже не знаете, кто ваш брат!

– И он не знает, – парировал Кощей.

– Он хотя бы добрый!

– Точно, – легко согласился Кощей, – он белый и пушистый, а я злодей. Представится случай, поинтересуйся у Белобога, сколько людей спас именно он, летая вокруг Прадуба, скольких царей он заставил наложить запрет на вывоз старых родителей в зимний лес! Это я сделал так, что взять сироту в семью считают хорошей приметой, просто для того, чтобы уменьшить детскую преступность, она мне, видишь ли, мешала.

– Как же! Объявления расклеивали?

– С таким интеллектом ты читать научилась? – делано удивился Кощей. – Когда брали сироту, то могли вскоре найти пару золотых или бесхозная корова ко двору прибивалась. Если сироту не обижали.

– Да вы святой! – саркастически заявила Женька.

– Я практичный, – холодно ухмыльнулся Кощей, и от этой ухмылки Женьке стало нехорошо. – Я хочу, чтобы опыт предыдущих поколений оставался у последующих, пусть даже посредством сказок и легенд, до которых охочи старики. Я хочу, чтобы мелкие задранцы спокойно жили, а не готовили себя к убийству родителей. Мне. Так. Комфортнее. Я. Так. Хочу.

– Но Русь в дремучих временах! – кипятилась Женька. – Сам… Сами сказали, в Англии прогресс…

– Попила б ты валерьянки, – неожиданно спокойно посоветовал Кощей. – Я следую принципу – что приживется, то приживется, значит, так тому и быть. Я не Петр Первый из твоей реальности, чтобы боярам бороды рубить, пусть этим Еремей, Берендей, Святосил и оные с ними занимаются.

– Значит, случись война, пусть наших гнобят? – не сдавалась Женька.

– Вот тут я ни при чем, – искренне заверил Кощей. – Загнобить наших, по твоему изящному выражению, пока не смогли. В одной из войн, например, против тяжелых рыцарей вышел Алексей Калкский и утопил их.

– Александр Невский, – машинально поправила Женька.

– У тебя Невский, а здесь Калкский, и справился не хуже. Здесь другой мир, детка! Я не спорю, возможно, отголоски скажутся и в твоем мире, который, замечу, отчасти и мой, но в целом ты несешь полную чушь. То, что нужно русичам, приживается само по себе, а если ты ратуешь за прогресс, то попытайся меня убить, и пусть Русь станет английским вассалом, зато с мануфактурой, производством и прочим!

Закончив тираду, Кощей смолк, повернулся к Женьке спиной и принялся натягивать рубашку.

– И что теперь делать?

– Не мешать, – буркнул Кощей. – Захотят прогресс, будет прогресс в конце концов. Я смогу приспособиться к любому миру, я же бог!

– В отставке, – желчно напомнила Женька.

– Да хоть на пенсии, – уязвленно отозвался Кощей. – Но атака со стороны нечисти – редкостная подлость, особенно учитывая то, что нужны не люди, а земля и мясо. Кстати, в том письме было предложение остаться на Руси наместником. Я отказался, не терплю анонимок. Так тебя сейчас домой отправить или все-таки поможешь?

– Я с вами, – насупилась Женька.

– Тогда будь любезна без истерик и попреков, – предупредил Кощей, усмехаясь про себя. Надо же, патриотка нашлась.

– Я больше не буду, – процедила Женька.

– Ты начнешь выполнять все мои просьбы, не задавая глупых вопросов, – жестко сказал Кощей.

– Иначе что?

– Иначе прямо сейчас отправишься домой и никогда в жизни не узнаешь, чем все закончилось.

– Я вас отслежу в Москве, – заявила Женька. – Не так много салонов, где на заказ делают мотоциклы или тюнинг. Фамилию-имя-отчество я знаю, кличку узнать проще простого, и пробью через милицию, у папы там есть пара знакомых.

– Михась.

– Что?

– В девяностые моя кличка была Михась, – пояснил Кощей. – Салон расположен в Юго-Восточном округе, найти действительно просто.

– Зачем вы все это рассказываете? – подозрительно осведомилась Женька.

