Текст книги "Точка G: радостное шоу?!"

– Хлебовозка и поминки

Зрители в студии. Отдельный организм – третий кит, без которого невозможно представить существование «радостного шоу».

Уже много лет в нем есть своя классификация индивидуумов, жаждущих увидеть что-нибудь интересное, душетрепещущее и одновременно с тем житейское и простое для восприятия. Меньше мыслей, больше впечатлений. Лишь бы пощипать свои нервы, пообсуждать, прокомментировать… лишь бы примерить на свои головы чужие шляпы, порой слишком большие, закрывающие половину лица, а порой до того маленькие и тесные, что череп начинает сдавливать со всех сторон, а в центр лба по капле проникать мигрень. Хлеба и зрелищ. Для разнообразия каждый век можно менять местами эти слова, чтобы вносить хоть какую-то новизну в характеристики толпы. Или подбирать синонимы, к примеру, «багет и шоу» или «чизкейк и мыльную оперу». Суть одна – IQ на месте.

Итак, немного деталей и закулисных подробностей. Все зрительские места, возвышающиеся в десять рядов от «главной сцены», разделены большим проходом со ступеньками на сектор А и сектор Б. В каждом ряду есть нумерация мест: от 1—11 в первом секторе и от 12—22 во втором, соответственно. Итого получается ровно 220 посадочных мест, из которых в студии создается то самое необходимое между всеми элементами эфира напряжение.

Люди, пришедшие на проект в качестве зрителей, делятся на 2 большие группы: армию «простых зевак», купивших абонементы на 3 и более съемок, и специальный отряд «подсадных уток». Они, в свою очередь, разделены на активных «комментаторов-провокаторов» и «наблюдающих». Вторых больше, и роль их заключается в наблюдении за табличками модераторов плюс быстрой, желательно, моментальной реакцией сразу после прочтения надписи. Обычно «простые зеваки» тут же примыкают к цирку, и весь организм отправляет одну общую эмоцию в эфир.

«Комментаторы-провокаторы». Их задача чуточку сложнее, но тоже не отличается особенной физической и интеллектуальной деятельностью. Work it hard? Easy-easy! У ответственных за массовку есть большая картотека всех, кто принимает участие в записи шоу за деньги. За пару дней до передачи обзвон, приглашение на съемки. Перед сложным политическим эфиром группу собирают в подсобном помещении, раздают роли, зачитывают сценарий – проводят своеобразный брифинг, чтобы они не плавали в процессе и в случае необходимости действовали незамедлительно. Цель: поглощать своими наглостью, тупостью и быдло-мнением всякие ненужные комментарии экспертов, лишние возгласы из зала и реплики от самих героев передачи.

Схема расположения. В первых рядах, ясно-понятно, подсадных уток больше. Строгий Ordnung тут не нужен. Порядок в беспорядке. Главное посадить пару ребят из активной группы к проходу, чтобы Помощникам было удобнее давать им микрофон, в который они будут брызгать слюнями, изъясняясь и донося свое якобы объективное мнение. К примеру, в первом ряду может быть 3 «провокатора» и 1—2 наблюдателя, во втором – только пара из второй группы, в третьем – снова 2 «провокатора» и так далее, уменьшаясь до последнего 10 ряда. Там можно обойтись всего одним направляющим. Пусть хлопает и улюлюкает соло.

В общем, около 10—15% от зрителей, так или иначе, являются сотрудниками шоу, получая деньги после успешного эфира и выслушивающие критику от самого Мистера G. и его Помощницы №1.

«Я, конечно, все понимаю, но пример с лобковыми вшами в эфире… Вы с ума сошли?! Неужели нельзя было просто сослаться на отсутствие гигиены? И за это мы вам платим деньги! – как-то раз он отчитывал женщину после выпуска, посвященного массовому отравлению со смертельными исходами в столовой детского сада. Мадам привела не лучший пример и рассказала о школе своего внучка и поварихе, у которой, если верить слухам, нашли лобковых вшей. – Сколько раз вам можно повторять, что никакие бренды, торговые марки, магазины, фирмы, салоны… не знаю, ярмарки и распродажи, где есть названия, вы не упоминаете. Не у-по-ми-на-е-те! Ни-ко-гда! Чтобы я больше не слышал ваших этих «кетчуп компании Don Tomat, гонят в таксопарке вместе с минеральной водой ClearMineral и жевательной резинкой BubbleMonster. Вам понятно?»

И они, конечно же, кивали! Спустя эфир-два, совершая точно такие же ошибки.

По завершении действия ребята, которые пришли на шоу немного подзаработать, всегда не торопились покидать свои места. Да-да, их можно видеть в финальных кадрах, долго собирающихся, проверяющих свои сумки, толпящихся в проходе между секторами и что-то усердно обсуждающих между собой. На деле они просто ждут, когда выйдут все «зеваки», а к ним подойдет ответственный по массовке. Это он прямо из кармана отсчитывает наличные. Кто в какой группе состоял, тот столько и получит. Никаких премий, никаких штрафов. Расчет на месте одной или двумя купюрами. Суммы, конечно, небольшие, но хватает, чтобы мужикам и бабам вечером немного выпить в баре или зайти в закусочную.

За такие деньги мало, кто говорит «спасибо», обычно складывают купюры пополам и шустро прячут в нагрудный карман.

– Может, стоит им просто кидать пачку денег, встав на табурет? – сарказничал Мистер G., куря в тамбуре вместе с Помощницей №1 во время 10-минутного съемочного перерыва.

– А ты не боишься, что в давке они выбьют его у тебя из-под ног? Тебе стоит уважать этих ребят, ведь без них…

– Знаю-знаю! Кто будет сопереживать шоу? Зрителям нужны эти лица… лица без грима… со слюной в уголках рта… в пиджаках, застегнутых на две пуговицы… в галстуках а-ля юбиляру 50-т и платьях из «Галатки Моды»… они хотят видеть таких же Дядь и Теть без гребанного BB-крема, хайлайтеров, контурингов и прочей телевизионной «мазафаки». Они хотят идентифицировать комментатора с собой или полностью отрицать его со словами «тупица, как вообще так можно думать». Мда, отбрось мы все это, наши рейтинги упадут ниже «1001 вопроса» и «Малыши & Мамы»!

– Вот поэтому не надо больше финтов. Достаточно смены твоего образа. Это же надо было, побрить бороду прямо перед съемками… Назвала бы я тебя, да обидишься!

– Забавно, но порой мне хочется натравить на них нашу гримершу, сесть в темном углу и узнать, как долго они смогут терпеть ее рассказы.

– Ну, знаешь. Может язык у нее и без костей, но руки точно растут из правильного места! – парировала мизантропические реплики Ведущего женщина.

Пауза.

– И вообще, ты хоть чем-нибудь и кем-нибудь бываешь доволен?

– Хм, не уверен! Когда кончится моя борьба – значит, я бесполезен.

– Все вот эти твои настроения. У меня руки опускаются что-то делать, когда я слышу тебя такого. И главное, никакого молока за вредность и краски для волос от седины. А они прибавляются… седые волосы-то… Вот и вот, смотри!

– Хм, надо позвонить нашим давним спонсорам. Помнишь?! Линейка красок для волос EFEMER, которая бережно обращается с волосами и кожей головы, долго держит цвет плюс идеально подходит для применения дома. Ее специальные природные ароматизаторы сглаживают неприятный запах аммиака…

– Стоп! Хватит! И вообще, нам пора в эфир!

«Снова здравствуйте, Дамы и Господа! Мы продолжаем наше удивительное путешествие по судьбам людей. Нашим постоянным зрителям, экспертам и гостям студии известно, насколько бывает удивительна и неповторима человеческая жизнь. Многие из вас помнят, как в студии сидел мужчина, считавший себя гостем из будущего, переродившимся в нашем веке, но якобы уже раз прожившим жизнь в далеком XIV веке?! Может быть, многие помнят человека, который сидел в наручниках и рьяно доказывал, что именно он убил 57 девушек и женщин, а тот, кто сейчас сидит за решеткой, присвоил все его достижения?! В кавычках. Может быть, вы помните очевидца событий – жителя дома №17?! Признаться, город и улицу я забыл… Он рассказывал, как в то утро увидел в окне летящий на таран самолет малой авиации. Что же случилось? Пилот пытался протаранить дом любовника после того как застукал жену-изменщицу, кувыркающуюся в постели с молодым кобелем. Он учел почти все детали, кроме огромного дуба… Так где же эта Точка G человечества? Давайте разбираться!»