– Потому что сейчас ты отправишься домой, поборница справедливости и защитница угнетенных масс. Спустя пару месяцев ты найдешь мою фирму, явишься туда… кстати, давай заранее договоримся о дате, чтобы я на месте был… попросишь позвать Бессмертного Михаила Николаевича и начнешь допрос из серии «что дальше было в альтернативном мире и чем там дело кончилось». Я, в свою очередь, сделаю круглые глаза, – он изобразил, Женька против воли засмеялась, очень уж глупый стал вид у Кощея, – и поинтересуюсь, что за дрянь вы, девушка, курите в столь юном возрасте.

– Я поняла, – понурилась Женька. – Можно мне остаться?

Вид ее был настолько несчастным, что Кощей смягчился.

– Поверь, детка, я русский человек, – почти ласково сказал он. – Вот только усы не как у всех. И я действительно хочу спасти свою страну. Еще больше я хочу прищемить хвост разным, скажем так, козлам, возомнившим себя пупом земли и посягающим на мою территорию.

– Вы циник, – обвинила Женька.

– Бессмертие накладывает определенный отпечаток, – не стал спорить Кощей. – Ну, пойдем всех побеждать?

– Пойдем, – вскинулась Женька.

– Вперед, – кивнул Кощей. – Кстати, там впереди речка будет, заодно умоемся.

Лондон приближался с каждой милей, и после полудня они вошли в достославную столицу. Крепостных стен не наблюдалось, лишь более темная полоса земли да обрушенные основания ворот показывали, что путники ступили в черту города.

Окраина была почти безлюдной. Редкие прохожие, не занятые на работах, спешили по своим делам, не обращая внимания на двух чужаков.

Идти приходилось по грязи, покрывающей гнилой деревянный настил и издающей весьма специфический запах, намекающий на проблемы с канализацией. Узкие улицы – двум телегам не разъехаться – с обеих сторон были обрамлены покосившимися домами. Над первыми каменными этажами надстраивались вторые, а иногда и третьи. Доски, из которых были сколочены надстройки, давно прогнили, с них свисали пласты старой краски. Кое-где виднелись протянутые веревки с сохнущим серым бельем. Иногда встречались колонки, возле них женщины набирали воду. Еще попалась настоящая коновязь – чугунный гриб с загнутой книзу шляпкой торчал на углу одного из переулков.

Замызганные дети носились по улице, едва не сшибая с ног редких прохожих. Если все-таки на кого-нибудь натыкались, вместо извинений поливали ругательствами. Мамаши орали не хуже, призывая отпрысков идти домой и помогать по хозяйству.

У единственного кирпичного дома, больше похожего на склад, сидели и пили трое мужчин. Один из них пробежался по чужакам оценивающим взглядом, но Кощей, глядя мимо, стукнул кулаком в ладонь, повел широкими плечами, и интерес к их персонам угас.

– Лондон, Лондон, – протянул Кощей. – Город порока, трущоб и прогресса.

Он пошел вперед, глядя по сторонам с видом хозяина, обозревающего собственное поместье.

– Знаешь, детка, за те годы, что я здесь не был, город почти не изменился.

– Вы бы сделали лицо попроще, – предложила Женька, как всегда, едва поспевая за широким шагом Кощея. – Ходите как по собственному дворцу.

– Замку.

– Я и говорю. А вы, между прочим, одеты как простой работяга. И кепка у вас дурацкая, – добила она.

– В чем-то ты права, – вынужденно согласился Кощей, сбавил шаг, чуть ссутулился и сдвинул кепку на глаза. – Так лучше?

– Гораздо. Что это за улица?

– Кто его знает, – беспечно отозвался Кощей.

– А мы куда идем?

– На разведку. В трущобах нужные нам слухи расходятся гораздо быстрее и без лишней мишуры.

– В смысле? – не поняла Женька.

– В светском обществе скажут примерно следующее, – Кощей собрался и затянул тенором: – Вы не поверите, но дочка лорда Таймза позволила себе лишнего! Ей даже пришлось уехать на отдых в предместье, и она пробудет там еще долго, месяцев шесть, не меньше. – Кощей сменил тон и заговорил выше, явно женским голосом, подперев пальцем щеку: – Да что вы! Уверена, это ошибка, юный Чарльз никогда бы не отвернулся от мисс Таймз, он так влюблен! Это подтвердят и мисс Уилкс, и мисс Браун, и их матери, которые принимают в своем доме столь достойного джентльмена.

Против воли Женька засмеялась, но тут же приняла серьезный вид и спросила:

– А в трущобах?

– В бедных районах, – строго поправил Кощей.

– Вот в них. Там по-другому?

– Смотря где. Там, где живут работяги, вкалывающие по шестнадцать часов в сутки, вообще подобную тему обсуждать не станут, но мы идем в места, где болтаются свободные от службы слуги, садовники, лакеи не шибко богатых хозяев, грумы и прочее. Так они общаются по-другому.

Кощей прокашлялся и, довольный Женькиным вниманием, проговорил нарочито грубым голосом:

– Слышь, у лорда Таймза дочь залетела. У какого… того, что на набережной живет. Так он ее в дальнее поместье рожать отправил.

– От кого залетела-то? – подыгрывая, спросила Женька.

– Да от кобеля этого, Чарльза Твистера, ну долговязый такой, прыщавый, еще на чай не оставляет, – отозвался Кощей.

– Ух ты! И че она такому дала?

– Как же иначе, у него ж папаня министр торговли. Вот теперь парятся.

– И че теперь? – веселясь от всей души, грубым голосом спросила Женька.

– А ниче, – прохрипел Кощей и, сняв кепку, почесал макушку. – У Чарли таких еще три штуки, на всех не женишься. Разберется, не впервой.

– Информация более конкретная, – согласилась Женька, утирая слезы, очень уж смешно Кощей всех изображал.

– Во-во. Только одна проблема, чтобы не вызвать подозрений, будем вести себя как местные. Я – весь из себя крутой разнорабочий, и грум, и конюх, и садовник отчасти, ты – мой придурочный племянник.

– Согласна, – охотно отозвалась Женька. – И что я умею?

– С такими руками?

Женька виновато осмотрела собственные ладони, мягкие и розовые, без единой мозольки.

– Ты, похоже, хорошо умеешь жить на моей шее, – решил Кощей. – Я ж не могу отказать сыну покойной сестры. Еще ты хороший посыльный, хоть и дебил, выполняешь мелкие поручения и отлично чистишь столовое серебро.

– И на том спасибо.

– Теперь, сделай одолжение, говори по-английски, пока не спалились.

Послушно кивнув, Женька попробовала задать вопрос.

– Дядя, – правильно перевела она. – Дядя… тьфу ты, – великий и могучий одержал победу. – Звать вас как?

– Ты не знаешь имени собственного дяди? – ужаснулся Кощей.

– Я же дебил!

– О… Тогда ладно. Но все-таки выучи.

Кощей шпарил на английском как на родном, и девушке пришлось поднапрячься, чтобы его понять.

– Вы ж наверняка по трущобам до меня еще бегали. Как вас тогда называли?

– Угадай.

Собрав подзабытые знания Женька спросила:

– Дядя Макс… нет, Мак, а куда мы идем.

– Мы идем не «куда», а «откуда». Подальше из этой части города. Прирежут еще. Через три улицы будет дорога, она выведет нас в более приличный район. Там снимем комнату, осмотримся и пойдем устраиваться на работу.

Действительно, вскоре улица начала петлять и разветвляться, но Кощей четко держал направление. Спустя полчаса она пересеклась с другой, более чистой и многолюдной. Свернули, потом еще раз и еще, потом шли по широкой и относительно чистой дороге без указателей, где и зашли в лавку.

Изображая дебила, Женька словила подзатыльник, когда не отозвалась на буквосочетание «сынок», насупилась, чем, к удовольствию Кощея, добавила еще один штрих к собственному образу.

– Так и действуй, – велел Кощей, когда они вышли из лавки.

– Сколько вы за одежду приплатили?

– Четыре пенса. А что?

Женька фыркнула.