– Переехав на окраину Большого города, я устроилась работать посудомойкой в небольшое придорожное кафе. Оно располагалось в отдельном здании на пустыре примерно в километре от заправочной станции, которую можно было видеть из окна. Ее сотрудники часто приходили к нам обедать, жадно уплетая далеко не лучшие супы с далеко не самым свежим хлебом. Дешево. Мы им еще делали скидки, да и было с кем покурить у черного входа, обсудив методы выживания, задуманные планы и пригрезившиеся мечты. Кафе. Свадьбы. Юбилеи. Поминки. Весь бизнес владельца – пузатого хамовитого мужика лет пятидесяти с жутким дефектом речи – держался на этом. Буквы «р» и «ш» ему было выговаривать сложнее, чем увольнять сотрудников даже за мелкие проступки, – иронизируя, рассказывала Героиня. – Вы уволены, потому что лаботать здесь надо луцсе, говорил он, брызгая слюной на пять метров впереди себя. Кошмар.

«Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!»

«Спроси ее про интерьер кафе. Почему она вспоминает его?..» – услышал голос Помощницы №1 в наушнике Мистер G. Он и сам знал, что лучше сказать, но всегда хвалил своего «секунданта шоу» за подсказки и напоминания.

– Мы побывали в вашем кафе. Внимание на экран! – жестом указал Шоумен.

– Да-да! Именно так. Внутри кафе полная интерьерная безвкусица. Какие-то винтажные стулья… какие-то покрашенные стены… вот они! Кошмар, заляпанные реплики картин Дали и Пикассо… Видите? Всем известные «Постоянство памяти», «Жираф в огне», «Герника» и «Авиньонские девицы». В свете ламп от обычных кухонных люстр с ромашками и вблизи скатертей в желтоватых пятнах от кофе и жира эти творения… да вы сами все видите. В живописи я немного разбираюсь благодаря Интернету. Серфинг в сети ночами. Начнешь читать про поездку за границу, а закончишь чем-то вроде архитектуры и петроглифов! – эмоционально говорила девушка, повернувшись к экранам и комментируя происходящее там.

– Насколько стало известно нашей редакторской группе, в относительной близости к кафе располагается кладбище…

Яркость студийного света тут же уменьшились. Появились красные инфернальные оттенки, добавляющие в атмосферу страх и тревогу.

– Верно! Поэтому поминок у нас было больше, чем каких-то радостных событий. Каждый день, а то и два раза за день внутри кафе зависала звенящая пустота и гости, тихо бренча ложками по дешевым мискам, хлюпая супом и соплями, отдавали память усопшему. Меня вначале все это жуть как пугало, но потом я привыкла. А когда повысили до официантки, и кожа моих рук постепенно восстановилась после дешевых моечных средств, я вообще перестала обращать внимание на происходящее. Другое дело повара. Трое мужчин разного возраста всегда скидывались по двухзначной сумме в начале рабочего дня и делали ставки на то, кого приедут поминать сегодня: мужчину или женщину, старика или старуху, погибшего в аварии, убитого или замученную. Как-то раз, только представьте, ставки поднялись 1 к 10. Один из поваров предположил, что в этот декабрьский холодный полдень будет сразу три покойника. Три, и ни на труп меньше! Его авантюризм поддержали другие. Так и случилось! – с какой-то внутренней гордостью рассказывала Героиня. В ее лице читались радость и улыбка, словно эти мрачные воспоминания вовсе не были таковыми. Выключи звук, и можно подумать, что она вспоминает новогодние праздники или летний отдых на природе. – Семья одной женщины: муж и двое детей разбились на трассе. Ровно три покойника кряду!

– Кошмар! Как это низко и цинично… уму непостижимо – так относиться к чужому горю… у-у-у! – шумел зрительный зал, перешептываясь и улюлюкая вслух.

– Да нам вообще было плевать на все происходящее. Сварить суп, пожарить котлет, сервировать стол, принести еду, убрать тарелки, помыть тарелки. Оказаться в этих стенах уже было горем для каждого: хотелось добежать до заправки, чиркнуть там спичкой и сгореть к чертям вместе с ней. Тотализатор поминок был единственной радостью, своим капитал-шоу в приюте дураков. Все, от посудомойки до администратора пытали удачу в нем, то выигрывая, то оставляя последние деньги. А вы бы сыграли? – спросила она у Мистера G. – На что бы поставили: на красное или черное? Может быть, на зеро?

«Работа на дядю не катит… не катит. Дядя весь злой, в нем пафос, не платит. Работа на дядю не то и не кайф. Вступай в нашу тему «ValueCyberPro» выбирай… выбирай! Раунд, бро! Молодым, дерзким, уверенным в себе и всем, кто устал получать сдачу в качестве зарплаты СЮДА-СЮДА! Мы открываем специальные курсы для будущих миллионеров и учим зарабатывать не выходя из дома. Обучение до результата, заработки с первого занятия, непринужденная атмосфера и тренинги в удобное для вас время. Индивидуальные и групповые занятия. Никаких вложений, а главное, только практические советы и действенные методики. Давно хотел научиться зарабатывать, как «папик», купить крутую тачку и отдыхать за границей. Переходи по ссылке ниже. Да-да. Прямо сейчас. У тебя 15 секунд. Ну и?! Ты нажал? Жми, давай! http://valyecyberpro.tg/startschool».

Процесс закипел с новой силой. Раздались громкие аплодисменты, а все внимание вновь обратилось к Героине.

– Скажите, получается, вы сбежали из дома?

– Интересный вопрос. Мне кажется, что сбежать из дома можно только в том случаи, если тебя там ждут. Не правда ли? Меня никто не ждал. Я была там просто потому что была, существовала, присутствовала. Поэтому, собрав спортивную сумку и пару пакетов с вещами, я не раздумывая, открыла дверь и вышла. Сначала дошла до края городка, затем еще дальше и еще. Потом поймала попутную машину. Я не боялась каких-то там домогательств или злых намерений. Я боялась другого – лишних вопросов, на которые у меня не будет ответов или на которые мне придется врать, фантазировать и придумывать другую жизнь… другое детство… другую семью. Благо, все обошлось.

– Он… ну водитель… даже не узнал, сколько вам было лет? – спросил Ведущий, и на эти слова в зале последовала осуждающая реакция. – Полное равнодушие? О чем вы беседовали?

– Да так… Ни о чем особенном. Он рассказал, что на своей дряхлой хлебовозке развозит продукты по отдаленным населенным пунктам. В день 2—3 рейса, потом берет пиво GrossBavaria, включает телевизор и смотрит его до полуночи, ложится спать, и все повторяется по кругу. Не очень жизнеутверждающе? – ухмыльнулась женщина. – Кстати, я запомнила одну деталь. Количество бутылок пива он измерял количеством выполненных рейсов и, соответственно, полученных денег. Помню, что у него была мечта – купить хлебовозку побольше, а свою трахому сдать в аренду наемному водителю. Каждые 20—30 минут пути он вновь повторял это, словно весь мир сошелся на его типа бизнес-плане. Я тогда спросила: мол, это все о чем он мечтает? Он ответил, что да, и я откинулась на спинке автомобильного сидения, закрыла глаза и вновь представила себе теплое ласковое море, которое никогда не видела… море… настоящее море… ни на день, два или неделю… море цельное, которое полностью в тебе, а ты в нем. Без забот, проблем, суеты и серых будней. Каждый раз, когда он вновь жаловался на свой старый грузовик, периодически останавливался на дороге и что-то там смотрел в капоте, я думала о прохладном бризе, каплях воды на горячем теле и легкой облачности на небе. Так мы и ехали, пока постепенно не стали появляться вначале одноэтажные, а потом и многоквартирные дома нового города. Я знала, что он не станет лекарством от моих тревог, но стресс при смене места жительства и новые условия выживания хоть немного выведут из комы.