– Вот вы… Я видела на прилавке тряпье хуже, чем мое старое, оно стоило два пенса. Надо было два доплачивать, самое большее. Мы же мою старую одежду там оставили. Эх вы!

Впервые в глазах Кощея мелькнуло нечто вроде уважения, и Женька гордо приосанилась, но Кощей тут же перевел на английский слова «тряпье», «прилавок», «самое большее» и заставил повторять, пока не выучила.

Еще через полчаса, когда ноги потихоньку начали ныть, путники вышли на оживленную улицу.

– Ага, – протянул Кощей. – Сюда-то нам и надо.

Он, ловко лавируя среди прохожих, вел Женьку к месту назначения.

Лондонцы начали оправдывать звание самых вежливых людей. Никто не толкался, если налетали, сразу извинялись, и, в целом, никому ни до кого дела не было.

– Помогите, мистер, – обратился к Кощею малолетний оборванец, протягивая кепку.

– Сам на мели, – отмахнулся Кощей.

– Подайте пенни, – настаивал оборванец, едва поспевая следом.

– Заработай, – последовало предложение.

Кощей, как обычно, резко остановился и прихватил оборванца за хибок.

– Поможешь отнести багаж, получишь два пенни, – предложил он.

– Четыре, – моментально среагировал оборванец, вырываясь.

– Три, – согласился Кощей и указал через дорогу, где ходил лоточник. – И вон тот пирог.

– На кой мне пирог, – хмыкнул ушлый мальчишка.

– Пожрешь, – отозвался не менее ушлый Кощей. – Деньги ты вон тому парню отдашь, а сытым лучше таскать будешь. Кстати, тот парень тебе кто, брат?

– Он самый, – вызывающе ответил мальчишка, и Кощей перевесил на него мешок.

– Вздумаешь сбежать – поймаю и оторву уши, – предупредил он. – Веришь?

– Верю, – буркнул оборванец. – Куда идти-то?

– В «Поющую корону».

– Далековато, – мальчишка почесал затылок. – Накинуть бы.

– Удавку на шею за попрошайничество? Легко.

Смирившись, мальчишка шустро двинулся по улице, не пытаясь нырнуть в подворотню, а Женьке пришлось бежать через дорогу за пирогом. Ей самой есть хотелось до колик, но на две монетки в Лондоне, как выяснилось, не зашикуешь, и покупка досталась оборванцу.

Впившись зубами в пирог, он ускорил шаг и несся теперь наравне с Кощеем, что-то втолковывая на ходу с набитым ртом. Пару раз он косился на переулки, но сбежать от долговязого дядьки не надеялся. Некоторое время следом шли двое парней постарше, но Кощей вынул из кармана свою бритву, на ходу проверил ногтем заточку, лихо крутанул в пальцах, и преследователи как-то сразу исчезли.

– Чего парнишка твой шмотки не тащит? – пропыхтел подуставший носильщик.

– Тебе заработок дает, – отозвался Кощей. – Да и слабый он, болел недавно.

– А морда ничего, сытая, – заметил мальчишка.

– Уговорил, отдай ему мешок и свободен.

– Ладно-ладно, я ж так просто спросил, – отпрянул оборванец и ускорил шаг.

Дорогу он знал отлично и мастерски лавировал между лоточников, прохожих и разносчиков с тележками, груженными бочонками с пивом, овощами, корзинами с яйцами и прочим товаром.

Через некоторое время показалась гостиница «Поющая корона».

– Все, – мальчишка скинул у входа мешок и вытер со лба воображаемый пот. – Дальше не пойду. Платите.

– Что, засветился, теперь не пускают? – понял Кощей.

– Не ваше дело, мистер. Я вам вещи донес? Платите.

Отдав обещанные деньги, Кощей отправился снимать комнату.

В гостинице на первом этаже располагалась пивная, закопченная, с низким потолком, барной стойкой и несколькими столами. За столами сидели и тянули пиво пятеро мужчин рабочей наружности. Быстро заплатив за комнату, Кощей знаком велел Женьке идти следом и взбежал по лестнице на второй этаж.

Отведенное им помещение оказалось вполне сносным, местами даже чистым. Две узкие кровати, между ними стол, стулья, у входа полка, на ней таз и кувшин для умывания. Окно было узким, застекленным, снаружи болтались плохо закрепленные ставни.