Среди экспертов, сидящих на красных диванах, возникла небольшая словестная перепалка. Женщина-педагог параллельно спорила с Мужчиной-адвокатом и Мужчиной-общественным деятелем о том, в каком возрасте Героиня сбежала из дома.

– Стоп-стоп-стоп, Господа и Дамы! Я действительно не заметил, как наша Гостья перепрыгнула во времени. Это мое упущение, поэтому… – обратился он к разъяренным спорщикам. Педагог со странной прической на голове, больше похожей на огромный осенний кустарник, мужчина с маленьким носом и ужимистыми манерами, а также махающий в разные стороны руками общественный деятель на миг замолкли.

Им тут же передали два микрофона.

– Мы проскочили не просто этап в ее жизни, но и не обратили, стоит отметить, внимание на воспитание в семье. Куда смотрели учителя школы после той выходки с моей несчастной коллегой?! – возмущалась Женщина, демонстрируя всему зрительному залу свой маникюр и пару золотых колец. – Это же вопиющий случай детской жестокости… еще и по отношению ко взрослому человеку. Кошмар!

– Дети просто парадируют ту взрослую жизнь, которую видят! Иногда точь-в-точь, иногда искажая реальность по своему! – воскликнул Общественник.

– Не всегда! – тут же парировал его Адвокат. – За мою многолетнюю практику школьное насилие встречалось и у детей из вполне благополучных семей.

– Я и говорю, что часто происходит искажение, и вовсе не значит, что, если отец бьет дочь и мать, она обязательно будет это вымещать на ком-то другом.

В дискуссию вступил не самый-то оптимистичный эксперт от психиатрии:

– Конечно-конечно! Устои семьи, привитые чувства вкуса, нравственность, этикет, уважение к старшим имеют значение, но не на совершаемое преступление или проступок, а на раскаяние после него, чувство вины, выводы из преподанного жизнью урока.

Мистер G. скромно ухмылялся от этой перепалки. Он знал, что в таком споре, который больше походил на балаган и перебивание друг друга, никогда не будет найдена истина.

Он сделал глубокий вдох. Звукооператоры поняли, что сейчас Ведущий должен сказать что-то умное, переключив внимание на себя, и моментально убавили микрофоны экспертов.

– Вот смотрю я на все это – жизнь, бытие, реальность, пространство душ и вещей – и все больше убеждаюсь, что строгих правил в среде обитания под названием «человечество» нет и не может быть. Мы есть нарушение природы. Существа, которых вообще тут быть не должно. По крайне мере, в том виде, в котором мы уродились и существуем сейчас. Мы обременены прошлым, мы задумываемся о будущем, не замечая, как настоящее утекает из наших лап, когтей и пастей. Да-да, именно лап, когтей и пастей с их хватательными рефлексами и жадностью. Давайте немного утихнем и попросим нашу Героиню рассказать, что же было до того, как она покинула свой sweet, sweet home.

«Молодец! – услышал в наушнике голос Помощницы №1 Мистер G. – Весь этот балаган ни к чему. Помни про эфирное время и рекламные паузы».

– Вы правы. Я специально пропустила подробности, так как рассказывать особенно нечего. После школы я пошла учиться в колледж, до которого осенью и весной мы ходили пешком, а зимой ездили на маленьком сельском автобусе, если он выходил в рейс. Это учебное заведение когда-то вообще было ПТУ и относилось к металлопрокатному заводу, вокруг которого и образовалось наше гетто! – не обращая внимания на перешептывания в зале, рассказывала девушка. – Завод уже давно не работает, но колледж продолжает обучать соответствующим профессиям и еще нескольким специальностям по информатике и экономике. Толку ноль от устаревших учебных материалов и, как говорили сами преподы, допотопной технической базой. Интернет у нас был не быстрее почтовой связи. Страница браузера с текстом и несколькими картинками могла грузиться вечность. Огромные квадраты мониторов, гремящие компьютеры, клавиатуры без нескольких клавиш и шариковые мышки с засохшей грязью.