– Отдыхай пока, – разрешил Кощей и первым завалился на постель. – Потом пойдем деньги зарабатывать.

– Вы что, с собой не взяли? – возмутилась Женька.

– Взял, – успокоил Кощей. – И потратил. Мелких денег было мало, а крупные светить мы не станем. Откуда у простого работяги золото? Сегодня отдохнем, а завтра пойдем восстанавливать мои прежние связи.

– Уголовные?

– Злая ты, – укорил Кощей. – Подзаработаем немного денег, послушаем свежие новости и отправимся искать нормальную работу. В это местечко раньше нужные люди заходили. Если ничего не поменялось, денег нам хватит и на вторую комнату, и на лекарства…

– На что? – насторожилась Женька.

– С языком у тебя как? – озаботился Кощей.

Женька послушно высунула язык.

– М-да… Я про разговорный.

– Понимаю потихоньку, – сказала Женька. – Только не очень.

– Тогда идем.

Кощей со вздохом поднялся, поправил воротник и двинулся к двери.

– Я устала, – призналась Женька.

– Как хочешь, я и без тебя поем.

Женька тут же оказалась в вертикальном положении и бросилась на выход быстрее Кощея. Внизу хозяин со стуком поставил перед ними две тарелки с картофельным пюре и сочными котлетами, пришлепнул сверху огромными ломтями пшеничного хлеба и добавил две пинты пива.

– Я могу его пить? – шепотом поинтересовалась Женька, подобрав подходящие слова.

– Заплатить пока можем, – по-своему истолковал Кощей.

– Пить, – отчаянно пыталась подобрать слова девушка. – Выпить.

– Попробуй, – ответил Кощей. – Уверен, ты сможешь.

– Я… – словарный запас иссяк, и Женька примолкла.

– Пей, – сжалился Кощей. – Нормальное пиво, и еда здесь отличная. Ах-ха. А вот и деньги к нам идут. Рановато, но привередничать не будем.

В полутемный зал ввалился тощий мужичонка, на вид ровесник Кощею. Скользнув взглядом по посетителям, он взял у стойки пинту пива и подсел к ним за столик.

– Как дела, Мак?

– Все отлично, еще бы денег в придачу, – отозвался Кощей. – Знакомься, это Джеки, мой племянник. Джеки, это Том Проныра.

Едва кивнув, Том вновь обратился к Кощею.

– Ты почти не постарел. Где тебя столько времени носило?

– Да так, – уклончиво отозвался Кощей, прихлебывая пиво. – То одно, то другое. Моряком ходил, потом во Франкии задержался. Как тут?

– По-прежнему, – отмахнулся Том. – Слыхал, предприятие Голдберга прикрыли.

– Ясно, – протянул Кощей. – Ты все тем же зарабатываешь?

– Куда деваться.

– И не попался до сих пор?

– Сглазишь, – испуганно отпрянул Проныра. – Хотя тебя мне сам бог послал.

– С чего такой прилив счастья? – притворно удивился Кощей, отпив из глиняной кружки.

– Да вот смотрю я на тебя, Мак, и думаю, совсем ты не состарился. И дед твой, и отец тоже подолгу форму держали…

– Короче, Проныра, – попросил Кощей.

– За сколько встанешь? – прямо, но не понятно для Женьки, спросил Том.

Девушка, решив, что не верно поняла, замычала и потянула Кощея за рукав.

– Тихо, сынок, тихо, – ласково попросил Кощей, отдирая ее пальцы. – Все хорошо. Мы с тобой заработаем денежек. Понимаешь? Будем кушать.

Согласно замычав, Женька притихла.

– Смешной парень, – заметил Том. – Так за сколько?

– Пятьдесят процентов.

– Спятил?! – Том отпрянул, словно гремучую змею увидел. – Двадцать пять.

– Против кого?

– Ты его не знаешь, – заверил Том Проныра.

– Пятьдесят, – твердо ответил Кощей.

– Тридцать.

– Сынок, – Кощей встал и грохнул кружкой по столу. – Идем, поищем работу.