– Вам нравилось учиться? – спросил ее Ведущий, сев рядом на диван и скрестив руки на груди.

– Мне нравилось уходить из дома и подольше не возвращаться в него. За эти три с половиной года я получила экономическую специальность, много раз напилась в хлам, несколько раз опохмелилась, попробовала легкие наркотики, потом их подделку, потом снова их, да лишилась девственности с каким-то парнем на вечеринке.

«WoW!»

– Потом мы еще несколько раз встречались у него и в основном только трахались под музыку Rave и запах бензина.

«WoW! WoW!»

– Да, именно трахались. Назвать это сексом и тем более любовью было нельзя. Мы были оба пьяные, и благо он не заделал мне ребенка! – без каких-либо эмоций рассказывала она, и даже уголки бровей ни разу не дернулись вверх.

«WoW! WoW! WoW!»

– Я бы не думая сделала аборт, если бы залетела от этого имбицила!

«У-у-у! Кошмар! Кошмар! У-у-у!»

– А у вас было что-то, очень отличное от всего этого? Может быть, вы желаете на мое место? Расскажите же, в какой день вы впервые задумались о том, что ваши трусики с сердечком лучше сменить на стринги, а пудру, украденную в супермаркете LowCost 50 на подделку известного бренда? Может быть, вы та, которая утратила весь шарм и всю стервозность, растратила их в свои 17—19 лет, как запас кислорода под водой, и теперь ненавидит глянцевые журналы c их запахом стиля? Или это вы были той самой ботаничкой с первой парты, которая верила, хлопая ресницами, что когда получит вшивый диплом из вшивого учебного заведения, то тут уж превратится в принцессу? Мол, та сама будет крутить и кутить в разные стороны, а эту девочку-конфетку найдут, согреют, полюбят, проведут по жизни играючи на цыпочках? Черта-с два. Во всех вариантах. Такого не бывает. Чем дальше в жизнь, тем меньше сказок.

Присутствующие на шоу затихли. Героиня показала свой характер.

– Хорошо-хорошо! – выдыхая, сказал Мистер G., нащупав подушечкой указательного пальца левой руки один наполовину срезанный, острый и колкий волос на правой щеке. – Мы вас услышали. Тирада была на пять с плюсом, но не стоит горячиться. Расскажите, где вы проживали, работая в этой столовой или кафе недалеко от кладбища?

– Даже слишком близко к кладбищу! – ухмыльнулась Героиня. – Директор нам давал служебное жилье, если его таковым можно назвать…. Подождите, дайте собраться с мыслями. Я не могу спокойно говорить про него… Это сложно, и вы узнаете почему! Фуф!

– Хорошо, мы подождем! – не торопил рассказ Шоумен.

– Так… сейчас! Одну минутку. Хм, вообщем. Я жила вместе со своей сменщицей в бетонной коробке на окраине Большого города. У нас была транспортная доставка. Но неофициально. Обычно это был повар, который ехал на смену и по дороге забирал одного из администраторов, одну официантку, а на выезде из города посудомойщицу-эмигрантку без официальной регистрации. Такой вот кортеж у него был по пути на работу и с работы. Благо все были расселены по маршруту его следования, а босс доплачивал за работу таксистом поверх расходов на бензин! – рассказывала она, смотря то на Ведущего, то на экспертов.

– Хотите сказать, что этот повар работал семь дней в неделю? – кто-то выкрикнул из зала.

– Угу! – кивнула она. – Он мне рассказывал, что у него родились близняшки, жена за беременность и послеродовую депрессию набрала около 30 килограммов, поэтому находиться долго в однокомнатной клетке он не может, и уж лучше будет зарабатывать деньги, отмазываясь от семейных обязательств.