– Ладно, тридцать пять, – сдался Проныра.

– Еда, выпивка и все такое, – закрепил успех Кощей.

– «Все такое» без меня найдешь, – хмуро отозвался Том. – Но выходить придется сегодня.

В раздумьях допив пиво, Кощей, к удивлению Проныры, согласно кивнул.

– Во сколько?

– В девять, на обычном месте.

– Надо же, – усмехнулся Кощей. – Столько времени меня не было, а ничего не поменялось.

– Смолкни, – мрачно попросил Том. – Я с этих встреч процентов десять получаю, остальное на взятки идет, сам знаешь. Проиграешь – мне конец. И тебе, кстати, тоже, – угрожающе прошипел он, наклонившись к Кощею. – Ты мой шанс.

– Да ты еще и мысли читаешь, – удивился Кощей, одним взглядом вернув на место зарвавшегося Проныру. – Явился, нашел меня… Случайно зашел или подослал кто?

Том сел ровнее и признался:

– Где еще искать? Я, собственно, не за тобой пришел, а вот за ним.

Проследив за его взглядом, Кощей с Женькой одновременно повернули головы и увидели рыжего мужчину за стойкой бара. По сравнению с ним Кощей выглядел хило. Здоровый парень лет двадцати пяти глушил пиво и одновременно ждал повода подраться.

– Опоздал ты, Томми, – посочувствовал Кощей.

– В смысле? – насторожился Проныра.

– Его уже Хьюберт снял.

– Врешь.

– Брось. Парень здесь сидел, когда мы с мальчишкой пришли, и до сих пор сидит. По виду обтрепыш, денег у него немного, а пиво глушит, да и жрет, как бык. Значит, кто-то нанял. В «Корону» ходите ты и Хьюберт, стало быть, тебя опередили и парень получил аванс.

Кощей насмешливо посмотрел на Тома.

– Короче, тридцать пять процентов, и мы сговорились, а уж против кого придется вставать, не мое дело.

– Мак, ты великий человек, – с чувством заявил Проныра и свалил, пока собеседник не передумал.

Некоторое время Кощей и Женька сидели молча, но вопросы так и витали в воздухе, а словарного запаса не хватало. Раздираемая предчувствиями Женька первой метнулась наверх, там было проще удовлетворить любопытство.

– Вы во что ввязались? – строго спросила она, едва Кощей вошел следом и прикрыл дверь.

– В драку, мамочка, – весело ответил злодей.

– Я серьезно, – поцедила Женька.

– И я, – Кощей сел, откинулся на спинку стула, вытянул натруженные ноги и, покачиваясь на хлипкой мебели, сцепил пальцы на затылке. – Здесь, внизу, ищут бойцов. За плату, естественно. Меня в этих кварталах давно не было, люди, даже если и помнят, решат, что постарел, поставят на противника, а нам с тобой, деточка, достанется тридцать пять процентов чистой прибыли. Возражения?

– То есть вы будете драться? – уточнила Женька.

– Буду, – самодовольно согласился Кощей. – И ты будешь моим секундантом. Ведро с водой, полотенце, разберешься, короче.

– А если вы проиграете?

– Продам тебя в ближайший бордель, – запросто ответил Кощей.

Женька онемела. За последними событиями она как-то подзабыла, с кем имеет дело.

– Да шучу я, шучу! – засмеялся Кощей. – Честное слово, детка, ты такое лицо делаешь, грех не подковырнуть!

Обидевшись, Женька подскочила ближе и в бешенстве заявила:

– Спать валите, дядя Мак.

Теперь опешил Кощей.

– Вы что думали, весь день на ногах, теперь картошки с мясом обожрались и против того рыжего выстоите? Раз его Хьюберт нанял, значит, его, вполне возможно, против вас выставят. Вы, может, и бессмертный, но бока он вам намнет, только в путь! Отдыхайте пока.

– Ну ты даешь, племянничек, – с уважением признал Кощей.

– Спать, говорю, – Женька судорожно припомнила, что знала о боксе, боях без правил и прочем мордобое. – В шесть поедим, через час разминка, и в бой.

– Да, босс, – чересчур серьезно согласился Кощей, но в глазах его сверкал насмешливый огонек. – На какую кровать мне лечь, чтобы глупые девчонки не домогались?

– Вот на эту, – едва сдерживая злость, указала Женька.

– Ну все, до полседьмого, – попрощался Кощей, скинул обувь, рубашку с жилеткой и завалился спать.

Он сдержал слово. С шести вечера, сверяясь по часам, извлеченным из мешка, Женька мужественно пыталась растолкать Кощея, но результат оказался нулевым. Примитивное толкание и барабанная дробь по плечам были отвергнуты почти сразу. В ход пошла почти холодная вода из кувшина, крики на ухо и зажимание дыхательных путей – носа и рта.

– Чем же вы дышите, Михаил Николаевич? – ехидно осведомилась Женька у бесчувственного тела, отпустив нос. – Ох не надо, не отвечайте, я порядочная девушка. В смысле порядочный дебил!

Злость взяла верх, и Женька повысила голос, но тут же осеклась и с удвоенной силой принялась трясти Кощея. Ей даже удалось, подпирая плечом, посадить его тело на кровати, но на том везение закончилось. Кощей спокойно посапывал даже в столь неудобном положении. Отпущенный, он бревном рухнул обратно на кровать, продолжая дышать ровно.

Оставалось последнее средство – Женька решила спихнуть его на пол и немного попинать.

– Не советую, – донесся бодрый голос Кощея.

Он прихватил ее за запястье и мельком глянул на часы, зажатые в пальцах.

– Так, полседьмого. Кажется, нам пора. Детка, а почему твоя постель мокрая? – искренне изумился он.

– Моя? – возмутилась Женька. – Вы тут спали!

– Это да, – смиряясь перед фактами, согласился Кощей. – Однако ночью здесь будешь спать ты. На мокром. На твоем месте я бы повесил сушиться все это безобразие, пока я умываюсь. Ты чего меня в шесть не разбудила?

Пока Женька возмущенно хватала ртом воздух, Кощей, изогнувшись, одним прыжком оказался на ногах и с удовольствием потянулся.

– Закажи мне сэндвич с ростбифом и салатом, пинту пива и себе чего-нибудь, – велел Кощей.

Женька метнулась вниз, за едой, обещая про себя сквитаться, едва спасут Русь. Наверняка удастся разузнать, где смерть этого гада. Правда, глодала мысль, что во всех сказках ее регулярно находят, а толку ноль. Вон он, Кощей, живой и здоровый, ростбиф заказал.

Хозяин гостиницы был настроен скептически, он уже прослышал о новом рыжем бойце – молодом и сильном. Но, помня прошлую репутацию Мака, все же предоставил дебиловатому племяннику требуемое в двойном объеме и все аккуратно записал на счет. При этом, правда, дал знак вышибале глаз с гостей не спускать.

Пинком отворив дверь, Женька ввалилась внутрь, едва удерживая тяжело груженный поднос.

– Ешьте, – начала она, и замерла.

Кощей разминался. На момент Женькиного пришествия он отжимался. По его хитрым глазам можно было заподозрить, что делал он это специально, стараясь произвести впечатление на недоверчивую сообщницу. И ему это удалось. Пусть седой и, по Женькиным меркам, старый, он отжимался на одной руке, отрывая ладонь от пола. Вторая рука была заложена за спину. Закончив счет числом «пятьдесят», Кощей сменил руку и продолжил. Обойдя его по дуге, стараясь не задеть, Женька водрузила поднос на стол и терпеливо ждала окончания зарядки. Ей вдруг показалось, что, вполне возможно, деньги будут.

– Пятьдесят, – возвестил Кощей, рывком встал на ноги, ополоснул в тазу руки и подсел к столу. – Остальное потом, – сказал он Женьке. – Не хочу раньше времени развеять образ старикашки.

– Ага, – тупо согласилась Женька.

– Ешь, – напомнил Кощей. – У нас тяжелый вечер. Будешь зубы с площадки собирать.

– Хорошо… Какие зубы?