– Хорош, мужик! – занегодовали подсадные женщины из подсадной массовки.

– Каждый раз, когда мы с ним оставались один на один и виляли по темным дворам, я думала, когда же он позарится на мое молодое и доступное тело. Я была бы для него легкой добычей, которая держится за рабочее место и жилье, как за… не знаю… как за веру монах, что ли! – засмеялась Героиня, взяв себя пальцами за переносицу. – Я знала, что он хорошо общается с владельцем кафе Поминки & Юбилеи, да и разница между нами заключалась еще и в том, что он был здоровенный мужик с волосатыми руками, а я хрупкая девушка. Как говорится, один другого может убить без оружия! Но, к моему удивлению, ни намека, ни пошлой шутки, ни косых взглядов. То ли у него из-за траблов дома и истерик жены было полное сексуальное отторжение к женскому полу, то ли это был высоконравственный мужик с девизом «а я не изменяю, я не такой». Конечно, это сейчас я так легко рассуждаю об этом, а тогда дрожала на пассажирском сидении и не знала, чем же может закончиться очередная поездка. Все его «вот тут срежем» или «проедем через гаражи, чтобы ты быстрее была дома» пугали и тревожили меня. Каждый раз, когда он говорил «дома», «дом», «домой», у нас двоих что-то екало в груди, и потом мы минут по пять молчали.

«Сворачивай на рекламу, черт подери! Мы не успеем вставить все проплаченные блоки!» – все настойчивей орала в микрофон и ухо Мистера G. его Помощница. Он же был на редкость увлечен рассказом.

– Отличная ремарка. Так, где вы жили?

– Мы жили в однокомнатной квартире на третьем этаже. Как говорили бабки во дворе, дом уже 6 лет был в аварийном состоянии. А мы? Мы были в таком же положении – аварийном – особенно в душе и мыслях. И если о наших конурах еще обещало позаботиться ЖЭУ, то о нас… Вот так. А в остальном. Две двери. Ванная и туалет вместе. Прихожая. Кухня. Зал. Холодильник. Стол. Стулья. Две односпальные кровати и здоровенный японский телевизор с пультом без нескольких кнопок. Моя сожительница, она же сменщица, она же старшая официантка, а иногда, если кто заболел и администратор, была лесбиянкой…

«Громкий вздох! Удивление! Громкий вздох! Удивление!»

– … но я так сильно уставала на работе, а точнее, от ощущения рабства и безнадежности, что мне было плевать на то, лесбиянка она или нет. Тотальный пофигизм. Где-то раза два в месяц она давала мне деньги, чтобы я свалила с квартиры и оставила ее покувыркаться в койке с новой подружкой. Она обычно знакомилась, сидя за допотопным рабочим компьютером, через Интернет на всяких форумах и группах в социальных сетях. Об этом знали все в кафе, да она и не скрывала, хвастаясь фотографиями всем, кроме Директора.

– И вы спокойно уходили в ночь? Одна? В ночь? В мегаполисе?

– Да. Половину денег я откладывала, складывая купюры пополам, а половину брала с собой и шла пешком два километра до круглосуточной закусочной.

– Я в шоке, дорогая! Просто не могу это слушать из ваших уст! – снова встревоженно завопила эксперт-педагог. – Сколько вам там было девятнадцать, двадцать, двадцать два года? И вы вот так ночью, простите, шарились и сидели в закусочной? Либо вы лукавите и что-то от нас скрываете, либо, господи, что я вообще знаю о жизни?

– Говорю же. Мне вообще было на все плевать, кроме холодной и горячей воды. Откуда бы я не возвращалась, это единственное, что тревожило меня. Чтобы была теплая вода, чтобы из крана лилась не ржавая подогретая жижа, от которой, стоя в старой ванной с налетом и окислением, кажется, что ты вскрыл свои вены, а из них потек металл. Вода! Вот что меня интересовало, ведь, закрывая глаза, я представляла, как лежу где-то далеко-далеко от проблем, забот и боли, что это струи летнего дождя, что это море, его обширность и глубина поглощает меня с головой. Я боялась не быть изнасилованной или убитой. Я с ужасом осознавала, что когда открою глаза, стоя под душем или лежа где-то на шершавом дне ванны, полная грез и надежд, снова увижу этот мир, в который была втянута поневоле!