– Если все сложится удачно, то не мои, – отозвался Кощей, принимаясь за еду. – Новые долго отрастают и чешутся.

– Опять врете, – отмахнулась Женька.

– Шучу, – строго поправил Кощей.

Женьке было не до шуток, все мысли витали возле предстоящего мордобоя и риска лишиться единственного человека, способного отправить ее домой. Эта тема показалась наиболее животрепещущей. До девушки вдруг дошло, что кроме спасения «альтернативной Руси» есть еще ее, Женькины проблемы. Пусть захват этой реальности скажется и в ее мире, но дома, с мамой, как-то спокойнее.

– Ты вот что, – проглотив кусок сэндвича, сказал Кощей. – К данной ситуации, конечно, не относится, но, если со мной что случится, вызови Эвелину, она тебя домой отправит.

– Вы мысли читаете? – зло насупилась Женька. – Это гадко.

– У тебя на лице все написано, – отозвался Кощей. – Короче, скажешь Эвелине, она все устроит. Запомнила?

– Еще как, – заверила Женька и нащупала в кармане зеркало для связи с бывшей гувернанткой.

– Молодец, – похвалил Кощей, вытер руки салфеткой, скомкал ее и бросил, ловко угодив в пустую кружку. – Ну, погнали. Тут рядом. Помни о языке.

Он оделся, обулся, с легким раздражением вколотив ноги в ботинки, и был готов.

Выйдя из гостиницы, они сразу свернули в проулок и дальше шли по лабиринтам старого Лондона. Улицы то сужались так, что между домами едва можно было протиснуться, то расширялись до размеров, где четверо могли в ряд пройти, и в результате вывели на пустырь, посреди которого был разбит гигантский полосатый шатер.

– Первые четыре боя уже закончились, – пояснил Кощей для Женьки. – Я всегда последним выхожу, вроде как гвоздь программы. По крайней мере раньше так было.

К шатру подтягивались опоздавшие. В большинстве своем это были бедно одетые люди, но мелькали и богачи, ищущие здесь острых ощущений.

Откинув полог, Кощей первым вошел внутрь.

Стоило переступить порог, как на них обрушилась волна звуков и запахов. Люди, в основном мужчины, толкались, переговаривались, дымили дешевыми сигарами, кое-кто, из особо ловких, ухитрялся даже пить пиво, купленное на входе. Иногда мелькали камзолы ярких расцветок и доносился запах дорогого одеколона. Женщин из верхних слоев общества не наблюдалось, но несколько девиц попроще висли на своих кавалерах.

В центре было большое квадратное углубление, посыпанное песком и огороженное дощатыми щитами.

– И часто вы дрались в этом… этом… – от возмущения Женька заговорила на чистом английском, видимо, опять подсознание сработало, – Змеином царстве?!

– Змеевнике? Часто, – самодовольно кивнул Кощей. – Похоже, сегодня драться буду действительно с тем рыжим. Вон он толкается. Впрочем, остальные со мной связываться побоятся… Хотя я давненько подобными вещами не занимался, может, и найдется пара отважных.

– Вы на себя не много берете? – зашипела Женька. – Да он здоровее вас раза в два! Уж простите, Михаил Николаевич, но он и помоложе будет! И вы с дороги только что, отдохнуть толком не успели, нос до сих пор красный! Этот рыжий вас одной левой завалит. Вы хоть помните, сколько вам лет?

Последнее она сказала напрасно. Кощей смерил ее взглядом, от которого хотелось добровольно удавиться, и, выбросив вперед руку, прихватил за плечо какого-то парня.

– Эй ты… О-па! Кларенс! Сколько лет! Да ты вымахал!

– Здрассте, мистер Мак! – радостно заорал Кларенс, схватил Кощея за руку и с чувством потряс. – Вы деретесь сегодня, да? Везет же мне! Как раз шиллинг лишний!

– Погоди, – довольный произведенным эффектом, с достоинством пресек его Кощей. – Кто против меня?

– Рыжий Тим Ирландец, – торопливо просветил Кларенс.

– Какие ставки?

– Семь к одному против вас, мистер Мак, – радостно подсказал Кларенс. – Столько денег срублю, сказать страшно!