– Причем здесь вода и море? – вытаращив глаза и махнув рукой, словно в ней была учительская указка, вопросила Педагог. – Я вас про одно, а вы мне про другое!

Пока один эксперт заканчивал выплескивать свои возмущения, микрофон с большим поролоновым набалдашником в качестве шумоподавителя был спешно отправлен в руки престарелого мужчины в красных подтяжках и очках. Глубокие залысины, седые волосы и ученая бородка добавляли ему солидности и мудрости. Он тут же, не успев поднести микрофон ко рту, возразил эксперту:

– Не хочу показаться бестактным, но вы только и делаете, что набрасываетесь на нашу Героиню. Знаете, в одной из своих последних книг я как-то написал… точнее один из моих героев, конечно, не самого лучшего толка и книжных идеалов сказал почти двустишьем следующее, цитирую: «Этот город покончит с собой, когда из него в ночь выйдут люди: очевидцы и провокаторы, черных мантий, диванов судьи».

– Великолепно сказано! Мы вас услышали. А теперь рекламная пауза… – нажав на кнопку в кармане и разом выключив все микрофоны в студии, подытожил Мистер G.

«Дикая природа… горы и озера, реки и скалы – непокорность, тишина и величие, закалившие мой характер, направившие меня, освободившие меня от потока информационного шума, пустой траты времени и бесполезных контактов. Здесь все мои действия и свершения, мысли о прошлом и пазлы будущего обретают новые формы и смыслы, сбрасывая с себя оковы тягостных рефлексий и фрустраций. Я остаюсь с этим пространством один на один, чтобы понять, что же было задолго до создания меня, тебя и мира, окружающего нас. Чистая питьевая вода «Crystal Water Molecule» – определи себя заново. Разлита у мировых природных источников питьевых и минеральных вод. Подробная информация по адресу: http://crystalWM.tg».

Дебаты между экспертами не замолкали ни на секунду. Почти никто не смотрел на красивые пейзажи дикой природы вперемешку с бетоном, асфальтом и помойками, транслирующийся по второй студийной плазме.

– Город и есть мы! А вы вините во всем ее мироощущение! – с улыбкой говорил Писатель. – То в какой среде обитания она находилась, а находилась она среди нас людей, и определило ее. Пусть это цинизм и отсутствие таких чувств как эмпатия, сопереживание и присущий многим оптимизм от незнания!

– Боже мой, где же я нахожусь? Наш уважаемый Психиатр вообще полон мрака, пессимизма и отрешенности, вы заявляете, что «город покончит с собой, когда…», что же нас ждет дальше? – не могла успокоиться Учительница, по лицу которой поплыла краснота от эмоций и волнений. – Вы вообще будущее у человечества видите или уперлись в свои книги и своих пациентов, что сами… это… того… тю-тю! – покрутив двумя руками у висков, ухмыльнулась она.

– Стакан воды, пожалуйста. У нашего Заслуженного Педагога передозировка реальностью! – скрестив руки на груди, подколол ее Врач. – Приглашаю вас к себе на коррекцию. Стопроцентное душевное спокойствие не гарантирую, но ваши ученики и их родители скажут мне спасибо!

– Вот язва вы! Сразу по вам видно, уважаемый, что у вас эта… так называемая, профессиональная деформация от общения с психами!

– Будьте корректны! Если не можете совладать с собой, то я выпишу вам рецепт на антидепрессанты и могу пригласить к нам на отдых по адресу…

«Добрый вечер всем, кто уже смотрит нас или только присоединился. Сегодня в нашей студии Героиня, которая всю свою сознательную жизнь пыталась отыскать море в себе и вне себя и, также как мы с вами, обрести вечное счастье. Мы уже побывали в ее городке, узнали, кем и когда она работала после того, как покинула родительский дом. А теперь точка бифуркации – смена установившегося режима работы системы».